Текст книги "Шаги за спиной (СИ)"

Автор книги: Галина Гончарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

Что ж... берегитесь, осьминоги. Кто сказал, что в ваши игры не станут играть по чужим правилам? Мирт намерен был поступить именно так.

***

Эттан Даверт пробежал глазами письмо.

Оскалился.

– Вот ты где, с-сынок...

В письме, принесенном посланцем от Тимаров. Говорилось, что ровно через месяц Луис Даверт будет на Маритани. Прибывать раньше не надо, чтобы не спугнуть дичь, но если через месяц, Пресветлый с небольшим отрядом...

Только пожалуйста, лично, а то дичь... своеобразная... не хотим отвечать, если помрет при попытке к бегству.

Ловушка?

На Маритани?

На Преотца?

Это Эттану и в голову не пришло. Бред же...

Кто бы посмел так поступить? Да за такое этот остров по маковку в тину вобьют. А вот что Луис может там скрываться...

Может. А где бы ему еще быть? Самое то место предателю среди безбожников и всякого пиратского сброда.

Эттан тряхнул колокольчиком, вызвал секретаря и принялся отдавать приказы.

Через месяц, даже раньше, он уедет, и надо сделать так, чтобы недельку-другую все было в порядке. Сейчас он всех построит, напугает, а потом...

Разберемся, сынок. Еще как разберемся. Я тебе покажу, щенок, как на хозяина зубы скалить и ценных пленников воровать. Ты у меня узнаешь, что такое плетка...

И сучка твоя... тоже.

Эттан вспомнил Алекс, вспомнил глубокие сине-фиолетовые глаза, гибкое тело, улыбку...

Надо будет привезти ее с собой. С одной сучкой он уже развлекся, с этой же... почему нет? И можно даже на глазах у Луиса. А надоест... так и убить можно. А внука он себе заберет, сам воспитает. Уж на этот раз без глупого слюнтяйства...

Да, так и следует сделать...

Секретарь вздрогнул от улыбки на губах Преотца, но Эттан даже этого не заметил. Погруженный в приятные мечты о мести, он диктовал распоряжения.

***

Барона доставили на остров через пять дней после прибытия Луиса и Алаис. И глава рода Ирт пришел лично сообщить об этом.

– Ваша светлость, ваша светлость...

Вежливые поклоны, улыбки... и недоверие. Со стороны герцогов – точно, маританцы же внешне счастливы. Но подводные течения есть везде.

– Этой ночью? Почему бы нет...

Алаис переглянулась с Луисом, пожала плечами. Последние несколько дней ей было не до Таламира. Супруг там, не супруг... да прибейте вы его сами, у меня похуже проблема! Я беременна – или нет?

'Дней' не было, для реакций было еще рановато, да и не проведешь такое незаметно, а по ощущениям...

Ирион его знает!

Вы хоть себе представляете, насколько можно просто психануть на нервах из-за подобных предположений? Тут что хочешь заболит, зачешется и увеличится где не надо. С ума сойдешь!

Маританец почувствовал что-то неладное, но сопоставить не успел, магистр прищурился.

– Вы полагаете, это подходящая компания для женщины? Присутствовать при допросе, видеть все это...

– Я думал, герцогине будет интересно...

– Герцогиня не должна...

Алаис положила ладонь на запястье магистра.

– Магистр Шеллен, может, я и не должна, только и кроме меня некому. Это мой дом и моя семья, сами понимаете...

Магистр понимал, но не одобрял. А потому...

– Я иду с вами.

Возражать не стал никто. Таким подспорьем пренебрегать просто глупо.

***

Зрелище в лице и всей фигуре Анта Таламира искренне порадовало Алаис.

Не потому, что обнаженная натура, нет.

Потому что натура – на цепи, в ошейнике и прикована за обе руки. А ноги попросту перебиты так, что даже стоять Таламир сам не может.

Жаль такой роскошный экземпляр самца?

Рядом с Алаис шел не худший представитель мужского племени, а может, так даже и лучший. Луис не кичился своей мощью, рядом с Таламиром он выглядел более хрупким, но и более опасным. Ядовитая змея проиграет бизону по мощности, но не по смертоносности.

Так что полный ярости взгляд женщина встретила спокойно, и даже улыбнулась.

– Вы искали меня, супруг мой?

Сеййчас вежливость выглядела издевательством, но Алаис не втаптывала в грязь поверженного противника. Просто она не хотела опускаться до его уровня и поливать мужчину площадной бранью.

А ее вылилось в ответ достаточно. Если бы за каждое слово хоть по медяку давали, так Алаис и разбогатела бы. Маританцы аж заслушались, чувствовался в речах Таламира большой военный опыт. Так сказать, у солдатского костра набранный.

И приличными там были только предлоги.

Таламир ругался, а все молча стояли и ждали. И мужчина осознал это и заткнулся.

– Ну?

Глава рода Ирт сделал жест рукой, и в пещеру втолкнули еще одного человека.

Барона Ломар Алаис не видела ни разу в жизни, и тем противнее было сознавать, что вот это лишило ее родных. Да, он ведь тоже, почти как Таламир...

Гадко. Просто гадко.

Кто им дал такое право?

А это они сейчас выяснят...

Алаис хотела спросить, но Луис сжал ее руку, а несколько не замеченных ранее палачей выступили из темного угла.

Раз – и с барона снята вся одежда, вплоть до кальсон.

Два – и он вздернут на дыбу рядом с Таламиром.

Три – и откуда-то достаются иголки, взблескивает пламя в очаге... палачи работают холодно и сосредоточено, не увлекаясь, не проявляя лишних эмоций...

– Зачем? – шепнула Алаис, кое-как отгораживаясь Луисом от жутковатой сцены.

– Мясо надо помариновать перед готовкой. Сговорчивее будет.

– А вдруг он и так рассказал бы?

– Так надежнее, – магистр заслонил Алаис с другой стороны. – Зря вы это затеяли...

– Это мой долг перед родом.

Это герцог понимал, а потом махнул рукой.

– Думаю, сегодня вы раздадите все долги.

Алаис в этом и не сомневалась. В крови бурлило нечто... горячее, злое, яростное, незнакомое... не сразу она догадалась, что это чувства той, прежней Алаис. Еще до появления в ней чужой души...

Таламир убил ее родных. Здесь и сейчас она могла отомстить – и требовала свое. Алаис поклялась себе, что не отступит – и крепко сжала руку Луиса. А предварительный этап тем временем закончился, и к барону шагнул дознаватель.

– Ваше имя?

– Огюстен Николас Ломар, барон Ломар. Вы хоть понимаете...

Дознаватель поднял руку.

– Барон, мы все понимаем. Видите герцога? Он тоже все понял. И герцогиня Карнавон здесь, с нами. Так что вы уж расскажите нам все, что надо, а мы вас отпустим. Только врать не стоит...

– Отпустите? Так я и поверил...

– Правильно, – Алаис шагнула вперед. – Ты, мразь, моих родных приговорил. Я за них тебя сама... отпустить могут, уйти не успеешь.

И столько гнева было в ее глазах, столько горя, что барон не решился ерничать. Просто пожал плечами, насколько позволили вывернутые руки.

– Я бы все равно поступил так же...

– Почему?

– Мне сделали предложение, от которого я не мог отказаться. Даже не мне. Королеве...

И все присутствующие обратились в слух.

***

Неизвестные злоумышленники поступили просто.

Чего хочет женщина? В основе своей?

Красоты и молодости.

Чего хочет королева?

Да того же самого, плюс – власти. И побольше, побольше, и можно без хлеба. Вот это и предложил Лидии сей-то эмиссар.

Чей?

Были у барона подозрения, все же хлеб свой он ел не зря, но уверенности не было...

Алаис знала имя раньше, чем оно прозвучало. Все знали. Догадались.

Тимары.

Маританцы тоже не выглядели пораженными. Видимо, что-то было... что?

Неизвестно.

Но королеве сказали, что у Карнавонов есть артефакт от Королей. Он дает здоровье и долголетие. А поскольку он королевский, то его можно и народу предъявить, все же Королей многие помнят. Это придаст власти Лидии больше легитимности, весомости...

Для женщины, у которой молодость уходила, а сын подрастал и все чаще пытался взять власть в свои руки, равно важными были оба пункта. Вот и был послан Таламир, вот и снес он Карнавон с лица земли, но поторопился.

Алаис стиснула кулаки, впервые узнав, что произошло, когда она упала в обморок.

***

Они все стоят в большом зале. Отец, мать, братья, сестренка. А Таламир прохаживается перед ними. Алаис страшно, безумно страшно...

– Теперь вы уже не так высокомерны, ваша светлость? Итак, я повторяю свой вопрос. Мне нужно то, что последний из Королей отдал вашему предку. Где оно?

Герцог пожимает плечами. По красивому лицу отца струится кровь – ему выбили несколько зубов и разбили губу, но высокомерие осталось при нем.

– Я ничем не могу вам помочь, Таламир.

– Полагаю, вас надо спросить иначе. Это ведь ваша жена, – он подцепляет за подбородок герцогиню. Женщина резко дергает головой – и вырывается из хватки мужчины. Но Таламира это не злит. Дальше некуда?

Он сухо смеется.

– Что ж... поиграем...

И кивок солдатам....

Не дождавшись реакции от герцога, Таламир смотрит на Алаис. На Алиту. На Алаис.

– Это обе ваши дочери, герцог? Кажется, жена от вас погуляла на стороне. Ну и уродина...

Таламир кивает на Алиту.

– А эта может стать хорошим трофеем.

Повинуясь его приказу, солдаты крепко держат Алиту за руки и за ноги, Таламир лично задирает ей юбку и что-то делает с сестрой. Та протяжно кричит. Алаис не видно за его спиной, что происходит, но она и не рвется. Она знает, скоро чудовищу надоест развлекаться и настанет ее черед. Лиццо Таламира багровеет, он отвешивает Алите пощечину.

– Гулящая сука!

Крик сестры прекращается. И...

– Отдать солдатам. Пусть хоть до смерти затрахают – не жалко.

Лица солдат вспыхивают какой-то страшноватой животной похотью. Алита начинает кричать и биться в их руках, но ее просто вытаскивают из зала. Она кричит где-то вдалеке, но недолго.

– А вот эту трогать пока не будем. Она еще невинна?

Теперь холодная рука цепляет за подбородок Алаис. Та содрогается, словно по коже скользнули кольца Ириона.

– Ты ни с кем еще не валялась, девчонка?

Алаис вздергивает голову вверх. Она промолчит.

Она будет молчать, пока хватит сил. Естественно, Таламира это не устраивает. Он опять делает жест солдатам – и Алаис растягивают на полу.

Грубые руки сжимают запястья и щиколотки, кто-то откидывает подол – и между ног лезет жестокая рука. Алаис старается сдержаться, но когда становится по-настоящему больно, глухо вскрикивает. И слышат удовлетворенный голос Таламира.

– Отлично. Мне как раз обещан титул – вот эта девчонка мне его и принесет. Стеречь ее...

И теряет сознание.

После того, как ее выносят из зала, Таламир обращается к герцогу.

– Я ведь все равно найду это. Замок снесу, разорю здесь все дотла, но найду, вы меня не остановите... сейчас и сына вашего... его сначала поимеют на ваших глазах, а уж потом...

– Нет!

Старший брат рвется из рук солдат.

– Я расскажу, не надо, я все расскажу!!!

– Нет!!! – герцог пытается остановить сына, но все бесполезно.

– Это доверил нам Король. Это...

Мальчишка вдруг замирает.

Хватается за горло и принимается дико кашлять. Сначала просто так, потом кровью, и ее становится все больше. Кровь льется у него из ушей, из ноздрей, глаз, рта...

Он захлебывается, корчится на полу в луже крови, солдаты, отпустив тело, уже тело, растеряно смотрят на него...

– Это же...

Таламир неверяще смотрит на герцога, и тот выпрямляется.

– Это – закон! Да покарает предателя кровь Моря!

Глаза Таламира зажигаются дикой злобой, но сказать он ничего не успевает. Герцог поворачивается лицом к распахнутому окну.

– Я предаю свою жизнь морю!

А в следующий миг с совершенно чистого неба вдруг бьет зарница.

Громадная, раскалывающая камень на берегу, сотрясающая всю округу... на миг отвлекаются все, и герцогу этого хватает.

Он не ждет, пока ему станет плохо, он хватает кинжал из ножен у ближайшего солдата и по рукоять всаживает себе в грудь. И этого хватает с лихвой.

Чудеса там или нет, а смерть – она одна для всех.

Тело герцога оседает на пол, и на лице его – спокойствие. Он не предал свой род.

Таламир смотрит на него несколько минут, потом взмахивает рукой.

– Унести. Выкинуть.

Солдаты послушно подхватывают тела, а Таламир принимается размышлять. Это... плохо.

Титул ему обещан, но если начать расспрашивать последнюю из оставшихся Карнавонов... тут можно лишиться всего. Вообще всего. А потому – молчание.

Выходить девчонку, получить от нее сына. А уж потом попробовать как-то в обход узнать, что надо. Или правда замок разбирать, или как-то еще...

План сложился, да и девчонка оказалась понятливой, почти ничего и не выкидывала, так, разок взбрыкнула...

Все было настолько идеально, что Таламир расслабился и совершенно зря. Аккурат до побега.

***

Алаис покачала головой.

– Мама. Папа...

Понятно, почему к ней отнеслись так лояльно. Спасибо, папа, за концерт, после такого любую дуру зауважали бы. Просто за то, что она – твоя дочь.

Луис многообещающе поглядел на Таламира.

– Ну ты и тварь.

Ант и плечами не пожал. Вот еще не хватало, и так все болит. Понятно же, что выбора у него не было, кто бы на его месте поступил иначе?

Сейчас у него тоже выбора не было.

Допрос продолжался, но Алаис почти не слушала.

Тогда – Тимары, потом опять Тимары... да что б вам!

Надо, надо вводить в меню этого мира новое блюдо – осьминоги-гриль. Только вот на кого их заменить? Если верить магистру, из конструкции нельзя убирать элементы, она развалится, а Тимары есть, они никуда не денутся...

Занятая своими мыслями, она настолько отвлеклась, что прикосновение к плечу прошло мимо сознания, пришлось повторить.

– Ваша светлость...

– А?! Да?!

– Вы не хотите еще что-то спросить у негодяев?

Алаис хотела.

– Кто предал Карнавонов? Кто открыл вам замок?

Оказалось – управляющий. Герцогский сын с его дочкой побаловал, вот папа и отомстил насильнику, как смог. Сам при штурме 'случайно' погиб, но дочке на приданое оставил – десяти порченым хватит.

Алаис пожала плечами.

– К герцогу у меня нет вопросов.

– Какую кару вы для него хотите?

Алаис подумала пару минут, а потом зло улыбнулась.

– Хочу. Пусть его судит море.

***

Море штормило, море бушевало, море ревело и плевалось ошметками пены в наглых людей.

Алаис вышла из пещеры и тут же принялась отплевываться – ветер подхватил прядь волос и засунул ей в рот.

– Ирион! Надо было короче их обрезать!

– Не надо, – Луис не собирался оставлять свою женщину одну. – Тебе хорошо...

Алаис кивнула. Мысли ее были далеко.

– Мой брат погиб, когда хотел предать. А мы? А Тимары?

– Мы пока никого не предаем. Мы храним доверенное королем, чтобы отдать достойному. Я такого не вижу.

– Если в ком-то из потомков Тимаров течет кровь королей...

– В наших жилах – тоже. Может, и побольше...

– Моего брата это не спасло. Как спаслись сами Тимары? Они ведь подстрекали против нас, фактически, стремились к нашему уничтожению...

Луис покачал головой.

– Всего мы не узнаем, малышка. Но... я думаю, что Таламир просто перестарался. Тимары просто хотели забрать у вас регалии, чтобы вручить их достойному, если герцог не согласился... ты ведь не знаешь, возможно, ему это предлагали?

– Не знаю. Никогда теперь не узнаю... я любила их.

– Я тоже любил и мать, и Родригу... я виновен в смерти своего брата. Это был несчастный случай, я не хотел этого, но я виновен.

Алаис коснулась лица любовника. Едва-едва, кончиками пальцев.

– Косвенно и я виновата. Я уцелела там, где они умерли.

– Ты только косвенно, а я прямо. Я никогда не перестану задавать себе один и тот же вопрос, никогда не перестану думать, можно ли было этого избежать... Мать доверила мне младших, и что же? Лусия с ее браком, Родригу умер, Эрико... он хуже, чем умирает, Элисса больна ореховой болезнью, так что, рано или поздно...

Алаис покачала головой.

– Бедный мой, бедный...

И вдруг замерла, пораженная озарением так, что даже пальцы, которые перебирали волосы любовника, остановились.

– Боги!!!

– Алаис?

– Луис, ты никогда не задумывался о том, как хранилась чистота крови?

– То есть?

– Короли никогда не ограничивались одним ребенком. Никогда. При таких условиях земля должна быть в три слоя покрыта потомками Королей, но выживали... единицы. Я чего только не передумала, а это... судьба?

– Судьба?

– У одного народа, о котором ты не знаешь, было такое емкое слово – кисмет. Предопределенность. То, что на роду написано, и как ты не старайся, не изменишь...

– Думаешь, мне было предначертано убить брата, тебе увидеть гибель родных...

– Нет, не совсем так... это другое. У человека есть его ноша, – Алаис тщетно пыталась облечь в слова то смутное, что осознавала самым краем сознания, а оно уходило, пряталось, дразнилось, не давая вытащить себя на свет божий. – Если мы ее принимаем, несем и стараемся двигаться вперед, она делает нас сильнее. Если нет – мы ломаемся...

– Моим родным никто не предлагал эту ношу.

– Они ее и не приняли. Твои брат, сестра... брату это не нужно, он и так счастлив, сестра боится... Ты тоже мог погибнуть, но ты решил стать – Лаис. Принял кровь, принял род, взвалил на себя ответственность. Я бы тоже погибла, но и я приняла Карнавон, со всеми правами и обязанностями.

– Думаешь, это нечто вроде... как ящерица отбрасывает хвост, чтобы спастись?

– Самоочищение? От тех, кто не может, не хочет... не знаю! Не могу лучше выразить, – Алаис развела руками, – но не удивляюсь, что гибли потомки Королей и герцогов. Тех, кто не был готов... к чему?

– К песне моря в твоей крови?

Алаис кивнула.

– Может быть. Не знаю, но все возможно.

– Подумаем об этом позднее?

– Почему?

– Смотри...

Из пещеры выволакивали Таламира, а следом за ним и барона Ломара.

Глава рода Ирт подошел к паре герцогов, чуть поклонился.

– У нас – все.

– Можно начинать? – Алаис коснулась запястья. – Луис?

– Если из них все вытряхнули... да и Ирион с ними! Где проводятся такие обряды?

– Там, где есть море, – Алаис пожала плечами. – Обоих – или по одному?

Глава рода Ирт недобро усмехнулся.

– Думаю, сначала – барона. Пусть самозваный герцог посмотрит, что его ждет. Барон ведь тоже виновен перед родом Карнавон?

Ответом ему стал короткий кивок Алаис. Женщина высвободилась из рук любовника и принялась спускаться к морю. Остановилась, не подходя к воде, разулась, подхватила подол платья и без особого стеснения заткнула за пояс. Приличия – хорошо, а сухая одежда намного лучше.

Впрочем, никто на ее норки не смотрел, не до того было. Барона подтаскивали к воде, потом грубо спихнули в море, не на самую глубину, нет. Мужчине приходилось где-то до пояса.

Алаис вытянула руку над водой. Ножом, зажатым в правой руке, коснулась запястья левой. Остро отточенное лезвие рассекло кожу, в море закапали черные в звездном свете капли крови.

– Кровь Карнавон, кровью моря! Я требую справедливости! Да свершится месть!

Несколько минут ничего не происходило, даже море притихло. А потом...

Море – вскипело?

Нет, даже не так.

Море обратилось в суп из мурен. Змеевидные тела появлялись словно из ниоткуда, набрасывались на барона, рвали его заживо на части, повисали на руках, вцеплялись в ноги, в туловище...

Барон Ломар закричал длинным жутким криком, и кричал до тех пор, пока одна из рыбин не впилась ему в горло.

Потом он медленно скрылся под водой, но было видно, как разрывают на части и поедают его тело. Вода окрашивалась кровью, и море тут же уносило ее от берега.

Алаис смотрела на страшную картину, не дрогнув. Поделом.

Жалость? Сострадание?

Этого она не чувствовала.

– Тащите второго, – кивнул маританец.

Таламира перехватили поудобнее, поволокли к берегу. Мужчина вырывался, кричал, потом завыл... видя, какая смерть настигла его подельника, он испытывал дикий, почти животный ужас.

– НЕТ!!! Прошу вас, не надо...

Его никто не слушал.

– Алаис!!! Не надо!!!

Алаис и головы не повернула на крики. Не надо... раньше думать было надо, так-то.

Алита тоже кричала. И мать. И брат перед смертью... Те, кто легко губит других так трепетно относятся к ценности своей жизни! Так нежно берегут ее!

И забывают что по справедливости, какой меркой меряете, той и вам отмерено будет.

За что придется расплачиваться ей?

Таламира спихнули к муренам, и все повторилось сначала.

То же кишение змеиных тел, те же хищные пасти... только в этот раз рыбы были не так голодны.

Таламир продержался почти десять минут. А когда красивое лицо навсегда скрылось под водой, Алаис отвернулась.

Месть?

Да, безусловно.

Она понимала, что поступает... жестоко, что убивает отца своего ребенка и когда-нибудь это придется рассказать сыну, и все же...

Было в этом нечто правильное. Смерть за смерть, кровь за кровь. Не прощение, не сидение на шее у государства, не медленное гниение за решеткой, а вот так – жестоко и сразу.

Ты совершил преступление и море тебя покарало. Алаис была уверена, что даже если она сейчас войдет в воду, ни одна из рыб не причинит ей вреда. Интересно, их тут специально прикармливают у берегов? Об этом она и спросила маританцев.

Глава рода Вон покачал головой.

– Мы никогда их столько не видели. Встречаются, да, но чтобы так? Никогда такого не было.

Алаис не стала спорить.

– Я правильно понимаю, что до приезда Тимаров с их 'королем' мы никуда отсюда не денемся?

– Простите... – опустил глаза мужчина.

– В пределах острова мы свободны?

– Да, безусловно.

– Тогда я хотела бы посетить храм Моря.

Главы родов переглянулись. Алаис молча ждала ответа.

– Я бы тоже хотел, – Луис усмехнулся. – Интересно же...

Первым обрел речь глава рода Ирт.

– Это... храм очень своеобразное место. И никто не знает, каким оттуда выйдет. Вы уверены?

– Там ведь никто не умирал? – Алаис смотрела спокойно и равнодушно.

– Нет.

– Есть какие-то препятствия?

– Алаис, вы уверены? – магистр Шеллен смотрел с тревогой, которая передалась и Далану.

– А что не так?

– Маритани – своевольная богиня. Какими вы выйдете из храма, и выйдете ли...

– Иногда не выходили?

– Ходят слухи.

– Это ложь, – вмешался глава рода Ирт. Слишком поспешно вмешался. Луис пожал плечами.

– Тогда почему бы не съездить? Говорят, что Короли и герцоги регулярно ездили в этот храм, обретя силу?

– Говорят многое, – поежился Шеллен. – Многое утрачено. Ездили, да. Но я знаю, что иногда они не возвращались оттуда. Когда... их признавали недостойными.

Алаис едва успела проглотить насмешку. Конечно, магистру стоило поберечься, признают ли его достойным – неизвестно даже ему. Сына-то он родил, но и того незаконного, а сколько лет пренебрегал своим долгом?

За такое и утопить могут...

Да и Далану стоит пока поосторожничать, все ж сын. А боги... Лучше всего это выразили греки.

Οι θεοί ζηλεύουν, όσο μπορείτε ανελέητα μας ανένδοτος!

Боги ревнивые, сколь вы безжалостно к нам непреклонны!*

*– Гомер, Одиссея. Прим. авт.

Боги ревнивы и завистливы, не стоит гневить их лишний раз, но ведь и выбора нет. Что делать с регалиями Короля? Как поступить дальше?

Тут и к гадалке кинешься, не то, что в храм. Определенно, стоило съездить.

Возразить никто из маританцев не осмелился. Выезд в храм был назначен через два дня.

***

– Мне это не нравится, монтьер.

Луис вздохнул.

– Массимо, мне это тоже не нравится, но и сделать я ничего не могу. Здесь нет моих людей, да и преданы они не мне, отцу. А скоро еще Тимары пожалуют...

Массимо скривился, сплюнул.

– Они доиграются со своими Королями.

– Главное, чтобы мы уцелели.

Массимо вздохнул еще тяжелее.

– Я могу попробовать найти людей на материке.

Луис подумал пару минут.

– Если ты сможешь выбраться с острова...

– Смогу, конечно. Вы меня выгоните, я и смогу.

Луис переглянулся с Массимо.

– Выгоню... почему нет? Кстати, а почему я тебя выгоню?

– Думаю, после посещения храма Моря. Я бы туда тоже съездил.

Луис положил руку на плечо... друга? Или уже родственника?

– Массимо, я не хочу рисковать тобой, не хочу терять тебя.

– Я тоже не хочу умирать, но мне терять нечего. Племяшка мертва, больше родных у меня нет...

– У тебя есть я. Всегда буду. Я надеялся, что ты станешь дедом для моих детей...

– От Алаис Карнавон?

Луис вздохнул.

– Мы не можем... мы стараемся, чтобы их не было. Сам понимаешь, два герцога...

– Понимаю. И думаю, что вам тоже надо в Храм.

Луис пожал плечами.

– Не много ли мы надежд на него возлагаем?

– В самый раз, – буркнул Массимо. – Остался последний вопрос – где взять деньги? Люди бесплатно не пойдут...

Луис пожал плечами.

– У меня есть кое-какие сбережения, но лучше... поезжай к Эрико. Думаю, он поможет и с отрядом, и с деньгами.

Массимо махнул рукой.

– Пусть с деньгами поможет, а отряд я и без него найду.

И у Луиса стало чуть легче на душе. Все же не полная зависимость от маританцев... Надо только Алаис предупредить.

***

Путешествие к Храму проходило, как и большинство путей на Маритани – по морю.

Корабль медленно разрезал прозрачные, словно стекло, голубовато-зеленые волны, плыл вдоль берега, давая возможность полюбоваться пейзажами, а то и остановиться, искупаться, при желании...

Время от времени в поле зрения появлялись любопытные дельфиньи морды, из воды выскакивали мелкие рыбки, и ныряли обратно, чайки проносились над самой волной, выхватывали блестящую живой ртутью рыбешку – и стремительно проглатывали добычу, пока ее не отняли.

Алаис сидела на одеяле, которое для нее расстелили на юте, и играла с ребенком. Луис расположился рядом, то подбрасывая на одеяло погремушку, то перехватывая шустрого малыша, который то и дело собирался отправиться в самостоятельное путешествие по кораблю. А как же!

Столько интересного!

Столько неизведанного, непогрызенного, непотроганного, неописанного...

– Ты возьмешь ребенка с собой в храм?

Алаис покачала головой.

– До десяти лет детям в храме делать нечего.

– Почему? – искренне удивился Луис.

– Потому что если до десяти лет у них своего мнения нет, то и потом не появится. А если есть...

– Не понимаю?

– Храм – дом бога. К богу надо приходить осознанно и с пониманием ситуации, а не потому, что тебя таскают за собой, как щенка, – коротко объяснила Алаис. Подумала еще минуту, потянулась к гароле, привычно накинула ремень через плечо и ударила по струнам.

– Каждый выбирает для себя женщину, религию, дорогу.

Дьяволу служить или пророку – каждый выбирает для себя.*

* Ю. Левитанский. Каждый выбирает для себя, прим. авт.

Луис слушал. Слушали и матросы, затаив дыхание. По-настоящему искренние стихи и слова, те, в которые творец вкладывает свою душу, найдут отклик в любом из миров.

И когда песня стихла, он все же решился.

– Алаис... если я выберу тебя?

Алаис задумчиво перебрала пальцами по струнам.

– Ты сделаешь плохой выбор.

Сердце у мужчины словно оборвалось – и полетело куда-то во мрак. Не нужен...

– Почему?

– Я не смогу дать тебе семью, детей... герцогская кровь, сам понимаешь.

– Дело только в этом?

– Да. Я не стану лгать – ты мне дорог, ты нужен мне, я бы могла остаться рядом с тобой навсегда – Алаис отчаянно избегала слов любви, пока они не сказаны, все еще можно переиграть, правда ведь? – Но я беру на руки Эдмона, и понимаю, что ты заслуживаешь не меньшего, а то и большего. Когда он прижимается ко мне... это счастье.

– А если мне не нужно никакое счастье – без тебя?

– Рано или поздно ты этого захочешь, а я не смогу ни дать тебе детей, ни отпустить тебя. И что будет? Не делай нам больно, пожалуйста.

– Я тебе не нужен?

– Нужен.

– Тогда не надо заботиться обо мне против моей воли. Это единственное, что тебя останавливает? Дети?

– Да.

– Тогда... Алаис Карнавон, ты выйдешь за меня замуж?

Несколько минут Алаис молчала. Размышляла. Взвешивала.

Вот рядом с ней мужчина, который произнес слова любви. Те, которых она не дождалась в прошлой жизни. Почему она отказывается?

Потому что тоже его любит....

Жутковатая ситуация, рвать человеку в кровь сердце из-за абстрактного понимания его блага. А может...

– Я приму твое предложение. Если ты повторишь его позже. Когда мы выживем, – честно ответила Алаис.

– Примешь?

– Даю слово. Я слишком люблю тебя, чтобы отпустить. Надеюсь, ты не проклянешь меня за это.

Палуба корабля не располагала к бурному проявлению чувств, и единственное, что позволил себе Луис – коснуться ладонью щеки любимой. Но сколько нежности было в его глазах.

– Я люблю тебя, Алаис Карнавон.

– Я люблю тебя, Луис Лаис.

Море вспыхнуло радужными искрами под солнцем. И громадная волна ударила в борт судна, подняла его, понесла, словно пушинку.

Море слышало.

Море – запомнило.

***

Храм вырастал из моря.

Он был прекрасен настолько, что Алаис пожалела об отсутствии фотоаппарата. Сейчас бы хоть как остановить миг, запечатлеть это на холсте...

Она видела Парфенон, видела греческие храмы, которые ставили так, что они были частью природы, сливались с ней, подчеркивали красоту места...

Она видела Золотой храм в Амритсар.

Храм Маритани был того же рода. Не вбитый в почву наглый гвоздь, гордящийся своим богатством и аляповатостью, не утверждение человеком своего могущества и власти. Резное ажурное чудо, вырастающее из волн и сотканное из морской пены.

– Потрясающе, – выдохнул рядом Луис.

– Туда идут по одному, – Эдмон Арьен оказался рядом в самый нужный момент. – Маритани не беседует с толпой, ее слова лишь для одного человека. Душу открывают не на людях. Внутри храма постоянно горит огонь и находится жрица моря. Они меняются...

– Мариитки? – уточнила Алаис.

– Их устами говорит Маритани. Их ногами ходит по земле, их руками творит чудеса...

– Даже так? – скепсис прорывался в речи Луиса совершенно непроизвольно. А что вы хотите от сына Преотца, который знает подоплеку каждого чуда Ардена, а большую часть еще и своими руками устраивает?

– Им это дорого обходится, – недоверие задело Эдмона. – Говорят, что за воплощение богини земная женщина отдает десять лет жизни.

Алаис поежилась.

– И они добровольно идут на это?

– Это честь. Для них самих и их семей...

– Семей? Я не отдала бы свою дочь в храм...

– А я бы отдал, – Эдмон пожал плечами. – Если бы Кати была способна слышать. Мариитки не лишают себя радостей жизни, у них есть дети, внуки, а воплощение богини... поверьте, это случается очень редко. Чаще всего Маритани не приходит, а просто говорит или смотрит. Это не настолько сложно...

Алаис переглянулась с Луисом, и решение нашлось само собой.

– Мы хотим пойти вдвоем. Могут ли для нас сделать исключение?

– Я спрошу.

А Алаис совершенно по-детски еще и загадала. Если их примут вдвоем, значит, это судьба. А если нет – то нет.

Только вот чего она больше хотела, она и сама не знала.

***

Двери в храм были сделаны из какого-то сплава серебра. Даже не совсем двери, ажурные кованые ворота, кажется, пальцем тронь...

Кто-то сорвал узоры с морозного окна и они отвердели под руками мастера.

Эдмон коснулся витого серебряного шнура. Внутри храма мелодично зазвенел колокольчик...

Женщина, которая вышла на звон, была странной. Алаис даже не сразу поняла, в чем дело, а потом...

Белые, почти полностью седые волосы. Лицо, лишенное возраста. Белая с синей оторочкой одежда – и яркие, невероятно синие глаза. Глубокие, как море, прозрачные, как небо...

Но не та морская синева, что была у Короля, нет. В его зрачках бушевал океан, а в глазах мариитки отражалось небо над морем. То самое, когда не поймешь, где одно, где другое... и все же небо – иное. Оно спокойнее и не так коварно, не так жестоко и изменчиво...