Текст книги "Секретная сотрудница"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

– С вашего позволения, я вас провожу. А по дороге задам еще несколько вопросов, – предложил Турецкий.

– Как пожелаете.

И оба не спеша зашагали к институту.

– Скажите, вам знакомо имя Яниса Карловича Ленца?

– Яна? – удивился Горелов. – Разумеется. Он работал у нас в институте. Но еще в середине восьмидесятых, воспользовавшись случаем, остался на Западе. Кажется, сейчас живет в Германии.

– Он был хорошим специалистом?

– Способным. Я бы даже сказал талантливым. Вечно одержимым какими-то гениальными идеями. Хотя и безмерно честолюбивым.

– Вы близко его знали?

– Как и большинство своих коллег. Но друзьями мы никогда не были. Мне кажется, у таких людей, как Ян, вообще не могло быть друзей. Слишком эгоцентричная и самодостаточная натура.

– Простите за некорректный вопрос: учитывая наш разговор, Янис Ленц теоретически мог бы принимать участие в промежуточных операциях? Он был способен пойти на преступление?

Горелов задумался.

– Вопрос действительно не совсем корректный. Но раз уж вы его задали… Я, конечно, могу ошибаться, но, зная характер Яна, скорее всего ответил бы на этот вопрос положительно. Но только чисто теоретически!

– На чем основано такое мнение?

– Видите ли, Яну многое в жизни слишком легко давалось. Никаких особенных трудностей он никогда не испытывал. И поэтому, наверное, так и не научился любить людей. Относился к ним сугубо потребительски, если не сказать, презирал. На мой взгляд, слова «человек» и «дерьмо» для него вообще являлись синонимами. И во имя своих интересов он, в принципе, способен был переступить как через человека, так и через закон. Ведь переступил же он через своего отца и всех нас, когда остался за границей…

– Мне это известно, – кивнул Турецкий.

– Вы его подозреваете?

– Только собираю информацию.

– Что ж, кажется, я ответил на все ваши вопросы, уважаемый Александр Борисович? – спросил Горелов уже возле проходной.

– Искренне вас благодарю, – Турецкий крепко пожал медику руку. – До свидания.

– Кстати! – неожиданно спохватился Горелов. – Это, конечно, только слухи. Но у нас в институте поговаривают, будто Ян не раз появлялся в Москве уже после того, как навсегда порвал с Родиной. И учтите: это только слухи…

Петровка, 38

День

Очередной взрыв троллейбуса (в результате которого лишь по счастливой случайности не оказалось жертв) стал непрестанной головной болью не только для полковника милиции Грязнова, но и для всех без исключения сотрудников правоохранительных органов Москвы, которых вновь обвинили в преступном бездействии. А что они могли сделать? Остановить новую кавказскую войну, бездумно начатую другими? Выдворить из столицы всех до единого лиц «кавказской национальности», огульно подозреваемых в терроризме? Посадить по милиционеру в каждый городской троллейбус, автобус, трамвай или вагон метро? Словом, как ни взгляни, задачка была не из легких.

Вскоре после взрыва на Петровке оперативно состоялась расширенная коллегия руководящего состава, в которой принимал участие и Вячеслав Иванович. И снова звучала критика со стороны правительства и городских властей, снова раздавались обещания в кратчайшие сроки найти и покарать террористов…

Слушая все это, заместитель начальника МУРа лишь хмурил рыжеватые брови и машинально рисовал в блокноте какие-то страшные рожи. Но мысли его были далеко от представительного собрания. Из головы полковника Грязнова по-прежнему не выходило дело о незаконной торговле человеческими органами. Ибо по сути это было не просто грязное преступление, а преступление против человечности.

По окончании коллегии Вячеслав Иванович вернулся к себе, посидел, задумчиво попыхивая сигаретой и собираясь с мыслями. И со вздохом решил, что пора наконец выполнить вчерашнюю просьбу Турецкого. Но видит Бог – как невыносимо трудно ему это сделать!

В жизни каждого человека бывают моменты, о которых впоследствии приходится сожалеть. Главным образом, потому что стереть их из памяти уже невозможно. В биографии заместителя начальника МУРа полковника Грязнова такой позорной страницей был период мимолетного сотрудничества его с КГБ. Было это так давно, что, казалось, уже быльем поросло. Но Вячеслав Иванович до сих пор со стыдом вспоминал, как тамошние охмурялы ловко уговорили его подрабатывать на них стукачом. Мало того, стучать ему довелось на людей, ставших впоследствии его лучшими друзьями – на Костю Меркулова и Сашку Турецкого…

По этой причине Грязнов старался всячески избегать любых контактов с «железным» ведомством, с которым у него, помимо всего прочего, были и другие счеты. Неудивительно, что столь неожиданная просьба поставила его в затруднительное положение.

В конце концов Вячеслав Иванович нашел выход и обратился к своему непосредственному начальнику Юре Федорову. Конечно, ему пришлось кратко объяснить, почему МУР вдруг заинтересовался офицером госбезопасности и почему он сам не может выполнить просьбу надзирающего прокурора. Но это было все же куда легче, нежели звонить на Лубянку.

Генерал-майор Федоров согласился на уговоры без особого энтузиазма. С его разрешения Грязнов снял трубку параллельного аппарата и тоже стал немым участником разговора.

– Подобной информации мы не даем, – ответил им строгий мужской голос в секретариате ФСБ.

– Даже в порядке исключения? – удивился начальник столичного угрозыска.

– Ни в каком порядке, – отрезала трубка. – Единственной причиной, по которой мы смогли бы это сделать, является наличие у вас доказательств преступной деятельности нашего сотрудника. В таком случае вам следует передать их нам, а мы рассмотрим и примем соответствующее решение…

Повесив трубку, Федоров выразительно взглянул на Грязнова.

– Убедился?

– Извини, Юра, – насупился Вячеслав Иванович. – Спасибо за помощь…

– Грязнов! – строго бросил вдогонку начальник МУРа. – Тебе это действительно необходимо?

– Это необходимо для дела.

– Хорошо. Иди… К вечеру попробую разузнать что-нибудь по другим каналам…

Вячеслав Иванович вышел из кабинета своего шефа, чувствуя себя так, будто у него камень с души свалился.

Поднимаясь к себе, он буквально столкнулся лицом к лицу с молодым лейтенантом из приемной части.

– Что случилось, Казарин?

– Товарищ полковник, тут одна дамочка с утра в приемной сидит. Некая Ступишина Наталья Владимировна. Кажется, это по тому делу, которым вы занимаетесь…

Войдя в приемную часть ГУВД Москвы, Вячеслав Иванович сразу заметил среди посетителей симпатичную молодую женщину, которая, глотая слезы, пыталась объяснить что-то дежурному следователю.

– Успокойтесь, пожалуйста, – представившись женщине, участливо произнес Грязнов. – А теперь расскажите мне все по порядку.

Как и всякая напуганная женщина, Ступишина так и не сумела толком ничего объяснить. Но и того, что удалось понять из невразумительного рассказа, заместителю начальника МУРа было вполне достаточно, чтобы немедленно начать действовать.

Вызвав капитана Майера, он решительно приказал:

– Вот что, капитан: бери-ка опергруппу и живо доставьте мне сюда гражданина Ступишина В. Н. Мужа этой дамы. Проживает вот по этому адресу.

– А постановление о задержании? – удивился законопослушный «ариец».

– Как говорят у нас в Одессе, «пусть вас не волнует этих глупостей…», – усмехнулся Грязнов.

– Таки да, – вздохнул сын одесского еврея и белоруски. – Но ведь я не Беня Крик…

– Надо, браток. Ты его сперва привези. А постановление о задержании нам потом надзирающий прокурор Турецкий подпишет…

Пообещав несчастной женщине свою помощь и оставив ее на попечении молодых сотрудниц приемной части, Вячеслав Иванович тотчас поспешил к себе в кабинет.

«Ну дела! – взволнованно думал он. – Прямо как в картах: то ни одной козырной шестерки, то вся масть косяком поперла…»

Теперь необходимо было срочно разыскать Турецкого. К счастью, благодаря тому, что племянник Дениска выдал ему на время сотовый телефон, это было несложно.

Отослав за дверь своих орлов, уныло ожидавших его распоряжений в связи с новым взрывом троллейбуса, Вячеслав Иванович плюхнулся в кресло и принялся звонить.

«А ведь Костя, похоже, был прав, – подумал он. – Насчет взаимного притяжения случайностей. Главное, не сидеть сложа руки».

Турецкий примчался на Петровку со всей быстротой, на какую только способен «безлошадный» человек. Из короткого телефонного разговора с Грязновым он так и не понял, что, собственно, здесь произошло, но чувствовал: что-то очень важное.

– Старик, лед тронулся! – приветствовал его старый друг, вставая из-за стола.

– Ты что, уже поймал террористов? – спросил Турецкий.

Грязнов лишь нетерпеливо отмахнулся и рассказал о визите гражданки Ступишиной, которая вовремя «сдала» своего муженька, впутавшегося в темную историю.

– Погоди, дай отдышаться… Значит, она утверждает, что ее муж упоминал во сне именно паука? А если это ошибка? Если ты задержал невиновного?!

– Тогда отпустим, – невозмутимо ответил Грязнов. – Только чует мое сердце, что это та самая козырная шестерка, которой в нашем с тобой пасьянсе и не хватало…

– Почему козырная?

– Потому что туза берет! – усмехнулся Вячеслав Иванович. – Ты ведь хочешь взять Паука? Вот и валяй, действуй…

Оживленно беседуя, друзья прошли в следственную часть ДПЗ и вошли в камеру, куда уже привели задержанного.

На привинченном к полу металлическом табурете, обреченно уронив голову, сидел немолодой издерганный мужчина, в облике которого еще угадывались черты бывшего интеллигента. Услышав шум, он недоуменно взглянул на вошедших.

– Извините, товарищ полковник, – обратился он к Грязнову. Вы здесь старший? Я хочу знать, на каком основании…

– Сейчас все узнаете, – холодно отозвался тот, усаживаясь напротив.

Турецкий пристально взглянул на неожиданного фигуранта. А затем уселся за стол вместо стенографистки и, по договоренности с Грязновым, приготовился вести протокол допроса.

– Гражданин Ступишин Вадим Николаевич? – многозначительно кашлянув, начал заместитель начальника МУРа.

– Да, это я, – растерянно отозвался мужчина.

– 1956 года рождения. Русский. Временно не работающий. Бывший научный сотрудник НИИ микробиологии?

– Совершенно верно… Простите, я хотел бы узнать, на каком все же основании я был арестован?!

– Вы не арестованы, а временно задержаны, – невозмутимо пояснил Грязнов.

– Но почему? За что?! – вспылил Ступишин.

Взглянув на его жалкое лицо, Турецкий подумал, что особых усилий для того, чтобы «расколоть» такого, явно не потребуется.

– По подозрению в соучастии в незаконной торговле человеческими органами для сложных хирургических операций, – в упор глядя на задержанного, веско произнес Вячеслав Иванович.

Бывший интеллигент вдруг начал бледнеть и сжиматься на глазах, точно проколотый воздушный шарик.

Турецкий и Грязнов выразительно переглянулись.

– Я знал… Я чувствовал… – убито всхлипнул Ступишин и закрыл лицо руками. – Господи, что же теперь будет?..

Выдержав паузу, Турецкий поднялся и, подойдя вплотную к задержанному, положил ему руку на плечо.

– Успокойтесь, Вадим Николаевич, – сочувственно произнес он. – Мы знаем, что вы попали в скверную историю и нуждаетесь в помощи. – Ступишин поднял на него бледное жалкое лицо. – Если бы вы решились прийти к нам раньше, все могло бы сложиться по-другому… Теперь у вас остается один выход: честно и откровенно нам все рассказать. Все, что вы знаете. Обещаю: в таком случае мы сделаем все возможное, чтобы помочь вам…

– Хорошо, – помолчав, сокрушенно вздохнул задержанный. – Я расскажу. Мне уже все равно… Но только при одном условии! – встрепенулся он.

– Каком? – спросил Грязнов.

– Вы… Вы должны спасти моего сына!

– Обещаем, – в один голос ответили оба друга.

Допрос продолжался несколько часов. Однако ясности в деле от этого не прибавилось. Скорее наоборот. Единственное, что удалось выяснить точно, – это личность загадочного Паука. Между делом Грязнов вызвал своего заместителя, капитана Злобина, и поручил ему немедленно собрать всю информацию на гражданина Литвинова Павла Николаевича. И вскоре первые оперативные данные уже лежали перед ним на столе. На первый взгляд в них не было и тени какого-либо криминала: бывший дипломированный микробиолог, а ныне – преуспевающий коммерсант, генеральный директор крупной торгово-посреднической фирмы, к уголовной ответственности не привлекался… Словом, тишь да гладь, Божья благодать. Даже налоги платит исправно. Но по словам Ступишина выходило, что именно Литвинов и был если не главной, то одной из центральных фигур этого отвратительного преступления.

– Хорошо, – заполнив очередной лист протокола, произнес Турецкий. – А теперь перейдем к главному. Расскажите, пожалуйста, о том месте, где вам приходилось «работать» и где проводятся хирургические операции по забору донорских органов. Ведь вы там бывали, не правда ли?

Ступишин опустил голову. Чувствовалось, что ему невыразимо трудно говорить об этом.

– Это… Это под землей, – вытерев ладонью вспотевший лоб, глухо ответил он.

Турецкий и Грязнов напряженно замерли.

– Там целый город… Огромная сеть подземных помещений… Совершенно невероятно… Поначалу я даже не поверил…

– Засекреченные объекты гражданской обороны? – невольно вслух подумал Вячеслав Иванович.

– Возможно… Я видел не так уж много. Но и этого вполне достаточно, чтобы судить о масштабах…

– Где находится вход в подземелье? – спросил Турецкий.

– Не могу точно сказать… Сначала мне звонили. Потом за мной приезжала машина. Мне завязывали глаза. Поэтому я не знаю, куда мы ехали…

– Долго?

– Около получаса… Думаю, это где-то в центре города…

– Что было дальше?

– Мы спускались в подвал. Я слышал, как открывали какие-то массивные двери. Затем снова лестница. Несколько поворотов. В конце концов меня сажали в вагон и везли…

– Какой вагон?! – вздрогнув, спросил Турецкий.

– Наверное, метро… Я уже говорил – там целый подземный город!

Друзья ошеломленно переглянулись. От волнения у Александра Борисовича даже пошла кругом голова. Он неожиданно вспомнил, какая удивительная деталь так поразила его в недавнем рассказе Сережи Краснолобова – поезд! Мальчика тоже доставили в секретную лабораторию на метро! Значит, это был вовсе не бред. Похоже, самый кошмарный бред мог вскоре поблекнуть перед реальной действительностью…

– Сколько продолжалась эта поездка? – спросил Грязнов.

– Трудно сказать. Примерно минут сорок. Перед спуском в подвал с меня еще снимали часы. Так что я никогда точно не знал, сколько времени провел в подземелье…

– Вы можете описать саму лабораторию? Ступишин покачал головой.

– Я там не был… Мне приходилось работать в одном из смежных помещений…

– Опишите все, что вам удалось запомнить!

– Не так уж много, – вздохнул Ступишин. – Больше всего это напоминало больницу. Настоящую больницу, только под землей. Несколько этажей. Множество помещений. Большинство из них явно законсервированы. Используется лишь незначительная часть этого сооружения…

– Где именно работали вы? Чем конкретно занимались?

– Мне выделили небольшую биохимическую лабораторию. Рядом все время находился вооруженный охранник… – Ступишин нервно хрустнул пальцами. – Я… Мне приходилось делать экспертизу. Давать окончательное заключение о качестве «товара». Или, как они выражались, «мяса»…

– Вы знали, что это было за «мясо»?

– Да… Когда я об этом узнал, мне захотелось покончить с собой, но… У меня не было выбора! Я должен Пауку огромные деньги. И потом, они взяли в заложники моего сына…

Уронив голову, Ступишин закрыл лицо руками. Смотреть на этого совершенно раздавленного человека было одновременно и жалко и противно.

– Так, – хмуро произнес Грязнов. – Вам удалось запомнить кого-нибудь из персонала этой «больницы»?

– Нет… В контакт со мной вступали только сам Паук и трое его мордоворотов. Я видел их раньше у него на фирме…

– Что происходило с «товаром» после экспертизы?

– Насколько я понял, он немедленно самолетом отправлялся за границу. А меня увозили обратно домой…

– Это все? – спросил Грязнов. – Больше ничего сообщить не можете?

Ступишин не ответил. Возникла напряженная пауза. Отложив ручку, Турецкий пристально взглянул на задержанного.

– По-моему, Вадим Николаевич, вы от нас что-то скрываете, – наконец произнес он. – Быть может, какую-то незначительную деталь, которая могла бы подсказать нам, где находится этот подземный комплекс. Ведь вы догадались?

– Смотреть в глаза! – внезапно рявкнул Грязнов.

Ступишин вздрогнул и затравленно взглянул на Турецкого.

– Конечно, догадались, – кивнул тот. – А между тем вы обещали нам рассказать всю правду…

– Да, я обещал, – с трудом произнес задержанный. – Но и вы обещали спасти моего сына…

– И мы выполним свое обещание, – подтвердил надзирающий прокурор. – Так что вам удалось заметить?

– Вы правы. Я догадался, где примерно все это находится… Незадолго до того как меня привезли туда в первый раз, от них сумел убежать один мальчик. Ушел через вентиляционную шахту. Мне случайно удалось подслушать обрывок разговора. И я знаю, где она выходит на поверхность… – Ступишин решительно покачал головой. – Но я не скажу вам до тех пор, пока вы не освободите моего сына… Паук держит его в своем загородном доме. И этот гад… Он пригрозил отправить Альку «на мясо», если я вдруг проболтаюсь…

Грязнов нахмурился и, угрюмо кашлянув, вызвал дежурного.

– Увести, – сухо распорядился он.

Когда задержанного увели, друзья молча взглянули друг на друга.

– Ну, и какие будут предложения? – спросил замначальника МУРа.

Турецкий продолжал задумчиво вертеть на столе шариковую ручку.

– Прежде всего надо отыскать Костю, – со вздохом произнес он. – И вместе хорошенько все обмозговать. Ну а дальше будет видно…

Быть отцом взрослой дочери – дело нешуточное. Об этом в свое время даже говаривал классик. Только почему-то не оставил житейских советов будущим отцам. А может, просто не успел.

В одном из таких советов сейчас крайне нуждался Константин Дмитриевич Меркулов. Дело заключалось в том, что его приемная дочь, Лидочка, которую заместитель Генерального прокурора нежно любил как родную (и неизменно пользовался взаимностью), уже некоторым образом выросла, что не могло не повлечь за собою множества проблем. Нет, Лидочка вовсе не была избалованной и беспутной девицей, вроде тех номенклатурных детей, с которыми она училась в спецшколе. Напротив, ею без преувеличения можно было гордиться. Скромная, послушная, воспитанная, она росла настоящей умницей и примерной дочерью. Но вот беда: выросла.

О том, что это так, родители узнали, когда в дом начали деликатно звонить Лидочкины ухажеры. Сначала это были в основном ее школьные товарищи. Потом – однокурсники с юрфака. Все исключительно порядочные молодые люди. Некоторые даже были приглашены в дом и произвели на родителей благоприятное впечатление. Главным образом тем, что, как им удалось заметить, все это были детские увлечения.

Влюбляться Лидочка начала вообще довольно рано. Сначала, как водится, в литературных героев. Затем в артистов и певцов. Но главной ее любовью с детства был… Сашка Турецкий! О чем сама Лидочка, тогда еще первоклассница, по секрету сказала отцу и матери, заявив, что, когда вырастет, то непременно выйдет за Турецкого замуж. Наличие у возлюбленного семьи ее совершенно не смущало. Сам Турецкий, разумеется, был в курсе и неизменно подтрунивал над девочкой, когда бывал у Меркулова в гостях. Под его влиянием Лидочка заранее решила, что станет следователем. И непременно по особо важным делам. В серьезности этого намерения родители сумели убедиться, когда дочь решительно поступила на юрфак (и причем без всякого блата!). Теперь ей оставалось лишь исполнить вторую часть своего обещания и выйти замуж за старого друга своего отца. На всякий случай Константин Дмитриевич даже имел с Турецким приватную беседу. Но, как выяснилось, совершенно напрасно. Потому что Лидочка, неожиданно для всех и для себя, снова влюбилась! Но в кого на этот раз – до сих пор оставалось тайной…

Будучи человеком деликатным, Константин Дмитриевич долго не мог решиться поговорить с дочерью откровенно. Тогда в дело вмешалась Леля, но так и не добилась успеха. Единственное, что дочь сообщила родителям, это то, что избранника ее они хорошо знают, но это вовсе не Турецкий, о котором Лидочка вдруг начала отзываться сугубо иронически. К тому же на сей раз, кажется, все было серьезно, и со дня на день можно было ожидать официального предложения. Одним словом, Константину Дмитриевичу было о чем поразмыслить.

Об этом он думал и сегодня, во время очередного заседания в мэрии, откуда его неожиданно вытащили Грязнов и Турецкий.

У подъезда стояла грязновская черная «Волга».

– Вы что, меня похищаете? – в шутку удивился Меркулов. – Заместителя генерального прокурора?!

– Вот именно, Костя, – без шуток ответил Турецкий. – Будь добр, садись в машину. Сейчас мы тебе все расскажем…

То, что он услышал, заставило Константина Дмитриевича изрядно удивиться.

– Потрясающе… Кажется, сам Бог помогает нам раскрыть это дело, – взволнованно заметил он. И строго предупредил: – Но имейте в виду, никаких авантюр я санкционировать не буду!

– И не надо, – согласился Грязнов. – Нам вообще твой совет нужен.

– Надо срочно разыскать эту подземную лавочку, – заявил Турецкий.

– Влезть на засекреченный объект неизвестного подчинения? – заметил Меркулов. – Саша, ты соображаешь, что говоришь?! У нас же практически нет фактов!

– Но это единственный способ добраться до преступников!

– А вам не приходило в голову, что за фигуры могут за ними стоять – какого масштаба? Если все то, что вы мне рассказали, соответствует действительности, – тут орудует не просто мелкая лавочка с ограниченной уголовной ответственностью, а настоящий мафиозный синдикат с международными связями и соответствующей «крышей»! – Константин Дмитриевич озабоченно покачал головой. – Нет, братцы, напролом переть нельзя. Для начала нужно собрать побольше фактов. Связаться с ФСБ, военными…

– Потом устроить заседание и всесторонне обсудить эту проблему, – насмешливо добавил Грязнов.

– А бандиты тем временем будут детей резать?! – возмутился Турецкий. – Хорошо, Костя, тогда представь, что будет, если им в руки ненароком попадет твоя дочь!

Константин Дмитриевич представил, и, несмотря на жару, его невольно бросило в дрожь.

– Пожалуй, вы правы, – озабоченно произнес он. – Нужно действовать. Но действовать решительно и обдуманно! Кстати, а если использовать Ступишина в качестве приманки? Если Паук регулярно выходит с ним на связь, мы могли бы…

– Исключено, Костя, – возразил Грязнов. – Этот слюнтяй для такой роли не годится. Бандиты его в два счета расколют. А он нам живой нужен… Надо срочно брать самого Паука!

– Паук единственный, кто может указать вход в подземелье, – добавил Турецкий. – Через него мы и до остальных доберемся. В крайнем случае остается Ступишин. Но чтобы он заговорил, нужно сначала освободить заложника.

– Нельзя медлить, Костя, – решительно заявил Грязнов. – В любую минуту Ступишина могут хватиться. И тогда все пропало… Значит, даешь санкцию на проведение операции?

– Что ж, тогда у нас просто нет выбора… – со вздохом заключил Меркулов.

– А если конкретно?

– Конкретно понадобится две группы ОМОНа, – мигом оценив ситуацию, решил Константин Дмитриевич. – Необходимо взять под контроль офис и загородный дом этого Литвинова. И по условному сигналу одновременно произвести захват… В общем, собирайте командиров подразделений… И вот еще что: пожалуй, я поеду с вами…

Когда его неожиданно «арестовали», Вадим Николаевич буквально пришел в ужас, но после допроса испытал даже заметное облегчение. В благополучный исход этой истории, по крайней мере лично для себя, он почти не верил. Однако теперь, когда за дело взялись сотрудники «органов», забрезжила надежда, что им удастся покарать преступников. Если бы у него была такая возможность – Вадим Николаевич расправился бы с ними сам. За всю жизнь не обидевший и мухи, он действительно готов был перестрелять этих нелюдей! И рука бы не дрогнула. Впрочем, лучше, если этим займутся профессионалы…

А профессионалы, кажется, взялись за дело всерьез. Ближе к вечеру Вадима Николаевича снова вызвали на допрос. На сей раз к двум уже знакомым следователям прибавился еще один, пожилой, благородного вида мужчина, оказавшийся ни больше ни меньше – заместителем Генерального прокурора России! При этом молча присутствовали еще несколько монументальных офицеров столичного ОМОНа.

Ответив на все вопросы, Ступишин решительно повторил свое прежнее условие об освобождении сына и, поняв, что готовится захват «паучьего гнезда», бесстрашно предложил:

– Пожалуйста, используйте меня для этой цели! Ведь Паук меня знает! Он мне поверит! Я мог бы позвонить ему и попросить о свидании с сыном. Предположим, чтобы передать Альке какие-то вещи. А вы бы тем временем…

Профессионалы ответили скептическими усмешками. И только заместитель генерального прокурора не отверг с порога эту идею:

– Рискованно, конечно, но если рассуждать предметно…

Все начали возражать. Разгорелся жаркий спор. В конце концов предложение было отвергнуто. Но Вадим Николаевич решительно потребовал, чтобы он непременно присутствовал при операции.

– Поймите, товарищи, я же отец! Я просто не могу сидеть сложа руки, когда…

– Могу предложить наручники, – зло усмехнулся полковник милиции.

– И все-таки я настаиваю! – возразил Ступишин. – Если с Алькой что-нибудь случится, мне… Я должен быть рядом…

Слова эти, казалось, не возымели никакого действия. Но когда через некоторое время его опять вызвали из камеры и молча вывели во двор, Вадим Николаевич понял, что ему разрешено присутствовать при операции.

До места на отшибе недостроенного коттеджного поселка в тридцати километрах от Москвы Ступишин ехал в одной машине с вооруженными омоновцами в черных масках. Оба следователя вместе с зампрокурора возглавляли колонну на черной «Волге». По мере приближения к логову Паука волнение его все увеличивалось. Был теплый августовский вечер, а Вадима Николаевича колотил озноб. Ему даже страшно было подумать, что может случиться с Алькой, если операция провалится. Наконец посреди сумеречного леса колонна остановилась, и «железный» голос негромко скомандовал:

– Из машины!

Впрочем, Ступишина это не касалось…

Выстроенный на краю соснового леса, красивый двухэтажный коттедж в окружении живой изгороди меньше всего походил на убежище опасных преступников. Стоял он в стороне от других, в большинстве пустующих домов, что могло значительно облегчить задачу по его захвату. Однако все подходы к объекту отлично просматривались, а это в равной степени всё осложняло. Внутри коттеджа было несколько человек. В том числе и сам его хозяин, недавно подъехавший к дому на «Мерседесе-300», который до сих пор стоял возле дверей подземного гаража. За освещенными окнами сквозь жалюзи смутно просматривались бесшумно движущиеся человеческие фигуры. Но сколько их было, имели ли они оружие и какое – оставалось только догадываться.

Дождавшись темноты, Артур Волошин, ставший командиром оперативной группы вместо «оборотня» Карелина, незаметно расставил вокруг дома своих людей и вернулся в лесок, где с биноклем и радиостанцией дожидалось начальство в лице Меркулова, Грязнова и Турецкого. На втором объекте – офисе торговой фирмы «Урания» возле Таганки, тоже все было готово к началу операции. О чем давно сообщил командир тамошней группы, сибиряк Игорь Черных. Ждали только команды. Но Грязнов, пристально наблюдавший за коттеджем, медлил….

– Желательно, братцы, обойтись без стрельбы, – то и дело повторял Константин Дмитриевич. И от волнения даже попросил у Турецкого сигарету, хотя считалось, что Меркулов не курил.

Сам надзирающий прокурор чувствовал себя, как лев в клетке. Ему нестерпимо хотелось взять автомат и самому ринуться в бой. Подобного желания Турецкий не испытывал уже давно. Но Грязнов решительно запретил другу вмешиваться.

– Брось, Сашка, что за мальчишество? Нам твоя голова еще пригодится…

Наконец подходящий момент настал. Не опуская бинокля, Грязнов поднес ко рту переносную радиостанцию и, сухо кашлянув, отрывисто приказал:

– Внимание! «Рысь», «Куница» – прыжок!

К дому бесшумно метнулись стремительные тени омоновцев в пестрой камуфляжке, почти неразличимые среди вечерних сумерек. Но и внутри, как видно, не дремали. Едва нападавшие появились из-за кустов живой изгороди, на веранде послышался крик:

– Шухер! Легавые!

В ту же минуту в особняке, будто по команде, погас свет, а из окна веранды, разбив вдребезги стекло, резанула автоматная очередь.

– А, мать вашу!.. – выругался Грязнов.

Омоновцы ответили сокрушительным шквалом огня. В особняк полетели светошумовые гранаты. Полыхнули взрывы. Истерически завыла сигнализация на «мерседесе». Послышались яростные крики нападавших и обороняющихся.

Впрочем, эта дьявольская вакханалия продолжалась недолго. Спустя несколько мгновений бойцы оперативной группы вломились в дом. Раздалось еще несколько автоматных очередей и взрывов, а затем все неожиданно стихло.

– Что там происходит? – хрустнув пальцами, взволнованно спросил Меркулов.

– Сейчас узнаем, – стиснув зубы, процедил Турецкий.

Со стороны коттеджа, грохоча сапожищами, к ним уже мчался Артур Волошин.

– Один остался! – впопыхах сообщил он. – Заперся в подвале вместе с заложником.

– Паук?!

– А черт его знает! Остальных сгоряча перестреляли…

Вслед за Волошиным сыщики дружно поспешили к дому. Вокруг, держа оружие на изготовку, расположились омоновцы.

Взяв мегафон, Грязнов оглушительно рявкнул:

– Литвинов! Ты окружен! Бросай оружие! Выходи с поднятыми руками!

Ответа не последовало. Но вскоре из глубины здания донесся приглушенный голос:

– Эй, начальник! Скажи своим козлам, чтоб отвалили! Не то я вашему щенку мозги вышибу!

Скрипя зубами, Грязнов сделал Волошину знак, чтобы его бойцы отошли от здания.

– А теперь подгоните тачку! – Паук бросил из окна ключи. – И чтоб без глупостей!

– Что будем делать? – глухо спросил Меркулов.

Вместо ответа Турецкий молча поднял ключи и направился к «мерседесу». Не спеша завел мотор, медленно подогнал машину к крыльцу и вернулся к своим товарищам.

Спустя несколько минут в темном дверном проеме возникли две фигуры. Внезапно громыхнул выстрел, и отрывистый голос крикнул:

– Я же сказал – отвалить!

Повинуясь жесту своего командира, бойцы оперативной группы отошли еще дальше, но оружия не опустили. На открытой площадке перед коттеджем остались только Меркулов, Турецкий, Грязнов и Волошин.

– Брось, Литвинов! У тебя нет шансов, – опустив мегафон, напряженно произнес замначальника МУРа.

– Это мы еще посмотрим! – вызывающе огрызнулся бандит. И начал осторожно спускаться вниз по лестнице, ведя перед собой щуплого испуганного парнишку лет тринадцати, к виску которого он для верности приставил пистолет.