Текст книги "Имя убийцы"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

– Ну, чего вылупился, Эдик? – пьяно вопросил Турецкий. – Я пришел к тебе с приветом – вот… – Он помахал литровой бутылкой.

– Входите, конечно… – Мышкевич и растерялся, и обрадовался, засуетился. – А вы знаете, меня в больнице продержали не больше часа. Сделали снимок, наложили гипс и пнули. Хорошо, санитар со смены возвращался, подбросил меня до дома.

– Накрывай, Эдик, болтать будем, научишь меня добывать информацию. – Турецкий хлопнул бутылкой по столу. Зарылся в холодильник, напевая: – Весь покрытый плесенью, абсолютно весь, в белом холодильнике сыр французский есть…

– А вы знаете, я теперь почти не пью, – вспомнил Мышкевич.

– А мне начхать, – отмахнулся Турецкий. – Не бойся совершенства, Эдик, оно тебе не грозит…

Он пил по-черному и не пьянел. К восьми утра Мышкевич завалился спать, Турецкий собрался, поплелся в гостиницу через весь городок. Мжельск уже просыпался, открывались магазины, выбирались из своих укрытий похмельные дворники с метлами. На остановке стояли люди, куда-то собравшиеся в выходной день. Кто-то шутил, что, если выйти из дома пораньше, можно успеть на предыдущий автобус. Медленно проехала машина ППС – сержант придирчиво осмотрел плетущегося вдоль обочины пешехода с нехарактерным для провинций экстерьером. Разглядел лицо, что-то буркнул водителю, машина поехала дальше. У городской церквушки его пробило на благотворительность – сунул бродяге, которому недавно хорошо надавали по репе, крупную купюру. До гостиницы так и не добрался – подвернулось второсортное питейное заведение, и он забрел в него, чтобы пропустить стаканчик-другой. Снова пил и не пьянел. Зазвонил телефон.

– Здравствуй, дорогой, – вежливо сказал Меркулов. – Ну и голосок у тебя. Спишь?

Он булькнул что-то невразумительное.

– Какой-то длинный у тебя тормозной путь, Саня, – заметил Меркулов. – Знаешь анекдот? Приходит эстонский мальчик домой, а у него уже жена и двое детишек…

– Ты на что-то намекаешь? – проворчал Турецкий.

– Ну вот, теперь узнаю, – обрадовался Меркулов. – Только не говори, что ты пьешь с утра пораньше.

– Пью.

– Ну и дурак. Избавляешься от комплекса неполноценности?

– У меня нет комплекса неполноценности. Я действительно неполноценный. Но я работаю над собой, – быстро добавил он, когда на том конце телефонной линии воцарилось недоуменное молчание.

– Ясненько, – протянул Меркулов. – А про работу ты случайно не забыл?

– Сделал я вашу работу, – проворчал Турецкий. – Серьезно, сделал, Константин Дмитриевич. Осталась техническая сторона, но с ней, я думаю, милиция справится. Слушай, может, избавишь меня от своего голоса? Так жутко раскалывается голова…

Почему алкоголь не избавлял его от головной боли? Обрушился шквал телефонных звонков – он не успевал донести рюмку до рта. Звонил майор Багульник – попросил Турецкого, как только образуется свободная минутка, зайти в управление, подумать вместе, как разгрести эту кучу дерьма. Он ответил, что зайти не сможет, только заползти. Позвонил прокурор Сыроватов, поздравил с успешно проделанной работой, выразил уверенность в завуалированной форме, что теперь-то знаменитый сыщик избавит городок от своего назойливого присутствия. Турецкий сказал, что поздравления принимаются, но виновен в случившемся не он один, а целый коллектив товарищей. Позвонила Маргарита из ФСБ, сказала, что до нее дошли определенные слухи. Он ответил, что слухи вполне обоснованные, он благодарит федеральную службу за содействие в работе, особенно за обезвреживание одноногого злодея Мышкевича. Позвонили из секретариата Генеральной прокуратуры, и официальный женский голос, немного похожий на голос с того света (Турецкий задрожал), поведал, что от имени и по поручению самого главного прокурора хочет знать, как протекает расследование и виден ли свет в конце тоннеля. Турецкий пробормотал, что дело практически завершено, а в конце тоннеля оказался не свет, а кромешная египетская тьма.

В завершение всей этой вакханалии позвонила дорогая супруга Ирина Генриховна.

– Как дела? – спросила сухо.

– Я все сделал, Ириша, – смиренно поведал Турецкий.

– Ты пьян?

– Безобразно…

– Почему?

– Тяжелая ночь, Ириша. Не то, что ты подумала.

Она помялась.

– А вчера… что было?

– Ничего.

– Ты уверен?

– Мне ли не знать?

– Ну, ладно, – она вздохнула облегченно. – Будет настроение, расскажешь. Сегодня не вернешься?

– Не думаю, Ириша. Здесь такая заварушка… Подозреваю, в определенных кругах постараются замять это дело, во всяком случае, общественность информировать не станут. И какая мне уготована роль в этом спектакле, пока не знаю. Буду вести себя, как настоящий скалолаз: главное, не залезть на скалу, а спуститься со скалы.

– Ты будешь осторожен?

– Как никогда, любимая. Пока. Целую, обожаю.

Он выпил стопку виски с каким-то подозрительным вкусом, стал прислушиваться к реагированию организма. Тень улеглась на барную стойку – кто-то пристроился рядом.

– Бармен, мартини, пожалуйста.

Он покосился вправо. Слетаются дневные бабочки после ночных? Нет, эту женщину он немного знал. Она не проститутка. У нее усталые глаза и натруженные, хотя не потерявшие формы руки.

– Здравствуйте, Александр Борисович, мы с вами уже несколько часов не виделись. – Домработница Ольга поставила сумочку на стойку, вынула заколку из волос, помотала спутанной шевелюрой, которая тут же красочно рассыпалась по плечам. Турецкий сглотнул. – Вы не против, если я тут, с вами?..

– Ни в коем случае… – он чуть не поперхнулся. – А как вы тут? Вы не меня, случайно, искали?

– Ни в коем случае, – она засмеялась. – Просто зашла – чтобы посмотреть на красивого мужчину.

– Женщины не смотрят на красивых мужчин, – Турецкий покраснел. – Женщины смотрят на мужчин с красивыми женщинами.

– Пусть будет так, – кивнула Ольга, принимая от бармена какой-то мутноватый напиток – видимо, с «новым и улучшенным вкусом». – Это было ужасно, Александр Борисович – то, что произошло сегодня ночью. До утра мы с Константином сидели в пустом доме – отрешенно смотрели друг на друга. Завтра утром меня вызывают в милицию, после обеда – в прокуратуру. В семье Бекасовых я больше работать не буду, сегодня же съеду. Нужно где-то переночевать. В вашей гостинице есть свободные места? Не составите мне компанию, Александр Борисович? А то как-то страшно…

Она смотрела на него вызывающе, соблазнительно, почти с требованием – раз уж сломали мою жизнь, то теперь компенсируйте. Подалась к нему, окутала ароматом хороших французских духов, в красивых глазах переливались ирония и что-то еще…

Осталось выдержать последнее испытание. Это будет трудно, почти невозможно, но вдруг получится?