Текст книги "Тузы и шестерки"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Тот машинально взял и тут же побледнел, округлив глаза:

– Что это?!

Дело Беднякова Щербак завернул в «газету», которую ему распечатал Макс, так чтобы бросался в глаза угрожающий заголовок «Расстрелять как бешеных собак!». Никакой конкретной цели Щербак не преследовал, он сделал это из любви к искусству, потрепать нервы такому типу, как Васильев, само по себе было приятно. И Николай пожал плечами: не мое, мол, дело, я только скромный курьер. Но Васильев сверлил его взглядом. Он-то был сам мистер

Подозрительность. Васильев снял «газету» и обнаружил хорошо знакомую ему папку. Он тупо уставился на нее, потом снова перевел взгляд на Щербака, видно пытаясь связать его скромную персону с Турецким.

– Я вас вспомнил, – прошипел вдруг Васильев. – Я видел вас в… в частной охранной фирме [2]2
  См. роман Ф. Незнанского «Имя заказчика неизвестно» (М., 2003).


[Закрыть]. Вы работаете с Грязновым?

Щербак улыбнулся и покачал головой:

– Ну что вы, я скромный страховой агент. Страхую людей от разных неприятностей. Например, от глупости. Или от жадности.

Тут подошла служебная «Волга», и это вывело Васильева из замешательства.

– Или от проблем со здоровьем, в смысле по мужской части, – вежливо предложил Щербак, откровенно улыбаясь даме Васильева. У нее был вид профессиональной секретарши. Неужели старший советник юстиции, не стесняясь, тащит девок с работы? Нет, тут что-то другое… Щербак, который всегда носил в кармане пиджака маленький фотоаппарат, умудрился ее незаметно сфотографировать.

Подождав, пока девушка усядется в машину, он перегнулся через крышу «Волги» и интимно сообщил Васильеву:

– Секс передается по наследству, Антон Викторович. Если ваши родители им никогда не занимались, то у вас тоже очень мало шансов им заняться.

Васильев пошел пятнами, но ничего не ответил.

Бедняков. 20 мая

После посещения налоговой инспекции Бедняков ощутил жгучее желание составить рапорт – невероятно, но факт! И подать начальству. Пусть Звягинцев рвет и мечет, сколько ему заблагорассудится. Как любой человек, Бедняков уникален по своей сути и двойников терпеть не намерен!

Правда, осуществить задуманное удалось лишь наполовину: Звягинцев был на совещании. Пока Бедняков занимался литературными экзерсисами, глаза ему мозолила лежавшая на столе записка Шаповалова: «Есть информация. С тебя причитается».

Если бы всплыло нечто важное – вызвал бы по пейджеру, не стал бы записки писать, подумал Бедняков. Или все-таки зайти? Он посмотрел на дверь кабинет опера. Зайти – так наверняка какую-то свинью подсунет. Но любопытство победило разум и, повинуясь его зову (или зуду?), побрел Бедняков к оперу за обещанной информацией.

– Баллистика подтвердила, что Гарина шлепнули из твоего пистолета, – сообщил Шаповалов с видом человека, постигшего тайную суть вещей.

Бедняков особенно и не сомневался, что найденный на стройке ПМ окажется орудием убийства, хотя конечно же приятно было почувствовать себя пророком.

– Пистолет уже не мой, а твой. Или этого нехорошего человека – следователя Дудко.

– Вот! Вот в чем вопрос! Сейчас устрою вам очную ставку.

– Каким это образом. – удивился Бедняков. —

Он что, теперь у нас тут поселился? Так лучше не надо. Я за себя не ручаюсь.

Но Шаповалов не послушал и куда-то побежал. Через несколько минут он вернулся вместе с Дудко, – оказывается, действительно следователь межрайонной прокуратуры снова оыл у них в отделе.

– Привет! – И вот он уже как ни в чем не бывало протягивал Беднякову руку.

Первым желанием Беднякова было бросить следователя через бедро – прямиком в корзину для бумаг. Но он тут же решил приберечь этот аргумент для дальнейшей дискуссии и демонстративно засунул руки в карманы.

Дудко скривился, но сказал:

– Короче, так. Признание есть? Есть. Орудие убийства найдено? Найдено. Экспертиза, в конце концов, проведена?

– Ну и что?! – перебил Бедняков, прекрасно понимая, куда гнет следователь. – Баллистика определила, что стрелял именно Резник? Предсмертная записка на компьютере? Может, у меня в компьютере есть данные о том, что некто Дудко – гомосексуалист и в придачу должен мне десять тысяч баксов. Как вам такое доказательство?

Дудко покраснел словно вареный рак.

– Ну… Бедняков! Не хотел я подавать рапорт на имя…

– Да хоть петицию в ООН пишите! «Господин Генеральный Секретарь! Довожу до вашего сведения, что капитан Бедняков прилюдно уличил меня в му-дозвонстве…»

– Брэк! – скомандовал Шаповалов. Но без особого успеха.

– Короче! – Дудко сорвался на крик. – Или вы составляете соответствующее представление и дело Гарина закрывают к едрене фене, или пеняйте на себя! Будете мутить воду – получите объединенное дело Резника – Гарина со всеми потрохами. Долбитесь с их «прачечной», с ее крышей – мне оно на хрен не надо! Тоже мне борцы с мафией! Вольным стилем!

Дудко выскочил, хлопнув дверью.

– По домам? – предложил Шаповалов, глядя на часы. – Ты же вчера вроде повкалывал сверхурочно.

– А что с этим деятелем решаем? – спросил Бедняков, желая закрыть тему.

– Поколупаем несколько дней – там поглядим.

– Понятно. Вы, господин Бедняков, ведите расследование на свой страх и риск. А дальновидный опер Шаповалов подождет, чья возьмет, да?

– И скажет, что всегда поддерживал победившую сторону. – Со смехом Стас хлопнул его по плечу.

Телефон в прихожей просто разрывался, пока хитрым израильским ключом Бедняков откупоривал свой хитрый израильский замок. Замок у него был не только хитрый, но и вредный, и, если Бедняков спешил, он это как будто чувствовал и начинал выпендриваться. Бедняков все-таки проник в квартиру, но тетушка уже сняла трубку. Время с шести до половины восьмого, когда шел ее любимый сериал, было свято и неприкосновенно, так что на лице ее изобразилось некоторое легкое недовольство.

– Слушаю, – по телефону она всегда говорила глубоким, чувственным голосом. – Кого позвать? Спилберга?! Но…

Тут Бедняков довольно бесцеремонно выхватил у нее трубку:.

– Спилберг у аппарата. Петр Петрович?

– Да, это я, – сказал мужской голос, – я получил ваше сообщение, но в данный момент я очень занят. Давайте где-нибудь на следующей неделе, что ли… Много работы и все такое…

– Петр Петрович, это невероятно срочно, у меня квартира буквально нараспашку! – «заволновался» Бедняков. – Не подпирать же мне дверь диваном, у меня мебель, у меня ценности!!!

Тетушка смотрела на племянника со все возрастающим изумлением и уважением: оказывается, у него ценности!

– И я буду чрезвычайно вам признателен, – тарахтел Бедняков, – замок я уже приобрел, такой с тремя штырями и замысловатым ключом, работа не займет у вас много времени, скажите, где мне вас подобрать, я на машине, и мы буквально за час обернемся, я могу быть очень щедр, мне так вас рекомендовали!

Слесарь пытался было вклиниться в этот напористый монолог с возражениями, но в конце концов согласился. Они договорились встретиться через полчаса у метро «Сокольники», Бедняков описал ему свою машину и продиктовал номер.

– Толик, что за балаган? – строго спросила Тамара Александровна, которая, против обыкновения, все время, пока Бедняков говорил, простояла рядом. – Кто такой Спилберг?

– Мой сценический псевдоним. Рад, что тебе понравилось. Я убегаю, подробности позже.

– А как же ужин? – возмутилась тетушка.

– Ужин нам не нужен. Шучу-шучу. – Бедняков чмокнул ее в щеку. – Вернусь через час-полтора и все съем, даже штрафную порцию.

В половине седьмого Бедняков на своей знавшей и лучшие времена «восьмерке» был на месте и принялся разглядывать пассажиров московского Метрополитена, покидавших его шумное нутро. Применяя на практике дедуктивные методы знаменитого сыщика с Бейкер-стрит, по походке, одежде, начищенности ботинок, выражению и цвету лица Бедняков пытался вычленить из толпы нужного человека. И действительно, безошибочно его угадал, но не по внешнему виду – вид был самый обыкновенный, отнюдь не напоминающий небритых и вечно поддатых работников коммунальных служб. Был Петр Петрович щеголеват, если не сказать франтоват, носил хороший твидовый пиджак и вельветовые брюки, а вычислил Бедняков его элементарно – он разглядывал номера всех припаркованных у тротуара машин, сверяясь с бумажкой.

– Господин Спилберг? – Он влез в машину и тут же завел привычную песню: – Только я предупреждаю, у меня очень мало времени…

– Все зависит от вас, можем закончить в пять минут.

– Вы, очевидно, плохо знакомы с израильскими механизмами, они чрезвычайно капризны и…

Бедняков продемонстрировал ему свою «корочку»:

– Уж извините, что пришлось прибегнуть к такой некрасивой уловке, но иначе я просто не мог до вас добраться. Меня интересует сейф господина Резника, который вы вскрывали семнадцатого мая. Припоминаете?

Петр Петрович заметно побледнел.

– А что, собственно…

– Ничего, собственно. Работали вы с его личным сейфом в присутствии хозяина и по его просьбе, так что к вам никаких претензий нет. Меня интересует, что было в сейфе, когда вы его открыли, вернее, чего там не было.

– Почему бы вам не спросить его самого? Он что, преступник?

– Скорее жертва.

– Вот оно что… Ладно. Там была книга.

– И все?

– И все. Кажется, что-то связанное с компьютером. Сейчас вспомню… Нуда, «WINDOWS NT для профессионалов». Она лежала корешком вперед.

– А как вел себя Резник?

– Отвратительно.

– Как это? – удивился Бедняков.

– С трудом переношу, когда мне мешают. Он все время ходил кругами, курил, торопил, давал советы, хотя ничего в этом не смыслит. А потом молча сунул деньги и вытолкал за дверь, не позволив даже как следует уложить инструменты. Странный тип – ради какой-то книги, которая стоит в лучшем случае долларов двадцать, портить такой дорогой и надежный сейф?! Вообще-то я посоветовал ему обратиться в фирму-изготовитель, они бы сделали для него новый ключ, но он и слушать не пожелал.

Бедняков предложил мастеру подбросить его домой – раз уж тому не удалось срубить пару сотен, мог бы хоть на метро сэкономить, но Петр Петрович наотрез отказался, сославшись на то, что буквально в двух кварталах отсюда его ждет клиент.

Слова Петра Петровича наводили на вполне определенные умозаключения. Из сейфа явно что-то пропало, доказать Бедняков этого не мог, но факт остается фактом. И потом, зачем Резнику хранить книгу в сейфе? Кстати, не мешало бы ее найти, да и серебристый чемоданчик тоже. Нужно запросить ордер на обыск в его офисе. Опять придется пересекаться с Дудко…

Последняя мысль вытолкнула Беднякова на поверхность бытия. Все! Хватит! – приказал он себе. До утра больше ни одной мысли о Резнике, и тем более о Дудко. Побольше положительных эмоций и здорового времяпрепровождения. И он поехал домой.

– Тома! Мне штрафную порцию, как договаривались, – прокричал Бедняков прямо с порога (тонкие кулинарные ароматы были уловимы еще на дальних подступах к его квартире).

Некоторое время Бедняков блаженствовал. Но не очень долго. Позвонил Шаповалов и закинул в его умиротворенное сознание крючок, на который был насажен червь сомнения.

– Толян! Информация к размышлению. Эксперты нашли у Резника в крови пентонал натрия.

Беднякову было хорошо, поэтому он не торопился заглатывать наживку. Пентонал… Вроде знакомое название, подумалось ему лениво.

– В крови? – переспросил он с вежливым недоверием. – У него же вся кровь в ванну вытекла.

– Значит, в ванне и нашли, какая разница? Кто-то обколол его «сывороткой правды». Еще могу подкинуть упражнение для мозгов. Уколоть его укололи, но следов укола нет. Думай!

– Чего тут думать? Вскрыли вены точно по на-колу.

– Соображаешь, – тоном старшего товарища похвалил Стас Шаповалов.

Нужно научиться медитировать, вяло подумал Бедняков. Чтоб никакой Шаповалов на свете не смог нарушить душевного равновесия. Не говоря уже о Звягинцеве.

Денис Грязнов

Утром в офис «Глории», в котором, разумеется, были только Макс и Денис, приехал отоспавшийся Стас Шаповалов. Шаповалов рассказал, что и он, и Бедняков регулярно сдавали своему шефу майору Звягинцеву рапорты о том, чего они добились в расследовании «самоубийства» Семена Резника, и Денис захотел их посмотреть.

– Вообще-то я, конечно, мог что-то и забыть уже, – кивнул Шаповалов, как бы одобряя эту идею. – Все-таки больше месяца прошло. Хотя самое главное я тебе рассказал. Но если хочешь, давай я все-таки съезжу к Звягинцеву и попрошу их для тебя.

Денис с сомнением посмотрел на Шаповалова.

5 Тузы и шестерки

129

– Стас, ты же ушел из отдела в телохранители, верно? Фактически сбежал. И теперь хочешь меня уверить, что у тебя со Звягинцевым сохранились хорошие отношения?

Шаповалов почесал затылок:

– Пожалуй, что нет.

– Тогда так, – распорядился Денис. – Я с ним сам это дело перетру. Это же, как ни крути, незаконно – показывать служебные материалы частному лицу. А у меня со Звягинцевым какой-никакой конТакт уже налажен. А ты вот что пока сделай… Ты знаком с теткой Беднякова?

– С Тамарой Александровной? – засмеялся Ша-' повалов. – С тетей Томой, точнее. Прикольная тетка. Окуджаву все читала, культурная очень. Знаком я с ней, конечно, само собой.

– Давно?

– Да нет, она же к нему всего за пару-тройку недель приехала до того, как все это случилось… Может, за месяц, но не более того. В общем, где-то в конце апреля.

– Просто в гости?

– Вроде того. Толян говорил, что тетя Тома собирается помочь ему семейную жизнь наладить.

– Ага, – покивал Денис, – выходит, активная тетушка. И значит, Бедняков сам в это тоже верил?

– Во что? – не понял Шаповалов.

– В теткины способности, в то, что она поможет?

– Какое там! Он над ней посмеивался. За глаза, конечно… Но вообще, хорошо к ней относился, с любовью.

– Женщина у него была?

– У Беднякова-то? – снова засмеялся Шаповалов. – Да ты что, откуда ж мне знать, это же тайна за семью печатями. Ты что думаешь, у него душа нараспашку? Фигушки. Вот с проститутками он, например, запросто общался… В смысле на профессиональном языке, я имею в виду. Многих знал. А так, чтобы близко? Не берусь судить, но похоже на то. – Я тебе байку расскажу, из своего армейского прошлого, многое объясняет, – подмигнул Шаповал. – Желаешь?

– Валяй, мне все равно, – кивнул Денис.

– Представь, солдат получает письмо от любимой девушки. Та пишет, что встретила другого и теперь просит вернуть ее фотографию, мол, ей неудобно и все такое. Тогда расстроенный солдат собирает ненужные фотографии женщин у всего взвода и посылает их с запиской: «Дорогая, к сожалению, я не могу вспомнить, кто именно из них ты. Пожалуйста, забери свою фотографию и непременно верни мне остальные». Соображаешь, что к чему, Денис?

– Ладно, – вздохнул Денис. – Надеюсь, ты тут хоть что-то соображаешь. А значит, тебе и флаг в руки. Я хочу, чтобы ты с ней побеседовал – с этой Тамарой Александровной – и узнал все, что происходило с Бедняковым в ту последнюю неделю, когда тебя уже не было в Москве. Это очень важно. Я думаю, будет гораздо лучше, если разговаривать с ней именно ты станешь, а не какой-то посторонний человек, которого она никогда не видела.

Шаповалов внимательно посмотрел на Дениса.

– Так ты, хитрован, для того за мной в Калугу и ездил, значит?

– Ну… – Денис развел руками.

– Ну что ж, о'кей. Денис… но, может, ты снабдишь меня хоть каким-нибудь транспортом?

Денис хотел было дать ему ключи от своего джипа, но потом сообразил, что, возможно, он и самому сегодня понадобится: как минимум – съездить к Звягинцеву, а как максимум – кто знает…

– Стас, у нас есть одна маленькая машинка, в заначке. Только ключи придется забрать у Фили Агеева, он главный автоспец. – Денис что-то вспомнил и рассмеялся: – Он на этом «Запорожце» пару раз «мерсы» таранил [3]3
  См. роман Ф. Нсзнанского «Штрафной удар» (М., 2003).


[Закрыть]. Прямо как в анекдоте. И каждый раз в порядок приводил. Мы ее зовем «поршем».

– На «Запорожце» ехать?! – округлил глаза Шаповалов. – Обижаешь, начальник. Не, я уж лучше тачку поймаю.

Денис полез за бумажником:

– Тогда возьми на расходы…

– Да брось ты, – обиделся Стас. – Не обеднею. Зря я, что ли, банкира целый месяц охранял? Закончим это дело, включишь мои телодвижения в гонорар.

Шаповалов уехал, а Денис позвонил замначальнику Дегунинского ОВД. Но того не было на месте. Тогда Денис попытался в очередной раз связаться с Гордеевым, но и здесь его ждала неудача. На работе сказали, что Юрий Петрович взял отгулы (что бы это значило?), а домашний и мобильный телефоны не отвечали. «А как же важный клиент Юрия Петровича, который у него на днях появился?» – попытался съязвить Денис. «Не понимаю, о чем вы говорите», —

холодно ответила секретарша юр консультации, и на том разговор был закончен.

Через два часа позвонил Шаповалов. Голос у него был расстроенный.

– Денис, ну полная фигня выходит!

– Что случилось?

– Она уехала.

– Кто? Тетка Беднякова?

– Да. Понимаешь, похоронила племянника, по-жила-пожила в его квартире, да и уехала. Видно, не смогла тут оставаться.

– Куда уехала? Почему?

– Обратно к себе в Таганрог, скорей всего. Она же вообще не москвичка, – пояснил Шаповалов.

– Ах вот оно что… Но ты уверен?

– Абсолютно. Она ведь к Толяну погостить прикатила, да так и прижилась. Что теперь будем делать, Денис? Она нам сильно нужна?

– Сам знаешь.

– Ладно, давай я все наверняка выясню, а потом уже будем решать, что дальше делать.

– Хорошо.

Денис связался с Головановым и выслушал новости, вернее, полное отсутствие таковых и у него, и у Фили Агеева.

В течение нескольких часов Денис регулярно названивал Звягинцеву, но неизменно получал два варианта ответа: «Николай Михайлович вышел» и «Николай Михайлович отошел». Поскольку каждый раз его просили представиться, то в результате у частного детектива сложилось стойкое убеждение, что Звягинцев его избегает.

Денис взялся за виски. Может, это заговор? Звягинцев и Гордеев объединились и… и что? Вместе уехали на охоту?!

Зато позвонил Грязнов-старший:

– Что делаешь, племянник?

– Баклуши бью, – без обиняков сообщил Денис.

– Ты хоть имеешь представление, что это такое, дитя прогресса?

– В смысле? Баклуши?

– Ага.

– Невелика наука. Обрубок древесины, обработанный для выделки различных предметов – чашек, ложек и прочей фигни. Вот почему «бить баклуши» означает: заниматься пустяками, бездельничать.

– Образованный у меня племянник, – не без нотки восхищения признал Вячеслав Иванович.

– Это случайность. Просто я знал одну барышню – аспирантку филфака. Однажды она у меня забыла словарь Даля, первый том. Иногда я его почитываю, долгими зимними вечерами.

– Ясно. Как насчет двенадцатого свидетеля из подъезда Беднякова?

– Никак.

– Мне не нравится такой ответ.

– Мне тоже, – беспечным голосом ответил Денис.

– Ты что это, – удивился Грязнов-старший. – Неужели выпил?!

– Нет, конечно, – вздохнул племянник, – просто захотел послушать, как ты на это отреагируешь.

– А… – В голосе дяде послышалось разочарование. – Значит, все еще не судьба мне. Ладно, насчет свидетеля-фантома… Я не понимаю, черт возьми! Вы вообще работаете там?! Что твои гаврики делают, когда пиво не пьют?

– Коля Щербак давно уже опросил медиков, оперов, криминалистов – короче, вообще всех, кто приезжал тогда на вызов! Проблема в том, что следователь появился довольно быстро и большинство свидетелей опрашивал сам.

– Это какой же следователь? Тот, который Васильев?

– Он самый. Между прочим, Коля, когда отдавал ему дело, сфотографировал его с какой-то девушкой…

– И что? Ты думаешь, она и есть двенадцатый свидетель?

– Вряд ли. Они под ручку шли. Но Щербак говорит – уж очень неподходящая для Васильева фифа. Мало ли что. Так прислать снимок, что ли?

– Давай, – подумав, сказал Вячеслав Иванович.

Наконец снова отзвонил Шаповалов. Он сказал,

что выяснил наверняка: тетка Беднякова, Тамара Александровна, уехала в Таганрог. Она старая холостячка и пенсионерка, всю жизнь проработала библиотекарем. Дома у нее телефона нет, но Шаповалов сумел из Москвы найти библиотеку, в которой она работала и в которую собиралась вернуться. Там ему сказали, что да, действительно, Тамара Александровна через неделю планирует начать работать, об этом она договорилась недели три назад, звонила из Москвы своей начальнице и все уладила. Зарплата там крошечная, и желающих на такую работу немного. Так что ее место всегда за ней. Денис похвалил Шаповалова за хорошую работу и осторожно поинтересовался, как он смотрит на командировку в Таганрог.

В трубке воцарилось молчание. Видимо, такая перспектива Шаповалова не очень прельщала. Наконец он ответил:

– Таганрог – это же на Азовском море, да? Наверно, можно будет покупаться… Толян рассказывал, он там в детстве много времени проводил.

Вопрос был улажен, и спустя еще час Шаповалов перезвонил и сообщил, что взял билет на самолет до Ростова, который на Дону. А там уж рядом.

Во второй половине рабочего дня Денис заскочил к дяде и еле успел его застать: Вячеслав Иванович уже куда-то собирался.

– Чего хотел-то?

– Имею вопрос, товарищ генерал-майор, – сообщил Денис.

– Племяш, я тороплюсь.

– Вижу, – кивнул Денис на оттопыривающийся портфель, в котором, вероятней всего, лежала бутылка коньяка. – К Турецкому?

– У нас с ним важное межведомственное совещание. Говори быстро, что нужно, и проваливай.

– Дядя Слава, что ты вообще думаешь об этом Звягинцеве?

– Ну, – протянул Грязнов-старший, – я его давно знаю… Больше двадцати лет.

– Однако! – удивился Денис.

– Вот именно. И ничего плохого тебе сказать про него не могу. Правда, с середины восьмидесятых мы с ним уж редко пересекались. В те времена у него было веселое прозвище, – усмехнулся Грязнов-старший. – Реаниматор.

– Почему Реаниматор?

– С этим связана целая история. Она произошла еще в брежневские времена, точнее, в самый последний год жизни горячо любимого Леонида Ильича – восемьдесят второй. Тогда было весело! На ночном дежурстве опера нередко закладывали за воротник.

– Серьезно? – усомнился Денис.

– Еще как! Звягинцев тогда только начинал свою карьеру, наверно, лбт двадцать ему было, веселый, компанейский парень…

– Сейчас этого про него не скажешь.

– Всякое с людьми случается. Хотя, может, это он с тобой-такой бука был, а с остальными…

– Может, – кивнул Денис. – Так что там с Реаниматором?

– Пошли, по дороге расскажу. – Они вышли из здания и пошли к служебной автостоянке. – Так вот, все Коле Звягинцеву очень нравилось, да и он всем нравился. Как-то под утро поступило сообщение о трупе. Адрес уже не помню, но это случилось где-то на стыке двух районов, так что покойника какое-то время не могли между собой поделить. Наконец на место происшествия выезжают по одному оперу из каждого района – капитан Грязнов и лейтенант Звягинцев. Капитан Грязнов, заметь, трезвый и злой, – сказал Вячеслав Иванович, – лейтенант Звягинцев, напротив, весьма нетрезвый и веселый. Приезжаем, никого еще нет, ни криминалистов, ни следственной группы. Осторожно ходим по хате, чтобы ничего не задеть, осматриваем место преступления. Покойник был задушен галстуком в собственной квартире. Антиквариат собирал. По-видимому, кое-чего не хватает, потому что в различным местах – на рояле и прочей мебели – остались четкие чистые следы, вокруг которых изрядный слой пыли. Пока я этим занимался, Звягинцев осматривал тело. Ведь первым делом надо удостовериться, что труп действительно труп, а то ведь всякое бывает. Но я. как только вошел и увидел его синюю физиономию, интерес к нему всякий потерял. Я, но не Звягинцев. И что ты думаешь? Он находит у потерпевшего пульс. Значит, антиквар жив!

– Ай да Звягинцев…

– Вот именно! Молодец! Следовательно, что теперь?

– Нужно оказать первую помощь.

– Точно. Искусственное дыхание, непрямой массаж сердца и все такое. Что он и начинает делать. Тут как раз подъезжает следственная группа. Вот они заходят и смотрят, как молодой опер, то есть Звягинцев, оказывает первую помощь и как бывалый опер, то есть я, стоит разинув рот. Вопросов, однако, ни у кого не возникает. Ну делает искусственное дыхание – и пусть себе делает. За человеческую жизнь борется, тут шутки не уместны. Это продолжается еще минут пять. Наконец вместе с криминалистами приезжает медик, осматривает нашего антиквара и говорит: «Вы что, сдурели?! Да ведь он уже часа три как мертв». На что Звягинцев изрекает: «Зря вы, ребята, так быстро приехали, вот еще бы минут десять, и я бы его оживил». Кстати, потом вскрытие показало несколько переломов ребер от этого массажа сердца. Вот так его и прозвали Реаниматором. Ну я, конечно, парня прикрыл тогда как мог. Потом еще раз мы со Звягинцевым в одной бригаде оказались. Тут уж он был в дупель пьян. Я просто отвез его домой и все сделал сам. А потом его все-таки поймали на этом деле, и без последствий не обошлось. За двадцать лет, как ты мог убедиться, он особой карьеры не сделал. Но, между прочим, мужик неплохой, и хочешь – верь, хочешь – нет, но проникся он ко мне с тех пор страшной благодарностью. В общем, он лечился довольно долго, и сейчас вообще не пьет. Но в те времена, когда принимал на грудь, он говорил так: «Когда просыпаюсь с похмелья, не помню либо кто я, либо где я. Но лучше все-таки, когда не помню, кто я. Так как если помню, где я, то знаю, где записано, кто я»! – засмеялся Вячеслав Иванович.

– Мне он не показался особенным остроумцем, – заметил Денис. – Да и вообще…

– Что – вообще?

– Ничего.

– Тогда будь здоров. – И Грязнов-старший сел в свою машину.

Едва он вернулся в «Глорию», позвонил Филя Агеев и сообщил, что по-прежнему ни у него, ни у Голованова нет никакой информации о возможных контактах Беднякова с ФСБ до его столкновения с Чепцовым – не было обнаружено ни фактов сотрудничества, ни конфликтов.

– Филипп, это ведь странно, – заметил Денис. – Если человек работает в МУРе, рано или поздно он с чекистами сталкивается, слишком часто интересы этих двух ведомств пересекаются. Это как две непараллельные прямые.

– Не учи ученого, математик, – вздохнул Филя. – Это я и сам понимаю. Вот, например, когда я работал в уголовке, мне эти субчики не раз хвост прижимали, ну и я, конечно, при каждом удобном случае старался в долгу не остаться. А тут как-то странно. Я переговорил уже с шестью операми из четырех разных отделов, и это не считая того, что Севка сделал. Никто ничего не знает…

– Значит, ройте дальше.

– До каких пор рыть-то, Дэн? Мы же не шахтеры, в конце концов!

– Пока не найдете того, кто знает.

– Ладно, шеф… Хотел по привычке сказать, что тебе видней, но только это вряд ли. И кстати, мне деньги нужны. Бензин на нуле, в холодильнике пусто, и вообще жизнь не удалась. Скрасишь немного, а?

– Ладно, заедешь в офис – я тут Максу для тебя оставлю. Сколько тебе надо? Сотню баксов?

– Шутишь? – обиделся Филя. – Ты разве не знаешь, что доллар стремительно падает.

– Две?

– Ты определенно издеваешься.

– Три?!

– Это может стать началом хорошей дружбы, – оживился Филя.

Денис отключил трубку и, вздохнув, подумал, что вот ведь Стас Шаповалов даже на билет до Ростова денег не попросил. Определенно нужно будет с ним и дальше сотрудничать. Денис достал свой блокнот и стал прикидывать новый план оперативных мероприятий. Собственно, он написал только эту фразу и еще два пункта: «Встреча со Звягинцевым» и «Встреча с теткой Беднякова». Напротив каждого поставил по нолику.

Телефон снова зазвонил. Может, Звягинцев наконец, без особой надежды подумал Денис. Но это был дядя.

– Есть новости? – спросил Вячеслав Иванович.

– Позитивных – ноль. Да и откуда, я только приехал!

– Хреново.

– Нехорошо, – согласился Денис.

– А чем ты там вообще занимаешься?

– Играю в крестики-нолики. Сам с собой. И на деньги. Пока проигрываю.

– Это как? – удивился Грязнов-старший.

– Шучу, – мрачно объяснил Денис. – На самом деле пытаюсь отловить этого твоего Реаниматора, но что-то плохо получается. И с Гордеевым нечто странное происходит. Поначалу он мне рассказал интересный факт о столкновении Беднякова с… ну ты сам знаешь с кем. А потом его вдруг переклинило, и он начал от меня бегать.

– У тебя мания величия, – поставил диагноз дядя.

– Хорошо, если бы ты оказался прав, – вздохнул Денис.

– А что именно тебе Гордеев рассказал об аварии?

– Хм… Да все.

– Ну ладно, племяш, работай дальше и помни: в этом деле нам нужна правда…

Тут в трубке послышался веселый голос Турецкого:

– Или хотя бы интересный вариант!

На этом конструктивный разговор был закончен.

– Им там весело, – пожаловался Денис спине Макса.

Спина подвигала плечами, выражая сочувствие.

Через полчаса в «Глории» появились Грязнов-старший с Турецким. Глядя на их серьезные физиономии, посторонний человек ни за что бы не догадался, что высокопоставленные сотрудники правоохранительных органов уже несколько подшофе. Впрочем, кто-кто, а Денис хорошо знал, что в таком состоянии они на многое способны. Так что он ничему не удивился.

– Вы офис на предмет прослушки когда последний раз проверяли? – не здороваясь, спросил Турецкий.

– Два раза в неделю в обязательном порядке мы это делаем, – ответил Макс за своего шефа.

– Голованов с Щербаком под его присмотром, – Денис кивнул на компьютерщика, – этим регулярно занимаются.

– Ясно, – кивнул Вячеслав Иванович. – Ну так что тебе Гордеев напел?

Денис коротко пересказал.

У дяди вытянулось лицо. Турецкий хмыкнул.

– А почему ты мне раньше не говорил? – спросил Грязнов-старший.

– Это же просто оперативная информация. Я думал, тебя конкретный результат интересует. А это что ж… Ничего не доказывает и ни о чем не говорит. Хотя, конечно, пикантные подробности. А ты, выходит, и не знал?

Турецкий с Грязновым-старшим посмотрели друг на друга. Потом встали и вышли из «Глории».

– Денис, что происходит, а? – спросил Макс.

– А я знаю?! – разозлился Денис. – Я, кажется, меньше всех про это знаю!..

В половине девятого вечера позвонил Голованов:

– Денис, кажется, я нашел кое-что. Ты можешь подъехать сейчас на улицу Девятьсот пятого года?

– Конечно! – обрадовался Денис. – Куда именно?

– Есть такой китайский ресторанчик «Мао»…

– Знаю, только он азиатский, а не китайский, там смешанная кухня.

– Да мне один хрен! Просто этот эстет сраный нигде больше говорить не желает. Назначил встречу в «Мао». Сейчас будет мне перезванивать. Что ему сказать, через сколько ты будешь?

– Минут через двадцать.

– Жду.

Наконец-то была хоть какая-то подвижка за сегодняшний день. Денис пулей вылетел из офиса и запрыгнул в машину. Пробки почти везде уже рассосались, и он доехал до «Мао» за четверть часа.

Денис бывал в «Мао» и прежде, и он знал, что говорил. Там была китайская, японская и тайваньская кухня. Интерьер впечатлял даже настоящего ценителя: парусиновые зонты ламп, прямоугольные экраны из рисовой бумаги и императорские экраны солнца. Изящный рисунок кованых перил, тонкая гравировка стекла и прочное дерево. Рукотворные иероглифы на поверхностях. Музыка была легка и еле слышна. Словом, наслаждайся кухней и культурой.