Текст книги "Морские короли. Дороги судеб (СИ)"

Автор книги: Галина Гончарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Он уплывал по реке сновидений туда, где был еще мальчиком, где мама гладила его волосы и шептала что-то ласковое на ушко, где все было пронизано золотистым светом.

Эрико спал.

***

Элисса повсхлипывала наверное, еще минут десять. Потом, когда раздался храп, поморщилась с отвращением, и спихнула с себя тяжелое тело.

Мразь такая...

Хорошо, она не девушка, и не такое видела? А была бы и правда сопливой девчонкой? Порвал бы на клочья...

От Эрико пахло вином, потом и рвотой. Элисса поморщилась, оглядела тело.

Хм-м... а вот это кстати!

В драке Эрико сильно рассекли бровь, можно и воспользоваться, чтобы себя не кромсать. Элисса примерилась и осторожно содрала корочку с раны. Что Эрико проснется, она не боялась. И не таких видывала... нет, он не обманывает сейчас. Он и правда вырубился, только вот отчего?

Неважно.

Важна вот эта струйка крови, которую надо осторожно собрать простыней. Именно тем местом, где она лежала. А потом еще мазнуть Эрико... да-да, именно там. И стереть кровь с рук полотенцем.

Теперь все правильно.

Кровь на Эрико, на простыне, на полотенце, а на ней крови нет, это потому, что она оттиралась что есть сил. Ей было больно, плохо, тошно, вот она и постаралась, вот и убрала все следы. Ее предали.

Она доверилась Эрико, а тот лишил ее девичьей чести... колье с рубинами станет вполне адекватной заменой. На меньшее она точно не согласится. Пусть Даверт раскошеливается.

Ей очень нужны деньги. Много денег, чтобы потом, когда болезнь возьмет свое, она не подыхала в подворотне. Чтобы можно было купить дом, нанять людей, которые станут за ней ухаживать до самого последнего дня... на дом, кстати, уже хватит, и еще немного останется. А вот на все остальное – нет. Ничего, у Преотца денег рыбы не едят, сможет и отжалеть чуток для сыночка.

Приняв это решение, Элисса уверенно спихнула Эрико на край кровати, сама улеглась поудобнее, завернулась в одеяло и уснула.

У нее чуткий сон, когда Эрико зашевелится, она успеет проснуться, удрать в кресло в углу, натереть глаза рукавом, и всячески подготовить сцену. А пока лучше выспаться. Завтра будет тяжелый день.

Род Карнавон.

Алаис проснулась на рассвете. Легла она поздно, вчера опять до полуночи пела в трактире, но усталости не было. Сильное молодое тело переносило с легкостью и не такие нагрузки. И мышцы, кстати появились.

Себе Алаис напоминала узенькую полоску сыромятной кожи. Вроде бы и взглянуть не на что, а не разорвешь.

Сегодня ей надо сделать многое, очень многое.

Надо прикупить себе одежду,  сшить еще несколько 'корсетов', озаботиться чем-то вроде гамака, штаны помешковатей на случай 'дней календаря...'

Оххх...

Алаис едва с кровати не упала.

Красный день календаря!

А ведь...

А когда?

Все правильно. Эти моменты жизни у нее последний раз были еще до приезда в столицу. Это что,  она – того?!

Ой,  мама...

Женщину резко затошнило. Усилием воли загнав противный колючий комок в горле куда-то поглубже,  она вцепилась зубами в подушку и от души взвыла.

Перья подавили звук,  а заодно набились в рот. Алаис злобно сплюнула на пол и принялась рассуждать.

Радостные (первую букву можно заменить на 'Гэ',  смысл будет тот же) дни календаря у нее были за несколько дней до свадьбы. Она, помнится,  еще огорчалась,  что рано прошли. То ли дело – первая брачная ночь,  изгаженная на всю оставшуюся жизнь и молодой муж,  прикидывающий,  не податься ли ему в вампиры.

А вот после свадьбы... Да, именно до приезда в столицу. Но сколько уж времени прошло! Месяц? Чуть меньше...

Вообще,  у Алаис эти моменты случались крайне нерегулярно,  из-за чего высчитать опасные дни не представлялось возможным. Сроки варьировались от стандартных двадцати восьми дней и до шестидесяти. Может,  и сейчас так же?

Алаис с надеждой перекрестилась,  как учили еще в другом мире.

– Господи,  я хорошая буду,  только не надо мне ребенка, а? Это ж ...ец! Полный!

Господь не слышал. Видимо,  этот мир не входил в его рабочую зону.

А как определить?

Эммм... а как определяли раньше? Вообще.  Мама рассказывала, что в мочу высыпали ложку соды. Зашипит – незалет. Не зашипит – здравствуй,  детик. Это один из вариантов.

Можно вскипятить мочу в металлической посуде и перелить в стеклянную. Если хлопья выпадут – начинаем вязать пинетки.

Можно ту же жидкость смешать с красным вином и... пить не надо! Посмотреть,  помутнело или нет. Если не помутнело,  то результат положительный. Кажется,  можно еще кольцо над пузом раскачивать,  но кто его знает,  как оно качается? Когда Таня увлекалась экстрасенсорикой,  обнаружилось, что у нее кольцо везде вращается,  как сумасшедшее. И кто его знает – почему?

А ведь она когда-то смеялась над этими способами. Ну кому они нужны,  если есть 'две полоски'?

Кто ж знал! Здесь-то до их изобретения еще лет так с тысячу осталось!

Ладно!

Здесь можно и нужно достать соду. И красное вино – тоже. И стеклянную посудину, чистую.

Еще день у нее есть,  завтра с утра она все эти тесты проведет. А вот что делать,  если это не сбой,  а ребенок?

А только одно.

Срочно,  нигде не задерживаясь,  драпать к кузине Ланисии. Или...

Знает ли про Ланни Таламир?

Если не дурак,  то наверняка знает. Дознается,  есть у кого. Слуги всегда все видят, и расскажут за пару медяков. Это от герцога Алаис и Ланни свою дружбу спрятали.  А от слуг?

Хотя...

Алаис перебирала в памяти моменты. Вроде бы их нигде не заставали, но это нельзя утверждать наверняка. Что бы она сделала на месте Таламира?

Расспросила бы всех,  до кого руки дотянутся. И узнав про Ланисию,  обязательно бы отправила туда людей. С простым приказом – не высовываться. Жить тихо и мирно,  где-то рядом,  а если появится Алаис – хватать ее под белы ручки.

Вот!

Алаис!

А она?

А она – Алекс Тан. Бродячая певица,  у которой даже внешне нет ничего общего с Алаис. Разве что цвет глаз.  Но кому она их показывать будет?

А вот теперь представьте – является в замок к Ланисии паренек. Или женщина в глубокой беременности... м-да. Надо будет еще придумать,  как связаться с кузиной так,  чтобы ее не подставить.

Не стоит недооценивать Таламира. Он кто угодно,  но не дурак. Сволочь,  мерзавец,  подонок,  гадина... эпитетов Алаис может вагон подобрать,  но простого пятибуквенного 'дурак' среди них попросту нет.  И не было никогда. Не стоит считать противника глупее себя.

Но что же делать?

Алаис медленно и глубоко вдохнула, так же выдохнула и повторила это упражнение раз десять,  прежде, чем мысли перестали скакать бешеными кроликами.

Итак!

Определить народными средствами,  беременна она или нет.

Если да – подумать,  где можно остаться до родов и на послеродовый период. Это примерно год, раньше ребенка с собой никуда не потащишь. Значит,  нужен дом,  нужен лекарь и нуужен тот,  кто позаботится о ребенке в случае ее смерти. Хотя бы отвезет к Ланни.

Иллюзий Алаис не питала,  помнила,  как им рассказывали,  что средневековые женщины к родам готовились,  как в смерти. Исповедались,  прощались с родными... лотерея,  рыбу ее касатку! И не факт,  что она выиграет,  с ее теловычитанием.

Страшно.

Господи,  как же ей страшно...

Ладно!

Нервы боятся,  ноги бегают! Встала,  оделась и поскакала за содой,  вином,  посудой, одеждой, полезным приспособлением для справления нужды на корабле, запасом лимонов и прочими полезностями. Беременна ты там,  не беременна,  а шевелиться надо.

Утешает одно.

Любой, даже самый зверский токсикоз благополучно спишется на морскую болезнь.

***

На следующий день Алаис с удивившим ее саму равнодушием смотрела на 'результаты анализов'.

Вино было мутным, а сода не шипела. Но это как раз не показатель.

Вино здесь было не самого высокого качества, а чистой пищевой содой вообще удалось разжиться за бешенные деньги. И то – чистой ли?

Что знала о ней Алаис? Да то же, что и все остальные земляне.

Гидрокарбонат натрия.

Где он водится, как добывается, очищается и попадает на стол?

Эммм... специалисты есть! И все чаще вспоминается незабвенный Фонвизин с его классическим недорослем. Зачем знать географию? Извозчик довезет!

Зачем знать химию? Купи коробочку с нужным продуктом в магазине и порадуйся. Только вот до открытия гипермаркета тут лет пятьсот осталось... мелочи?

Подождем, куда деваться!

Алаис решительно вылила содержимое посудин в ночной горшок и принялась одеваться. Значит так!

Беременна она или нет – через пару месяцев будет ясно. На корабле она столько не пробудет, на Маритани – тоже. Интересно, есть ли там визовый режим? Хотелось бы уехать с Маритани уже женщиной... так, на всякий случай. Скажем, почтенная вдова лет двадцати пяти? По местным меркам это очень зрелый возраст, а казаться старше – несложно. Это молодость вернуть трудно, а вот старость изобразить куда как легче.

Замотать грудь... показалось – или ее два 'прыща' стали больше?

Нет, так она себя до психоза доведет. Но об обследовании и речи быть не может, видела она местных повитух! Да у них под ногтями вся баклаборатория расположена, включая неизвестные миру культуры. Куда ни кинь, все плохо. А требовать от повитухи мыть руки?

Этим она запомнится надолго. Местные женщины до таких мелочей не снисходят. Такой след за собой оставлять нельзя.

Алаис еще раз перебрала две дорожных сумки. Никаких сундуков и рундуков, ее имущество должно быть мобильным. И транспортировать его должна она сама, лично, без посторонней помощи.

Четыре рубашки – пятая на ней. Две пары брюк, два жилета, плотных, третий на ней, теплый плащ, куртка, которую она наденет на себя и куртка в запас. Нижнее белье. Кальсоны тут водились, что приятно. Укоротить их до шортиков было несложно. Портянки – с запасом. О носках на Рамтерейе не знали, поэтому Алаис обучилась их наматывать в рекордный срок.

Сапоги.

Одни на ней, вторые с собой.

Всякие мелочи вроде лент для волос, перчаток, пояса, пары ремней, струн в запас...

Гигиенические принадлежности. Гребень, несколько кусков мыла, крохотное металлическое зеркальце, краска для волос, полотенце, утка. Последнее – особенно актуально. Алаис читала, что моряки справляли нужду прямо с борта корабля, единственное, ориентируясь по направлению хода и ветра, чтобы не забрызгало. Она, по понятным причинам, так сделать не могла. Будет все совершать в каюте... если ей предоставят каюту, а не место в общем кубрике. Читала она романы Джека Лондона. Каюта для капитана, первого помощника и кажется, доктора. Всё.

Остальные – гамак и общий зал. Так что Алаис на всякий случай приобрела и гамак, и нечто вроде занавески. Как прицепить – разберемся, но хоть какое-то уединение будет. Все это было плотно скатано в тючок, который можно было прицепить за спину. И – гарола.

Все, больше у нее ничего нет.

Разве что пояс на теле и зашитые в него монеты и ценности.

Ах, не ценила она когда-то пластиковые карточки. Вот как тут быть, если в любой момент тебя могут лишить всего? Начиная с денег и кончая жизнью? Здесь правит закон силы. Клыка и когтя. То ли дело – милый добрый двадцать первый век, когда кругом полиция, когда преступники чего-то да опасаются, а свое состояние можно перевести просто через компьютерные сети. Хоть на каймановы острова, хоть лично каждому кайману.

Ладно!

Выбора все равно нет, разве что вернуться к мужу. Черти б его побрали!

Алаис посмотрела в окно, и от всей души, вот сколько у нее было сейчас сил и вдохновения, пожелала Таламиру погибнуть смертью безвременной.

Мучительной и жестокой.

И стыдно ей не было.

***

– Моя королева...

Тихий шепот в алькове, сплетенные в порыве страсти тела, жемчужный отблеск глаз под приспущенными веками...

– Да... о, да!

Одно из тел принадлежало королеве. А вот второе...

Что может позволить себе королева?

Многое, очень многое. Она может быть жестокой, коварной, властной, развратной, алчной, деспотичной... она даже налоги может повышать каждый год и любовников менять каждый день.

Чего она себе не может позволить?

Быть посмешищем.

А Таламир ее выставил именно что на посмешище. Вассал, от которого жена сбежала смешон ми нелеп. И ладно бы он нашел Алаис!

Эта девка умудрилась так спрятаться или удрать, что найти ее не могли всеми силами стражи и гвардии! Над Антом смеялись, а заодно начинали смеяться и над королевой.

Какая-то скотина бросила шуточку, мол, герцогиня удрала потому, что не хотела оказаться в постели между королевой и герцогом... язык бы вырвать сволочи! За смешки за спиной, шуточки... Таламира пришлось изгнать из монаршьей постели и заменить графом Артьеном. Который сейчас и старался не за страх, а за совесть.

И добился своего.

Тело королевы вздрогнуло, женщина прикрыла глаза и протяжно застонала.

Несколько минут любовники были неподвижны. Потом ее величество открыла глаза и потрепала любовника по щеке.

– Ты был великолепен...

– Ваше величество, вы словно звезда на небе, вы озарили мою жизнь, как пролетающая комета...

Астроном...

Лидия чуть поморщилась.

Таламир такими пошлостями не страдал, да и в постели был получше, но... Пока сойдет и граф. А Таламир...

С глаз долой – из сердца вон, этот принцип действует и на королевские дворы. А посему...

***

– Это – опала?

Таламир сверкал глазами, но королева и бровью не повела.

– Нет. Это забота.

– Забота!? Выгнать меня и заменить на этого паркетного сопляка – забота!?

Лидия покачала головой.

– Любезнейший, вы забываетесь.

Тон был отработан до мелочей, мало того, он был подкреплен внутренней уверенностью в себе.

Она здесь королева. Все остальные – ее подданные. Пусть Таламир ее любовник, это она снизошла до него. Он к ней не поднимался, и никаких прав рядом с ней не имеет. Захочет – завтра и жизни его лишит, чтобы другим неповадно было.

Мужчина это почувствовал, потому что сбавил натиск.

– Ваше величество, умоляю объяснить, чем я прогневил вас.

Лидия усмехнулась. Своим голосом Таламир владел не хуже. И сейчас в нем было огорчение человека, которого несправедливо обидели. Он, конечно, благородно прощает даму, но ведь не заслужил! Ничем не заслужил!

– Я не гневаюсь.

– Так отмените эту позорную ссылку.

– Приказ навести порядок в ваших родовых землях, герцог Карнавон, вы называете позорной ссылкой?

– Мне не нужно герцогство, моя королева. Без вас...

Усмешка стала более заметной.

Не нужно?

Не смешно!

Еще как нужно, просто Таламир боится, что ему на смену придет другой, потом третий, а потом и пригласить его забудут.

– Герцог, это не ссылка. Это скорее убить двух зайцев одной стрелой, – принялась объяснять Лидия. – Поймите, сейчас при дворе ходят... нехорошие слухи. Удаляя вас, я пресекаю сплетни – это первое.

– Я и сам могу справиться со сплетниками, – вспыхнул Таламир, опуская руку на эфес клинка.

– Чем больше вы убьете, тем громче будут голоса оставшихся.

И это было чистой правдой. Таламир вздохнул.

– Хорошо, ваше величество. Когда мне можно будет вернуться?

– Не просто вернуться. А приехать с победой.

Таламир вскинул брови, и Лидия соизволила пояснить.

– Эфрон.

– Эфрон...

– Да, тот самый сбежавший сопляк. О нем тоже болтают, как вы понимаете. То ли сам сбежал, то ли с вашей женой, то ли он ее украл, то ли...

Таламир скрипнул зубами.

– Я его...

– Именно. И его, и его отца. Я дам вам войско, Ант, но – тайно. Для всех это будут ваши люди, ваши наемники, понимаете? Вы поехали в Карнавон, вы не нашли там свою супругу, вы отправились в Эфрон. Что произойдет в нем дальше – я не знаю. Может быть, вас оскорбят. Может быть, ваша жена окажется там. Может быть... всякое.

Таламир кивнул.

Очень верно сказано.

Может быть.

А что именно там было, как было и с кем – будет знать только он. При дворе узнают только его версию. Ту, которая будет выгодна герцогу, а заодно и ее величеству. Теперь лед в глазах Таламира окончательно растаял.

– Ваше величество, вы великолепны...

– Вы обязаны вернуть свою супругу, герцог. Вы же понимаете...

Таламир все понимал. И вернуть супругу, и раздавить Эфронов, и... вернуться ко двору?

– Да, ваше величество. Я сделаю, как вы прикажете.

Лидия нежно улыбнулась.

– Вы больше не спорите, герцог?

– Воля моей королевы для меня закон.

Лидия протянула преданному (а как же иначе) вассалу тонкую руку, украшенную изумрудным браслетом. И Таламир страстно приник поцелуем к пульсирующей венке на запястье женщины. Потом, не отнимая губ, скользнул по коже кончиком языка...

Лидия подумала – и чуть повернула руку, чтобы мужчине было удобнее.

В конце концов, граф Артьен и в подметки не годится Таламиру. Почему бы и не получить немного удовольствия?

***

– С-сука!

Благородный граф Эфрон что есть силы запустил стаканом в стену. Брызнуло по полу дорогое маританское стекло...

Да, графы тоже люди, и им тоже свойственно злиться, и быть... несдержанными. Бывает.

Но его можно понять.

Живешь ты, и неплохо, сосватал за сына дочь герцога Карнавона и даже начал питать некоторые наивные мечты, о повышении влияния, о расширении владений и может даже появлении в потомстве магических способностей...

А вдруг?

Хотя магия, чай, не дурная болезнь, через баб не подцепишь, но у герцогов в роду все не как у людей, могло бы и срастись.

Ан нет!

Карнавон умудрился поссориться с королевой. Да так неудачно, что и сам помер, и семью за собой утянул, почитай, всю. Осталась в живых одна соплячка.

Для благополучия земель-то этого достаточно. Родит она пару-тройку детей, так и род не прервется... Эфрон даже сначала обрадовался.

Это ж какие перспективы. Вырвать ее из лап у Таламира (выскочка, тварь такая, негодяй...), а уж герцогесса, в благодарность за спасение, и детей родит, и кошелек откроет...

Могло бы, еще как могло получиться! Но...

Слабым местом в плане оказался родной сынок. К-кровиночка.

Вот если бы тьер Эфрон лично всем занимался, давно бы Алаис Карнавон была здесь. А у сопляка только и хватило ума попасться! Доверился шлюхе!

Впрочем, все логично.

Одна шлюха его Таламиру сдала, вторая освободила... и стоит теперь, жмется, мнется...

Повезло – помогли сыночку убраться из города до начала полноценной облавы. Когда кожевник сообразил, кто к нему постучался ночью, мешкать не стал. Тут же запряг коней, сунул в карман кошелек с деньгами, щедро уплатил страже на воротах, чтобы про них забыли, и принялся молиться Ардену, чтобы тот даровал гладкую дорогу. Молитва оказалась удачной.

Потратился мужчина, конечно, крепко. На коней, которых не жалели, пищу, одежду, но тьер Эфрон никогда неблагодарным не был. Деньгами отдарился с лихвой. Предлагал земельный надел в Эфроне, но кожевник отказался, и тогда тьер Эфрон еще отсыпал ему золота. На вторую мастерскую хватит. Не столько за сына благодарил, сколько за срыв королевских планов. Ведь окажись Маркус в руках этой рыжей гадины...

– Королева тебя видела?

– Нет. Не успела.

– И то дело. Алаис?

Да, Карнавоны волновали Эфрона, как никогда ранее. Это ж надо – такие земли и без хозяина. Хозяйки.

А еще...

Всем известен случай с герцогами Лаис.

А Карнавоны все ж соседи. Где гарантия, что с их землями того же не начнется? Ведь тогда и Эфронов хлестанет от всей души. Такие силы не разбирают, где кому достанется, они просто бьют наотмашь.

– Алаис я тоже не видел. Но знаю, что она сбежала от Таламира.

– Замечательно. Куда?

– Н-не знаю. Но вроде пока ее не нашли.

Эфрон знал больше. Не нашли. Но вот куда она отправилась?

– Ты бывал у Карнавонов. Подумай, и скажи, куда могла отправиться эта соплячка?

Маркус честно напряг память, но куда там! Разве он обращал внимание на Алаис? Ведь рядом была Алита...

Очаровательная, нежная, по уши влюбленная, и мысли у Маркуса были вовсе даже не о ее сестре, а о том, как бы уединиться с невестой.

Доуединялся...

О том, как кончила жизнь Алита Карнавон, он знал. Пил тогда дней десять. Ведь если бы они подождали до свадьбы, наверняка Таламир предпочел бы оставить в живых Алиту, а не эту бледную моль.

Но ему хотелось привязать девушку к себе, чтобы Алита точно не передумала. Вот и результат.

– Марк?

Отец терпением не отличался, и Маркус покачал головой.

– Не знаю, отец. У Алаис никого из близких не было. Ее и в своей-то семье едва терпели. А она вечно по углам пряталась и в библиотеке сидела. Это я точно помню...

– Толку-то...

– Хотя... я могу предположить, куда она может отправиться! – вскинулся Маркус. – Отец, она же наверняка отправится на Маритани!

Граф вскинул брови.

– И почему же?

– Потому что она герцогесса. Она последняя из Карнавонов. А они там потомки стражи Морских Королей. Если она себя объявит, ее примут, как родную.

– Хм-м...

Звучало убедительно. И то верно, деться-то Алаис некуда. Ни родных, ни близких, ни далеких... хотя...

– Кажется, у Карнавонов были какие-то приживалки? Воспитанница... нет?

Маркус напряг память.

– Да, кажется... Филон что-то упоминал. Представляешь, взяли приживалку из милости, а она в него влюбилась! Смешно! Он ей, конечно, предложил пару раз поваляться в сене, так, из жалости, а она про замужество спросила! Х-ха...

Под злым взглядом отца Маркус осекся.

– Недоумки. Как девчонку звали?

– Ирион ее знает. Ласия? Лисия? Как-то так...

– Тьфу. Пошел вон, дурак, пока я тебя не прибил!

Маркус и пошел. Тогда-то над его головой и свистнул кубок, превращаясь в мелкую стеклянную пыль. Послал Арден сыночка, семь ведер дури, хлебать – не выхлебать! Из милости они девчонке покувыркаться предложили... убивая ее единственную надежду на приличный брак и достойную жизнь, да ее же еще и обсмеяли!

Вообще, тьеру Эфрону плевать было на всех воспитанниц, но... что-то его зацепило.

Смеялись над одной, смеялись над другой... Могли две девушки подружиться?

Сложно сказать. Девушки существа загадочные, у них сорок решений на день поменяется. Но воспитанницу Карнавона найти надо. Так, на всякий случай.

А Маркуса пошлем на Маритани. Пусть едет и смотрит в оба. Авось, и правда наследницу Карнавонов найдет?

Семейство Даверт.

Утро Луиса не порадовало.

Голова болела, во рту словно кошки нагадили, в глаза насыпали песка, а в довершение всего, засунули в желудок живого ежика.

– Оххх...

– Ну-ка, выпей...

К губам Луиса прижалась кружка. Мужчина послушно глотнул раз, другой, третий...

Даже если это яд – пусть! В его состоянии яд – это акт милосердия.

Ирионова смесь провалилась в желудок и вспыхнула там фейерверком, первым делом уничтожив злобного ежа. Потом тепло от желудка прошлось по телу, и Даверт смог, наконец, разлепить глаза.

– Массимо?

Ольрат усмехнулся.

– Я. Ты пей, пей... Тебе еще б кружечку.

– Жуткое зелье.

– Но помогает ведь?

Луис прислушался к себе.

– Помогает. Что там такое?

– Яйцо, уксус, соль, перец, томатный сок. Все смешать и залпом, – отчитался Массимо.

– Спасибо.

– Да не за что. Ты учти, похороны скоро...

Луис подскочил, словно укушенный в зад.

– Ир-рион!

– Не спеши. Горячую воду сейчас принесут, одежду служанка достала, тебе времени себя в порядок привести, а там и завтрак подоспеет.

Луис помотал головой.

– Обо мне только мать так заботилась.

Массимо молча забрал кружку и похлопал Луиса по плечу.

– Не думай о плохом. Ей сейчас не больно. А тебе еще всех остальных поддерживать.

– А где...

– Преотец у тела, так и не выходил, – Массимо скромно умолчал, что из комнаты покойной последние два часа доносится зверский храп. Ненадолго хватило скорби... – Брат с сестрой у нее в комнате, спят в обнимку, второй брат загулял где-то... Знать бы где, так послал бы слуг.

– Можешь послать кого на улицу Дубильщиков? Эрико там своим девкам домик снимает?

– Сейчас пошлю.

– И к Лусии кого-нибудь...

– Сделаю, не волнуйся.

Луис не волновался. Но...

– Приходи ко мне завтракать?

Массимо кивнул. Вообще-то он уже перекусил на скорую руку, но решил не отказываться. Не ради еды. Ради мальчишки.

Массимо помнил, как они пили, только вот Луиса свалило раньше. Опыта у парня было меньше, горе пьянит, да и... Массимо незаметно подливал ему крепчайших винных выморозок. Пусть напьется и хоть ненадолго забудется. Это тоже иногда надо.

Так что Луис первым уснул, уткнувшись головой в блюдо с мясом. Массимо кое-как перетащил его на кровать, стянул сапоги, и укрыл одеялом. Он ушел бы, видит Арден, ушел, но Луис расплакался во сне.

Горько и безутешно, повторяя 'мама, мамочка...'. Даже там ему не было ни покоя, ни забвения. И Массимо стало жалко мальчишку. И плевать, что Луис уже своих детей мог иметь, Массимо-то вдвое старше.

Кого он в нем увидел?

Наверное, Романа Шерната, который так же отчаянно пытался достучаться до старого пропойцы, а потом махнул рукой. А глаза у него были отчаянные и безнадежные.

Роману он не помог, разве что отомстил. А вот Луису мог отдать тот долг.

Служение... да, наверное. Только то, которое выбрано самим Массимо. И человеку, которого выберет он сам.

Завтрак подали быстро. И Луис уже в свежей рубашке, с зачесанными назад влажными волосами, кивнул Массимо.

– Угощайся.

– Благодарю.

Говорят, совместная трапеза сближает.

Нет, вряд ли. Ничего такого за этим столом не звучало, разве что самые простейшие просьбы.

– Передай соль?

– Держи. А вкусные булочки.

– Кухарка у нас великолепная...

Вежливые слова, корректные фразы – и острые, испытующие взгляды. Глаза в глаза.

Душа в душу.

 – Я выбрал тебя. Если позволишь, я останусь и буду тебе служить.

 – Ты уверен в своем решении?

 – Вполне.

 – Есть мой отец, есть и другие, более достойные...

 – Хозяина выбирают раз в жизни. Встал под знамя, так и стой, пока не упадешь...

 – А если упадет знамя?

 – Я этого не увижу. Это случится только после моей смерти.

 – Что ж, я приму твою верность, и отплачу своей.

 – До смерти

 – До смерти...

Эти слова так и не прозвучали за столом. Ничего лишнего сказано не было, но двое мужчин друг друга поняли. И когда, окончив трапезу, Луис поднялся из-за стола, Массимо последовал за ним. У правого плеча, чуть позади, как и полагается телохранителю.

Внизу Луис обернулся.

– К отцу я зайду сам. Подожди меня, ладно. Если вернется Эрико, проследи, чтобы он себя привел в человеческий вид.

– Хорошо.

И Луис толкнул дверь спальни.

***

Заперто.

Постучать. Тихо-тихо, кончиками пальцев. Потом громче, сильнее...

– Отец?

Эттан открыл почти сразу.

Эта ночь оставила свой отпечаток и на Преотце. Коснулась лба морщинами, волос – сединой, стесала лишнюю плоть со скул, проложила под глазками глубокие мазки теней. И впервые Луис подумал, что отец уже стар.

– Отец?

– Уже... пора?

– Надо ее подготовить.

Слова давались Луису с трудом. Эттан чуть отстранился, признавая право сына, и мужчина шагнул внутрь.

Вальера лежала на той же кровати. В простом синем платье, с тщательно уложенными темными волосами, с сапфирами в ушах и на шее... когда-то она и мечтать не смела о таких камнях.

– Ты сам...?

– Да.

Эттан подошел к кровати, неловко опустился рядом на колени, взял тонкую руку женщины.

– Не смогу ее отпустить. Не смогу...

Луис не нашелся, что сказать. Просто опустился рядом и положил руку на плечо отцу.

Мы вместе, все еще вместе, отец...

И в желтых тигриных глазах Эттана, в беглом взгляде, брошенном в этот момент на сына, было куда больше тепла и благодарности, чем Луис получил за свои три неполных десятка лет.

Массимо, краем глаза подглядевший в комнату, отметил, как похожи отец и сын. Удивительно похожи. Не только внешне, нет. Но вот этот стержень... у старого он крепче, это верно. Но и младший не уступает отцу. Может быть, разница только в цели?

Эттан уже отдался власти целиком и полностью, а вот Луис пока еще ищет. Он разделяет цель отца, за отсутствием собственной. Но когда он поймет, чего хочет... его и водоворот не остановит.

***

Эрико проснулся в еще более худшем состоянии, чем Луис. Хотя бы потому, что у Луиса над ухом женщина не рыдала в три ручья, а у него...

с похмелья жить тяжко. А когда рыдают над ухом – еще тяжелее.

А когда ломятся в двери дома и орут что есть сил:

– Тьер Даверт!!! Тьер Даверт!!!

Эрико искренне пожелал не просыпаться, но куда там!

Гонец ворвался в дом ураганом, а в спальню – штормом и бурей.

Завизжала Элисса, стараясь спрятаться под одеяло Эрико подумал, что голова у него таки лопнет, а слуга уже подступил вплотную.

– Тьер Даверт приказал срочно доставить вас домой. Карета на улице.

– Я... – Эрико замялся, не зная, как бы корректнее сказать 'сейчас сдохну', но у слуги таких проблем не возникло.

– Вот...

И в ладонь Эрико вдвинулась бутыль с живительной алкогольной влагой.

Через пять минут мужчина понял, что голова у него все же цела, а может, и остальное – тоже. Потом отставил бутылку и взглянул на девушку.

– Элисса, хватит.

Из-под одеяла раздались рыдания.

– Милая. Мне надо уехать. Я приеду, и мы обо всем поговорим...

Эрико кое-как сполз с кровати. Слуга сноровисто подхватил его, помог привести в приличный вид одежду, подтянуть и застегнуть, где надо, потом надеть сапоги и накинуть плащ. И почти на себе вытащил Эрико из комнаты.

Нежная девушка тут же перестала плакать и метнулась к окну.

И там уже, наблюдая, как Эрико уезжает в карете с гербом Давертов, выругалась в три этажа и клятого морского змея.

Все было так хорошо продумано!

Они просыпаются вместе, она вся в слезах, Эрико видит кровь на простыне, стимулирует чувство вины...

А теперь как?

Не менять тряпку до следующего визита?

Ха-ха.

Придется придумать что-то другое, и вряд ли она дождется ценного подарка за свою 'невинность'.

Ну, какая сволочь, какая сволочь!

Одно утешает – просьбу тьера Эльнора она выполнила. Но надо закрепить – для верности. Ладно. Подождем...

***

Вальеру Тессани хоронили в полдень.

На берегу моря стояли Эттан, мрачный и сосредоточенный, Луис, бледный и нарочито спокойный, растрепанный Эрико, хмурый Родригу, заплаканная Лусия. Немного в отдалении размещались слуги, к которым и присоединился Массимо.

Эттан последний раз коснулся поцелуем руки супруги, подождал, пока то же самое сделают дети – и поджег костер, на вершине которого лежало тело.

Обильно политые земляным маслом дрова вспыхнули жарким оранжевым пламенем, затрещали синими языками.

Лусия пошатнулась и уткнулась лицом в плечо Луиса. Всхлипнул Эрико. Шептал молитвы Эттан.

Герцогский род, так-то.

Ни тления, ни гниения. Тело сжигается до золы, а то, что остается, ссыпается в урну и хоронится в фамильной усыпальнице. Исключение составляли только короли, прах которых развеивали над морем.

Из моря мы вышли, и в море вернемся...

Костер прогорел поздно вечером, и Даверты остались на берегу. Ждать рассвета.

На рассвете, уже остывший пепел соберут руками. Так будет правильно, так душа Вальеры успокоится. И каждому из семьи казалось, что Вальера рядом. Что она наблюдает за своей семьей с той же чуточку насмешливой и загадочной улыбкой, что и при жизни.

Я не ухожу.

Любимых не оставляют.

Я пригляжу за вами, родные мои.

Род Карнавон

– Благодарствую за гостеприимство. Век не забуду, – Алаис поклонилась хозяину трактира.