Текст книги "Радиоконтакт с потусторонним миром"

Автор книги: Фридрих Юргенсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава 38

Сеанс записи в присутствии гостей. – Передачи идут потоком. – Визит к доктору

Бьеркхему.

В начале декабря я получил сообщение, которое после монолога Гитлера можно было бы назвать «исторической записью номер два».

Передача была уникальной в своем роде, так как представляет собой удивительный документ и позволяет заглянуть в глубины человеческой души. Не вдаваясь в детали, я назову этот голос Аристоанимус. Я хотел бы подчеркнуть, что с его появлением у меня пленке я еще раз осознал весь масштаб нашей нравственной несостоятельности.

Я не заметил, как прошла зима. Время, казалось, летит все быстрее и быстрее. Весной гости стали собираться намного чаще. Большинство не верило своим ушам, когда я проигрывал им пленки. Они ничего не могли понять. Только те из них, кто имел какой-то опыт в области сверхъестественного, встречали это с большим пониманием.

После того, как первый шок проходил, и мои гости убеждались в реальности этих контактов, настроение менялось и начинало преобладать ощущение какого-то радостного ожидания. Для большинства слушателей было трудно расслабиться и сконцентрироваться одновременно. Когда наблюдаешь за внимательно слушающим человеком, можно узнать его характер и особенно то, насколько он внутренне подорван всеобщей суетой, потому что беспокойность, нетерпеливость и внутренняя разобщенность очень типичны для состояния души в наше время.

Я заметил, что даже у моих друзья и коллег возникали трудности при прослушивании пленок, несмотря на их непредубежденное и положительное отношение к моим исследованиям. Большинство из них быстро уставали и теряли терпение, особенно если не могли понять текст сразу. Когда я подсказывал им, какие слова были произнесены, они казались им такими ясными и простыми, что они начинали злиться на себя за то, что не смогли сразу их узнать. Большинство не учитывало того, что у меня за спиной были годы упорных тренировок, а этот факт имел решающее значение. Только очень громкие и четкие записи были понятны всем.

Однажды меня навестил один шведский писатель. Так как он отличался широтой взглядов и был чужд условностей, я решил провести сеанс записи в его присутствии. У меня никогда не было уверенности в том, выйдут ли мои друзья на той стороне на связь или нет. В этот раз контакт состоялся. Мы получили запись, которая имела действительно драматический эффект. Жена писателя, совершившая самоубийство, была пробуждена. Ее позвали по имени, и она проснулась с криком ужаса.

Я видел, какую боль и шок это вызвало у моего гостя. Мне не нужно было слов, потому что факты говорили сами за себя, реальные и неоспоримые.

От Гуго я долгое время не получал никаких известий, вместо этого я получил новости о нем.

«Гуго знает факты, у Гуго все отлично…Гуго изучает спутники Луны…Гуго совершает космические полеты» и наконец «Гуго изучает ядерную технику.»

В апреле у меня произошел короткий контакт с Гуго. Женский голос быстро позвал: «Гуго, установи контакт с Федерико!»

Вслед за чем Гуго выкрикнул свое характерное: «Идуууу!»

Появились и другие голоса, однако дальше дело не пошло. Мне показалось, что Гуго упустил радар. Прошло полгода, прежде его голос снова ясно раздался на пленке.

В последние годы стало заметно, что количество контактов подвержено периодическим колебаниям. Были недели, когда контактов почти не было, зато потом передачи шли одна за другой. Умершие называли это «квант». Я никогда не знал, когда эти «кванты» начнутся и когда закончатся.

Души появлялись по очереди, какие-то личности преобладали некоторое время, пока на первый план не выступали другие.

14 апреля мы с женой навестили доктора Бьеркхема. Так как его здоровье за последнее время ухудшилось, и он не мог водить машину, я решил прихватить с собой оборудование и несколько пленок, чего я обычно никогда не дела л.

Доктор Бьеркхем выглядел уставшим и измученным, но несмотря на это его интерес к записи был живым как никогда.

После того как я проиграл ему несколько пленок, мы попытались провести сеанс записи. Так как мы не смогли соединить радио непосредственно с магнитофоном, мы вели запись через микрофон. Для этих целей мы использовали два маленьких радиоприемника, и я даже помню, что один из них Моника держала на коленях.

Несмотря на неблагоприятные условия, мы получили несколько передач. Говорили знакомый мне женский голос и итальянец граф Чиано, заметивший, что „piccolaradio“ (маленькое радио) для приема лучше, чем более крупные модели. Немного позже мы уехали. Доктор Бьеркхем проводил нас до машины. Отъезжая, я еще какое-то время мог видеть его высокую фигуру. Казалось, он погружен в мысли.

Глава 39

Возвращение в 1918–1919 год. – Это был баритон Гитлера? – Показание Эрны Фальк. – Шедевр технологии четвертого измерения.

Весной и летом 1962 года передачи шли в большом количестве. Большинство записей содержало личные сообщения от друзей детства и знакомых. Среди них было одно очень интересное представление, которое было посвящено моей сестре Элли.

«Наконец-то у нас контакт с Элли», – такими словами началась передача. Большинство наших друзей мы смогли узнать по голосам. Песня, которую Элли будучи юной девушкой часто пела в кругу друзей, была исполнена на немецком и русском языке.

Сцены и картины, которые вызвало в памяти это представление, напомнили о событиях бурных 1918-19 годов, когда Одесса находилась под австрийской оккупацией. В то время город пережил короткий, но очень интенсивный экономический подъем. Казалось, что звуки венской музыки завоевали больше сердец одесситов, чем это когда-либо удавалось сделать с помощью оружия. Люди танцевали, пели, флиртовали, наслаждались жизнью, пока н е разверзся ад гражданской войны, и все веселье разом оборвалось.

Однажды вечером я записал необычное соло. Голос, гулкий баритон, живо напомнил мне Гитлера. Он же мог иметь отношение и к тексту песни, который отражал его посмертное умонастроение. В то время я еще не знал, что в действительности у Гитлера был звучный баритон, и только весной 1963 года мне в руки попала интересная статья, написанная двумя венскими музыкантами, из которой я узнал, что в молодости Гитлер проходил прослушивание в Венской опере. Но поскольку у него не было фрака, ему не разрешили принять участие в генеральной репетиции. Так фрак мог бы изменить судьбу Европы – этими словами заканчивалась статья.

В начале августа внезапно умер мой друг в Италии. Острое воспаление легких оборвало его жизнь. Сначала его смерть показалась нам непостижимой, так как умер он во цвете лет. Он был очень терпеливым и трудолюбивым человеком, его личность излучала спокойствие и терпимость. Хотя он прошел через ужасы войны и концентрационных лагерей, в нем не было ни следа озлобленности и ненависти.

Поскольку речь пойдет об очень интересном контакте, за которым последовала целая серия загадочных явлений, мне необходимо дать некоторые пояснения, без которых описываемые события будут не совсем понятны. Я упомянул этот случай в статье в одной из шведских газет в январе 1964 года, однако из уважения к частной жизни вдовы умершего изменил его имя и фамилию. Перед тем как организовать вторую международную пресс-конференцию в июне 1964 года, я попросил вдову навестить нас в Нисунде, потому что подумал, что через два года после смерти мужа ее скорбь немного утихла, и я смогу проиграть ей пленку с его голосом.

То, что произошло, трудно описать. Волнение, оцепенение, исступленный восторг

– этих слов будет недостаточно. Нужно было видеть все это, чтобы почувствовать тот эффект освобождения и избавления, который производят такие записи. Вместе мы обнаружили целый ряд личных моментов и деталей, о которых я ничего не знал, но вдова поняла их сразу.

В конце она попросила разрешения прийти в качестве свидетеля на предстоящую пресс-конференцию. Кроме этого она позволила мне объявить ее имя и имя ее умершего мужа.

А теперь вернемся в август 1962 года, когда Эрна Фальк – так звали вдову – посетила нас в Нисунде вскоре после смерти своего мужа Арне. Она сообщила мне о странном звуковом явлении, которое произошло сразу после его смерти. У нее было ясное чувство, что он пытается войти с ней в контакт. Так как она была в глубокой скорби, я не стал предлагать ей провести сеанс записи, потому что знаю, что не все люди могут слушать голоса своих родных вскоре после их смерти.

После того, как госпожа Фальк уехала, я поставил новую пленку и включил радио.

Вскоре я услышал знакомый статический шум, который означал, что Лена выходит на связь, и включил пленку. Я был очень взволнован, потому что знал, что звук идет с частоты, которой пользуются мои друзья. В этот раз был слышен сопровождающий мелодичный тон, который, казалось, дрожал и производил ритмичное эхо.

Затем я услышал хорошо знакомый женский голос, который, чередуя пение с речитативом, передал мне личное сообщение. Голос пел и говорил по-русски и по-немецки.

Из содержания сообщения было ясно, что женщина знакома с моими личными семейными делами. Несмотря на то, что я часто слышал этот голос, и он живо напоминал мне кого-то из моего детства, я не мог понять, кто бы это мог быть.

К сожалению, до сих пор голос так и не назвал себя. Когда пение прекратилось, появился характерный шум радио. Мужской голос, напомнивший мне Черчилля, выкрикнул: «Есть контакт!..». Голос звучал как при междугородном разговоре или радарном сообщении.

И тут из акустической пустоты внезапно раздался спокойный мужской голос: «Фальк», – прошептал он. «Фальк», – снова повторил он теперь уже громче и яснее. «А вот и Фальк», – добавил он нараспев по-шведски.

«Черчилль, а вот и старый друг», – сказал он снова. Последние слова были произнесены по-шведски и по-немецки, а затем последовала многоязычная смесь.

«Это Арне. Госпожа Фальк придет?» – спросил голос нараспев.

Я сразу же узнал голос Фалька. Он был норвежец и говорил с характерным норвежским акцентом.

«Я знаю. Я живу. Смерти нет. Я могу говорить с Пелле!» (Моника и дети зовут меня Пелле) – громко говорил голос.

«Я. с Юргенсоном. на пленке.». «Фальк живет здесь и там. траля-ля!».

Последние слова были пропеты громко, голос звучал довольно и даже весело. «Скоро придет корабль!» – Фальк внезапно перешел в минор и запел без слов.

Затем последовало несколько фраз на смеси языков и некоем фантастическом языке. Фальк еще дважды назвал свое имя, а затем наступила продолжительная пауза. Потом внезапно вернулся первый мужской голос, он звучал, словно с большого расстояния, говорил по-немецки, и интонация его казалась дружелюбной и веселой.

«Говори с маленьким радаром. Фридель контролирует мертвых.».

«О, пусть будет так! Здесь живет Фальк!» – продолжал беззаботно напевать Арне.

«Фальк, Берлин. Восточный Берлин. ааааааа!..». Снова послышалось включение дальнего сигнала, и оживленный мужской голос заговорил по-шведски.

«Юргенсон. спасибо», – пропел Арне вполголоса и закончил с удовлетворением: «Здесь живет Фальк. и там, ляляляя!»

Автоматический, может быть, искусственный голос попсера объявил по – немецки: «Моэлнбо сидит и слушает. Мелархойден!». Голос мог бы добавить «сидит спокойный, счастливый и благодарный». Потому что я сидел у своего оборудования и как ребенок радовался этой удивительной передаче.

Нужны ли еще какие-то доказательства? Что может быть более убедительным, чем содержание этой пленки?

В то же время это было похоже на шедевр технологии четвертого измерения, потому что это была прямая передача из эфира, которая, видимо, шла параллельно с радарным экраном. Эта запись могла бы противостоять любому скептицизму на свете, она говорила сама за себя и не нуждалась в комментариях.

Вообще, я уже тогда должен был бы дать международную пресс-конференцию, но все еще колебался. Казалось, что подходящий момент еще не наступил.

Именно моя нерешительность и неуверенность удерживали меня от публичных выступлений. А между тем я пришел к выводу, что мертвые ожидают чего – то от нас, живых, по крайней мере, от тех из нас, кто желает участвовать в строительстве нового моста. Было очевидно, что непосредственные контакты представляют собой лишь часть работы по его строительству.

В том, что касалось моей задачи, недостаточно было делать записи передач, проверять и переводить их. Нужно было, чтобы об этих контактах узнал мир.

Но и это было еще не все. Уже летом 1959 года я получил подсказку в этом направлении, когда во время первой записи через микрофон я обнаружил на пленке странную фразу: «Фридрих. когда ты переводишь в течение дня, каждый вечер пытайся найти истину с кораблем. с кораблем во тьме!».

Очевидно, мертвые ждали от меня чего-то большего, но что это будет, я должен был определить сам для себя и найти «правильный курс», несмотря на собственную неуверенность.

Я начал осознавать это постепенно, в то время как моя жена поняла это намного быстрее меня. Так как я был избран в качестве первого контактного лица, моим долгом было заинтересовать людей, живущих на этой земле, которые могли бы работать над строительством этого моста в зависимости от своей духовной зрелости, объективности и широты взглядов.

Глава 40

Итого: десять родственников, пятьдесят друзей, тридцать известных личностей и около пятидесяти других людей. – Моя первая международная пресс– конференция. – Краткое изложение моих взглядов, планов и целей.

Весной и зимой 1962–1963 года количество моих невидимых друзей существенно возросло. Появились 10 родственников, 50 друзей и знакомых и около 30 известных личностей, которые до недавнего времени играли ведущую роль в искусстве, науке, религии и политике. Другие – это около 50 голосов – появились под кодовыми именами или полностью анонимно.

Весной 1963 года количество передач необычайно возросло. Никогда раньше я не делал столько записей, и так как передачи следовали одна за другой, я успевал сделать лишь краткие заметки для себя. В то же время качество передач в том, что касалось громкости звука, улучшилось настолько, что даже нетренированный слух мог воспринимать текст без всяких проблем. Однажды вечером я записал голоса нескольких известных умерших людей, которые до недавнего времени привлекали внимание всего мира.

Это еще раз позволило мне осознать, насколько глубоко мы увязли в тупике наших собственных ошибочных представлений. Мертвые не произносили длинных речей и никого не обвиняли. То немногое, что они сказали, или точнее то, как они это выразили, было настолько просто и человечно, что порождало желание разрушить храм наших лживых двойных стандартов как можно скорее.

30 марта я включил радио после 10 вечера, чего обычно никогда не делал. Я очень устал и хотел спать, и когда Лена неожиданно вышла на связь, я оставил магнитофон поработать несколько минут, а затем отправился спать, не прослушав запись.

Когда на следующее утро я забрал почту и по пути домой бегло просмотрел газету, то был шокирован новостью, что доктор Бьеркхем умер накануне, то есть 30 марта 1962 года.

Я сразу же включил пленку со вчерашней записью. Сначала я ничего не понял, потому что сообщение шло в таком темпе, что мне пришлось переключиться на более медленную скорость в 3 % дюйма в секунду. Первое, что я услышал, было: «Доктор Бьеркхем умер».

Последовавшее сообщение носило личный характер, и его публикация была бы неуместна.

Огромный вклад доктора Бьеркхема в области парапсихологии до сегодняшнего дня еще не был до конца понят и оценен. Однако, по моему глубокому убеждению, настанет время, когда его выдающаяся исследовательская деятельность получит заслуженное признание.

В начале июня 1963 года я решился на первую публикацию в прессе. Киль Стенсон, ведущий звукооператор Шведской радиовещательной корпорации уже дал положительные комментарии в прессе после встречи со мной. Не пытаясь объяснить суть этого феномена, он полностью исключил любую возможность подлога и обмана. Более того, он был готов проводить записи вместе со мной, используя свое собственное оборудование, что полностью соответствовало моим ожиданиям.

14 июня я организовал свою первую международную конференцию, которая состоялась в Моэлнбо/Нисунд, где мы располагались, и продолжалась 7 часов. Несмотря на то, что на ней не обошлось без жарких дебатов, результаты были преимущественно положительными. Я обобщил свои взгляды, планы и цели следующим образом:

Сегодня я едва ли могу предсказать, как будут развиваться события. Но могу предположить, что строители моста на другой стороне планируют начать записи по всему миру. (Между прочим, этот процесс уже начался). Но я хотел бы особо подчеркнуть, что ни один исследователь не получит положительных результатов без внимательности, открытости и критического отношения к делу. Чтобы с самого начала исключить любую возможность обмана, в том числе самообмана, было бы желательно сформировать небольшие исследовательские группы, чтобы проводить записи при содействии/или в присутствии специалистов по акустике, радиоинженеров, экспертов по электронике, парапсихологов и других надежных свидетелей.

Что касается меня лично, я принял твердое решение не создавать никаких мистических движений, сект или эзотерических школ вокруг моста в иной мир. Все организации, созданные людьми, несут в себе опасное семя догматизма и закоснелости. Я никогда не буду выступать в роли духовного наставника или лидера, потому что питаю отвращение к любой форме покровительства, и потому что считаю, что свою духовную пищу каждый должен вкушать сам.

Для этой цели я предоставил свой маленький домик в лесу в распоряжение заинтересованных исследователей. Его оснащение необходимо усовершенствовать при содействии технических экспертов.

Создание таких центров под руководством и наблюдением ученых было бы первым шагом на пути к плодотворному сотрудничеству между двумя мирами.

Те, кто серьезно заинтересован в строительстве моста, должны посвятить этому много времени, терпения и усилий, потому что без личного вклада нельзя ожидать положительных результатов.

В первую очередь – и это самое важное – все зависит от мотивов, на которых основано наше желание установить контакт с умершими.

Если мы хотим избавиться от парализующего страха перед смертью, нам нужно осознать внутреннюю искаженность наших мыслей и чувств, загнанных в порочный круг времени, пространства и причинных связей. Нам нужно пройти через сумерки богов и демонов, чтобы после крушения собственных иллюзий заново найти путь к человеческому сердцу.

Глава 41

Нисунд становится похожим на голубятню. – Голос из автомобильного радиоприемника. – Лена отправляет нас спать. – Незнакомка Хильда предупреждает нас и дает нам совет.

То, что произошло впоследствии, было неизбежно. Из самых глубин неведомого пробивалось и прокладывало себе путь что-то новое, упрямое и решительное. Что-то рождалось, росло и развивалось, что-то, на что уже нельзя было просто закрыть глаза.

Что касается меня лично, то мое положение внезапно изменилось. Даже если определенные рационалистические и доктринерские круги по-прежнему не желали признавать существование иного мира и высшего измерения, они не могли больше отрицать феномен как таковой, и после того, как специалисты по радиовещанию исключили возможность мошенничества и обмана, вопрос доверия ко мне больше не поднимался. Именно последнее обстоятельство придавало фактам силу и убедительность.

Тем не менее, для меня это означало конец спокойной жизни. Меня начали заваливать письмами. Журналисты, представители радиовещательных компаний, специалисты по акустике и ученые всех направлений обращались ко мне ежедневно. Телефон внезапно превратился в домашнего тирана.

В те дни я впервые почувствовал гибкую, почти эластичную структуру времени. Мне его просто не хватало. Часы и дни пролетали как в лихорадке. Как бы я ни пытался рационально распределить свое время, я просто не в состоянии был придерживаться своих планов. Все вокруг меня изменилось. Так как раньше, будучи певцом и художником, я всегда общался и известными личностями и интересными людьми, мои контакты всегда были прямо или косвенно связаны с искусством. Теперь ситуация полностью изменилась. Смерть – вот то, что в той или иной мере коснулось всех людей, приходивших ко мне.

Так как смерть требует своей дани, невзирая на социальное положение, возраст или пол, я столкнулся с совершенно разными людьми и узнал об удивительных, порой потрясающих поворотах судьбы.

На меня была возложена в высшей степени непростая и ответственная задача стать доверенным лицом мертвых, и я не смог бы должным образом с ней справиться без помощи своих невидимых друзей.

Я могу лишь вкратце перечислить многочисленные события, следовавшие одно за другим.

Но прежде чем я начну свой рассказ, порой напоминающий телеграфные сообщения, я хотел бы коснуться нескольких записей, содержание, ясность и способ подачи которых придают им особую значимость.

Читатель, возможно, помнит, что еврейская песня «Нагила Хава» была предложена мне в четырех версиях, причем текст каждый раз менялся. Когда я записал песню в третий раз, запись оказалась очень ясной и частично очень громкой. Я обнаружил, что в ней одновременно появились двое моих умерших друзей. Это были Арне Фальк, который говорил о судьбе исполнителя и давал комментарии, касающиеся его, а исполнителем был мой русский друг Глеб Боевский, бывший морской офицер, которого после русской революции судьба занесла в Палестину.

Боевский был благородным, образованным и многогранным человеком, всегда окруженным молодежью, часто очень бедной. Они то занимались раскопками финикийских могил, то строили лодки и плавали на Кипр ловить макрель. Несмотря на лишения, в них жил дух приключений и предприимчивости, составлявший основу их скромного существования.

Боевский умер в 1945 году от воспаления легких. А сейчас он весело напевал, а Фальк комментировал песню. Из текста было ясно, что Фальк знает о судьбе Боевского. В этот раз он говорил большей частью по-шведски, вставляя то тут, то там немецкие и русские слова. Боевский пел, чередуясь, на немецком, русском, итальянском, шведском и арабском языках. Он свободно импровизировал в стихотворной форме.

Сначала он рассказал детали, касающиеся одного знакомого, недавно умершего в Стокгольме. Потом подчеркнул важность наших контактов, назвал мое имя и дважды повторил: «Мы едем. Фридель ждет нас!»

В переводе текст песни звучал следующим образом: «Когда захочешь. полиглот. Привет, Юргенсон. это правда, йог слушает… мелодия семь. Боевский призрак Моэлнбо. Фридель ищет мост к мертвым, которого боятся. нет, нет, все будут приятно удивлены. Потрогай меня. Брахман. арбуз проверяется на рынке, все проверяют сердце в Моэлнбо.» и так далее.

Следует заметить, что его упоминание Брахмана имеет отношение к его предшествующей жизни в Индии. «Проверка» арбуза относится к Палестине, когда мы на рынке сжимали арбузы, проверяя их на спелость. В данном случае это значило, что те, на другой стороне, проверяют мое сердце на духовную зрелость. Женский голос с русским акцентом вставил: «Боевский. Юргенсон».

Летом 1963 года мы с женой и сыном поехали в Италию. Когда мы навещали Энцо и Джоконду в Серапо, произошло следующее.

Однажды вечером Джоконда, Энцо и я ехали по набережной Гаэты. Энцо вел машину и включил радио. После новостей наступила короткая пауза, после чего женский голос выкрикнул: «Фридель, Фридель, завтра!»

Джоконда взволнованно повернулась к нам: «Вы слышали? Они позвали Фриделя!»

Энцо от волнения чуть не въехал в столб. К счастью, он успел затормозить в последний момент, и машина остановилась у самого склона. Мы все были сильно взволнованы. Это был первый раз, когда меня позвали по автомобильному радио.

На следующий день вечером мы встретились у Энцо и Джоконды. Энцо достал старый магнитофон и совсем старый транзистор. Мы не смогли соединить магнитофон с радио и вели запись через микрофон.

На улице было душно, и у меня болела голова. Несмотря на это, я усердно крутил настройку. Вскоре послышался высокий голос Лены: «Идите спать! Идите спать! Слишком поздно!» – сказала она по-немецки и по-итальянски.

Мы все услышали эту фразу, проигрывая запись. За этим последовала громкая и оживленная дискуссия на итальянском. Мы не смогли больше ничего записать. Радио начало трещать и издавать ужасные громкие звуки.

Через час началась сильная гроза. Стало совершенно темно, сверкала молния, гремел гром. Меня не оставлял в покое вопрос, знала ли Лена о грозе еще вчера, когда сказала: «Фридель, Фридель, завтра!»

Несмотря на краткость и странный характер этой записи, она послужила для Энцо и Джоконды доказательством реальности моих контактов и возбудила их интерес.

Когда в начале сентября я вернулся в Нисунд, я в тот же вечер включил магнитофон. Сразу же у меня установился контакт с Леной, а затем последовали три совершенно разные сообщения, два из которых были сделаны мужским голосом, а одно женским. Они носили чисто личный характер. Самым интересным и любопытным в них было то, что они совершенно отличались друг от друга не только по содержанию, но и по громкости и качеству звука. Во время первой передачи не было никаких помех. Несмотря на то, что голос был довольно тихий, можно было без труда услышать текст и узнать голос говорящего.

Во второй передаче голос прорывался через саксофонное соло, а затем начал говорить в паузах между музыкой. В конце каждого музыкального произведения голос немедленно включался, и тогда можно было понять каждое слово, несмотря на атмосферные помехи.

Третья передача была настоящим гвоздем программы. Хотя сначала раздавалась музыка и посторонние голоса, а сам женский голос начал говорить очень тихо, слышно было каждое слово, потому что голос очень умело использовал паузы. Эта передача не только превзошла все предыдущие по громкости и ясности. Женский голос был полон таких сильных эмоций, что невольно захватывал так, что иногда по спине пробегали мурашки.

Это было что-то вроде высокого монотонного пения, начавшегося в пиано, а женский голос раздавался как будто бы издалека. Затем он начал звучать все ближе и ближе, пока не вырос до фортиссимо.

В этом крещендо было что-то, содержащее в себе накал огромной энергии. Сообщение предназначалось мне лично. Это было предупреждение и совет. Женщина говорила на пяти языках, ритмично чередуя их. Ее произношение было правильным, но предложения она строила грамматически неверно. Она делала это умышленно, чтобы исключить подозрение в том, что это обычная радиопередача. Вот несколько выдержек, переведенных с языка оригинала.

«Слушай, господи (по-немецки), благодарю (по-шведски). Сообщение от мертвых, сообщение, мой ход, Хильда, если она говорит (смесь немецкого и шведского), если ты говоришь, люди будут слушать (по-шведски), многие люди (смесь шведского и эстонского) выбывают (смесь шведского и английского), Фридрих контакт ((по-шведски), мертвые в атмосфере. они говорят! добро

пожаловать. Фридель из Серапо (смесь шведского и немецкого).

До сих пор я не знаю, кто могла бы быть эта Хильда. В любом случае она предостерегла меня от плохих людей и посоветовала мне установить связь с мертвыми, потому что они могут говорить и давать советы. Я убедился в точности ее предупреждения, читая оригинал записи. Грамматически неправильный способ выражения служил для того, чтобы четко отличить это сообщение от обычных радиопередач. Я прошу также обратить внимание на ритм и чередование разных языков. А последние слова «Фридель из Серапо» относятся к моему возвращению из Серапо именно в тот день.