Текст книги "Красота требует средств"

Автор книги: Галина Балычева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Я, например, о еде даже думать не могла. Мне бы сейчас только чего-нибудь выпить, в смысле попить.

– Прошу вас, мадемуазель.

Мой кавалер взял с подноса бокал с шампанским и протянул его мне.

– Позвольте представиться, Кирилл Браздов.

Он говорил на бойком, на скверном французском, несколько отдающем нижегородским, как говаривал классик. Впрочем, как выяснилось позднее, Кирилл действительно был уроженцем Нижегородской области. Но, разумеется, этот факт не имел никакого отношения к его плохому произношению.

– Благодарю, – с улыбкой ответила я по-русски и огляделась по сторонам.

Я по-прежнему высматривала Димку, но никого похожего на него в баре не наблюдалось.

А между тем лицо моего нового знакомого расплылось в еще более широкой улыбке. Впрочем, она, улыбка то есть, и до этого была, что называется, «от уха до уха», а теперь просто перешла всякие границы.

– Так вы русская? – обрадовался он.

– Да, – ответила я, – русская. А вы тоже?

Вопрос был, конечно же, идиотским. Кем еще мог быть человек, носящий русское имя и говорящий на чистом русском языке? Конечно же, русским. Впрочем, господина Браздова мой вопрос нисколько не смутил.

– Это вдвойне приятно, – сказал он, – познакомиться на балу с очаровательной девушкой, да к тому же еще и соотечественницей...

Он чуть приподнял бокал, давая понять, что пьет в мою честь, а я, кивнув и ничего не сказав в ответ, отпила из своего бокала чуть ли не половину. Пить очень хотелось.

«За «девушку», конечно, спасибо, – мысленно поблагодарила я господина Браздова, – но все это мне сейчас совершенно ни к чему».

Надо было скорее найти Димку и выяснить, что случилось и почему они с Фирой приперлись сюда, в замок, без приглашения?

– Вы меня извините, – повернулась я к своему новому знакомому, – но мне нужно срочно найти своего жениха. Он где-то здесь прячется.

Почему я вдруг брякнула про жениха, я и сама не знала. Просто так с языка сорвалось. А у господина Браздова после моих слов сразу же вытянулась физиономия.

– Вот так всегда, – грустно произнес он. – Только познакомишься с красивой девушкой, а у нее, оказывается, уже есть жених. А почему, кстати, он прячется?

Да действительно, почему он прячется? Это мне и самой было интересно.

Кокетливо пожимая плечами – дескать, кто ж его знает, почему он прячется? – я бочком-бочком выскользнула из бара и улизнула в коридор. Сейчас, когда мне на голову свалились мои родственнички, мне было совсем не до господина Браздова и не до новых знакомых. Надо было срочно найти своих старых.

И оказавшись в галерее, соединяющей большую и малую гостиные, я приступила к поискам.

Однако народу в галерее было так много, что обнаружить кого-нибудь из своих в этой разноцветной костюмированной толпе было не так-то просто. Как их тут разглядишь среди всевозможных мальвин, коломбин и чародеев с магами? Тут не только кого-то найти, а себя потерять можно.

Впрочем, если бы здесь был Фира со своим надувным розовым задом, я бы его сразу заметила, даже издалека, потому что второго такого костюма на всем карнавале ни у кого не было.

Да и кто бы другой, будучи в здравом уме и твердой памяти, нарядился бы в такую бесстыжую непотребность? Разумеется, никто.

Однако, судя по всему, ни Фиры, ни Димки в галерее не было. Фира, наверно, еще продолжал танцевать в большой гостиной. А вот где находился Димка, было непонятно.

Я походила туда-сюда по галерее, зашла в одну малую гостиную, затем в другую, потом выглянула на террасу, ведущую в сад, потом вернулась обратно. Но Димки нигде не было.

Куда же это он мог запропаститься?

Я снова прошлась по галерее и на всякий случай заглянула в бар. Может, пока меня не было, Димка зашел туда?

Но Димки и там не было. Но зато там были Ленка, Пьер, Эдька и сам хозяин замка Морис Кюнде.

Судя по их настроению и внешнему виду, они не принимали участия в Марлезонском балете, а развлекались по-своему – пили шампанское и были уже порядком навеселе.

– О, Мария-Анна! – увидев меня в дверях, радостно воскликнул Пьер. – Куда же ты пропала?

Он быстро пересек гостиную и, ухватив меня за руку, чуть ли не силой потащил к их развеселой компании.

– Познакомься, дорогая, – Пьер указал на Мориса Кюнде. – Мой кузен и хозяин замка достопочтенный Морис. До сих пор как-то не было случая вас познакомить, но, как говорится, лучше поздно, чем никогда. А это Мария-Анна, известная художница и декоратор из России. – Пьер был уже прилично подшофе и готов был наградить меня любыми званиями.

Кюнде по-офицерски лихо щелкнул каблуками и с удовольствием приложился к моей руке.

– Очень рад, – сказал он, – очень рад. Хотите шампанского?

Я хотела возразить насчет известной художницы и уж тем более насчет декоратора и отрицательно замотала головой.

– Ты отказываешься выпить с хозяином дома? – шепнула мне в затылок Ленка. – Это моветон, моя дорогая. Недопустимая вещь.

– Да? – я с испугом оглянулась на подругу. – Я – нет.

– Что нет?

– Я не отказываюсь... Я выпью... с удовольствием.

Пьер взял с подноса бокал шампанского и протянул его мне.

– Такого шампанского, Мария-Анна, ты никогда еще не пила, уверяю тебя. Ты только попробуй, какой букет!

Он взял с подноса еще один бокал и, приподняв его перед моими глазами, потребовал, чтобы я оценила, какие там бегают необыкновенные пузырьки.

– Ты только посмотри, какая красота! – воскликнул он.

Пузырьки в бокале бегали самые что ни на есть обыкновенные, и я бы даже сказала, что, на мой взгляд, их было несколько маловато. Но, говорят, что настоящее шампанское и не должно пениться, как шампунь. В настоящем шампанском пена – это не главное. Там главное – вкус.

Я оценила всю красоту и необыкновенность пузырьков Морисова шампанского и по приказу Пьера послушно сделала два глотка.

В общем-то ничего особенного. Шампанское, как шампанское, и даже на мой вкус несколько кисловатое. Хотя я, конечно же, знаю, что настоящее шампанское и должно быть сухим, то есть без всяких там ликерных добавок. Но я по своей серости все-таки предпочитаю сладкие напитки.

– Восхитительно! – вдохновенно произнесла я и сделала еще один глоток. – Действительно, ничего подобного я раньше не пила.

Морис Кюнде самодовольно ухмыльнулся. Ему было приятно, что он смог удивить гостью из России. И желая продолжить этот процесс, он предложил пройти в его кабинет и попробовать какой-то совершенно эксклюзивный коньяк.

– Такой коньяк вообще мало кто пробовал, – заявил он. – Одна бутылка на аукционе стоила...

Вспомнив, что при дамах неловко говорить о деньгах, Морис запнулся и, сделав жест «следовать за ним», повел нас в глубь коридоров, подальше от шумной толпы. И правильно сделал, потому что эксклюзивные напитки надо пить за закрытыми дверями. Эксклюзивных напитков на всех не напасешься.

Мы прошли через анфиладу проходных комнат, которые до сих пор еще не были толком обставлены и выглядели полупустыми, и вошли в сокрытый от глаз остальных гостей кабинет хозяина.

Здесь, помимо огромного резного письменного стола с таким же огромным резным креслом, стояли еще два дивана, несколько мягких кожаных кресел и множество маленьких круглых столиков. В камине, несмотря на теплую погоду, пылал разведенный кем-то огонь, и в комнате было довольно жарко.

– Прошу вас, располагайтесь, – Морис указал на стоявшие друг против друга диваны. – Сейчас я угощу вас божественным нектаром.

Может, конечно, он и не нектар вовсе имел в виду, говоря о коньяке, – все-таки французский я знаю не очень хорошо, – но суть тем не менее сводилась к следующему: сейчас нам дадут выпить что-то сверхъестественное, и к этому моменту надо успеть сделать соответствующее лицо.

А поскольку в коньяках я разбираюсь еще хуже, чем в шампанском, то для того, чтобы не опростоволоситься и своевременно выразить свой восторг, я украдкой посматривала на Пьера и на Ленку. Что они будут говорить, то и я им буду подпевать.

А Морис уже разливал по пузатым коньячным рюмкам свой эксклюзивный коньяк.

– Пьер, оставь ты в покое свое шампанское, – сказал он кузену. – Такой коньяк нельзя ни с чем смешивать.

Пьер, будучи и без того уже достаточно пьяненьким, приканчивал прихваченную им из бара бутылку шампанского и, похоже, собирался сегодня напиться всерьез. Потому что, если он и дальше будет продолжать пить в таком же темпе, то ничем хорошим это явно не закончится.

И чего это он сегодня так разошелся? То ли он вообще по жизни выпить не дурак, то ли разговор о наследстве на него так подействовал? Их же с Ленкой Морис приглашал сегодня к себе для разговора о наследстве. Вот только не понятно, чем этот разговор закончился и с чего Пьер, собственно, пьет, с радости или с горя?

– После всего того, что мы сегодня уже выпили, – хохотнул Пьер, – это не имеет никакого принципиального значения. К тому же я до сих пор не могу прийти в себя после истории с тормозами. Ты представляешь, они же все могли погибнуть! – Пьер трагически всплеснул руками, потом взял со стола рюмку, поднялся с дивана и произнес длинный и цветистый панегирик в честь прекрасных дам, коих в комнате было две – я и Ленка. Произнося тост, Пьер поочередно выказал свое восхищение то одной даме, то другой, и, выпив первую рюмку, тут же попросил Мориса налить ему вторую, потому что к этому времени у него уже созрел второй тост.

Второй тост имел примерно тот же смысл, что и первый, и отличался от него всего лишь некоторыми деталями. Потом за вторым тостом последовал третий, а потом Пьер потянулся за четвертой рюмкой и, не удержав равновесие, свалился прямо на сервировочный столик, подмяв под себя все его содержимое – рюмки, бутылки, пепельницы и все остальное. А потом вместе со всем этим грохнулся прямо на пол.

По ковру разлетелись осколки хрусталя.

«Ну вот, оказывается, и французы напиваются, – с ехидством подумала я, – а не только русские. А такой с виду приличный мужчина...»

Морис с Эдькой подскочили к упавшему на пол Пьеру, подхватили его йод руки и, оттащив к ближайшему креслу, как куль с мукой свалили на кожаное сиденье.

Ленка вскрикнула и бросилась было к мужу.

– Что с тобой, дорогой? Тебе плохо?

Однако Пьеру было хорошо. Пьер был пьян. Правда, мы не сразу об этом догадались.

Когда Пьер соскользнул с кожаного сиденья и распластался на ковре, мы увидели его порезанную осколками физиономию. Она вся была в крови. И я так испугалась, что непроизвольно вскрикнула:

– Он умер?!

Услышав мои слова, Ленка тоже вскрикнула и тут же повалилась на пол неподалеку от мужа.

Эдька с Морисом кинулись теперь уже к ней. Но не поспели вовремя.

На нашу беду, а точнее, на Ленкину, она упала до чрезвычайности неудачно. Мало того, что при падении она ударилась головой о бронзовую ножку стола, так она еще умудрилась рассечь себе руку об один из валявшихся на полу осколков.

Зрелище было душераздирающее. Муж лежит весь в крови в одном углу, а жена с разбитой головой – в другом.

Мы, а точнее мужчины, перенесли ее на другой диван, и теперь Эдька на правах родственника пытался привести ее в чувство.

– Лена, – дрожащим от волнения голосом звал он сестру и похлопывал ее по щекам. – Что с тобой?

Как будто бы и без того было не понятно, что с ней. Женщина в обмороке!

Да на ее месте любая бы не устояла на ногах. Это ж надо в одно мгновение потерять мужа и оказаться вдовой.

Наконец Эдькины похлопывания возымели действие, и Ленка приоткрыла глаза. Сначала она тупо уставилась на своего брата, а потом, окончательно придя в сознание, сделала попытку соскочить с дивана и броситься к мужу.

– Пьер, дорогой! – вскрикнула она.

Но Эдька не позволил ей сорваться с дивана и удержал на месте.

– Лежи смирно, – приказал он, – может, у тебя сотрясение мозга. А Пьер твой – слабак. С трех рюмок коньяка – просто в лоскуты. А еще спорил со мной, что французы больше всех в мире вина пьют. То-то оно и видно, что вина... А как только дело до крепких напитков дошло, так он тут же и скис. А не умеешь пить – не пей! – философски заключил Эдька.

– Так он жив?

– Жив, конечно. Что ему сделается? Просто пьяный.

Эдька заставил Ленку снова положить голову на мягкий подлокотник дивана, а сам повернулся ко мне.

– А ты чего кричишь, не разобравшись? Умер, умер! Так людей действительно до обморока можно довести.

Я растерянно посмотрела на распростертого на ковре Пьера.

– Так, значит, он пьяный? Вот чёрт! А я-то подумала, что он помер. Это, наверно, из-за того, что у него все лицо в крови. Так он точно пьяный?

– Пьяный, пьяный, – успокоил меня Эдька. – Еще бы ему не быть пьяным. Разве может француз против русского мужика потянуть? Да никогда. Он мне теперь ящик коньяка проспорил.

– Так это ты, что ли, его напоил? – с гневом уставилась на брата Ленка. – Ты? Ты что не знаешь, что он больной человек и у него почки и сердце!..

– Да ничего я его не поил. Он сам напился. И насильно ему в рот никто ничего не вливал. Просто он попытался пить наравне со мной. Уж не знаю, зачем ему это понадобилось. Так я что, виноват, что ли?

Эдька сделал невинную морду, дескать, он здесь ни при чем, но в глазах его прыгали черти. Он был явно доволен, что сумел перепить француза.

– Еще бы не виноват, – окрысилась на него Ленка. – А ну давай неси его теперь в спальню!

Она отпихнула от себя Эдьку и, держась за голову, с трудом поднялась с дивана.

– О господи! Один русский затесался в компанию приличных людей и весь праздник умудрился перепортить. Как мы теперь понесем его мимо всех гостей?!

– Ничего, Элен, не беспокойся, – успокоил ее Морис. – Мы пронесем его через библиотеку. Идемте.

Морис с Эдькой подхватили под руки пьяного Пьера и потащили его в опочивальню. При этом Эдька обиженно бубнил:

– Я-то здесь при чем? Мы же вместе пили. Он напился, а я нет. Чем же я виноват... я же не напился.

В принципе в его словах была определенная логика. Пьер взрослый человек и вполне может отвечать за свои поступки. И если у него больные почки или сердце, так не пил бы. Насильно-то ему в рот действительно никто ничего не вливал. Однако Ленка никакой логики видеть не желала.

Мы шли с ней вслед за мужчинами, и теперь весь свой гнев она перекинула на меня.

– А ты чего заорала, что он умер? Ты что слепая, что ли, пьяного от мертвого не можешь отличить? Да меня от твоих слов чуть кондрашка не хватил.

– Но он так неожиданно упал, и у него было такое лицо... – оправдывалась я, – что я подумала, что он умер. И потом я же не врач в конце концов. Ты вон хоть и врач, а и то сначала ничего не поняла.

– Я уролог, а не патологоанатом, – огрызнулась Ленка, – а после того, как ты заявила, что Пьер умер, у меня все перед глазами поплыло, и я уже ничего не соображала.

Я с сарказмом покосилась на подругу. Все они, эти врачи – специалисты узкого профиля. Живого от мертвого отличить не могут.

– И вообще я подумала, что его убили, – сказала Ленка.

– Кого?

– Пьера.

– Кто?

– Ну откуда я знаю – кто? Ну может быть, это опять на меня...

Тут Ленка остановилась и, сделав испуганное лицо, прошептала:

– Слушай, а может быть, нас обоих хотят убить? И теперь непонятно, в кого сегодня на охоте стреляли, в меня или в Пьера?

– Вообще-то стреляли в меня, – напомнила я.

Ленка озадаченно покачала головой и не согласилась.

– Нет, в тебя попали случайно, а стреляли в кого-то из нас. Но кто? Кому, интересно, мы с Пьером могли перейти дорогу?

Пока мы стояли и думали, кому Ленка с Пьером могли перейти дорогу, наши мужчины ушли далеко вперед и, завернув за угол, совсем скрылись из виду. В какой коридор они свернули, мы не заметили, и теперь, для того, чтобы благополучно добраться до спальни, следовало рассчитывать исключительно на Ленкино знание поэтажного плана здания, то бишь замка, потому что я в чужих домах ориентируюсь из рук вон плохо.

Хорошо бы еще, чтобы Ленка и меня потом проводила в мою собственную спальню. А то комнаты в замке не пронумерованы, как в гостинице, и я, естественно, могу заблудиться.

В результате так и получилось. Когда Пьера принесли в его спальню, он вдруг неожиданно пришел в себя и заявил, что требует продолжения банкета. Тогда Ленка с Эдькой сразу же потащили его в ванную под холодный душ, а Морис отправился в бар за минеральной водой и лекарствами от сердца. Вряд ли Пьер имел в виду такое продолжение банкета, но, судя по всему, другого ему не светило.

Я потопталась некоторое время в одиночестве в чужой спальне, а потом решила попытать счастья и добраться до своей комнаты самостоятельно, тем более, что было уже довольно поздно, и вообще я с ними уже здорово выбилась из сил.

Я вышла из Ленкиной комнаты, прошла один коридор, второй, осмотрелась на местности и, заметив в конце коридора знакомого средневекового рыцаря, вернее его металлические доспехи, обрадовалась, что так скоро нашла свою комнату.

– Ну хоть в этом повезло, – с облегчением вздохнула я и пошла по направлению к доспехам.

Вообще-то от посещения замка с его карнавалом и охотой я ожидала чего-то большего. Не то чтобы мне здесь совсем ничего не понравилось. Нет, мне здесь как раз многое понравилось. Но как-то с самого начала все не задалось: то Макс вдруг объявился совершенно некстати, то этот дурацкий выстрел на охоте, а теперь вот еще и Пьер напился.

И тут я вспомнила про Фиру.

– О, господи! – я остановилась посреди коридора. – Я же совсем забыла про Димку и Фиру.

Надо было немедленно найти хотя бы одного из них и выяснить, что случилось и как они оказались в замке. Насколько я помнила, пригласительных билетов у них не было.

Я собралась было спуститься вниз в большую гостиную и поискать старика среди танцующих или пьющих, но тут совершенно неожиданно невесть откуда в коридоре появился Макс. Он схватил меня за руки и, притянув к себе вплотную, горячо задышал мне в лицо коньячным перегаром.

«И этот уже где-то успел нализаться», – с раздражением подумала я.

– Марианна, – заплетающимся языком страстно зашептал Макс, – нам нужно немедленно поговорить.

Макс крепко держал меня в своих медвежьих объятиях, и я не в силах была из них вырваться.

– Да, господи, Макс! О чем же нам с тобой говорить, если ты до сих пор ничего не понял? Все уже давно сказано и пересказано. Ты сделал свой выбор, а я свой. И теперь нам с тобой не по пути. Это понятно?

– Нет.

Макс потянул меня к двери моей спальни. А судя по опознавательному знаку в виде железного рыцаря возле стены, это была именно она. Однако я продолжала упираться.

– Куда ты меня тащишь? Я не желаю с тобой никуда идти. И вообще мне нужно найти Фиру. Немедленно отпусти меня!

Не обращая внимания на мое сопротивление, Макс практически сгреб меня в охапку и понес к моей двери.

– Сейчас мы сначала поговорим, – приговаривал он на ходу, – а потом пойдем искать твоего Фиру. Успокойся.

Однако о каком спокойствии могла идти речь, когда Макс уже тащил меня в спальню? Это надо быть полной идиоткой, чтобы думать, что он делает это для того, чтобы поговорить.

Я, разумеется, такой идиоткой не была, однако вырваться из железных лап бывшего возлюбленного не имела никакой возможности.

Обнадеживало только то, что дверь моей комнаты была заперта, а ключ находился в сумочке. И отдавать его я, разумеется, не собиралась.

Только Макс дотащил меня до того самого рыцаря, что стоял напротив моей двери, как вдруг этот рыцарь отлепился от стены и, преградив нам путь, гаркнул громовым голосом:

– Оставь ее!!!

При этом голос доносился как будто откуда-то из преисподней. Такой он был трубный и, прямо скажем, нечеловеческий.

От неожиданности мы с Максом дружно ахнули, и я, которая только что неистово вырывалась из его объятий, теперь уже сама вцепилась в него мертвой хваткой.

«О господи, – пронеслось у меня в голове, – это что, привидение?»

Мне припомнилась последняя сцена из пушкинского «Каменного гостя», когда статуя умершего Командора вдруг заявилась на свидание двух незадачливых любовников и перепортила им все настроение.

А рыцарь между тем продолжал рычать своим замогильным басом:

– Оставь ее, несчастный, или хуже будет! – И не дожидаясь, когда Макс меня отпустит, взял да и хрястнул его своей железной лапищей прямо по макушке.

Макс рухнул, как подкошенный, и даже рук не успел разжать. А поскольку в его руках находилась я, то я тоже рухнула вместе с ним, и в результате мы оба валялись на каменном полу.

«Да, день как-то с утра не задался, – подумала я, потирая ушибленные бедро и локоть. – Сначала на охоте чуть не подстрелили, теперь призраки какие-то являются. Надо было сразу отсюда ноги делать, как я и предлагала».

А рыцарь между тем навис надо мной всей своей металлической громадиной и стал тянуть ко мне свои железные ручищи. Зрелище было не для слабонервных.

– А-а-а!! – тоненько заверещала я и в ужасе стала отползать назад. – Помогите! !

Рыцаря мой визг остановил. Он опустил руки, выпрямился и, подняв забрало, удивленно спросил:

– Марьяшка, ты чего, не узнала меня, что ли?

О господи! Это был Димка – Димка Воронцов в костюме средневекового рыцаря, которого я приняла за настоящего рыцаря, вернее, не за настоящего, а за те доспехи, которые стояли возле двери моей спальни.

И теперь стало понятно, почему Фира сказал, что Димке не повезло с костюмом. Еще бы! Разве можно в таком прикиде полноценно отдохнуть на балу? Нет, конечно же. Потому что в таком жутком панцире совершенно невозможно ни потанцевать, ни выпить.

– Ну ты и дурак, Димыч, – с облегчением выдохнула я. – Ну кто так делает? Ты же нас до смерти напугал своим идиотским появлением. От таких фокусов можно заикой стать.

Я посмотрела на лежавшего рядом со мной Макса. Тот вообще никаких признаков жизни не подавал. И это меня чрезвычайно напугало.

– О господи, Димыч! Ты же его, кажется, убил!

Я кинулась к Максу и, желая определить, жив он или уже нет, припала ухом к его груди. Однако ничего конкретного определить не смогла.

– Кажется, он не дышит, – дрожащим голосом произнесла я. – Димыч, ты его, кажется, убил...

Димка слегка отодвинул меня в сторону, с трудом согнулся в своих рыцарских доспехах и, присев рядом с распластавшимся на полу Максом, приложил руку к его шее. Правда, при этом он забыл снять железную перчатку.

– Димыч, ты бы перчатки-то снял, – посоветовала я. – Вряд ли через железо ты что-нибудь почувствуешь.

Димка посмотрел на свою руку, сдернул с нее блестящую стальную перчатку и бросил ее на пол. Та с глухим стуком шлепнулась на каменные плиты и откатилась к стене.

«Странно! – удивилась я. – Как это металлическая вещь может так бесшумно катиться по каменному полу? Разве такое бывает?»

Я дотянулась до перчатки и, повертев ее в руках, поняла, что та была сделана не из железа, а из обыкновенной пластмассы, как, впрочем, и весь Димкин костюм. И значит, Димка ударил Макса не железной рукой, а пластмассовой, а это уже было совсем другое дело. От этого не умирают.

Я повнимательнее присмотрелась к Максу. А может, он притворяется? Тем более, что выглядел он вполне прилично. Южный загар не выдавал никакой бледности, и трудно было поверить, что перед нами лежит труп.

И Димка тоже это подтвердил, в смысле опроверг.

– Дышит твой красавец, – нащупав наконец у Макса пульс, констатировал он. – Ничего с ним не сделалось.

И Макс как бы в подтверждение его слов слегка пошевелился и даже приоткрыл один глаз. Однако первое, что он перед собой увидел, был склонившийся над ним Димка, у которого в этот самый момент поднятое кверху забрало как раз неожиданно соскользнуло со лба и с глухим стуком захлопнулось на подбородке.

Жуткая железная маска с узкими прорезями для глаз произвела на Макса сильное впечатление. Он дернулся от Димки, как от привидения, и, ударившись головой об пол, снова отключился.

– Надо же, какой впечатлительный, – удивился Димка и, подхватив Макса под мышки, потащил его куда-то по коридору.

Я поспешила вслед за ними.

– Ты куда его тащишь? – поинтересовалась я.

– В его комнату. Надо же его куда-нибудь отсюда убрать.

– А ты знаешь, где его комната?

– Нет. А ты?

– И я не знаю.

Димка положил «бессознательное» тело Макса снова на пол и, приподняв кверху забрало, попытался вытереть ладонью вспотевший лоб.

– Ну и духотища тут у вас, – отдуваясь, произнес он. – Просто нечем дышать. И как только здесь люди раньше жили? Уму непостижимо.

Он догадался наконец снять с себя свой дурацкий рыцарский шлем и вытер вспотевшее лицо.

– Они и сейчас здесь живут, – улыбнулась я, – только не носят таких скафандров. – Я ткнула Димку в пластмассовую грудь. – А что это ты, кстати, так вырядился? И вообще по какой такой причине вы заявились сюда с Фирой? Где он, кстати? Все еще на Марлезонском балете пугает дам своей атласной розовой задницей?

Я еще точно не знала, почему Фира и Димка так неожиданно прибыли в замок Мориса Кюнде, но некоторые подозрения на этот счет у меня были.

Скорее всего их обеспокоил тот факт, что на балу я встретила Макса Белопольского, за которого летом сначала чуть было не вышла замуж, а потом с ним же рассталась и впала в глубокую депрессию. Не понастоящему, разумеется, а просто настроение было плохое. И им тогда даже пришлось возить меня в круиз вокруг Европы, чтобы я хоть немного развеялась от несчастной любви. И теперь они, вероятно, испугались, как бы от этой встречи опять чего-нибудь не вышло.

К тому же в последнее время старый сводник Фира частенько стал заводить пространные разговоры о браке вообще и о семейной жизни в частности. При этом он прозрачно намекал на то, что Димка – лежал тихо и смирно, однако моей заботой, как мне показалось, остался доволен.

– Ну и что же тогда с ним делать? – спросил Димка.

Честно говоря, я и сама не знала, что делать.

– Ну давай отнесем его в мою спальню. Пусть полежит пока у меня, а там посмотрим.

Однако Димке мое предложение не понравилось.

– Что значит, полежит у тебя? Зачем это? Не надо ему у тебя лежать. Неприлично это.

– Что? – не поняла я. – Димыч, ты вообще хорошо себя чувствуешь? При чем здесь приличия? И вообще я, слава богу, взрослая девушка и сама могу решать, что прилично, а что нет. Неси давай его быстро в мою комнату.

Я достала из сумочки ключ и собралась открыть дверь.

– Заноси.

Но Димка и не думал меня слушаться. Наоборот, оттеснив меня от двери и перегородив своей массивной фигурой весь дверной проем, он, что называется, упер руки в боки и неожиданно заявил:

– Я не позволю этому типу обманным путем проникнуть в твою спальню!

Как будто его могло касаться, кому можно, а кому нельзя находиться в моей спальне.

– Что?! – удивилась я. – Да с каких это пор ты стал мне указывать, кому можно заходить в мою спальню, а кому нет? Что-то на прошлое Рождество ты у меня разрешения не спрашивал, когда поперся в спальню к этой... как ее?.. к Норе. Ладно, не хочешь, не надо. Я его тогда сама затащу.

Я подхватила Макса под мышки и попыталась сдвинуть его с места. И несмотря на то, что Макс был довольно крупным мужчиной, мне это тем не менее удалось. Его тело легко заскользило по выложенному каменными плитами полу.

Однако Димка, вместо того, чтобы мне помочь, наоборот, стал мешать. Он ухватился руками за Максовы ноги и изо всех сил стал тянуть его на себя. Я, разумеется, разжала руки – куда мне было тягаться с Димкой? – и тот, не удержав равновесия, поскользнулся на каменном полу и рухнул возле меня на колени.

Тут-то в коридоре как раз и появился наш кудрявый купидон Фира вместе со своими стрелами. Увидев Димку коленопреклоненным передо мной, старик вихрем подлетел к нашей троице и, всплеснув руками, блаженно заголосил:

– Ну наконец-то! Ну слава богу! Поздравляю !! Поздравляю!!

Он кинулся целовать сначала меня, потом Димку, потом опять меня.

– Марьяночка, как я рад! Как я рад! А как Наташенька с Кешей будут рады... А Викуся... А Степушка... А...

Дед собирался перечислить всех наших родственников и знакомых, но я прервала его на полуслове.

– Погоди, Фира. В чем дело? Что случилось?

Старик на секунду приостановил поток своих поздравлений, глянул искоса на злого Димку, на лежавшего на полу Макса и, кое-что, очевидно, сообразив, вдруг ни с того ни с сего резко схватился за сердце и, громко застонав, сделал попытку упасть в обморок.

Вот черт, этого нам только не хватало!

Димка быстро подхватил старика на руки, а я стала судорожно тыкать ключом в замочную скважину, пытаясь скорее открыть свою дверь. Однако она почему-то не открывалась.

«Вот так всегда, когда торопишься, – разозлилась я. – Хочешь сделать все побыстрее, а оно от этого еще хуже не получается».

Однако с третьей попытки дверь все-таки открылась, правда, почему-то с другой стороны, и перед нами предстал пожилой господин в шелковой пижаме и замшевых тапках.

Он с удивлением уставился на нашу живописную троицу – на меня в костюме цыганки, на рыцаря Димку в пластмассовых доспехах и на розового купидона Фиру, покоившегося на Димкиных руках.

Похоже, наша компания произвела на него сильное впечатление.

– Что вам угодно, господа? – с некоторым волнением в голосе произнес он. – Что вы хотите?

Я хлопнула себя ладонью по лбу.

Ну конечно же! Как же я сразу не догадалась? Возле моей комнаты должен стоять настоящий железный рыцарь, то есть доспехи от него. А здесь стоял всего-навсего Димка. И значит, это не мой коридор и не моя спальня. Ну надо же было так ошибиться!

– Пардон, мосье, – глупо хихикнула я, – мы, кажется, дверью ошиблись. Я думала, что это моя спальня, а оказывается, что... не моя... – Я сделала книксен и заискивающе улыбнулась.

Но дядька в пижаме не оценил нашего чувства юмора, и ему не показалось смешным, что его разбудили среди ночи. Он осуждающе покачал головой и, ничего не сказав, захлопнул перед нашими носами дверь. Обиделся, значит. Как будто бы мы это нарочно.

Короче, теперь перед нами стояла непростая задача найти в огромном замке мою спальню. И сделать это нужно было по возможности быстро, потому что у нас на руках был умирающий Фира.

Мы быстро побежали по коридору и даже про брошенного на полу Макса позабыли, а это, как ни крути, с нашей стороны все-таки было свинством.

Правда, когда мы уже сворачивали за угол и, вспомнив про Макса, я оглянулась назад, коридор, к моему большому удивлению, оказался пустым. Никакого Макса на полу не было.

«Выходит, он опять меня обманул! – догадалась я. – Жалкий обманщик и бесстыжий враль! Он просто притворялся, что потерял сознание, а на самом деле никакого сознания не терял. Ни стыда у человека нет, ни совести!»

Побегав немного по коридорам, мы нашли наконец моего рыцаря и, попав в мою спальню, положили старика на кровать. Фира лежал с закрытыми глазами и отрешенным лицом. Похоже, ему действительно было плохо.

– Эй, дед, ты чего? – Димка слегка потряс старика за плечо. – Тебе что, плохо, что ли?