Текст книги "Секретная сотрудница"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

Все это было похоже на пытку. Жестокое и бессмысленное глумление над попавшим в беду человеком. И под конец своего третьего визита в райотдел милиции Людмила Евгеньевна внезапно с ужасом поняла, что здесь ей ничем не помогут. Потому что всех этих людей в форме, по долгу службы призванных защищать и помогать, интересовало в действительности все, что угодно, только не судьба ее бесследно исчезнувшего сына.

Не попрощавшись, Людмила Евгеньевна неожиданно встала и молча вышла из казенного унылого кабинета, где равнодушно убили ее последнюю надежду. Не видя ничего вокруг ослепшими от слез глазами, ощупью прошла по длинному коридору и опомнилась только у выхода, возле грязной железной клетки, где, будто животные в зоопарке, томились задержанные неопрятные подростки. Подчиняясь слепому порыву, Людмила Евгеньевна принялась высматривать среди них своего Сережу. Но сына, ее несчастного сына, в этой ужасной клетке не было.

Внезапно один из бритоголовых парней, с серьгой в левом ухе и расписанной яркими красками физиономией, просунув сквозь решетку хваткую растопыренную пятерню, глумливо оскалился:

– Эй, мамаша, дай сигаретку!

Людмила Евгеньевна испуганно отпрянула и поспешила выйти на улицу.

Пройдя несколько кварталов, она почувствовала, как в груди у нее неотвратимо закипает возмущение. Что происходит? Зачем над ней издеваются? Почему она должна все это терпеть?!

– Довольно, – замедлив шаг, прошептала Людмила Евгеньевна. – Довольно! – громко повторила она. – Я это так не оставлю!..

На нее начинали удивленно оглядываться. Но она, как прежде, ничего вокруг не замечая, неожиданно повернула к станции метро и ускорила шаг.

Довольно! Она больше не будет покорно ждать. Прямо сейчас она поедет на Петровку. Найдет там самого главного милицейского начальника и все ему скажет. Все. Она заставит «их» найти ее сына! Живого или…

Пречистенка

Дворянское собрание

Вечер

С тех пор как юная российская демократия вернула потомкам бывших аристократов их громкие титулы (так и не вернув поместья, заводы и т. д.), Константин Дмитриевич Меркулов, всю жизнь вынужденный скрывать истинное свое происхождение, почувствовал в себе, что называется, «голос крови» и невольно потянулся к своим.

Свои – это, Голицыны, Оболенские, Долгоруковы, – как и подобает избранным, собирались теперь в старинном дворянском особняке в центре Москвы, куда, впрочем, и посторонним вход был отнюдь не воспрещен, но лишь на правах наблюдателей. Устраивали различные мероприятия или просто коротали время в узком кругу близких по духу и, разумеется, крови людей, чудом переживших былое лихолетье. Порой здесь бывало очень весело. В лучших старорежимных традициях давались торжественные балы и вечера. Сюда наведывались родовитые гости из-за границы. Словом, атмосфера была теплая, почти семейная.

Неудивительно, что Константин Дмитриевич с удовольствием проводил здесь свободное от работы время. За последние годы у него появилось немало новых знакомых и друзей, людей не только благородных, но и чрезвычайно интересных. Завязались полезные контакты.

В этот вечер после трудного и напряженного рабочего дня, насыщенного деловыми встречами и совещаниями, заместитель генерального прокурора приехал сюда просто отдохнуть, а попал на очередное заседание в честь какого-то литературного юбилея. Что касается юбиляра, скромного писателя преклонных лет, проведшего добрую половину жизни в сталинских лагерях, то ни его самого, ни его книг Константин Дмитриевич совершенно не знал. Но стойко досидел до конца чествования и среди прочих искренне поздравил убеленного сединами благородного старца.

Между тем мысли Константина Дмитриевича были сегодня далеки от происходящего. И виною тому – неожиданное и тревожное письмо профессора Ленца. Даже несмотря на отсутствие между ними близкой дружбы, Меркулов достаточно хорошо его знал и понимал, что побудить именитого хирурга написать такое письмо могли лишь поистине чрезвычайные обстоятельства. Именно поэтому он и решил подключить к этому делу Турецкого, одного из тех немногих людей, которым заместитель генерального прокурора безоговорочно доверял.

Весь день Константин Дмитриевич с затаенным волнением ждал вестей от своего друга и по мере приближения вечера понемногу начал беспокоиться. В глубине души он тоже не особенно верил в жуткие россказни о подпольной торговле человеческими органами, которые с давних пор любили смаковать бульварные писателишки и создатели дешевых фильмов-ужасов. Однако сегодня его разумный скептицизм впервые дал серьезную трещину, которая неуклонно увеличивалась с каждым часом томительной неизвестности.

Наконец юбилейный вечер закончился, и Константин Дмитриевич уже собирался ехать домой, когда в дверях особняка Дворянского собрания неожиданно возник Турецкий.

– Саша? – обрадовался Меркулов. – Ну наконец-то! Где ты пропадал? – Но тут, присмотревшись к старому другу, Константин Дмитриевич не на шутку встревожился: – Что случилось? Ты что, с кем-то дрался?!

– Выйдем, Костя, – со вздохом, устало ответил Турецкий. – Ну и духотища…

Покинув здание, оба прошли под сень окружавших его старых деревьев и уселись на скамейку.

– В чем дело, Саша? – с тревогой спросил Меркулов. – Давай-ка, рассказывай все по-порядку.

– Ты только держись покрепче, – усмехнулся Турецкий. – А то со скамейки упадешь…

Рассказ получился долгий и обстоятельный. Похрустывая сцепленными от волнения пальцами, Константин Дмитриевич слушал не перебивая и время от времени задумчиво качал головой. Видно было, что услышанное произвело на него тягостное впечатление. А когда Турецкий дошел до происшествия на Ленинградском шоссе, Меркулов заметно побледнел и попросил у рассказчика сигарету, хотя формально не курил.

Затем оба долго и молча дымили.

– Значит, это правда, – наконец глухо произнес Константин Дмитриевич. – Карл действительно что-то знал. И его убийство лучшее доказательство серьезности этих фактов.

– Которых у нас нет. Как нет и доказательств того, что профессора Ленца действительно убили.

– Его убили, Саша, – вздохнул Меркулов. – Очевидно убили.

– Но очевидно только для нас с тобой. Согласно заключению судебно-медицинской экспертизы смерть наступила в результате сердечного приступа. И точка. Подозрения Градуса – это еще не факты. Так же, как частное письмо – еще не основание для возбуждения следственного дела. Мало ли какая бредовая фантазия могла прийти в голову одинокому и больному старику?

– Боюсь, Саша, что это не фантазия, а страшная и жестокая реальность…

– Тем хуже! Потому что начинать придется с нуля. Вслепую. И практически у нас почти нет шансов, Костя. Дело «зависло», не начавшись…

Константин Дмитриевич не ответил, продолжая отрешенно смотреть куда-то в пространство. Потом вздохнул и неожиданно твердо произнес:

– Возможно, Саша… Но как бы там ни было, теперь я должен разобраться в этом деле до конца. Ведь я обязан Карлу жизнью, понимаешь? В общем, теперь это для меня вопрос чести.

– Между прочим, меня это дело тоже касается! – решительно заявил Турецкий. – Не знаю, кому я сегодня перешел дорогу, но этот кто-то явно пытался меня с дороги убрать. Если, конечно, это не была просто нелепая случайность…

Меркулов задумчиво потер ладонью лоб.

– Кстати, о случайностях, – философски заметил он. – Уже давно замечено, что подобные явления имеют свойство притягиваться. И если профессор Ленц вопреки обстоятельствам все же сумел написать свое письмо, а мы, хотя с опозданием, но все же его получили – теоретически вполне может произойти еще одна или целый ряд подобных непредвиденных случайностей, которые в результате помогут нам докопаться до истины. Так что шансы есть. Даже в таком математически точном деле, как следственная работа, никогда не следует упускать из виду фактор случайности. Ибо порой именно он решает все. Да что я тебе говорю? Ты и сам это знаешь.

Оба многозначительно глянули друг на друга.

– Знаю, – устало кивнул Турецкий. – Главное, чтобы эта случайность не оказалась роковой…

Ночной клуб «Саломея»

Развлекаться и отдыхать, господа, нужно так, чтобы не было мучительно больно за бездарно потраченные деньги.

Именно этим основополагающим принципом руководствовались хозяева нового ночного клуба, открывшегося недавно в центре Москвы и сразу завоевавшего среди разной состоятельной публики широкую популярность.

Как и во всяком уважающем себя подобном заведении, здесь было все, что жизненно необходимо для всесторонне приятного и разнообразного отдыха: интимная обстановка, великолепное обслуживание, изысканная кухня, а также салон игральных автоматов, бар, казино и, конечно, зажигательная шоу-программа. Но главное, что сразу оценили многочисленные завсегдатаи, – это присущий новому заведению особый шарм, некая магическая аура, создающая неповторимую атмосферу и помогающая расставаться со своими деньгами без всякого сожаления…

Как и большинство штатных сотрудников, Рита вошла в здание через служебный вход. Было около девяти часов вечера. Время, когда на автостоянке перед ночным клубом начинали появляться первые респектабельные иномарки, а зеркальные двери – пропускать внутрь первых столь же респектабельных посетителей.

– Привет, Марго! – приветствовал ее Антон, крепкий улыбчивый парень из внутренней охраны, дежуривший у служебного входа. – Разве ты сегодня работаешь?

– Я с Никулиной поменялась, – вздохнула Рита. И по узкому прокуренному коридору зашагала во внутренние помещения, где она переодевалась и готовилась к предстоящему вечеру.

За распахнутыми настежь дверями костюмерной и гримерной царила обычная ежевечерняя суматоха. Неотразимые, как королевы красоты, и одинаковые, как куклы Барби (за глаза Рита их так и называла), многочисленные девушки из стриптиз-шоу непринужденно разгуливали туда-сюда почти в неглиже, курили и щебетали, наряжались и прихорашивались. Тут же околачивались их поклонники из числа служащих или охраны, какие-то посторонние типы в попугайских пиджаках с золотыми цепями и сотовыми телефонами.

Рассеянно отвечая на приветствия знакомых, Рита прошла в свою комнату и закрыла за собой дверь. К счастью, никого из ее очаровательных коллег по ночному ремеслу здесь уже не было. Значит, еще несколько минут она могла побыть в одиночестве, не вступая в пустые разговоры и не отвечая на плоские шутки.

Несколько минут она просто сидела, закрыв глаза и уронив голову на руки, отчужденная и далекая от всего, что происходило за этими стенами. Потом вздохнула и неохотно стала раздеваться.

Взыскательно изучив более чем разнообразный гардероб, который предоставляло девушкам заведение, Рита наконец выбрала для себя подходящее по настроению платье и, подойдя к зеркалу, принялась задумчиво разглядывать свое нагое отражение.

Она искренне не могла понять – что особенного находили в ней мужчины? Не уродка и не красавица. Совершенно обыкновенная девушка. Невысокая. Худенькая. Бледная. С неразвитой грудью, вьющимися льняными волосами, печальным взглядом усталых серых глаз.

Единственное, что ей в себе нравилось, – это руки. Изящные и выразительные. Руки прирожденного художника или музыканта. Недаром мужчины особенно любили их целовать. Впрочем, после нескольких часов общения с Ритой они готовы были целовать даже ее туфли. Так уж странно эти кобели устроены: пока женщина им недоступна – она для них богиня, а затем – всего лишь половая тряпка…

Рита появилась за несколько минут до начала шоу-программы. В зале, как всегда, был полный аншлаг. За столиками, мягко освещенными уютным светом настольных ламп, так же уютно расположилась состоятельная публика. Хлопотали официанты. Слышались звон посуды, непринужденные разговоры и смех. Сотни блестящих глаз были устремлены на сцену, скрытую до поры искрящимся темным занавесом, на котором золотой нитью была вышита нагая обольстительная танцовщица, пленившись которой знаменитый библейский царь готов был расстаться с половиной своего царства. И вот – вспыхнули прожектора, загремела музыка, представление началось…

Все это она видела уже не раз. И потому, даже не взглянув на сцену, равнодушно прошла в зал игральных автоматов, где обычно дожидалась момента, когда гости после предварительного разогрева наконец дойдут до кондиции, и можно будет приступить к работе.

Благодаря своему положению младшего менеджера по обслуживанию посетителей, Рита имела возможность пользоваться этими автоматами бесплатно. Занятие было довольно однообразное и уже давно не вызывало у нее интереса. Но делать было нечего. И опустив в щель специальный жетон, Рита принялась играть, машинально расстреливая из электронного ружья разнообразные мишени.

Наигравшись, она прошла в бар. Посидела в одиночестве над бокалом дармового коктейля, также отпускавшегося ей за счет заведения. Понаблюдала исподтишка за беззаботно веселящимися и гогочущими молодыми бездельниками, которые за вечер оставляли здесь столько, сколько она не зарабатывала за месяц нелегкого и не самого приятного труда.

Тут ее и нашел старший менеджер по работе с персоналом – пожилой галантный мужчина в безупречном итальянском костюме, с неизменной улыбкой и лоснящимися прилизанными волосами.

– Ларочка? А ты что здесь делаешь?! – удивился он, назвав Риту тем именем, которое принадлежало ей по легенде.

– Я сегодня вместо Лены, – тихо пояснила девушка.

– Понятно, – кивнул Сергей Эдуардович. И его холеное лицо на миг омрачило озабоченное выражение. – Ты вот что, особенно здесь не засиживайся, – склонившись к ней, заметил он. И тотчас напустив на себя прежнюю лицемерную улыбку, отошел.

Рита допила коктейль и взглянула на часы. Стрелки их неуклонно приближались к полуночи. А это значит, наступало ее время. Время мимолетных встреч и ночных обманов. И девушка уже повернулась на вертящемся табурете, чтобы встать и направиться в зал. Но тут перед нею неожиданно выросли два угрюмых бритоголовых «качка» с каменными лицами, один из которых невозмутимо произнес:

– Спокойно, подруга. Есть разговор…

Голос в телефонной трубке был полон глухого недовольства.

– Что у вас там происходит, Полковник?

– Возникли непредвиденные трудности, – напряженно сообщил оппонент.

– Значит, надо было предвидеть… А конкретно?

– Делом заинтересовалась Генеральная прокуратура.

– Что?! – рявкнул властный мужской голос. – Какого черта? Как вы допустили?!

– Произошла утечка информации…

– Какая, к лешему, течка? Да я вас в землю живьем закопаю!

– Мы… Мы контролируем ситуацию, – последовал неуверенный ответ.

– Контролеры, мать вашу… Ладно, докладывайте подробно.

– Мы полагаем, что Эскулап все-таки сумел как-то передать информацию в Генеральную прокуратуру.

– Так почему не перехватили?

– Вся корреспонденция нами отслеживалась. Утечка могла произойти через личное письмо одному из работников прокуратуры.

– Черт бы вас побрал! Надо было раньше его нейтрализовать! Заварили кашу… Кто именно занялся этим делом?

– Исполняющий обязанности прокурора по надзору за следствием в органах внутренних дел Москвы Александр Турецкий.

– Этого еще не хватало, – зло проворчал мужчина. – Старый знакомый… С каких это пор он прокурором заделался?

– Назначен временно до утверждения новой кандидатуры.

– Ясно… Что он успел раскопать?

– Практически ничего.

– А конкретно?

– Никаких фактов, только подозрения.

– По-моему, Полковник, вы чего-то недоговариваете. Что еще вы там натворили?

– Гм… Сегодня около 17.00 на Ленинградском шоссе прокурор Турецкий попал в аварию, – помявшись, сообщил оппонент. – Однако почти не пострадал…

– А вот это вы зря, – буркнул мужчина. – Матерого волка надо либо сразу наповал бить, либо вовсе не трогать. Запомните это, Полковник. И постарайтесь впредь не пороть горячку…

– Какие еще будут указания?

– Значит так: за Турецким установить жесткое наблюдение. Каждый его шаг по этому делу должен быть мне известен! Принять дополнительные меры безопасности на объекте «Шахта». И никакой самодеятельности, Полковник! Вы меня поняли?

– Так точно!

– Конец связи…

– Привет, королева! – весело произнес рядом с ней знакомый мужской голос.

Рита удивленно смотрела на стоявшего перед ней бородатого мужчину, но как будто не узнавала его.

– Что с тобой, Марго? – понизив голос, озабоченно спросил он. – У тебя проблемы?

Наконец она его узнала. Это был фотограф, один из местных завсегдатаев. Средних лет приятный мужчина, он коллекционировал разнообразные фотогримасы и повсюду снимал их – где открыто, а где исподтишка. В хорошем настроении Рита тоже любила корчить ему рожи.

– Привет, Юра, – отрешенно кивнула она. – Спасибо, у меня все в порядке…

И поспешила отойти, смешавшись с толпой посетителей.

Веселье было в самом разгаре. В огромном полутемном зале, пронизанном вспышками прожекторов и лазерных стрел, вовсю гремела музыка и царила беззаботная, почти праздничная атмосфера. Изрядно подвыпившая публика вполне дошла до кондиции и весело «отрывалась», расставаясь со своими деньгами легко и без тени сожаления, как и подобает состоятельным людям.

На сцене, под одобрительные возгласы зрителей, три абсолютно голые, если не считать разнообразных побрякушек и перьев, длинноногие «куклы Барби» на бис исступленно выписывали попками неописуемые кренделя, доводя публику до экстаза и срывая бешеные аплодисменты. Знаменитая местная шоу-программа, как всегда, была на высоте. Недаром ее постановщик несколько месяцев провел в Париже, где всесторонне изучил опыт таких популярных заведений, как «Мулен Руж», «Крэзи хорс», «Альказар»…

По-прежнему ничего вокруг не замечая, Рита в сопровождении метрдотеля, будто одна из посетительниц, рассеянно прошла к свободному столику в уголке и уселась в деликатно предложенное ей мягкое кресло. Вскоре перед нею появились бокал шампанского и немного легких закусок – обычный рабочий антураж скучающей молодой леди, которая никого не ждет, но вполне не против с кем-то познакомиться. Тем временем ее «коллеги» за соседними столиками уже вдохновенно обрабатывали своих новых знакомых.

Немного успокоившись, Рита настороженно оглянулась. Так и есть! Оба «качка» тоже были здесь и неотступно наблюдали за нею с другого конца зала. Судя по их каменным лицам, они не колеблясь сделают с нею все, что обещали, если Рита посмеет отказаться от предложения или незаметно ускользнуть. Господи, неужели Ленка нарочно втянула ее в эту неожиданную авантюру?!

… Разговор в баре оказался коротким и бескомпромиссным. Убедившись, что Рита добровольно заменила свою подругу, один из мордоворотов без лишних предисловий безоговорочно заявил: «Значит, ты сегодня отработаешь за нее». Рита попыталась возражать. Она их не знает и не желает знать. Как не желает знать, что за дела были у них с Никулиной. И вообще. «Ты что, тупая, стерва? – намертво сжав железной ручищей ее запястье, так что Рита едва не задохнулась от боли, усмехнулся второй мордоворот. – Сказано тебе, отработаешь за нее. Усекла? А будешь возникать, мы тебя на субботник к братве отвезем и так отделаем – мама родная не узнает…»

Взволнованно глядя по сторонам, Рита вспоминала данные ей указания и постепенно пришла к выводу, что ничего особенного от нее и не требовалось. Она должна была в точности повторить то же самое, что проделывала здесь каждую ночь. С той лишь разницей, что клиента ей подобрали заранее. А остальное всецело будет зависеть от нее.

В душе она страшно разозлилась на Ленку Никулину, которая мало того что сама занималась какими-то темными делами, еще мимоходом втянула в них и ее. Рита давно подозревала, что Ленка, при ее неразборчивости в знакомствах, была наверняка связана с мафией. Но ей в голову не приходило, что «подруга» может выполнять некоторые специальные заказы и на работе! Еще вопрос: знает ли об этом администрация? Скорее всего знает. Тут все повязано. Недаром этот прилизанный гнус Сергей Эдуардович так расстроился, когда узнал, что Ленка сегодня не придет. Одна лавочка… Боже мой, куда она попала?!

Но отступать было поздно. Как вообще поздно было что-то менять в ее жизни. Рита с отчаянием чувствовала, что совершенно запуталась и не знает, как ей жить дальше. Она мечтала только об одном: убежать куда-нибудь на край света, где ее никто не найдет, и все забыть. Все, все, все… Ах, если бы такое было возможно!

– Добрый вечер, – раздался у нее над головой обаятельный мужской голос.

Рита вздрогнула и обернулась.

Рядом с нею возвышалась статная фигура рекламно красивого молодого мужчины в смокинге. Его умное волевое лицо с холодными карими глазами было сама любезность. Перед обаянием такого красавчика наверняка не сумела бы устоять ни одна женщина.

– Надеюсь, прекрасная незнакомка не будет возражать, если трое настоящих мужчин пригласят ее украсить их компанию?

Растерянно покосившись на сидевших в стороне мордоворотов, Рита заметила, как один из них ей недвусмысленно кивнул. «Все, пора, – подумала девушка. – Это за мной». И собравшись духом, с дежурной улыбкой ответила:

– Благодарю вас. Вы очень любезны… Галантно предложив даме руку, элегантный кавалер отвел ее на другой конец зала и церемонно представил небольшой компании:

– Господа, прошу любить и жаловать. Это…

– Лариса, – преображаясь на глазах, улыбнулась Рита.

С первого взгляда на двух сидевших за столиком немолодых мужчин она поняла, что это были скорее всего представители скандально известного класса «новых русских», по обыкновению отмечавших здесь очередную удачную сделку. Впрочем, если один из них, жгучий брюнет кавказского типа, с влажными похотливыми глазами, действительно производил впечатление баловня судьбы, то дела у другого, лысеющего и тучного, с изрядно опухшим то ли с похмелья, то ли от бессонницы высокомерным лицом типичного крупного чиновника, явно шли неважно. О том же красноречиво свидетельствовали его заметно поблекший и нуждавшийся в утюге модный костюм и небрежно повязанный галстук. Одновременно Рита поняла, что именно этот человек и был ее сегодняшним клиентом, а двое остальных, как и наблюдавшие за нею громилы, просто статисты в этом лицемерном и гнусном спектакле.

Усевшись за столик, Рита тоже уверенно и профессионально вошла в свою роль. Опыта ей было не занимать. А одобрительные взгляды обоих ее партнеров явно свидетельствовали, что девушка прекрасно справляется со своими обязанностями.

Затем последовали обычный в таких случаях цветистый обмен любезностями и нарочито барственный вызов официанта, которому был сделан новый обильный заказ. И вскоре уютно освещенный небольшой лампой столик начал со сказочной быстротой наполняться самыми изысканными деликатесами и винами.

Неузнаваемо преобразившаяся, обольстительная и желанная в своем открытом вечернем платье, Рита, с бокалом шампанского в изящной руке, умело вела непринужденный застольный разговор и беззаботно смеялась. Ей было прекрасно известно, что все это только начало…

Утро

Человек, отродясь не сидевший за рулем, едва ли поймет, что значит внезапно лишиться автомобиля. Особенно в наше время.

Лишившись привычных четырех колес, Турецкий почувствовал себя так, будто в одночасье лишился и рук, и ног. Впрочем, это тягостное чувство было неплохо ему знакомо. Дело в том, что обе предыдущие тачки были попросту взорваны, а ведь они «важняку» тоже, между прочим, не даром достались. И вот – новая оказия. Теперь необходимо было изыскивать средства на ремонт. А где их взять при такой зарплате?! Одно несколько утешало: был знакомый мастер-виртуоз, пресловутый Мефодьевич. И Турецкий был уверен, что с помощью этого виртуоза его пострадавшая «телега» скоро встанет на ноги. Вернее, на колеса. Ну, а пока Александр Борисович, утратив привычную свободу передвижения, поневоле оказался пленником расстояний и общественного транспорта.

Предстоящий день обещал быть хлопотливым. После вчерашнего разговора с Меркуловым Турецкий тотчас наметил для себя план первоочередных действий по раскручиванию этого неожиданного и загадочного дела. Но прежде всего, по настоятельной просьбе Константина Дмитриевича, согласился заглянуть в больницу, дабы окончательно убедиться, что злополучная авария действительно не отразилась на его, доселе практически железном, здоровье.

Во избежание неизбежных очередей в районной поликлинике Турецкий с утра отправился на «Октябрьское поле», в клинику правительственного медицинского центра, где у него был знакомый врач, пообещавший организовать «важняку» беглый профилактический осмотр…

Честно говоря, медицину и все, что с нею связано, Турецкий не любил с детства. Был это своего рода устойчивый комплекс, отголоски того неосознанного детского страха, какой испытывает каждый ребенок перед врачами, больницами, уколами… Впрочем, эта смутная неприязнь совершенно не распространялась на хорошеньких женщин в белых халатах.

Одна из таких особ, эффектная блондинка лет тридцати, с точеной фигурой и лицом не то мадонны, не то блудницы, вскоре стояла перед Турецким (который, к слову сказать, был гол как сокол, если не считать приспущенных трусов) и, невозмутимо глядя пациенту в глаза – рукою в одноразовой перчатке взыскательно изучала на ощупь его мужские достоинства на предмет обнаружения грыжи.

Напрочь сбитый с толку не столько своим видом, сколько этим бесстрастным взглядом, Александр Борисович испытывал целую гамму противоречивых чувств, среди которых преобладало желание положить руку ей на грудь, слегка приоткрытую вырезом легкого белого халата. И поскольку осмотр несколько затянулся, он в конце концов так и поступил. Затем обеими руками мягко привлек блондинку к себе и попытался поцеловать. Но тотчас услышал ее бесстрастный голос:

– Все. Можете одеваться…

Пока врачиха равнодушно заполняла его медицинский листок, Турецкий, разочарованно натягивая брюки, робко поинтересовался:

– Доктор, вы уверены, что у меня там все в порядке?

Ответом ему была загадочная улыбка:

– Я могла бы лично убедить вас в этом. Но боюсь, меня на всех не хватит…

Александр Борисович вышел в коридор, точно опозоренный мальчишка из женского отделения бани, где его просто откровенно высмеяли.

Следующим (будто для контраста) был рентгеновский кабинет, где «важняка» неохотно взяла в оборот сонная медсестра, унылая и плоская, как сушеная вобла, которая вместо эрекции способна была вызвать у него разве что изжогу. Затем последовала целая череда кабинетов, где Турецкого также всесторонне осматривали, прослушивали, ощупывали, подключали к различным медицинским приборам и заглянули повсюду, куда только можно было заглянуть.

К счастью, это хождение по мукам продолжалось недолго. И спустя час с небольшим Турецкий уже сидел в кабинете своего знакомого врача, который, тщательно изучив еще влажные рентгеновские снимки и заключения своих коллег, наконец выдал ему авторитетное заключение о том, что и. о. прокурора следственной части Генеральной прокуратуры по надзору за органами ГУВД Москвы и физически, и душевно абсолютно здоров. И это заключение можно было теперь с легким сердцем вручить Косте Меркулову.

Покинув клинику, Турецкий с облегчением поспешил к станции метро, на ходу размышляя о том, что он намеревался сегодня предпринять. И тут произошло одно неожиданное и настораживающее событие. В одном из переходов между станциями, плывя по течению подземной людской реки, Александр Борисович вдруг интуитивно ощутил за собой слежку! Именно ощутил, потому что немедленно распознать соглядатая в этой многоликой толпе было все равно что искать иголку в стоге сена.

Вначале Турецкий подумал, что это ему померещилось. Но профессиональное чутье опытного сыщика настойчиво предупреждало об опасности. Тогда Александр Борисович слегка замедлил шаг и начал водить соглядатая, за нос. Постоял у лотка с газетами. Примерил у другого лотка темные очки. Полюбезничал с молоденькой цветочницей, скучавшей в окружении роскошных букетов. При этом незаметно искоса поглядывал по сторонам. И скоро, как и следовало ожидать, добился своего. «Хвостом» оказался вполне заурядный с виду человек, похожий на обычного приезжего. Дилетантом он явно не был. Но, увязавшись за Турецким, почти буквально повторял все его маленькие хитрости и тем самым выдал себя. Неужели этот соглядатай и вчерашняя авария были звеньями одной цепи?!

Немного потолкавшись по переходам, Александр Борисович в конце концов ловко от него оторвался и перед самым закрытием дверей неожиданно вскочил в ближайший вагон метро. Оглянувшись, он успел заметить, как незадачливый топтун, работая локтями, отчаянно рванулся следом, но опоздал. Потом грохочущий состав подземки ворвался в мрачный тоннель, оставив Турецкого наедине с его не менее мрачными мыслями…

В коридоре следственной части Генпрокуратуры Александр Борисович тотчас столкнулся с Лилей Федотовой, новоиспеченным следователем по особо важным делам и членом его следственной бригады. Разумеется, она, как всегда, была во всеоружии своего неотразимого обаяния и красоты, которую отнюдь не портил строгий форменный мундир с погонами юриста первого класса. Надо было отдать ей должное: не каждой из вчерашних выпускниц юрфака удавалось сразу после практики бросить якорь в Генпрокуратуре. Лиле это удалось. И в немалой степени благодаря Турецкому.

– Здравствуйте, Александр Борисович, – приветливо улыбнулась девушка. Но тотчас, понизив голос, озабоченно спросила: – Что случилось, Саша? У тебя такое лицо, будто ты лягушку проглотил.

– Жабу суринамскую, – ответил тот. – Ядовитая, сволочь, оказалась.

– Я слышала, ты попал в аварию? – озабоченно спросила Лиля. И тут же с лукавой усмешкой поинтересовалась: – Надеюсь, не очень сильно пострадал?

Турецкий выразительно глянул на девушку. И на мгновение, будто в рентгеновских лучах, снова увидел ее без этого мундира, как и вообще без всего.

– Нет, солнышко. Можешь не беспокоиться… А теперь пойдем со мной. У меня есть для тебя одно срочное дело.

Войдя в свой новый кабинет, Александр Борисович с тоской вдохнул стойкий и унылый казенный запах, присущий большинству нежилых помещений, запах рутины и напрасно загубленной жизни, и машинально закурил, хотя Лиля всякий раз напоминала ему, что не выносит табачного дыма. Вот и сейчас, остановившись в дверях, она брезгливо поморщилась, однако ничего не сказала.

– Значит, так, – начал Турецкий. – Слушай меня внимательно, солнышко…

Поручение, которое он дал Лиле, заключалось в следующем: при своем более чем разностороннем опыте следственной работы Александр Борисович еще не сталкивался с делами о незаконной торговле человеческими органами и для начала должен был изучить все последние публикации на эту тему. Срочным подбором этих материалов и должна была заняться девушка.