Текст книги "Фишка (СИ)"

Автор книги: Галина Голубина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

    Внезапно Ленку охватила какая-то странная дрожь, во рту отчего-то пересохло, щеки горели, дыхание стало частым и сбивчивым, и вдруг невыразимо острое блаженство будто подбросило ее ввысь, в какие-то неведомые дали...

    Протяжный Димкин стон прозвучал неожиданно, и вслед за этим Ленка ощутила, каким тяжелым стало его словно обмякшее тело.

    А потом, взявшись за руки, они еще долго лежали с закрытыми глазами и слушали тихое потрескивание свечей.

    – Пить хочется, – произнесла, наконец, Ленка.

    – Я принесу.

    – Давай лучше чай заварим. Хочешь?

    – Хочу, – и Димка нежно ее поцеловал.

    А когда уже задумчиво размешивал в своей чашке сахар, вдруг осторожно спросил:

    – Так, значит, у тебя уже кто-то был?

    Ленка даже опешила.

    – Какой странный вопрос, – сдержанно ответила она.  – У меня не просто "кто-

то был", у меня была своя личная жизнь. У тебя ведь, наверное, тоже?

    – Ну да, – немного растерянно кивнул он. – Извини.

    – Да ничего, – пожала плечами Ленка, а про себя подумала: – «Но я была уверена, что с тобой это было бы прекрасно. И ведь не ошиблась!»

    – А можно тебя попросить? – робко дотронулся он до ее руки.

    – Попроси, – почему-то напряглась она.

    – Лен, разреши мне сегодня остаться у тебя.

    Услышав такую неожиданную просьбу, Ленка от души рассмеялась.

    – Хорошо. Но с условием, что ты все же дашь мне выспаться.

    Но как раз в эту ночь она почти не спала. То ли из-за того, что было, то ли из-за того, что предстояло, но сон никак не шел к ней. А, может, просто не привыкла спать вдвоем? Быть может, мешали и мысли. Еще и этот Димкин вопрос, прозвучавший с какой-то горечью.

    А что он думал? Что она до такого возраста все еще в девственницах ходит?  Да ее уже в двадцать пять это тяготило. Может, все бы и ничего, но один случай заставил ее крепко задуматься.

    Это было вскоре после того, как она решила, наконец, применить на практике свои полученные таким настойчивым трудом теоретические знания. И пока Ленка размышляла над тем, как бы ей найти подходящую для этого кандидатуру, помог как раз случай. Банальный, правда. Банальней и не придумать. Уронила она нечаянно в гастрономе свой кошелек. Проходивший мимо мужчина, подумав, что это он ее толкнул, с извинениями бросился помочь ей собрать рассыпавшиеся монеты. Ленка поблагодарила его и при этом загадочно улыбнулась. Ну, той самой улыбкой, которая, как она теперь знала, могла бы привести к флирту. И ведь привела!

    Встречались они недолго, до того самого момента, когда очутились в постели.  «Пусть будет он, – билась в голове Ленки мысль, в то время как дрожащие от нетерпения чужие руки раздевали ее, – все равно когда-то надо начинать. Только он, наверное, ждет от меня чего-то необыкновенного, а я даже не представляю себе...»

    – Знаешь, – шепнула она ему, – если честно, я еще не... ну, никогда... Короче, ты у меня первый.

    – Правда? – недоверчиво переспросил он и заглянул ей в глаза. – Вот как, – по его упавшему голосу она поняла, что он ей поверил. – Это... неожиданность, – пробормотал он, и руки его замерли. – Ты прости, но давай как-нибудь в другой раз. К этому я, кажется, еще не готов, – и он не спеша одел ее и ласково поцеловал.

    Ленка была изумлена до такой степени, что даже ничего не сказала. Как же так? В чем дело? Ведь к этому в данном случае, по логике вещей, должна быть готова как раз она, а не он. Выходит, в ее самообразовании обнаружился серьезный пробел. Ей ничего не встречалось на эту тему или она ее просто опустила? Эх, вот досада, надо было бы у него выяснить, в чем же все-таки дело?

    Этого она так и не узнала. Во всяком случае, от него. Просто потому, что он больше не стал с ней встречаться.

    «Ну и ладно, – думала она, – не велика потеря. Главное – начать. Но повторить попытку надо. Только разумно подойти к этому вопросу. И с кандидатурой стоит быть поосторожнее, не лишь бы кто. Мне еще, кажется, повезло. По крайней мере, человек порядочный оказался. А ведь можно было и на подонка напороться. На садюгу, например, на извращенца какого-нибудь».

    От одних этих мыслей Ленке стало страшно. «А, может, это вовсе не золотое, а глупое правило, что в своем районе не бомбить? Это все-таки не так рискованно, хотя бы знаешь, с кем связываешься. Главное, чтобы от этого никому не было плохо».

    Теперь Ленка стала пытливо приглядываться к тем, с кем ей часто приходилось иметь дело. Тщательно взвешивая все «за» и «против», она остановилась на одном зрелом, но все же пареньке из соседнего отдела со стойкой репутацией бабника. «За» было много: не женат, приятной внешности, не болтлив – все знали, что ему можно доверять даже государственные тайны. А то, что бабник, так об этом сами же его девицы и трезвонили, не от него разговоры шли. К тому же, это ему как раз в плюс, ведь бабник должен быть опытным и сильным. Ну, в определенном смысле этого слова.

    И у Ленки созрел план.

    На одной из корпоративных вечеринок, сделав вид, что она несколько погорячилась с алкоголем и оттого так раскрепостилась, Ленка пустила в ход весь арсенал средств, способствующих завязке прочного флирта. Ее попытки удались: она разожгла в этом бабнике такую страсть, что у него от нетерпения не только по всему телу гулял озноб и тряслись руки, но даже голос задрожал.  Предусмотрительно закрывшись на ключ, они уединились в ее кабинете. И пока он хорошо отработанными движениями мастерски раздевал ее, она, как и требовалось по задуманной ею игре, слегка заплетающимся языком сообщила ему на ушко, что вот она, так сказать... Ну, поэтому, естественно, не слишком опытна. Но уверена, что уж он-то в этом деле ой-ой, все будет как надо...

    Он вдруг замер. Дрожь его мгновенно прошла, и каким-то усталым голосом он произнес:

    – Я на минутку, скоро вернусь. Ты подожди меня здесь.

    Она была уверена, что он решил... Что? Уйти? Убежать? Исчезнуть?  Смыться!!! Как только он вышел, она включила свет, привела себя в порядок и вышла в общий зал.

    Она была права. На этой вечеринке она его так и не увидела. А через некоторое время с удивлением узнала, что он вообще уволился. Нет, ну вряд ли из-за этого случая. Но все же...

    Но все же Ленку ее девственность стала вдруг тяготить. И она решила любой ценой избавиться от этой досадной, как она посчитала, помехи для личной жизни.  Логически рассуждая, она выявила две свои явные ошибки. Главная из них помогла ей сделать правильный вывод: во-первых, не надо никого предупреждать. Не должны они знать этого. Распалился – и в бой! А во-вторых, не надо связываться со свободными. А что? Вдруг он думает, что таким образом она хочет женить его на себе? Типа, испортил девку – отвечай за это. И еще – нужен человек уже знакомый, но с которым не приходится сталкиваться слишком часто.

    Определившись таким образом, она вычислила, что ей нужен опытный, женатый, не намного старше нее клиент их фирмы. А еще лучше, если он вообще будет из другого города. Командированный, например.

    И память тут же подсказала ей того, кто мог бы подойти для этой великой миссии. Приезжал он к ним нечасто, но всегда на нее заглядывался. Ленка же была с ним не слишком любезна, ей не нравились прилипчивые мужики. Но ради такого случая свою тактику она, разумеется, готова была поменять.

    Она достигла своей цели.

    То, что произошло, ей не понравилось, а ее партнера повергло в шок, и, несмотря на то, что она изобразила беспечность, больше она его никогда не видела.

    Потом Ленка еще часто вспоминала, как все было противно, глупо и больно, и даже боялась, что так будет всегда. Но стоило ей подумать о Димке и представить, что на месте этого женатого командированного был бы он, все менялось. Она успокаивалась, начинала мечтательно улыбаться, и в нее вселялась твердая уверенность, что в таком случае она была бы на самой вершине неземного блаженства.

    Ленка долила в вазу с розами воды и прислушалась к звукам наверху. Там было тихо. Она горько улыбнулась. Конечно, Димка стоит сейчас у окна и наблюдает за ее отъездом. Алексей, с которым она должна вместе ехать, уже понес ее вещи в машину.

    Ленка закрыла за собой дверь, положила ключи в сумочку и вышла из подъезда. И тут же почти физически ощутила направленный на нее взгляд. Она на мгновенье остановилась и оглянулась на знакомые окна. Она не ошиблась: Димка стоял в гостиной у окна, заранее широко раздвинув гардины так, чтобы его было хорошо видно. Взгляды их встретились. Он кивнул ей и махнул рукой. Ленка в ответ едва заметно опустила голову, а затем быстрым шагом направилась к машине.

    Невероятным усилием воли она заставила себя не думать о том, что происходило с ней в предшествующие сутки, и находиться только здесь и сейчас.  Она увлеченно поддерживала разговор с Алексеем и водителем, искренне реагировала на их шутки и благодарно принимала мелкие услуги, которые они оказывали ей в дороге.

    До аэропорта добрались благополучно, и там они с Алексеем остались вдвоем.  Времени до посадки оставалось чуть больше часа, и поневоле мысли Ленки стали принимать опасное направление. Настроение ее сразу стало меняться, да так, что это заметил и Алексей. Он вдруг повел себя особенно предупредительно, принялся усиленно развлекать ее, наговорил попутно кучу всяких комплиментов и был откровенно доволен, когда вызвал, наконец, на лице Ленки веселую улыбку.

    Но неприятный осадок от того, что она потеряла над собой контроль, у Ленки все же остался. Изо всех сил взывая к своему благоразумию и уговаривая себя тем, что она сейчас уже на работе, а, значит, переносить сюда личные переживания ни в коем случае нельзя, Ленка дала себе слово больше этого не допускать. Ну, хотя бы тогда, когда кто-то может это заметить.

    Расслабилась она только в самолете, уже летевшем на запад вдогонку за уходящим днем. Стюардесса неторопливо разнесла первые напитки уютно устроившимся на своих местах пассажирам и скрылась в служебном помещении.  Вот тут, откинувшись в кресле, Ленка и позволила себе вспомнить прощальную ночь. Из-под опущенных век неожиданно выскользнули две слезинки. Она поспешно вытерла их свободной ладошкой – другая сжимала подаренный ей Димкой талисман...

    Их прощание было незабываемым. Да, да, Ленка была уверена, что будет помнить его всю дальнейшую жизнь, что бы ни происходило с ней потом.

    Несмотря на все свои размышления, которые донимали ее ночью, ей все-таки удалось на пару часов заснуть. Разбудил ее Димкин взгляд. Наверное, она почувствовала его даже во сне. Димка лежал на боку, подперев голову рукой, и грустно смотрел на ее лицо.

    – Доброе утро, – сказал он ей. – Я тебя разбудил? Прости. Ты, наверное, не выспалась.

    – Утро доброе. Ничего, я потом наверстаю.

    – Как себя чувствуешь?

    – А почему ты спрашиваешь? Я плохо выгляжу?

    – Нет, ты выглядишь отлично. Думаю, это уже привычка врача. Просто мне...  Просто я... – Димка всем телом прижался к ней и стал ее целовать. И Ленка вдруг забыла обо всем на свете. И даже об этой командировке, которая несет ей разлуку с ее любимым Димкой. С ее любимым.

    А потом они пили кофе и говорили о какой-то ерунде, прогоняя мысли о скором расставании, но Ленка видела, что настроение Димки заметно портится, и ему все хуже удается это скрывать.

    – А знаешь, – сказала она тогда ему, – как только я выйду из дома, чтобы сесть в машину, которая приедет за мной, каждый мой шаг будет сделан не от тебя, а к тебе. Ведь когда-нибудь все кончается, и к этому концу идут с самого начала.

    Димка грустно улыбнулся.

    – С каждой нашей встречей, – сказал он, нежно глядя на Ленку, – ты открываешься для меня с новой стороны. Оказывается, ты не только сильная, но и разумная, – Димка вздохнул, помолчал и, словно делая над собой усилие, продолжил: – Я понимаю, что тебе надо собираться, что я скоро уже буду помехой тебе, но мне трудно уйти самому. Наверное, я просто жду, когда ты попросишь меня об этом.

    – Я воспитанная и вежливая девочка, – засмеялась Ленка, – я так не буду делать.

    – Лен, скоро полдень. Времени у тебя действительно мало. Мне и в самом деле пора. Но прежде чем уйти, я хочу подарить тебе один маленький талисман. Пусть он помогает тебе, охраняет тебя и напоминает и обо мне, и об этой прощальной ночи. Его можно даже приколоть к платью или блузке. Если захочешь, конечно.  Вот, возьми.

    Он протянул Ленке ладонь. На ней лежала маленькая брошка из серебристо-белого металла в виде хорошенькой кошечки с кокетливо поднятым хвостом и сверкающими розовыми камешками вместо глаз.

    – Тебе нравится? – спросил Димка.

    –  Да, – кивнула Ленка, – она мне нравится. Забавная и очень милая.

    – В одной европейской стране, – многозначительно понизил голос Димка, – парень, который из всех девушек  выбирает себе лучшую, дарит ей такую кошку, как знак, что эта девушка для него лучше всех. И девушку эту тоже называет своей кошкой. А теперь отпусти меня. Проводи до двери.

    Это было последнее, что вспоминала Ленка, прежде чем уснуть в самолете под равномерный гул двигателей.

                                         Часть 3

    Димка затосковал. Началось это, как только Ленка сообщила о предстоящей командировке. Но он даже представить себе не мог, что будет испытывать, когда она действительно уедет.

    Он чувствовал себя невообразимо одиноким, потерянным и совершенно равнодушным ко всему, что происходило вокруг. Стал задумчивым, рассеянным и надолго уходил в себя, так что когда к нему кто-то обращался, он частенько переспрашивал, словно ничего не слышал.

   Его коллеги, хоть и недоумевали, предпочитали делать вид, что все в порядке, а вот Лидия Михайловна к концу второй недели не выдержала.

    – Сынок, – с тревогой спросила она, когда обнаружила, что Димка за ужином почти ничего не съел, – ты не заболел? Как ты себя чувствуешь? – заглянула она ему в глаза, привычным жестом приложив ладонь к его лбу.

    – Ты его еще в лобик поцелуй, – вспылил вдруг отец, отчаянно зашуршав газетой. – Парню уже тридцать стукнуло, а ты  с ним все нянчишься. А ведь он уже взрослый мужчина, и твои «сю-сю» его просто унижают.

    – А ты, Вадим, забываешь известную истину, что мать остается матерью на всю свою жизнь. С первым же криком своего ребенка она будет всегда волноваться и думать о нем, а тем более беспокоиться о его здоровье.

    – Вот именно, о здоровье! Это ты, Лида, забываешь о том, что он сам врач. И если ему доверяют здоровье других людей, то уж о своем он и подавно в состоянии позаботиться.

   – А вот тут ты не совсем прав. Он в первую очередь мужчина и, следовательно, всегда будет нуждаться в заботливой материнской руке...

    – Я, пожалуй, пройдусь, – буркнул Димка, поднимаясь из-за стола. – Спасибо, мам. Да ты не переживай, просто я сегодня сытно пообедал.

    – Ну вот! – вскинулся отец. – А ты все: заболел, нуждается в заботе.

    Закрывая за собой дверь, Димка усмехнулся. Привычные дискуссии родителей по поводу его воспитания странным образом на некоторое время успокоили его.  Как будто все как прежде, все на своих местах, и ничего необычного в его жизни не произошло. Но стоило ему немного отойти от дома, как тоска навалилась с прежней силой. Перед ним опять возникло Ленкино лицо, ее улыбка и невероятно прекрасные серые глаза с пушистыми ресницами.

    – Черт! – вырвалось у Димки, и он тут же испуганно посмотрел по сторонам. К счастью, рядом никого не было. Зато через дорогу он увидел скверик, в котором они с Ленкой целовались, и со стоном выдохнул: – Ох, черт! М-м-м...

    Но вдруг, словно озаренный какой-то внезапной мыслью, посмотрел на часы и быстрым шагом направился к старому центру города.

    Краеведческий музей еще работал. Посетителей на сей раз было много – на экскурсию привели школьников. Они разбрелись по музею и, нисколько не стесняясь, громко обменивались впечатлениями.

    Димка сразу же нашел любимый Ленкин зал с экспонатами помещичьего быта XVIII века и тут же направился к тому самому портрету. Он долго стоял перед ним, вглядываясь в черты изображенной на нем девушки, а потом наклонился, чтобы прочитать табличку под позолоченной рамой.

    – Неизвестный художник, – раздался сзади строгий голос смотрительницы музея. – Скорее всего, из крепостных. Талантлив, очень талантлив. Девушка на портрете словно дышит, живет. Художнику удалось передать ее мечтательное настроение...

    «И Ленкины черты», – мысленно продолжил за ней Димка, а вслух произнес:

    – Да-да, я с вами абсолютно согласен. Спасибо, – вежливо поблагодарил он смотрительницу и медленно перешел к другой картине, изображавшей в полутемных тонах лесное озеро с белеющими кувшинками, а потом так же неспешно направился к выходу.

    «Словно на свидании побывал, – с мечтательной улыбкой вдруг подумал он. – Жаль, что нельзя повторять это часто. Еще подумают, что собираюсь что-нибудь украсть».

    Он представил эту ситуацию и неожиданно развеселился. Тоска вдруг отступила, и если до этого он собирался зайти еще и в кафе, где они с Ленкой любили посидеть, то теперь почти у самой его двери передумал.

    «Это уже получается просто как турне по памятным местам, – усмехнулся он. – Нет, пора брать себя в руки, а то вот уже и мать заволновалась. Знаю я их, потом еще и отец начнет выведывать. Ну, так, вроде в обычной беседе, между прочим.  Ну что я им скажу? Что без Ленки не нахожу себе места? Сон и аппетит пропал?  Черт! – размышлял Димка по дороге домой. – Хорошо хоть работа от всего этого отвлекает. О больных ведь забывать никак нельзя. Они-то чем виноваты, что их врач влюбился?» – и Димка вдруг резко остановился, пораженный внезапным открытием.

    – Влюбился? – произнес он вслух.

    – Что вы сказали, молодой человек? – переспросил его какой-то дедуля, очевидно, вышедший на прогулку перед сном.

    – Нет-нет, я не вам, извините, – ответил Димка и вдруг рассмеялся.

    «Черт! – опять мысленно продолжил он. – Да я и правда влюбился, что ли? Кто бы мог подумать? А как же это так произошло?»

    Это открытие Димку потрясло. Весь оставшийся путь он размышлял над этим, а когда пришел домой, взял из книжного шкафа «Сонеты» Шекспира в переводе Маршака, забрался в постель и читал до тех пор, пока возмущенная таким диким нарушением режима Лидия Михайловна не заставила его выключить свет.

    Звонок от Женьки был неожиданным и, как никогда, обрадовал Димку. Женька позвонил ему на работу, и они договорились встретиться в скверике у их старой школы.

    – Черт! – воскликнул Димка  и похлопал друга по плечу. – Как же я рад тебя видеть!

    – Да я тоже, – хмуро буркнул Женька, пожимая Димкину руку.

    – Ну как, хорошо отдохнул?

    – Да отдохнул...

    – А чего смурной такой? Чувствуешь себя как?

    – Нормально. Устал только.

    – Ну ты даешь! Где ж ты так отдыхал? И так долго. Я даже не думал...Теперь хоть расскажешь?

    – О твоем же спокойствии заботился. Боялся, что Любаня станет тебя своими расспросами донимать: где я, да куда уехал, да на сколько и как меня найти. А когда не знаешь, легче отфутболивать. Уф, как же я от всего этого устал!

    – Да она мне даже не позвонила ни разу.

    – Знаю, я с ней уже разговаривал.

    – А ты давно приехал?

    – Вчера. Слушай, Дим, пойдем, посидим где-нибудь. Что-то так выпить хочется...

    – А что, это мысль! Я хоть и не любитель, но сейчас и сам не против. Хотя бы за встречу. Ведь два месяца не виделись. Только надо бы местечко потише найти.  Ну, где поговорить можно спокойно.

    – Есть такое, тут недалеко. Помнишь, раньше столовая была с пристройкой-стекляшкой? А теперь там даже скатерти на столах и цветочки в вазочках. Такой ремонт сделали, просто не узнать. Везде, где надо, плитки мраморные. Кстати, кормят там хорошо и недорого. Да и народу мало, – объяснял Женька по дороге.

    Димка понял, что все разговоры об отпуске будут позже и, шагая рядом, терпеливо слушал друга. Но зато, когда они закусили после первой рюмки, выпитой с тостом «За встречу!», он настойчиво произнес:

    – Ну, рассказывай!  Где был, что делал и почему так устал?

    – К бабушке своей ездил. В Пензенскую область. Есть там небольшой такой городок, где живет моя бабушка. Я уже раньше бывал у нее. Правда, всего один раз и в детстве. Но даже тогда мне этот городок показался маленьким и каким-то игрушечным, как из книжки со сказками. Мы были там зимой. Домики стояли, припорошенные снегом, а из труб кверху вились столбики дыма. Как будто кто-то большой и толстый курил на печке огромную трубку и выпускал дым в трубу.  Было так тихо, спокойно и красиво. Да, детские впечатления очень яркие и помнятся долго, – смутился вдруг Женька, почувствовав, насколько внимательно слушает его Димка.

    – Это верно, – совершенно серьезно подтвердил тот и замолчал, всем своим видом давая понять, что ждет продолжения.

    –  В тот раз мы ездили туда втроем: мать, отец и я. Помню, на весь город там было тогда всего два такси, и они всегда дежурили у вокзала. На одном из них мы и добрались до местной гостиницы. Совсем недалеко. Помнится, гостиница в два этажа, причем первый этаж из кирпича, а второй почему-то деревянный. И лестница внутри на второй этаж тоже была деревянной. Шаги по ней гулкие такие получались. Мы остановились там потому, что мать не захотела поселиться у свекрови. Там, правда, и негде было бы гостить. Домик маленький такой, за речушкой. Да и речушка-то как ручеек, и мостик через нее словно игрушечный, и домик старенький, намного старше бабушки. Представляешь, там даже пол до сих пор был земляной.

    – В наше-то время? – изумился Димка. – Действительно, старина какая. Так ты что, все два месяца там и пробыл?

    – Ну да. Я ж три года в отпуске не был. Вот и решил на все время туда уехать.  С бабулей списался заранее. Мы с ней вообще еще с первой моей поездки задружили. А когда мать с отцом разошлись, она только от меня и получала письма. Наверное, родителям не до того стало, – с сарказмом покачал головой Женька.

    Димка кивнул. Он понимал его. Он знал его семейную историю. Вроде бы нормальные люди Женькины родители так и не смогли ужиться друг с другом.  Иногда казалось, что они даже и не пытались это сделать. Видимо, все дело было в их характерах, потому что когда вырос их единственный сын, они постарались отделить и его, чтобы иметь неограниченную возможность заниматься только своей личной жизнью. Так что Женька давно жил один и был вполне самостоятельным. А, кстати, ни у кого из его родителей личная жизнь до сих пор так и не сложилась.

    – Ну вот. Она так рада была, так ждала меня. А я-то сначала хотел просто от людей подальше уехать. От Любани и всех, кто с ней хоть как-то связан, даже просто знает о ней. Забыться хотелось, отдохнуть от всего этого. Как говорят психологи, картинку сменить.

    Димка невольно отметил про себя эту фразу. Так. Значит, Женька побывал даже на консультации у психолога, иначе у него никогда не вырвались бы такие слова, слишком уж далек он был от врачей такой специализации. Неужели все так серьезно? Неужели эта многолетняя любовь довела его до болезненного состояния? А, может, это и есть болезнь?

    Для Димки это было открытие, но он ничем не выдал себя и продолжал спокойно слушать Женькин рассказ.

    – Вот с таким настроением я и приехал к бабуле. Ну, встретились, расцеловались, наговорились. Она для меня и место приготовила, и деликатесов всяких припасла. Конечно, не то, чтобы как тут мы привыкли, а простых, народных, тамошних, которые здесь и купить-то негде. Сначала все интересно было, весело даже. Прям, праздник, да и только. А когда пожил там и осмотрелся, то столько мне всего открылось, так много для себя понял, что до сих пор во мне какая-то перемена идет. И трудно мне привыкать к себе новому, и в то же время нравится. Выпьем еще, а? – и, не дожидаясь ответа, Женька наполнил рюмки.

    – Постой, а что ж ты целых два месяца там делал? Я ж тебя знаю, ты в гамаке в саду валяться не станешь.

    – Вот то и делал: пол в бабушкиной хатенке настелил, крышу починил, штакетник подправил. Да и так, ремонт всякий мелкий – побелка, покраска. Еще и на огородике ее потрудился. А по выходным тапочки на рынок носил.

    – Тапочки? Какие тапочки?

    У Димки был такой вид, что Женька невольно рассмеялся.

    – Да бабушка моя тапочки на лосиной подошве шьет. Со всякими там узорами, отделкой меховой и прочими местными прибамбасами. Колоритно так все это выглядит. Приезжие просто охапками сметают. Бабушка в основном этим и живет. Да и не только она, у них там многие этим занимаются. Вот заготовит она их к выходным, а потом идет на рынок и там продает. Но помногу носить ей тяжело, а понемногу не один раз туда-сюда сходить придется. Ну, я и помогал.  Отнесу все сразу, бабушку на рынке торговать оставлю, а сам опять за дела.  Когда уезжал, бабуля даже прослезилась. Да и мне что-то так жалко ее стало. Пообещал зимой к ней дней на десять выбраться. А что? Здорово было бы Новый год там встретить. Печку затопить и слушать, как на ней чайник сопит.

    Женька замолчал. Димка посмотрел на его задумчивое лицо и глаза, смотрящие в какую-то уж очень дальнюю даль, и потянулся к бутылке. Наполнив рюмки до краев, он весело подмигнул и сказал:

    – А давай-ка выпьем за женщин. За всех сразу, а за наших с тобой особенно.

    Они чокнулись, выпили, и только после этого Женька спросил:

    – А про кого это ты? Ради тоста или я чего-то еще не знаю?

    Димка загадочно молчал.

    – Так, кажется, я пропустил что-то важное. А?

    На лице Димки растеклась и застыла, словно приклеенная, незнакомая глупая улыбка.

    – Влюбился, что ли? – недоверчиво спросил Женька. – Или просто

встречаешься с кем-то?

    – Еще не знаю. Может, и влюбился. Но что-то не припомню, чтобы со мной такое раньше бывало, – признался Димка, и его лицо приняло мечтательное выражение.

    – А она как?

    – Надеюсь, что тоже не безразличен ей.

    – Красивая?

    – Красивая. Да разве это главное? Она такая... Она умная, добрая, эрудированная...  Она... хорошая.

    – Так, все понятно. Ты, похоже, и вправду влюбился. Познакомишь?

    – Конечно. Только когда приедет.

    – Она что, не местная? Где ж вы познакомились?

    Димка счастливо рассмеялся.

    – Очень даже местная. Просто ее в командировку услали. И далеко, и, скорей всего, надолго. Сорок четыре дня уже прошло, а об окончании говорить еще рано.  В Америку командировка.

    – Ого, – покачал головой Женька, – такая важная птица?

    – Ну, наверное, не из последних. Работает в большой серьезной компании с обширными международными связями. А о такой командировке она уже давно мечтала. И тут как раз я... Ну, не бросать же ей работу, – вздохнул Димка, и Женьке показалось, что он утешает сам себя.

    – Скучаешь?

    – Да что-то вроде того.

    – Так где же вы все-таки познакомились?

    – Не поверишь, даже смешно. Она соседка моя. Сам теперь удивляюсь. Можно сказать, полжизни рядом прожили, а я никогда и внимания на нее не обращал.

    – А-а, – чуть нахмурившись, протянул Женька. Все, что касалось Димкиной семьи, его дома и, похоже, даже его соседей, невольно вызывало в нем напряжение. Димка сразу ощутил это и поспешил сменить тему.

    – Ну, а как Любаня твоя? – словно ничего не заметив, спросил он. – Как встретила? Мне она ни разу не позвонила. Раньше-то чуть что, так сразу ко мне.

    Это было действительно так. В самых редких случаях, когда Любаня не могла найти Женьку, она звонила Димке, так что он всегда находился  в курсе их отношений.

    Любаня – давняя и единственная боль Женьки, а история их длинная и запутанная.

    – Смотри, вон она, – на первой же переменке показал Женька на незнакомую девчонку.

    Друзья жили в соседних домах, образующих один общий двор, а учились в параллельных классах, так что Димка не мог еще знать о том, что в классе Женьки появилась новая ученица.

    Заканчивалась уже вторая четверть шестого класса, когда на урок географии классная руководительница привела новенькую. Ее отца, военного, перевели к ним с Украины, и девочке пришлось поменять школу уже в середине учебного года.

    Женька от новенькой обалдел сразу, с первого взгляда. Димка же в ней ничего замечательного не находил – полненькая простушка, неприметная, с конопушками, да еще и ушки оттопыренные.  Женька же словно помешался. На следующий год он даже попросил, чтобы их посадили вместе.

    Почувствовав свою власть над мальчишкой, Любаня очень скоро превратила его в своего раба. Он занимался с ней математикой и физикой, в чем она не была сильна, таскал после школы ее портфель, угощал на переменках яблоками и конфетами и тайком, как ему казалось, приносил к дверям ее квартиры цветы и красивые открытки.

    Тянулось это наваждение до окончания школы. А потом Любаня непонятным образом вдруг почти сразу после выпуска вышла замуж.

    Что творилось с Женькой! Димка даже испугался. Да, он тогда не на шутку беспокоился за него. К тому же в это время надо было как раз сдавать экзамены – Димке в медицинский, а Женька поступал в политехнический. Удивительно, но им обоим это удалось.

    Однако едва начались занятия, Женькины родители, посчитав, что их сын, наконец, стал совсем взрослым, самостоятельным и в них уже не нуждается, решили окончательно разойтись. Они оформили развод и разменяли квартиру таким образом, что у Женьки оказалась своя квартира. Однокомнатная, в ужасном состоянии, но все же отдельная. Это несколько взбодрило Женьку. Прекратились его приступы упаднического настроения, тоскливых мыслей, а заодно и раздражения от бесконечной череды ссор и скандалов родителей, вечно недовольных друг другом.

    Когда, наконец, закончилась эта разводно-разбежно-квартирная кутерьма, и Женька прожил в своей собственной квартире целых десять дней, он прочувствовал, как сладка свобода. Вот тогда он посчитал, что его жизнь налаживается, и вдохновенно принялся за ремонт.

    Спустя год, ни квартиру, ни Женьку было не узнать. Он легко и с удовольствием учился, активно занимался спортом, успешно защитил диплом и устроился на хорошую работу по специальности. Вот только с девушками Женька не встречался, хотя и нравился многим.

    Но тут с Любаней, у которой уже рос ребенок, вдруг расстается муж. Он ушел от нее, даже не объяснив, чем это она его не устроила, и Любаня бросилась к Женьке.

    Она плакалась, что совершила ужасную ошибку, так скоро и неблагоразумно выскочив замуж, что ей очень одиноко и невероятно трудно материально.  Говорила, что Женька единственный хороший человек, который ей встретился в жизни и вообще...