Текст книги "Радиоконтакт с потусторонним миром"

Автор книги: Фридрих Юргенсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Глава 17

Новая техника требует практического опыта. – Мой постоянный «радиоассистент».

– В любое время и на любой частоте. – Неоспоримые факты и доказательства,

несмотря на фантастичность.

Терпение и настойчивость моих анонимных друзей заслуживали истинного восхищения. Им стоило целого года непрерывных попыток, пока я, наконец, не понял намек и не установил прямой контакт с помощью радио. После этого все звуковые явления внезапно прекратились. Вокруг меня снова стало тихо. Водопроводный кран и капли дождя – все вновь обрело свое нормальное звучание, и настойчивый голос Лены перестал слышаться в окружающих меня звуках.

Я был уверен, что преодолел основные трудности. Но я заблуждался, потому что именно сейчас начался крутой подъем на вершину.

В это же время мне стало ясно, что без достижения равновесия между телом и душой я никогда не смогу выполнить свою задачу. Это означало, что я должен уделять себе больше внимания, и что мой образ жизни должен быть здоровым и естественным. Все зависело от того, смогу ли я найти и поддерживать внутреннее спокойствие и рефлексию, которые были необходимы для коммуникации.

Проблем было огромное множество. Например, мне нужно было обучиться специальной технике радиосвязи, что вначале приводило меня в крайнее замешательство.

Самая большая трудность в коммуникации посредством радио состояла в том, что без тонкой способности слушать ничего невозможно было понять. Вскоре выяснилось, что даже моей сообразительности недостаточно, мне нужно тренироваться и тренироваться. Кроме этого, требовалась почти безграничная внимательность, без которой невозможно было осуществить тонкое взаимодействие между интуитивным пониманием и концентрацией.

Например, мне давали указания, которые произносились необычно быстро, или же Лена, моя радиопомощница, говорила на очень высоких частотах, и ее голос был едва различим среди окружающих шумов.

Даже сегодня, после многих лет напряженных тренировок, когда я более или менее знаю, о чем идет речь, я все еще должен многому учиться, потому что все продолжает развиваться и постоянно изменяться.

Сначала я решил ближе познакомиться с частотами и радиопередатчиками различных радиотрансляционных сетей, а также с частотными диапазонами любительских станций и восточноевропейских станций глушения радиопередач. С другой стороны, мне не обязательно было обращать внимание на беспроводную телеграфию, потому что мои друзья не использовали этих частот.

Всему этому можно было относительно легко научиться, однако я столкнулся с огромными трудностями, когда захотел исследовать саму технику передачи. Работа была напряженной и сложной. Она требовала полной отдачи и изменения привычного способа восприятия мира.

Мои друзья могли использовать практически все частоты в любое время. И все же они избегали коротких волн и определенного времени, например, когда передавались дневные новости. Во время солнечных вспышек или северного сияния передачи не происходили. Во время грозы, или, точнее, перед грозой все передачи прекращались.

Очень редко я получал сообщения после 22.00 или в то время, когда работал над своей книгой. Тем не менее, когда я, закончив работу, включал радио, поющий голос внезапно желал мне доброй ночи. В этих случаях ничего больше не происходило. «Радиостанция умерших» молчала, и шепот Лены не был слышен ни на одной из волн. Часто я почти терял терпение, и работа казалась мне бесконечной и безнадежной.

Моя любовь к искусству осталась такой же сильной, как и прежде, и я с тяжелым сердцем задавал себе вопрос, а стоило ли оставлять живопись, творческое занятие, которому я когда-то посвятил свою жизнь.

То, что я оставил живопись, не особенно беспокоило меня в тот момент, когда я только начал смаковать свой успех. Тем не менее, мысль о Помпеи болью отзывалась в моем сердце, потому что там мне было доверено уникальное задание, которое должно было быть выполнено весной.

Вместо этого я сидел в Стокгольме и, борясь с отчаянием, пытался собрать ясную картину из бесчисленных фрагментов мозаики.

И все-таки никогда и ничто в жизни не захватывало и не зачаровывало меня больше, чем эти мистические контакты, витающие в космосе.

В свете здравого смысла все это казалось сказкой или безумной эксцентричностью. Но сказки и воздушные замки не пользуются спросом в наше время суровой действительности. Разум и интеллект требуют фактов, осязаемых, измеримых вещей, которые мы можем воспринимать нашими органами чувств и исследовать. Камень, капля воды, невидимый атом, даже абстрактная математическая формула – все это вещи, которые человеческий мозг может понять, какими бы разными они ни были. Нами руководит рациональность, и она же является границей, которую нельзя пересекать. Конечно, мои контакты с обитателями иного мира можно было бы считать иллюзией и сказкой, если бы не существование записей.

К моему великому счастью и облегчению, эти реальные, осязаемые вещи, дар существ из космоса, лежали передо мной. Их содержание в слове и звуке мог услышать и понять каждый, кто не был глухим или умственно отсталым.

Несмотря на все трудности и огромные препятствия, я был исполнен молчаливой благодарности и принимал это как акт благосклонности, потому что в этих пленках таилось скрытое чудо, неопровержимое доказательство существования иного мира, иной сферы существования. Все это было новым и уникальным, превосходящим по значимости все мои желания и ожидания.

Все, что со мной происходило, что повторялось каждый день и постепенно приобретало ясные очертания, обладало взрывной силой чистой правды, основанной на фактах.

Это была правда, реальность, призванная разорвать на тысячи кусков завесу, скрывающую от нас грядущее, и перекинуть мост через бездну, разделяющую два мира. Это нельзя было назвать пустой сенсацией. Единственное, что сейчас имело значение, это то, что мне доверено было выполнить великую и трудную задачу построить этот мост. Если я докажу, что способен на это, тогда, может быть, тайна человеческой жизни и смерти сможет быть разгадана с помощью технических и физических методов. Поэтому для меня не было пути назад, несмотря на все не написанные мной картины, на неосуществленные раскопки Помпеи и несмотря на все трудности и препятствия, которые еще ждали впереди.

Глава 18

Возвращение в Нисунд. – Горькие воспоминания. – У меня теперь только одна

задача и одна цель.

Через три дня после Пасхи наша семья, включая кота и собаку, отправилась за город в наш загородный дом в Нисунд под Моэлнбо. Я взял с собой магнитофон и новый радиоприемник и сразу по прибытии установил их в мансарде.

Погода была чудесная. Дул легкий ветер с юга, и кучевые облачка плыли по ясному голубому весеннему небу. Воздух был наполнен ароматом живицы и сосновой хвои, снег стал уже пористым, но еще не растаял, а птицы неутомимо и радостно воспевали приход весны.

Здесь, на лесных холмах, их пение было особенно оживленным. Удивительный концерт дроздов, состоявший из брачных призывов, свиста, трелей и щебетания, начинался около трех часов утра и достигал пика на рассвете.

Смотритель теплиц в нашем доме, наш друг Гуго Ф., тоже приехал и с рвением и радостью погрузился в свою работу. На таком полудиком клочке земли как Нисунд, где вокруг почти нет людей, силы природы постоянно грозят превратить сад в буйные джунгли.

Но Гуго был неутомим и снова и снова вступал с ними в схватку. Ничто не могло ослабить его работоспособности, даже то, что его зрение сильно ухудшалось. Гуго не боялся никакой работы, он копался в теплицах и в саду, замазывал щели в окнах теплицы, периодически проваливаясь сквозь стеклянную крышу. Тогда он невозмутимо вставал и продолжал работу, как будто ничего не произошло. Гуго было 73 года, но он оставался оптимистом, как в юности, и это делало его таким милым.

Во время пасхальной недели мы получили неожиданное сообщение о том, что Феликс Керстен скончался в Германии. Незадолго до этого я гостил у него дома в Стокгольме. Он страдал камнем почек, но, несмотря на боль, участвовал во всех наших беседах. Он выглядел уставшим и изможденным. Но все врачи одинаковые. Его ждали пациенты, и он не мог позволить себе заболеть, у него просто не было на это времени.

Было уже поздно. Мы говорили о записях моих контактов и об открытом мосте в иной мир. Феликс подарил мне свою книгу «Разговоры с Гиммлером» и написал несколько строк посвящения. Мы говорили о юге, о вилле у Средиземного моря в окружении сосен и кипарисов. Я дружил с Феликсом уже много лет, знал его искренность и великодушие и то, чего достиг этот полноватый человек с маленькими, мягкими, творящими чудеса руками, в мире, где царили смерть и страдания. Феликса Керстена полюбил бы каждый, кто узнал его.

Кто бы мог подумать, что тогда мы попрощались с ним в последний раз.

Очень странно размышлять о смерти. Я вспоминаю, как ребенком ходил на прогулку с няней через городское кладбище. Уже тогда, еще не будучи в состоянии облечь свои чувства в слова, я ощущал противоречие, исходившее от могил, крестов, мраморных плит и памятников. Инстинктивно я знал, что все это притворство, иллюзия, обман, ложь. В контрасте с этим были свет, тепло, жизнь в ясном небе, каждой травинке, птицах, деревьях и цветах.

Позже, когда Одессу захлестнули волны террора гражданской войны, я увидел смерть из другой перспективы. В то время в городе бушевали голод, тиф и холера, и мы беспомощно наблюдали, как люди умирают на улицах каждый день.

Особенно страшно было на улицах после кровавых рукопашных схваток за «освобождение» города. Я помню, как однажды заглянул в городской морг, где лежали для опознания сотни окровавленных тел. В тот весенний день небо было безоблачно-голубым. Акации стояли в полном цвету, и их волшебный аромат наполнял весь город.

Но настроение мое было ужасным, Ледяная судорога сжимала мое горло. Противоречие было настолько огромным – здесь цветущая жизнь и возрождение, а там бессмысленное разрушение и убийство. Но, несмотря на страх и страдание, я не закрыл глаза перед лицом смерти. Более того, я хотел разгадать загадку и открыть суть этого противоречия. Я помню, что когда я позже столкнулся со смертью, то был исполнен того же чувства, как и тогда ребенком на кладбище.

После Пасхи моя жена с детьми вернулись в город, а я с нашим пуделем Карино и котом Мици остался в загородном доме с одной единственной целью посвятить все свободное время своей новой задаче.

Работа полностью поглотила меня, она захватила меня так, что я даже забывал пообедать. Какие-то незначительные рутинные домашние дела я воспринимал как приятную перемену, потому что они позволяли мне немного размять суставы, которые совершенно окостенели от непрерывного сидения.

Кот тоже убедился в том, что я не буду непрерывно сидеть на одном месте. Он освоился дома, и устроился там, где я кормил певчих птиц. Поэтому за ним все время нужно было следить. Сначала Мици часами просиживал на окне и, блестя глазами и оскалив зубы, наблюдал за клюющими и порхающими птицами. После того как я загородил ему вид картонкой, он отомстил, напачкав на пол.

Глава 19

Я должен молиться за Гитлера. – Поразительные зашифрованные слова. – Это был голос Геринга? – Открываются неслыханные перспективы.

Весна во всей красе постепенно приходила в Нисунд. Я работал настойчиво и сосредоточенно. Осваивать новую технику было очень трудно. Я еще очень мало знал о той роли, которую выполняла мой радио помощник Лена, без устали направлявшая меня по правильным волнам, но делавшая это особенным, довольно трудным образом. Так как ее указания я большей частью понимал неправильно, я периодически включал микрофон, чтобы получить ответы на свои заданные вслух вопросы во время последующего прослушивания на скорости 9,5 см в секунду.

Мои суетливые заявления и постоянно повторяющиеся вопросы кажутся сегодня очень наивными. Большей частью они были излишними, потому что мои друзья пытались ответить мне по радио, но я принимал их голоса за голос диктора и продолжал крутить настройку.

И все же мне удалось осуществить несколько контактов с помощью радио, которые я записал на пленку. Как обычно, я вел запись на скорости 19 см/сек. Когда позже я проверил ее на более медленной скорости 9,5 см, раздался мужской голос, доносившийся как будто бы издалека. Он был спокойный, местами отрывистый, но большинство слов можно было понять. Голос говорил по-немецки и по-шведски и сокращал фразы особым образом. Первая запись такого рода была сделана в Стокгольме 4 марта 1960 года. Далее следует несколько переведенных фрагментов.

«Слушай Черчилля, Фредрик, на пленке говорит Черчилль. это Черчилль. открытый космос. пожалуйста, от всех умерших. мы хотим поддержать мертвых с небом.»

Странным образом часто повторялось слово Мелархойден, название красивого жилого квартала Стокгольма. Когда-то я там жил, но не мог понять, почему голоса мне об этом напоминают.

Голос настойчиво продолжал, и я четко мог различить каждое слово: «Кто слышит в небесах?…Всемогущий! Фридель, молись за Гитлера. Гитлер больше не зверь, смерть пришла справедливо.»

Через несколько дней я получил следующую запись, звучавшую одновременно по-немецки и по-шведски.

«Ты жил в Мелархойдене., – продолжал голос задумчиво. – Сначала. Фридель ты поехал в Стокгольм. Я хотел жить у тебя. Я приезжал в Моэлнбо. моя голова мертва. смерть пришла сверху.». Голос был спокойный и расслабленный. Какое странное заявление!

21 марта я записал следующее:

«.в Мелархойдене. Фридель, слушай. приходит опыт, муки нашли там Гитлера. Мы жили в Мелархойдене, слушай, слушай меня, он зеленый и цветущий, это счастье, когда он цветет. Мелар цветет.»

Тема цветущих яблонь и аромата Мелара повторялась много раз. Я только не понимал, как Мелар, озеро с проточной водой, может цвести.

Мог ли человек, разговаривавший со мной, быть Гитлером? И почему он разговаривал обо всем со мной в то время, как я являлся противником любого насилия и противником его режима?

С точки зрения психологии мы сегодня знаем, что большинство тиранов одержимы идеей фикс или манией величия. Некоторые из них страдали прогрессивным параличом. Но мне кажется, что преступления душевнобольного нужно судить иначе, чем преступления человека вменяемого. О том, что Гитлер страдал прогрессивным параличом, было впервые заявлено в книге Феликса Керстена «Мертвая голова и верность». Сегодня этот факт стал известен и из других источников, так же как и то, что Ленин умер от прогрессивного паралича, вызванного прогрессирующей формой сифилиса.

Вот что пишет Феликс Керстен в своей книге на стр. 209: «Гиммлер достал из сейфа тяжелый портфель, вынул из него синюю папку и передал ее со словами: «Вот, почитайте это. Это секретный документ с отчетом о болезни фюрера».

Отчет содержал 26 страниц, как я заметил, бегло просматривая его. Он начинался со времени, когда Гитлер был помещен в госпиталь в Пасевальке с диагнозом временная слепота. Из отчета следовало, что Гитлер, будучи еще молодым солдатом, был отравлен газом на поле боя, что его лечили неправильно, в результате чего сохранилась опасность временной потери зрения.

К этому добавились симптомы, напоминающие сифилис. Его лечили в Пасевальке и выписали как выздоровевшего. В 1937 году симптомы появились вновь, из чего можно сделать заключение, что сифилис продолжал свою разрушительную работу. В начале 1942 года симптомы снова вернулись, и это не оставляло сомнений в том, что Гитлер страдал прогрессивным параличом со всеми его проявлениями, за исключением неподвижных зрачков и нарушений речи».

Кстати, Феликс Керстен сказал мне в частной беседе, что Риббентроп тоже страдал от этой болезни. Трудно сказать, в какой степени здесь можно говорить о гениальности или безумии, но в обоих случаях, кажется, есть доля правды. В истории человечества было много властителей, страдающих маниями не только в политике, но и в религии. Число таких безумных гениев, рвущихся к власти, пугающе велико и ведет счет от зари человечества и до наших дней.

В принципе, сами люди помогают таким маньякам прийти к власти. В связи с этим возникает вопрос, как можно обвинять душевно больного человека в его преступлениях и возлагать на него моральную ответственность, делая его виновным в глазах истории? Мы все знаем, что гибкость нашей морали, нашего понимания добра и зла практически безгранична. Если кто-то застрелил соперника в порыве ревности, он будет посажен за решетку или казнен. На войне массовые убийства становятся геройством, за это получают высокие награды.

Наше так называемое «общество» всегда знало, как оправдать самые жестокие действия высокопарным перечислением высоких мотивов. Для жертв же неважно, ради чего и какими методами их отправляют на тот свет. В том, что касается Гитлера, меня интересовал вопрос, в какой мере смерть может вызвать душевные и психические изменения. Так как он страдал заболеванием мозга, казалось разумным предположить, что после смерти оно исцелится.

Если это будет доказано, мы сможем узнать о посмертных изменениях в душе психически больного. В то же самое время проблема вины и ответственности должна будет рассматриваться в новом свете.

Вопрос о том, каким образом смерть может изменить душу человека, казался мне крайне важным, потому что новая сфера существования могла дать нам более полную информацию, чем та, которую мы до сих пор могли получить в результате объективных исследований.

Если смерть может устранить душевную болезнь, то человек, проснувшись в ином мире, должен почувствовать облегчение. И как он тогда будет воспринимать воспоминания о своих деяниях? Я невольно вспомнил слова, записанные на пленку зимой: «Моя голова мертва, смерть пришла сверху». Если это были слова Гитлера, то ответ, пожалуй, найден.

Я еще раз прослушал запись, сделанную в канун Нового 1960 года, внимательно вслушиваясь в надломленный мужской голос и его сонный монолог. «Мы жили в глубочайшем замешательстве» и т. д.

Я никогда не слышал, чтобы Гитлер говорил с таким смирением и спокойствием. Голос звучал меланхолично. Я не мог определить, принадлежит ли он Гитлеру. Я внимательно слушал запись, пока женский голос с еврейским акцентом не раскрыл присутствия Гитлера. «Хайль!.Это был Гитлер. ему не стыдно!». Затем последовали странные слова, которые женщина добавила измененным и смущенным голосом: «Это был Гитлер…он видит тебя! Я говорю Гитлеру…он любит меня!».

Все это становилось невероятно увлекательным.

У меня есть еще одна любопытная запись, которую я сделал зимой 1959 года через микрофон, так как в то время еще ничего не знал о возможности контактов с помощью радио. На ней можно слышать, как я разговаривал и ходил по комнате. Внезапно на пленке появился женский голос, напевающий фокстрот. Сначала я думал, что это шведская радиопередача, каким-то образом зафиксировавшаяся на моей пленке, пока веселый мужской голос не начал порывисто напевать под ту же самую мелодию: «У аппарата Геринг…Геринг… Геринг. чудесно!.. чудесно. аааа. Слушай Геринга по радио.». Передача продолжалась около минуты, а затем резко оборвалась.

Голос казался знакомым. Я слышал его урывками раньше и записал на пленку. Если он принадлежал Герингу, то он звучал необычно весело, приподнято и оживленно. Тон голоса был расслабленный, а его английский был безукоризненным. Я так же заметил, что исполнитель торопился.

Было ясно, что это не радиопередача, потому что текст произносился на разных языках. Таких песен не существует.

Разве не поразительно то, что Гитлер и Геринг, эти два в корне разных человека, сыгравшие главную роль в развязывании Второй мировой войны, появились на моей пленке? Гитлер вел странный разговор с самим собой, а Геринг что-то весело напевал.

Я постепенно начал осознавать, что магический радиомост открывает безграничные возможности, которые шаг за шагом раскрывались передо мной. Но прежде я должен был преодолеть собственное внутреннее сопротивление и предубеждения.

Глава 20

Пещеры преисподней. – Пробуждение мертвых. – Быть пробужденным означает все. – Три пути достижения иного мира.

Последние несколько месяцев я постоянно получал от своих друзей информацию об условиях существования в различных областях иного мира.

Я получал эти обрывки информации постепенно, одновременно с тем, как росло мое понимание всей системы.

Сначала я получил полное описание так называемого загробного мира, из чего начала вырисовываться ясная картина определенной сферы, которой мои друзья уделяли особое внимание. Это место, если использовать это слово за неимением лучшего, называлось окрестность и включало в себя целый ряд «округов» или жизненных сфер.

Сначала я получил описание нижнего уровня, являющегося результатом ужасной деформации человеческого духа. Этот ложный путь можно определить как прямой результат человеческой незрелости, слепая сила которой создала в тонких, легко деформирующихся сферах пещероподобные пространства. Пещерами их называли мои друзья. Негативно заряженные мысли и эмоции, главным образом страх, зависть и ненависть создают астральное окружение, связанное с характером этих эмоциональных импульсов, потому что астральная субстанция очень легко формируется и деформируется под воздействием желаний и воображения. Сам процесс создания окружения, видимо, работает почти автоматически, независимо от индивидуальной воли.

Преступники и всевозможные грешники, отторгнутые обществом или приговоренные к смерти, скатываются в эти темные пещеры астрального уровня.

Мои друзья также сообщили, что передача радиоволн вызывает большие изменения среди обитателей этого нижнего уровня. В сути радиоволн есть что – то, что придает силы тем, кто заключен в этих темных пещерах. Тем не менее, механическая и обезличенная природа радиопередач оказывает лишь случайный, временный эффект, поэтому группа желающих помочь душ (моих друзей) решила передавать специальные частоты, которые помогут установить лучшую связь с этими изолированными душами.

«Пробуждение мертвых» играет особую роль в контексте этой акции освобождения. Это может прозвучать странно, но большинство мертвых в этих низших астральных сферах находятся в состоянии глубокого сна, особенно те, которые умерли насильственной смертью. Это «пробуждение» в основном подобно психическому вмешательству, имеющему целью освободить спящих индивидуумов от их кошмаров и навязчивых идей.

Спящие переживают астральный сон или состояние паралича как своего рода «пластический формирующий процесс», объективную реальность. «Пробуждение» устраняет большую часть препятствий, потому что «мертвые» теперь могут получить доступ в общество человеческих душ в новой сфере.

Представляется вероятным, что только когда условия в этом «чистилище» – так можно назвать низшие астральные области – изменятся, может быть установлена постоянная связь с нашим трехмерным миром.

Очевидно, задачей моих друзей было разорвать этот замкнутый круг, состоящий из бесконечного автоматического повторения одних и тех же эмоциональных процессов. В этой связи кажется, что акция освобождения не может быть осуществлена без сотрудничества тех, кто еще находится в своем физическом теле, что реализация этого плана зависит от тех, кто «во плоти», кто может посвятить себя этой задаче, основываясь на собственной интуиции и желании помочь, не позволяя ввести себя в заблуждение своим желаниям и эмоциям.

Что касается меня, то мне необходимо было обрести глубокое понимание и познакомиться со сферой иного мира и психическими изменениями, которые происходят с душой после смерти.

Когда я, наконец, овладел практической стороной связи после многих месяцев тяжелой работы и бесчисленных неудач, появилось новое препятствие, преодолеть которое оказалось крайне трудно, учитывая его тонкую природу.

В это время я достиг пограничной области, которую можно назвать «граница с загробным миром». Вместо скрежещущего зубами Цербера я столкнулся там с более опасным врагом, который угрожал хитростью и уловками затуманить мою интуицию. Самым страшным в этом противнике было то, что он находился внутри меня, и его крайне трудно было распознать. Аллегорически его можно описать как «Хранителя прошлого», который, как робот, постоянно пытается измерять все новое традиционным аршином старых представлений о времени и пространстве и, уродуя и деформируя все новое, втискивает его в архивы нашего опыта.

Жесткий и упорный характер этого робота достоин восхищения, но именно в этом и заключается самая большая опасность. Как можно описать сущность и условия в новом измерении, не освободившись от рутинных, шаблонных мыслей и эмоций? Условия в другой сфере существования несравнимы с нашим и, их нельзя понять, объяснить и классифицировать, пользуясь нашими обычными мерками, они находятся за границами нашего опыта.

Чем глубже я погружался в понимание этой неведомой сферы, тем яснее становились мне процессы, происходящие в нашем мире. Это было поразительно! Оба мира казались разделенными только нашими ограниченными представлениями о пространстве и времени.

Подобно тому, как различаются лед и пар, хотя оба состоят из воды, различие между нашим миром и потусторонним состоит в частоте вибраций, которые требуют особого уровня развития сознания, чтобы быть воспринятыми нами. Ежедневный переход «моста в иной мир» требовал от меня высочайшей бдительности. Малейшая невнимательность или неточность с моей стороны немедленно вели к разного рода ошибкам и недоразумениям. Опыт приобретался в трудном процессе обучения.

Для меня были открыты два пути, чтобы получить ясную и детальную картину небесной сферы. Первый путь состоял в использовании магнитофона и микрофона – временный путь – и второй в использовании радио – прямой путь.

Так как записи может прослушать каждый, они представляют собой постоянное и контролируемое доказательство посмертного существования человека.

Механическо-технический характер магнитофонной записи с самого начала устраняет любое субъективное восприятие феномена, так как существует возможность сделать новые записи в присутствии новых свидетелей.

Путь номер два состоял в моей способности вступить в иную сферу собственной персоной, не умирая при этом, как бы фантастически это не звучало. Я знаю, что таким заявлением я провоцирую сомнения у читателя, но если он или она наберется немного терпения, то, безусловно, поймет, что я имею ввиду.

Путь прямого перехода в свою очередь состоит из трех отдельных методов.

Первый имеет место в состоянии полного сознания, когда я являюсь свидетелем того, что происходит в четвертом измерении, как если бы я смотрел на экран телевизора. Я вижу все, что происходи т, в цвете и вживую, не слыша, однако, сопровождающих звуков. Второй метод имеет место в полусознательном состоянии. Я являюсь уже не пассивным наблюдателем, а «путешественником», принимающим личное участие в происходящих вокруг меня процессах. Третий метод подразумевает мой внетелесный опыт, когда я нахожусь в состоянии глубокого сна.

В редкие мгновения моего совершенно сознательного присутствия в ином мире я смог сделать некоторые заметки, точность которых подтверждалась магнитофонными записями сразу после моего возвращения. К этому я вернусь позже более подробно. Моей задачей было скоординировать эти методы таким образом, чтобы использовать каждый из них для подтверждения двух других.