Текст книги "Запоздалый приговор"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

8

Виктор появился с букетом ромашек – ее любимых цветов, подарками и неизменно сияющим лицом. Но она встретила его без той радости, какой, должно быть, он ожидал.

– Что случилось, малыш? – озадаченно спросил он, притягивая ее к себе и заглядывая в глаза.

Римма чуть отстранилась.

– Просто устала.

– Много сидела за книгами? – предположил он.

Она слабо кивнула. Виктор прошел на кухню, на ходу выговаривая ей:

– Ты много занимаешься. Нужно и здоровье поберечь. – При этом он выкладывал на стол свертки и коробки, что-то прятал в холодильник. – Устроим себе небольшие выходные?

Ответа не последовало, он обернулся. Она стояла на пороге кухни, наблюдая за его действиями отсутствующим взглядом. Такое впечатление, что вот-вот заплачет. Он подошел, обнял.

– Нет, что-то случилось. Римма, что произошло?

«А произошло то, любимый мой, что я узнала, что у тебя есть жена, о которой ты самым бессовестным образом не говорил, – мысленно отвечала она ему. – Почему ты меня обманывал? Почему сразу не сказал правду? Еще тогда, как только мы познакомились? Понравилась смазливая девчонка и захотелось затащить ее в постель? Ну как, получил, что хотел? А сейчас! Сделал из нее наложницу. Вздумалось – приехал, переспал, получил удовольствие. А в перерывах к жене, в семью. Я разве не права? Ну скажи мне, почему так, почему так ты со мной поступил? Я разве заслужила это?!»

Римма репетировала этот монолог не один раз. Но так и не решилась его произнести. Больше того, она знала, что никогда не произнесет ни единого слова из него. На то были причины. Во-первых, она пообещала Ольге, что не скажет Виктору о ее визите. В противном случае, как она могла узнать о его семейном положении? Во-вторых, она чувствовала, что он ее действительно любит, возможно, чуточку меньше, чем она его, но любит. А доставлять ему боль не хотела. Не хотела слышать его сбивчивые объяснения по этому поводу и не хотела видеть в этот момент его лицо. Боялась, что тогда произойдет что-то неприятное для них обоих. И что очень важно: его жена сама дала понять: в семье у них разлад. Значит, у него с ней не просто так, забавы ради. Зачем в таком случае устраивать разборки? И в-третьих, ей ужасно хотелось услышать признание от самого Виктора. Это было бы лучшим подтверждением искренности его чувств.

В общем, Римма решила не поднимать эту тему. Она вымучила это решение, но посчитала его единственно правильным. А как будущая актриса, просто не могла не устроить себе спектакль для одного зрителя, которым являлась она сама, и раз за разом проигрывала свой откровенный, как ей казалось, монолог, обращаясь в мыслях к тому, кто стал ей так дорог.

Сейчас, когда Виктор ждал от нее объяснений, она даже испугалась, что не выдержит и проговорится или он догадается обо всем сам. И сказала первое, что пришло в голову:

– У меня второй день головные боли и… и я очень по тебе скучала.

Он прижал ее голову к своей груди, прошептал, целуя рассыпавшиеся волосы:

– Мы все это исправим. Одно уже исправили – я опять с тобой. А завтра выберемся на природу, и все пройдет.

– Хорошо бы…

Римма подняла лицо и встретилась с его ласковым, любящим взглядом. Да, она поступила правильно, что оставила все так, как есть.

Все текло обычным чередом. Ольга больше не напоминала о себе, и Римма постепенно смирилась с существующим положением вещей. В конце мая Виктор пообещал, что в наступающие выходные они поедут на дачу к его хорошему знакомому. И большому, со значением прибавил он, человеку.

За город они отправились на автомобиле Виктора, но за рулем сидел Олег, тот самый блондин, что уже однажды помогал ему занести к ней коробку с тележкой.

– Без этого дела не обойдется. – Он щелкнул пальцем по шее, объясняя, почему не ведет машину сам. – Все-таки отдыхать едем. Да и такому человеку, сама увидишь, не откажешь.

Человек оказался и вправду большим, в прямом смысле этого слова. Он встретил их на крыльце двухэтажного особняка, крытого зеленой черепичной крышей. Сам дом был выстроен в «новорусском» стиле – из красного кирпича и походил на маленький замок, с пристроенной башенкой, внутри которой, видимо, находилась лестница на второй этаж, и венчавшим ее петухом-флюгером. Алексей Романович Шерстяк, как представил Виктор хозяина дачи, был высокого роста, широкоплеч и крепко сбит, лет эдак под пятьдесят. Он напомнил былинного богатыря, не хватало разве что боевого снаряжения и коня. И бороды. Впрочем, Алексей Романович не мог похвастать даже обилием волос на голове, на которой уже начинала заметно обозначаться проплешина. Он растянул в широкой улыбке толстые губы, отчего его круглое лицо приобрело выражение миляги-людоеда, и пожал ее руку.

– Приятно познакомиться, Риммочка. Прошу в мои скромные хоромы, – прогудел басом и пропустил их вперед. – Стол, между прочим, уже накрыт и только ждет дорогих гостей.

Олег остался у загнанной во двор машины. Он, по всей видимости, бывал здесь не раз – пожал руку открывавшему им ворота охраннику, и они, посмеиваясь, о чем-то заговорили.

Центр просторной столовой занимал овальный стол, покрытый скатертью, которая едва просвечивала из-за выставленных на нее блюд. Римма никогда еще не видела такого разнообразия и обилия. Бесшумно появилась пожилая женщина и установила в центре стола большое закрытое крышкой блюдо, закончив тем самым эту царскую сервировку.

Алексей Романович приподнял крышку, потянул носом.

– Свежая ушица! – сказал с удовольствием, опустив для пущей убедительности веки. – Отведаем!

Уха оказалась вкусной, наваристой – из щуки, как пояснил хозяин. Впрочем, вкусным было и все остальное. Повар у Алексея Романовича был отменный, что и говорить.

– Грибочки обязательно попробуйте! – предлагал «большой человек». – Белые, маслята, подберезовики.

Попробовать все было невозможно физически, но хотелось. Виктор и Алексей Романович поочередно ухаживали за Риммой, подкладывая в ее тарелку то салат, то колбаску, то вареный картофель с тушенным в сметане мясом. Уже через пятнадцать минут она почувствовала насыщение и, чтобы не обидеть хозяина, накалывала на вилку самые крохотные кусочки и, прежде чем проглотить, пережевывала их не менее сорока раз.

Мужчины пили исключительно водку.

– Вот истинно русский напиток! Мужской! – громогласно заявил Алексей Романович, хотя на столе присутствовали и коньяк, и вино, и шампанское.

Римма предпочитала последнее. С коньяком у нее теперь были связаны не лучшие воспоминания. А водку она не пила вообще. Мужчины наливали, беленькую, точнее, разливал хозяин дачи, он же по большей части говорил и тосты: за процветание державы, за хороших людей, которых в ней можно по пальцам пересчитать, за женщин и матерей, за героическую историю, которую стали попирать самым возмутительным образом, за достижения в отечественном спорте и за то, чтобы показать Западу, что мы еще «ого-го».

Виктор отпивал небольшими глотками. Алексей Романович не обижался: ясное дело, спортсмен. Зато сам осушал свою рюмку до дна, одним лихим залпом.

О делах говорили мало, но из того, что Римма услышала, она поняла, что Алексей Романович собирается баллотироваться в депутаты, а в настоящее время имеет в Москве и за ее пределами большой бизнес. Какой именно, она так и не поняла, но то, что значительная часть финансовой поддержки в проектах Виктора идет от него, уловила. Возможно, они не хотели в ее присутствии подробно обсуждать свои проблемы. Наверное, так оно и было. Зачем же тогда он привез ее с собой? Римма немного подумала и пришла к выводу, что все-таки в первую очередь они были приглашены просто отдохнуть, а для решения нескольких вопросов, какие наверняка имелись, мужчины всегда могли найти пару минут. Прибыли ведь не на час, и места в доме хватает.

– Вот скажите, Риммочка, – обращался к ней «большой человек», – вам нравится весь тот бардак, что творится сейчас в стране?

– Но это же неизбежно, когда происходят преобразования, – искренне отвечала она.

– Вот-вот! – гремел Алексей Романович. – Так считает большинство. А насколько он затянется, никто не знает.

Римма пожимала плечами.

– А то, что кавказцев в Москве скоро будет больше, чем славян? Как вам? – продолжал он, уже конкретно ни к кому не обращаясь. – Превратили столицу нашу в черт знает что! В какой-то цыганский табор! И что самое интересное, никому до этого нет дела.

– Но ведь и Москва не сразу строилась, – это уже говорил Виктор. – Со временем и порядок наведут.

– Ох! – вздыхал Алексей Романович и откидывался на спинку стула, который жалобно под ним поскрипывал. – Кто и когда? Вот вопрос! Нет, ждать нельзя. Надо уже сейчас браться, надо делать, а не орать с трибун.

Римма слушала его и во многом соглашалась. Умные, правильные вещи говорил он, толковые. Но, опять же, кто будет браться и как? Она не решилась спросить – в таких вопросах была не сильна, – вставила только:

– И среди кавказцев большинство – нормальные люди…

– Согласен, – тут же отреагировал «большой человек». – Но это – в частности. А в общем масштабе?!

– Ну, не знаю…

– Вот-вот! Вы, Риммочка, например, куда собираетесь поступать?

– В театральное, – ответил за нее Виктор. – Актрисой хочет стать.

– Н-да, – протянул Алексей Романович, – там, конечно, премудростям экономики и политики не учат… Но актрисы стране тоже нужны. – Он вдруг приободрился, разлил водку, Римме подлил в бокал шампанского. – Что, друзья мои, заткнем за пояс Голливуд? А? Да с такими красавицами мы их в скорости на обе лопатки. За вас, Риммочка! – И потянулся чокаться.

Застолье продолжалось довольно долго. Потом были шашлыки на свежем воздухе, на симпатичной полянке позади дома, окруженной молодыми березками. На шашлыки Римма уже не могла смотреть и вздохнула с облегчением, когда хлебосольный хозяин объявил:

– А теперь, друзья мои, в баньку! Попаримся!

Там уже было все приготовленно: и пар, и простыни, и самовар. Обшитая деревом, банька казалась очень уютной. Имелся также небольшой бассейн. На деревянном же столике стояли два массивных бронзовых подсвечника с полыхающими в них толстыми свечами. Алексей Романович достал из холодильника непочатую бутылку водки, упаковку импортного пива и присовокупил все это богатство к самовару.

Парились вместе, обернувшись простынями, разве что Римма закрепила свою на груди. От нее не ускользнуло, как поглядывает на нее «большой человек», будто пытается просверлить в простыне в нужном месте дырку. Она отнеслась к этому спокойно. Вот если бы он игнорировал ее присутствие, тогда да, это было бы удивительно. А так – нормальная реакция нормального мужчины. На безупречное женское тело.

Она поняла, что ошибалась, чуть позже, когда Виктор, взглянув на настенные часы, сказал, что у него разговор по межгороду, извинился и вышел.

– Телефон на втором этаже, в библиотеке, – подсказал хозяин и предложил Римме пиво.

Она отказалась. Он сделал внушительный глоток, вытер тыльной стороной ладони с губ остатки пены. Причмокнул.

– Хорошо отдыхать, Риммочка, с пользой для души и тела, тоже нужно уметь.

– Согласна, – кивнула она. – Но это не всегда получается.

Они сидели у входа в парилку за деревянным столиком. Римма на одной лавке, Алексей Романович на другой, напротив. Неожиданно он поднялся, пересел к ней. Непонятно улыбнулся, почти вплотную приблизившись к ее лицу.

– Во многом это зависит от нас самих.

Римма явственно ощутила запах спиртного. Выпил Алексей Романович прилично. Она хотела ответить, что у каждого собственные представления об отдыхе, но он быстро, так, что она не успела даже моргнуть, впился в ее губы. Римме с трудом удалось оторваться.

– Вы что?! – У нее перехватило дыхание.

– Хочу закрепить наше знакомство, – выдохнул очередную порцию перегара «большой человек». – Ты же не против, чтобы мы немного развлеклись, пока нам никто не мешает?

– Против! – Римма отодвинулась, но он придвинулся к ней опять. – Виктор…

– Да он полчаса будет болтать, твой Виктор, – хищно заулыбался Алексей Романович и сдавил ее плечи.

– Я закричу! – пригрозила она, но он не отпустил, продолжал ухмыляться и сверлить ее помутневшими глазами.

– Не закричишь! – заявил почему-то очень уверенно. – Твой Витька у меня вот где сидит! – И сжал свою огромную ручищу в не менее огромный кулак. – Я для него и царь, и Бог. И отец родной. Что, ему для меня своей шлюшки жалко будет?

Так вот за кого он ее принимал! А ведь он ей уже почти понравился. Такой умный, веселый и щедрый. Она дернулась, пытаясь вырваться. Безуспешно. Плечи словно зажали в железные тиски.

– Не дергайся, дурочка, – понизил голос уже не Алексей Романович, а какое-то отвратительное животное, вновь потянувшееся к ее лицу толстыми, влажными губами. – Расслабься и получи удовольствие. Ты же это умеешь?!

– Не умею я ничего такого! – Она уклонялась, как могла. – Да пустите же меня!

Он все же изловчился и поцеловал, долго жевал ее губы своими. Римму едва не вырвало. И тут он сдернул с нее простыню, тяжелая пятерня упала на грудь, грубо сдавила.

– Риммочка, ты же не хочешь, – вкрадчивым шепотом, от которого мурашки побежали по коже, проговорил он, – чтобы у меня на Витю вырос зуб?

…Виктор принял ее раскрасневшееся лицо за результат действия пара.

Алексей Романович хитро подмигнул.

– Может, заглянешь как-нибудь ко мне на огонек? – шепнул он ей на ухо, когда провожал их к машине.

Римма промолчала, стиснув зубы и чувствуя, как впиваются в ладони собственные ногти. Теперь Алексей Романович стал мерзким, отвратительным животным, которое недостойно было малейшего ее внимания. И еще она знала, что с этих пор все, без исключения, депутаты будут в ее представлении такими же гадкими созданиями, что бы они ни провозглашали со своих трибун и что бы ни делали.

Всю обратную дорогу Римма в основном молчала. Иногда рассеянно отвечала на вопросы Виктора. Рассказывать ему о случившемся на даче она не собиралась: не хотела портить его отношения с «нужным человеком». Была и другая причина, не менее важная: она сгорала от стыда. Боль внутри не отпускала, казалось, что Шерстяк все еще в ней, продолжает терзать ее, обдавая смрадным запахом перегара и пота. Римма содрогалась от одной только мысли, что Виктор узнает, как его покровитель изнасиловал ее прямо на столе, как дешевую проститутку, унизив тем самым не только ее, но и его. Она злилась на себя, что ничего не смогла сделать. И на Виктора, что повез ее к этому чудовищу и оставил наедине с ним.

К горлу подкатывала дурнота. В ушах, не умолкая, звучали вздохи и охи Шерстяка, его срывающийся шепот, когда он пытался говорить ей что-то ласковое и ободряющее: «Иди сюда!.. Вот так, моя сладкая… О-о-о! Так, так…»

Тело все еще ощущало его стальные пальцы, готовые раздробить ее таз, когда в последнем конвульсивном содрогании он вжался в нее, удовлетворяя наконец-то свою похоть. Но самым страшным было то, что он оставил внутри ее частичку себя. Даже не частичку, а целый фонтан, который сейчас отравлял своим ядом…

– Что-то ты погрустнела, малыш, – ворвался из другого мира голос Виктора.

– Устала, – вяло бросила она. – И от еды, и от бани…

Виктор у нее не остался, сослался на неотложные дела, которые предстояли ему завтра с утра.

– Отдохни. Выспись. – Он поцеловал ее и уехал.

Римма была этому только рада. Она забралась в душ и долго стояла под горячей водой.

9

Неделю Римме снились кошмары. Она вскакивала посреди ночи, дрожа от страха и ощущения полного одиночества. Все чаще слышался предостерегающий голос бабки Прасковьи: «Черный человек, деточка… Черный человек будет в твоей судьбе…»

Римма была уверена, что сбылось предсказание: Шерстяк и был тем самым «черным человеком», о котором говорила ей старая гадалка. Порой, глядя в темноту комнаты, ей казалось, что старуха выступает из стены и подходит к дивану. Неслышно, словно плывет по воздуху. Поднимает свой скрюченный, высохший палец и качает им: «Берегись его!»

Римме становилось жутко. Она включала во всей квартире свет и шла на кухню. Горячий чай не согревал, долго еще после таких видений ее сотрясала нервная дрожь. Тогда она доставала из забытой Виктором пачки «Кента» сигарету и закуривала.

Сперва ее тошнило. Потом организм потихоньку привык, и она только кашляла. Никотин затуманивал мозги, расслаблял напряженные мышцы, и она, добравшись до постели, засыпала мертвым сном.

Утро приносило слабое утешение. Римма не могла заставить себя сесть за учебники, совершенно не было сил и желания сосредоточиться. Бродила по квартире, как привидение, или смотрела в окно. Там, за стеклом, играл и переливался яркими красками жизнерадостный мир, который уже встречал лето. Ее второе лето в Москве.

За эту неделю Виктор появился всего два раза и ни разу не остался ночевать. Забегал, перебрасывался парой фраз, узнавал, как у нее дела, и исчезал. На него навалилось много работы, не оставлявшей ему ни минуты свободного времени. Так он объяснил.

Римма же испытывала раздвоенные чувства. С одной стороны, хорошо, что он не видит ее в таком состоянии. Начнутся расспросы, она может не выдержать и во всем признаться. С другой – ей так его не хватало именно сейчас, так необходимо было его крепкое плечо, всегда готовое поддержать, как никогда, требовались ласковые слова и внимание.

«Что ни делается, все к лучшему», – вспомнила она старую поговорку и решила, что справится с этой проблемой сама.

Как ни странно, но помогла ей в этом Светлана. Она явилась в начале июня, сияя, как новая копейка, и выложила радостную новость: Роман сделал ей предложение.

– Когда свадьба? – поинтересовалась Римма, даже не удосужившись уточнить, дала ли свое согласие Светка. Ответ той, судя по ее лицу, был очевиден.

– Через месяц уже! – сообщила подруга с такой гордостью, будто ее выбрали главой делегации, встречающей инопланетян.

– Здорово! – Римма вздохнула.

– Не слышу радости в голосе! – Светка с «бабахом» раскупорила принесенную с собой бутылку шампанского, разлила пенящуюся жидкость по бокалам. – Ты, кстати, подружка невесты.

– Я?! – Римма едва не пролила на себя шампанское.

Светка вскинула брови, поджала губы.

– Можно подумать, у меня есть другие кандидатуры.

– А дружок кто?

– Догадайся с трех раз.

– Назим, наверное.

– В самую точку. Он, между прочим, до сих пор по тебе сохнет. Все спрашивает: где там наша Риммуля и как?

– Это для меня новость! – искренне удивилась Римма.

– Да я сама недавно узнала, – призналась Светлана. – Проговорился, можно сказать, в порыве откровения. – Она отломила кубик от плитки шоколада. – Можешь со своим приходить. Назим как-нибудь переживет.

– Вряд ли получится. – Римма слабо улыбнулась. – Он на днях уезжает в Австрию. Но все равно спасибо.

Виктор уехал позже, за три дня до Светкиной свадьбы, – так сложились обстоятельства на работе. К этому времени Римма уже вернулась в свое обычное состояние, когда могла ощущать запахи бурлящей вокруг жизни и радоваться им. Документы в театральное училище она сдала.

Свадьбу отгуляли в небольшом ресторанчике у Рижского вокзала, на своей, так сказать, территории.

Светка выглядела настоящей королевой в шикарном свадебном платье и прозрачной фате. Роман преподнес ей ожерелье из жемчуга, перламутровые бусины которого празднично переливались и искрились на белой шейке невесты весь вечер.

А еще через месяц Римма во второй раз провалилась при поступлении. В то же самое Щепкинское училище. Она была в отчаянии. Ко всему, до сих пор не вернулся Виктор, хотя уже давно должен был быть в Москве.

В томительном ожидании потянулись казавшиеся бесконечными дни. Только сейчас пришло понимание того, как мало она о Викторе знает. У Риммы не было ни его адреса (впрочем, там жила Ольга, и дорога ей туда была заказана), ни даже рабочего телефона Виктора. А тот сказал, что такового просто не существует в природе, поскольку он никогда не сидит в кабинете. Она могла бы поехать к Олегу, единственному человеку, которого знала из окружения Виктора, но тоже не имела понятия, где его искать. Римма не знала, что и думать, и не находила себе места.

Так прошел август. Ко всем этим неприятностям прибавилась еще одна: у нее закончились деньги, холодильник был совершенно пуст, благо, что за квартиру было уплачено за год вперед. И Римма стала подумывать о возвращении на работу в «Шашлычную». Алек, когда она увольнялась, уверял, что для нее место всегда найдется, а он производил впечатление человека слова. Съездить на Рижский она наметила на понедельник.

А в воскресенье вечером появился Виктор.

– Тебя не было два месяца! – встретила она его укором.

Виктор опустил на пол портфель, притянул ее к себе.

– Я понимаю, что сильно перед тобой виноват, малыш! – Он гладил ее волосы и заглядывал в глаза. – Но так сложились обстоятельства. Поверь, я сам не ожидал. Пришлось из Вены срочно ехать в Берлин и торчать еще месяц там.

– И все же можно было как-нибудь сообщить мне? – продолжала выговаривать она, сама удивляясь своему напору – так с. ним она разговаривала впервые. – Я не знала, что и думать.

– Как бы я сообщил?

– Через Олега, например. Или телеграммой.

– А ведь действительно, – на лице Виктора отразилось неподдельное изумление. – Я как-то не подумал.

– Я места себе не находила, – повторила Римма, вырываясь из его объятий.

Он прошел за ней в зал, опустился перед креслом, в которое она села., на колени. Сказал слегка дрогнувшим голосом:

– Я действительно очень перед тобой виноват. Прости меня, малыш…

– Я опять не поступила, – отстраненно проговорила она.

– Мне очень жаль. – Виктор накрыл ее руки своими. – Но мы все поправим.

– Нет! – Римма отрицательно затрясла головой. – Видно, просто не судьба мне стать актрисой, вот и все.

Он вдруг оживился, в глазах мелькнул веселый огонек.

– У меня тут недавно созрела одна идея. Что, если ты попробуешь себя в модельном бизнесе? В нашей стране это сейчас новое и прибыльное дело, и было бы неплохо оказаться в нем в первых, так сказать, рядах. Как тебе?

Римма неопределенно пожала плечами, а он увлеченно продолжал:

– Данные у тебя для этого есть. И будешь, в конце концов, при деле. У меня как раз есть одно предложение.

– Какое?

– Поучаствовать на долевой основе в одном заманчивом проекте. Как раз такого плана.

– И мы сможем чаще видеться? Не только дома?

– Ну конечно!

Первый раз они затронули тему, касающуюся работы Виктора. Римме это было любопытно. И приятно. Но обида осталась, как и капелька родившегося в последние дни недоверия, распаленного мучившими ее сомнениями. Она все еще держалась отчужденно. И он точно уловил это, спрятал лицо на ее коленях, произнес, целуя их:

– Что мне сделать, чтобы ты меня простила, Римм?

– Не знаю… – тихо отозвалась она.

– Я уже стою перед тобой на коленях… Этого мало? – Она не отвечала, и он заговорил более быстро, с азартом: – Я знаю, как я… как мы поступим! Мы отправимся с тобой на отдых, в Швейцарию. На целых две недели, а? Две недели не будем расставаться ни на минуту.

– Витя, ты это серьезно? – с сомнением переспросила Римма, но в голосе и взгляде уже проступила теплота, и он это заметил. – А как же твоя работа?

– Брошу все к такой-то матери! – горячо уверил он. – И потом, нужно же мне когда-то отдыхать?

– Но у меня нет загранпаспорта.

– Это не проблема. Ну так как, я заслужил твое королевское прощение?

– Заслужил! – Она взъерошила его волосы, поцеловала в лоб, как нашалившего и покаявшегося ребенка.

Виктор перехватил ее руки, прикоснулся к ним губами, долго держал, не отнимая.

– И еще я хотел тебе сказать… Я думал об этом, пока был… ну, был там, – начал, слегка запинаясь, он. – Мне все больше и больше тебя не хватает. И я бы хотел изменить наши отношения, не мучить больше тебя и себя. Если, конечно, ты согласна.

Как долго ждала Римма от него этих слов! Радостно, возбужденно застучало сердце. Она прижала его голову к груди, прошептала:

– Я так по тебе соскучилась… И так волновалась.

– Малышка, милая моя малышка! Я тоже очень скучал без тебя, – шептал он в ответ. – Ты даже не представляешь, как я скучал! Как мечтал опять увидеть тебя, обнять!

– Ты останешься сегодня? – спросила она, не отпуская его.

– И сегодня, и завтра…