Текст книги "Зима (ЛП)"
Автор книги: Френки Роуз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)
28 глава
Брейквотер
11 лет назад
Люк
Я слышу шипящий звук выпускаемого газа. Щелк, щелк, щелк. Мои глаза закрыты, но я точно улавливаю, когда поворачивается ручка – с таким звуком, вффффф…, затем слышу как вспыхивает огонь. Открываю глаза и надеюсь, что он ушел, но это не так, конечно.
Он берет эту серебристую штуковину – мамочка использует ее для жарки яиц, не могу вспомнить, как она называется, – и поднимает ее так, чтобы я видел. Он выглядит вялым и бледным, как те наркоманы на картинках, которые нам показывали в школе. Но он не под кайфом. Нет, все еще хуже, он пьяный. По крайней мере, если бы он был под кайфом, то не злился бы так. Он почти роняет ее – маленькую девочку, которую держит свободной рукой.
– Я не шучу. Ты меня слышишь, Лукас?
Я пячусь назад и прячу руки за спиной, что отражает, насколько я не хочу делать то, что он мне велит делать.
– Хочешь, чтобы я сделал ей больно? – невнятно произносит он.
– Я не… Я не могу… – говорю я ему.
– Чертова размазня! Чертов педик-размазня! Делай, как я тебе сказал, мать твою!
Я тут же отскакиваю и ныряю за стол, немного успокоившись, когда между нами возникает хоть какое-то препятствие. Сердце вырывается из грудной клетки. Что он сделает? Что он теперь сделает? Он хмурится, пытаясь собраться с разбегающимися мыслями.
– Хорошо, – ворчит он. – Ты знаешь, что будет. – Он снова наклоняется к плите и засовывает серебряную штуковину в огонь.
И держит ее там до тех пор, пока металл не становится красным.
29 глава
Хитрая лиса
– Самое ужасное во всем этом, Глен, что этот парень был частью общества. Он работал с трудными подростками, которые попадали в неприятности. Кто знает, чем он с ними занимался.
Женщина со слишком высоким начесом на голове, ведущая вечерних новостей, привычным жестом проводит языком по зубам – видимо, проверяет, нет ли остатков помады. Ее напарник в течение секунды заворожено следит за этим действием, и я рассеянно задаюсь вопросом, не спят ли они вместе. Парень делает глоток воды из стакана и кивает.
– Думаю, жители Вайоминга задаются тем же вопросом, Кейти. Мы только теперь можем оценить степень болезни этого человека, спустя годы после событий, которые имели место быть. Макс Бреслин был не только харизматичной личностью, он также был невероятно умен. И прекрасно скрывал свою темную сущность. Кто знает, что еще тогда происходило…
Я выключаю телек и глазею на черный экран. Серьезно? Серьезно? Темная сущность? Мой отец иногда выходил из себя, особенно из-за миссис Харлоу, когда ее карликовая собачка породы гадила на наш газон, но блин. Высшей степенью его членовредительства было – написать грубое слово на ее потовом ящике. Я откидываю голову назад и тяжело вздыхаю. Не стоит даже пытаться прятать голову в песок, пытаясь выбросить эту хрень из моей головы. Это отвратительно, но, что примечательно, я и в половину не чувствую себя так хреново, как думала. Скорее всего, из-за того, что это ложь – при том нелепая.
Лесли смоталась куда-то из дому на вечер, Морган забрали родители на ее первый «после инцидента» сеанс терапии в «Сибрук». Сразу после этого они возвращаются в Чарлстон, что, несомненно, будет способствовать улучшению настроения Морган в ближайшие дни.
Когда я возвращаюсь с занятий, под моей дверью виднеется постер с фильмом про Вайомингского Потрошителя, кто-то прилепил лицо моего отца на лицо убийцы в капюшоне. Я делаю то, что первым приходит в голову, и оставляю его там. Возможно, совет Аманды Сент-Френч сработает: если не реагировать на чужие выходки, скоро им это надоест. А если людям надоест, они скоро забудут обо мне и моих скелетах.
Знание того, что постер все еще на том месте меня дико бесит, но я тренирую силу воли. Я хочу, чтобы меня снова игнорировали. Если мне придется мириться с этим пару недель, я хочу чтобы кто-то меня научил как.
Я гипнотизирую телефон, затаив дыхание, как будто в любую минуту он может зазвонить. Хотя он не звонит. Неделя. Я сказала Люку, что мне нужна неделя, чтобы разобраться во всем, а прошло только три дня. Он, без сомнения, даст мне ее. И я должна быть той, кто соблюдает уговор. В конце концов, я решаю позвонить Брэндону вместо Люка. Он еле переводил дыхание, когда берет трубку.
– Скажи, что ты занимаешься спортом, а не затеял странные секс-игры с Моникой Симпсон. Пожалуйста.
На том конце провода слышно как он с отвращением произносит «беее».
– Ты больная, что ли? – смеется Брэндон. – Я был на улице. Пришлось бежать к телефону. Мы с Моникой решили не продолжать наш жаркий роман.
– Слишком жарко, чтобы продолжать, да, дядя Би?
– В точку. Честно говоря, и сиськи у нее слишком…
– БРЭНДОН! – Я качаю головой, пытаясь избавиться от образа, возникшего в голове. – Я уже достаточно травмирована. Пожалуйста, не усложняй все.
Еще больше смеха.
– Хорошо, ребенок. Я надеюсь, тебя будет преследовать это незаконченное предложение. Как дела? Вы с Люком пришли к чему-то? Я говорил ему позвонить тебе.
– Да. Спасибо за это.
– Это просто мой гражданский долг как твоего ответственного дяди.
– Разве тебе не стоило посоветовать ему держаться от меня как можно дальше? Он… он все еще с тобой? – Я такая хитрая лиса.
– Уехал утром. Ему бы еще поспать часов пять, но я не смог уговорить его. Он сказал, это как-то связано с музыкой.
С музыкой? Что-то такое я слышала. Прикладываю телефон к уху и иду через комнату. Мое пальто там, где я его оставила – под вешалкой. Роюсь в карманах.
– Так во сколько он умчался?
– Почему бы тебе не спросить это у него? – задает вопрос Брэндон. Он меня дразнит. Я улавливаю самодовольные насмешливые нотки в голосе.
– Потому что я спрашиваю у тебя, тупица. – Я нахожу то, что искала – флаер, который мне дал тот парень в татуировках, Алекс. D.M.F – в середине списка групп. Дата: завтра вечером.
– Он рано уехал. Парень выглядел бледнее поганки. Я ему не завидую. Вот что бывает, когда пытаешься быть наравне с профи, – говорит Брэндон со смехом.
– Черт, Бренд, ты взял его с собой, когда собрался выпить с дружками? Понятно, почему он был в стельку.
– Я ни при чем. Напиться до потери сознания – ритуал в этой семье, ребенок. Он справился с честью.
– О боже, не говори мне подобные вещи. Пожалуйста. – Брэндон ржет как злой гений, кем он и является. – Я так понимаю, ты рассказал ему многое из того, чего я не хотела бы, чтобы он знал? – спрашиваю я.
– Конечно.
– И почему я не удивлена?
– Эвери?
Я закрываю глаза.
– Да, Брэндон?
– Он влюблен в тебя. Не прошляпь это.
30 глава
Энергия
Люк
Я продержался три дня и не позвонил ей. Чудеса космических масштабов. То, что я не на работе, не помогает делу. То, что я в ее старом доме, хожу среди этих запертых комнат, заставляет думать о ней постоянно. На стене в ее спальне – постеры с мальчиковыми группами. Странные долговязые подростки, которыми увлекаются все девчонки. Я сделал фотки на случай, если потом будет нужен на нее компромат.
Дневник я не нашел, и это полный отстой. Если бы он существовал, то это был бы вопрос времени – найти информацию, что делал Макс в то время, когда Потрошитель совершал убийства. Если бы он работал, был в командировке и тому подобное, у него появилось бы алиби. Таким образом, он не смог бы оказаться убийцей.
Но нет дневника – нет алиби. Я вернулся опустошенным, чувствуя, что эта поездка – пустая трата времени. Хотя мне нужно было убраться из Нью-Йорка. Прочистить голову. Возвращение домой, к привидениям и плохим воспоминаниям, немного помогло.
Я вырубился на диване, все еще чувствуя во рту вкус опилок, когда звонит Коул.
– Где тебя носит, ублюдок? Мы должны репетировать для завтрашнего выступления. Уже почти четыре.
Я проверяю часы – он прав. Без двадцати двух четыре. Я должен был поставить будильник на три.
– Черт, прости, приятель. Я хреново себя чувствую, – и начинаю стонать, пряча лицо в диванную подушку.
– Будет еще хуже, когда я приеду и надеру тебе зад, – предупреждает меня Коул.
– Ладно, ладно. Уже еду, блин.
– Захвати еды, – с этими словами Коул вешает трубку.
Я принимаю душ, смывая с кожи остатки похмелья; и немного больше чувствую себя похожим на человека, хотя и не совсем. По пути к Коулу я забираю пиццу из «У Розиты», место, где мы были с Эвери, когда я рассказал ей о книге Колби Брайта. И хочу свернуть к ее дому вместо его. Поговорить с ней. Но не могу. Она просила меня об одном единственном одолжении, и я сдержусь. Это хреново, но что такое четыре дня?
Когда я подъезжаю, со склада доносятся взрывные хиты Alt-J. Черт, я тащусь по Alt-J. Коул бросает в меня барабанные палочки, стоит только войти.
– Посмотри на время, мудак.
– Ты хотел еды.
Гас и Пит вгрызаются в пиццу как изголодавшиеся пираньи. Я успеваю схватить кусочек до того как испаряется каждый треугольник с пепперони и грибами. Коул не притрагивается к еде. Он рывком указывает на террасу, подавая сигнал следовать за ним.
Снова начинается снег. Крупные, пушистые хлопья оседают на незаконно присвоенной садовой мебели, которую мы с Коулом притащили в один прекрасный летний день, когда сидели здесь вместе и делали наброски новых песен.
– Ну что, – говорит он. – Ты подумал? Насчет контракта?
Я все ждал, когда он заведет эту тему. Счищаю снег с ближайшего ко мне садового кресла и сажусь, засовывая руки в карманы.
– Ага.
Коул не садится. Обнимает себя руками, внимательно глядя на меня.
– И?
– И мне нужно больше времени.
– MVP нужен ответ до конца декабря, Люк.
– До конца декабря еще две недели. Можешь дать мне время до этого срока?
Коул смотрит вниз на свои ботинки, медленно кивая головой.
– Могу. – Он улыбается, стреляя в меня боковым взглядом. – Просто помни, все зависит от тебя, ты же не подставишь друзей?
– Эмм, ты же меня знаешь. С удовольствием превращу твою жизнь в ад.
– Лучше бы мне этого не узнать. Лучше согласись, Рид. Я уже сказал одной цыпочке, что скоро мы проснемся знаменитыми. Ты же не хочешь, чтобы я выставил себя перед ней лжецом, правда?
– Ты лжец, – смеюсь я. – Наверное, пытался затащить девушку в постель, да?
Он усмехается.
– Что-то вроде того. Ладно, пошли, а то замерзнем здесь нахрен.
Мы заходим внутрь. Я разогреваюсь только к тому моменту, как мы прогоняем первую часть, которую будем играть завтра. По майке стекает пот, когда мы заканчиваем.
Я еду домой, мое тело поет, ключом бьет энергия. Что бы он ни говорил, Коул имеет на это право. Я люблю играть. Это часть меня, это внутри меня, я преображаюсь, когда беру в руки гитару.
Настроение все еще хорошее, когда я становлюсь под душ. Когда выхожу, то вижу пропущенный звонок и голосовое сообщение на телефоне. Оба от Хлои Мэтерс. Приходится прослушать его дважды, чтобы понять, что я не ослышался.
«Привет, Рид, это я. Ты все еще в Брейке? Позвони, когда прослушаешь это. Есть сдвиги по делу. Кое-что серьезное. Кое-что, что раз и навсегда докажет невиновность Макса Бреслина».
31 глава
D.M.F
Я иду на концерт D.M.F.
Мне не стоило бы идти туда. Мне стоило бы позаниматься. Стоило бы посмотреть The Price is Right (амер. игровое шоу, что-то вроде телевикторины). Мне стоило бы заняться тысячью других дел, например, слушать, как Морган рассуждает о преимуществах клизм из кофе. В общем, чем угодно, кроме как идти смотреть выступление группы Люка Рида.
– Ты можешь ему написать и дать знать, что мы пришли? Он внес бы нас в список или что там обычно делают, я уверена. И дал бы нам пропуск за кулисы. – Морган идет рядом и дрожит, когда мы пробираемся через весь город в клуб, где сегодня играет D.M.F.
– Детка! Тебе противопоказан алкоголь. Твое тело все еще оправляется от передозировки, помнишь? Или уже забыла о недавнем пребывании в больнице? Я не спущу с тебя глаз. И попадание в список вроде как полностью разрушит мою идею о том, чтобы он не был в курсе, что я там. Нет, я не буду писать Люку.
Морган ворчит куда-то в шарф, стреляя в меня опасными взглядами.
– Офигеть как холодно, Эв. И я все еще не оправилась от передозировки наркотиками, а ты собираешься вынудить меня мерзнуть на улице в очереди, чтобы потешить свою гордость.
– Бар «У старины Джо» – обычная дешевая забегаловка. Очень сомневаюсь, что выстроится очередь из желающих в него попасть. А если так произойдет, я согрею тебя своим телом. Либо так, либо мы возвращаемся домой.
– Хорошо, – дуется Морган. – Но чтоб ты знала, это полный отстой, что я вынуждена стоять в самой отдаленной части бара, в тени, как гребаный призрак оперы, чтобы ты смогла воплотить в жизнь свои сталкерские замашки, еще и без стаканчика холодного пива в руке, к тому же. Я до сих пор понять не могу, почему бы тебе просто не трахнуться с этим парнем и не покончить с этим. Люк просто…
Люк – это просто Люк. Если бы она и вправду знала, каково это, насколько шикарен, великолепен и горяч этот парень в постели, то просто умерла бы от зависти. Я старалась не думать об этом, пока тащила ее по улице. Свернув третий раз налево, мы оказываемся у неоновой желто-синей вывески, «Старина Джо!», «Старина Джо!», «Старина Джо!», которая мигает, светится и затухает, освещая улицу метров на шесть.
Очереди нет. Я поворачиваюсь лицом к Морган.
– Я же говорила.
– Да, да. Просто проведи меня внутрь, и я смирюсь с этим. Кажется, сегодня примерно минус двадцать градусов мороза.
На улице и правда где-то минус двадцать, поэтому меня не надо просить дважды. Мы направляемся к распахнутой двери, толкая друг дружку в спешке. По другую сторону двери нас сразу же окружают звуки болтовни, смеха и оглушающая музыка. В темноте видна длинная узкая лестница, которая внезапно озаряется красными, зелеными и синими огнями. Там битком. По ушам бьет треск от музыкальной аппаратуры и, подталкиваемая в бок чужим локтем, я делаю вдох и шагаю вперед.
– Вы готовы, дамочки? Вы готовы к специальному подарку, который приготовил для вас Старина Джо? – раздается звучный, приятный голос. Хором слышны восклицания ктооооо и обожеобожеобоже! в ответ таинственному голосу. Это похоже на беспорядочный вой. К тому времени как мы спускаемся по лестнице и осматриваем переполненное подвальное помещение бара, убеждаемся, что это так и есть. Полное сумасшествие. Море людей моментально оказываются между мной и Морган, в дальнем конце зала установлена сцена. Место на самом деле больше похоже на клуб, с барной стойкой справа вдоль стены. Крупный парень в фетровой шляпе – Старина Джо, я полагаю, – стоит на сцене, усмехается и потеет, окруженный толпой взволнованных женщин, у всех как одной стаканы в руках. Я вижу в них просто массу прыгающих женщин, а Старина Джо, я уверена, видит долларовые банкноты.
– Дамочки, надеюсь, вы захватили с собой запасные трусики, потому что сегодня прямо здесь парни, которые сведут вас с ума и сделают влажными. Старина Джо думает, пришло время поприветствовать на этой сцене наших любимчиков, рокеров из D... M... F!!! – кричит он в микрофон, вскидывая кулак в воздух, а девчонки просто визжат как умалишенные. Это выглядит немного жалко, что они теряют голову из-за какой-то группы, выступающей в подвале, и ведь многие из них выглядят приличными и даже трезвыми. Морган вскидывает бровь и переводит взгляд на меня.
– D.M.F? Это твой парнишка?
Я не говорю ни слова. Растягиваю рот в улыбке до ушей, потому что, блин, Люк Рид похоже вполне может быть моим парнем и это здорово, черт побери. Я снимаю пальто и направляюсь к скучающему за стойкой гардеробщику. Кладу его на прилавок и ослабляю шарф на шее, игнорируя тот факт, что Морган пялится на меня во все глаза – точнее, на прозрачное шелковое зеленое платье, которое было под моим пальто.
– Что, черт возьми, это такое? – требует она ответа.
– Это называется платье, Морган. Уверена, у тебя под пальто скрывается точно такое же, поэтому ты должна знать.
Она показывает мне язык.
Морган снимает пальто с искусственным мехом и под ним оказывается маленькое черное платье, которое облегает ее во всех нужных местах, а также имеет во всех нужных местах разрезы и блестки. Она выглядит как рок-богиня со своими соблазнительными волосами и в этом убийственном наряде. И особенно в кожаных байкерских ботинках, которыми она завершила образ. А мои конверсы, я подозреваю, не сочетаются с платьем, ну и что? Главное, мне удобно.
Ликующий рев толпы перекрывает грохот музыки. По покалыванию в моем затылке и ошеломленному виду Морган я понимаю, что Люк и его ребята поднимаются на сцену. Я переплетаю свои пальцы с пальцами Морган и тащу ее через гомонящую толпу к бару.
– Никакого алкоголя, – напоминаю я ей.
– Но мы будем тусить у бара?
Я киваю.
– Мы будем тусить у бара.
Она морщится, но это показное.
– Хорошая работа, люблю тебя, Паттерсон. И это действительно хорошая работа, потому что отсюда мне все еще их видно, – говорит она, указывая на сцену позади меня. – А ты, если хочешь, можешь идти в самый темный угол. – Она облизывает губы и проводит кончиками пальцев по затылку, а я чувствую непреодолимое желание дать ей по шее. Вместо этого заказываю две бутылки содовой и толкаю одну ей, сопротивляясь желанию оглянуться через плечо. Похоже, она читает мои мысли.
– Как тебе удается не смотреть туда, Эвери?
– Я пришла, чтобы послушать их. И могу обойтись без того, чтобы пускать слюни как озабоченная девка.
– Озабоченная девка? – давится смешком Морган. – Ладно, а я могу попускать слюнки. Проклятье, девочка! Эта четверка дико сексуальна! Их бас-гитарист – его татуировки – это что-то… они… они… везде. Мне нужно облизать их все.
Я никогда не видела парней Люка, но Морган в экстазе. А если она говорит, что они сексуальны, значит, они сексуальны. Дайте ей шанс, и она-таки оближет все чернила на коже горячего незнакомца. Я встряхиваю головой и отпиваю содовую, отбивая ногой ритм под стойкой бара.
– Привет, ребята! Как настроение сегодня? – Сердце уходит в пятки, когда я слышу эхо от микрофона, разносящееся по клубу. Голос Люка. Его стиль отличается от Старины Джо, он просто разговаривает с нами, приветствует публику, здоровается. То, что он не говорит о себе в третьем лице, на самом деле круто. Морган визжит и хлопает в ладоши, поддаваясь общей атмосфере. Я чувствую себя не в своей тарелке. Господи, это была чертовски глупая затея. Моя затея. Все нормально. Ты здесь, чтобы просто послушать музыку, он никогда не узнает, что ты здесь была. Только почему-то я уже чувствую его горящий взгляд, который путешествует по моей голой коже.
– Спасибо, что пришли, несмотря на мороз за окном. Мы бы хотели поднять вам настроение своей музыкой. Как вам такая идея?
Толпа вокруг нас неистовствует. Крики и аплодисменты Морган сливаются в общем шуме, а я сижу и пью содовую, глядя на свое отражение в зеркальной стене бара. И вижу там же клубок тел, но не сцену, к счастью.
Люк смеется.
– В таком случае мы начнем с песни, которая, надеюсь, поможет вам согреться! И пусть название вас не обманет, договорились? Она называется «Холодные руки, холодное сердце».
Мгновенная вспышка света ослепляет зал, первые аккорды льются из динамиков и зрители буквально сходят с ума. Следом вступают барабаны, и через несколько ударов Люк начинает петь. Выступление ничем не напоминает то, что было в «У О’Фланагана». Это огонь и лёд, слились воедино. Каждая нота пропитана сексом.
Люк поет на разрыв, вгоняя публику в бешеный восторг.
Я знаю девушку – прекраснее на свете нет,
Но ей всего восемнадцать лет.
Ребенок, который тревожит мои сны.
Вырываешься, убегаешь прочь,
Снежная королева
С сердцем черным, как ночь.
Ты станешь моей невестой.
Зря убегаешь,
Ведь когда мы вместе
Ты таешь.
Холодные руки, холодное сердце
Не стоило целовать тебя
Никогда мне не удастся согреться.
Ты превратила меня в лед,
Заморозила до смерти.
И я бросаю тебя,
Разрываю нити.
Из-за текста все внутри меня замирает. Песня заканчивается, и голос Морган уже охрип от громкого крика. А руки покраснели от аплодисментов.
– Святое дерьмо, Эв, они невероятны!
– Да, – тихо говорю я. – Они такие.
D.M.F играют еще три песни, и за все это время я ни разу не поворачиваюсь. Голос Люка посылает мурашки по моему телу, и превращает кровь в лед, интересно, могу ли я считаться Снежной королей в таком случае? Я знаю, в первой песне он пел не обо мне, хотя бы потому, чертовски уверена, он меня не бросал. Нет, это скорее о Кейси, конечно? Женщина, с которой он так долго был в одной постели, но разорвал нити? И стал моим на одну ночь. Все, что мне пришлось для этого сделать – потерять отца и заработать нервный срыв.
В баре яблоку негде упасть, все пытаются пробиться поближе к сцене, чтобы увидеть, как играет D.M.F. Вскоре только мы с Морган остаемся у бара, рядом Старина Джо разговаривает с барменом. Старина выглядит расстроенным. Наверное, из-за того, что ни один из его клубных посетителей не заказывает сейчас напитки, пока играет музыка, и он не заработает на этом.
Морган, наконец, берет свою содовую и подносит к губам, не отрывая взгляд от сцены. Шум позади меня усиливается. Она чуть не выплевывает напиток, когда вдруг начинает громко кричит:
– Мать твою, Эв! Только что он спрыгнул со сцены! И идет сюда!
– Что? – шиплю я. Глупый вопрос. Я точно знаю, о чем она говорит. Мое тело горит все сильнее, я чувствую что Люк уже ближе, еще ближе, еще… И удивлена, что до сих пор не сгорела заживо, когда слышу голос прямо у себя над ухом.
– Простите. Не могли бы вы повернуться на секунду?
О черт. По моей задумке, этого не должно было произойти. В голове лихорадочно крутятся мысли. Как, черт возьми, он рассмотрел меня здесь со сцены? Делаю глубокий вдох и поворачиваюсь.
О. Боже. Пресвятая. Дева. Мария.
Люк Рид собственной персоной стоит рядом, с гитарой, перекинутой через плечо, одетый в рваную майку, которая открывает черные завитушки в виде спиралей обвивающие его бицепсы и плечи. Взъерошенные волосы падают на лицо, с них градом льется пот. По правде говоря, его лицо, и руки, покрытые блестящим потом, напоминают мне только об одной вещи: о нем, лежащем сверху на мне, о нем, находящимся во мне. Мои ноги начинают дрожать, стоит улыбке расцвести на его лице.
– Ооох, я знал, что это моя красавица, – рычит он. То, как он это говорит, настолько манит, что я моментально теряю голову. – Вы знаете, это очень мешает играть, когда кое-кто стоит спиной, мисс Паттерсон…
Сотня или около того девчонок, стоящих за его спиной, таращат глаза и отчаянно стреляют в меня злыми взглядами, пока мужчина их мечты дарит мне свою лучшую улыбочку в стиле «трахни-меня». Не похоже, что он отдает себе в этом отчет. Это не в стиле Люка. Или, по крайней мере, того Люка, которого я знаю. Этот парень – совершенно другой человек. Он пугает меня до чертиков.
– Мне нужно немного вашего внимания, мисс Паттерсон. – Люк делает еще один шаг ко мне. – Я могу на него рассчитывать?
Кислород просто не успевает попадать в мои легкие. Двумя руками я хватаю пустую пластиковую банку, тело напряжено как стрела. Все пространство окутано тишиной. Морган смотрит на нас с открытым ртом, переводя взгляд с одного на другого, как и несколько других девушек в баре. Люк ухмыляется, сокращая остававшееся расстояние между нами. Протягивает руку, забирает у меня банку, наклоняясь достаточно близко, чтобы коснуться, когда ставит ее на стойку справа от меня.
– Так что случилось с семью днями, а? – шепчет он.
– Математика никогда не была моей сильной стороной.
Он усмехается, и у меня внутри все переворачивается.
– Я рад, что ты не умеешь считать. – Он отрывает от меня глаза, устанавливает зрительный контакт с барменом и говорит, – Две, – показывая цифру указательным и средним пальцами. В панике, смешанной со смятением и крайней степенью возбуждения, воюющими между собой, я задерживаю дыхание, в то время как Люк забирает у бармена две стопки и бросает ему двадцатку. Одну из них он протягивает мне. Она до краев наполнена янтарной жидкостью, и я понимаю, что это «Джек».
– Я не буду это пить.
– Почему нет? – его улыбка все шире растягивается на лице. – Я думал, ты любишь «Джек».
– Только когда хочу забыться.
Люк качает головой, все еще ухмыляясь.
– Я не хочу, чтобы вы забывались, мисс Паттерсон. Я хочу, чтобы ты помнила это. – Люк поворачивается и бросает улыбку через плечо, словно, наконец, припоминая, что за ним толпа народа, куча похотливых студенток, с любопытством наблюдающих за нашим шоу. – Ребята, как думаете, ей стоит выпить?
– Да, черт возьми!
– Да!
– Выпей это, сучка!
– Давай я это сделаю!
Ответные выкрики оглушительны. Парни из группы начинают свистеть со сцены. Тот, что с бритой головой и татуировками, – видимо, басист, о котором говорила Морган, – наклоняется и говорит в микрофон, который там оставил Люк:
– Лучше бы тебе это сделать, таинственная незнакомка. Иначе мы будем здесь всю ночь. А я бы и сам не возражал пропустить стаканчик «Джека» после нашего сета.
– Я куплю тебе столько «Джека», сколько ты захочешь, милый, – вызывается Морган. Парень подмигивает ей, и я понимаю, что мы вляпались. Похоже, она оправилась от ситуации с исчезновением Тейта и его последующим появлением в стрип-клубах. Люк поднимает бровь.
– Давай, Эв. Всего одна стопка.
Морган врезает локтем мне по ребрам.
– Выпей эту чертову стопку, девочка. Боже! Тебе не стоит отказываться только потому, что я в завязке.
Я в удивлении перевожу на нее взгляд, затем протягиваю руку и беру у Люка стопку.
– Хорошо. – Я не могу заставить себя посмотреть на Люка. Я слишком взволнована для зрительного контакта с его новым «Я». Вместо этого начинаю подносить стопку к губам. Рука Люка взлетает вверх, останавливая меня.
– Неа, не так, Паттерсон. – Я в смятении. Наконец сдаюсь и смотрю на него.
Передо мной шаловливая, самонадеянная улыбка и полный желания взгляд, от которых у меня пересыхает в горле. Кто, черт возьми, этот парень? Люк медленно ведет мое запястье так, чтобы я поднесла стопку к его губам, и тут я понимаю, чего он ждет от меня. Он хочет, чтобы я вылила Джек прямо ему в рот. Мои пальцы касаются колючей щетины на подбородке, пока он прижимает свою полную нижнюю губу к стопке, глазами предлагая мне закончить работу. Прекрасно. Я могу это сделать. Это не так уж страшно. Я наклоняю стопку, янтарная жидкость стекает прям в рот Люка. Он не сводит с меня глаз. Как только стопка пустеет, я вырываю руку, но Люк не собирается глотать. Он наклоняется вперед и запускает руки в мои волосы, притягивая к себе. Убирает гитару за спину, впечатывая свое тело в меня, и крепко впивается губами в мои.
Толпа начинает реветь в восхищении, и я застываю. Еще секунду я просто стою в попытке понять, что, черт возьми, происходит. Пальцы Люка еще сильнее зарываются в мои волосы, в то время как он углубляет поцелуй. Сначала я реагирую неохотно, неуверенная в том, что целовать его в помещении, где на нас смотрит куча людей, для меня норма, но тут Люк языком раздвигает мои губы, его тело изгибается под моим, и все меняется. Моему рту Люк необходим больше, чем моей голове – уединение. Языком он дразнит мои губы, между нами разливается огонь, обжигающий, горячий и становится чертовски жарко. Он делится со мной «Джеком», которым я только что его напоила.
Каким-то чудом я не подавилась алкоголем. Я глотаю его, и Люк стонет мне в рот, прижимаясь еще ближе. Он не может оторваться. Сомневаюсь, что в тот момент я бы позволила это ему. И я возвращаю ему поцелуй.
Преуменьшение века.
Я целую его так, будто это первый поцелуй в моей жизни и я в минуте от того, чтобы умереть девственницей. Я целую его так, будто он собирается на войну, и я могу больше никогда его не увидеть. Целую его так, будто последние пять лет он заботился обо мне, присматривал за мной, делился теплом своего сердца и давал то, что мне было нужно, по его мнению. Потому что так и было. Клуб заполняют аплодисменты.
Когда Люк, наконец, отстраняется, его самонадеянность слегка пошатнулась. Он наклоняет мой подбородок и проводит по нему кончиками пальцев, внимательно изучая мое лицо, и снова улыбается. Улыбка ярче солнца, она способна разогнать облака.
– Рид, ты не заставишь нас одних отдуваться! Тащи свою задницу на сцену, черт побери! – вопит барабанщик. Люк отступает назад, с улыбкой от уха до уха, пока толпа не поглощает его, и возвращается на сцену. Они исполнили только половину программы. Сейчас, раз уж Люк знает, что я здесь, мы с Морган можем подойти ближе. Группа зажигает. Они играют еще четыре песни, и тут Морган говорит, что не очень хорошо себя чувствует.
Она мертвенно-бледная, кожа липкая от пота.
– Жаль портить тебе вечеринку, но мне нужно прилечь, – говорит она.
Когда мы покидаем «Старину Джо», Люк все еще поет – голова запрокинута назад, вены на шее вздулись от напряжения. Он чертовски великолепен.
***
Лесли снова осталась у сестры, так что квартира пуста, когда я, наконец, попадаю домой. Я отправляюсь в постель, чувствуя себя истощенной, но и странно взволнованной в то же время. Стоит тишина, ничто не должно мешать сну, но вибрация телефона на тумбочке заставляет глаза моментально раскрыться. Светящийся экран показывает сообщение от Люка.
Люк: Ты не спишь?
Я резко подскакиваю в постели, заправляя пряди волос за уши.
Я: Не сплю. Ты на афтепати?
Люк: Я снаружи.
Снаружи? Типа, снаружи здесь? Я отбрасываю одеяло и поднимаю жалюзи, съеживаясь от холода, когда прислоняюсь рукой к холодному стеклу, чтобы выглянуть на улицу. И вижу «Фастбэк» Люка, припаркованный не по правилам, прямо под уличным фонарем. Он вышел из машины и, опираясь на пассажирскую дверцу, смотрит в окно. Виден пар, который идет от его дыхания и становится оранжевым в свете зажженного фонаря. Его руки освещаются синим, когда он концентрируется на экране телефона.
Люк: Ты занята?
Я опускаю жалюзи. Не думала, что еще увижу его сегодня, и сердце бьется как птица в клетке.
Я: Нет. Хочешь зайти?
Проходит минута, а ответа все нет. Что он делает? Я облокачиваюсь спиной о стену и зажмуриваю глаза в ожидании, когда телефон в моей руке зажужжит. Но он молчит. Черт. Я снова отодвигаю шторы, и он стоит все там же у машины. Голова опущена, и какой-то момент я не могу понять, что он делает. Когда он выпрямляется, то понимаю, что держит в руке телефон. Верчу свой и бросаю экраном вниз, пропуская волосы сквозь пальцы. Что, черт возьми, со мной происходит? Почему я так нервничаю?
Ворчу сама на себя и мчусь к шкафу, вытаскивая аккуратно сложенные джинсы и светло-серый свитер. На ходу засовывая руки в рукава пальто, хватаю шапку, перчатки и иду ему навстречу. Закрывая дверь, обращаю внимание, что плакат с фильм о Вайомингском Потрошителе все еще на месте. Кто-то подрисовал маньяку усы как у Гитлера. Игнорирую это и сбегаю вниз по лестнице. Телефон гудит, стоит мне выйти из здания.
