Текст книги "Красота требует средств"

Автор книги: Галина Балычева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Раньше я даже не думала, что они такие высокие, эти лошади. Просто ужас, какие высокие. Правда, раньше я и не собиралась с них падать.

Теперь же такая перспектива казалась мне весьма реальной.

– Что ж ты делаешь, проклятое животное, то есть милая лошадка? – дрожащим от тряски голосом пропыхтела я. – Я же сейчас упаду!

Я представила себе, какое будет позорище, когда я в своих бантах и перьях брякнусь с лошади на землю. Кстати, эти самые банты, вернее ленты от бантов, которыми была украшена моя шляпа, так неистово развевались по ветру, что все время налетали мне на лицо и закрывали весь обзор.

Нет, положительно автомобиль водить гораздо проще, чем управлять лошадью. Там на газ нажмешь – едешь, дворники включишь – видишь. А тут не знаешь, на что и нажимать. К тому же лошадь-то французская, и значит, скорее всего по-русски она не понимает.

– Тпрр! – на всякий случай решила я проверить у лошади знание иностранных языков.

А та, отреагировав на мой голос, незамедлительно перешла на рысь, и я еще сильнее затряслась у нее на спине.

– Ах, чтоб тебя!

«Ну все, сейчас она перейдет на галоп, и я наверняка свалюсь на землю, – подумала я. – Какой позор!»

То, что при этом я могу себе что-нибудь сломать, в данный момент меня беспокоило меньше всего.

И тут мне наперерез вылетел из кустов черный всадник. То есть одет он был во все черное – в черный плащ с золотым подбоем и в такой же черный, расшитый золотом, камзол.

Моя лошадка с перепугу сразу же метнулась в сторону, а я, выпустив ее гриву из рук (поводья-то я уже давно выпустила), стала медленно сползать в другую сторону.

– Мадам, вы на лошади-то хоть когда-нибудь сидели? – осведомился черный всадник.

Это был Макс.

Он ловко подскочил к моей кобылке, подхватил болтающиеся у нее на шее поводья и, натянув их, заставил лошадь остановиться. Та, к моему удивлению, сразу же встала, как вкопанная, а вот я, невзирая ни на что, медленно продолжала сползать по ее скользкому крупу вниз.

– А-а-а!! – завопила я. – Па-а-адаю-ю-ю!!

Макс одной рукой (в другой он держал поводья обеих лошадей) подхватил меня под мышку и, приподняв наверх, усадил обратно в седло.

– Возьми в руки поводья и не дергай ими без надобности, – посоветовал он. – А лучше всего слезь с лошади и иди пешком, а то, неровен час, свалишься и разобьешь себе голову.

– Отстань, – вместо благодарности пропыхтела я. – Это я из-за тебя чуть не свалилась. Ты испугал мою лошадь.

Я хотела отъехать от Макса подальше, но не представляла, как это сделать.

– Отойди от меня, – не в силах что-либо предпринять, прошипела я. – Я не хочу с тобой разговаривать. Ты испортил мне жизнь!

– Ну вот это уже разговор, – обрадовался Макс.

Он никуда не собирался отходить, точнее, отъезжать, а напротив, видя мою беспомощность, решил воспользоваться ситуацией.

– А ты не испортила мне жизнь?! – осведомился он. – Ты же меня бросила! В конце концов можно же было все обсудить. Мы же цивилизованные люди.

После таких слов кровь бросилась мне в голову.

– Ах, цивилизованные?! – завопила я. – Это из-за вас, из-за цивилизованных, мы с Лялькой чуть было жизни не лишились! Отойди от меня немедленно, а то закричу!

– А ты и так кричишь.

И действительно, на нас уже обращали внимание. Все, кто прокатывался на своих лошадях мимо нас, с интересом поглядывали в нашу сторону.

– Ну что мне на колени, что ли, перед тобой встать или землю есть? Ну что мне нужно сделать, чтобы ты меня простила?

– Ничего мне от тебя не нужно, – злобно процедила я. – Оставь меня в покое.

Я снова вспомнила ту кошмарную историю, которая приключилась с нами этой весной, и все нахлынувшие было чувства к Максу тут же испарились.

– Ну уж нет, этого ты не дождешься! – Макс снова подхватил поводья моей лошади и, как-то по особому цокнув, заставил ее двигаться следом за ним в сторону леса.

Тут уж моему возмущению просто не было предела.

– Это что, похищение?! – завопила я. – Ты вообще в своем уме?

Как я ни пыталась объяснить Максу, что между нами все кончено, он не в состоянии был понять, как это его, такого богатого, такого красивого и вообще такого-растакого можно не любить. Он был уверен, что я просто взбалмошная дура и не понимаю своего счастья. А счастьем был он – Макс. И дабы доходчиво мне все это объяснить, он теперь тащил нас вместе с лошадью в лес.

Просто какой-то беспредел!

Но тут, слава богу, на мое счастье, из леса нам навстречу выехали Ленка и Пьер. И я обрадовалась им, как родным.

– Лена, Пьер! – завопила я. – Какая удача, что мы вас встретили!

Ленка была несколько удивлена. Чего бы это мне так радоваться встрече, когда мы расстались всего десять минут назад? Вряд ли я за такое короткое время могла так сильно соскучиться. И она с любопытством покосилась на моего спутника.

– Вот познакомьтесь, – я указала на Макса, – мой московский знакомый. Он здесь со своей женой.

Мои слова заставили Макса поморщиться.

– Я, Марианна, холост, если ты помнишь, – злобно процедил он и, повернувшись к Ленке и Пьеру, расплылся в прелюбезнейшей улыбке.

– Очень рад знакомству, – вежливо произнес он. – Позвольте представиться – Белопольский Максим Валентинович.

– Пьер Лакур, – в ответ представился Пьер. – А это моя жена Элен.

Ленка улыбнулась Максу и поинтересовалась, собирается ли тот принять участие в травле зайца или же предпочитает охоту на кабана.

– А где, кстати, ваше ружье? – спросила она. – Кажется, всем раздавали оружие.

– Я не охотник, – ответил Макс. – И вообще оружия не люблю. Я предпочитаю любоваться природой, а не губить ее. – Макс снова повернулся ко мне и со сладчайшей улыбкой на устах ласково произнес: – Ну что, продолжим нашу прогулку, дорогая?

Он снова ухватился за поводья моей лошади и с намерением утащить меня в чащу лесную с силой потянул их на себя. Но не тут-то было. Я мертвой хваткой вцепилась в упряжь своей лошади и ни в какую не собиралась ее отдавать. В общем Макс тянул поводья в одну сторону, я – в другую. А Ленка с Пьером, с интересом наблюдали, как мы соревнуемся в перетягивании каната.

Не известно, сколько бы мы еще занимались этой глупостью, если бы где-то неподалеку вдруг не раздался негромкий хлопок, и моя широкополая шляпа с перьями в тот же миг не сорвалась с моей головы и не улетела в кусты.

– Ой! – вскрикнула я. – Моя шляпа!

Я с удивлением проследила за ее полетом и хотела было броситься вслед за ней. Но моя лошадь, мирно щипавшая у себя под ногами травку, бросаться никуда не собиралась.

За шляпой в кусты поскакал Макс, однако вернулся оттуда весьма озадаченным.

– Кто-то, кажется, совершенно не умеет стрелять, – растерянно произнес он, рассматривая мой головной убор и указывая на маленькое отверстие в высокой тулье.

– Что это? – Я просунула в отверстие указательный палец. – Здесь этого раньше не было. То есть я точно помню, что никаких дырок на шляпе не было, когда я брала ее в прокате. Что же я теперь там скажу?

Макс посмотрел в ту сторону, откуда послышался хлопок, и, пришпорив свою лошадь, поскакал искать неумеху, который чуть было не лишил меня жизни.

И действительно, если бы выстрел пришелся чуть пониже или же тулья у шляпы оказалась бы не такой высокой, то вполне вероятно, что он – этот неумеха – не только попортил бы мне прическу, но и вообще испортил бы всем гостям праздник. Потому что какой же может быть праздник с трупом на охоте?

Я оторопело уставилась на Ленку.

– Это что? В меня стреляли, что ли? – удивленно спросила я.

Ленка неопределенно мотнула головой и вдруг совершенно неожиданно стала заваливаться набок.

– Пьер! – крикнула я. – Держи ее!

Пьер быстро соскочил с лошади и, подбежав к падающей Ленке, подхватил ее уже почти у самой земли. Если бы он немного замешкался, то Ленка приземлилась бы прямехонько на голову.

– Это все эти чертовы корсеты, – сказала я, пытаясь слезть со своей лошади. – Не зря же дамы раньше то и дело в обмороки падали. Вот и Ленка от испуга лишилась чувств.

Мне удалось перекинуть одну ногу через луку седла, но что нужно было делать дальше, я не знала. Самостоятельное спрыгивание с лошади да еще к тому с дамского седла – дело непростое. Раньше-то дам с лошадей кавалеры снимали.

А поскольку единственный имеющийся в наличии кавалер суетился сейчас возле сомлевшей Ленки и ему было вовсе не до меня, то у меня не оставалось другого выхода, как самостоятельно спрыгнуть на землю. Что, собственно, я и сделала.

Правда, прыгнуть-то я прыгнула, но до земли не долетела, а, зацепившись подолом за луку седла, повисла на боку у лошади, как тряпичная кукла.

– Помогите! – заорала я. – Я сейчас упаду!

Да уж лучше бы я упала. Так по крайней мере сразу же закончились бы мои муки.

Но ткань моего охотничьего платья оказалась настолько прочной, что крепко держала меня на привязи. К тому же от моего истошного вопля лошадь моя испугалась и шарахнулась в сторону. Я же при этом по-прежнему болталась у нее на боку, как какая-нибудь поклажа.

«Господи, – подумала я, – если я сейчас же не упаду, то потом уже будет поздно. Потом лошадь меня просто затопчет».

К тому же висеть привязанной к седлу было очень неудобно и больно. И без того тугой корсет теперь окончательно пережал мои бедные ребра, и я, так же, как и Ленка, тоже начала терять сознание.

Очнулась я в незнакомом месте на земле, а рядом со мной суетился Макс. Он судорожно шарил руками по моему телу, пытаясь расстегнуть корсет. Но, к счастью, я вовремя пришла в себя.

– Ах, негодяй! – воскликнула я, увидев поползновения Макса, и тут же залепила ему увесистую пощечину. – Все-таки воспользовался ситуацией!

Я оттолкнула Макса в сторону и попыталась быстро подняться на ноги. Однако, не имея привычки передвигаться в таких сложных туалетах, я тут же запуталась в подоле длинной юбки и снова повалилась на землю.

Макс стоял надо мной, потирая щеку, и наблюдал за моими телодвижениями.

– Марианна, ты дура, – констатировал он и, ухватив меня за талию, одним рывком поднял с земли и поставил на ноги. – Никто не собирался тебя раздевать. Просто я хотел расстегнуть твой идиотский корсет. Вы же, бабы, ради красоты на тот свет готовы пойти, прости господи.

Макс шлепнул ладонью по моему бронебойному корсету, и тот ответил ему глухим стуком.

– Тьфу! – плюнул он и, покачав головой, добавил: – Между прочим, ты могла бы поблагодарить меня за спасение. Если бы я вовремя не заметил, как ты трепыхаешься, привьюченная к седлу, то еще неизвестно, куда бы тебя твоя лошадь завезла.

– Благодарю, – процедила я. – Но если ты хочешь, чтобы я была тебе благодарна по-настоящему, очень тебя прошу, уведи ты эту лошадь куда-нибудь от меня подальше. А я потом скажу, что она от меня сбежала. Хорошо?

Макс согласно кивнул.

– Хорошо, только уточни, как ты будешь благодарна по-настоящему?

– Шантажист! – Я злобно сверкнула на него глазами. – Хорошо, можешь оставить лошадь в покое. Я от нее и сама могу убежать.

И не откладывая дела в долгий ящик, я что есть мочи рванула вперед. Я бежала по лесу, не разбирая дороги, хотя что меня так гнало от Максима Белопольского, я и сама не знала. Чего бы мне было его бояться?

Впрочем, боялась я скорее всего не его, а себя. Потому что это только на словах выходило, что будто бы я его совсем уже не люблю и даже ненавижу. А на самом-то деле получалось, что не так-то уж я его и ненавижу. А если сейчас же не убегу куда-нибудь подальше, то может оказаться, что очень еще даже люблю.

Короче, в связи со всем вышеизложенным бежала я, не разбирая дороги, и, разумеется, периодически падала и падала главным образом из-за своей длинной юбки. Несмотря на то, что во время бега я предусмотрительно поддерживала ее двумя руками, она то и дело выскальзывала у меня из рук, и я на нее наступала.

Иногда я падала и не из-за юбки, а просто потому, что спотыкалась о корни вековых деревьев, которые, как змеи, извивались у меня под ногами.

Короче, когда я добежала наконец до опушки леса, вид у меня был настолько помятый, что ни у кого уже не могло возникнуть сомнений в том, что моя лошадь не только от меня сбежала, но перед этим еще меня и сбросила. Впрочем, это было недалеко от истины.

– Марьяшка! – до меня донесся чей-то придушенный голос.

Я оглянулась, но никого не увидела. В обозримой дали мельтешили какие-то всадники и всадницы, но вряд ли это были мои знакомые.

– Марьяшка! – снова донесся голос.

Я завертела головой и разглядела в кустах огненно-рыжие волосы своей подруги. Сегодня к своим собственным волосам Ленка приколола сверху сильно взбитый шиньон, а по бокам над ушами прицепила локоны. Она была уверена, что с этой прической сильно походит на мадам Помпадур, которая, к слову сказать, никогда не была рыжей.

Ленка делала мне из кустов какие-то непонятные знаки.

– Иди сюда, – снова придушенным голосом позвала она. – Скорее.

Я быстро перебежала к Ленкиным кустам.

– Что? – тоже почти шепотом спросила я. – Что ты здесь делаешь? То есть я хотела сказать, как ты себя чувствуешь? Ты же, кажется, сознание потеряла?

Ленка отмахнулась.

– Какая разница, как я себя чувствую? Ты-то как? Он в тебя не попал?

– Кто?

– Ну как кто? Тот, кто стрелял.

Со всеми этими скачками, связанными с Максом, я как-то даже забыла, что в меня чуть было не попал какой-то нерадивый стрелок.

Я машинально ощупала грудь и плечи, как будто без этого не чувствовала, ранена я или нет, потрогала коленки и, ощутив сильную боль, быстро подняла подол.

Вот коленки мои действительно здорово пострадали. Правда, это было не от выстрела, а от многочисленных падений во время бега. Я опустила перепачканный подол платья и вздохнула.

– Вроде бы нет. Никаких отверстий больше не наблюдается. Но что мы теперь в прокате скажем? Как объяснить, почему у меня дырка на шляпе и платье все изуродовано?

Я провела рукой по голове и вдруг обнаружила, что никакой шляпы у меня на голове нет.

– Вот это да! – ахнула я. – Ко всему прочему, я, кажется, ее еще и потеряла.

– Да оставь ты в покое свою шляпу, – зашипела на меня Ленка. – Ты что не поняла, что это в меня стреляли?

Я вытаращила на Ленку глаза.

– Что значит в тебя стреляли?

До меня не сразу дошло, о чем шла речь.

– Ну стреляли в меня, а попали случайно в тебя. И даже не в тебя, а в твою шляпу. Просто нам повезло.

До меня, кажется, начало доходить, о чем говорила Ленка.

– Да, свезло, так уж свезло, – ошарашенно произнесла я. – Нечего сказать.

И если мне и дальше так будет везти, то не исключен такой вариант, что дело вообще может закончиться плохо. В том смысле, что если кто-то действительно вознамерился убить Ленку, то близкое общение с ней в настоящее время явно становится небезопасным.

Хорошо, что пуля прошла достаточно высоко. А если бы у убийцы дрогнула рука, и она пролетела бы чуть ниже? От неприятных мыслей меня даже всю передернуло.

Мимо нас неспешным шагом проехали на лошадях Макс и его девица. Наконец-то она объявилась на горизонте, и теперь с ее появлением я могла почувствовать себя несколько спокойнее. Думаю, что в ее присутствии Макс уже не будет так настойчиво искать со мной уединенных встреч. Не сволочь же он в конце концов.

Однако, несмотря на присутствие девицы, Макс все-таки притормозил возле нас с Ленкой и, галантно приподняв над головой шляпу, вежливо осведомился, не переломала ли я себе все ноги, когда, как ненормальная, бежала из леса. Именно так и сказал: «...как ненормальная...»

– Не переломала, – не менее вежливо процедила я. – Не беспокойтесь.

– Ага, – сказал Макс, – очень хорошо, – и, нацепив на голову шляпу и ухмыльнувшись, тронулся вслед за своей подружкой.

Ленка проводила парочку заинтересованным взглядом.

– Это что, твой бывший любовник? – опытным взглядом определила она.

Я на всякий случай отрицательно замотала головой.

– Интересный мужчина, ничего не скажешь. И конечно же, богатый – бедных здесь не бывает. Но наверняка бабник.

Мне такое умозаключение не понравилось.

– Почему это бабник? – возразила я. – Вовсе он не бабник. Нормальный человек, как все.

Ленка хихикнула и пихнула меня в бок.

– А ты откуда знаешь?

– Да ничего я не знаю.

Мне почему-то не хотелось рассказывать Ленке про свое знакомство с Максом, хотя никакого особого секрета здесь не было. Но просто не хотелось почему-то и все.

– И вообще сейчас нужно думать о другом. Если ты уверена, что в тебя стреляли, то я считаю, что нужно немедленно вызвать полицию.

Ленка посмотрела на меня как на умалишенную.

– Ага, и испортить Морису весь праздник. Да он мне этого в жизни не простит. Он, поди, полмиллиона евро истратил на весь этот маскарад, а я ему такую подлянку устрою – полицию вызову.

Ленка решительно мотнула головой.

– Это совершенно невозможно. Тут нужно придумать что-нибудь другое.

– Что другое? А если тебя пристрелят? Тогда тебе уже все равно будет, простит тебя Морис или не простит. Кстати, в этом случае ты все равно испортишь ему праздник.

Ленка вздохнула и задумалась.

– А может, все-таки это кто-то случайно повернулся не в ту сторону и нажал на курок? – сама не веря своим словам, предположила она. – Ты знаешь, сколько здесь собирается чайников? Некоторые из них и оружия-то никогда в жизни в руках не держали.

Я посмотрела на Ленку и покачала головой. Где это она видела богатых мужчин, которые никогда в жизни не держали в руках оружия? Да это первое, что они покупают, как только начинают богатеть, потому что богатый человек – это человек уязвимый и нуждается в дополнительной защите.

– Может, оно, конечно, и так, – не стала спорить я. – На охоте всякое бывает. Но, как говорится, береженого бог бережет. И если тебе дорога твоя жизнь как память, а мне лично моя очень дорога, то не лучше ли нам самим убраться отсюда подобру-поздорову, пока ничего серьезного не случилось?

Мне, конечно, совсем не хотелось раньше времени покидать этот замечательный праздник, тем более, что на вечер был обещан бал-маскарад с танцами и фейерверком. Но что делать? Балы балами, а рисковать собственной шкурой ради танцев с фейерверками – это по крайней мере не очень умно.

– Да-да, – согласилась со мной Ленка. – Ты, безусловно, права. Надо немедленно отсюда уезжать.

Но тем не менее мы никуда не уехали.

Сразу же после охоты, когда мы только что вернулись в замок, ко мне в комнату вбежала запыхавшаяся Ленка.

– Ты представляешь, – с порога выпалила она, – Морис хочет обсудить с нами некоторые детали своего завещания. Поэтому мы никуда не едем.

– С кем это с нами? – не поняла я. – Я-то здесь при чем?

– Да при чем здесь ты? Со мной и с Пьером! Ты понимаешь, что это значит?

Я ничего не понимала.

– Это значит, что он хочет оставить что-то Пьеру.

– Что?

– Ну как что? Наследство! – Ленка на радостях крутнулась на каблуках на триста шестьдесят градусов. – А ты давай надевай на себя свой маскарадный костюм и отправляйся с Эдькой на бал. Он за тобой зайдет. И веселитесь там до упаду. Бал будет потрясающий!

И с этими словами она выскочила из комнаты. А я в недоумении опустилась на кровать.

«Ну и дела! – подумала я. – Никогда не знаешь, как дело обернется. Еще с утра чуть не убили, а к вечеру уже наследство предлагают».

Впрочем, стоп! А не из-за этого ли наследства Ленку как раз чуть и не убили? Она же сама говорила, что в случае, если кто-нибудь из родственников после своей смерти оставит Пьеру какое-нибудь наследство, то она тоже сможет на него претендовать. Так, может быть, это как раз тот самый случай и есть?

Тогда выходит, что Ленка действительно в опасности. А она, глупая, радуется.

И я стала быстро натягивать на себя свой карнавальный костюм. Надо было успеть предупредить Ленку об опасности, а то эта дурочка на радостях совсем голову потеряла.

Как Ленка и обещала, бал был действительно потрясающим, настолько потрясающим, что в какой-то момент я даже порадовалась тому, что мы не уехали раньше времени, а все-таки остались.

Во-первых, все были наряжены в разные и очень красивые карнавальные костюмы. Здесь были и полуголые восточные красавицы в полупрозрачных шароварах с обнаженными подкачанными в фитнес-клубах животами. Ну эти-то специально выбрали такие костюмы, чтобы лишний раз продемонстрировать свои достижения в области бодибилдинга.

Были здесь и священники в разнообразных по цвету рясах – от черной до красной, включая лиловую, как у кардинала.

Были и пираты, которые вразвалочку прохаживались по залу с плюшевыми какаду на плечах.

Короче, кого только здесь не было. Ну разве что только самого господа бога. Зато были черт, сатана и даже четыре дьявола. И кому только хватило ума, а лучше сказать безумия, чтобы нарядиться в такие сомнительные костюмы?

Я бы лично даже в шутку никогда не стала играть в такие игры с нечистой силой.

Хозяин замка, Морис Кюнде, нарядился принцем. Это можно было понять по жемчужной сережке с бриллиантами, которая крупной каплей свисала у него с одного уха.

Точно такую же серьгу я видела в кино в ухе у принца Конде, в смысле у актера, игравшего принца Конде. Видно, и Морис, насмотревшись фильмов, решил, что этот аксессуар вполне может послужить визитной карточкой принца крови.

А зря. В настоящее время у каждого обеспеченного гея есть почти такие же сережки. Так что лучше бы он надел мантию из горностаев, и тогда уж точно всем бы стало ясно, что перед ними сам король.

Ленка с Пьером нарядились в костюмы Ромео и Джульетты – это в их-то возрасте! – и тем самым весь вечер эпатировали публику. И как им только такое в головы пришло?! Ну действительно, где это видано, чтобы Джульетте было под сорок, а Ромео вообще под шестьдесят. Во времена Шекспира столько даже не жили.

В половине десятого объявили танцы. Ну не в смысле: «А теперь дискотека!», а в смысле «Первая часть Марлезонского балета».

Мы с Эдькой тоже танцевали.

Эдька был одет в костюм Гамлета, принца датского. Правда, об этом знал только он сам. Ничего от образа шекспировского героя в его наряде не просматривалось. Ему бы для убедительности хотя бы череп «бедного Йорика» надо было с собой прихватить. Но с черепом танцевать было неудобно.

На мне был костюм цыганки. Декольтированная блуза с широкими рукавами, пышная многослойная юбка, перевязанная на талии большим цветастым платком, монисто на груди и мои собственные длинные, правда, не черные, а каштановые волосы.

И для большей убедительности в кармане юбки у меня имелась колода карт. Это на тот случай, если пришлось бы кому-нибудь срочно погадать, хотя гадать я совершенно не умею.

К слову сказать, танцевать Марлезонские балеты я тоже не умею. Впрочем, те хороводы, которые мы водили под руководством главного распорядителя танцев, никаким балетом даже при самой большой натяжке назвать было нельзя.

Это скорее напоминало детскую игру в ручеек, только в сильно замедленном темпе.

Мы как сомнамбулы перемещались под музыку по истертому морисовскому паркету и, поравнявшись с каждым новым партнером, всякий раз грациозно – впрочем, кто как умел – раскланивались друг с другом и переходили дальше. В этом, в сущности, и заключался весь танец.

Фактически за один такой балет можно было перезнакомиться со всеми кавалерами, присутствующими на балу, и выбрать для себя что-нибудь подходящее. В принципе очень удобная и полезная штука для тех, кому, как говорится, за тридцать.

Мне, правда, уже несколько месяцев было как за сорок, и поэтому я предпочла бы какой-нибудь более подвижный танец. А то с этим Марлезонским балетом, с его бесконечными реверансами и вежливыми улыбками каждому очередному кавалеру я уже даже стала засыпать.

Правда, периодически мне выпадало несчастье раскланиваться с Максом Белопольским, и тогда я просыпалась и сбивалась с шага и даже два раза наступила кому-то на ногу.

Макс нарядился кем-то вроде венецианского купца, которым, в сущности, и был, хотя и не венецианским, а русским.

Макс торгует ювелирными изделиями, драгоценными камнями и всяким прочим антиквариатом. Поэтому в его случае и наряжаться-то было не обязательно. Купец, он купец и есть, хоть и маску надел.

– Цыганка, – фамильярно обратился он ко мне во время очередного тура, – погадай мне на счастье. Я тебе ручку позолочу.

– Еще чего? Ручку он мне позолотит своими грязными деньгами! – прошипела я и поспешила перейти к другому кавалеру.

Макс проводил меня грустным взглядом.

«Ишь, какую невинную овцу из себя строит, – фыркнула я про себя, заметив его хмурую физиономию. – Прямо ангел во плоти, только крыльев не хватает».

И тут прямо передо мной материализовался самый настоящий розовый ангел с крыльями. Он был маленького роста, нарочито пухлый за счет надетого на него надувного розового костюма и с большими белыми крыльями за спиной. На голове у него кудрявился белокурый парик, а через плечо был перекинут лук и колчан со стрелами, который висел у него не сбоку, как положено, а спереди на животе, прикрывая тем самым все достоинства обнаженной натуры.

Наличие колчана свидетельствовало о том, что это был не ангел, а скорее всего купидон, поражающий всех и вся своими любовными стрелами прямо в сердце. Костюм, что ни говори, был эффектный, но все-таки на мой вкус чересчур откровенный. В таком прикиде можно, конечно, поскакать в каком-нибудь третьеразрядном варьете, но явиться на такой респектабельный бал, как у Мориса Кюнде, это, пожалуй, было уже слишком смело.

Поймав себя на мысли, что излишне внимательно рассматриваю надувное тело купидона, я смутилась и поспешно перевела взгляд наверх, на лицо обладателя экзотического костюма. Было даже интересно посмотреть, что это за оригинал такой, явившийся на маскарад чуть ли не в голом виде?

Однако то, что я увидела, привело меня в полнейший ужас. Вместо пухлых розовых щек, которые я ожидала увидеть на лице маскарадного купидона, я увидела рыжие кондукторские усы в пол-лица.

– Фира! – ахнула я и сразу же сбилась с шага. – Ты здесь откуда?

Это действительно был дед Фира собственной персоной. Но откуда он здесь взялся и как сюда попал, было не ясно. Неужели через забор перелез?

Впрочем, это навряд ли. Деду уже семьдесят лет, и вряд ли он смог бы перелезть через трехметровую каменную стену, окружающую территорию замка со всех сторон.

– Что ты здесь делаешь?

– Танцую.

– Да нет, я имею в виду, как ты сюда попал, через забор, что ли, перелез? Сюда же без пригласительного билета не пускают. Опять, что ли, решил в своих «казаков-разбойников» поиграть?

Я грозно повысила голос и приготовилась отругать старика. Но, заметив заинтересованный взгляд седовласого господина слева, топтавшегося в шеренге рядом с Фирой, прикусила язык и замолчала. Марлезонский балет – это, конечно же, не место для семейных разборок. И поэтому разговор со шкодливым родственником я решила отложить на потом.

А старик меня совсем не испугался, а даже, наоборот, невозмутимо передернул своими надутыми плечиками и совершенно спокойно произнес:

– Да есть у меня пригласительный билет. Подумаешь!

– Откуда?

– Хм... – неопределенно хмыкнул дед.

– Откуда?

Но в этот момент нам пришлось обменяться партнерами, и я вынуждена была перейти к другому кавалеру.

Еще раз мне удалось встретиться с Фирой только минут через двадцать, когда, сделав круг, мы опять оказались друг против друга.

– Почему у тебя такой идиотский костюм? – спросила я, как будто бы это было сейчас самым важным.

– Другого не было. Спасибо, что хоть этот сумели добыть.

– Димка с тобой?

Я была уверена, что раз в замке оказался Фира, то, значит, и Димка тоже должен быть где-то рядом. Старик из Бирюлева в Медведково один доехать не сможет – заблудится, а тут надо было найти замок Мориса Кюнде.

– Здесь Димка, – ответил старик, – за колоннами прячется.

– Как прячется? Почему?

– Потому что ему с костюмом еще меньше повезло. Кончились все костюмы. Я-то хоть танцевать могу, а он...

– Что он?

Но ответа от Фиры я уже не услышала. Фира перешел в руки к другой даме, а вместо него передо мной раскланивался седовласый господин, с которым где-то минут пятнадцать-двадцать назад мы уже танцевали и который сначала заинтересованно прислушивался к нашему с Фирой разговору, а теперь не менее заинтересованно присматривался ко мне.

«Наверно, пытается припомнить, где это он меня видел», – с сарказмом подумала я, заранее подозревая у пожилого господина старческий склероз.

Однако «старец» меня удивил.

– Вы самая очаровательная цыганка, какую я когда-либо видел, – сказал он по-французски. – Что вы делаете сегодня вечером?

Я вытаращила на него глаза. Ну дает француз! Из самого уже давно песок сыплется, а он все туда же – «что вы делаете сегодня вечером?»

Да какое ему дело до того, что я делаю по вечерам? Ему то что с того?

– Простите, сударь, – с улыбкой ответила я. – Я не понимаю по-французски.

Услышав русскую речь, седовласый несколько удивился, но сказать ничего не успел, поскольку снова произошла рокировка партнеров.

Короче, кавалеры быстро сменяли один другого так, что от них уже начало рябить в глазах, а я механически им улыбалась и постоянно крутила головой, высматривая в зале Димку.

Фира сказал, что ему не повезло с костюмом, и теперь он вынужден прятаться от людей за колоннами. Господи, это какой же такой у него костюм, что даже стыдно людям показаться? Уж не костюм ли Адама, прости господи?

Вот же повезло мне с родственничками. И чего, собственно, они сюда притащились? Чего им дома-то не сиделось?

А танцы между тем все не прекращались и не прекращались, и мне, признаться, уже порядком поднадоело уныло шаркать ногами по паркету и заученно улыбаться кавалерам. И вообще уже давно сильно хотелось пить.

После обильного ужина с разными пряными деликатесами, которыми потчевал нас Морис, у меня появилась неутолимая жажда. Это когда пьешь, пьешь и никак не можешь напиться.

– А скажите, пожалуйста, – обратилась я к очередному кавалеру по танцам, – а где здесь можно выпить стакан воды?

Мой французский никогда не был хорошим, и порой меня не все даже понимают. Но моему кавалеру он очень даже понравился. Услышав мои слова про стакан воды, он чуть было не подпрыгнул от радости. Видно, ему самому уже до чёртиков надоел этот полуобморочный Марлезонский балет, и он искал только повод, чтобы вырваться из танцзала и добраться до какого-нибудь водопоя, в смысле до бара.

– О мадемуазель! – воскликнул он, хватая меня за руку. – Все шампанское мира – к вашим ногам!

«Ну, это молодой человек явно погорячился, – подумала я. – Вряд ли в своих винных подвалах Морис хранит все шампанское мира».

Однако от предложения незнакомца пойти выпить не отказалась и, опершись на его руку, проследовала вместе с ним в организованный в малой гостиной бар.

Здесь, помимо всевозможных напитков, официанты в ливреях предлагали также и некоторую легкую закуску для особо прожорливых. Потому что после того ужина, которым попотчевал нас Морис, съесть хотя бы что-нибудь еще мог только человек, больной булимией.