Текст книги "Прощай генерал… прости!"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

– И… и что я должен?

– А ничего! – рассмеялся Турецкий, он был сейчас чрезвычайно собой доволен. – Присутствовать… Находиться рядом. И «пушку» свою, на всякий случай, не забудь. Мы с тобой заставим, Юра, этих засранцев выложить всю правду о тех, кто, в свою очередь, убедил их изменить первоначальные показания. А ведь эти деяния, как тебе отлично известно, элементарно подпадают под статьи триста седьмую и триста восьмую Уголовного кодекса, верно? За лжесвидетельство при желании и до двух лет натянуть можно. И начнем мы с тобой прямо сегодня, понял? Так что давай поступим следующим образом: ты поужинай и примерно к десяти жди меня здесь. Отсюда и двинем… собирать золотые крупицы правды. До вечера! И я пойду тоже перекушу да заскочу в гостиницу…

– А к кому конкретно поедем, Александр Борисович? – почти выкрикнул вдогонку Серов. И несколько смущенно добавил, когда Турецкий резко обернулся: – Я хотел спросить: с чего начнем?

– Не с чего, а с кого, да? Но тайна сия, Юра, велика есть! – Турецкий назидательно погрозил ему указательным пальцем. – Тебе-то какая разница? А ну как проговоришься нечаянно, а? Или вдруг нас с тобой кто-нибудь сейчас подслушивает? Ты ж не можешь быть стопроцентно уверен, что у этих стен нет ушей? Вот то-то! И мы явимся к очередному хладному трупу? Мне ж ведь тогда придется тебя колоть, чуешь?.. – И мрачно закончил: – Шучу.

Он ушел, физически чувствуя, как его спину прямо-таки сверлил напряженный взгляд Серова. А сейчас тот будет либо сам докладывать, либо выслушивать наставления, как себя вести. Жаль, не хотелось Александру Борисовичу убеждаться в том, что деньги могут сделать даже приличного человека предателем. Впрочем, приличия – еще не аргумент при окончательной оценке личности, ибо вполне пристойных, приличных мерзавцев – пруд пруди. Особенно в государстве, где, кажется, утеряны почти все человеческие ценности, кроме финансовой – возможно, и очень важной, но в конечном счете далеко не главной…

Демидыч сообщил, что со второй половины дня у больницы наблюдается некоторое скопление весьма характерных лиц, кучкующихся вокруг пары крутых джипов. Прежде их не было. Нельзя исключить, что им известно о том, что пострадавшая пришла в себя, о чем даже он, не покидающий бокса с палатой Пшеничной, уже успел услышать в разговорах медсестер. Ну да, всем же рты не залепишь!

Это было скверно и, главное, очень не вовремя. Турецкий сказал, что примет меры, и тут же перезвонил отдыхающему после дежурства Голованову. Севе долго не стоило объяснять, он сказал, что временно переселится в больницу, а вдвоем с Демидычем им и сам черт не страшен. Вообще-то так оно и было. Турецкий успокоился. Хотя и предупредил, что в связи с некоторыми его личными планами на сегодняшний вечер ему наверняка потребуется поддержка одного из них. Не силовая, а скорее техническая. Обеспечение устойчивой связи и слышимости, так сказать. Сева засмеялся – ему было не впервой участвовать в мероприятиях такого рода.

Операция, которую Турецкий замыслил провести, он назвал простенько и с определенной долей кокетства – «Огонь на себя». А если быть более точным, то – «На живца». Однако первый вариант ему нравился больше, потому что звучал благороднее.

Слишком долго, по его мнению, длилась раскачка. Ни в какие договоры с тем же Бугаевым он, конечно, не верил. Все эти разговоры велись для отвода глаз. И адвокат задействован именно с той же целью. Но если Филя угадал и те начали зачистку местности, значит, останавливаться уже не будут. И странная апатия «важняка», которую он откровенно демонстрировал в последние дни, их не только не обманула, а, напротив, насторожила. Один Юрин взгляд чего стоит! Значит, происходит то, о чем они не знают? Как не могут и узнать, откуда вдруг у палаты городской больницы появились двое неизвестных охранников – ясно же, что не с кондачка! И это все теперь для них оказалось наживкой. Глупая рыба непременно клюнет и… сядет на крючок. А они себя наверняка надутыми карасями не считают. Но… тем не менее клюнули же? Появились возле больницы-то… Хотя вполне могло быть, что к Катерине они прямого отношения не имеют. И у них совсем другие цели… Впрочем, уже до завтрашнего дня все станет известно…

И вот наконец открытый, даже вызывающий, демарш «важняка»! Будем брать свидетелей за хобот! С угрозой применения уголовной статьи. Вопрос: а почему нельзя это сделать на законных основаниях, днем? Почему ночью?.. Ага, а ответ такой: потому, уважаемый Юра, что ночью они все обязательно окажутся дома, те, кого выписали из больниц, это известно… (Даром, что ли, Филя время здесь терял?) Ну да, допросы среди ночи незаконны, это крупные нарушения, превышение должностных полномочий и так далее. И пусть! Наше дело добыть истину, а победителей, известно, не судят! Вот и действуем с тобой по этому принципу! И ответственность я беру на себя как руководитель…

Весь этот монолог Турецкий собирался произнести перед Серовым, когда они уже усядутся в машину и тот обязательно начнет «выяснять». Не раньше. Пока же надо было показать возможным наблюдателям, что он всерьез готовится, по меньшей мере, к операции захвата. На самом же деле просто полежать в номере, отдохнуть, привести мысли в порядок. И заставить их засуетиться. Не могут же они не отреагировать на столь резкий и неожиданный его шаг! Значит, постараются перехватить, что называется, на взлете…

И Турецкий усмехнулся по поводу несколько скабрезной ассоциации этого выражения со старым охотничьим анекдотом про английского лорда, заставшего свою супругу в объятиях егеря. «Было бы чертовски спортивно, сэр, – заметил слуга, – если бы вы взяли его на взлете!» Вот именно…

2

Он специально отказался от услуг водителя, сам усевшись за руль. И это была еще одна приманка. Лишний человек – лишний свидетель. К тому же шофер из прокуратуры – не просто свидетель, а должностное лицо при исполнении, тут большая разница, и можно крепко «налететь». Что же касается Юрия Матвеевича, то если он куплен, его и стесняться особо нечего, но алиби ему все равно обеспечить придется. Вот такой получается расклад…

В самом деле, логически рассуждая, что сделать проще и безопаснее для себя: произвести тотальную зачистку, избавившись разом от всех ненужных свидетелей, которые, глядишь, возьмут да и расколются, или крепко припугнуть (может, для начала и не убирать вовсе) причину беспокойства, то есть московского следователя? Конечно, второе. Вопрос – как это они себе мыслят? Для этого и нужен Юра, с одной стороны, и Сева – с другой. Но не для того, чтобы осуществлять силовую защиту, а только фиксировать происходящее. Документировать, так сказать.

И с этой целью, едва Серов, недовольный и мрачно насупленный, появился в номере гостиницы, беспечно улыбающийся Турецкий приветливо его встретил, дружески похлопал по плечу, по-хозяйски гостеприимно помог снять куртку и сам повесил ее на вешалку в прихожей. Не забыв при этом аккуратно воткнуть под воротник булавочку миниатюрного микрофона. Сам он был уже в этом плане полностью экипирован.

Потом, чтобы взбодриться перед операцией, они выпили по чашке хорошего кофе, который принесла им из буфета горничная, и, когда позвонил снизу шофер и сказал, что машина у подъезда, стали одеваться. Серов все нетерпеливо ждал, что скажет Турецкий, а он говорил о чем угодно, только не о деле. Даже вспомнил далеко не самое значительное, одно из прошлогодних своих дел, когда ситуация складывалась очень похожей на сегодняшнюю. Там тоже пришлось подставиться, причем в буквальном смысле, ибо иного варианта схватить за руку преступников не было. Но расшифровывать собственных действий в той операции он, естественно, не стал, чтобы у Серова не возникло немедленной аналогии.

Возле машины, когда водитель передавал ему ключи, Турецкий, как бы между прочим, огляделся. Впереди справа, на платной стоянке, ближе всех к нему стояли джип и «ауди» – обе машины с включенными подфарниками. А слева, у противоположной стороны фасада гостиницы, возле сверкающих иллюминацией дверей супермаркета, приткнулся к бордюру серенький такой, невзрачный «жигуленок». Знакомый! Видно, Филя передал его друзьям «по наследству». Так что в смысле поддержки можно было не сомневаться.

Но недаром же замечено: Бог-то он Бог, да сам не будь плох! Тем более что рядом сидел нахохленный и откровенно недовольный неприятной своей ролью, весь какой-то рыхлый и словно помятый Серов. Да, с таким настроением на серьезные операции лучше не отправляться. Однако сам виноват.

Отъезжая, Александр Борисович взглянул в зеркальце заднего обзора и увидел, как немедленно следом за ним тронулись и джип с «ауди». Мысленно похвалил себя: вычислил эти две среди других машин на стоянке правильно. Ну а уж за «Жигули» можно было не беспокоиться, там сидел профессионал, который четко знал свою задачу.

– Куда мы, в конце концов, едем? – обиженным тоном спросил Серов. – И почему следственные мероприятия вы решили проводить среди ночи? Это же все незаконно, есть установленный порядок…

Вот-вот, то самое… Даже на «вы заговорил! Для кого это, для них, что ли?

И Турецкий произнес тот самый монолог насчет незаконных способов добывания истины, при котором правда остается с победителем, а кто боится за свой стул, может и не рисковать. Но скорости Александр Борисович тем не менее не сбросил, даже если бы Серов сейчас решил-таки «не рисковать» и покинуть машину, на что имел полное право. А он промолчал. Видимо, потому, что ему так приказано…

Впрочем, через короткое время все встанет на свои места. А разочаровываться в человеке противно!..

Значит, едем мы сейчас с тобой, Юрий Матвеевич, на Восточный проспект, к нашему замечательному газетчику Евгению Ивановичу Ефременко, который, как известно, почему-то старательно избегает повторной встречи со мной, предпочитая изображать большую занятость. Но ночами-то он, надеюсь, спит все-таки в собственной постели, хотя… кто их знает, этих прохиндеев из печатных органов…

– Но ведь можно позвонить, предупредить человека?..

– А зачем? Разве наш визит будет ему так неприятен? Или ты считаешь, будто ему есть что скрывать от нас?

Турецкий небрежно цедил слова, а сам внимательно наблюдал за автомобилями, едущими сзади. Вот скоро впереди откроется широкий проспект с многорядным движением, где, скорее всего, и должен разыграться небольшой спектакль, который даст преследователям некоторую фору. Нет, не станут они, конечно, убивать редактора «Енисейских огней»: кому на пользу такая громкая акция? Но они сделают все, чтобы московский «важняк» уж сегодня, во всяком случае, с ним не встретился. Как это сделают, было бы очень интересно знать.

Поставив себя на их место, Турецкий еще в гостинице прикинул, что бы сделал он сам. Понимая, что фантазия у бандитов достаточно убогая, а подходящих примеров для разборок подобного рода не так уж и много, он решил, что для начала они могут попытаться сделать что-нибудь с транспортом. Ну, скажем, создать на дороге аварийную ситуацию. Это было бы тем более заманчиво, ибо они стали свидетелями того, что от услуг водителя Турецкий отказался, а как он сам водит машину, никого наверняка не волновало.

Другой вариант – сыграть каких-нибудь «отмороженных» грабителей и напасть возле темного подъезда. Но здесь имеется и своя опасность – «важняк» вооружен, да и Серову тоже велел захватить табельное оружие. Убивать сразу двоих следователей на пороге дома свидетеля – на это они вряд ли решатся. Убирать же одного Турецкого – тем более, поскольку тогда из Серова и иже с ним Генеральная прокуратура может сделать отбивные котлеты. Ну а уж от Юрия Матвеевича, сумрачно наблюдающего в настоящий момент за отражениями пролетающих огней, потянутся такие связи, что очень многим точно не поздоровится. Важно, чтоб они знали об этом…

Конечно, знают! А на что им тогда адвокат? Да и сам Бугаев, с его якобы интеллигентными подходами, маскирующими вполне бандитские приемы, вряд ли захочет идти на столь опасный для него риск. Отлично разыгранная «случайность» с вертолетом, в чем фактически не сомневался Турецкий, хотя все еще не имел «железных» к тому доказательств, не гарантирует Бугаю, однако, стопроцентной уверенности в собственной неуязвимости. Отсюда и Белкин с его «заманчивыми» предложениями, и навязчивое гостеприимство в «резиденции», и «твердые» обещания не мешать расследованию, и все остальное. Но Филенков-то мертв! И не исключено, что причина – его же собственный язык, какие-то несбыточные планы, которыми он мог поделиться не только с женой…

– А если его дома не окажется? – словно проснулся Серов. – По-моему, Евгений у нас мужик холостой… Вы не помните, что там, в протоколе, с его слов записано?

– Ну нет так нет, – беспечно отозвался Турецкий, пристально глядя, как перестраиваются у него на «хвосте» джип с «ауди». «Эге, ребятки, так ведь вы, оказывается, элементарную подставу замыслили? Ну и кто будет сгонять, а кто свой бок подставлять? Знакомые номера!» – Если нет, значит, навестим полномочного представителя славного «Интерстроя» господина… как его? Напомни фамилию?

– Якушев, – буркнул Серов.

– О! Однофамилец знаменитого хоккеиста! Я и подумал – что-то знакомое, а сообразил только сейчас… Гляди, чего мерзавцы вытворяют?! Места им, сукам, мало!..

Дальнейшее произошло, словно было неоднократно отрепетировано заранее.

Джип неожиданно рванул слева, на обгон, причем прошел почти впритирку. Турецкий почти механически, даже где-то интуитивно, взял чуть вправо и тут же услыхал жесткий скрежет металла. Его переднее правое крыло смялось от удара в левый бок резко затормозившей «ауди». Машины резко развернуло на мокром, видно недавно политом, асфальте. Хорошо, что других автомобилей сзади не оказалось, а то мог бы получиться классный «телескопаж».

«Лихая подстава! – только и мог, с силой выдохнув, мысленно констатировать Турецкий. – Чувствовал же, готов был, а все равно не успел…»[4]4
  См. роман Ф. Незнанского «Большое кольцо» (М., 2003).


[Закрыть]

Серов морщился и сдавленно стонал, потирая правый бок, будто именно ему досталось во время удара. Но это он, скорее всего, ваньку валял, чтоб не выходить наружу и не участвовать в разборке. А что разборка не заставит себя ждать, стало понятно минуту спустя, когда из «ауди» выбрались трое «качков» и, не обращая ни малейшего внимания на «Волгу» с почти оторванным крылом, начали внимательно осматривать свою покалеченную иномарку. Удар был приличным, левую заднюю дверь вмяло так, будто она была не из металла, а картонная. Впрочем, если ее уже били неоднократно, а эта шпана только такие машины и использует при подставах, то удивляться нечему.

Турецкий сидел за рулем и наблюдал, как «пострадавшие» старательно изображали свое крайнее огорчение. Они ждали, конечно.

И вот дождались. Сзади прилетел прерывистый сигнал милицейской сирены. Наконец подкатил и «УАЗ» дорожно-патрульной службы с синей полосой по корпусу, вызванный, естественно, потерпевшими. Вот как надо работать! Чтоб все было приготовлено заранее! Из него выбрались двое патрульных, которые тоже, не обращая внимания на «Волгу», начали визуально «исследовать» повреждения и при этом подсвечивали себе фонариками и озабоченно кивали несомненно продажными своими головами.

Серов будто очнулся, даже про боли в боку забыл.

– Слушайте, Александр Борисович, надо же что-то предпринимать! Нельзя же сидеть, ожидая, когда эти… угрожать нам начнут! Звоните в прокуратуру! Там есть дежурный! А нападение на нашу машину было явно спровоцировано, я же видел!

– Видел? – с легкой иронией спросил Турецкий. – Запомни, Юра, эти свои слова, они тебе потом смогут пригодиться. В качестве оправдания.

– Какого? – Серов не понял либо сделал вид.

– Посмотрим, как будут развиваться события. Ладно, сиди тут, не высовывайся, я сам попробую с ними договориться. И «пушкой» своей, в случае чего, не тряси. Отнимут, еще и по шее надают. А потом станут разбираться.

Он открыл дверцу, чтобы выйти, и услышал фразу, которую больше всего не хотел бы услышать:

– Ой, а я про оружие совсем забыл… – Голос был виноватый, но… не очень.

– Молодец, правильно сделал. – Турецкий кивнул и вышел из машины, не захлопнув дверцы. Пошевелил плечами, как бы невзначай огляделся и увидел неподалеку «причалившие» к кромке тротуара «Жигули». Там тоже открылась дверца со стороны водителя, но никто из машины не вышел. Отлично.

Совать этим ментам в нос свои прокурорские «корочки» Александр Борисович поначалу не хотел. Он и в самом деле думал, что происшествие разыграно с единственной целью – задержать его на дороге подольше. И тем временем принять свои меры «защиты свидетеля» от следствия. Оказалось все куда сложнее.

Пострадавшие, пожалуй, не были столь категоричны и непримиримы, как представители власти. Ну случилось, в конце концов, никто не застрахован. Да, машину жалко, совсем новенькая, а теперь вот неизвестно, во что ремонт обойдется… Надо бы посчитать урон, который наверняка, даже по первым прикидкам, «штук» на пять потянет. Но говорилось об этом, как о чем-то незначительном. Действительно, а что такое пять тысяч долларов для человека, который таскает в своей барсетке вдвое – втрое большую сумму просто на мелкие расходы? Короче, давно и хорошо знакомая песня… И игра уже приевшаяся. Поэтому играть в нее с этими «пацанами» и определенно прикормленными «правоохранителями» Турецкий не собирался.

– Ну что, господа? – громко сказал он. – Начинайте работу, не тяните напрасно время. Рисуйте картину происшествия. Готов ответить на все ваши вопросы. Вот мое удостоверение… – Он потянулся к карману.

– Засунь себе свою «ксиву» в жопу, – беззлобно отозвался один из ментов. – А налетел ты, господин, – он явно пытался иронизировать, – крепенько, на всю десятку, никак не меньше.

– А может, мне им проще новую купить? Не подскажешь, сержант? Тебе номер моей машины ни о чем не говорит?

– Ага, говорит! – словно обрадовался тот. – Говорит, что ты – козел! – И он вдруг наставил на Турецкого автомат, до того болтавшийся у него за спиной. – Мордой на капот, падла! Кому говорю?! Руки, сволочь!

От неожиданно сильного толчка стволом автомата сперва в грудь, а затем и в спину Турецкий повалился лицом на капот «Волги». Кто-то сзади грубо прижал его к машине, а другие жадные руки вмиг обшарили карманы, вытащив бумажник с удостоверением Генеральной прокуратуры, всеми другими документами, деньгами и пистолет.

– Та-ак! – констатировал веселый голос. – Сейчас вы все являетесь свидетелями, что он оказал сопротивление при задержании и угрожал оружием представителю власти!

Он не спрашивал, не призывал свидетелей, он хорошо знал, о чем говорил. И не боялся, значит, был предупрежден заранее.

– Погляди удостоверение, козел, – пытаясь сохранить спокойствие, сказал Турецкий.

– А это тебе за оскорбление!

И тяжелый удар обрушился на голову Александра Борисовича, выключив его сознание…

3

Владимир Афанасьевич Демидов, которого все знакомые и друзья, и уж тем более сослуживцы из «Глории», звали за спокойный и дружелюбный нрав просто Демидычем, сидел не в «предбаннике» палаты, в которой находилась Катерина Пшеничная, а на ночь переместился в саму палату. Это ему было необходимо для того, чтобы постоянно держать под наблюдением и вход в бокс, и окно во двор больницы.

Работа была, конечно, не бей лежачего, но он, отдавший лучшие свои молодые годы разведке спецназа, как и те же Филя, Сева Голованов и некоторые другие сотрудники агентства «Глория», умел, не скучая и не подавая виду, держать себя в состоянии непринужденного, казалось бы, внешне, но достаточно долгого ожидания, которое сохраняло его в постоянной боевой готовности. Как прежде в Афгане или Чечне. Это умение оказалось особенно ценным в данной конкретной ситуации.

Вообще, конечно, уверения Ангелины, утверждавшей, что тут и мышь не проскочит, с его точки зрения, если чего и стоили, то действительно могли касаться непосредственно мышей. На то имелись соответствующие специалисты. А по поводу всего остального Демидыч сильно сомневался.

Начать хотя бы с того, что окно палаты выходило во двор, где росли большие деревья, забравшись на которые можно было без труда увидеть, что делается в палатах. Рядом со служебным входом в корпус находилась пожарная лестница, и залезть по ней на крышу никакого труда вообще не представляло – даже подростку, не говоря уже об опытном киллере. А чтоб спуститься по веревке к любому окну, какие проблемы, если об этом в каждом фильме про бандитов подробно показывают. Словно ликбез для них устраивают.

Словом, походив вокруг и все про себя прикинув, Демидыч выбрал ту единственную точку, находясь в которой он мог бы гарантировать полную безопасность своей подзащитной. Женщина время от времени приходила в себя, открывала глаза, силилась что-то говорить, но пока ограничивалась несколькими гласными буквами. Демидыч вызывал медсестру, та проверяла показания приборов, колола лекарство и удалялась, а Демидыч возвращался на свой пост.

Пока у больной находились врачи, он позволял себе пройтись по коридорам, чтобы осмотреться. В один из таких «обходов» и приметил парочку джипов, заруливших во двор. Как увидел и нескольких определенно братков, что-то горячо обсуждавших и поглядывавших на окна больницы, каждый раз почему-то в его сторону.

Сам он, естественно, не светился, выходя, надевал сверху просторный халат, чтобы не отличаться от любых больничных посетителей.

Эта откровенная, показная наглость братков, надо сказать, его крепко раздосадовала. Он-то ведь, как тот суворовский солдат, знал свой маневр. Поэтому, когда возникла необходимость помочь Александру Борисовичу в его, прямо следует отметить, рискованной операции, где он собирался сыграть роль подсадной утки, если не движущейся мишени, Демидыч, которому роль нейтрального наблюдателя всегда претила, предложил ее все-таки взять на себя Голованову. С его рассудительностью и хладнокровием, Сева не допустит роковой ошибки. И опять-таки, не подведет и темперамент, как это порой, не часто правда, случалось Демидовым.

Да, был несколько лет назад такой факт, когда они захватили банду торговцев «живым товаром», среди которых оказался один авторитетный, между прочим, мерзавец по кличке Слон, изнасиловавший девочку, почти ребенка. Так вот, Демидыч не стал тогда дожидаться справедливого суда, а лично, своей рукой, лишил насильника его мужского достоинства, если таковое можно было назвать этим красивым словом. И тем снял сразу все вопросы, заработав, как ни странно, даже определенное уважение в уголовной среде, к которой, естественно, никогда не принадлежал. Но это все – в прошлом. И характер с тех пор стал как-то более спокойным, и речи рассудительнее. Но в отдельных ситуациях все же, надо отдать Голованову должное, тот подходил больше. Так и договорились.

Сева уехал на «жигуленке», оставленном им Филей, сопровождать Турецкого, а Володя занял свой пост и затаился.

Он оказался снова прав. Хотя у того же Севы оставались сомнения. Излишняя подозрительность – она тоже не очень помогает делу, это верно, но – до определенной степени. А потом, есть же еще интуиция! Ее-то куда денешь?

Подозрительный скрежет, донесшийся снаружи, Демидов услышал в середине ночи. В палате было темно, но не настолько, чтобы не разглядеть, особенно если наблюдать, к примеру, в бинокль ночного видения, его мощный силуэт. Правда, сидел он так, чтобы, держа, как было сказано, обзор двух точек, самому не торчать столбом. Но во время перемещений по палате его, несомненно, могли засечь наблюдатели.

И вот этот скрежет.

Володя осторожно приблизился к окну, пригляделся и заметил наконец, что к внешнему краю подоконника, покрытого оцинкованным железом, прижались и тихо по нему елозят концы приставленной, скорее всего, железной лестницы. Оттого и звуки. Кто-то, вероятно, медленно и осторожно поднимался к окну.

«Ну надо же, наглецы! Это ж до какой степени не уважать охрану?! Чего они тут вообще о себе думают?» Мысли были мимолетные, но они и поставили Точку на дальнейших размышлениях Демидыча. Такие вещи прощать не следует, а учить надо на примерах ярких и доходчивых, чтоб потом другим неповадно было.

В какой-то миг он пожалел слегка, что под рукой не было хорошей кувалды, тогда вообще был бы показательный номер. Случается ведь, танк наедет на человека, да еще пробуксует маленько. Где голова, где ноги – одному Богу известно. Видал Демидыч такие неприятные эпизоды в прошлом. Ну нет у него под рукой ни танка, ни кувалды. Зато есть собственный кулак – ничуть не хуже иной кувалды. Только вот мараться как-то не хотелось. И тут рядом оказался стул, точнее, массивная табуретка с металлическими ножками, на которой Володя сидел обычно. Не на удобном стуле и уж никак не в кресле – они расслабляют волю и притупляют внимание. А когда ты словно воробей на жердочке, тут все в тебе сосредоточено и чувства обострены.

Демидыч выжидал.

Слабые огоньки контрольных лампочек на приборах, установленных за спинкой кровати, на которой лежала больная, конечно, являлись удобным ориентиром для стрелка. И Володя подумал, что совершил невольную ошибку, не прикрыв их хотя бы газетой. Впрочем, выяснить, как в отделении реанимации обычно стоят кровати, никакого труда не составит. А вычислить, где голова, где ноги, для профессионала и вовсе не проблема. Что ж, тем хуже для профессионала.

И еще одно соображение заставляло ожидать дальнейших событий. Стрелять через стекло тот, кто лез к окну, вряд ли станет. Он попытается открыть окно, зная, что любая охрана обычно должна находиться за дверью палаты, именно в «предбаннике», где в тишине, да еще среди ночи, очень тянет в сон. Дверь – на ключ и спи себе! Позиция же, выбранная Володей, была им неизвестна.

А вот что окна легко открываются, наверняка известно – днем приезжали, видели, что практически все створки были нараспашку. День солнечный, непривычно жаркий для Сибири. Ну лезь, лезь…

Наконец за окном показалась тень. Затем рука скользнула сквозь едва прикрытую форточку и стала шарить по переплету окна в поисках задвижки или шпингалета.

Человек стоял на подоконнике снаружи, согнувшись, что называется, в три погибели – окно-то невысокое, а мужик, видать, здоровый. Наконец одна створка сухо заскрипела и стала отворяться.

«Нет, – сказал себе Володя Демидов, – это не Ромео, явившийся навестить свою Джульетту. Поэтому извини, приятель…»

Он приподнялся, захватил рукой свою табуретку за ближайшую ножку и, резко выпрямляясь, врезал ею по согнутому силуэту, застывшему в оконном проеме и так и не успевшему спуститься на пол. Причем бил Володя в то место, где, судя по позе мужика, должна была оказаться в данный момент его голова.

Раздался какой-то странно чмокнувший звук, ну как если бы, к примеру, булыжник ухнул в болотную трясину, затянутую травой и ряской. Темный силуэт, закрывавший собой окно, словно бы взлетел и затем беззвучно исчез в темноте. И следом за ним с коротким треском и продолжительный звоном посыпавшихся стекол отправилась створка открытого окна, не подлежащая, как стало понятно уже утром, восстановлению. Проще другую навесить.

На некоторое время за окном, внизу, установилась мертвая, в прямом смысле, тишина. Потом послышался топот ног нескольких человек, донесся сдержанный мат, который оборвал крик сторожа от недалеких ворот: «Эй, кто там безобразит? Ща, бля, собаку спущу!» И снова воцарилась тишина.

А когда Демидыч, выбрав момент, выглянул из окна, внизу никого и ничего не было, кроме белевших в темноте, разбросанных деталей оконной рамы.

На всякий случай он принес из «предбанника» несколько газет, которые читал днем, и развесил их на темных ящиках приборов, следивших за состоянием больной. А затем придвинул к самому окну большую ширму, вообще перекрыв всякий обзор палаты снаружи.

Утром потрясенная Ангелина Петровна произвела личный осмотр места происшествия, приказала немедленно убрать весь мусор под окнами снаружи. Приглядевшись, – все ж таки боевой в прошлом доктор! – обнаружила следы крови на траве и велела посыпать это место песком, чтоб вообще никаких следов не осталось. А еще спустя час пришли больничный завхоз с плотником и навесили новую, уже застекленную раму.

Но том все больничные события и закончились. О происшествии никому докладывать не стали, поскольку жертвы под руками не оказалось. А вот Ангелина Петровна оценила действия Демидова по достоинству и даже, в порядке исключения или поощрения, предложила ему свои папиросы. Но он не курил, а она забыла об этом.

Позже Сева выслушал сообщение медлительно-спокойного Володи Демидова, тот добавил, что совсем не хочет спать, и поэтому Головач (прозвище Севы в агентстве) может поступать в соответствии со своими задачами. Лишних вопросов Демидыч тоже не задавал, полагая, что раз Голованов занят конкретным делом, никаких проколов на его участке не предвидится. А если понадобится, так он сам и расскажет…