Текст книги "Запоздалый приговор"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Часть пятая
ТРЕНИНГ ОТВЕТНОЙ НАГЛОСТИ

1

После публикации многочисленных объявлений о лотерейном билете Ольги Реутовой прошло тринадцать дней, но никакого результата не было. Профессор Портнянский Гордееву уже не звонил ежедневно, как первое время, и от этого было только хуже.

Гордеев заехал на Большую Дмитровку посоветоваться с приятелем. Что ни говори, а он был в тупике. Или, вернее, на совершенно открытом месте, и в какую сторону оттуда двигаться в поисках Ольги Реутовой – не имел ни малейшего представления.

– Неужели даже нет никакой версии? – удивился Турецкий. – Зная тебя, ни за что в это не поверю.

– Я думаю… я думаю… она могла элементарно со своими большими бабками загулять в каком-нибудь казино.

– И что, до сих пор никто оттуда не свистнул? – засомневался Турецкий. – Она же в розыске фактически!

– А там в вип-залах, знаешь, условия какие? Там Усама Бен Ладен играть будет, и его не выдадут, пока последний доллар не просадит. У казиношного менеджмента свои интересы.

– Хм… Может, ты и прав, – почесал Турецкий подбородок. – Тогда я советую тебе попросить «Глорию» о помощи. Кстати, относительно барышни с фотографии и Шереметьево-2…

– Да-да-да! – оживился Гордеев.

– Увы, никаких пока новостей, – сообщил жестокосердный Турецкий.

Ну что же, сказано – сделано. Гордеев договорился с Денисом Грязновым о том, что тот разошлет своих оперативников по московским казино.

Первым отзвонил Филя Агеев:

– В «Шангри Ла» Реутовой нет, и давно не было, больше трех месяцев.

– Понял, Филипп, спасибо, – сказал Гордеев.

Через полтора часа позвонил сам Денис.

– В «Арбате», «Черри» и «Короне» ее нет. В «Короне» была последний раз восемь недель назад.

– Ясно, вычеркиваем…

Сева Голованов последовательно отзвонил из «Космоса», «Голдэн Пэласа», «Империи», «Ройяла» и еще пяти игровых мест. Уже больше двух месяцев Ольга Реутова ни в одном из этих почтенных заведений не появлялась.

Проверили еще десяток заведений. Результат был тот же.

Гордеев подумал, что Реутова вполне могла уехать из Москвы, а то и из страны и тратить немалые деньги в каком-нибудь фешенебельном заведении на берегу Средиземного моря.

Он поехал домой, поужинал, посмотрел новости по телевизору, почитал на сон грядущий «Мысли» Блеза Паскаля: «Нет ничего столь невыносимого для человека, как пребывать в полном покое, без страстей, без дел, без развлечений, без занятий. Он ощущает тогда свое ничтожество, свою покинутость, свою недостаточность, срою зависимость, свое бессилие, свою пустоту. И немедля из глубины своей души он извлекает тоску, мрак, грусть, печаль, досаду, отчаяние…»

И завалился в койку.

Гордеев спал крепко и без снов, он любил такие ночи, но они редко ему удавались. Не вышло и на сей раз. Около двух часов его разбудил телефонный звонок. Он нашарил трубку и услышал взволнованный голос профессора Портянского. Не иначе дочка нашлась, успел было подумать Гордеев, но тут же понял, что ошибся.

– Юрий Петрович, я вспомнил, – сказал Портнянский, – есть еще один человек, с которым Ольга состояла в приятельских отношениях. То есть это было уже давно, но все равно, он может что-то знать!

Гордеев подумал: бесполезно доказывать Портнянскому, что в такое время суток эффективно умело работать только ГПУ в тридцатые годы, и лишь сказал, зевая:

– Почему вы так считаете?

– Потому что он был личным водителем Виктора, ее мужа!

– Сейчас возьму карандаш, – сказал Гордеев.

Водителя звали Олег Ольховик. Портнянский видел его несколько раз, он возил Реутова в те времена, когда Виктор еще не совался в политику. Это был высокий симпатичный блондин с синими глазами. Портнянский, помявшись, сказал также, что в свое время ему казалось, что между Ольгой и этим водителем что-то есть. Ну да теперь это неважно, дело давнее.

Гордеев подумал, что как раз важно. Если между ними действительно что-то было, но они остались в хороших отношениях, то, возможно, Ольховик поможет какой-нибудь дополнительной информацией. А если, напротив, разругались, то, как знать, не помешает ли в поисках? Ц любом случае отработать его стоит.

– Но он перестал быть водителем Реутова, я правильно понял? – уточнил Гордеев.

– Кажется, да.

– А вы знаете почему?

– Я помню только, как Виктор говорил, что Олег много пьет, и кто знает, насколько безопасно с ним ездить. Возможно, он дозрел и уволил его…

– Я понял. Прямо с утра займусь этим Олегом, – пообещал Гордеев.

И снова завалился спать. И снова был поднят из постели телефонным звонком.

– Юра, как с личной жизнью? – поинтересовался Денис Грязнов, у которого, судя по шуму в трубке, явно проистекало какое-то веселье.

– Отвали, – попросил Гордеев.

– Юра, знаешь, что такое настоящий секс? Настоящий секс – это такой секс, после которого даже соседи выходят покурить. – И Денис засмеялся, очень собой довольный. Потом остановился, сообразив, что на другом конце его не поддерживают. – Слушай, что ты киснешь? Приезжай ко мне, не пожалеешь.

Проявив недюжинную силу воли, Гордеев сумел не послать Дениса подальше и, вежливо поблагодарив, положил трубку.

Утром, однако, у него ничего не вышло. Олега Ольховика больше не было в живых. Гордеев выяснил это довольно быстро с помощью Денисовых оперативников, сохранивших отличные связи в МУРе.

Пять недель назад в квартире Ольховика произошло убийство, банальнейшая бытовуха. Ольховика зарезал его собутыльник Василий Бурлачонок, убогая личность неопределенных занятий и повадок. И никакой маскировкой это быть не могло, равно как абсурдно было предположить, что Бурлачонка кто-то нанял. Соседи рассказали, что этот Бурлачонок иногда помогал Ольховику в мелкой торговле мебелью, которую тот потихоньку распродавал из своей квартиры. Бурлачонок утверждал, что Ольховик должен был ему деньги, 35 рублей, но рассчитываться не собирался. Бурлачонок же, совершенно озверев с похмелья, ворвался к нему в квартиру и, приметив дорогое виски, какое он имел радость наблюдать лишь сквозь оконные полотна магазинов, в которые его не пускали, решил добиться чарки во что бы то ни стало. Ольховик же вместо требуемого дал ему пинка, но, так как сам едва держался на ногах, вышвырнуть алкаша не сумел, а лишь разозлил приятеля до осатанения. В общем, после того как не помнящий себя Бурлачонок воспользовался стамеской, на шее и груди Ольховика насчитали 36 ран. Столько же, сколько лет было покойному и почти столько же, сколько он задолжал.

В середине дня Юрий Петрович сидел у себя на работе и думал, стоит ли делиться с Портнянским этими бесполезными и нерадостными сведениями? Кто знает, как они на него подействуют?

Его размышления прервал звонок Турецкого. Голос Александра Борисовича был сух, и хотя это с ним бывало часто, сейчас Гордеев встревожился – он умел различать малейшие обертона голоса Турецкого.

– Приезжай на Раушскую набережную к клубу «Вермель», знаешь такой? – сказал Турецкий.

– Знаю. – Гордеев машинально посмотрел на часы. Время было самое что ни на есть рабочее. – А зачем?

– Она нашлась.

– Кто?

– Реутова твоя.

– Ну да? – Гордеев не торопился радоваться, хотя повод был, его предположение о посещении Ольгой популярных злачных заведений отчасти оправдывалось. Или нет? Все же молодежный ночной клуб – это не совсем то место… Хотя кто знает, какие у нее запросы.

– Без комментариев. Приезжай, сам на нее посмотришь.

– Только не опускай ее никуда, – забеспокоился Гордеев.

– Можешь не сомневаться.

Гордеев подумал было позвонить Портнянскому, но опять-таки не стал торопиться: неизвестно, в каком она виде.

Через четверть часа он подъехал на Раушскую набережную. Он остановился напротив «Вермеля» и прошел пешком полсотни метров – туда, где стояли три милицейские машины и черная «Волга» Турецкого.

– Ну что? – сказал Юрий Петрович, пожимая руку приятелю.

– А что, – сказал Турецкий, – упаковали уже.

Он кивнул на специальный герметичный чехол для трупов.

– Это точно она? – глухо спросил Гордеев.

– Можешь не сомневаться. Лицо-то, конечно, мудрено разглядеть, много времени в воде пробыла, но у нее документы при себе нашлись. И, кстати, деньги оставались.

– Много? – Вообще-то Гордееву было все равно, но, разговаривая, было как-то легче.

– Для нас с тобой порядочно, для нее, может, и нет. Тысяч пять гринов.

– Вашу мать! – не сдержался наконец Гордеев.

– Разделяю твои чувства.

– Ладно… Признаки насильственной смерти?

– Вроде бы нет на первый взгляд. Потерпи, вот криминалисты посмотрят, тогда все прояснится. Ты знаешь, она выглядит жутко. Явно несколько недель под водой пробыла. А может, и месяц. Н-да, я теперь тебе не завидую… Как профессору-то скажешь? Хотя почему ты должен это говорить? – возразил Турецкий сам себе. – Менты позвонят.

Гордеев пропустил это все мимо ушей.

– Ты говоришь, несколько недель… А что же она раньше не всплывала?

– Мало ли, – пожал плечами Турецкий. – Может, привязала себе что-нибудь. Чтоб не передумать. Самоубийцы часто так делают – какую-нибудь гирьку цепляют.

– Да, – вздохнул Гордеев. – Куда уж яснее. Сигарету дай… – Он закурил и поглазел по сторонам. – Оба-на. Саня, туда посмотри.

– Турецкий повернул голову в указанном направлении. Меньше чем в сотне метров было казино «Амбассадор».

Не сговариваясь, они отправились туда. Переговорили с менеджером о погоде и изменчивой фортуне, напугали его своими корочками, попросили проверить по компьютеру регистрацию клиентов. Через час стало известно, что Ольга Витальевна Реутова действительно посещала казино «Амбассадор» – больше месяца назад, точнее, за день до гибели ее мужа в автокатастрофе.

А утром следующего дня появился результат криминалистической экспертизы. Признаки насильственной смерти отсутствовали, хотя про утопленников этого никогда с уверенностью сказать нельзя. Кто знает: утопили человека или он это сделал по собственной воле? Тело пробыло в воде больше четырех недель.

Камеры слежения казино «Амбассадор» зафикси ровали Ольгу Реутову в светлом брючном костюме, том самом, в котором ее извлекли из Москвы-реки. Стало очевидно, что она погибла после выхода из казино. Удалось получить и пленки камер слежения, службы безопасности, из которых следовало, что в эту ночь Реутова провела в казино шесть часов и оставила за зеленым сукном около семидесяти тысяч долларов. Она была в казино одна. Одна приехала и одна ушла, пошатываясь и хихикая после изрядного количества коктейлей. Было около четырех часов утра. От машины она отказалась, сказала, что хочет подышать. Свидетелей было достаточно: ее игру и выпивку запомнили и сотрудники казино, и клиенты, которых удалось найти. Все они оказались вполне достойные люди, но алиби каждого все равно самым тщательным образом проверили, так что в результате, в Генеральную про«-куратуру Турецкому же (!) пришло три жалобы на некорректные действия сотрудников правоохранительных органов.

Это самоубийство, сделали вывод Гордеев с Турецким.

Гордеев написал подробный отчет и послал его Портнянскому. Через день Портнянский выслал с курьером гонорар. Тем же курьером Гордеев отослал его обратно. На следующий день Портнянский прислал его снова. Гордеев понял, что сопротивляться бесполезно, и разделил сумму на три части. Одну оставил себе, другую отправил в «Глорию», на третью купил бутылку коллекционного коньяка для Турецкого.

– Дело закончено? – спросил Турецкий, с удовольствием дегустируя Hennessy ХО.

– Как бы не так, – мрачно сказал Гордеев.

2

После того как следователь Васильев исчез с юридической орбиты, дело о самоубийстве депутата Шерстяка было официально закрыто. На самом же деле все материалы забрала к себе Генпрокуратура, и Турецкий по-прежнему в них копался, о чем не преминул сообщить Гордееву.

– Юра, этот Шерстяк был тот еще типчик. Он, с одной стороны, как бы совсем безобидный, клоун такой, да?

– Да? – скептически протянул Гордеев. Разве?

– Ну, так принято считать. Пугало, в общем. Жупел.

– Кажется, жупел – не значит клоун.

– Не важно. Не умничай и не перебивай. Так вот.

Год назад он должен был поехать во главе парламентской делегации в США, но – не поехал…

– Да, я помню. Из-за болезни.

– Черта с два из-за болезни! Это официальная версия. Строго между нами, идет?

– Спрашиваешь…

– На самом деле Шерстяка вызвали в Кремль и в очень корректной форме предложили срочно.;, заболеть. Он перепугался и заболел. Вот так-то. Поехал на дачу к Хондякову и там водку жрал и девок трахал. По слухам, Хондяков ему целый табун пригнал. А вскоре после этого Хондякова выгнали из Генштаба. Сечешь?

– Не очень, – признался Гордеев.

Турецкий даже крякнул с досады:

– Мораль проста: это такие одиозные ребята, что один, что другой, что их категорически нельзя за границу выпускать – пока они. хоть какую-то власть из себя представляют, пусть даже якобы законодательную. Иначе они всех сочувствующих нам буржуев распугают… Ну а после того как Хондякова «ушли в отставку», Шерстяк его пригрел – через полгода он уже оказался в Думе.

– А, – догадался Гордеев, – и таким образом окончательно себя похоронил как политика?

– Точно. Сам себя объегорил. Этого от него Кремль и добивался. Только я не думаю, что он понял, во что вляпался.

3

Коллеги, отправлявшиеся на обеденный перерыв, предложили купить Юрию Петровичу что-нибудь пожевать, и он попросил половину курицы-гриль, каковая и была ему доставлена – горячая, аппетитно пахнущая, в лоснящейся фольге. Поглощая ее, Гордеев неловко сжал зубами куриную ножку и так сильно прикусил язык, что прием пищи пришлось отложить надолго. Язык болел и болел, и под знаком этой эмоции прошел весь день. Сперва Гордеев сходил в туалетную комнату и подержал язык под струей холодной воды. Немного полегчало, но в этот момент вошел сам глава конторы, знаменитый адвокат Генрих Розанов. Увидев Гордеева в такой странной позиции, он остановился и на мгновение забыл, зачем пришел. Дуреют люди без работы, подумал Розанов. Определенно дуреют. Надо Гордеева чем-нибудь загрузить.

Через полчаса он потребовал Юрия Петровича к себе в кабинет. К этому моменту язык распух, и Гордеев невольно держался рукой за щеку. Розанов не обратил на это внимания и сказал:

– Юра, пора вам в командировку съездить, на мой взгляд, засиделись вы в Москве. Да и то сказать, что тут летом хорошего, верно?

Гордеев неопределенно пожал плечами.

– Тогда вот что. Собирайтесь и поезжайте в Анапу. У нас там клиент созрел… Слушайте, у вас какой-то странный вид. Соображаете вообще, о чем я говорю?

Анапа рядом с Геленджиком, сообразил Гордеев. И с Сочи тоже. Очень кстати. Успеть бы только кое с кем до отъезда повидаться.

– А фто, денезное дело? – спросил, с трудом ворочая языком, Гордеев.

– Скорее, на нем можно заработать политический капитал, – дипломатично ответил Розанов, подозрительно глядя на Гордеева, но все же ничего не спросил. Он вспомнил, что Юрий Петрович в прошлом – неплохой боксер, да и сейчас частенько посещает спортивный зал. Может, там ему зубы и посчитали, предположил мудрый Розанов. – Сейчас я вам все расскажу…

После беседы с боссом Гордеев созвонился с помощницей Реутова. К некоторому его удивлению, оказалось, что она продолжает работать в Думе. Встретиться с адвокатом она согласилась, но предупредила, что только в конце рабочего дня сможет выкроить время. А через полчаса перезвонила, извинилась и сказала, что сегодня все-таки ничего не получится, завтра и послезавтра – тоже.

Гордеев в восторг от этого не пришел. Терять время он не привык. Ему же надо в Анапу. А также в Геленджик и Сочи. Что же делать? Он, собственно, и собирался-то задать Вороновой лишь несколько вопросов, но теперь это уже было дело принципа. Возможно, есть причина, по которой она от него прячется?

Он позвонил знакомому – бывшему депутату, которому как-то помог выпутаться из неприятной истории. Этот депутат договорился с водителем прикрепленной к нему «ауди» о небольшом бизнесе: депутат продолжает пользоваться своей собственной машиной, а водитель тем временем работает как таксист. Выручку делили пополам. Когда эта история вскрылась, едва не разразился большой скандал – депутат был известной личностью, борцом с коррупцией и принадлежал к крупной парламентской фракции; этой историей с удовольствием воспользовались бы политические противники упомянутой фракции, но Гордееву удалось притушить страсти – «отмазать» депутата. Правда, ему (депутату) пришлось уйти в отставку. Редкий случай. Гордеев вспомнил о добровольной отставке Шерстяка с губернаторского поста – вот странная история…

Сейчас же адвокат спросил у экс-парламентария, как может быть, что помощник покойного депутата продолжает работать в Думе? Что ему там делать? Не занимает же он автоматически место покойного?! Или оно у нас уже наследуется?

– А о ком идет речь? – спросил тот.

– Некто Ирина Воронова. Она была помощницей Реутова, и теперь, когда…

– Это известная личность, – оборвал депутат, – можешь не продолжать, я знаю, о ком идет речь. Она, Юра, действительно в Думе работает. У нее там своя фирма.

– Как Это? – оторопел Гордеев. – Что, на Охотном ряду уже можно снять офис?!

– Кое-кому – да. Воронова ведет там занятия.

Гордеев подумал, что ослышался.

– Что она делает?

– Ведет занятия.

– Чему же она учит, елки-палки? Как быть депутатом?!

– В некотором роде. Это в двух словах не объяснишь. Собственно, кроме нее это никто и не может объяснить.

– Ладно, плевать. Скажи лучше, как бы мне в Думу попасть?

– Да элементарно. Закажи пропуск через знакомого, который там работает, и все дела. Ничего не изменилось.

Гордеев поскреб затылок.

– Да вроде никого так сразу не припомню…

– Понятно. А что, срочно надо?

– Не то слово.

– Тогда я сейчас свяжусь с кем-нибудь.

Через пять минут экс-депутат перезвонил и сказал, что пропуск для Гордеева заказан. Через сорок минут адвокат подъехал к Думе. Еще через десять минут он разыскал кабинет, на котором было написано:

«МОСКОВСКИЙ БИЗНЕС-КЛУБ.

ТРЕНИНГ ЭКСТРЕМАЛЬНЫХ ПЕРЕГОВОРОВ».

Любопытно, подумал Гордеев и открыл дверь.

В приемной сидел внушительного вида молодой человек. Трудно даже предположить, какого он роста. Пожалуй, сидя он был не намного ниже стоящего Гордеева. Молодой человек радушно кивнул Гордееву:

– Опаздываете. Занятия уже начались!

– Ижвините, – выговорил Гордеев корявым своим языком и, живо сориентировавшись, прошел дальше – за спиной у молодого человека была следующая дверь.

В просторном кабинете на стульях, выставленных в свободном порядке у стены, сидели шесть человек разного возраста с государственным выражением лиц – без сомнения, народные депутаты. Четверо мужчин и две женщины примерно одного возраста – хорошо за пятьдесят. И все они, затаив дыхание, внимали Ирине Вороновой. Воронова оказалась дамой экстравагантной – коротко стриженные волосы были выкрашены в огненно-красный цвет. Небольшого роста, совершенно круглая, в черном джинсовом комбинезоне, она была динамична, как шарик от пинг-понга. Она покосилась на Гордеева, но Ничего не сказала, и он сел на свободный стул, по возможности действительно придав себе вид опоздавшего студента.

– Жесткие переговоры чаще всего сопровождаются четырьмя составляющими, – говорила Воронова. – Нехваткой времени и информации, давлением и невозможностью отказаться от диалога. В отличие от переговоров обычных, где обе стороны готовы искать компромисс, здесь одна сторона давит на другую. Задача человека, попавшего под такой прессинг, – не победить, а хотя бы избежать потерь. Понимаете меня? – вдруг рявкнула она.

Депутаты смиренно закивали.

– Наш тренинг готовит вас к подобным ситуациям и дает набор инструментов для их разрешения. Это своеобразная прививка от агрессии…

– Ирина Александровна, – негромко сказал депутат, которого Гордеев видел пару раз по телевизору, – скажите, а какие переговоры мы сможем после ваших занятий вести?

– Любые. Хоть о ядерном разоружении. Причем по их окончании велики шансы, что парочку ракет вы сможете оставить на вполне законных основаниях, в то время как у вашего оппонента не останется ничего. Я не первый год в этом бизнесе, поэтому о переговорах знаю достаточно много. Наш тренинг хорош тем, что все необходимые приемы раскладываются по полочкам, и в нужный момент вы не задумываетесь о том, какой из них применить. Во многом вы будете действовать автоматически. У каждого человека есть слабые места, согласны?

– Ну… в принципе…

– Согласны, – резюмировала Воронова. – И он должен быть готов к тому, что рано или поздно на них попытаются надавить. Самое минимально возможное – это научить человека не реагировать на подобное давление, а в идеале он должен понять, какую цель преследуют нападающие, до какого состояния его пытаются довести. При принятом в обществе политесе интеллигентному человеку очень сложно переступить этот барьер. Согласны со мной?

Депутаты интеллигентно закивали.

– А какого черта? – зарычала она, едва не извергая огонь.

Гордеев поежился.

– Вот видите? – продолжала Воронова. – Людям привычнее идти на компромисс, сглаживать углы, они не могут сказать гадость в лицо. Но какие же жесткие переговоры без этого? Помимо явных «наездов» все мы часто сталкиваемся со скрытыми нападками – манипуляцией. При этом агрессии вроде бы совсем нет, но человек чувствует, как его пытаются вовлечь в какое-то неприятное дело, результат которого ему не известен. В такой ситуации подкованный переговорщик первым делом оценит, на какие эмоции давит враг, чего он хочет добиться – радостного возбуждения, тревоги, недоумения? Поняв врага, он будет максимально долго выигрывать время, применяя элементы психологической самообороны. Это может быть техника «заезженной пластинки», когда на каждый выпад произносится одна и та же фраза; техника «напускання тумана», при которой ответы состоят исключительно из аморфных фраз типа «Возможно, вы и правы», «Что вы мне посоветуете?», «Давайте подумаем, как поступить». Это – техника «бесконечного уточнения», название которой говорит само за себя. В идеале оппонент должен предложить перенести переговоры на другое время и этим дать возможность подготовиться и собрать информацию…

После знакомства, которое было формальным моментом для всех, кроме Гордеева, группа приступила к погружению в иную реальность. (Гордеев назвался Филиппом Агеевым, помощником депутата Грязнова, справедливо рассчитывая, что депутатов слишком много, чтобы все друг друга знали, уж помощников их – еще больше.) Насколько Гордеев мог понять, Воронова выясняла степень готовности людей поступать максимально жестко. Когда кто-то из присутствующих заявлял, что готов на сто процентов, его вызывали на «горячий стул» и предупреждали, что если он не выполнит задание, то покинет тренинг. Ему предлагали построить присутствующих мужчин по степени храбрости, а женщин – по степени чистоплотности или готовности продаться за деньги. После этого он должен был подойти к последнему в строю и, глядя в глаза, объяснить человеку, почему он оказался на этом позорном месте. Гордеев благодарил Бога, что не он оказался на этом месте.

После того как уже второй депутат разрыдался как ребенок, был сделан перерыв.

– Отлично, – потерла пухлые ладошки Воронова и кивком попросила Гордеева не перекуривать, а остаться. Она дождалась, пока все остальные вышли из кабинета, и негромко спросила: – Вы из ФСБ?

– С чего вы взяли? – удивился Гордеев, не зная наверняка, льстит ему такой вариант или нет.

– Уж больно глуповатый у вас вид.

– Хм…

– Неужели вы думаете, я не знаю, сколько человек у меня должно быть на занятиях? Тогда кто вы, если не фээсбэшник? А, я поняла. Тот самый противный адвокат, с которым я сегодня говорила, да? А вы настырный, господин Гордон.

– Почему это Гордон? – обиделся Гордеев. – Гордеев я, а не Гордон.

– Я помню, я – специально, – объяснила Воронова. – Я вас деморализую. Как, получается, Гордон?

– В общем… – поежился Гордеев и спохватился: – Опять Гордон?! Что это вы?

– Сказала же – специально, – широко улыбнулась Воронова. – А вы что же, антисемит? Почему вы так бурно реагируете?

– Ничего я не антисемит, просто мне моя фамилия дорога как память. И прошу вас больше ни случайно, ни намеренно ее не путать.

– Ладно, пойдемте поедим, – скомандовала Воронова.

– Не могу, – честно признался Гордеев, опасавшийся за свой язык. – Я не здоров.

– Вы много теряете, – предупредила Воронова. – Тут такой буфет – закачаешься. Ну, так что вам нужно?

– Что это за тренинг? – не удержался Гордеев.

– Сами же видите. Мы вырываем наших клиентов из состояния комфорта.

– А если кто-нибудь начинает хитрить, пытаясь вас надуть? Например, поставит самых красивых и ухоженных женщин последними.

– Такие умники отправляются на «пресс-конференцию» – от слова «пресс». «Пресс-конференция» должна привить человеку готовность к открытому давлению, к откровенным нападкам. Для этого жертву сажают в круг и засыпают вопросами: «Вступал ли ты в гомосексуальные контакты? Не ври!», «Зачем воруешь деньги у начальника?», «Почему ты такая жирная свинья? Тебе не противно?» Задача коллектива – согнать человека с места своими ужасными вопросами. Задача интервьюера – выдержать десять минут. При этом на вопросы нужно отвечать честно или пытаться перевести разговор на нейтральную тему.

– А для чего это нужно? – спросил Гордеев. – Нет, я понимаю, конечно, для чего тем, кто ведет какие-то деловые переговоры регулярно… но не так уж много таких людей… – И осекся, схватился за щеку.

– Что с вами? – удивилась Воронова.

– Яжык, – объяснил Гордеев и закивал: продолжайте, мол, самостоятельно.

– Время от времени каждый человек попадает в ситуацию, когда ему нужно быстро и без потерь договориться с существами недружелюбными и даже злобными. Чтобы с ними встретиться, достаточно въехать в бампер явно не того автомобиля. Общение с теми, кто вылезет из недр поврежденной машины, обычно получается кратким и болезненным, потому как простой гражданин не умеет разговаривать на языке экстремальных ситуаций. Для исправления такого обидного положения дел и существуют тренинги жестких переговоров.

– Интересно. Это аналог какого-то западного проекта?

– Черта с два, – обиделась Воронова. – Сугубо российское изобретение, не скажу, что мое, но – близко к тому. Первоначально мы с Виктором вели стандартные тренинги продаж и эффективных переговоров, но клиенты стали просить поработать над более жесткими ситуациями. И особенно депутаты. Многие сталкивались с шантажом, вымогательством, скрытым давлением и вербовкой…

– В каком смысле? – удивился Гордеев.

– Когда человека подсаживают на крючок: наркотики там, взятки, женщины, сектантство. Решить подобные проблемы без специальной подготовки довольно проблематично, поэтому и была разработана данная программа.

– И сколько стоит приобретение подобных навыков? Или вы работаете для души? В целях усиления национального интеллектуального потенциала?

Воронова фыркнула:

– Скажете тоже! От 350 до 500 долларов за два дня тренинга. Обычно в группу набирают 5—10 человек. В основном это люди, у которых от переговоров напрямую зависит прибыль: генеральные директора фирм и топ-менеджеры.

– А как же тогда – все эти депутаты?

– Так они же в большинстве своем и есть бизнесмены. Или вы верите в эти байки, что они все свое время посвящают законотворчеству? – Воронова захихикала.

– А попадают ли на занятия случайные граждане? Или вы только в Думе преподаете?

– Ха! – сказала Воронова. – Бывает. Например, однажды пришла старушка, мечтавшая с помощью жестких переговоров отвоевать у дочки и зятя право баловать внучку. Но вообще-то к нам идут не за решением конкретных личных проблем, а за универсальными навыками.

– Вы сказали – вы с Виктором. С Реутовым?

– Ну да.

– Это была его идея – открыть тренинг в Думе?

– Вы догадливу. Витя по части оболванивания и выворачивания карманов был большой талант. Наши техники по манипуляции применял очень успешно, мог расположить к себе человека и добиться нужного результата за считанные часы.

– То есть вы делаете своим клиентам прививку от наглости?

– Можно и так сказать… После гибели Виктора здесь, в Думе, тренинг «жестких переговоров» стал настолько популярным, что я думаю создать вторую ступень – для «продвинутых пользователей». Она отличается еще большей жесткостью упражнений, часть из которых приходится выполнять на улице.

– Например?

– Так я вам и сказала.

– Ну, что-нибудь несекретное, пожалуйста, – попросил заинтригованный Гордеев. – Чего вы боитесь? Я же не журналист.

– Черт вас знает, кто вы на самом деле… Ну, ладно. Самые простые задания – удержать внимание незнакомого человека максимально долго или уйти на улицу с десятью рублями и всеми правдами и неправдами заработать как можно больше за короткий промежуток времени.

– Что это вообще дает, если забыть все рекламные обещания?

– Как что?! Научившись ловко вести жесткие переговоры, можно не только выстоять в трудной ситуации, но и поставить в нее другого, менее образованного господина. А это знаете, как приятно!

– Ага, – пробормотал Гордеев. – Значит, Виктор Реутов оказался для фракции Шерстяка просто незаменимым человеком.

– В общем, да.

– Особенно по части умения давить, вербовать, намеренно искажать информацию и оказывать скрытое влияние на чужую психику?

Она улыбнулась:

– Знаете, между собой мы с Витюшей называли наш тренинг «переговоры для очень плохих парней».

– С Витюшей? Вы были близкими друзьями?

– Не такими, как вы пытаетесь изобразить это вашей скабрезной улыбочкой.

– Понятно. Кстати, а как та старушка смогла пережить два дня, наполненных стрессом?

– О, – засмеялась Воронова, – ей очень понравилось. Более того, она оказалась очень хитрой старушкой. В конце занятия мы создаем модель биржи – выпускаем акции и предлагаем участникам играть по всем реальным правилам, используя полученные знания. Кто-то создавал коалиции, кто-то брал на понт, пугал полным поглощением, а она быстро сориентировалась: скупила все, что могла, и создала черный рынок. В итоге ее команда победила. Кстати, она потом звонила и рассказывала, что смогла переубедить своих домочадцев.

– Наверно, все же не все происходит так победительно, как вы пытаетесь это представить. Разным людям нужное разное время для воплощения подобных усилий в жизнь.

– А что же вы хотите? Все на блюдечке с голубой каемочкой? Время – это вообще один из самых ценных ресурсов, который надо выиграть в условиях жестких переговоров. Умение тянуть резину тренируется во время парной игры, где один человек, например, директор, а другой – подчиненный. Директор уверен, что подчиненный ворует, но не может это доказать. Ему нужно уволить вора, а вору – как можно дольше продержаться на стуле, отпираясь от обвинений и используя техники манипуляций, которым его учили раньше. Во время словесной перепалки возникают дополнительные сложности: например, входит «юрист компании» и говорит, что нашел документы о переводе суммы наличный счет подчиненного, или появляется «детектив» и сообщает, что накануне «вор» проиграл в казино десять тысяч долларов, то есть свою зарплату за два года.