Текст книги "Красота требует средств"

Автор книги: Галина Балычева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Она схватилась за сумочку и вроде бы даже собралась уходить, но я ее удержала.

– Ну что ты, ей-богу?! – Я заставила Ленку сесть обратно в кресло. – Верю я тебе, верю и очень даже сочувствую, хотя, если честно, то с нервной системой у тебя точно не все в порядке. Ну чего ты так раскипятилась-то? Вот ты мне скажи, почему ты решила, что твоей жизни что-то угрожает? Какие у тебя на то основания? У тебя что, есть враги или ты кому-нибудь перешла дорогу? В чем дело-то?

– Вот! – Ленка ткнула пальцем в стол рядом с пепельницей и сделала страшные глаза. – Именно! Перешла дорогу! А вернее, переходила...

Ленка прикрыла глаза ладонью и, проведя по лицу длинными холеными пальцами, на которых нескромно сверкнули два довольно-таки крупных бриллианта, произнесла:

– Вчера днем, когда я переходила улицу Вожирар неподалеку от перекрестка с бульваром Пастера, меня чуть не сбила машина. Ты представляешь? Она как ненормальная пронеслась в полуметре от меня. Еще бы шаг и все!.. Хорошо, что я была не одна, и моя приятельница Жюли вовремя схватила меня за руку. Если бы не она... Кажется, это был темно-зеленый... или черный «Ситроен».

Ленка нахмурила брови и попыталась поточнее припомнить цвет автомобиля.

– Конечно, в любой другой ситуации я даже не обратила бы на это особого внимания. Ну мало ли сумасшедших по улицам носится. Но после цветочного горшка и особенно после истории с лекарствами я поняла, что все это далеко не случайность. Тем более что не может так много случайностей произойти с одним человеком всего за несколько дней. А этот автомобиль несся как ненормальный и прямехонько на меня. И если бы я не успела вовремя отскочить, он раздавил бы меня как муху.

От приведенного Ленкой сравнения меня всю аж передернуло. Я тут же представила себе большую зеленую муху, на которую наезжает колесо автомобиля и с неприятным чмоком расплющивает ее об асфальт. Брр!.. Гадость какая!

– А когда это было? – поинтересовалась я не столько потому, что на самом деле хотела узнать время несовершенного наезда, сколько для того, чтобы просто разговор поддержать.

В покушение на Ленкину жизнь посредством легкового автотранспорта я тоже не верила. Если бы хотели задавить, так не промахнулись бы. А раз все-таки не задавили, так, значит, и это тоже было совпадение.

Просто Ленка много пьет, а алкоголикам всегда что-то мерещится. А если она и дальше так будет продолжать, то есть будет продолжать хлестать коньяк без всякой меры, то очень скоро на нее не только горшки с машинами будут наезжать, а еще и черти на плечи повскакивают.

– В полдень, я же сказала – ответила Ленка. – Мы с Жюли как раз торопились на встречу с господином Сатеном, договорились позавтракать с ним в кафе напротив. Кстати, он очень известный коллекционер, и тебе обязательно следует с ним познакомиться.

– Хорошо, – кивнула я, – а больше с тобой ничего пока не случалось, кроме горшка, таблеток и «Ситроена»?

Ленка высоко вздернула свои выщипанные брови и взглянула на меня с возмущением.

– А тебе что, этого мало, что ли?

Я отрицательно помотала головой.

– Нет, вполне достаточно. Просто с таким набором улик ты вряд ли сможешь обратиться за помощью в полицию. А что, кстати, по этому поводу думает твой муж?

– Муж! – Ленка закатила глаза и фыркнула. – Ты не знаешь моего мужа!

И это была чистая правда. Ленкиного мужа я действительно не знала.

– А что?

– А то, что если бы я хоть полусловом обмолвилась Пьеру о своих подозрениях, то уже на следующий день в доме кишели бы полицейские, а все газеты стали бы трубить о том, что в доме Лакуров поселился маньяк-убийца и собирается вырезать всю семью. А потом, когда выяснилось бы, что, к примеру, никакого убийцы нет и не было, то все бы начали сплетничать, что просто у мадам Лакур немного съехала крыша. Ты ведь еще не знакома с моим мужем?

– Нет.

– Вот-вот! – Ленка сделала выразительную гримасу, давая понять, что только не знающий человек, мог задать такой глупый вопрос. – Пьер – жуткий паникер, и лучше его не волновать, иначе потом хлопот не оберешься. К тому же он не вполне здоровый человек, а я все равно пока ничего толком не знаю.

– Что значит нездоровый человек? Что-нибудь серьезное? – я с сочувствием взглянула на подругу.

– Да ничего особенного – просто небольшие проблемы с почками и сердцем. Мы, кстати, и познакомились с ним на этой почве у нас в больнице. Он тогда в Москву к одному известному коллекционеру приезжал, ну и загремел к нам в урологию с камнями в почках. Помню, приступ у него тогда был ужасающий. Камень шел большой, а протоки, как назло, узкие. Как он тогда от болевого шока не умер, просто ума не приложу. Но зато сознание он терял регулярно. А я ему регулярно ставила катетеры. Это у меня всегда хорошо получалось, в смысле безболезненно, лучше, чем у любой медсестры. Вот, видно, за это он меня тогда и полюбил, что даже женился. Прямо тог самый случай, когда «она его за муки полюбила, а он ее за состраданье к ним». А за что меня тогда еще можно было полюбить, страшилку толстозадую?

Я сделала попытку возразить, что, дескать, Ленку всегда было за что полюбить, но она от меня только отмахнулась.

– Да-да. И даже не спорь. Кстати, сейчас я тебе его покажу.

Ленка открыла свою замшевую сумочку, достала оттуда изящное портмоне точно такого же цвета и качества, как и сама сумочка, и, раскрыв его посередине, протянула мне. Там рядом с дисконтными картами в пластиковом окошке для фотографий красовался усатый и бровастый толстяк с приятной улыбкой и добродушным коровьим взглядом. Нет, не потому с коровьим, что взгляд у Ленкиного мужа был какой-нибудь тупой. Не поэтому. А просто, глядя на эту фотографию, мне припомнилась одна красивая корова из мультика, у которой были такие же большие карие глаза и длинные загибающиеся ресницы.

– Славный дядька, – одобрила я физиономию Пьера Лакура и возвратила Ленке портмоне. – Но у меня такое странное ощущение, будто бы я где-то его уже видела. Очень знакомое лицо, только не могу вспомнить, откуда я его знаю. Что-то с каждым годом память у меня становится все хуже и хуже.

Ленка мельком глянула на фотографию мужа и хихикнула.

– А я тебе напомню, где ты видела это лицо, – сказала она. – Несколько лет назад, когда мы только с ним познакомились, нас принимали не просто за брата и сестру, а даже за двойняшек – так мы были похожи. Ты представляешь? Это уже потом, когда я смогла наконец заняться своей внешностью и кое в чем преуспела, нас перестали принимать за родственников.

Я еще раз посмотрела на фотографию Ленкиного мужа и даже присвистнула. Пьер Лакур действительно был здорово похож на Ленку в молодости. Такие же густые черные брови, пухлые щеки и губы и такие же выразительные коровьи глаза в загибающихся ресницах. Ну почти что одно лицо, честное слово. Вот только таких густых усов, как у Пьера, у Ленки никогда не было.

– Действительно, – протянула я, – определенное сходство есть, то есть было когда-то. Но теперь ты совершенно другая, настоящая парижанка и красавица. Просто «не можно глаз отвесть», – процитировала я незабвенные строки Пушкина. – Вот что значит жить в столице моды и любви. А может, и мне здесь немножко потусоваться для профилактики, может, мне тоже этот город пойдет на пользу?

Ленка только махнула рукой.

– Париж здесь по большому счету ни при чем. С деньгами где угодно можно из Квазимоды красавицу сделать.

– Красавца, – поправила я.

– Что?

– Я говорю, не красавицу, а красавца. Квазимодо был мужчиной.

Ленка на минутку задумалась, потом, осознав свою ошибку, хохотнула и снова махнула рукой.

– Да какая разница, кем он был, этот Квазимодо? Главное, были у него деньги или нет? А денег у него, как видно, не было.

От этих Ленкиных слов я почему-то тоже рассмеялась, хотя если припомнить душераздирающую историю безответной любви несчастного уродца Квазимодо к красавице Эсмеральде, то в общем-то ничего смешного в этом не было.

– А много нужно денег, чтобы стать такой красавицей, как ты? – поинтересовалась я.

– Целое состояние. И к тому же нужно еще одно состояние для того, чтобы эту красоту потом поддерживать. Иначе без постоянных дополнительных финансовых вливаний она очень скоро может увянуть.

Ленка снова достала мобильный телефон и сделала очередную попытку кому-то дозвониться. Она долго слушала длинные гудки, но и на этот раз ей не повезло – никто на ее звонок не ответил.

– Ну куда он запропастился? – возмутилась она. – Или опять где-нибудь мобильный телефон посеял?

– Кто, муж?

– Да нет, Эдька. Просила его пригласительные билеты на королевскую охоту сюда привезти, а его все нет и нет и на телефонные звонки не отвечает, паршивец.

Ленка взяла со стола чашку, поднесла ее к губам, хотела сделать глоток, но передумала и поставила ее на место.

– Так о чем ты спросила? Сколько нужно денег?

Я смущенно заерзала на стуле. Наверно, это было бестактно спрашивать Ленку про деньги. Тем более что меня больше интересовало, не сколько Ленка заплатила за свою красоту, а каким образом она все это проделала. Меня, как всякую женщину, интересовал рецепт средства Макропулоса. Что нужно сделать, чтобы навечно остаться молодой, а по возможности еще и красивой?

– А тебе-то это зачем? – поинтересовалась Ленка. – Ты и раньше у нас в классе первой красавицей была, да и теперь не сильно изменилась. – Тебе-то зачем в себе что-либо менять?

Услышав про первую красавицу, я от удовольствия зарделась, хотя, если вспомнить получше, то Ленка тут что-то перепутала. Первой красавицей у нас в классе была Анжелка Козлова. Вот уж действительно была красавица из красавиц. И рост, и фигура, и лицо – все, как говорится, было при ней. Вот только фамилия у нее несколько подкачала. Анжелика Козлова – звучало как-то сомнительно. И о чем только родители думают, когда дают своим детям такие поэтические имена при таких прозаических фамилиях?

Мне кажется, Анжелка и замуж-то самой первой из всех наших школьных девчонок выскочила только потому, что поскорее хотела избавиться от своей не очень благозвучной фамилии.

После замужества она стала Александровой и очень этим гордилась. Правда, потом через год Анжелка стала Медведевой, а еще через три... опять Козловой. Фамилия ее третьего мужа по иронии судьбы оказалась Козлов. Вот такая смешная история.

– Да я менять пока ничего не собираюсь, – ответила я. – Разве что только квартиру.

– Квартиру?

– Квартиру, – я рассмеялась. – Сыну моему, Степке, уже двадцать один год, так что пора уже подумать и об отдельном для него жилье. Но это я так, к слову. А вообще-то, если честно, то пора уже и мне подумать о своей внешности. Все-таки сорок лет – это вам не кот начхал. Если не принять меры вовремя, то потом уже, как говорится, будет поздно пить боржоми. Правильно я говорю?

Ленка согласно кивнула.

– Правильно. Только учти тот факт, что это как наркотик. Уж если начнешь заниматься своей красотой, то вряд ли после этого сможешь остановиться.

– Это как это?

– А так. Если ты, к примеру, проделала курс мезотерапии и за месяц или полтора помолодела на десять лет, то ты уже не захочешь, чтобы через год твоя физиономия опять стала старой.

– Старой? – испугалась я. – А почему старой? Это что, очень вредно? И вообще, что это такое мезотерапия и зачем она нужна, если после нее физиономия сначала становится молодой, а потом все равно старой?

Ленка посмотрела на меня как на пещерного человека. Ей, парижанке, да при богатом муже было непонятно, как это кто-то может не знать, что такое мезотерапия. Она, видно, уже забыла, что, когда жила в России, не знала не только о существовании какой-то там мезотерапии, а обычный детский крем в металлических тюбиках не всегда могла купить, потому что его просто не было в продаже, как не было в продаже, например, туалетной бумаги.

Это сейчас невозможно себе представить, как это может быть, чтобы в стране не продавалась туалетная бумага. А это было. Действительно не продавалась. А если где-нибудь когда-нибудь случайно и продавалась, то с такой грандиозной очередью, что не у всех хватало сил и выдержки ее отстоять.

Впрочем, зачем нужна туалетная бумага в стране, где и еды-то особенно не было?

– Мезотерапия – это подкожные инъекции витаминных коктейлей, – как первокласснице стала объяснять мне Ленка.

Она уже забыла про все свои страхи, связанные с мифическими покушениями на ее жизнь, и всеми мыслями и душой отдалась любимой теме женщин всех времен и народов – теме красоты и неувядающей молодости.

– Сделают тебе, к примеру, серию уколов по всему лицу, и кожа твоя сразу разгладится, посвежеет, и будешь ты выглядеть на десять лет моложе. Впрочем, тебе еще рано об этом думать, у тебя еще пока своя кожа хорошая. А вот где-нибудь ближе к сорока пяти уже, пожалуй, пора будет начинать серьезно заниматься своей физиономией, а то однажды проснешься, посмотришь на себя в зеркало и не узнаешь.

– А ты уже делала эту... мезотерапию? – спросила я. – И вообще что ты делала и с чего начинала?

Мне было ужасно интересно узнать не из рекламы, а от живого человека, от пользователя, так сказать, как это и с помощью каких процедур из дурнушки можно красавицу сделать. Что греха таить? Ленка ведь действительно в молодости была малопривлекательной особой. Ни фигуры не было, да и вообще ни кожи, ни рожи. А теперь вот поди ж ты – прямо Моника Белуччи получилась. Как же это все-таки делается?

Ленка откинулась на спинку кресла и ненатурально простонала.

– Мезотерапию!.. Ха!.. Да я, почитай, все, что можно, уже сделала. И талассотерапию, и вакуумный массаж, и ботокс, и диспорт, рестилайн, перлайн, электролиполиз, прессотерапию, лимфодренаж, миостимуляцию, липосакцию, гирудотерапию, пилинг, фотоэпиляцию... – Ленка хотела продолжить и дальше зачитывать список диковинных процедур, но, натолкнувшись на мой ошалелый взгляд, махнула рукой. – Всего и не перечислишь, – закончила она. – И мезотерапия по сравнению со всем остальным – просто семечки. Ее я делаю регулярно и по сей день.

От всего услышанного я совершенно обалдела. Если вдуматься, то для того, чтобы выучить все то, что сказала сейчас Ленка, и то время нужно. А уж для того, чтобы все это с собой проделать, да не по одному разу, пожалуй, не только жизни, но и никакого состояния не хватит. Поэтому я только присвистнула и ничего не сказала. Мне все это было явно не по зубам, а точнее, не по карману.

– Но начала я, разумеется, не с этого, – сказала Ленка. – Первое, что я тогда сделала, это постаралась похудеть. И, как ни странно, мне это удалось. За два года я похудела на двадцать восемь килограммов.

Я тут же согласно затрясла головой.

– Да-да-да, – подтвердила я, – я сама во Франции всегда почему-то худею, несмотря на то, что ем тут круассаны и много белого хлеба. Наверно, во Франции воздух какой-то особенный, способствующий снижению веса и обретению хорошей фигуры. Но ты продолжай, продолжай. Извини, что я тебя перебила.

Ленка, однако, замолчала и уставилась на меня с удивлением. Вероятно, мысль про какой-то особенный парижский воздух доселе не приходила ей в голову.

– Ты думаешь? – недоверчиво спросила она.

– Угу. И это не одна я такое заметила. Еще одна моя подруга тоже всегда худеет, когда приезжает в Париж, а вот в Германии и Штатах она всегда толстеет и поэтому ездить туда не любит.

– Фантастика! – выдохнула Ленка. – Так значит, если бы я волею судеб оказалась не во Франции, а где-нибудь в Америке, то растолстела бы еще больше? – Ленка совершенно серьезно отнеслась к моим словам и даже вспотела от этого на нервной почве.

– В принципе да, – засмеялась я. – Но возможно, это произошло бы отнюдь не из-за воздуха. Просто в Америке и Германии другая культура питания. У одних жирный-прежирный фаст-фуд с утра до вечера, а у других – бесконечные колбаски с пивом. От такой национальной кухни хочешь – не хочешь, а растолстеешь.

Ленка с облегчением вздохнула.

– Какое счастье, что я не оказалась в этих странах!

Она так серьезно это сказала, что можно было подумать, будто бы заморские женихи просто рвали ее на части, зазывая замуж в разные страны.

Однако мы совершенно ушли от темы, а мне хотелось поподробнее узнать, как все-таки происходило превращение Ленки в красавицу.

– Ну а когда ты в первый раз сделала свою мезотерапию, что с тобой тогда произошло? Ты сразу стала такой вот красавицей?

Ленка посмотрела на меня как на несмышленое дитя и заявила, что я тундра непрокарябанная и ей просто необходимо заняться моим образованием.

– От мезотерапии можно помолодеть, но нельзя ни с того ни с сего стать красавицей, – ответила она. – Для этого я сначала сделала три пластические операции: переделала нос, подбородок и верхние веки.

Я сразу же впилась глазами в указанные части лица. И точно, разрез глаз теперь у Ленки стал совсем другим – более европейским. Пластический хирург убрал с верхнего века лишнюю кожу, и от этого глаза приобрели большую глубину и выразительность.

Ну а что касается носа, так тут и говорить было нечего. Раньше-то у Ленки был довольно крупный рубильник, который придавал лицу излишнюю мужественность и суровость. А теперь на его месте красовался прехорошенький чуть вздернутый носик, и все лицо приобрело выражение мягкости и, я бы даже сказала, незащищенности.

– Здорово! – одобрила я работу пластического хирурга. – Всего-то какой-то нос и веки, а какой результат. Просто другое лицо.

Ленка хихикнула.

– Ну вообще-то нос в лице – самое главное, чтоб ты знала. От его формы и размеров зависит практически все.

– Серьезно?

Я скосила глаза на свой собственный нос, который у меня, кстати сказать, тоже был довольно выразительной формы, прямо как у Анны Ахматовой. Только та была известной поэтессой с незабываемым профилем, а я просто так – длинноносой или, точнее, горбоносой.

И в кого только у меня такой нос? Просто удивительно. Нет, вообще-то я знаю, в кого – в отца. Я ведь на него похожа. Но вот откуда у него такой нос? Непонятно. Вроде бы никаких лиц кавказской или еврейской национальности в нашем роду никогда не было, а вот, поди ж ты, у всех – у меня, у моего Степки и у отца глаза карие, кожа смуглая, а волосы черные и вьются.

У меня, правда, волосы не совсем черные, вернее, совсем не черные, а каштановые, но тоже вьются. Впрочем, при чем здесь волосы, когда мы говорим о носе?

– Так если мне переделать мой нос, то и у меня будет совсем другое лицо? – Я с надеждой посмотрела на Ленку. Мне тоже очень захотелось получить такой же красивый маленький носик, как у нее.

– Обязательно будет, – подтвердила Ленка, – и даже очень глупое.

Я с непониманием и обидой уставилась на школьную подругу.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Марьяшка, прекрати говорить глупости. У тебя шикарный профиль, как у Анны Ахматовой. И если при твоей внешности у тебя вместо нормального носа будет торчать маленькая пуговка, то это будет выглядеть просто смешно. И вообще я жалею, что начала с тобой этот разговор. Я уже сказала, что это как наркотик. Единожды начав, ты никогда уже не сможешь остановиться. Так что держись, подруга, до последнего. Чем позже ты начнешь с собой что-нибудь делать, тем будет лучше, потому что прекращать это уже нельзя. Кожа, которая привыкла раз в месяц, а то и раз в неделю получать определенный допинг, сразу же отреагирует, если не получит положенную дозу витаминов в надлежащий срок. А если у тебя вдруг не окажется денег на наведение красоты, что ты тогда будешь делать?

– А ты?

– Я постараюсь, чтобы этого не случилось. Но у меня ведь просто не было другого выхода. Я в общей сложности похудела на тридцать два килограмма, а мне тогда было далеко не двадцать лет, а уже чуть-чуть за тридцать. И можешь себе представить, что случилось с моим лицом и телом?

– Не могу.

– Вся кожа повисла, как у шарпея.

Я напряглась, чтобы припомнить, как выглядят собаки этой породы, а когда припомнила, то не удержалась от смеха и хрюкнула.

Я представила себе Ленку всю в бархатных складочках с головы до пят, и эта картина показалась мне забавной. Хотя если вдуматься, то обвисшая кожа у сильно похудевшей женщины – это действительно очень большая проблема.

– На одних только массажах я чуть было не разорилась, – сказала Ленка. – А уж сколько пиявок приняли смерть на моем теле, и не сосчитать.

– Пиявок? – удивилась я. – А они-то здесь при чем?

– Гирудотерапия, – пояснила Ленка, как будто бы это красивое слово сразу же должно было мне все объяснить.

– Гирудотерапия? – Я сделала умное лицо и согласно кивнула: дескать, ясное дело, что гирудотерапия – это вещь.

Однако что это такое на самом деле, я не знала, и каким образом Ленкина нынешняя красота могла быть связана со смертью каких-то там пиявок, мне было не понятно. Но дабы не раздражать подругу лишними вопросами, на всякий случай я решила промолчать, а то она меня и так уже за тундру считает.

Впрочем, наверно, она права. Тундра я и есть. Ни разу за все свои сорок лет я не побывала ни в одном салоне красоты. И даже волосы мне подстригают либо сын Степка, либо подруга Лялька.

Нет чтобы прийти в красивый салон, просидеть там... три часа, оставить при этом кучу денег. И все только ради того, чтобы одним движением ножниц мне слегка укоротили бы волосы. У меня же в конце концов не какая-нибудь сложная стрижка, а просто длинные до плеч волосы.

И какая разница, кто мне их подрежет – Степка портновскими ножницами за пять минут или парикмахер-стилист за сто баксов и за два часа? Результат все равно будет один и тот же. Кудри они кудри и есть, как ты их не стриги.

– Кстати, вот гирудотерапию я тебе очень рекомендую, – сказала Ленка. – После первой же процедуры будешь порхать как бабочка, честное слово. А уж после целого курса у тебя не только повысится иммунитет и сил прибавится, а и весь организм омолодится, многие болячки пройдут, кожа станет упругой и эластичной и, кстати, похудеешь обязательно. Впрочем, тебе это ни к чему. Ты и так худая, как селедка.

Ленка почему-то все время называла меня селедкой. Я что, так плохо выгляжу? Или, может быть, желтый цвет мне не к лицу?

Я украдкой посмотрела на себя в ближайшее зеркало. На мне были надеты короткая черная юбка с маленьким разрезом сзади и желтая шелковая блузка с экстравагантным асимметричным воротником.

Все вроде бы выглядело нормально. К тому же этот прикид мне подарила мама, а у нее безупречный вкус. И все, что она когда-либо для меня покупала, всегда было самым модным и подходило мне идеально. Так почему же тогда Ленке не нравится?

Ленка заметила, что я пялюсь на себя в зеркало.

– Да хватит уже на себя любоваться, – хохотнула она. – Просто я тебе завидую, как, впрочем, завидовала всегда. Мне ведь для поддержания хорошей формы требуются немалые усилия, а тебе это ничего не стоит. Ты можешь есть все, что угодно, и при этом ничуть не толстеть. Я же должна постоянно себя контролировать и ограничивать в еде. Иначе какая-нибудь лишняя калория тут же осядет на моих боках, и придется снова бежать в салон и делать инъекции для расщепления жира.

«Ага, – подумала я, взглянув на рюмку коньяка в Ленкиных руках, – вижу я, как ты контролируешь свои калории. Уже четвертую порцию коньяка приканчиваешь, а еще, между прочим, далеко не вечер, и коньяк, как всякий алкоголь, продукт высококалорийный» .

Ленка снова перехватила мой взгляд.

– Да-да, – согласилась она. – Я сегодня явно перебарщиваю. И если бы не обстоятельства...

И тут Ленка вдруг предложила:

– Слушай, Марьяшка, а поехали ко мне в гости? Это совсем недалеко от города, и кроме того, ты все равно собиралась поехать на королевскую охоту. Погостишь немного у нас, а потом мы все вместе поедем в замок к Морису. Как, Марьяшка, согласна?

Это предложение застало меня врасплох. Все-таки я приехала в Париж не только для участия в выставке, но еще и увидеться с мамой. Мы же с ней не на соседних улицах живем и видимся довольно редко. И уж если я приехала в Париж, то негоже мне надолго уезжать куда-то в гости.

К тому же я приехала не одна, а с Фирой, нашим дальним родственником, которому я обещала показать город и свозить в Булонский лес.

А еще буквально вчера в Париж приехал другой наш родственник, Димка Воронцов. Правда, Димка нам не совсем родственник. Просто так получилось, что он рано остался сиротой и стал жить у нас. Поэтому я всегда считала его своим старшим братом, потому что у меня есть еще и младший брат.

Короче, исходя из вышеизложенного, мне никак нельзя было надолго уезжать из дома.

– Ты понимаешь, Лена, – начала я вежливо отказываться, – я очень хочу побывать на королевской охоте и с удовольствием погостила бы у тебя дома, но дело в том, что у меня здесь мама... Кстати, ты знаешь, что моя мама теперь живет в Париже? Она замужем за французом, и я каждый год приезжаю к ней в гости. Так что теперь мы с тобой будем видеться часто.

Ленка от удивления вытаращила глаза.

– Твоя мама живет в Париже? – Она ахнула и по-бабьи всплеснула руками. – Невероятно!

– А что тебя так удивляет?

– Она что, развелась с Викентием Павловичем? Бросила такого шикарного мужчину?!

Ну надо же! После школы прошло уже больше двадцати лет, а Ленка до сих пор помнит, как зовут моего отца.

– А ты что, помнишь моего отца? – вместо ответа спросила я. – И даже помнишь, каким он был?

– Еще бы, – протянула Ленка. – Разве можно его забыть? Он был самым шикарным папашей из всех папаш нашего класса. Как он, кстати, сейчас выглядит? Сильно постарел?

– Да есть немного, – ответила я. – Ему ведь уже шестьдесят, возраст немалый. Вот недавно как раз юбилей отметили. Так что сама понимаешь...

Я вспомнила кошмарную поездочку по Волге на яхте в компании с отцовыми друзьями и коллегами. Мы тогда запланировали отпраздновать отцов юбилей на яхте Борьки Сидорина, любовника моей подруги Ляльки. Хотели, чтобы торжество прошло оригинально и необычно, чтобы не так, как у всех.

Однако результаты превзошли все наши ожидания. Ничего подобного действительно ни у кого из отцовых коллег-одногодков на банкетах не было. У нас тогда получился круиз с трупом на борту. Просто ужас какой-то! Не хочется даже вспоминать.

– Ты не поверишь, – сказала Ленка, – но я тогда была страшно влюблена в твоего отца.

– Серьезно?

В это действительно трудно было поверить, чтобы смешная пятнадцатилетняя девчонка была влюблена в тридцатипятилетнего женатого мужчину и к тому же моего отца.

Впрочем, с другой стороны, в отца все всегда влюблялись и до сих пор влюбляются: и студентки, и аспирантки, и престарелые ученые матроны. Он у нас мужчина видный и обаятельный. И к тому же сам влюбиться не дурак. А женщины это чувствуют и летят к нему, как бабочки на свет. Многие при этом обжигают свои крылья.

Мы еще некоторое время посидели в баре, повспоминали нашу школу и одноклассников. Я рассказала Ленке, кто кем стал уже теперь во взрослой жизни. Она поахала, поудивлялась, а потом, дождавшись окончания работы выставки, мы поехали с ней в бюро проката карнавальных костюмов выбирать для меня наряды для участия в королевской охоте.

Остаток дня мы провели в бюро проката театральных и карнавальных костюмов. Мне нужно было подобрать полный комплект одежды, включающий в себя платье для торжественного ужина, костюм для бала-маскарада и что-нибудь похожее на амазонку непосредственно для королевской охоты.

Ленка же выбирала для себя одну только шляпу. Все остальное она уже выбрала, а теперь ей зачем-то понадобилась дополнительная шляпа.

Она перемерила, наверно, тридцать или сорок всевозможных шляп, прежде чем остановилась на изумрудно-зеленой шляпище с огромными полями и кудрявыми страусиными перьями.

– Нет, все-таки жаль, что шляпы нынче не в моде, – рассматривая себя в зеркале, рассуждала Ленка. – Как же они все-таки красят женщину. Ты только посмотри, как сразу изменилось лицо. А, Марьяшка?

Ленка повернулась ко мне в полупрофиль, томно закатила глаза и загадочно улыбнулась. Ну ни дать ни взять – нимфа лесная.

Правда, нимфы, кажется, шляп никогда не носили и туфель на высоких каблуках тоже.

– Ага, – согласилась я, – действительно очень красиво. Ты сразу стала похожа на... королеву Анну.

Ленка хихикнула.

– А ты что была с ней знакома?

Она сдернула с вешалки черный шелковый плащ с белым подбоем и, обмотавшись им, как римской тогой, принялась вертеться перед зеркалом.

– Хороша, – нахваливала она себя, – ей-богу хороша.

Роясь в тряпках, шляпках и кружевах, Ленка, как истинная женщина, не только забыла про все свои проблемы, но и вообще счет времени забыла.

На фоне умопомрачительных бархатных, шелковых, парчовых и еще бог знает каких туалетов, все остальное померкло и отодвинулось на второй план. Вот уж поистине, нет лучшей психотерапии для женщины, чем приобретение новой красивой одежды.

И хотя платья мы не покупали, а только брали их напрокат и всего-то на несколько дней, но в данном случае это не имело никакого значения.

Впрочем, нет, как раз именно это и имело огромное значение. Потому что на ближайшие два или три дня мы в этих самых платьях планировали переместиться на два или даже на три века назад, короче, почти что в сказку.

Поэтому даже я, всегда довольно равнодушная к новым туалетам, и то рылась среди вешалок, стеллажей и коробок с особым рвением. Я хотела выглядеть как можно лучше. Уж если мне раз в жизни выпала такая удача – поиграть в «казаков-разбойников» (в переносном смысле, разумеется) , то надо было использовать эту возможность на полную катушку, чтобы было потом что вспомнить и внукам рассказать.

Я искоса поглядела на любующуюся собой Ленку.

– А хорошо бы все это на видеокамеру снять, – сказала я, – или хотя бы сфотографироваться на память. Это же ведь наверняка будет весьма живописное зрелище.

Ленка, не отрывая взора от зеркала, ответила моему отражению.

– Никаких фото– и видеокамер и вообще чего-либо, что напоминало бы о достижениях современной цивилизации, там не будет. Только шляпы, перья, луки и стрелы. Ну в крайнем случае арбалеты. Таковы условия игры, то есть – тьфу!.. – охоты. В этом, собственно, и заключается суть праздника – полностью окунуться в другую эпоху.

– А арбалеты нам тоже выдадут? – поинтересовалась я. – Дело в том, что я не только никогда из них не стреляла, но даже и не видела их вовсе. Может, мне лучше остановиться на луке?

Ленка скинула с себя черный плащ и шляпу и полезла в глубь стеллажей выбрать для себя чего-нибудь еще. Закопавшись среди бархатно-парчовых тряпок, она совсем скрылась из виду, и только по шевелению платьев, висевших на вешалках, можно было определить ее местонахождение. Сейчас она копошилась в третьем ряду слева.

– А что, из лука ты уже стреляла? – донесся оттуда ее придушенный голос.