Текст книги "Морские короли. Дороги судеб (СИ)"

Автор книги: Галина Гончарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

– Жив? Цел?

Шернат был в своем репертуаре. Спокоен, невозмутим и доволен. Словно он только что не десяток человек убил, а партию кож выгодно пристроил.

– Жив, – рыкнул Массимо, вылезая из-под трупа, – ты его – убил?

– Вот еще! Так легко эта тварь не отделается, – отозвался Шернат. – Сейчас свяжем, да и поговорим по душам.

Массимо потер руки.

– На поляну не потащим, оставим здесь?

– Поближе поднесем, чтобы найти легче было, – не согласился Шернат. – Давай его обыщем.

Обыскали они мужчину на совесть, лишив его всего, кроме нижнего белья и крепко примотав к дереву в три слоя. Кляпом тоже обеспечили, теперь пусть Арден решает.

Доберутся до него волки – такова воля божия, повезло мерзавцу.

Не доберутся?

Пусть молится, чтобы добрались. Массимо в себе волчьего милосердия вовсе не чувствовал, скорее, наоборот.

Ничего, подождут. Сейчас они с наемниками расплатятся....

***

Наемники приняли деньги и согласились, что в город возвращаться им вовсе даже незачем. Встретить утро в дороге намного приятнее, и чем дальше дорога уведет их от этого места, тем им же будет лучше.

А что тут было?

Да ничего не было, лично они ничего не знают, не помнят, и интересоваться не собираются. Что бы там ни было.

Такой подход Ольрата с Шернатом более чем устроил, они расплатились с наемниками, проводили их, а потом вернулись и пошли по поляне, пересчитывая трупы.

Мужчины не боялись, что кто-то уполз – нет. Этого не было. Шернат привык делать свою работу добросовестно, поэтому у каждого из ирионовцев было перехвачено горло. Жестко и эффективно, от уха до уха. Так уж точно сомнений не останется. Это не сказка, и никаких: 'враги приняли меня за мертвого, а я отлежался и в темноте уполз в кусты' здесь не бывает. Тем более с такими тварями.

– Смотри, твой...

Массимо взглянул.

Смерть сделала тьера Римейна намного приятнее. Вместо выражения высокомерия и надменности на его лице были боль вперемешку с удивлением. Словно мужчина не понимал – как это так? Он такой хороший, а его арбалетом и кинжалом? Да за что?! И главное – КТО!?

Быдло какое-то!

Уму непостижимо! Холопы подняли руку на тьеров, это ж ужас! Так и до революций дело дойдет, оглянуться не успеешь!

Да и Ирион с ним!

Что б эта тварь попала к своему господину и повелителю после смерти! В то самое место,  которое на людях называть не принято!

Вот!

– Вроде как все, – подвел итог Шернат,  пнув первый попавшийся труп. – Теперь что?

– Допрашиваем их главного, потом... а потом оставим его на площади. Как они людей...

– Ты это с ним проделаешь?

Массимо ощерился. В свете луны это смотрелось откровенно жутковато.

– А хоть бы и я! Думаешь,  рука дрогнет?

У Шерната дрогнула бы, но он никогда наемником и не был. Массимо же такие мелочи не останавливали.

Мужчины переглянулись и направились к тому месту,  где был привязан их боевой трофей.

***

Трофей,  надо сказать,  был жив,  и даже в сознании. И кляп наполовину сжевал.

– Ну и что это за тварь такая? – пригляделся к нему Массимо. Раньше как-то времени не было.

Свалить,  связать,  привязать – бежать добивать... все в бегах,  в трудах,  в заботах,  дух превести некогда!

– По-моему,  это один из сыновей градоправителя. Средний, – прищурился Шернат.

– Так...

Сообщение расставляло все по местам. Конечно,  ирионопоклонников поймать не могли! Когда у них такой осведомитель,  куда ж их ловить?

– Надеюсь,  отпускать ты его не собираешься? – неправильно истолковал замешательство Ольрата кожевник. Массимо и не собирался,  вот еще! Убить,  еще как – убить! С особой жестокостью и цинизмом! Но для начала расспросить.

– А давай для начала ему глаз выковырнем, – начал непринужденную беседу Ольрат.

Тело у дерева дернулось. Ольрат достал трофейный кинжал,  поводил им перед глазами негодяя.

– Ты,  сука такая,  мне сейчас за все ответишь. И отвечать будешь до-олго! Этой ночью ты сдохнешь. Можешь только выбрать – медленно или быстро пожелаешь умереть. И учти, сказать ты мне все равно все расскажешь,  но подыхать будешь очень медленно. Я все для этого сделаю.

Так что соври мне,  начини отпираться,  крутить,  лгать... дай мне повод! Пожалуйста!

Глядя в белые от ужаса и ненависти глаза пленного, Массимо улыбался. Месть не была сладкой,  но она была необходимой. Возносящий Ирет был полностью прав, это ведь не ради мести именно за Маришку. В основном – за нее,  но...

Если бы кто-то отомстил за его племяшку, разве Массимо не был бы доволен?

Да еще как!

А потому...

Во имя Ардена!

Допрос и последующая расправа были жестокими,  грязными,  мерзкими,  но необходимыми. Иногда язву выжигают каленым железом,  иногда вырезают ножом,  а иногда все вместе. И Массимо считал,  что сделал все правильно.

Замарать руки?

Ну что ж. Кто-то должен принимать и этот груз. А он справится. На войне он убивал таких же наемников,  каким был сам,  просто за то,  что те выбрали иную сторону. Но это, возможно,  были хорошие люди.

На войне.

А здесь и сейчас,  в мирное время,  он убил подлецов.

И не жалел об этом ни на миг. Подлецы же!

Океан чище будет! Жаль другого – слишком легко они умерли. Вот если бы можно было каждого – по два раза!

***

Утро застало Массимо уже в пути. Отдохнувший за ночь мерин мирно перебирал копытами по дороге,  в кармане позвякивала полученная от жреца мелочь, солнышко било прямо в лицо,  а Массимо чувствовал себя непривычно довольным.

Куда он движется?

А, не все ли равно? Может,  стоит попутешествовать? Ему всегда хотелось побывать в Тавальене,  например. Все же хорошее дело сделал, можно и помолиться съездить. По пути подрабатывать, чтобы денег много не потратить на дорогу,  никуда не спешить...

В родной город он уже не вернется. Разве что письма будет писать Шернату. А где осесть...

Массимо с удовольствием спрыгнул с коня и потянулся. Может, подремать в кустах,  а потом поехать дальше? Ночь-то выдалась бессонная, хлопотная.

Можно и так. Не все ж он перезабыл?

Бродяжья кровь властно пела в жилах.

Не так уж Массимо и стар,  всего полвека разменял,  а это еще не старость. Семьей обзавестись – и то еще не поздно.

А что?

Побродить по миру годок-другой  чтобы вспомнить,  деньжат приработать,  а потом,  вовсе уж на склоне лет,  обзавестись своим дельцем,  или таверну где открыть,  детей нарожать...

Он еще об этом подумает.

И о словах возносящего – тоже.

Массимо привычными движениями заводил коня в лесок,  отводил ветки с пути, разыскивая подходящую поляну чтобы с дороги ни видно,  ни слышно не было. Чтобы даже случайно не наткнулись.

Вот,  вроде уютное местечко.

Расседлать коня,  привязать так,  чтобы пастись мог,  а сам Массимо увернулся в плащ,  улегся под деревом – и мгновенно уснул,  чутко,  даже сквозь самый глубокий сон отмечая окружающие звуки. Конскую переступь по поляне,  птичий щебет,  шорох листьев...

Все было спокойно, Массимо спал и совесть его не мучила. И тени погибших тоже не преследовали. Он исполнил свой долг.

***

Тимус Шернат стоял в толпе людей и смотрел,  как убивается над телом своего среднего сына градоправитель.

Выколотые глаза,  отрезанный язык – надоел под конец со своими воплями,  вот у Массимо рука и не дрогнула, вспоротый живот...

А главное – табличка на груди.

Слуга Ириона.

Градоправитель рыдал,  его жену уже унесли с площади,  а настроения в толпе колебались от осуждения до одобрения.

– Жестоко так-то...

– А поделом твари! Небось,  не твоих дочерей убивали?

– Мать жалко...

– Ты тех матерей пожалей,  которых этот гад осиротил...

Тимус молчал,  только усмехался. Ему почему-то казалось,  что все еще не закончено.

И верно.

Тело мужчины унесли с площади,  градоправитель выпрямился.

– Я найду, кто это сделал! Кровью умоются! Стража!!!

– Остановись,  дитя Ардена.

На площадь вступил возносящий Ирет.

– Остановись,  ибо придется тебе раскаяться в этих словах. Ты сейчас хочешь воздать злом за добро!

От такого заявления умолкли даже голуби на крышах. Градоправитель повернулся к возносящему,  но сказать ничего не успел.

– Мне ведомо,  что твое чадо творило зло во славу Ириона! Врага рода человеческого. Кто бы ни наказал его – человек совершил благое и правильное дело,  и карать за это не след! Именем Храма прошу не преследовать того,  кто восстановил справедливость!

Градоправитель задохнулся от гнева,  но сказать ничего не успел.

Из-за спины возносящего выдвинулись четверо рыцарей в белых плащах со знаком ордена – змеем,  завязанным узлом.

– А еще,  сын моря,  нам хотелось бы побеседовать с тобой о твоем сыне. Как он стал творить сии непотребства? – нарочито мягко поинтересовался один из них. Голубая оторочка на его плаще указывала на рыцаря более высокого ранга.

Градоправитель побледнел,  огляделся по сторонам,  но куда там! Стражники не стали бы препятствием для змееборцев. Тем более – ирионопоклонники. Это уж точно дело Храма,  вот и пусть разбираются.

Рыцарь обвел взглядом площадь.

– Обещаю,  если кто и остался из служителей змея,  мы обязательно их найдем.

Градоправитель побледнел,  понимая,  что вряд ли выйдет из подвалов Храма.

Толпа оценила угрозу и  принялась рассасываться.

Шернат тоже отправился прочь с площади. Что хотел,  он получил – и теперь ухмылялся в бороду.

Никто ничего не найдет,  да и искать не станет. Массимо далеко отсюда,  его к этому делу не привяжут,  а градоправитель...

А градоправитель скоро будет новый,  чует его сердце. И это – правильно.

Семейство Даверт.

Вальера мирно вышивала розы. Приятно вот так, посидеть в тишине, во внутреннем дворике, передохнуть на минуту, и заняться вышивкой. Пусть даже и не слишком интересное занятие, но благородная дама должна вышивать.

Обязана.

И лучше – что-нибудь сентиментальное, цветочное, орнаменты, подойдут и морские мотивы, но море Вальера не любила. Почему?

Она и сама не знала. Просто море пугало ее до истерики, до безумия, до крика, при виде сине-зеленого пространства ей хотелось развернуться и бежать, что есть сил. Спрятаться и не вспоминать о его существовании.

Один раз Эттан решил доставить удовольствие любовнице, вывезя ее с детьми в замок на взморье. Дети были счастливы. С утра до ночи трое сыновей пропадали на побережье, Лусия тоже полюбила гулять по пляжу, выискивая красивые раковины и обточенные морем камушки, а вот Вальера...

Эттан – и тот отдыхал, купался в море и почти не думал об интригах, а Вальеру всю колотило от страха. Ночами она просыпалась от шума моря и долго лежала, не в силах заснуть.

Чего ей стоило не показывать свой страх мужу – знала только она. Она отговаривалась, что от морской воды кожа шершавая и липкая, что песок забивается в туфельки и натирает ей ноги, что от криков чаек болит голова, а водоросли гниют и мерзко воняют...

Эттан верил, а Вальера считала дни до отъезда.

С тех пор ее так и не удалось заманить к морю.

Вспоминалась поездка не часто, но всегда к каким-нибудь неприятностям. Вот и сейчас...

Эттан?

И что могло принести его домой посреди бела дня?

Вальера на миг прикрыла глаза, возвращая на лицо нужное выражение, а потом вскочила и поспешила навстречу любовнику и отцу ее детей. Не супругу. Супругом ее он теперь никогда не станет – увы.

– Мой дорогой! О, Эттан!

Эттан одарил женщину небрежным поцелуем в щеку.

Вальера ему нравилась. Она была умна, красива, она родила ему детей и воспитала их так, как надо, она была – его. И трофеем, которого он долго добивался, и собственностью... ему было чем гордиться.

Когда молоденькая тогда тьерина Тессани согласилась на свидание, он на крыльях летал. Даже статус Преотца доставил ему меньше удовольствия... возраст.

– Вэль. У меня хорошие новости.

– Какие же, монтьер?

– У меня есть брачное предложение для Лусии.

Вальера похолодела.

Она понимала, что рано или поздно дочь оторвут от нее, знала, что Эттан выдаст ее замуж за выгодного мужчину, но... Так рано! Так неожиданно!

– От кого, монтьер?

Эттан взглянул на побледневшее лицо своей любовницы, на мигом посеревшие губы – и внезапно смягчился. Все же мать...

– Да не волнуйся ты так. Это предложение от герцога Карста.

– Но герцог женат?

Это-то Вальера точно знала. Нельзя сказать, что она интересовалась жизнью высшего света – что толку, если тебя туда все равно не пустят, но знала.

– И у него есть сын, немногим старше Лу. Мирт Карстский. Вот его и решили женить.

Вальера вскинула брови.

– Монтьер, но почему – Лу?

– Потому что она – дочь Преотца. Читай, – Эттан протянул супруге письмо, которое доставил ему сегодня гонец из Карста.

Вальера взяла трубочку пергамента, аккуратно развернула, бросила беглый взгляд на печать – вроде бы все так, синий воск, печать с изображением дельфина – не подделка?

– Это действительно Карст, – подтвердил Эттан в ответ на ее взгляд. – Я-то знаю.

В самых изысканных выражениях герцог Карстский поздравлял Преотца с избранием и выражал надежду, что Эттан будет здравствовать еще долгие годы. Намекал на установление более тесных связей между Тавальеном и княжеством Карст и предлагал скрепить их родственными узами. Например, союзом старшего сына герцога и дочери Преотца. Разумеется, под это можно подписать несколько торговых договоров, снизить пошлины и договориться о военной взаимопомощи...

Вальера послушно прочитала письмо до конца – и опять посмотрела на мужа.

– Но почему – Лу?

– А что тебе непонятно? – удивился Эттан. – Она моя дочь!

– Незаконная Даверт – и герцог Карста? Монтьер, это несопоставимые величины!

Вальера знала, о чем говорила. Даже она, вполне законная Тессани, не была бы подходящей парой для Карста. Древность рода, чистота крови – вот что имело значение для этих ублюдков. Старинные герцогские рода и так были безумно богаты, это все знали, вот они и могли себе позволить перебирать девушками.

Вальера помнила, как она, совсем еще юная девчонка, оказалась на балу, на котором присутствовал герцог Атрей. Помнила и насмешливый взгляд, который скользнул по девушке. Не по ее платью – перешитому из материнского, нет, ее бедность Атрея не интересовала. Но род Тессани он знал.

Знал, как этот род гордится своим прошлым, знал, от кого вел начало этот род. Он сам об этом сказал.

Вальера поспешно отогнала недобрые мысли.

Атрея здесь нет, уже и не будет – умер две зимы назад. А Карст не знает. Но зачем ему этот союз?

– Дочь Преотца и знатной дамы из рода Тессани. Разве мало?

Эттан тоже знал, от кого вела свой род Вальера. Проговорилась по глупости.

– Не знаю, монтьер. Мне не нравится это предложение.

– Зато оно нравится мне. Я думаю, что дам согласие на брак.

– Монтьер! Но Лу еще так молода!

– Ей уже пятнадцать, в этом возрасте вы уже выходили в свет, – безжалостно напомнил Эттан.

Вальера прикусила губу.

Ну да.

Выходила в свет, читай – продала себя первый раз. А что делать?

У нее не было ничего. Ни денег, ни связей, ни-че-го! Пьяница-отец, больная мать, никакого приданого, может, кто-то и женился бы на ней, презрев родительские запреты, а может и нет. И вообще – она Тессани!

Вальера справедливо решила, что замуж за абы кого – уж лучше ни за кого и принялась искать покровителя. Продать себя по высшей ставке проще всего, тут главное не продешевить – и ей все удалось. Первым ее покровителем стал граф Тарвей, от него у прелестницы остались дом в Тавальене, где спокойно дожила свои дни мать Вальеры, осталась кругленькая сумма в золоте и драгоценностях и скинутый плод – Вальера не хотела ребенка и знала, как от него избавиться.

Женщина могла бы доживать век спокойно, выйти замуж за кого-то безденежного или безземельного, но вместо этого, расставшись с графом, стала искать дальше. До Эттана у нее было три покровителя.

Даверт никогда не спрашивал и не ограничивал свою любовницу, но сильно подозревал, что она сможет прожить и без него. Долго и безбедно.

– Я выходила по необходимости, – Вальера посмотрела на Преотца. – У Лу нет такой нужды, как у меня. Может быть, помолвка? На год? А потом свадьба?

Эттан задумался.

– Она дочь Преотца, а не трактирная девка! Это там – встретились, поженились, переспали, – Вальера умоляюще вцепилась в рукав супруга. – Вы же понимаете, монтьер, что Лу – незаконная дочь. С нее спрос больше. Я могла позволить себе отступить от правил, но Лу – не может. Да, этой мой грех, но нести его нам обеим!

Эттан вздохнул.

Несмотря на все свои многочисленные недостатки, Вальеру он любил. Пусть иногда и бывал с ней жесток и груб, пусть часто не считался с ее мнением, но любил. Как уж мог. Как умел. И дочери тоже не желал зла.

– Хорошо, дорогая. Я напишу герцогу. Сначала помолвка – год. Потом свадьба. Но рассчитывайте на полгода, не больше, мы не можем позволить себе упустить такую выгодную партию.

Вальера просияла и бросилась на шею преотцу.

– Благодарю вас, монтьер! Вы лучший из отцов!

– Преотцов, – насмешливо поправил Эттан, обнимая до сих пор очаровательную женщину.

И потому не увидел расчетливое выражение на лице женщины. Уж за это-то время она узнает все, что может о семье Карстов! Даже то, чего они и сами не знают!

Не отдавать же дочь неизвестно куда и кому?

***

Письмо Эттана вовсе не обрадовало предстоящего Эльнора. Мужчина рассчитывал, что под влиянием момента Эттан ухватится за лестное предложение двумя руками. А годичный срок помолвки – это плохо. Это ни к чему.

За это время Эттан может узнать кое-что нелестное о семье Карстов. Вряд ли тогда он откажется от помолвки, но и 'приятной' неожиданности уже не получится. А хотелось-то иного...

И что теперь делать?

Хотя на этот вопрос у Эльнора был ответ.

Отправить письмо – первое.

Заняться Эрико Давертом – второе. И он уже знал, как это будет, и кто это будет. Письмо уже улетело, теперь оставалось ждать приезда нужного человека.

Глава 8. Интриги о любви.

 Нельзя сказать, что Алаис понравилась столица Сенаорита. Так... среднее что-то между старым Парижем и старой Прагой по архитектуре. Деревянных домов почти нет, все из камня, стрельчатые окна, покатые крыши с острыми коньками, вспарывающими небо, узкие улицы, камень мостовых под копытами коней, серый камень, рыжеватый камень, белый камень...

Алаис почувствовала себя почти как дома. Многоэтажек не хватало, а так – все вполне по моде двадцатого века. Минимум зелени, максимум камня.

Большое отличие от средневековья было в другом. Не было куч мусора рядом с городом. Никто не сливал рядом нечистоты, более того, почти не видно было крыс – даже если и шмыгнет одна-другая через дорогу, то быстро и осторожно.

Конечно, попахивало.

Но жить и дышать было возможно.

Потом уже Алаис узнала, что все нечистоты вывозят из города и сваливают в ямах-селитряницах. Земля в Сенаорите не слишком богатая, родит плохо, ухаживать за ней надо постоянно, так что приятное соединяется с полезным. И удобрения, и относительная чистота. Так делается еще со времени Королей и это считается правильным.

Короли...

Чем дальше, тем больше Алаис задумывалась об их правлении. С точки зрения средневекового жителя – ничего странного. Были, правили, великие и мудрые, что тут еще добавить? А вот Алаис, которая не воспринимала это, как очевидную истину, многое смущало.

Откуда такие знания?

Навыки?

Умения?

Так вот и поверишь в версию о пришельцах. Опять же, вырождение династии – пока могли, скрещивались между собой, а потом вымерли, когда генетические аномалии развились по максимуму. Это, вон, и в ее родном мире случалось – самостоятельное вымирание на основании слишком близкого скрещивания, см. династия Габсбургов. Без слез взглянуть нельзя было.

Хотя что это ей дает?

Да ничего. Разве что интересно поразмышлять на досуге, пока трясешься в чертовой карете, без чертовых рессор по не менее чертовым дорогам! Да и то, интереснее было готовиться к побегу и обдумывать различные планы.

Свое слово Таламир, кстати, сдержал. Купил Алаис гаролу. Вроде бы простенькую, из светлого дерева, без особых украшений – что еще можно найти по дороге в столицу? Но такую звучную!

Алаис тут же нарекла ее 'Амати', по аналогии с известными скрипками, и теперь целыми днями перебирала струны, привыкая к непривычному для аристократки ощущению. Получалось пока не слишком хорошо, Таня когда-то обладала более развитыми и сильными пальцами, но для средневековой девчонки-то? Очень неплохо.

Мурку, что ли, сбацать?

От нечего делать в карете Алаис даже принялась переводить тексты песен с русского языка на сенаоритский. Получалось неплохо, где-то вставлялась пара слов, где-то заменялась, получалось хуже оригинала, но кто б тут его знал?

Интересно, если распространять песни в другом мире – это плагиат или нет? Или все же реклама? Она была бы за авторские права и отчисления, но как их передать из мира в мир? В море утопить?

Алаис грустно щипнула струны, и подумала, что никогда не знаешь, какое умение тебе пригодится.

***

Особняк Таламира ей понравился.

Сразу и бесповоротно. Средних размеров дом из желтоватого камня приятного теплого оттенка, поблескивал на солнышке красной черепичной крышей, разноцветными стеклами ставен, медными ручками дверей и переплетами. Палисадник перед домом радовал глаз свежими зелеными тонами. Интересно, кому этот дом принадлежал раньше?

Понятно же, что Таламир его не сам строил, скорее, ему пожаловали чье-то имущество, только чье?

Или...?

Алаис порылась в памяти. Ну да, был у Карнавонов дом в столице... это – он?

А спросить как-то и не комильфо. Как будет звучать вопрос: 'монтьер, а чей особняк вы отжали? Мой – или кому-то еще не повезло?'. К счастью, над дверями особняка обнаружился герб Карнавонов, и все вопросы сразу отпали. Судя по его состоянию и сглаженности ветром и временем, высекли его не вчера и не позавчера. Еще лет двести – и на камне ничего не останется. Значит, все-таки Карнавоны...

Внутри особняк был не хуже, чем снаружи. Таламир заметил, как оглядывается супруга, и тихо шепнул на ушко:

– Вы никогда...?

– Ни разу в жизни.

Действительно, Алаис не вывозили за пределы Карнавона. Никогда. Не хотели позориться. Вот Алита – та побывала в столице еще лет пять назад, а младшая дочь – что ей? Страшная, странная и вообще – таких надо стесняться.

– Полагаю, монтьер, наши покои уже готовы?

– Я написал слугам с дороги, – Таламир прищурился на выстроившихся в линеечку слуг так, что задрожали все, вне зависимости от пола и возраста.

– А слуги старые?

– Нет, Алаис. Пришлось нанять новых.

Тоже неплохо. Алаис посмотрела на мужа.

– Монтьер, представьте им меня? Как хозяйку дома, чтобы я могла заняться привычными делами – кухня, белье, приемы...

Таламир несколько секунд смотрел на жену непонимающим взглядом, Алаис едва зубами не скрипнула. Конечно, он все забыл. А может, и не знал никогда, откуда бы выходцу из низов разбираться в таких вещах?

– Ах да. Итак. Я – новый герцог Карнавон. Это моя супруга, ее светлость герцогиня Карнавон. Все домашние дела находятся в ее ведении. Если кто-то не будет слушаться – пеняйте на себя.

Вышло... своеобразно. Не совсем по правилам, но зато очень убедительно. Алаис нежно улыбнулась ряду слуг в черно-красных ливреях.

– Здравствуйте. Меня зовут Алаис Карнавон, а вы можете называть меня госпожа герцогиня или просто – ваша светлость. Сегодня мы отдыхаем с дороги. Распорядитесь, чтобы мужу и мне принесли в покои ванную. Вы не возражаете, монтьер?

Таламир поощрительно кивнул, мол, не возражаю. Действуйте, дорогая жена.

– Ужин накройте в малой гостиной, – откуда-то выскочило это название, – а завтра мы подробнее побеседуем со всеми, кто здесь работает. За лень и нерадивость я буду выгонять, но тем, кто хорошо выполняет свою работу, бояться нечего. Прошу остаться дворецкого и кухарку, остальные могут заняться своей работой.

Себе Алаис тоже поставила слабую троечку, но лиха беда начало?

С дворецким обговорили имеющихся слуг, гостей, размещение их в доме, личную прислугу герцога и герцогини, привычки и пожелания. Пока – краткий список, потом будет более полный.

Приемы?

Нет, вот этого Алаис устраивать не планировала. Примерно представляла, как это надо делать, но откровенно боялась не справиться. Одно дело – празднество в замке, на берегу, считай, для своих, другое – все эти великосветские расшаркивания. Хотя Таламир наверняка потребует...

Ладно!

Подумаем об этом потом!

И Алаис со стоном наслаждения завалилась в здоровущую ванну с горячей водой. Добавила ароматическое масло и долгое время сидела, просто откинув голову на бортик. Потом попросила служанку вымыть ей волосы, что та и осуществила. Ловкие пальцы касались кожи женщины, аккуратно массировали голову и Алаис откровенно наслаждалась жизнью. Расслабление. Покой и тишина.

Настроение слегка портили супруг, звучно моющийся в соседней комнате и мысли о тьере Эфроне, которого сгрузили в одну из маленьких комнат, как тюк с соломой. Всю дорогу он провел в седле, под строгим присмотром, но на стоянках они с Алаис все равно встречались взглядами. И такой незамутненной ненависти она давно ни в ком не видела. А за что?

За то, что не дала играть своей жизнью? Использовать себя? Убить?

За то, что осталась в живых?

Но Алаис точно знала, доберись до нее тьер Эфрон – и жить она будет очень плохо и недолго. Да и черт с ним! Или Ирион – тоже неплохо.

Или...

Интересно, а когда Таламир отправит Эфрона к королеве?

Алаис отпустила служанку и вышла из ванны. Сама вытерлась, не доверяя никому, сама заплела слегка подсушенные волосы в толстенную косу, мельком подумала, что при побеге ее придется отрезать, а жаль. Такую гриву вырастить – не один год нужен! И так-то не красавица,, а тут последнего лишают. Но жизнь всяко дороже.

Уселась у камина прямо на ковер и протянула руки к огню. После горячей воды ей хотелось тепла. Наслаждаться им, впитывать каждой клеточкой, а то, чем черт не шутит, прямо тут и уснуть. Ковер дико мягкий, ворс такой, что рука тонет – надо пользоваться.

Дверь скрипнула и на пороге воздвигся тьер Таламир, запахивая халат, из-под которого торчали волосатые конечности. Чуть-чуть кривоватые, с год нестрижеными ногтями, но разве это важно для настоящего мужчины? Супружеский долг – это ведь важно! Ну ладно, сейчас он хотя бы не воняет...

***

После секса мужчин легче расспрашивать – эту истину знали все шпионки. Алаис ее тоже знала и пользовалась. Таламир точно попадал под эту истину.

Вот и сейчас, разнежившись на ковре у камина – до кровати 'любящие' супруги так и не дошли, Таламир едва не мурлыкал. Алаис, вспомнив старые навыки, предложила ему сделать массаж – и теперь усердно разминала мужчине плечи. Получалось очень неплохо, судя по довольному урчанию. Ну да Мишке когда-то тоже нравилось...

Пальцы погрузились в мышцу, аккуратно размяли ее...

– Так не больно, монтьер?

– Нет. Левее еще надави, – голос был откровенно сонным.

– Монтьер, а когда вы отправитесь ко двору?

– Я – завтра же.

– И Эфрона с собой заберете?

– Не сразу. Думаю, через три-четыре дня.

Алаис прикусила губу. Плохо, очень плохо. Или – пусть забирает? Хорошо бы, чтобы Эфрон выбрался, 'похитил' ее и увез, тогда искать будут двоих, а ей будет легче прятаться. Опять же, можно отправить Таламиру записку с требованием о выкупе – и удрать подальше. Но вряд ли она успеет...

Хм-м...

А если... нет, говорить с Эфроном об этом никак нельзя! Надо сыграть его втемную. И...

Алаис усмехнулась про себя. Подло? А, ее тоже никто жалеть не будет.

– Монтьер, вы настаиваете, чтобы Тарла оставалась моей личной служанкой?

– Да, Алаис.

Еще бы. Ты ее трахаешь, она тебе стучит так, что дятел-долбун отдыхает – великолепный симбиоз. Жаль, жена против.

– Она не знает столицы и мод. Могу я нанять кого-то более осведомленного ей в помощь?

– Сделайте ее главной – и пусть работает. Научится.

– Да, монтьер.

Алаис продолжила разминать мышцы плеч, постепенно спустилась по позвоночнику, потом опять поднялась вверх, и опять спустилась. Пальцы ныли, но разрабатывать их все равно надо. Жаль, нельзя открыть в этом мире салон красоты – массаж, маникюр, педикюр, завивка, укладка...

Или можно будет попробовать?

Обдумаем потом.

– Хорошо, монтьер, что вы позволили мне ехать одной. Эта глупышка так утомляет своей болтовней.

Таламир мурлыкнул что-то неразборчивое.

– Она восхищается вами. Монтьер, вы герой девичьих грез...

Мужчина перевернулся на спину и опять сграбастал жену в охапку. Кажется, перестаралась с массажем...

***

Алаис лежала, смотрела в стену и обдумывала свой план. И складывался он все четче и яснее. Да, именно так она и поступит. Сбежит, как можно скорее...

Прости, дорогой супруг, мне тебя жаль, но себя – больше. А от кого размножиться, ты всегда найдешь.

Семейство Даверт.

Эрико Даверт ехал домой.

Мужчине было грустно, ничего не хотелось, да и на душе кошки скребли.

Домой...

Отец...

Сочетание этих двух слов ввергало в откровенную тоску. Эттан Даверт наводил на Эрико не просто ужас – это было нечто неописуемое. Эрико дико завидовал брату, который не просто понимал отца, а поддерживал и мог найти с ним общий язык. Сам же Эрико под хищным взглядом Эттана чувствовал себя просто ничтожеством. Слизняком, неясно зачем спустившимся с капустного листа. Слизняком, которого сейчас раздавят ногой с особым цинизмом и жестокостью.

Эрико завидовал и Лусии – единственная девочка в семье, к ней особое отношение. И даже Родригу.

Средний из братьев был человеком непрошибаемым, в силу природной туповатости. Он не был дураком, но некие тонкие струны души в нем попросту отсутствовали. Если на его глазах блестели слезы, значит, он ел лук. Или прищемил палец дверью. И точка.

Эрико мог восхищаться женской красотой – от Родригу можно было дождаться только 'Шикарные титьки!' или 'Какая задница!'. Нечто вдохновенное было ему недоступно, в потому хорошего воина из него не получилось. Тупо повторять за Луисом рисунок боя он мог, сымпровизировать – нет. Торговца?

Да тем более.

Как выразился Эттан – таким Ардену и служить. Исполнительный, туповатый, не стремящийся на первые роли... Родригу решил, что это комплимент и закивал. Эттан только что головой покачал, но что тут скажешь?

Иронии Родригу тоже не понимал. Она лежала за пределами его разума.

А вот Эрико приходилось плохо. Он страдал.

Родригу никто не был нужен. Лу опекала мать, Луиса любил – ну, как мог, но все же любил отец, а он был один. Совсем один...

И искал тепла, где мог. Например, по женским постелям – количество женских сердец, разбитых Эрико Давертом, не поддавалось точным подсчетам. Сотня?

Три сотни?

Какая разница! Это все равно не заменит семейного тепла!

Вот сейчас он доедет домой, отчитается перед отцом – хотя сегодня все не так плохо. Вложения в корабль 'Синяя Чайка' принесли неплохую прибыль. Она ходила в Рандею и вернулась домой с грузом шкур. Теперь надо обдумать, что лучше – продать по себестоимости, как шкуры, или потратиться, договориться с меховщиками и пошить из них что-либо для благородных дам? Во втором случае доход будет больше, но и ждать его придется дольше, а вот что важнее сейчас отцу?