Текст книги "Сюрприз под занавес"

Автор книги: Галина Гордиенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА 12

Дверь открыла не Вера Антоновна и не кто-нибудь из взрослых, а маленькая Динка. И ее хорошенькая мордашка вдруг показалась Маше непривычно серьезной. Даже мрачной.

Маша побледнела: неужели…

Нет! Не может быть!

Она оттолкнула Ягудина – он почему-то не особенно удивился такой странной замене – и прошептала:

–Что случилось?

Если честно, Маша боялась услышать ответ. Она была почти уверена: неведомый убийца наконец-то сделал свое черное дело. Пока Маша как дурочка пыталась раскрутить этого жалкого типа – вот уж кто точно ни на что серьезное не способен, где только раньше находились ее глаза?! – душегуб времени даром не терял.

Боже ж ты мой, кто жертва?

Машу покачнуло, она едва успела ухватиться за косяк: Томка?! Или… или все же Вера Антоновна? Раз не она открыла дверь, а тетка ответственная, своими обязанностями вряд ли манкирует…

Последняя мысль принесла облегчение. Маша, оправдывая себя, виновато подумала: «Она уже старая, а глупая Томка еще и раза замуж не сбегала…»

Маша вскрикнула, когда Петр сочувственно спросил в спину:

–Каблук подвернулся?

И прошипела, буквально ненавидя себя за неконтролируемый страх:

–Точно. Каблук.

Переступила порог и ужаснулась: тишина в огромной квартире прямо-таки могильная. Ни звука. Даже вода на кухне не капала. И холодильника не слышно. Хотя да, эти новые холодильники сейчас не шумят.

Кто же, кто?!

С другой стороны, почему нет милиции? Здесь должны суетиться, снимать показания, отпечатки пальцев и все такое… Правда, если смерть сочли естественной…

Маша изо всех сил встряхнула Динку за плечи и процедила сквозь зубы:

–Что случилось, а?

Петя протиснулся мимо и с улыбкой бросил:

–А что могло случиться? За четыре с небольшим часа? – Он подмигнул девочке. – Разве только Дина нарисовала еще одну картинку. Или парочку наклеила на картон. Кстати, милая барышня, вы не весь клей перенесли на себя и стол?

Динка его шутке не улыбнулась, что заставило впечатлительную Машу схватиться за сердце: она права – убийство. Ведь обычно Лелькина дочь вставала с улыбкой и засыпала с ней. А тут за десять минут ни разу не хихикнула!

Динка положила протянутый Петром зонт на столик и серьезно сказала:

–Нет. Я все сделала, как ты показывал. – И неохотно признала: – Только у тебя лучше получилось.

–Я рад.

–Да что получилось-то?! – прорыдала Маша, почти похоронившая к этому моменту и Тамару, и несчастную Веру Антоновну.

Динка с Петей обернулись к ней и хором удивились:

–Как что – картины.

–Какие картины?!

–Динины.

–Мои!

–При чем тут Динкины картины?! Я с вами с ума сойду!

Динка с Петром переглянулись, и девочка важно сказала:

–Петя утром учил меня клеить. Акварели на картон. У него очень красиво получалось. И аккуратно.

–Но зачем?!

–Как – зачем? – возмущенно уставилась на Машу девочка.– Чтобы подарить Софи!

Маша сбросила босоножки и равнодушно проследила, как дорогая модельная обувь разлетелась в разные стороны. Потом топнула босой ногой и простонала:

–Что вы несете? Каким таким утром? Мы с самого утра с Петей ушли! Или это было вчера?

–Сегодня,– успокоила Динка. И ткнула в Машу пальцем. – Когда ты в ванной была. – Она обвиняюще воскликнула: – Ты очень долго моешься!

Маша сообразила – вопросы нужно задавать прямо. Иначе она до вечера будет выслушивать всякую ерунду насчет Динкиных акварелей, ее любимого кота, зубастой сардельки на лапках – кстати, где Крыс? Обычно он несется на звонок впереди всех, а уж лает так, будто за дверьми вся российская мафия в полном составе пришла просить на чай!

А может, это его кокнули? Ну, по ошибке? Или храбрый Крыс сам принял смерть, защищая любимую хозяйку? Прикрыл ее от ножа, допустим, Маша где-то о таком читала…

Пройти в квартиру Маша почему-то боялась. Расспрашивать Динку казалось много безопаснее, чем кого-нибудь из взрослых.

Маша сморгнула слезы: по крайней мере, состояние неопределенности продлится подольше. И дуреха Томка пока жива, ведь роковых слов не произнесено.

Маша прислушалась к гулкой тишине и поняла: тянуть дальше нельзя. Иначе она просто свихнется!

Она подтащила Динку поближе и быстрой скороговоркой спросила:

–Кто умер?

–Не знаю, – изумленно протянула Динка.– А что, кто-то умер?

–Да что с вами, Машенька? – обеспокоено воскликнул Ягудин.

–Ни-че-го,– по слогам продекламировала Маша. И отчеканила: – Просто я хочу знать, почему в доме такая мертвая тишина, и почему дверь нам открыла не Вера Антоновна, а Динка!

Петя сочувственно улыбнулся. Только что не покрутил пальцем у виска. Маша швырнула любимую сумочку на пол и рявкнула:

–Что здесь случилось? Ведь что-то случилось?!

Петя пожал плечами, явно прикидывая – отправлять Машу в больницу прямо сейчас или немного подождать.

Видимо, решил ждать. Потому что вздохнул, поднял Машину сумочку и аккуратно пристроил на столик.

Динка пожевала кончик пепельной косички и печально сказала:

–Ничего не случилось. Только картины пропали.

–О Боже, – выдохнула Маша, падая на стул. – И все живы?!

Динка непонимающе посмотрела на нее и пояснила как маленькой:

–Все живы. Но пропали две картины из гостиной. Две. Их писал Левитан. Исаак. И подарил деду Софи. Давно. А теперь их нет. Совсем.

–Как нет? – прошептал Петя, падая на стул.

–Не знаю,– Динка махнула рукой куда-то в коридор.– Софи стало плохо, и она в постели. Болеет. У нее, знаешь, сердце плохое. Вера Антоновна за ней ухаживает.

–А… а Лелька где, мама твоя, то есть? – с нескрываемым облегчением поинтересовалась Маша: картины, пусть даже Левитана – такой пустяк!

–И остальные – Тамара, Наташа, Эля? – Петя торопливо переобувался.

–Еще скажи – Крыс! – фыркнула, быстро приходящая в себя Маша.

«Господи, обычная кража! Вместо убийства. Мелочь! Хорошенько подумать, перебрать подозреваемых – и дело в шляпе. Кстати, меня и ушастика можно сразу исключить, нас дома не было. Томку, мышь серую, пожалуй, тоже. Слабо ей Левитана свистнуть! Лелька могла бы при желании грабануть и Русский музей, но она слишком благородна – еще минус один подозреваемый. Остается всего ничего – Смуглый, девка в кудряшках и Прилизанная с инквизиторским взглядом. Да, и Вера Антоновна! Кто сказал, что это ископаемое вне подозрений? Ей денежки на новую вставную челюсть вовсе не помешают…»

Пока Маша радовалась малому количеству подозреваемых, а Петя прыгал на одной ноге в погоне за ускользающим шлепанцем, Динка по-солдатски четко отчиталась:

–Мама с Томиком у нас комнате. Они в шоке, так Томик сказала. Крыс под кроватью, его наказали, он чужой тапочек погрыз. Вера Антоновна сильно кричала и называла его «убоищем». Крыс теперь на нее рычит. Как увидит, так и рычит. Эля у себя. Она плачет. И красится. Плачет и красится.

–Красится и плачет,– пробормотал Петя.

–Ага,– простодушно подтвердила Динка. Подумала и добавила: —А Наташа где, не знаю. Она то у Софи, то у себя, а то в аптеку бегает за лекарством.

Динка помолчала и шепотом сообщила:

–Она Софи уколы делала!

Маша вспомнила холодные рыбьи глаза соседки по столу, и ее передернуло. Она в жизни бы не подпустила к себе эту особу со шприцом!

Впрочем, куда больше Машу взволновало, что Наталья свободно выходила из дома. Якобы в аптеку. Ведь она запросто могла по дороге куда-нибудь заскочить – на ту же почту, например. И припрятать или отправить бандеролью украденные картины. Ищи потом ветра в поле!

Да, а почему Динка не вспомнила о Смуглом? Как там его? Забавное такое имечко… С физикой связано.

Черт, никогда она толком физики не знала!

Маша поморщилась и осторожно спросила:

–А где… Томкин приятель? Ну…

–Знаю-знаю – смуглый, зеленоглазый и красивый! – бойко помогла ей Динка.

Петя закашлял. Маша фыркнула и с ехидством поинтересовалась:

–Это Томка его так характеризовала?

–Вовсе нет,– оскорбилась за тетку Динка.—Элечка.

–Да, а Томка с ней, конечно, не согласилась?

Динка подумала и сказала:

–Томик не слышала. Это мы с Элечкой обсуждали, кому из нас кто нравится.

Петю стал мучить новый приступ кашля, и он поспешно отвернулся. Маша согнала с лица нечаянную улыбку. Динка раздраженно воскликнула:

–Томик, она такая, своего счастья не понимает!

–Это… как?

Динка присела на краешек низкого стола и пояснила, загибая пальцы:

–Лешу никак признать не хочет, все ссорится с ним и ссорится – раз. И Электрона гонит, а он тоже хороший – два. Красивый к тому же. Элечка сказала – доперебирается, дура несчастная – это она про Томика так – и останется старой девой!

Маша хрюкнула. Петр застонал, он больше не мог смеяться. Динка грустно пожаловалась:

–А Томик мне по затылку дала! И сказала, что старой девой уже не останется, мол, поезд ушел. Маш, а куда он ушел, а?

Маша посидела с открытым ртом, не умея объясниться с продвинутым ребенком и радуясь, что своего такого шустрого пока нет. Затем почесала затылок и протянула:

–Это она про крымский. Якобы ее отпуск идет и идет, а она до сих пор в Питере, а не в Керчи любимой, с мамочкой и папочкой.

–Да-а? А если бы Томик уехала в Керчь, она бы осталась старой девой?

–Несомненно,– простонал Петр.– Климат, детка, в Крыму такой, понимаешь?

–Ага,– мрачно буркнула Маша. – Сунешься к морю, и с концами. С девичеством не расстаться. В этом Крыму, Динка, старых дев как песка, ты запомни.

Динка, мечтающая поехать к бабушке с дедушкой в Керчь, сморщила лоб. Раздумывала о своих перспективах остаться в старых девах. Вот только навеки или как?

Через пару минут Динка решила, что бабушкины блинчики и теплое море важнее, и смирилась. Улыбнулась и, вспомнив последний вопрос, радостно сказала:

–А Элик картины ищет!

Маша с Петром почти подпрыгнули и одновременно воскликнули:

–Где?!

–Здесь.

–Да как он смеет рыться в чужих вещах?!– рявкнул покрасневший от гнева Петя.

–У него что, есть санкция на обыск?!– вторила ему возмущенная Маша.

Машу Епифанцеву трясло от злости: вдруг Смуглый раньше нее вычислит воришку?!

Это нечестно! Она почти догадалась, кто украл. Наташка, вот кто! Глиста в корсете наверняка уже вынесла картины из квартиры, ведь остальные еще не выходили из дома. Не считая их с Петром. Но они вне игры.

Во-первых, про себя-то Маша четко знала: она ничего не брала. Во-вторых, рыжий из семейства кроличьих от нее и на шаг не отходил. Даже в туалет не отлучался.

Так что сто процентов – это Наташка! Ведь пригласи Софья Ильинична милицию – кстати, а почему ее до сих пор не пригласили, Левитан же музейная редкость?! – этюды бы наверняка нашли. Не сумасшедший же воришка? Спрятать картины в доме просто невозможно!

Подумав, Маша пришла к выводу, что Софи решила смириться с потерей драгоценных этюдов. Тем более, что все равно они ушли бы к кому-то из присутствующих. Пусть немного позже. Скорее всего, Софи не хочет оскорблять расследованием память своих подруг. Ведь родная кровь.

–Где сейчас этот доморощенный сыщик? – прошипела Маша, внезапно успокаиваясь.

До нее медленно, но дошло: если Наталья вынесла картины, Смуглому их никогда не найти, пусть хоть плинтуса здесь отдирает. И Маше мешать ему никак не следует.

Наоборот, нужно поощрить. Подсказать где искать. Пожелать успеха, чтоб не сомневался в своей дурацкой версии и не путался под ногами.

А Маша тем временем… Проследит за Натальей! Выяснит ее связи! Узнает, в какую аптеку она ходила. Расспросит осторожно продавщиц. Посмотрит, что за дома рядом.

Может, тут Наташины знакомые живут? Наверняка Софи о них что-то знает. Или дурочка в цацках. Или Рыжий. А Томка?!

Как здорово, что Маша здесь!

* * *

К сестрам Маша не пошла. Решила для начала проведать Электрона. Раз уж он сейчас, по словам Динки, работал в гостиной. Следовало подбодрить Смуглого: пусть роет носом землю!

Маша внимательно осмотрела себя в зеркало и, поразмыслив, стерла помаду. Чем-то этот Смуглый напоминал Лешку Сазонова. И Лелькиного мужа Серегу. А их отношение к косметике кардинально отличалось от Ванькиного.

Маша фыркнула: это ее любимому муженьку чем больше, тем лучше. Губы – так чтобы за километр в глаза бросались, и – «не экономь помаду, не экономь, не нищая!» И духи французские, чтоб не жалела – пусть пахнет на пару-тройку улиц. Он, Ванька, бабок на свою законную жену не жалеет!

А Смуглый совсем другой, Маша кожей чувствовала. Не лучше Ваньки, нет. Просто другой.

Маша убрала излишки румян, немножко подкрасила ресницы и улыбнулась собственному отражению – красавица! Глаза как изумруды, ни у кого таких зеленых Маша не видела. Ванька, муж любимый, до сих пор цепенеет, когда она злится. Или смеется.

Маша гибко выгнулась и привычно восхитилась своей изумительной фигурой. Расстегнула пару верхних пуговок на блузке, устроила кулон в ложбинке между грудей и, подумав, распустила волосы по плечам.

Неплохо-неплохо!

Интересно, этот Смуглый свободен?

«Тьфу ты, пропасть, мне-то что?! Я – интеллигентная, замужняя дама. Замужняя, да! Иду… иду на дело. И только!»

Маша приостановилась у Петиных дверей и прислушалась. Ничего не услышала и пожала плечами: кролик рыжий рванул туда с такой скоростью, будто подозревал, что его ограбили. Маша думала – вот-вот побежит выяснять со Смуглым отношения.

Однако не пошел. Значит, в его комнате Смуглый еще не шарил. Или решил так же как и Маша – Петька не при чем.

Маша замерла посреди коридора: вот это да! А если воришка как раз этим и воспользовался? Мол, Петька вне подозрений, в его спальне искать не станут, ну и…

А что, неплохая идея! Нужно обязательно осмотреться там. Ну, попозже. Имеет же Маша право напроситься к рыжему в гости? Осчастливить, так сказать, задохлика. Будет тому что вспомнить под старость – ха!

Что Маша ожидала увидеть в гостиной, она и сама не знала. Наверное, полный кавардак. Именно так она представляла обыски по фильмам. И книгам.

Завалы на полу, и мрачного Смуглого, потрошившего очередную книжную полку. Или бельевой шкаф.

Поэтому Маша разочарованно присвистнула, застав гостиную в идеальном порядке. И Смуглого, задумчиво смотревшего в окно.

Что он там высматривает?

На всякий случай Маша подошла и тоже постояла рядом. Низкое небо, влажный асфальт, бегущие одна за другой машины, звенящий трамвай ее ничуть не впечатлили.

Хоть бы солнце выглянуло, что ли!

Ладно, дождя нет.

Маша тоскливо вздохнула: тошнит уже от дождя. Неделю сверху сыпется и сыпется, что в Череповце, что в Питере – тоска. Лето называется!

Смотреть на пасмурный Петербург было скучно, и Маша грубовато подтолкнула Смуглого под локоть. А когда он обернулся, буркнула:

–Динка сказала – ты делом занят.

Смуглый улыбнулся, и Маша раздраженно отметила, что глаза у него ничуть не менее зеленые, чем у нее самой. И дура Томка, если этого не видит. Она-то не замужем, чего зевать? Такой парень пропадает…

Смуглый молчал. Маша подошла к стене, посмотрела на яркие голубые прямоугольники – жаль, она так и не видела картин! – и спросила:

–Ты всю квартиру осмотрел?

–Ты о чем?

–Да ладно притворяться! Динка сказала – ты их ищешь.

–Их – это что?

–Картины, умник!

–Малышка ошиблась.

–Да-а? Ты шаришь по всем комнатам, а Динка, значит, ошиблась?

–Точно. Потому что я ищу не картины.

–А что?

–Присматриваю места, где мог бы их спрятать.

Маша ахнула: ну ничего себе! Этот тип что, признается, что украл их?! Или… или просто пытается угадать таким образом, куда их пристроил воришка?

Маша внимательно осмотрела комнату и вынужденно признала, что Смуглый прав. Перерывать все барахло – жизни не хватит.

Семь комнат! Да еще кухня, коридор, кладовки… Проще вызвать милицию – им за это деньги платят. А вот если угадать…

Но украла Наташка.

И все равно – молодец Смуглый. Хоть и болван, раз такого пустяка не понял. Ведь на поверхности лежит!

С другой стороны, Наташка запросто могла оставить картины пока здесь. Мол, если на нее и подумают – решат, что давно вынесла. Найдут в доме, она вне подозрений.

Умная, зараза!

Маша подергала себя за волосы: ситуация осложнялась. Кстати, если воришка Смуглый – забавно. На глазах у всех подыщет подходящее местечко и спрячет украденное. Цирк!

Нет, лучше не путаться. Наташка так Наташка. У нее единственной шансы припрятать эскизы вне дома. От этого и будем плясать.

Приняв решение, Маша успокоилась. Прикинула размеры эскизов и снова расстроилась: тридцать на сорок, не больше. Вынести и припрятать – нечего делать. Особенно, если вынуть из рам.

Она гений.

Пусть Смуглый ищет картины, а она поищет рамы!

Настроение у Маши улучшилось, она доброжелательно улыбнулась Электрону и поинтересовалась:

–Присмотрел?

Электрон пожал плечами.

–Пусто.

–Ну-ну,– утешила Маша,– не отчаивайся. Ты на верном пути. Я уверена – найдешь. Если они в доме.

–Твоими бы устами…

–Софи сильно расстроилась?

–А ты как считаешь?

–Глупый вопрос, понимаю.

–Дело ведь не только в эскизах,– мрачно сказал Электрон.

–А в чем? – искренне удивилась Маша.

–В нас.

–Почему – в нас? Я, например, не брала!

–Так все говорят.

–Но я действительно не брала!

–Повторяю – так все говорят.

Маша смотрела изумленно. Электрон потрогал пальцем светлое пятно на обоях и угрюмо пояснил:

–Каждый под подозрением. Если ты меня встретишь даже через десять лет, мгновенно вспомнишь эту историю. И будешь думать, не вор ли я. Так же будет думать о тебе… пусть Эльвира.

–Но я…

Электрон сочувственно улыбнулся. Маша сжала кулаки, а затем радостно воскликнула:

–Меня не было здесь, когда картины пропали!

–Да-а? А когда, по-твоему, они пропали?

–Н-не знаю. Я думала, когда мы с Петей ушли.

Электрон отрицательно покачал головой.

–Нет. Мы еще сидели за столом, когда заметили – они исчезли.

–Как… это?

–Так. Думаю, их сняли как раз перед завтраком. Все были дома. Даже ты.

Машино лицо покрылось пятнами: вот это финт! Она тоже под подозрением! И рыжий кролик. Хотя он-то… Смешно!

Маша кругами забегала по комнате. Электрон опять уставился в окно. То ли подыскивал в уме тайник для украденных полотен, то ли вычислял вора.

Маша фыркнула от злости: как он смеет?! Она только приехала, этих дурацких картин еще и не видела, а тут…

Внезапно Машино лицо вспыхнуло, и она радостно закричала:

–Скорее всего их стащили ночью, когда все спали! А мы с Лелькой, чтоб ты знал, приехали утром! Так что нечего валить с больной головы на здоровую!

Электрон повернулся к ней и хмуро заметил:

–Опять не так.

–Что – не так?!

–Утром картины висели на местах.

–Да с чего ты взял?!

–Их видели Вера Антоновна и Софи.

Маша замерла, переваривая информацию, затем потрясенно прошептала:

–Они сами сказали?

–Да.

Маша упала в ближайшее кресло. Электрон помолчал и добавил:

–Вера Антонова в шесть утра вытирала пыль. С рамочек тоже. А Софи, когда утром заходит сюда, привычно находит их взглядом. Как привет из детства. Она видела этюды около семи.

–А потом?– убито спросила Маша.

–Потом до завтрака тут никого не было. Вера Антоновна начала накрывать на стол около восьми. Нет – в начале девятого. За час в гостиной мог побывать любой. К сожалению.

–Но мы… Мы же были вместе! Ты же сам торчал с нами, вспомни!

–Да. Но вы зашли в комнату почти в восемь. А до этого бродили по квартире. И где гарантия, что я или Тамара не вставали до вашего прихода?

–Но… вы же спали…

–А вдруг притворялись? Или заснули после кражи?

–Ты ненормальный. Сам себя лишаешь алиби,– убежденно заявила Маша.

–Вовсе нет. Наталья, например, кричала, что все мы – одна шайка-лейка, и кража – наших рук дело. Мол, понаехали из Череповца, банда-бандой, и собаку прихватили, чтоб на стреме стояла. А ребенок – для отвода глаз. Чтоб милицию тронуть.

–Дрянь! Воровка! Лгунья!– мгновенно вскипела Маша.

–Почему? Она может искренне так думать.

–Я ее… Я докажу… Это она украла!

–Может быть – да, а может – нет.

Маша задохнулась от возмущения. В первый раз в жизни она не думала, как выглядит. Сидела красная, взлохмаченная и грызла волосы – дурацкая привычка, от которой она так старательно избавлялась.

Маша совершенно забыла о своих планах. Внезапное обвинение будто выбило почву из под ног.

Ей не нравилась роль обвиняемой! Или подозреваемой!

Маша растерялась: вдруг потеряло смысл то, что они с Лелькой постоянно находились на глазах друг у друга. Раз мерзкая грымза орет о сговоре – это уже не алиби.

И глупая Томка, чуть не умершая ночью, ничуть не в лучшем положении. Наталья запросто заявит – подстроено. Сам приступ разыгран. Чтобы Электрон и Томка…

Какая чушь!

Маша стукнула по подлокотнику кресла: а рамки?! И изумленно подпрыгнула, когда Электрон ответил:

–Ваша Лелька тоже сразу о них подумала. В отличии от меня. Олух, что поделаешь! Временами.

Тут только Маша поняла, что, забывшись, крикнула вслух. Спросила:

–И что? Их искали?

–Почти нет.

–Это пуркуа?

Машино лицо порозовело: как вовремя и кстати она ввернула это забавное словечко! Правда, Лелька уверяла, что порой оно звучит вульгарно… Но то Лелька! Маше так совсем не казалось.

Электрон грустно улыбнулся.

–Они находились в кладовке. Обе. Их даже не прятали. Просто аккуратно срезали холст и положили на первую же полку.

–Срезали?!

–Вор не особо церемонился.

–А отпечатки пальцев?!

–Не смешите, Маша. Любой из нас мог дотронуться до рам, когда рассматривал эскизы. А сам вор наверняка надевал перчатки.

–Боже ж ты мой!

–Я тоже так считаю.

–Но раз именно Лелька нашла эти кошмарные рамы, то Наталья…

–То Наталья заявила, – почти весело перебил ее Электрон,– что чуть раньше твоя Лелька сама их туда и сунула!

–Вот гадина!!!

–Нет, просто ей никогда не нравилась Тамара. А вы приехали к ней.

Маша сжала кулаки. Ей страстно хотелось отыскать отвратительную девицу и разодрать ей физиономию ногтями. Не жалея маникюра! И выдрать жидкие волосы. По штучке, чтоб продлить удовольствие.

Машу Епифанцеву колотило от злости. Хотелось лягаться, царапаться, кусаться и даже грызть подлую лживую тварь, да-да! И кулаками ее, кулаками…

«К сожалению, – мрачно фыркнула Маша,– Наташке это не сильно повредит! Может, никто и не заметит моих усилий. С такой-то рожей…»

Электрон засмеялся:

–Правда, так же сильно Наталье не нравятся и остальные. Кроме Петра, пожалуй. Он ей кажется вполне положительным.

–А ты?– хмуро спросила Маша.

–Сосредоточием всех известных пороков!

Электрон снова рассмеялся.

Маша молчала, пытаясь понять, как же действовать. Больше всего на свете ей хотелось удрать к Ваньке под крылышко и пожаловаться на жизнь.

Пусть бы Ванька сам разобрался с этой плоской дрянью. Он, конечно, таракан рыжий и толстый, интеллигентности в нем ни на грамм, нормативная лексика Ваньке упорно не дается, но уж ее, Машу, он никогда в обиду не даст. Размажет эту гниду по стенке!

С другой стороны, недостойно так легко сдаваться. Лелька же борется. А Маша и выше, и сильнее, и постоять за себя умеет гораздо лучше.

Маша печально улыбнулась: куда до нее этой хрупкой благополучной интеллигентке! Они росли как на двух полюсах. Ничего общего.

Повезло Лельке.

Наверное.

У нее не было братьев, постоянно отбирающих карманные деньги. И сестрицы, вечно шарящей по карманам и сумкам. И папочки пьющего не было. И двора, где дрались до первой крови. И не только до первой…

Маша – дикий звереныш.

Лелька – эльф.

Электрон уже выходил из комнаты, но внезапно остановился на пороге и обернулся. Внимательно посмотрел на Машу и сказал:

–Да, хочу предупредить. Наталья уверена, что именно ты вынесла из квартиры картины. А Петра взяла с собой для отвода глаз. Или превратила в сообщника. Вот так.

Электрон исчез, а Маша все сидела и таращилась на голубые прямоугольники.

Маша была поражена до глубины души: эта рыба, эта бессовестная лупоглазая девка вовсе не дура! Она мыслила весьма трезво. Можно сказать – совершенно так же, как и Маша.

Маша горестно поморщилась: если хорошенько поразмыслить, ей и самой впору подозревать себя. Ведь она ушла сразу же после кражи и отсутствовала несколько часов. А Наташка убегала в свою аптеку наверняка минут на двадцать, не больше.

Это что ж получается?!