Текст книги "Марш Турецкого"
Автор книги: Фридрих Незнанский
Жанр:
Крутой детектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 28 страниц)
Александр Борисович и не стал. Но бородатый звериной своей интуицией почуял опасность и ловко крутанул женщину вокруг себя, защитившись сразу и от Грязнова, и от Турецкого. При этом он, видимо, с такой силой нажал на горло бедной женщине, что та странно задергалась и стала обвисать в руках бандита.
– Последний раз говорю: отпусти немедленно женщину и брось пистолет! рявкнул Грязнов.
Но бородатый лишь отрицательно завертел головой.
– Стреляй, Саня! крикнул Вячеслав, а когда бандит резко кинул руку с пистолетом в сторону Турецкого, сам выстрелил в потолок.
Бандит на миг замер, скрючившись, а затем неожиданно сильным броском кинул женщину прямо в Грязнова. Вячеслав не ожидал броска, но женщину успел подхватить, а сам поскользнулся на коврике перед дверью и рухнул на площадку вместе с женщиной.
Бородатый с криком "алла!", словно огромная дикая кошка, прыгнул на Турецкого…
Правильно Костя Меркулов говорил: "Я, Саня, уже стар для ваших игрищ, но ты должен постоянно держать себя в форме. От этого жизнь иной раз зависит…"
Бородатый прыгнул. Полы его плаща, как крылья, взмыли в стороны. Не ждал этого Александр Борисович, но тело его, привычное к неожиданным ситуациям, защитилось само. Турецкий низко пригнулся к ступенькам, будто распластался, и бородатый бандит пролетел над ним вниз, по всему лестничному пролету, к сплошной стене впереди.
Удар там, внизу, был достаточно чувствительный. Вряд ли, конечно, разбился насмерть этот бородатый, но рожу свою ему чинить придется долго. Чтобы увериться, что от бандита больше опасности не предвидится, Турецкий в длинном прыжке через полтора десятка ступеней приземлился прямо ему на спину. А чтобы быть точным, да и наказание какое-никакое все же должно было последовать, он рассчитал прыжок так, чтобы каблуки обеих ног его пришлись прямо на крестец бородатого мучителя женщин. Не мог же, в самом деле, Александр Борисович простить кому бы то ни было столь варварского отношения к красивой женщине. Да еще блондинке с хорошей фигурой.
Под ногами послышалось нечто, похожее на "хряк!", после чего вмиг очнувшийся бандит взвыл и судорожно засучил ногами.
Турецкий сошел с него, рывком за шиворот перекинул на спину и аккуратно поднял за скобу отлетевший в сторону пистолет. С ним и поднялся на площадку.
Савельев, присев на корточки, держал голову жены на коленях и осторожно похлопывал ее по щекам, приводя в чувство.
Грязнов отряхивался, мрачно чертыхаясь про себя.
– Да не хлопай ты ее, а воды принеси! сказал грубо. И, увидев поднимающегося Турецкого, добавил: Давай, Саня, берись аккуратно, перенесем ее в квартиру. Дверь открой, муженек, твою!… Где б ты был, говорю!…
Когда женщину, начинающую приходить в себя, уложили на широком диване, Грязнов спросил у Турецкого:
– Не убежит? и кивнул за дверь.
– Куда ему!
– Эй, да перестань ты ее лапать! ткнул он полковника в плечо. Ты плащ на ней расстегни, развяжи там… чего надо, грудь освободи, чтоб дышала… Я удивляюсь, Саня, сказал, отворачиваясь от лежащей женщины и суетящегося над ней полковника, неужели их всех так ничему и не научили? Даже собственную бабу в чувство привести не могут…
– Успеет еще, научится, примирительно сказал Турецкий.
– Вряд ли уже, тяжко вздохнул Грязнов и вытащил из кармана телефонную трубку. Нащелкал номер. Привет, это Грязнов. Подошли-ка сюда, ко мне, криминалиста и доктора. А следователь с опером уже на месте. Пиши адрес… Ну пойдем, Саня. А вы, Евгений Яковлевич, теперь, надеюсь, поняли, с кем дело имеете? Или все сомневаетесь? Ну так вот, если нет, садитесь и пишите. А вот, кстати, и ваш защитник. Привет, Николай, сказал он вошедшему в приоткрытую дверь Щербаку. А это твой клиент, Грязнов показал на Савельева. Головой отвечаешь.
– А там, на площадке, не ваша работа? спокойно спросил Щербак. Здравствуйте, Александр Борисович.
– Его, показал Грязнов на Турецкого.
– Вполне профессионально, одобрил "работу" Щербак. Лучше, пожалуй, даже я не справился бы. Ему бы вообще противошоковый неплохо…
– А у тебя есть? спросил Грязнов.
– Все необходимое всегда с собой.
– Ну пойдем, сделай ему. А мы с ним поболтаем, Саня, да? Пока люди подъедут. Сдается мне, что мы с ним знакомы… Знаешь, откуда? Это он меня в дом Джамала не пустил! Точно, узнал!…
Выходя, Турецкий остановился, прислушался и уловил наконец журчащий тонкий звук стекающей в фонтанчике воды. Подумал, что неплохо бы вот эдакое соорудить у себя дома для Ирины с Нинкой. Вот бы радовались. Но подумал об этом как-то посторонне. Ведь дорогое удовольствие, а "где деньги, Зин?"…
Вышедший проводить их на лестницу полковник Савельев неожиданно узнал лежащего на полу бандита. Снял шляпу, плотно сидевшую на лысой голове, сказал:
– Я не уверен стопроцентно, но можно проверить. По-моему, это Ахмат… как это говорили? Оруженосец нашего Джамала Джафаровича, так?
В ответ Ахмат лишь яростно сверкнул глазами, чем окончательно и выдал себя. А теперь, даже если бы он стал клясться, что действовал исключительно по собственному почину, ему бы уже никто не поверил.
Пистолет эксперт-криминалист увез с собой, хотя и Турецкий и Грязнов прекрасно понимали, что оружие "чистое" и предназначено было совсем для другого. Наверняка Ахмат собирался сперва прикончить супругу полковника, потом его самого, сымитировав самоубийство, а пистолет вложить в руку Савельева. Ну что ж, вполне в духе некоторых плохих традиций. Когда какой-нибудь султан или кто-нибудь из бывших советских "вершителей судеб", уходя и "хлопая на прощание дверью", на всякий случай забирал с собой и жену. Чтоб другому не досталась? Или из иных соображений?
Ситуация с пистолетом обсуждалась на лестнице, пока врач осматривал бандита, удивляясь, каким образом тот сумел нанести себе сразу столько увечий.
А когда все закончилось и бандита унесли вниз, Турецкий все-таки не удержался: уж очень не давал покоя ему тот фонтан в квартире.
– Странно, Евгений Яковлевич, сказал он, приготовившись тоже спускаться. Грязнов уже пошел, но придержал шаг. Детей у вас вроде нет… Так кому ж все то великолепие?
Савельев молчал, но скулы его играли.
– Идем, Саня, позвал снизу Грязнов, еще много работы…
Было уже поздно, когда Турецкий с Грязновым уселись наконец в кабинете Кости Меркулова и предались восхвалениям друг друга. Нет, в самом деле, смотри, сколько удалось дел провернуть!…
– Позавидовал, значит? ухмыльнулся Меркулов.
– Да, Костя, вздохнул Турецкий. Грешен…
– Злей будешь, подмигнул Грязнов.
– Ну вот, я вам все необходимое объяснил. Теперь пишите: обязанности свидетеля, предусмотренные статьей семьдесят третьей УПК РСФСР, мне разъяснены. Об ответственности за дачу заведомо ложных показаний предупреждена в соответствии с требованиями статей триста семь и триста восемь УК РФ. И ваша подпись… Благодарю. Вы желаете сами записать свои показания?
– Нет, зачем же? криво усмехнулась Нолина. Я вижу, у вас, Александр Борисович, это лучше получается.
– Хорошо. Вы потом все прочтете и распишетесь на каждой странице, что запись с ваших слов сделана верно. Прежде чем начать задавать вам вопросы, Ангелина Васильевна, скажу следующее. Мы провели обыски у Мамедова, Козлова и Самарина. У двух последних обнаружены крупные суммы. В валюте. Пачки новенькие, прямо, как говорится, с печатного станка. И суммы одинаковые. Скажу прямо, то же самое мы наверняка обнаружим и у вас. Известно нам уже и происхождение этих денег. И человек, который вам их передал упакованными в светло-коричневый кейс, в Серебряном Бору, где вы с Самариным с ним специально для этой цели и встречались. Сейчас я вам покажу фотографию, которую сделали оперативные работники Федеральной службы безопасности. Господин Дроуди уже давно, как мне стало известно, находится у них в оперативной разработке… Как видите, у меня есть масса причин задавать вам неприятные и даже, я бы сказал, неделикатные вопросы. Но есть и другой путь: вы сейчас сами все мне расскажете. Напишете свое чистосердечное признание и выдадите следствию деньги, полученные от господина Дроуди в обмен на… На что тоже напишете.
– И что же мне будет за это?
– Во всяком случае, вас не ожидает судьба Мамедова, Козлова или Самарина. Барышев, как я понимаю, мог ничего не знать о ваших "играх", так что он просто жертва. Впрочем, я надеюсь, что вы и этот вопрос проясните нам… А что будет? Честно говорю: это решит суд. С учетом вашего искреннего раскаяния в содеянном и активной помощи следствию. Принимайте решение. Или я приглашаю сюда своих товарищей, понятых сотрудников вашего заведения, и мы начинаем обыск. Здесь и на Кутузовском.
– Вы можете помолчать? Не говорить хотя бы минутки три?
– Нет проблем. Позволите, я закурю?
– Ради бога. И мне дайте…
Лина докурила сигарету почти до фильтра, ожесточенно ткнула остаток в пепельницу и посмотрела на Турецкого ясными, как безоблачное небо, глазами.
– Как надо писать? Ну насчет чистосердечного, а?…
…А ведь гора действительно сдвинулась. Теперь главное не попасть под камнепад!
Я не думал, что тебе удастся так быстро расколоть ее… с сомнением говорил Грязнов, читая показания Ангелины. А почему ты избрал в качестве меры пресечения подписку о невыезде?
– Читай… читай дальше, вздохнул Турецкий, расхаживая по кабинету. А куда она теперь денется?
Грязнов, мрачно кивая, продолжал чтение, листал страницы протокола допроса свидетеля.
– М-да… Тут уже соучастие…
– Это мы ей предъявить успеем… Она понимает, что далее просто обязана помочь нам взять американца с поличным. Но для этого и Дроуди должен быть уверен, что она на свободе и действует не под нашим колпаком.
– И когда будем брать?
– Я это дело предоставил бы Владлену с его фээсбэшниками.
– Но тогда мы ее потеряем, возразил Грязнов.
– Что, жалко стало? хмыкнул Турецкий. Нет, он же будет действовать в рамках нашего общего дела. Арестует, допросит, мы подтвердим и продолжим свою работу…
– Не понимаю, Грязнов ожесточенно почесал свою редкую шевелюру, почему она все время упирает на коммерческую сторону сделки? Она что, дура? Не соображает, что здесь шпионаж в чистом виде? Двести семьдесят пятая статья, по максимуму.
– Если ты успел заметить, по этой статье Уголовного кодекса должен был проходить Самарин. Он принимал решение и вел переговоры. Он же и передавал чертежи торпеды. И он убедил ее в том, что измены интересам Родины здесь никакой нет. Убедил, понимаешь? Как же она могла ему не поверить? Авторитет! Академик! Ему ли не знать, что законно, а что нет. Она, кстати, как ты помнишь, повторяла его слова о коммерциализации некоторых якобы секретных технологий.
– Пожалел…
– Предложи свой вариант.
– Зачем, я согласен… Как она выглядела?
– Во! Турецкий показал большой палец.
Грязнов вдруг захохотал. Турецкий удивленно посмотрел на него в чем причина?
– Да вспомнил: судья спрашивает потерпевшую: "Расскажите, как вас изнасиловали?" А она отвечает, как ты сейчас: "Во!" Ладно, шутки в сторону. Что дали обыски?
– Она сама выдала деньги. Вернее, показала, где они лежат.
– Значит, ее рай накрылся…
– Мне показалось она так не считает. Разве что неудача.
– Костя это видел?
– Ты первый.
– Поедем?
– Разумеется… Она в конце сказала: не для протокола. Если все закончится, говорит, более-менее благополучно, я выполню любые ваши желания.
– Ну а ты?
– Лучше ты мне скажи честно, что сам-то почувствовал? Ну там, в Кисловодске?
– Помолодел. Десяток годков скинул, это точно. Фантазерка!
– Значит, тебе повезло, Славка.
– Почему? То есть я понимаю, но…
– Срок она получит. Может, не катастрофический для здоровья, но сядет. Мы ж еще не знаем, почему люди погибли. Там, на Севере. Кстати, сообщили что-нибудь новенькое?
– Заканчивают ревизию на базе вооружений. Сообщат.
– Ну, поехали. Туда, к нам, сейчас и Богаткин подскочит. Будем принимать решение. И вообще, шпионов ловить это его прямая обязанность.
– А дамочка не проколется?
– Она сейчас дома. Простудилась в жару. Там дежурят. А она ожидает нашей команды. Чертежи, которые нужны Дроуди, уже у нее. Так что комар носа не подточит…
Дроуди слегка удивился, почему Лина находится дома посреди рабочего дня. Она ответила, гундося, что ее прохватило от проклятого кондишена. Но это все не страшно, поскольку некоторые недостающие детали находятся у нее с собой, в папке. Короче, где может состояться краткая встреча?
Дроуди задумался.
Чтобы снять могущие возникнуть какие-то подозрения, Лина предложила ему самому выбрать место, а она тут же подъедет. Возьмет такси.
– Вы дома одна? неожиданно спросил он.
– Естественно, не задумываясь, ответила она и посмотрела на сидевшего рядом Богаткина, который слушал разговор в отводной трубке.
– Тогда, может быть, я сам к вам подъеду? Зачем симпатичной женщине рисковать своим здоровьем, верно?
– Как желаете, недовольным голосом сказала Лина. Когда прикажете вас ожидать?
– Зачем приказывать? усмехнулся Дроуди. Я просто навещу вас. Возможно, вы даже чаем меня угостите. По-русски. Я ведь не предлагаю ничего э-э… непристойного, правда? Мы уже достаточно для этого знакомы, так? Может быть, вам будет приятно вспомнить, как я принимал вас с шефом на побережье?
– Для приятных воспоминаний, довольно резко ответила Лина, я недостаточно хорошо себя чувствую, Эрик. Разве что чаем угощу.
– Отлично. Какие цветы вы больше всего любите?
– Желтые розы.
– Да? Хороший вкус. Я, собственно, предлагаю потому, что нахожусь территориально недалеко от вас. И код на входной двери тоже помню. До встречи.
Лина положила трубку и сказала с сомнением:
– Откуда это ему известно? Он же здесь ни разу не был. Да и я ничего не говорила.
Богаткин понимающе хмыкнул:
– Он профессионал, для него это семечки… Значит, действуем следующим образом. У вас с соседями какие отношения?
– Нормальные.
– Сейчас познакомите меня с ними. Морозов! Из кухни вышел оперативник. Быстро ставь здесь свою технику. А передачу документов, обернулся он к Лине, будете производить в этой комнате. За себя не бойтесь, мы будем находиться рядом. Только дайте свои ключи от входной двери. Ясно? Дуров! крикнул второму оперативнику. Пошли со мной. Ребят снизу сюда!…
Лина отрешенно и устало опустилась в кресло, зябко подрагивая плечами. Ее и в самом деле знобило. И нос был достаточно красным, чтобы имитировать сильный насморк.
А тем временем оперативники Владлена Петровича Богаткина занимались обустройством места встречи американца с Ангелиной Васильевной.
Эрнст Питер Дроуди, когда можно было экономить, старался не тратить лишних средств. Поэтому он купил в уличном киоске три желтые розы, удивившись их дороговизне. Лето, самый сезон для цветов, а торговые женщины дерут за них по три шкуры, как выражаются те же русские.
Джимми, водитель "фольксвагена", знал свою работу. Он привез шефа к нужному подъезду, но не высадил, пока сам не вышел и не оглядел все вокруг. Только убедившись, что рядом с подъездом никого нет жаркий день, детишки качаются на качелях в середине большого двора, с ними и бабушки, а родители, вероятно, на работе, только после этого он выпустил из салона Дроуди, подал ему завернутые в газету розы и, заперев машину, двинулся следом.
На шестой этаж поднялись без лифта. Возле квартиры Нолиной Эрнст развернул розы и отдал газету Джимми. Тот поднялся на пол-этажа выше и стал читать эту газету. А Дроуди нажал кнопку звонка.
Он услышал веселую трель за дверью. Лина открыла, кутаясь в шерстяную шаль. Молча впустила и захлопнула дверь. Дроуди протянул ей цветы и хотел приобнять, но она отстранилась, ладонью помахивая перед лицом и показывая, что он может заразиться ее насморком. Да, действительно, вид ее не говорил о здоровом организме. Простуда. А может быть, и грипп. В России это и в самом деле опасно.
Так же молча прошли в гостиную. Громко глотая и покашливая, Лина почти просипела, что сейчас заварит чай и принесет сюда. Она вышла на кухню, а Дроуди мягко поднялся из кресла и быстрым внимательным взглядом обвел всю комнату. Заглянул в другие, никого не увидев, начал внимательно изучать те места возле потолка, где бывает наиболее удобно ставить всяческие технические штучки. Но все в этой квартире было достаточно запущено, вон и паутинки в углу качаются, и пыль наверняка лежит на резном буфете толстенным слоем… Любят эти русские всякую старинную чепуху, но никогда не вытирают на ней пыль.
Вошла Лина с подносом, на котором стояли большой расписной заварной чайник и две чашки на блюдцах. Еще была сахарница, полная сахарного песку.
Дроуди сел, а Лина налила ему и себе по чашке желто-красного цейлонского чая и хрипло спросила, сколько ложечек сахара положить ему. Дроуди спросил, нет ли кускового сахара, потому что с песком он пить не привык. Лина кивнула и хотела уже пойти снова на кухню, но задержалась, взяла с мраморной буфетной доски черную кожаную папку на молнии и бросила ее на колени Дроуди. Тот взял папку в руки и вопросительно посмотрел на Лину.
– Здесь все, чего вам не хватало, сказала она. Глядите. А то потом скажете, что вас снова обманули!
Окончательное решение, которое он принял, должно было снять с него любые подозрения. Если бы таковые имелись. В конце концов, какие могут быть претензии? Да, он наладил коммерческий контакт с русской фирмой "Мосдизель". Да, они собирались совершить коммерческую сделку, касающуюся некоторых новых технологий. Однако совершенно непонятная смерть генерального директора фирмы не дала возможности совершиться взаимовыгодному контракту. Что поделаешь, все под Богом ходим, как любят повторять русские.
Кто знал об этом контракте? А он, собственно, только готовился. Официальных документов еще нет. Но кто все-таки знал? Госпожа Нолина, отвечающая за подготовку подобных документов. А где сейчас госпожа Нолина?…
Он раскрыл папку и мгновенно углубился в чтение. Затем, на миг оторвавшись, почти неуловимым движением достал из кармана крохотную капсулку, оглянулся на дверь в коридор и выщелкнул ее прямо в Линину чашку. Через несколько секунд бросил на чашку взгляд: капсулка полностью растворилась. А Дроуди продолжал листать страницы с чертежами и расчетами…
…Джимми читал газету. Точнее, делал вид, что читает, поскольку и разговаривал-то по-русски с трудом, не говоря уже о грамматике. Не его это дело.
Он неожиданно услышал, как на лестничной площадке над ним хлопнула дверь и из нее вышли люди. Они подошли к двери лифта и стали его вызывать наверх, но лифт не шел. Тогда женский голос предложил:
– Ну чего, так и будем стоять, как дураки? Эй, внизу! Она постучала по двери лифта, разнося грохот по всем этажам. Вот же дураки!
– В самом деле, пойдем пешком, тут невысоко, ответил мужчина.
Раздались шаги по лестнице, и мимо Джимми прошла парочка. Миловидная девушка посмотрела на него и приветливо улыбнулась. Джимми слегка подмигнул ей и отвернулся к окну.
И в этот же миг сильнейший и резкий удар по шее сзади кинул его на каменный пол…
Богаткин с тремя оперативниками вышел из соседней квартиры на лестничную площадку. Один из оперов бесшумно вставил ключ в улитку английского замка и повернул. Дверь без щелчка приоткрылась. Из соседней квартиры выглянул еще один оперативник и шепотом произнес:
– Она возвращается.
Богаткин достал пистолет, тихо взвел его и махнул рукой.
Оперативники с грохотом ворвались в квартиру. Дроуди и сообразить ничего не успел, как его руки, прижимавшие к груди папку с документами, были схвачены наручниками.
– Что?! закричал он.
– Тихо, сказал Богаткин, входя и засовывая уже разряженный пистолет в подмышечную кобуру.
Лина стояла возле стола. Машинально взяла свою чашку с чаем и поднесла ко рту.
Богаткин перехватил ее руку:
– Пожалуйста, поставьте на место и больше к ней не прикасайтесь. Он что-то бросил в чашку. Не исключаю, что там яд. Вы ведь ему больше не нужны.
Дроуди сделал попытку оттолкнуть оперативников, державших его руки прижатыми к груди, освободиться от папки.
– Не старайтесь, ничего не получится, сказал Богаткин.
– Ах ты, грязная скотина! Свинья! воскликнула Лина. Цветочки он принес, сволочь!
– Он, вероятно, не знал, что на могилу у нас принято класть четное количество цветов, кивнул на букет один из оперативников.
Дроуди, кажется, уже пришел в себя:
– Не понимаю, что нужно этим людям, Лина? И что есть сви-ня?
– Я объясню вам. Вы достаточно понимаете по-русски? Или нужен переводчик? сказал Богаткин.
– Я плохо это… понимаю-у.
– Давно? удивился Богаткин.
– Я требую-у, чтоб был… есть представител посольства ю-эс-эй. Я есть американский гражданин!
– Все у вас будет, мистер Эрнст Питер Дроуди. И "представител" тоже будет. Но вы лукавите, вы же отлично владеете русским.
– Это есть весь мой словарный запас.
– Ну, во всяком случае, то, что я вам сейчас скажу, вы поймете. Я, полковник Федеральной службы безопасности Богаткин, только что задержал вас, господин Дроуди, в тот момент, когда вы получали от российской гражданки Нолиной секретные материалы, касающиеся боеголовки торпеды типа "Шторм".
– Я ничего не получал! Это провокация!
– Не надо, факт передачи зафиксирован на видеопленке. Эти впечатляющие кадры, как и ваша попытка отравить госпожу Нолину, зафиксированы видеокамерой и будут предъявлены представителю американского посольства в Москве. А теперь мы составим протокол задержания и отправимся в следственный изолятор Лефортово.
– Я не стану подписыва-ать!
– Это ваше право…
Дроуди попытался еще посопротивляться, разыгрывая из себя невинную жертву, которая явилась к знакомой женщине и попала в такой просак. Богаткин повторил уже ранее сказанное:
– Не стоит валять дурака, господин Дроуди. Вас же учили в военно-морской разведке, что иногда нашему брату случается и проигрывать партию, поэтому в любом случае следует держать себя достойно. Пойдемте.
Спускаясь по лестнице, Дроуди почему-то внимательно посмотрел на поднимающегося ему навстречу высокого, под стать ему, примерно сорокалетнего светловолосого мужчину. Он даже остановился и впился в него глазами. Но Александр Борисович Турецкий достаточно холодно посмотрел на него и посторонился, пропуская мимо себя.
– Это кто? уже внизу вдруг спросил Дроуди, как будто этот вопрос стал важным для него.
Богаткин усмехнулся: в конце концов Сашка поступил по-товарищески и поэтому ответил:
– Тот, кто вас вычислил, господин Дроуди. Довольны?
Эрнст Питер Дроуди ничего не ответил…
Турецкий сел в машину.
– Тебя как зовут? спросил он Тусиного друга.
– Антон. У вас неприятности?
– Что, заметно? отшутился Турецкий.
Видеокассету он сунул во внутренний карман пиджака.
– Тоже в модельном бизнесе работаешь?
– Я? хмыкнул Антон. Нет. Я программист.
"Точно, кепка как у компьютерщика, подумал Турецкий, читая надпись на бейсболке: "Силикон Грэфикс". Сам себе заметил: Мог бы и догадаться".
Машина Антона въехала во двор, в меру украшенный зелеными насаждениями и детскими песочницами. Остановилась у подъезда. Дверь подъезда запиралась на кодовый замок, разумеется, испорченный. В лифте попахивало мочой. Словом, ничем не примечательный московский дом.
Антон отпер своим ключом дверь, обшитую черным дерматином. Глядя на эту дверь, Турецкий невольно думал о драгоценностях Лебедевой. Как она могла доверить свои сокровища такой ненадежной двери? С ума она, что ли, сошла?
Войдя в квартиру, "важняк" огляделся.
"Дежа вю, подумал он про себя. Где-то я это уже видел. Квартира одинокой красивой девушки, жившей одиноко в большом городе…"
Но квартира Туси разительно отличалась от апартаментов покойной Лебедевой.
– Ну вот, разводя руками, сказал Антон. Смотрите сами, что вас интересует?
Турецкий заглянул в комнату. Порядок не идеальный, но и следов ограбления со взломом не наблюдается.
Клочья пыли под столом характеризовали Тусю как безалаберную хозяйку. Раздвижной диван был сложен, постельное белье лежало в шкафу. Шторы на окне задернуты. От этого в комнате царили сумерки.
"Важняк" вышел в коридор, по дороге на кухню заглянул в ванную. Сухо. Полотенца не влажные, банный халат тоже. Незаметно, чтобы хозяйка утром принимала душ.
На кухне царил еще больший бардак, чем в комнате. Грязная посуда покрывалась плесенью в раковине, на столе валялись крошки, огрызки яблок, шкурки от бананов, стояла кофейная чашка, в которой на дне чернели высохшие следы молотого кофе. На подоконнике умирал от засухи пыльный кактус. Турецкий не выдержал, набрал в кружку воды и полил растение.
– У Туси всегда такой беспорядок? спросил он.
– Ну, иногда на нее нападает приступ чистоты, тогда она с утра до ночи все скребет и моет, объяснил Антон. Но это случается, когда она без работы. А когда есть работа, у нее на остальное не хватает времени. И ночует чаще всего у меня от моего дома ближе ехать в агентство. Тогда квартира приобретает такой вид.
Турецкий понял причину его стремления к самостоятельности.
– Туся говорила, что Лебедева оставила кое-что у нее на хранение, заметил он.
– Да, знаю. Свое золотишко, просто сообщил Антон. Но куда они его засунули, я не в курсе, честное слово! Можете все здесь осмотреть.
– Это необходимо.
– Пожалуйста! Я никуда не тороплюсь. Могу вам даже помочь. Мне и самому любопытно, куда они могли засунуть шкатулку. Чисто теоретически я об этом думал.
– И что?
– И не представляю. Но они обе уверены были, что тайник абсолютно надежный, снисходительно улыбнулся Антон.
– А откуда ты знаешь, что это шкатулка? подловил его Турецкий.
– Потому что я забирал ее и перевозил с квартиры Лебедевой сюда, просто объяснил Антон. Вот и все. Когда мы увиделись в следующий раз (это было через пару дней) и я спросил, сделала ли она тайник, она ответила, что да, сделала. Полина была у нее, видела, хохотала от радости и сказала, что гениально придумано и никто ничего не заподозрит.
– Ясно, кивнул Турецкий.
Все становится на свои места… Все просто до жути.
Он огляделся. С чего начать?
– Я вам не помешаю, если сяду за компьютер? спросил Антон.
Турецкий сказал, что нет. Антон сел за стол, включил компьютер и ушел в иной мир. Турецкий, слабо разбиравшийся в таких делах, приступил к обыску.
Первым делом он проверил классические места для тайников: вентиляционные люки, трубы сантехники, отверстия для люстр в потолке, цветочные горшки, холодильник, баночки из-под кофе и чая, толстые книги (в них могли быть вырезаны страницы). Простучал паркетный пол, даже вынул несколько неплотно пригнанных дощечек, но убедился, что это не тайник, а просто полы пора менять. Вышел на балкон, поискал там, высунулся по пояс в кухонное окно и сунул руку под жестяной подоконник, надеясь обнаружить там пакет. Ничего…
Турецкий слегка взмок, выпачкал брюки и рубашку.
Антон не проявлял признаков жизни, сидел, неподвижно уставившись в монитор.
Турецкий согнал его со стула и проверил ножки, а заодно и стол. То же самое сделал с другим стулом. Разложил и сложил диван. Разобрал кухонный стол. Открыл шкаф, вытряхнул из него всю одежду, прощупал подкладки. Отковырнул набойки с особо толстых каблуков, проверил пусто. Затем обстучал сам шкаф. Никакого тайника.
Бред!
Турецкий вышел на кухню. Сел. Подумал. Заодно отдохнул. В голову пришла только одна светлая мысль: попросить совета у профессионала. Он позвонил знакомому специалисту по кражам. Тот, правда, специализировался на антиквариате и грабежах из музеев, но в его богатом опыте были кражи из квартир коллекционеров, а в подобных квартирах часто присутствовали тайники.
Спец проконсультировал по телефону. После того как Турецкий по его просьбе простучал стены (тайник мог оказаться за кирпичами кладки) и сорвал с окон карнизы в виде металлических трубок (оказавшиеся пустыми), специалист заинтересовался и пообещал прислать на подмогу человека с металлоискателем.
– Был у меня случай, когда золото заварили в батарею отопления, задумчиво сказал он, но Турецкий отмел даже мысль о том, что хрупкая девушка без специальной подготовки могла бы в одиночку разварить батарею, засунуть в гармошку пакетик с бриллиантами и золотом и заварить трубу вновь! Присутствие сообщника-газосварщика также казалось маловероятным.
– Она действовала в одиночку, в ее распоряжении были только подручные средства, объяснил он.
– А эта девушка не скульптор? Она могла залить в гипс или сваять что-нибудь из глины?
Турецкий подумал о Тусе без прежней симпатии. Он пошел в комнату и обратился к Антону:
– Ты не знаешь, Туся лепкой из глины и всякими подобными народными ремеслами не увлекалась?
Антон очнулся, как медведь от спячки. Медленно сообразил:
– Нет, я бы об этом знал.
Турецкий вернулся на кухню и передал эту информацию специалисту.
Специалист еще крепче задумался, сказал, что приедет сам и привезет металлоискатель.
Поиски с металлоискателем принесли результаты: был развинчен корпус системного блока компьютера (впустую), разобраны стенные шкафы в прихожей, развинчены краны и душевая система в ванной, испорчен нескладывающийся зонт, и все зря.
– Если по психологии, женщина будет прятать на кухне или в тех местах, которые ей хорошо известны, рассуждали Турецкий со спецом.
Оставалось таковые места отыскать.
Следующей жертвой пал холодильник. Его выключили из розетки и отвинтили дверцу. Внутри пусто. Затем подозрение вызвали газовая плита и швейная машинка. Тоже напрасно… Прошло больше пяти часов с тех пор, как Турецкий приступил к обыску.
Квартира приняла такой вид, словно по ней пронесся смерч.
Наконец Антона прогнали от компьютера вторично и принялись усердно шарить в том углу, где стоял торшер на толстой деревянной ноге. Оставшись без дела, Антон помыкался, изучая причиненный квартире ущерб.
– Вам не помешает, если я приготовлю перекусить? обратился он к Турецкому, занятому развинчиванием лампы. Есть очень хочется.
– Нет, отмахнулся "важняк", которому тоже давно хотелось заморить червячка.
Антон скрылся на кухне. Оттуда донесся грохот кастрюль, шум воды в кране, чирканье спичек. Затем донесся дикий вопль:
– Эй! Идите сюда!
Турецкий со спецом ворвались на кухню. Антон стоял, склонившись над кастрюлькой, и улыбался с блаженным видом идиота.
– Смотрите!
"Важняк" со спецом тоже заглянули в кастрюлю. В ней бурлила кипящая вода. На дне, среди розовых целлофановых оберток от сарделек и желтых капсул от киндер-сюрпризов лежали платиновые перстни с бриллиантами.
Насладившись этим зрелищем, Турецкий со спецом по очереди разогнули спины и перевели взгляд на стол. Пакет с мясными продуктами все еще лежал на кухонном столе там, где они же его и оставили, когда обыскивали холодильник. Турецкий осматривал содержимое морозилки еще в начале обыска.
В целлофановых кульках лежало килограмма два замороженных колбасных изделий сосисок и сарделек черкизовской фабрики и одна индейка.