Текст книги "Сюрприз под занавес"

Автор книги: Галина Гордиенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА 8

Ночью Тамара просыпалась дважды. Первый раз, когда Наталья с ледяным, равнодушным лицом делала ей уколы. И почти сразу же провалилась в сон, успев подумать, что рука у Натальи удивительно легкая.

Второй раз Тамара проснулась от оглушительного грома. Испуганно открыла глаза и зажмурилась, до того яркими показались молнии за окном. И близкими.

Она даже вскрикнула. И едва снова не вскрикнула, услышав встревоженное:

–Тебе плохо?

Только сейчас Тамара заметила стоящее вплотную к кровати кресло и Электрона в нем. Его лицо в свете очередной молнии смотрелось чеканным, зеленые глаза странно светились и отливали серебром.

Тамара оглянулась: рядом безмятежно посапывала племянница. Тамара дотронулась до мягких пепельных кудряшек, до нежной шелковистой щечки и невольно усмехнулась – ей никогда не забыть эту поездку в Питер! Она как в комедию абсурда попала. Все нереально, дико, непонятно и хочется поскорее проснуться. Только как?!

Тамара еще раз коснулась спящей Динки, затем обернулась к Электрону и недоверчиво спросила:

–Ты что здесь делаешь?

–Примус починяю, не ясно, что ли? – угрюмо буркнула неожиданная сиделка.

–Эрудицией хвастаешь? Мол, «Мастера и Маргариту» читал? – ядовито поинтересовалась Тамара.

–Ага. Учти, я и «Каштанку» Чехова осилил. В третьем классе, кажется. И еще – «Муму». Обожал, знаешь ли, «Муму».

–Рыдал?

–А как же. До сих пор слезы не просохли.

Проснувшийся Крыс засуетился и полез к хозяйке. Ловко подсунул плоскую голову под Тамарину ладонь и блаженно зажмурился, когда девушка машинально начала почесывать за рваным ухом.

–Все смеешься, – раздраженно пробормотала Тамара, настороженно всматриваясь в будто отлитое из бронзы лицо.

–Как бы я посмел, – устало запротестовал Электрон.

–Ты… ты… – нужных слов Тамара так и не подобрала, лишь беспомощно махнула рукой.

Они помолчали. Тишину ночной квартиры нарушало лишь сладостное сопение бультерьера. Где-то в комнатах пробили часы.

Электрон вздрогнул и спросил:

–Ты действительно таблеток наглоталась?

Тамара изумленно моргнула. Электрон неловко пояснил:

–Наталья сказала – слишком низкое давление. Похоже, приняла что-то типа клофелина.

–Ч-чего?

–Клофелина. Его пьют при повышенном давлении.

–Никогда не слышала.

–Но хоть что-нибудь ты принимала?

Тамара отрицательно качнула головой. Электрон задумчиво протянул:

–И все же… Не нравится мне…

Что ему не нравится, Тамара так и не услышала, заснула. Но и проваливаясь в сон, успела улыбнуться. Ей вдруг вспомнилось, что утром приедет старшая сестра. Приедет, привычно все поставит с ног на голову, и Электрон думать забудет о своих завиральных идеях.

* * *

Снилась Тамаре всякая чепуха. Например, выстроившийся под окном Софьи Ильиничны батальон нищих. Стояли они бесконечной цепочкой, и каждый старик держал одной рукой за шиворот грязного тощего мальчонку, а вторую протягивал к окну за подаянием. Тамара послушно подавала страдальцу душистый, испеченный Верой Антоновной пирожок, и бормотала:

–Следующий!

Шеренга нищих смотрелась нескончаемой. Мальчишки все как один поражали худобой и хитрыми, совсем не детскими глазами. Эмалированная голубая кастрюля, услужливо притащенная Динкой из кухни, казалась бездонной. Уворованные пирожки жгли ладони. В голове билась одна-единственная мысль: «Только бы Вера Антоновна не увидела».

Разбудил Тамару чей-то возмущенный вопль:

–Ничего себе – два голубка!

Голос показался знакомым, скажем так – неприятно знакомым, и Тамара задышала ровнее: она явно спала. Машки Епифанцевой, Лелькиной недавней подруги, хулиганки и авантюристки, здесь никак не могло быть, это просто очередной кошмар.

Кстати, тот, первый, со старцами и беспризорниками, безобиднее. Неплохо бы к нему вернуться.

–Не два, четыре, смотри внимательнее.

На этот раз голос удивительно походил на Лелькин, и Тамара обеспокоено сжала кулаки: она ни за что не станет просыпаться!

–Точно,– Машкин голос глумливо задрожал,– твоя сестрица всякий стыд потеряла. Втянула в свои игрища невинного ребенка и еще более невинную зверушку!

«Ребенок – это кто? Динка, что ли?– заторможено подумала Тамара. —А зверушка…»

Где-то рядом заскулил-заворчал Крыс, и Тамара успокоено хмыкнула: «Ну конечно!»

Что-то подспудно беспокоило ее, только Тамара никак не могла понять – что именно. Машкины шаги назойливо пробивались сквозь возведенный ею барьер и просились в реальность. Тамара упрямо противилась. Знакомые до оскомины Машкины сентенции бросали в дрожь.

–Вот я, например, почти интеллигентная девушка – смейся-смейся, я ведь стараюсь! Сама видишь, за всю дорогу ни разу не выразилась, ни разу любимого мужа рыжим тараканом не обозвала, никого к черту не послала, не говоря уже о трех буквах, даже с таксистом говорила как ангел… Да что ты смеешься?!

–Никогда,– откашлявшись, пролепетала Лелька.—Я ценю твою сдержанность, клянусь…

Маша недоверчиво фыркнула и воскликнула:

–Так вот, даже я себе такого не позволяла! Я имею в виду – тащить в одну постель ребенка, собаку и любовника…

Тамара мысленно ахнула. Она наконец поняла, что ее царапнуло – цифра четыре. Ведь их здесь трое! Она, ребенок – Динка, то есть, и невинная зверушка – Крысеныш. Откуда четвертый?!

Совершенно забыв, что ей все снится, а в действительности, оторва Машка никак не может оказаться в ее комнате – она сейчас в Череповце, воюет как всегда со своим муженьком Ванькой, «тараканом рыжим и толстым» – Тамара резко села и двумя руками зажала рот, чтобы не закричать.

Как она не упала в обморок?

Нужно было упасть.

Перед постелью стояла раскрасневшаяся Машка Епифанцева собственной персоной! И ее зеленые глаза светились от возмущения как два электрических фонарика. Лелька тоже находилась здесь. Топталась за Машкиной спиной и с трудом сдерживала улыбку. А рядом…

Тамара застонала: ну и картинка!

Рядом с ней спал Электрон. Справа.

Под его локтем беспомощно распластался бультерьер и виновато сопел, пытаясь поймать взгляд любимой хозяйки.

Самостоятельно выбраться Крыс не мог. Никак. Только разбудив своего благодетеля. На что он не решался. Все-таки Тамара никогда не позволяла псу спать в своей постели, а этот странный двуногий…

Слева разметалась Динка.

Тамара изумленно переводила взгляд с одного лица на другое. Вчерашние события постепенно восстанавливались в памяти. Против ее воли!

Тамара расстроено взлохматила волосы. Ей совершенно не хотелось ломать голову над случившимся. И прикидывать, как связаны меж собой рухнувшая в воду полка с лампой, чугунная мясорубка и чужой стакан чая. И связаны ли вообще.

Может, у нее мания преследования? С легкой руки этого… с именем. Кстати, что он тут делает?!

Тамара покосилась на кресло, слишком близко придвинутое к кровати. На использованные одноразовые шприцы и надколотые ампулы, валявшиеся на столе. На спавшего рядом Электрона.

«Неужели я в самом деле отравилась вчера чаем?! Запросто. Если Вера Антоновна добавляет туда какое-нибудь лекарство. У стариков часто высокое давление, вот она и пьет… как его там… клофелин. Хотя Вера Антоновна тощая, как мумия, у таких чаще пониженное давление, не повышенное… А я дура!»

Затем Тамара осторожно выбралась из кровати, ткнула в злющую Машу пальцем и прошипела, обращаясь к Лельке:

–Это, что ли, твой сюрприз?

Лелька смущенно улыбнулась, но ответить не успела. За нее высказалась Маша. Нехорошо хохотнула и заявила:

–Вот уж нет! Сюрприз, милочка, еще впереди!

–Да-а? И когда же?

Лелька с Машей переглянулись, и у Тамары упало сердце: что там ее ждет, впереди? Она ни капли не сомневалась – фантастическая каверза. Раз уж эта пара так странно переглядывается.

Ну ничего, она скоро смоется в Крым, так что они могут оставить свой сюрприз при себе. Он Тамаре даром не нужен!

–Когда же? – раздраженно повторила она.

–В Крым когда собираешься? – задала встречный вопрос Маша.

–Как можно быстрее, – отрезала Тамара, с большим подозрением всматриваясь в слишком невинное личико старшей сестрицы.

–Вот тогда и узнаешь, – ехидно пообещала Епифанцева. —Прямо на перроне. Перед самым отходом поезда. Кстати, Лелька и билет тебе уже купила. На воскресенье. В купе, скажи спасибо!

Лелька фыркнула и поспешно отвернулась. Тамара побледнела от дурных предчувствий и жалко пролепетала:

–А сейчас нельзя сказать?

–Не-а,– отрицательно помотала головой Машка, и ее пышные белокурые волосы совершили полет из стороны в сторону.

Но Тамара продолжала испуганно смотреть на нее, и Маша абсолютно серьезно заметила:

–Боюсь, груз такого счастья тебе сейчас не по плечам.

–Лучше скажи, что это у тебя в комнате за странный коктейль? – воскликнула Лелька, явно стремясь сменить тему.

–Вовсе не в комнате,– ядовито поправила подругу Маша,– а в постели. И не коктейль – вечно ты все смягчаешь – а разврат. Самый настоящий!

Тамара обернулась на кровать и невольно покраснела: за эти несколько минут картина ничуть не изменилась.

Электрон по-прежнему безмятежно спал под ее одеялом. Из-под его локтя сиротливо выглядывал хмурый Крысеныш. Поймав взгляд хозяйки, он подхалимски забил хвостом. Динка уютно свернулась клубочком у самой стены.

–П-почему сразу разврат?– растерянно пробормотала Тамара. —Может… может…

–Ага! Может вы обсуждали вечером некий философский трактат, и вас внезапно свалил сон? Вырубились прямо-таки посреди диалога!

Маше так понравилось, что она сумела ввернуть в свой монолог сразу несколько заумных, поистине «интеллигентских» слов, что она засияла ясным солнышком. И пообещала себе и впредь оснащать свою речь подобными хитрыми выражениями. А для этого неустанно пополнять свой блокнотик.

Маша покосилась на дорогую сумочку, где лежала ее надежда быстрого превращения в интеллигентного человека, и даже подобрела. Подмигнула растерявшейся Тамаре и пропела:

–Слово за вами, майн херц! Твой удар, короче!

Тамара глотнула побольше воздуха, но никаких слов в свое оправдание не нашла. Лелька хихикнула и прикрылась ладошкой. Довольная своим нежданным красноречием Машка подбодрила:

–Смелее, мышь серая! Не позволяй загонять себя в угол!

Тамара оскорбленно сдвинула брови. Лелька придушенно ахнула и поспешно отвернулась. Маша жарким шепотом подсказала:

–А за мышь серую ответишь, ну?!

Такого явного глумления Тамара не выдержала. Топнула ногой и тоненько крикнула:

–Дура! Меня вчера отравить пытались, а ты!!!

С кровати Тамару поддержал еле слышный – Крыс все еще помнил, что рядом спят – но очень жалобный скулеж. Маша глупо приоткрыла рот. Лелька мгновенно обернулась, взгляд ее стал острым, внимательным.

Тамара указала на стол и почти прорыдала:

–Меня всю ночь откачать пытались! Уколы вон делали…

Крыс, забывшись, поддал. Его вой звучал плачем о загубленной Тамариной жизни. Разбуженные Электрон и Динка одновременно раскрыли глаза и теперь пытались сообразить, где они, и что здесь происходит.

Тамара размазала по лицу злые слезы и поставила точку:

–А ты – разврат-разврат…

Электрон с Динкой сели.

Динка восторженно заулыбалась, мама ей наверняка снилась. Как и тетя Маша. Они же остались в Череповце! А Динка с Томиком в Санкт-Петербурге. У Софи.

Электрон хмыкнул и уселся поудобнее: спектакль только разворачивался, собственное местечко в партере его вполне устраивало. Вот только определиться с действующими лицами сложновато.

Впрочем, одна из девиц – безусловно мать смешной девчушки, уж очень они похожи. Волнистые пепельные волосы, изумительные лиловые глаза, ангельские личики, он в жизни таких не видел, кожа прямо светится…

Значит, эта та самая дама, что пишет танка. Старшая сестрица чуда в перьях, что застыло посреди комнаты. А вот вторая куколка…

Электрон мечтательно улыбнулся: как в цветник попал. Никогда не видел таких красавиц. Каждая в своем роде. Томик, правда, слегка выпадает из этого ряда, но что-то в ней есть, есть.

Собственные рассуждения внезапно не понравились Электрону, и он довольно зло заметил себе, что красота еще не все. В забавной взъерошенной девице чувствуется нечто большее.

Ну он и идиот! Хорошо, никто не слышит.

Так, забыли, он здесь просто зритель. Аплодировать – пожалуйста, сострадать – ради бога, и только, только!

Смятения Электрона никто не заметил.

Лелька встревожено всматривалась в лицо младшей сестры. Тамара страстно жалела себя любимую и такую несчастную. А Маша Епифанцева на мгновение почувствовала себя неловко. Больше из-за того, что нечаянно сорвалась и обозвала Тамару «серой мышью». Все-таки интеллигентные люди так не поступают! Они всегда фильтруют базар…

Маша зажала рукой преступный рот и сердито поправила себя – они всегда думают, что говорят, то есть, подбирают выражения. Она тоже так должна. Не срываться, а подбирать слова. Не зря же она за эти несколько месяцев столько книг прочла! И выписала столько красивых фраз для настоящих светских леди. Например…

Сумбур в голове помешал Маше вспомнить наиболее подходящую к случаю «интеллигентную» фразу, и она рассердилась на Тамару. А рассердившись, тут же забыла о благих намерениях. Ткнула пальцем в ухмыляющегося смуглого парня, подбоченилась и закричала:

–А это что – сиделка?!

На Электрона тут же уставились все. Даже Крыс наконец обрел свободу и теперь сидел копилкой и преданно поедал взглядом недавнего благодетеля.

Тамара обернулась на свою постель: троица тут же восторженно заулыбалась. Причем Электрон скалился так же старательно, как и Крысеныш.

Неожиданно он показался Тамаре удивительно красивым. Вдруг вспомнился недавний поцелуй, тонкий, чуть горьковатый запах неизвестной туалетной воды, густые, шелковистые волосы под пальцами…

И потом – он действительно всю ночь честно просидел в кресле, выполняя роль сиделки! Подумаешь – под утро решил немного подремать и прилег рядом.

Тамара вспыхнула как маков цвет и ледяным голосом отчеканила:

–Во-первых, не «что», а кто! А во-вторых, да, сиделка!

–Ха-ха,—ответствовала Маша.—Ты б еще Жерара Депардье или Чака Норриса в медсестры записала, скромная ты наша!

Электрон уселся поудобнее.

Динка зашевелила губами, пытаясь запомнить сложные имена и потом расспросить мать или Томика.

Крыс спрыгнул на пол и мгновенно исчез под кроватью.

В мире существовало два живых существа, которых пес смертельно боялся: Лелькин огромный серый кот по имени Константин и Маша Епифанцева. Первого – бультерьер считал кровным врагом. Ненавидел и мечтал когда-нибудь отомстить за многочисленные шрамы. А вот вторую…

Маша Епифанцева ввергала несчастного бультерьера в ступор! Крыс просто не знал, как к ней относиться, и предпочитал держаться подальше.

–Я никого не записывала,– растерялась Тамара.– При чем тут – записывала…

–Ага!– победно гаркнула Машка.– А это что – моль? Или… резиновая грелка?

Электрон на резиновую грелку не обиделся. И на моль тоже. Зато Динка удивленно пошлепала ресницами и решила вмешаться. Встала в постели и звонко объявила:

–Он не моль. И не грелка. Он – Электрон.

Тамара беспомощно молчала. В голове у нее была полная каша, она совершенно запуталась и никак не могла сообразить – при чем тут моль или грелка. И вообще – что тут делает Епифанцева, и о чем они с ней спорят. И с чего Машка приплела сюда Жерара Депардье и этого… как его… Чака Норриса.

Динкина реплика привела Машу в восторг. Она всплеснула руками и радостно закричала:

–А почему не атом? Или… – Маша поднапрягла память. – Или не квант? Не ядро? Не молекула? Не… черная дыра?

Тамара нехорошо побагровела. Ее недавняя сиделка откровенно веселилась. Крыс опасливо выглядывал из-под кровати. Лелька задумчиво перебирала на столе разбитые ампулы.

Динка очень серьезно пояснила:

–Ты – Маша Епифанцева. Я – Дина Зимина. Томик – Тамара Журжина. А он – Электрон. Его так мама с папой назвали. Тебе не нравится?

Маша растерялась. Она совершенно не умела разговаривать с детьми. Зато абсолютно твердо знала – на них нельзя кричать. Так уверяла Лелька. А Лельке Маша верила как самой себе.

Нет, много больше. Потому что Лелька Зимина и была тем самым образцом, к которому изо всех своих силенок стремилась Епифанцева.

Настоящим интеллигентом. Настоящей леди. Красивой и ни на кого непохожей женщиной.

Пока Маша раздумывала, как бы поделикатнее ответить Динке, Лелька отбросила в сторону пустые ампулы, села в кресло и спросила:

–А что, собственно, здесь произошло вчера вечером?

* * *

Да кончится ли когда-нибудь этот дождь?! Почти восемь утра, а темень как в три. Тошнит уже от электрического света. Июнь!

И вообще – сумасшедший дом, не квартира. Все время что-то происходит. Девица эта – исчадие ада. Вечно в центре внимания.

Давление у нее!

А старая мегера так и не вышла вчера вечером из своей спальни. Интересно, почему? Действительно выпила снотворное или…

Сто процентов – завещание написано на нее. Пока.

На кой черт древней развалине такая квартира?!

Лучше об этом не думать. Сегодня только пятница. Нет, УЖЕ пятница! В воскресенье вечером мы разъезжаемся. С подарками. Их наверняка сунут перед самым отъездом.

Два дня осталось. Всего два! Считая сегодняшний.

Другое важно – никакой ошибки. Все-таки Левитан. И именно пять эскизов. Пять! Кому они достанутся?

Софи пока молчит. Упорно. Лезет ко всем с расспросами, души наизнанку выворачивает, а о подарках ни слова. Как и о завещании.

Или мать что-то не так поняла?

Смешно. Каждый из нас на что-то надеется, лепечет о своем, старается казаться лучше. Одни прибедняются, другие больше болтают об успехах.

Что вернее? На что быстрее клюнет старуха? Не знаю.

Два эскиза в гостиной, их все видели. Осенний пейзаж и зарисовка старой усадьбы. Третий, похоже, из крымской серии, если малявка не врет.

Море! Очень неплохо. Крымских работ Левитана известно не так много.

Осталось две картины. Они наверняка в спальне Софи. Больше негде. Нужно как-то туда попасть. Или не стоит рисковать?

Ненавижу мерзкую девчонку. Не отходит от Софи. А та тает. Дура старая!

Малявка еще и к краскам лезет. Художницей себя объявила. Интересно, с чьей подачи? Не сама же придумала.

Хотя умно, ничего не скажешь. Мол, почему бы не преподнести картины будущей художнице?

Этого не будет, но… Как заставить Софи подарить мне эскизы?!

Может, просто выкрасть их? Хотя бы те два, в гостиной?

Нет, вычислят. Нас слишком мало.

Но если лечь на дно, то вряд ли. На лбу не написано… Главное, не трогать их первые годы.

Но это потом. Сейчас другое – для начала нужно спрятать хорошенько эту пару эскизов. Где, где?! Ведь наверняка вызовут милицию. Или нет? А если… если…

Нужно подумать. В крайнем случае… Точно. Пусть не выпендривается.

Классная шутка.

А как же квартира?!

ГЛАВА 9

«Ну прямо военный совет в Филях. Или не в Филях? Я вечно путаю даты и названия. Однако все равно смешно. Особенно когда Машка эдак умненько морщит узкий лобик и требует подробностей. Вот как сейчас. Будто этот… с именем… господь Бог и единственный точно знает, что происходит. Меня и не спрашивают. Само собой, все шишки падали на этого… с именем… А я тут прямо-таки на курорте, заотдыхалась. До тошноты.»

Маша в десятый раз с подозрением спрашивала:

–И эта мышь серая упала на порог твоей комнаты? Именно твоей?

–Точно, – в десятый раз покорно отвечал Электрон, и глаза его смеялись. – Именно моей. Чего я, клянусь, никак не ожидал. И вообще – уже отходил ко сну. То есть, стелил постель.

–Это в половине одиннадцатого-то?!– не поверила Маша.

–Ага,– безмятежно кивнул Электрон.– Хотел с книжкой поваляться. Пойти некуда, делать нечего, так что, сама понимаешь…

–Не понимаю,– сурово отрезала Маша.

Электрон фыркнул. Лелька невозмутимо причесывала Динку. Крыс сидел у Тамариных ног и выразительно посматривал в сторону двери. На его взгляд, время приближалось к завтраку. И хозяйке давно пора мчаться на кухню за «Педигри». Или творожком. А еще лучше – за хорошей костью.

Машины мысли меж тем приняли совсем другое направление. Она подошла к Тамаре и несколько долгих минут тщательнейшим образом изучала ее. Затем обернулась к Лельке и сердито бросила:

–Говорила тебе, девке давно замуж пора!

Крыс прижался поплотнее к хозяйке и нервно зевнул: опасная двуногая была сейчас слишком близко. И что от нее ожидать – неясно. Лучше бы вообще держаться подальше.

Тамара бессмысленно таращила на старшую сестру круглые карие глаза, она ничего не понимала. И трусливо помалкивала, чтобы не нарваться на новое оскорбление. Машка слишком непредсказуема.

«Замуж! Да с чего она взяла?!»

Лелька пожала плечами и принялась заплетать пепельные кудряшки дочери в две плотные косички. Динка морщилась, она с пеленок ненавидела эту процедуру. Но Машины слова мимо ушей не пропустила и с любопытством уставилась на молоденькую тетку.

Электрон широко ухмыльнулся, тоже покосился на Тамару и спросил:

–Считаешь, она поэтому выбрала мою комнату?

Тамара протестующе пискнула, более внятного возражения на ум не пришло. Она была потрясена Машиным коварством. И собственным невезением.

Действительно, почему судьба принесла ее прямо к дверям этого… с именем? Могла бы подсуетиться и бросить к ногам Натальи, раз уж та медсестра и без нее все равно не обойтись. Да и комнаты Пети с Эльвирой находились рядом.

И почему Тамаре так не везет?!

Лелька, будто подслушивая, негромко рассмеялась. Динка с любопытством вертела головой. Бессовестные Машка с Электроном почти в упор рассматривали краснеющую Тамару.

Она готова была провалиться под землю!

В который раз?

Отвратительный город.

Лишь Крыс сочувственно сопел. И по-прежнему жался к ногам. Тамара растрогалась и мысленно пообещала любимому песику мозговую кость.

Крыс оказался телепатом и лизнул ей руку. Кость обернулась куском парного мяса, любимыми бультерьером творожными печенюшками и сыром. Впрочем, подумав, Тамара оставила и саму кость. Крыс обожал грызть их.

Епифанцеву внезапно разжалобило унылое Тамарино лицо, и она решила временно оставить ее в покое. Развернулась на сто восемьдесят градусов и раздраженно заявила Электрону:

–А ты помалкивай! С тебя никто подозрений не снимал!

–Каких, интересно?

Маша пнула кресло, где вальяжно развалился подозреваемый, и процедила сквозь зубы:

–Откуда мы знаем, что это не ты устроил на Томку покушение в ванной…

–Думаешь, было именно покушение? – перебил ее Электрон.

–Нет, игра в шашки на вылет! – разозлилась Маша. Покрутила пальцем у виска и выпалила: – Еще неизвестно, кто пристроил мясорубку на шкаф! Докажи, что не ты!

Электрон засмеялся. Маша вспыхнула и обвиняюще закричала:

–Может… может, ты просто выживаешь Томку отсюда, а?! Сам говорил – советовал переехать в гостиницу! И крутишься рядом постоянно! Или… или влюбился?!

Тамара хрюкнула и схватилась за щеки. Крыс заскулил и прикрыл глазки. Лелька поспешно повернулась спиной. Динка взволнованно запыхтела: любовь!

Электрон абсолютно серьезно сказал:

–Надеюсь, нет.

–Ах, ты надеешься, – топнула ногой Маша.– Тогда скажи, чего ради она ввалилась среди ночи в твою комнату?! Почему не к другим? Вас тут четверо кроме нее!

–Не ночью,– пискляво возразила со своего места снова покрасневшая как пион Тамара. И вытерла подолом футболки повлажневший лоб. – Сама говорила – только половина одиннадцатого…

–Тебя вообще не спрашивают! – рявкнула Епифанцева. – Не мешай мне вести следствие! —И припечатала: – Развррратница!!!

Крыс несмело зарычал: родную хозяйку несомненно обижали. Маша смерила его убийственным взглядом. Пес задрожал. Маша фыркнула:

–Помалкивай, охрана! Из хозяйки едва бефстроганов не нарезали, пока ты тут бока отъедал. Ишь, сарделька на лапках! Тоже мне, секьюрити…

Электрон потер ладони, посмотрел на часы и искренне пожалел, что время завтрака неумолимо приближается. Он в жизни так не веселился.

Лелька закончила вплетать вторую ленту и теперь стояла у окна, рассеянно рассматривая нехитрый петербургский дворик. Она с невольной улыбкой прислушивалась к допросу потенциального обвиняемого и думала.

Лельке не терпелось познакомиться с остальными гостями и понять, что же здесь происходит. Конечно, она прекрасно помнила вчерашний рассказ Тамары, но…

Пока Лелька видела лишь хмурую Веру Антоновну, открывшую им с Машей дверь. Домработница проводила новых гостей в комнату, выделенную Софьей Ильиничной с вечера, и неохотно кивнула на дверь Тамариной спальни.

Вера Антоновна как-то очень тонко дала Лельке понять, что не одобряет ее младшую сестру. И маленькую Динку тоже не одобряет. Не говоря уже о Крысе.

Интересно, почему?

Лелька пошире открыла форточку и с усмешкой посмотрела на заваленный Динкиными акварелями стол. В левой стопке лежало никак не меньше двух десятков работ, когда только дочь успела все это нарисовать?

Она сложила аккуратной стопкой остальные листы, разложенные вчера для сушки, и задумчиво протянула, ни к кому в общем-то не обращаясь:

–Томик тут не при чем. Правда, пару раз и ее подставили, когда разбили вазу и пастушку, но и все.

Маша запнулась на полуслове. Перестал скулить оскорбленный Крыс. Тамара изумленно воскликнула:

–Как… подставили?

Лелька обернулась и спокойно спросила:

–Ты же не разбивала пастушку?

–Нет, но…

–Ее наверняка сбросили с полки, когда ты подошла поближе.

Тамара ошеломленно смотрела на старшую сестру. Электрон нервно постукивал пальцем по подлокотнику кресла. Маша уселась на другой подлокотник, ее глаза восторженно горели.

Маша Епифанцева явно ждала, что Лелька выложит сейчас все на блюдечке с голубой каемочкой. Раз – и никакой тайны.

Лелька присела на подоконник и устало сказала:

–И еще – Динка с Крысом не разбивали вазу.

–Да,– с готовностью подтвердила Динка,– это не мы!

–Откуда ты знаешь?! – почти возмущенно воскликнула Тамара.

–Ты сама говорила – Крыс спокойно стоял рядом с Динкой и не чувствовал себя виноватым. Так, нет?

–Ну…

–Он не человек и врать не умеет,– усмехнулась Лелька. – Когда пакостит, ты узнаешь сразу же в прихожей, едва переступаешь порог и видишь его морду.

–Елки, – потрясенно прошептала Тамара, – вот что меня царапнуло… Крыс, увидев меня, завилял хвостом!

–Дошло наконец,– удовлетворенно заметила Лелька.

–А при чем тут пастушка? – озадаченно протянула Маша. – И как она могла упасть?

–Думаю – леска, – буркнула Лелька.– Томик слышала что-то… типа свиста над ухом… —Лелька безмятежно улыбнулась.

–И вазу уронили леской?!

–Не знаю. И не спрашивай. Мне кажется, эти два случая не связаны. Почти.

–Да с чего ты взяла?! – Машино лицо пылало от возбуждения.

–Так. Первый раз в коридоре рядом с Динкой и Крысом оказалась лишь Вера Антоновна. Думаю, она просто толкнула вазу. Могла – нечаянно. Хотя…

–Что?

–Ну… второй раз – она появилась много позже. И была раздражена.

–Глупости,– неохотно вмешалась Тамара. – Она сияла. И тут же наябедничала Софи.

–Это-то как раз понятно.

–Что тебе понятно?!

–Вера Антоновна только обрадовалась, что ты снова проштрафилась.

–Но почему?! Что я ей сделала?!

Лелька пожала плечами и туманно заметила:

–Мне нужно время. Кое что не укладывается в сценарий. Понимаешь, – Она мягко улыбнулась младшей сестре, – будто одновременно идут два разных спектакля. Или даже три.

Маша восхищенно прошептала:

–Здорово у тебя получается. Мне бы так. – И жалобно попросила: – Дай мне зацепку, а? Хоть малюсенькую. Я хочу сама угадать. Попробовать!

Тамара раздраженно фыркнула: вечно Лелька выставляется. Снова сыщицу из себя корчит. Миссис Марпл, само собой. Или…

Сказать Лельке все, что она думает, Тамара просто не успела. Электрон с сожалением констатировал:

–Время идти к завтраку, дамы. Здесь не принято опаздывать. – У самых дверей он обернулся и с легкой усмешкой заявил Епифаенцевой: – Думаю, могу вам помочь.

–Чем это? – недоверчиво глядя на него, проворчала Машка.

–Отталкивайтесь от двух версий. Основная – наследство. И немалое. Ведь у Софи, кажется, нет родственников.

–А вторая?– с интересом спросила Лелька.

–Обещанные нам подарки на память,– засмеялся Электрон. – Последнее как раз может не нравиться милейшей Вере Антоновне. Ничего странного, что она обрадовалась, когда вы, Тамара, проштрафились. Одним ценным подарком меньше, разве плохо? Вера Антоновна наверняка основная наследница… Да, не забудьте о третьей версии!

Маша озабоченно шевелила губами, будто заучивала сказанное наизусть.

Электрон хмыкнул:

–Случайность. Все три несчастных случая – случайность. – Он немного помолчал и закончил: – Полка упала, потому что ей пришло время упасть. Мясорубку наверх машинально сунула сама Вера Антоновна и забыла о ней. В чай она же добавила какой-нибудь лечебный отвар – кстати, Вера Антоновна еще ничего не знает, она спала, когда мы откачивали Тамару. Ну и последнее – давление могло понизиться и по естественным причинам. Я, к сожалению, не врач, не представляю по каким. Все, милые дамы! Жду вас за столом.

Электрон закрыл за собой дверь. Маша с Тамарой ошеломленно переглянулись. А затем словно по команде вопросительно уставились на Лельку. Даже маленькая Динка смотрела на мать, приоткрыв рот. И Крыс преданно пожирал ее глазами.

Лелька угрюмо сказала:

–Он прав. Я имею в виду первые две версии. Мало того, я почти уверена – жертвой должна была стать не Томик, а Вера Антоновна.

Тамара с Машей смотрели непонимающе, и Лелька со вздохом пояснила:

–Ведь именно она собиралась принимать ванну, когда обвалилась полка. Томик абсолютно случайно заняла ее место. И на кухне ежедневно первой появляется именно Вера Антоновна. Само собой, лезет в буфет, ей же завтрак нужно готовить. Вот мясорубка и…

–Дурацкое покушение,– внезапно разозлилась Маша.– Получается – на кого Бог пошлет. Не убийца, а идиот!

–Вовсе нет,– мрачно пробормотала Тамара. – Это меня на кухню черт принес не вовремя. А так бы… Мясорубка наверняка упала бы на голову Веры Антоновны. Все правильно. И чай…

–С чаем тоже ясно,– неохотно буркнула Лелька. – Если у Веры Антоновны постоянно пониженное давление, она могла сразу и не свалиться, как Томик. Спокойно улеглась бы в постель и не проснулась. Скорее всего. Естественно, если это попытка отравления. Электрон прав – давление могло понизиться и по естественным причинам. Правда, чтобы так сильно…

–Тогда это Наталья,– твердо сказала побледневшая Тамара.

–С чего ты взяла?! – ахнула Маша.

–Она медсестра. На «скорой» работает. Кому и знать такие вещи, как не ей.

–Может ты права,– кивнула Лелька.—А может и нет.

–Да-а?

–Да. Про клофелин сейчас только ленивый не знает.

–Что вы все привязались ко мне с этим клофелином?!

–Не кричи. Просто в любой газете – я про детективы вообще молчу —можно прочесть про охотников за чужими деньгами. Клофелин добавляют в коньяк шлюхи, им же пичкают пассажиров такси, да мало ли…

–Тогда кто?– жалобно спросила Маша.

–Любой.

–И этот? – Маша ткнула пальцем в дверь.

–Почему нет?

–Но он же откачивал Томку ночью! И советовал ей переехать в гостиницу!

–Ну и что? В гостинице Томик уже не конкурент, Софи наверняка бы обидел ее отъезд. А то что откачивал… Он же не собирался ее убивать. Зачем?