Текст книги "Тузы и шестерки"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

– Доволен. Так что некто Бедняков должен для тебя еще сделать?

Гордеев посмотрел на остывший чай и поднялся:

– Знаешь, Бедняков, я, пожалуй, как-нибудь обойдусь без твоей помощи.

Бедняков вставать не стал, но всем своим видом изобразил глубокое раскаяние.

– Ладно, скажу, – как бы сжалился Гордеев. – Мне нужен свидетель для страховой компании. Они не желают платить Страховку за мой «форд», представляешь? Говорят, что, поскольку от машины мало что осталось, им нужны свидетели аварии. Надежные свидетели! Брусникина в данном случае не подходит, она свидетель совершенно ненадежный, кроме того, я не желаю с ней больше связываться. А вот ты – другое дело.

Мысленно Бедняков уже хохотал как сумасшедший – модного адвоката, супер-профессионала, выигравшего десятки сомнительных исков и дюжину собак съевшего на судебных разборках с разнообразными большими и маленькими компаниями, динамит какая-то жалкая страховая контора, обвиняя в примитивном мошенничестве. Бедняков усиленно чесал нос и массировал подбородок, чтобы его хохот не прорвался наружу.

– Они утверждают, что, став свидетелем аварии очень похожего «форда», я мог продать свой автомобиль на запчасти, а двигатель, имеющий заводской номер, подложить среди обломков. Теперь им нужен свидетель того, что вся эта горелая куча металлолома составляла ранее единое целое. Мы должны немедленно поехать к этим инсинуаторам и раз и навсегда поставить их на место!

Сдерживаемый хохот перешел в нервный тик, который все же вырвался на волю.

– Завтра. Мы обязательно поставим их на место, но завтра. Л сейчас мне нужен номер, по которому ты связывался с криминальной хроникой.

Денис Грязнов

В кои-то веки Денис приехал домой к Филе, да еще на ночь глядя, да к тому же привез ящик пива «Туборг». Филя, возлежавший на кушетке со свежим номером «Спорт-экспресса», округлил глаза и скомкал газету. Он отоспался и подобрел, а вот Денис выглядел еще хуже, чем когда Филя улетал в Душанбе. Пиво Денис поставил в холодильник и открывать его не разрешил.

– Ты чего? – обиделся Агеев. – Оно ж мое теперь. Да потом, ты и не пьешь вовсе.

– Тебе сейчас нельзя, – веско сказал Денис.

– Почему? – еще больше удивился Агеев. – Когда это мне было нельзя?

– Потому что у тебя работа, то самое задание, которое ты так хотел.

– Не понял, – настороженно произнес Филя.

– Сегодня мы должны взять убийцу Беднякова.

– Так что же ты тянешь? – заволновался Филя. – Пошли скорее!

– Нет, это ты пойдешь, а мне действительно надо отдохнуть. Я у тебя посплю пока, не возражаешь?

– Об чем разговор? Так мне что делать-то придется?

– Пока что спускайся во двор, там в моей машине сидит Стас Шаповалов. Он тебе все расскажет.

Филя деловито кивнул и протянул Денису запасные ключи от квартиры. Машину же его – «бродягу» он, страстный автолюбитель, любил больше, чем любую другую на свете. Поездка на ней перевешивала любое возможное мероприятие.

– И еще пару слов на всякий случай, – задержал Денис хозяина в прихожей.

Бедняков. 24, 25 и 26 мая

Участковый позвонил в криминальную хронику, потом сделал еще пару звонков, в том числе один в отдел: попросил Звягинцева прислать за ним машину. В чем было категорически отказано. В другой день можно было бы и пешочком часок прогуляться, но не сегодня. И Бедняков вызвал такси. Он вызвал бы вертолет, если бы не наелся печенья.

Спустя сорок минут он был в отделе и убеждал Звягинцева немедленно отправить опергруппу на квартиру Минны Иосифовны Гурвич – экономки Резника. Звягинцев думал недолго. Он уже знал, что дело Резника с минуты на минуту передадут в ФСБ. Дудко дело Гарина уже передал – ему совсем хорошо… Звягинцев был близок к тому, чтобы в очередной раз вынудить Беднякова заниматься оперативнорозыскной самодеятельностью, но все же согласился.

– На сутки, – веско сказал он. – До шестнадцати ноль-ноль завтрашнего дня. Но при условии: если ничего не случится – отдежуришь выходные за… за кого-нибудь. А если что-то случится не так…

Опергруппу снарядили из двух человек: командир – капитан Бедняков, личный состав – старший лейтенант Шаповалов.

Бедняков расположился в квартире Минны Иосифовны. Стас Шаповалов наблюдал за подъездом с улицы. Для полной уверенности хорошо бы Минну Иосифовну с Риточкой вовсе удалить куда-нибудь в безопасное место, но у Беднякова не было уверенности, что кроме него за домом никто не наблюдает.

Минне Иосифовне Бедняков ничего объяснять не стал, просто попросил завесить окна и не подходить к ним. А к двери – в особенности. И к телефону – без его разрешения.

Сам Бедняков обосновался на кухне, чтобы не смущать хозяев (речь, разумеется, шла о Риточке). Ей было около двадцати пяти лет, при появлении Беднякова она раскраснелась, как будто впервые увидела представителя мужского пола вблизи. Она производила странное впечатление откормленно-изможденного существа. Впрочем, Бедняков не собирался уделять ей особое внимание, да и не мог бы, если бы даже хотел: девушка укрылась в своей комнате и старалась не показываться на глаза.

Минна Иосифовна попыталась заняться стиркой, но Бедняков ее попытку пресек – лишний шум мог испортить дело. Тогда она взялась печь плюшки, чистить яблоки и варить яблочное повидло. Она рассказывала бесконечные истории, преимущественно про Риточку, но Бедняков ее совершенно не слышал: он впал в оцепенение и слушал только то, что происходит в подъезде.

21.45. По рации его вызвал Шаповалов.

– Дождь пошел, не видать ни хрена, – пожаловался он. – Упустим!

А то, что в подъезде постороннего амбала может засечь любой первоклассник, его не волнует.

– Стой где стоишь до одиннадцати, – приказал Бедняков. – Там посмотрим.

Минна Иосифовна покончила с готовкой и унесла целый таз с пышками в столовую, так ничего и не предложив. Но через минуту появилась Риточка:

– Пойдемте, Толик, чай пить.

Вот, значит, какая церемония… Бедняков потушил на кухне свет (в остальных комнатах он тоже не горел), и они втроем уселись перед телевизором. Звук Бедняков вывел на минимум, чтобы по-прежнему слышать все, что происходит за дверью.

Чай пили в полном молчании: Бедняков был слишком напряжен, чтобы вести светскую беседу, Риточка была к ней морально не готова, а Минна Иосифовна завороженно уставилась на экран. Шла очередная серия «Скорой помощи». Джордж Клуни мужественно боролся за жизнь юного пациента…

Шаги Бедняков услышал, наверное, за два лестничных пролета до площадки, слишком тихие и осторожные. Добропорядочные москвичи так не ходят. Бедняков закрыл дверь в столовую, вытащил пистолет и застыл в прихожей. На площадке послышалась какая-то возня. Через полминуты дверь открылась, человек в мокром плаще и капюшоне попытался шагнуть внутрь, но Бедняков ударил его рукояткой пистолета по голове. Тот отшатнулся, но на ногах устоял.

– Ты что, Толян!!! Озверел?! Я там сцапал одного, пойди глянь, живодер…

Это был Стас Шаповалов. Бедняков попал ему в висок, он зажал его носовым платком, но кровь все равно потекла ему за воротник.

Бедняков выглянул в коридор. Этажом ниже стоял кто-то, пристегнутый наручниками к стояку отопления.

– Минна Иосифовна! Можно вас на минутку? – Бедняков вывел ее на лестничную площадку, поддерживая под руку. – Узнаете этого гражданина?

– Сема?! – раздался ее вопль. И Минна Иосифовна потеряла сознание. Бедняков аккуратно подхватил ее и отнес обратно в квартиру.

Бедняков терпеливо объяснял сослуживцам, что, по его мнению, на самом деле произошло.

– Неужели из того факта, что пропал кот, ты сделал такие выводы? – все удивлялся Шаповалов.

– Какой кот?! – возмутился Звягинцев. – Почему мне ни о каких котах ничего неизвестно?

– Это потому, товарищ майор, что вы к живой природе равнодушны, – откликнулся Шаповалов. – Мне Толик рассказывал, что у Резника пропал кот. Хозяин сам его выпустил перед смертью, а кот домой не вернулся, и никто его к себе не взял, а коты существа привязчивые, они свой дом любят. Конечно, я бы тоже любил, если б меня ветчиной с черной икрой кормили, – гыгыкнул Стас. Он прямо лопался от гордости. Еще бы: Резника же повязал!

– На самом деле мы не кота должны благодарить, – сказал Бедняков, – а коллег из Кунцевского ОВД, которые отказались принять у жены Акопова заявление о пропаже мужа до истечения месяца со дня исчезновения. Это заставило ее обратиться в «Криминальную хронику», которую я увидел почти случайно. Ну а потом все покатилось. Жена Акопова рассказала, что когда-то ее муж встречался с дочерью экономки Резника, возможно, в доме Гурвич. Резник там с ним и познакомился. Близнецами они, конечно, не были, хотя некоторое сходство наблюдалось, к тому же примерно одинаковый рост, кавказский тип лица, цвет волос, возраст. К тому же смерть сильно меняет человека, особенно смерть от потери крови. В общем, когда для Резника запахло жареным, он решил исчезнуть. А чтобы никому в голову не пришло его искать, решил инсценировать собственную смерть. Тут он и вспомнил про Акопова. Он даже похудел и соответственно подстригся… Это, кстати, его экономка заметила, о чем мне и поведала… Кроме того, наши действия он тоже просчитал: опознавать тело позвали единственного жильца мужского пола на площадке – Климова, который не выносил вида крови, а тут он увидел целую ванну этой самой крови, и естественно, что к трупу после этого он уже не присматривался. Экономка тоже женщина тонкой душевной организации и опознавать его отказалась, родители в Израиле…

– А кот-то тут при чем?! – зарычал Звягинцев.

– Кота Резник выпустил, якобы как раз перед тем, как залезть в ванну, но потом кот, который имел привычку возвращаться ежевечерне домой, пропал. А на самом деле Резник его отловил и унес. Все это он, конечно, спланировал заранее, но подготовку завер– шить не успел. Аня Брусникина украла у него пять миллионов, которые принадлежали продажным фэ-эсбэшникам. А потом фээсбэшники, узнавшие о пропаже денег, устроили ему допрос с пристрастием. Кстати, что интересно, он так привык воровать у своих хозяев, что даже во время допроса не удержался и свистнул пару ампул с пентоналом. Которые потом и вколол Акопову, для усиления сходства. А также накачал его всякими снотворными таблетками, усадил в ванну, и вскрыл вены. А сам покинул квартиру, закрыв дверь на цепочку с помощью несложного приспособления с зеркальцем и гнутой проволочкой. И все время, пока мы были в доме, прятался в подвале, где вместо двери – решетка с висячим замком, который тоже несложно закрыть изнутри. Если бы «Криминальная хроника» задержалась с объявлением об Акопове дня на два, Резник был бы уже в Израиле. А так он просто не успел получить визу. И поскольку мадам Гурвич – большая поклонница подобных передач, поскольку она знала их обоих и могла что-то заподозрить, он пришел к ней, по его словам, чтобы уговаривать его не выдавать. Хотя не забыл прихватить с собой пистолет. С глушителем. Так или иначе, но мы пришли туда первыми.

– Кстати, – подскочил Шаповалов. – А фотография в паспорте? Получается, мы даже не удосужились доподлинно установить личность погибшего?!

– Ладно уж, – неожиданно заступился за Беднякова Звягинцев. – Я тут сам для интереса зашел в морг, так доложу вам: этот труп на Резника даже больше похож, чем на себя при жизни. А вот как Резник заставил Акопова все потрогать по очереди – пусть Дудко разбирается. Это уже не наша забота.

– Не будет он ни в чем разбираться! – радостно сообщил Шаповалов. – Забрали у него это дело – в ФСБ! И за личное мужество и героизм, проявленные при задержании опасного преступника, просили передать лично старшему лейтенанту Шаповалову благодарность. О чем будет незамедлительно доложено вверх по ихним инстанциям, а после спустится вниз по нашим в виде ценного трехрублевого подарка! Во как!

Они вдвоем вышли потом перекурить на улицу, и Шаповалов тихо поделился:

– Знаешь, Толян, решил я сматывать удочки отсюда.

– Откуда и куда? – не понял Бедняков. Или притворился, что не понял.

– А из ментовки нашей. Обрыдло все: покойники эти, коты…

– И куда же, если не секрет? – с интересом посмотрел на него Анатолий.

– Ну не в Израиль, конечно, – покривился Стас.

– Обратно в Чечню, что ли?

– Зачем? Есть и получше предложения… Может, пойдем выпьем? За жизнь побазарим, я все тебе и расскажу.

– Отчего ж нет, – легко согласился Бедняков.

Залатанная «восьмерка» Беднякова вид имела совершенно ужасающий, но ездила уверенно. А раздолбанность – это, возможно, даже кстати – посмотрят гордеевские страховщики, подумают, что и Бедняков ведь мог у них застраховаться, и отдадут деньги без боя.

Но Гордеев в эту развалюху сесть категорически отказался, а с нескрываемым торжеством провел приятеля на стоянку, где уселся в совершенно новый, сияющий белый «форд».

– Ты что их, штампуешь по ночам?! – Бедняков не мог скрыть удивления. И немножко – зависти.

– Нет, по утрам покупаю. – И Гордеев, наверное уже в пятый раз, рассказал историю Ани. – Не только Аня Брусникина обокрала Резника, но и тот понемногу обворовывал своих хозяев. Мафиози знали, что в чемоданчике должно было быть четыре миллиона девятьсот двадцать тысяч, именно такую сумму они с Ани и потребовали. А реально там было больше пяти миллионов. Разницу Аня, естественно, изъяла в свою пользу и из этой суммы выплатила мне гонорар, в какой-то степени компенсирующий мои моральные издержки и физические усилия.

– А я? А мои моральные издержки?!

– А тебя, Бедняков, я приглашаю пообедать. Допустим, в ресторан «Пушкинъ». Как тебе такой гонорар?

Филипп Агеев

– Привет, Стас, – сказал Филя. – Рассказывай, что случилось. Только ты подвинься, я за руль сяду.

– Да? Жаль. А я уж губы раскатал: такая тачка!..

– Ничего, я дам порулить, – пообещал Агеев, – только позже. Просто у нас традиция: если Денис вылезает из джипа, первым сажусь я.

– Базара нет, – согласился Шаповалов. И поведал в двух словах о том, что Денис напал на след и вот-вот должен будет дать им сигнал, куда и к скольким ехать. А пока можно было просто покататься, покружить по ночному городу.

И они поехали. Обычно импульсивный Филя плавно набирал скорость и делился неспешными восточными мыслями, которые привез из Душанбе.

– Говорят, это ты Толю Беднякова последним видел? – спросил Филя.

– Если он действительно не сам упал, а кто-то ему помог, – жестко сказал Шаповалов. – А я же за неделю до того в Калугу уехал…

– Конечно, ты извини, брат. Просто мы дружили с ним еще в МУРе. А ты, значит, потом вместе с ним работал?..

– Да, только жаль, быстро все закончилось, – сказал Шаповалов. – Когда в Калугу уезжал, отвальную сделал, «полянку» накрыл, но если б только предположить мог… эх! – Он шлепнул ладонью по колену. – Кто бы мог подумать, а?! Теперь вот и Звягинцева нет, нашего бывшего замначальника. А про него вообще казалось, что вечный.

– Да, – сказал Филя. – Знаешь, что я думаю, Стас? Ты слышал про диалектику?

– Это вроде секта какая-то? – неуверенно сказал Шаповалов.

– Не, – засмеялся Филя. – То дианетика. А диалектика – философия такая, о том, что все находится в движении. Человеку свойственно рассуждать, согласен? Обладающему изощренным умом – анализировать и делать выводы. И уж редко кому удается извлекать из этих выводов пользу, направляя во благо себе или хотя бы не повторяя предшествующих ошибок.

– Вот это совершенно точно, – согласился Шаповалов. – Например, я был уверен, что мы с Денисом сегодня поедем за бедняковской теткой. Я еена даче своего приятеля спрятал. Я столько за ней гонялся последнее время – ты не представляешь…

– Как раз представляю, – усмехнулся Филипп. – У меня аналогичная история.

– Тем более! Так вот я и говорю, был уверен, что Денис меня за ней пошлет, или, возможно, вместе поедем, она ведь что-то знает – сто процентов, но говорить хочет только с генералом, представляешь? И вот час назад Денис мне звонит и говорит: собирайся, мол, выходи к подъезду, я тебя подхвачу. Тут уж у меня последние сомнения отпали. И что же? Выясняется – ни фига подобного, едем главного мерзавца брать! А если бы я за этой теткой сам в деревню укатил, как уже почти собирался сделать? Вот бы лажа вышла! Ну кто я был бы после этого? Полный лох, которого в охрану с газовым пистолетом брать нельзя!

Филя кивнул и свернул с кольцевой на свободную городскую трассу.

– Это точно, Стас. Так уж устроен человек с его физиологическими и материальными потребностями, с постоянным желанием сравнивать свое положение с другими. Пусть даже с какой-нибудь уборщицей тетей Нюрой или, напротив, с доцентом Сидоровым. Так работает наше с тобой серое вещество. И неважно, чем занят его обладатель, собиранием пустых бутылок на помойке или подготовкой важного законопроекта, оно шевелится, посылает импульсы и вызывает реакцию типа «бляха-муха», «следующая станция «Сокол» или, – тут он неплохо сымитировал голос известного политика, – «мы, понимаешь, должны перед народом ответ держать».

Шаповалов засмеялся, а Филя продолжал:

– Серое вещество наше в непрерывном действии, вот в чем штука. Оно следит за тем, чтобы не обжечься горячим чаем, случайно не послать начальника подальше или, наоборот, послать наконец. А в экстремальных условиях оно удваивает, утраивает рабочие обороты, доводит их до критической точки. И в человеке просыпаются невостребованные ранее возможности.

– М-м-м… не врубаюсь. Ты это к чему все? – спросил терпеливо слушавший Шаповалов.

– Просто размышляю. Я же говорю: человеку свойственно размышлять.

Денис Грязнов

Отдав Филиппу с Шаповаловым джип и подождав, пока они отъедут, Денис сел в черную «Волгу», которая ждала его за домом, и поехал на «Войковскую», в квартиру, где Шаповалов снимал комнату. Он хотел убедиться в том, что ошибается. За рулем «Волги» сидел Грязнов-старший. Он не задавал племяннику никаких вопросов.

…Обшарив. комнату Стаса, Денис, к недоумению, но и облегчению (что уж скрывать!), не нашел ничего, что дало бы пищу для нехороших размышлений и тем более подозрений. Денису не стало стыдно, он обрадовался, только не хотелось сейчас думать, как он будет извиняться перед Стасом. Но наверно, Стас все же его поймет…

Денис зашел в ванную вымыть руки. Поискал мыло. Мыла в привычном твердом виде не было, стояли какие-то флакончики, – наверное, должно было быть жидкое. Шампунь, кондиционер… В шкафчике стояла баночка с краской для волос цвета вороньего крыла. Радикально черный цвет, как сказали бы классики. А зачем? Мало ли зачем, значит, есть что закрашивать человеку. Допустим, волосы с сединой. С проседью. Стоп!

Стоп…

Денис пытался вызвать в памяти список, который видел в приемной генерала Спицына. Главное – эмоции в сторону. Проверить и забыть.

Помнится, Тимур Батчаев ликвидирован при проведении операции по задержанию. А вот… вот Денис Фаритович, как его там по фамилии? – не ликвидирован. Денис открыл кран с холодной водой и сполоснул горевшее лицо. Не ликвидирован и не пойман. Этот Денис Фаритович, этот тезка, он татарин, вспомнил Денис, татарская была у него фамилия, не чеченец, не дагестанец, не горец, в общем, в национальном смысле. Да какая, в сущности, разница?! Он боевик, террорист и убийца. А то, что он татарин, дало ему возможность легче ассимилироваться в Москве, внешность-то вполне европейская, даже славянская…

Денис вышел из подъезда. Сел в машину. Еще ничего не говоря дяде, позвонил в антитеррористический отдел ФСБ. Капитан Кудряшов был на месте. Денис объяснил, что его интересует.

– Когда мы виделись последний раз, вы сказали, что все эти данные где-то есть в Интернете…

– Совершенно верно. На сайте ФСБ найдите страницу  search/cnmmal, а там…

Денис, не дослушав, бросил трубку. Ну конечно, как он мог забыть, это была официальная страничка ФСБ. Он взял с заднего сиденья портфель, вытащил ноутбук, подсоединил его к мобильному телефону. Через минуту вышел в Интернет.

Вячеслав Иванович наблюдал за всеми этими манипуляциями молча и со сдержанным интересом. Он чувствовал, что племянник хорошо знает, что делает.

Денис нашел этот сайт, а потом и раздел Search/cnmmal.

Под четвертым номером в списке лиц, объявленных в России в федеральный розыск, следовал некий Шарафутдинов Денис Фаритович.

«Шарафутдинов Денис Фаритович. 1971 г. р., уроженец Душанбе, прописан в г. Набережные Челны Республики Татарстан, паспорт ХУ1-КА 540396 (подозревается в причастности к взрывам в т. Москве 8 и 13 сентября 1999 года). Приметы: рост 182–185 см, атлетического сложения, волосы черные, короткие, с проседью, глаза немного скошены внутрь и вниз, может носить бороду и усы».

Вот так вот! Волосы с проседью, положим, можно закрасить, а скошенные вниз глаза – глаза-то не спрячешь! Взгляд очень специфический. И вот с фотографии на Дениса смотрел немного угрюмый, с бородой до глаз, но все-таки он, именно он – Стас Шаповалов.

И тогда Денис позвонил Филе и сказал только одно слово:

– Да…

В джипе Филя радостно обернулся к Шаповалову:

– Представляешь, Стас, Денис действительно нашел его. Едем брать гада! Схватим его за яйца! Отомстим за твоего друга…

И они свернули в очередной переулок.

Стас Шаповалов

Они ехали со скоростью порядка ста двадцати километров в час и курили в полной темноте. Когда кто-нибудь из них затягивался, крошечный огонек сигареты ненадолго освещал нижнюю часть лица.

В полном молчании прошло с четверть часа. Потом Шаповалов не выдержал. Хотел было достать еще сигарету, но передумал и спросил со вздохом:

– Ну ты хоть знаешь, кого мы пасем?

Филя молча отрицательно покачал головой.

Шаповалов вздохнул еще раз.

– Все-таки хорошо, что мы сейчас живем.

– То есть? – удивился Филя. – Хорошо, что мы еще не умерли?!

– Да не, – засмеялся Стас, – я не в том смысле. Я вот слышал недавно по ящику, как один умный мужик, какой-то режиссер, что ли, театральный, говорил, что человек по-настоящему счастлив, только когда совпадает со своим временем, понимаешь?

– Кажется, да… Но ты все равно объясни.

– В том смысле, что возраст ни при чем, врубаешься? Можно быть стариком дремучим и все равно клёво себя чувствовать…

– У меня сосед – восемьдесят лет дедушке – каждую зиму в проруби купается.

– Да я не о том, – огорчился Шаповалов. – Не о физическом здоровье. Хотя и это правильно, конечно. В здоровом теле здоровый дух, древние греки были не дураки. Со своим временем важно совпадать, понимаешь? Важно его чувствовать, сечешь? Жить с ним… как это у музыкантов… в унисон, вот! Я тебе сейчас об этом байку расскажу, не возражаешь? Ты вот говорил: схватим гада за яйца. Все точно. Вот представь, Филипп, жил-был на свете человек. Мужчина. Пожилой. Можно сказать, дедушка. Звали его, допустим, Семен Семеныч.

– Его правда так звали? – уточнил педантичный Филя.

– Какая разница, – поморщился Шаповалов. – Тут важно другое, важно то, что всю свою сознательную жизнь он провел при советской власти, учился, воевал, работал… Много работал. Не за страх, а за совесть. Потом он вышел на пенсию и спокойно доживал свой холостяцкий век. Однажды Семен Семеныч захотел сделать себе яичницу.

– Законное желание, – кивнул Филя.

– А то!

И дальнейшая история этого Семена Семеновича, рассказанная Стасом, выглядела следующим образом. С базара он вернулся возбужденный и возмущенный. К его изумлению, оказалось, что цены подскочили, инфляция прожорливым зверем съедала последние гроши, а просвета на горизонте все еще видно не было. И сегодня, и завтра, и послезавтра пенсионера ожидала утомительная и беспросветная борьба за жалкое существование. Кого уж только Семен Семеныч не обвинял в своих бедах! Доставалось и партии, и президенту, и даже мафии, о существовании которой он прозорливо догадывался. Страна медленно катилась к пропасти, подобно гигантскому асфальтовому катку. Под этим сорвавшимся с тормозов прессом гибли миллионы жизней, раздавленных нищетой и безысходностью. Свою жизнь и «сытую» старость Семен Семеныч вообще уже списал со счетов. Тут перебирать не приходится. Был бы свет и тепло в квартире, кусок хлеба да хоть немного денег на похороны. Но из перечисленного почти каждый пункт вызывал у него сомнения. Жизнь вызывала жгучее чувство обреченности. Что же говорить о более молодых? В душе старого работяги несомненным оставалось одно: это время полностью подвластно дьяволу. Тот, кто подчиняется и служит силам тьмы, тот и живет сейчас хорошо, без проблем. А честным и порядочным людям в этом мире одна лишь тяжкая мука и прозябание. Учитывая свой образ и уровень жизни, естественно, Семен Семеныч относил себя к последним. Да и разве могло быть иначе? Почти всю жизнь он отпахал на маленьком ремонтном заводе обыкновенным токарем. То, чего он добился за долгие годы, возможно, не поражало воображения, но для него, маленького, забытого старика, имело огромное значение. У пенсионера была своя комната в убогой коммуналке, кое-какая мебель и, самое главное, старый телевизор. В принципе этот мир вполне устраивал одинокого человека, и ему было наплевать, что же с этим миром станет после его смерти. Хоть и не был Семен Семеныч глубоко верующим, но твердо знал, что в ином мире обязательно все будет по-иному. Те, кто сейчас на лихом коне, купаются в роскоши и богатстве, когда-нибудь обязательно окажутся в его шкуре. Борец за философские идеалы добра из старика был не ахти какой, но свои взгляды он все же имел и вовсе не собирался ими поступаться.

– Ты говорил, что ему захотелось яичницы, – напомнил Филя и облизнулся.

– Да-да, извини, друг! Причем не просто яичницы, а желательно с ветчиной…

Итак, старик истратил на базаре добрую половину своей пенсии, но не купил того, чего хотел. Он смотрел с досадой на свою хилую авоську и чувствовал, как в груди закипает огонь возмущения. Хотелось выть от обиды на весь мир за случившуюся несправедливость, но за стеной такие же, как и он, старики могли не понять его крик отчаяния. Приходилось сжать в кулак свои чувства и молча доставать продукты из сетки. Когда Семен Семеныч выкладывал в миску купленные яйца, одно из них выскользнуло из дрожащих рук и упало на пол. Досада еще больше сдавила его душу. Проклиная себя, свою старость и бардак, царящий вокруг, старик нагнулся и поднял с пола жидкую массу. Раньше бы он обязательно выбросил яйцо в мусорное ведро, но сейчас, учитывая голодные и холодные времена, Семен Семеныч решил яйцо поджарить. К черту гигиену, когда в желудке урчит от голода. Он поставил сковородку на голубой огонь газовой горелки, взял разбитое яйцо и, освободив его от скорлупы, вылил на дно сковороды. И тут вдруг он своим дряхлым зрением заметил в белке яйца какой-то странный металлический блеск. Старик пошел за очками, долго искал их и, наконец вернувшись на кухню, стал рассматривать готовящееся блюдо. В белке яйца Семен Семеныч обнаружил маленькую металлическую иглу. Вот тебе на, подумал он, как же она могла сюда попасть?

Старик внимательно осмотрел лоток с яйцами. Ничего особенного, яйца как яйца. Обычная стандартная упаковка. Потом, кряхтя, Семен Семеныч наклонился и осмотрел место падения уроненного яйца. «Странно, – подумал старик. – Неужели эта игла была в самом яйце? Разве такое бывает?» За всю долгую жизнь ему не приходилось встречаться с подобными случаями. Дальше он начал изучать скорлупу. Возможно, кто-то специально сунул в яйцо эту смертоносную сталь, хотя логика отказывалась признавать подобное. Кропотливое исследование не принесло каких-либо существенных результатов. Откуда взялась злополучная игла, выяснить не удалось. Не по старческому уму оказалась странная загадка. И тут Семен Семенычу вспомнилась с детства знакомая сказка: смерть самого Кощея Бессмертного находилась на конце иглы, которая в свою очередь находилась в яйце. Взгляд его упал на сковородку, где уже начала подгорать яичница. Старик взял вилку и осторожно извлек иголку из разрумянившегося блюда. Он долго рассматривал предмет, попавший в его ужин, но так и не нашел в нем ничего особенного. Игла как игла. Таких у каждого десяток имеется. Настойчивый дедушка покряхтел, поднатужился и переломил иглу пополам. Внимательно разглядел обломки. Снова ничего особенного…

Филя молчал, затаив дыхание. Он только слегка удивлялся про себя тому, как складно говорит человек, когда чем-то увлечется и никто его не дергает…

Семен Семеныч швырнул поломанную иглу в мусорное ведро. Ужинать почему-то перехотелось. Спать старик лег рано и спокойно спал до самого утра, видя добрые, цветные сны. Наутро Семен Семеныч проснулся бодрым и веселым. Про иголку в яйце он начисто позабыл. Были дела и поважней. Да и склероз опять-таки ж, он гораздо лучше помнил события тридцатилетней давности, нежели вчерашнего дня.

Первым делом Семен Семеныч решил посмотреть программу новостей. Уж очень интересно было знать, что нового произошло в мире. Старичок чуть не свалился со старенького кресла, когда диктор с траурной миной на лице сообщил: «Сегодня после тяжелой и продолжительной болезни скончался выдающийся деятель партии и правительства…» Дальше Семен Семеныч уже не слушал. Этой ночью умер один из тех, кого пенсионер конкретно обвинял во всех случившихся бедах и несчастьях. Мозг отказывался верить в происходящее, но это была чистейшая правда. Миллионам советских людей пытались объяснить причины постигшего страну горя, но только маленький, невзрачный старичок в коммуналке достоверно знал, как все это произошло на самом деле. И он поклялся никому об этом не говорить. Что толку? Все равно ведь не поверят.

– А яичницу он после этого больше никогда не ел. Понял? – закончил свою историю Стас.

– Понял, – ответил Филя и, будучи лучшим в мире водителем среди частных детективов, через три секунды врезался на скорости восемьдесят километров в час в каменный забор… – Приехали…

Прошло больше десяти минут. Черная «Волга» успела подъехать за это время.

– Ладно. Приехали уж, так приехали, – сказал голос Грязнова-старшего, когда Шаповалов пришел в себя. Они выволокли его из покореженного салона на землю и стояли теперь вокруг втроем: Денис, Вячеслав Иванович и Филипп. На последнем не было и царапины. Подушку безопасности он предварительно снял только с пассажирского места, на котором ехал Шаповалов, и теперь вместо лица у того была кровавая маска. И этой вот маской он, уже придя в себя, смотрел на Дениса и улыбался.

Филю, впрочем, Шаповалов больше не интересовал. Он сделал свою работу и занимался машиной. А Грязновы не сводили со Стаса глаз.

В самом деле, думал Денис, кто сказал, что колода состоит из одних тузов и шестерок? Это, конечно, знаковые величины, но есть ведь еще и прослойка в виде тАких вот ушлых молодых людей, которые по большому счету и выполняют грязную работу, потому что низы еще не умеют, а верхи уже не хотят. Только вот тузами они редко становятся. Но может быть, они еще страшнее, чем те, кто имеет больший вес…