Текст книги "Секретная сотрудница"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Подмосковная усадьба Любавино

Вечер

Налет на подпольный «вытрезвитель» Захара оказался весьма успешным. Наряду с самим хозяином заведения и его подручными было задержано множество незаурядных лиц: крупных банкиров и предпринимателей, представителей разного рода богемы, высокопоставленных чиновников и депутатов всех уровней, не говоря уж о дельцах «теневого» бизнеса. Большинство из них, после выяснения личности, пришлось отпустить. Самого Захара возглавлявший операцию капитан Майер взял лично и тут же передал для допроса Грязнову с Турецким. Замначальника МУРа был собой доволен. Правда, чтобы добиться от Турецкого санкции на эту операцию, ему пришлось применить все свое красноречие. Но в конце концов новоиспеченный прокурор на свою ответственность все же подписал соответствующий ордер.

Предприятие Захара произвело на них неизгладимое впечатление. Разумеется, все было обставлено совершенно законно и прикрыто фиговым листком загородного гольф-клуба, хотя дураку ясно, что ни один из его членов отродясь не держал в руках клюшки. Что же касается самого новейшего метода вытрезвления, то он оказался прост, как все гениальное: с помощью аппарата, именуемого в просторечии «искусственная почка», слегка усовершенствованного, организм потенциальных клиентов в кратчайшие сроки очищался от продуктов алкогольного отравления, и человек становился трезв как стеклышко. А до кристального блеска его доводили проститутки…

Расположившись в модерновом кабинете Захара, друзья тотчас приступили к допросу. Сам гражданин Захарченко – благообразный седеющий мужчина, похожий на английского лорда, казалось, был совершенно не удивлен визитом незваных гостей и держался с непоколебимым достоинством. Недаром его называли «криминальным авторитетом в белых перчатках».

– Напрасно вы так, граждане начальники, – укоризненно заметил он. – Если у вас ко мне дело – приехали бы как люди, с уважением. Посидели бы по-хорошему, потолковали, в сауне попарились…

– Ты бы нам еще девочек своих предложил, – саркастически заметил Грязнов.

– Можно и девочек. Для хорошего человека ничего не жалко.

– Ладно, Захарченко, – отрезал Вячеслав Иванович. – Хватит комедию ломать. Положение ваше куда серьезнее, чем вы думаете. Поэтому советую чистосердечно отвечать на все наши вопросы.

Захар лишь презрительно усмехнулся.

– И каково же мое положение?

– Оказание медицинских услуг без лицензии, – сухо начал Грязнов. – Содержание подпольного борделя. Незаконное хранение оружия. Торговля наркотиками… И это еще не все. Думаю, если покопаться, список обвинений может быть продолжен.

– Ошибаетесь, граждане начальники, – возразил Захар. – Что касается медицинских услуг, то действующий при нашем клубе оздоровительный центр на законном основании обслуживает клиентов, страдающих почечной недостаточностью. Специальное разрешение подписано заместителем министра здравоохранения Мурановым…

– Бывшим заместителем, – уточнил Турецкий.

– Насчет борделя тоже промашка вышла: закон не запрещает мне держать массажисток. А какие виды массажа они применяют – это уж, извините, по желанию клиентов… Все оружие у охраны тоже зарегистрировано. Ни одного грязного ствола вы здесь не найдете… А про наркотики я вообще ничего не знаю. Если кто из клиентов балуется – с него и спрашивайте….

Грязнов с досадой покосился на Турецкого. Оба прекрасно понимали, что такой матерый волк не блефует и предусмотрел все заранее.

– А как вы объясните, что сотрудники ваших так называемых выездных бригад не имели даже элементарного медицинского образования? – спросил Турецкий.

– Текучесть кадров, – сокрушенно вздохнул Захар. – Но все заочно учились в мединституте. Имеются документы…

– У нас тоже имеются кое-какие документы. Например, вот на этих двоих. – И выложив на стол две фотоснимка, на одном из которых был заснят труп, Грязнов пристально взглянул на своего оппонента. – Вам знакомы эти люди? Они числились сотрудниками одной из таких бригад.

– Возможно. Людей у нас много, – пожал плечами мафиози. – Этим занимается управляющий по работе с персоналом…

– Интересно же вы подбираете кадры, гражданин Захарченко, – усмехнулся Грязнов. – Оба в прошлом имели судимости, причем один сразу две. Или об этом вам тоже ничего не известно?

– Повторяю, этим занимается управляющий… А что касается порядка работы «выездных бригад», то все сотрудники всегда строго выполняли инструкции руководства.

– В том числе и заказные убийства, – заметил Вячеслав Иванович, наблюдая за реакцией собеседника.

Ни один мускул не дрогнул на лице сановного бандита.

– Что-то я вас не понимаю… – невозмутимо ответил Захар.

– Хорошо. Тогда поговорим серьезно, – нахмурился Грязнов. – Сегодня утром эти молодчики были нами задержаны. У одного из них изъяли вот эту фотографию. – Грязнов выложил на стол снимок Риты, а затем еще один, где была запечатлена ее мертвая подруга в кровавой ванне. – Не далее как вчера ночью эта девушка была убита. И ваш человек уже сознался в ее убийстве.

– Фуфло гоните, начальник, – с усмешкой заметил Захар. И, присмотревшись к снимкам, добавил: – Девчонки-то разные. Такое фуфло… И ни в чем он вам не сознавался. Потому что при задержании ваши костоломы ненароком уронили его из окна. У меня и свидетели имеются… А карточку эту вы ему нарочно подсунули, чтобы на меня наехать. Так что нашла коса на камень…

Грязнов и Турецкий выразительно переглянулись.

Откинувшись в кресле, Захар с победным видом скрестил руки на груди.

После небольшой паузы Александр Борисович начал атаку с другой стороны.

– Вы контролируете ночной клуб «Саломея»?

– Являюсь одним из совладельцев. И никакого криминала.

– В самом деле? Между прочим, обе этих девушки работали в вашем клубе. Так называемыми секретными сотрудницами. Или вам о таких ничего не известно?

– Отчего же? Известно. Есть такие. Развлекают клиентов. Дело обычное. Во всем мире практикуется. Ну, а если некоторые подрабатывают немного на стороне, так я им не отец родной…

– Вопрос: как подрабатывают? – продолжал Турецкий.

– Ясное дело, как. По-бабьи, – уточнил Захар. – В общем, оказывают дополнительные услуги. Но это, повторяю, их личное дело. В свободное от работы время администрация не запрещает.

– Как не запрещает выполнять и еще некоторые специфические заказы.

Улыбка криминального авторитета померкла.

– На что намекаете, гражданин начальник?

– Сейчас поймете. У нас имеются свидетельские показания одной из секретных сотрудниц в том, что ее насильно заставили выполнить один подобный заказ. Попросту говоря, раскрутить на всю катушку одного клиента. Кстати, небезызвестного вам бывшего заместителя министра здравоохранения, а впоследствии директора гуманитарного фонда «Интермед» Юрия Муранова, который на следующий день покончил жизнь самоубийством. И мы подозреваем, что господин Муранов был не первой жертвой подобной «спецобработки»…

– А при чем здесь я? Если девушка виновата, ее и допрашивайте.

– Уже допросили. И она показала, что «заказ» поступил при содействии представителя администрации ночного клуба, старшего менеджера по работе с персоналом Лапидуса С. Э.

– Это которого сегодня застрелили? – спешно перебил Захар, демонстрируя необыкновенную осведомленность. – И кабинет его зачем-то подожгли. Черт знает что в этом клубе творится. Просто черт знает что!

– Вот именно. Администрация открыто пособничает преступной деятельности, а вы, будучи совладельцем, ровно ничего об этом не знаете.

Захар невозмутимо развел руками.

– Впервые слышу. И потом, за всем не уследишь. У меня, знаете ли, и без этого клуба забот хватает. А если какая-то девчонка там малость нашалила…

– Вероятно, не такая уж это малость, если на следующий день к ней посылают убийц. И один из них тоже оказывается вашим человеком.

– Уж не я ли, по-вашему, его послал?

– Может, и вы. А может, и Паук. Или вы оба.

– Паук? Это еще кто? – натянуто улыбнулся криминальный авторитет.

– И насчет «мяса» тоже ничего не знаете, а, Семен Михалыч? – испытующе глядя ему в глаза, произнес Турецкий. – Которым вы с Пауком вместе приторговываете?

По лицу Захара пробежала едва заметная тень. Но тотчас же сменилась прежней недоуменной улыбкой.

– Каким еще «мясом»? Тушенкой, что ли? Ошибаетесь, гражданин начальник. Торговля – это не мой профиль. Насчет тушенки вам лучше на толкучке поинтересоваться. А я человек серьезный. Мелочевкой не занимаюсь…

Грязнов открыл было рот, но Захар решительно отрезал:

– На дальнейшие вопросы буду отвечать только в присутствии моего адвоката…

– Крепкий орешек, – угрюмо буркнул Грязнов, когда оба, вконец усталые и злые, мчались на его служебной «Волге» обратно в Москву. – Такого нахрапом не расколешь… Ох, и намылит же нам Костя шеи за это представление…

Турецкий не ответил. Покачиваясь на мягком сиденье, он, засыпая, думал о том, что Захар несомненно причастен к торговле «мясом». Легкое замешательство, промелькнувшее на мгновение в его глазах и не ускользнувшее от опытного взгляда Александра Борисовича, невольно выдало мафиози. Но в том, что расколоть его не удастся, Турецкий не сомневался. Захар скорее откусит себе язык, нежели скажет правду. Или будет хранить молчание до тех пор, пока его окончательно не припрут к стене совершенно неопровержимыми доказательствами. Однако таковых на сегодня не было.

Значит, снова оборвалась ниточка. Снова расследование не дало никаких результатов. И, возможно, не даст. Если, конечно, снова не произойдет какая-нибудь непредвиденная случайность…

Генеральная прокуратура России

День

– Это черт знает что такое! – возмущался Меркулов, распекая своих ретивых друзей за случившееся. – Не пойму, как ты, Саша, мог поддаться на муровские уговоры?! Что вы натворили? Это же форменная авантюра!.

– Успокойся, Костя, – вздохнул Грязнов. – Ну в самом деле: зачем рвать сердце? Ты же знаешь, порой в нашей работе случаются и не такие обломы…

– Обломы?! – возмутился Константин Дмитриевич. – Да мне тут из-за вас уже все телефоны оборвали! Кто только не звонил с утра пораньше: из мэрии, из Ассоциации свободного бизнеса, из городской думы, лично замминистра внутренних дел! Ну вот, опять звонят… – всплеснул руками он, заметив возникшую в дверях смущенную Клавдию Сергеевну: – Ради Бога, скажите им, что меня нет! Уехал! Скоропостижно скончался!

– Сплюнь, Костя, – покачал головой Вячеслав Иванович и жестом попросил секретаршу оставить их в покое.

Меркулов наконец взял себя в руки, перестал бегать по кабинету и уселся в кресло.

– Ну а ты, прокурор, что скажешь? – укоризненно спросил он, взглянув на Турецкого.

Александр Борисович сокрушенно вздохнул.

– Прости, Костя. Это моя вина. Я поспешил одобрить эту операцию. Славка тут ни при чем…

– Да будет вам друг друга выгораживать! Знаю я вас. Два сапога пара.

Возникла напряженная пауза. Оба «авантюриста» виновато переминались с ноги на ногу, словно нашкодившие школьники.

– Нельзя так работать, братцы, – сменив гнев на милость, произнес заместитель генерального прокурора. – Нельзя… Вы же прекрасно знали, на кого замахиваетесь. Что у него кругом все схвачено. Что всех нас за это с дерьмом смешают. И меня в частности… Такую кашу заварили, а результат – пшик!

– Это как сказать, – возразил Турецкий. – Результаты есть. Накрыт подпольный бордель. Было задержано несколько человек, находившихся в федеральном розыске. А также немало других, в том числе довольно известных, пользовавшихся услугами этого заведения. Изъяты оружие и наркотики. Раскрыта целая сеть подставных фирм, оказывавших медицинские услуги без лицензии и должной профессиональной подготовки сотрудников… Но главное: Захар причастен к незаконной торговле человеческими органами. Голову даю на отсечение.

– А доказательства у тебя есть?

– Есть улики. «Спецобработка» клиентов осуществлялась под крышей ночного клуба, несомненно, с ведома Захара. И он косвенно это подтвердил. Двое громил, заставивших Крылову отработать за подругу заказ, а затем пытавшихся ее убить, были опознаны как члены его группировки. Предполагаемый убийца Никулиной, он же разъездной «специалист-вытрезвитель», тоже был одним из бойцов Захара. И между прочим, уже не раз выходил на «мокрое дело». О чем засвидетельствовал на допросе его расколовшийся напарник. Подозреваю, что и поспешное убийство Лапидуса организовал тот же Захар. Кстати, и Лапидус, и громилы, трупы которых были найдены в Капотне в ночь после неудачного покушения на Крылову, оказались убиты из одного пистолета. Не исключено, конечно, что это дело рук Паука…

– О котором нам по-прежнему ничего не известно, – заметил Меркулов.

– Пока не известно, Костя. Пока. Но его связь с Захаром очевидна. Как и с Мурановым. Это одна компания. Вырисовывается преступная цепочка. Вопрос лишь в том, на кого они вместе работали? Организовать поставки живого «материала» для забора донорских органов – это одно. А секретная лаборатория и процесс хирургического вмешательства – совсем другое. Тут необходимы специалисты и очень надежная «крыша». Недаром профессор Ленц указал в своем письме, что за этим преступлением стоят высокопоставленные лица в государственном аппарате. О чем свидетельствует и тот факт, что в этом деле успело заметно «наследить» ФСБ…

– Вот именно «наследить»! Но где доказательства?

– А показания Кулика о появлении в Белграде «характерных лиц»? Ты же сам их видел на похоронах Муранова и профессора! А то, что Кулик опасался слежки и бесследно исчез в тот самый день, когда он должен был передать мне копию протокола? Похоже, у него в машине было установлено подслушивающее устройство, о чем я вовремя не подумал… Прости, Костя, но я просто убежден, что Кулика убрало гэбье. Здесь действовали профессионалы, а не Захар с его архаровцами.

– Все это пока только подозрения, – вздохнул Константин Дмитриевич. – А нужны факты. Доказательства. Что секретная лаборатория существует. Что похищения детей были организованы именно с целью забора донорских органов. Что все организовали мафия и спецслужбы…

– Доказательства будут, – сказал Грязнов. – Ведь дыма без огня не бывает.

– И не забывай, Костя, что у нас есть свидетель! – добавил Турецкий. – Секретная сотрудница из ночного клуба. Именно благодаря ей нам удалось сдвинуть это дело с мертвой точки и выстроить цепочку фигурантов: Муранов, Захар, Паук…

– Кстати, Саша, а почему ты решил, что эта твоя Крылова такая уж невинная овечка? – неожиданно возразил Меркулов. – Только потому, что она похожа на покойную Риточку? Однако все ли ты о ней знаешь? Ты к ней в душу заглядывал? А может быть, она просто ловко обвела тебя вокруг пальца?!

Турецкий покачал головой.

– Исключено, Костя.

– Едва ли, – добавил Грязнов. – Я ее тоже видел. Девчонка не врет.

– Да что вы, сговорились в самом деле? Или она вас как мальчишек приворожила?!

Не получив внятного ответа, Константин Дмитриевич насупился. Помолчал, нервно постукивая тонкими пальцами по гладкой поверхности стола. И со вздохом произнес:

– В любом случае расследование необходимо продолжать. Но впредь постарайтесь хотя бы не пороть горячку… Все, братцы, мне пора на заседание, – спохватился он, взглянув на часы. – О Господи, где опять мои очки?

– Костя, они же у тебя на носу! – усмехнулся Грязнов.

– Ну, что скажешь? – спросил Вячеслав Иванович, когда оба вышли во внутренний двор Генпрокуратуры и остановились возле блестящей черной «Волги». – Какие будут указания, господин надзирающий прокурор?

– Вот что, Слава, – шатаясь от усталости, начал Турецкий. – Кроме гуманитарного фонда надо будет основательно прощупать постоянную публику в ночном клубе «Саломея». Попробуй тряхнуть ваших информаторов. Нам позарез нужен выход на Паука. Без него это дело с места не сдвинется.

– Заметано. А у тебя самого какие планы? Тебе бы, старик, выспаться не мешало. Которые сутки крутишься волчком.

– Успею… Сперва надо кое-кого навестить…

– Ясно, – понимающе кивнул Вячеслав Иванович. И добавил с усмешкой: – Как сказал Костя: заглянуть в душу? Ох и кобель же ты, Сашка. Ох и кобель… Что ж, поезжай. Поговоришь с ней по душам. А заодно немного отдохнешь.

– Отдыхать будем, когда закончим дело, – покачал головой Александр Борисович. – А пока лучше подбрось меня до «Речного вокзала».

Этой ночью Рите впервые удалось полноценно выспаться. Ужасные события последних дней не могли не отразиться на ней. Девушка чувствовала: еще немного, и у нее неминуемо произойдет нервный срыв. Поэтому она была невыразимо благодарна Турецкому и его друзьям за то, что те вовремя укрыли ее от опасности в тихом и надежном месте.

Рита была на острове. Это был самый настоящий остров посреди обширного Пестовского водохранилища, из которого столица получала чистую питьевую воду. В свое время отсеченный от «материка» стрелой канала имени Москвы, он стал таковым и превратился в тихий заповедный уголок с небольшой деревенькой, сосновыми лесами и пансионатом для ветеранов. До недавних пор сюда не допускались посторонние и было запрещено всякое строительство. Но ветер перемен коснулся и этих мест. Предприимчивые «новые русские» начали втихаря осваивать остров, где вскоре выросли привилегированные дачные поселки. В одном из них и оказалась Рита.

Добраться сюда можно было двумя путями: либо на «ракете» от Северного речного вокзала, либо по шоссе через дамбу, но тут требовалось специальное разрешение, которым успели запастись сопровождавшие Риту монументальные охранники. Разместили ее в комфортабельном двухэтажном особняке, который арендовало для своих нужд сыскное агентство «Глория», предоставив девушке весь верхний этаж. После бессонной ночи она настолько устала, что сразу по прибытии на место беззастенчиво завалилась спать и проснулась лишь на следующее утро.

Разбудил ее узкий солнечный луч, украдкой просочившийся в окно и коснувшийся лица. Блаженно потянувшись, Рита открыла глаза и долго лежала, наслаждаясь непривычной тишиной и покоем. Когда она наконец встала и спустилась вниз, ее уже ждал завтрак и горячий кофе со сливками. Плечистые молодые охранники встретили свою подопечную смущенными улыбками. Игорь и Виктор оказались довольно милыми застенчивыми парнями, хоть и не особо разговорчивыми. Никаких вопросов не задавали и вели себя как подобает истинным джентльменам. Пока Рита спала, один из них даже успел смотаться в Москву и привезти оттуда все, что могло бы понадобиться девушке во время ее вынужденного отдыха.

Первым делом Рита поинтересовалась: не звонил ли Саша? Оказалось, уже звонил и обещал скоро приехать. Обрадовавшись, девушка спросила, нельзя ли ей сходить искупаться? Разумеется, можно. И все трое отправились на близлежащий пляж. Но в отличие от Риты молодые охранники остались на берегу и, хотя вокруг никого не было, продолжали зорко нести свою службу.

Наплававшись вдоволь и немного позагорав, Рита ощутила долгожданный прилив сил и постепенно начала верить, что не все в ее жизни так плохо, как недавно казалось. С мокрыми волосами, в одном купальнике она лежала на песке, когда со стороны пристани раздался гудок подходившей «ракеты». Девушка подняла голову и потому, как переглянулись ее охранники, поняла, что с минуты на минуту ее ждет сюрприз. И вскоре из-за окружавших пристань старых плакучих ив действительно появилась знакомая фигура Турецкого.

– Саша! – радостно воскликнула она. И вскочив на ноги, влекомая неосознанным порывом, грациозно устремилась ему навстречу, размахивая полотенцем.

Турецкий невольно опешил. Остановившись перед ним в двух шагах, она смущенно взглянула на него блестящими радостными глазами из-под распущенных влажных волос. А он был не в силах оторвать взгляд от ее восхитительной, почти обнаженной фигуры.

– Ну здравствуй, – мягко произнес он. – Видишь, это я…

Больше всего на свете ему хотелось сжать ее в объятиях и поцеловать. Но вместо этого он просто погладил ее по щеке и улыбнулся. Девушка со вздохом уронила голову ему на плечо.

– Слава Богу, ты жив…

– А я вообще бессмертный, – горько пошутил Турецкий, гладя ее пахнущие рекой влажные спутанные волосы.

Войдя в дом, он остался доволен местом, где поместили Риту, и мысленно пожал руку Денису.

– Все нормально? – между делом спросил Александр Борисович у охранников.

– Нет проблем, командир. Правда, вчера, когда сюда ехали, какой-то джип пытался сесть нам на хвост. Но мы от него оторвались…

– «Чероки»? Черный, с затемненными стеклами?!

– Он самый.

– Номер засекли?

– Ясное дело. Даже с ГАИ связаться успели. Номер липовый.

– Понятно, – нахмурился Турецкий. – Вот что, мужики: дело серьезное, так что вы особенно не расслабляйтесь…

Впрочем, этого он мог и не говорить, так как, по словам Дениса, это были самые надежные ребята в его команде.

После обеда, когда жара наконец стала ослабевать, Турецкий под руку с Ритой отправился немного пройтись по берегу канала. Из соснового леса на высоком откосе смолисто тянуло хвоей. Над водой с криками носились чайки. Время от времени мимо с гулом проносились «ракеты» и проплывали белые речные теплоходы.

– Даже не знаю, как мне тебя благодарить… – смущенно сказала девушка.

– За что? – пожал плечами Турецкий. – Разве я сделал что-то особенное?

– Ты спас меня, или этого мало?

– О спасении пока говорить рано. Скажем так: я на время избавил тебя от опасности.

– Тебе удалось что-нибудь выяснить?

– Почти ничего, – и Турецкий, не вдаваясь в подробности, рассказал ей о беседе с «вампиром» и убийстве Лапидуса.

– Какой ужас… Неужели это все из-за меня?

– Едва ли. Но это не значит, что для тебя все уже кончилось.

– Я боюсь, Саша, – с тревогой произнесла девушка. – И за себя, и за…

– За меня бояться не надо. Это моя работа. А тебе, пока ты здесь, ничего не угрожает.

– Но мне надо как-то сообщить маме.

– Не беспокойся об этом. Возьмешь у ребят сотовый телефон и позвонишь. Скажешь, что отдыхаешь на даче у подруги.

– У меня нет подруг, и она это знает, – вздохнула Рита.

– Почему?

– Я уже говорила тебе. Так получилось…

– Да… Ты многого о себе не рассказала. Я вовсе не настаиваю. Но чтобы помочь человеку разобраться с настоящим, полезно знать и его прошлое…

– В моем прошлом нет ничего, что могло бы иметь отношение к этому делу, – опустив голову, сказала девушка. И уселась на берегу среди высокой травы.

– Позволь мне судить об этом, – сказал он, присаживаясь рядом.

– Что тебя интересует? – помолчав, спросила Рита.

– Все… Для начала расскажи о своей семье.

Девушка вздохнула.

– Я уже говорила: мои родители работали в КГБ. Это были совершенно особенные люди. Сколько я себя помню, у нас в доме всегда царила атмосфера скрытности, тайны, недоговоренности. Родители никогда не говорили всей правды. И нас с братом учили поступать так же. Говорить одно, делать другое, думать третье. Поэтому мы всегда лгали: нашим соседям, одноклассникам, друзьям и знакомым. Это называлось «разумной дезинформацией», чтобы не вызывать подозрений. Мы выросли на лжи и дышали ложью. Порой нам казалось, что так живут все, что вся эта страна насквозь пропитана ложью. Это было невыносимо… Первым не выдержал мой старший брат. Сколько раз он пытался уйти из дома! Водился с хиппи на Арбате. Баловался наркотиками. Мать с отцом на него безжалостно давили. Пытались образумить. А он кричал, что ненавидит всех и вся, и рвался навсегда уехать из «этой проклятой страны». И в конце концов уехал в Америку. С тех пор я ничего о нем не знаю…

Мимо снежным айсбергом величественно прошел огромный белый теплоход, и девушка долго провожала его грустным задумчивым взглядом.

– А ты, – спросил Турецкий, – ты сама хотела бы отсюда уехать?

Рита отрешенно покачала головой.

– Иногда я чувствую себя здесь, как в тюрьме, и мне невыносимо хочется этого. А порой начинает казаться, что на земле просто нет такого места, где мне могло бы быть хорошо, где я могла быть счастлива…

– Ты бывала за границей?

– Никогда. Да и России толком не знаю. Путешествовала лишь по книгам и… Впрочем, это неважно.

– Как же ты можешь судить о том, чего не знаешь?

Рита покачала головой.

– Прости, Саша… Может быть, это прозвучит жестоко, но я давно поняла, что в этой стране можно родиться и умереть. Но жить здесь нельзя. Особенно – по-человечески…

Они говорили еще долго. О Ритином детстве, ее увлечении живописью, старых друзьях и знакомых. Но Турецкий чувствовал, что она так и не сказала ему самого главного. Затаила какую-то сокровенную мучительную боль, которая с недавних пор поселилась у нее в душе и не отпускала. Впрочем, он и не настаивал. Будучи опытным психологом, Турецкий окончательно убедился, что в прошлом Риты действительно нет ничего, что могло бы иметь отношение к этому делу. И отныне решительно отмел всякие сомнения в ее неискренности.

Ближе к вечеру, когда они рука об руку молча подходили к дому, навстречу вышел один из охранников и озабоченно произнес:

– Александр Борисович, вам с Петровки уже три раза звонили!

Взяв у него мобильный телефон, Турецкий отошел в сторону и быстро натюкал Славкин рабочий номер.

– Есть новости? – дождавшись ответа, спросил он.

– Не то слово! – обрадовался Грязнов, услышав его голос. – Бросай все и немедленно дуй сюда! Тут такая любопытная картина нарисовалась. В общем, есть о чем поговорить… А мне как раз пивка холодненького захотелось дернуть, – предложил он. – Так что приезжай и сообразим на двоих…

Отключив телефон, Турецкий взглянул на Риту. В глазах ее были тревога и тоска.

– Опять уезжаешь? – дрогнувшим голосом спросила она. – Я… Мне было так хорошо с тобой, так спокойно…

– Я вернусь, – обняв девушку за плечи, сказал он. И нежно поцеловал ее душистые льняные волосы.

Спустя несколько минут неразговорчивый Денискин сыщик уже мчал его на красной «ауди» в Москву. Турецкий улыбался. Перед ним стояли волнующие глаза Риты и ее приоткрытые губы…

После покушения на мальчика и гибели лейтенанта Лешко у Николая Степановича Горенко уже не осталось сомнений в крайней серьезности и опасности этого странного дела. По согласованию с руководством злополучного парнишку негласно спрятали в надежном месте, а сам капитан Горенко на следующий же день отправился в Москву, к своему старому знакомому из МУРа.

Когда-то они были закадычными друзьями. Рядовыми оперативниками начинали свою нелегкую службу. Потом их дороги разошлись. Однако Николай Степанович не сомневался, что старый приятель его не забыл и непременно поможет.

Войдя в кабинет первого заместителя начальника МУРа, он поначалу даже не узнал в этом солидном полковнике прежнего Славку Грязнова. Зато тот узнал его сразу и очень обрадовался.

– Коля! Ах ты, старый черт! Какими судьбами?!

– Да вот, товарищ полковник, – явно смутился Горенко под впечатлением трех больших звезд, сиявших у того на погонах. – Нужда к вам привела, так что не обессудьте.

– Очумел ты, что ли? – обиделся Грязнов. – Нашел кого по званию величать! Или забыл уже, как мы с тобой водку из одной бутылки жрали?!

– Забыть не забыл, а устав соблюдать надо.

– Ах ты служака! – улыбнулся Вячеслав Иванович, похлопывая гостя по спине. – Мегрэ Балашихинский! Ну, проходи. Садись. Рассказывай, что у тебя за дело?

– Тут у нас, Славик, такая каша заварилась, не знаем что и думать… – И Николай Степанович принялся рассказывать.

По мере этого рассказа лицо Грязнова все более светлело, а в голове шла лихорадочная работа мысли.

– Как звать парнишку-то? – спросил он.

– Сережа.

– А фамилия?

– Фамилию он назвать побоялся…

– Елки-моталки, неужто тот самый?! – оживился Грязнов. – Эй, дежурный! – позвал Вячеслав Иванович. – Ну-ка, браток, срочно отыщи мне ту мамашу, что недавно здесь у нас голосила!

– Есть, товарищ полковник.

– А теперь послушай, что он мне рассказал, перед тем как ему в окно гранату подбросили, – продолжал Горенко.

Открыв старенький потрепанный «дипломат», Николай Степанович извлек оттуда такой же старый диктофон и вручил его Грязнову.

– Техника не ахти какая, – виновато улыбнулся он. – Но самое главное разобрать можно.

Пока Грязнов сосредоточенно слушал шипучую запись, Николай Степанович вновь мысленно похвалил себя за находчивость. Не зря перед разговором с мальчиком он упрятал этот диктофон в маленькую наручную сумчонку, какие в народе почему-то именовали «пидараска». Будто чувствовал, что пригодится.

– Мать честная! – ошеломленно произнес Вячеслав Иванович. И от всей души стиснул руку старого приятеля. – Ты даже не представляешь, Коля, что ты нам принес! Это же…

Так и не договорив, он взял со стола мобильный телефон и принялся звонить Турецкому. Но охранники на острове ответили, что прокурор гуляет по берегу с Ритой. Тогда полковник Грязнов снова вызвал дежурного и велел ему срочно разыскать капитана Акимушкина, который занимался делом об исчезновении Сережи Краснолобова.

– Вызывал, Вячеслав Иваныч? – осведомился тот, заглянув в кабинет.

– Проходи, Максимыч! Садись. Вот, знакомься, мой старый боевой товарищ Коля Горенко. – Два капитана крепко пожали друг другу руки. – Ну-ка, Женька, – продолжал Грязнов, – покажи ему фотку того пацана, которого вместе с телевизором украли!

Акимушкин раскрыл кожаную папку для бумаг.

Взглянув на фотографию, Николай Степанович изумленно взглянул на обоих своих коллег и произнес:

– Это он…

Грязнов на манер своего друга Сашки Турецкого взволнованно прищелкнул в воздухе пальцами.

– Слушай, Степаныч, а где сейчас находится мальчик? С ним можно поговорить? – спросил он.

– Мальчика мы спрятали, – ответил тот. – На всякий случай. А поговорить с ним в ближайшее время едва ли возможно. После того, что он пережил, у ребенка глубокий шок. Так что врачи запретили… Вот тебе кассета с его показаниями. Больше он все равно ничего не знает.

– Ну, удружил ты нам, старина! – встав с кресла, первый заместитель начальника МУРа крепко пожал руку провинциального следователя. – Ну удружил… Теперь можно начинать раскручивать дело на всю катушку.

– Какое все-таки дело?

– Извини, Коля. Пока это тайна следствия. После расскажу…

– Стало быть, нам теперь от ворот поворот? – усмехнулся Горенко.

– Угадал, старик, – ответил Грязнов. – Впрочем, с убийцей вашего товарища вы, думаю, и сами разберетесь… А в остальном, как говорится, поклон от столицы!

– Ну вот, так всегда: генералу – орден, а солдату – слава, – скромно заметил Николай Степанович.

Вошел дежурный и негромко сказал Грязнову несколько слов. Вячеслав Иванович кивнул и, обняв старого товарища, отвел его в сторонку.

– Вот что, Коля, тут сейчас приедет мать этого мальчонки. Ты уж не в службу, а в дружбу возьми «дежурку» да отвези ее к нему. Смотреть больно, как измаялась женщина…

– Ясно, товарищ полковник, – ответил Горенко.

– Ну, будь, служака! – хлопнув его по плечу, улыбнулся Грязнов. – И заглядывай к нам на огонек. Посидим, чекушечку раздавим. Поговорим о том, о сем. Может, и об этом деле…