Текст книги "Настоящая книжка Фрэнка Заппы"

Автор книги: Фрэнк Заппа

ГЛАВА 12. Америка пьет и марширует

На лекции в Сан-Франциско кто-то спросил: «Если вы против наркотиков, почему же вы курите сигареты?»

Я ответил: «Для меня сигарета – пища. Я всю жизнь курю эти палочки и пью «черную водичку» – вот, в чашке. Конечно, такой подход несколько озадачивает жителей Сан-Франциско, которые полагают, будто, искоренив табачный дым, станут жить вечно».

Вопрос о Наркотиках возникает во всех интервью: люди отказываются верить, что наркотики я НЕ употребляю. Похоже, в Америке сложилось единодушное мнение – наркотики ведь употребляет столько народу из всех слоев: если человек их не употребляет, он никак не может быть «нормальным». Если я говорю, что не употребляю наркотиков, на меня смотрят, как на чокнутого, и не верят.

Между 1962 и 1968 годами я раз десять столкнулся с «радостями» повсеместно встречавшейся марихуаны. После нее болело горло и клонило ко сну. Я не мог понять, почему она так всем нравится. (Если бы она мне понравилась, может, я бы курил ее и поныне – я люблю курить.)

Американец употребляет наркотики, словно они даруют «особую лицензию» на право быть мудаком. Какую бы гнусность ни учинили они вечером накануне, стоит сказать, что они в это время «торчали», как все моментально прощается.

В восьмидесятые годы благодаря волшебной Химической Перестройке Организма Америка выродилась в гигантский инкубатор потребителей. Корпоративная политика (сама обдолбанная и перепившая) предписывает разведение и вскармливание сотен миллионов беспомощных профанов, которым до конца дней своих суждено покупать никчемное дерьмо. Когда потребительский запой сойдет на нет, жертвы этой политики будут собираться унылыми группками и демонстрировать друг другу свои «сокровища», попутно обсуждая, как бы их сохранить, ибо правительство вечно пытается все оттяпать налогами.

И как же они снимают подобные стрессы? Казалось бы, разумнее и естественнее всего – секс, однако глупейшие доктрины (религиозные и политические) уверяют, что секс – это дурно, и вынуждают мутантов прибегать к «вторичным источникам».

Люди, лишенные отдушины, частенько прибегают к насилию, – к примеру, сосунки из подлинных американцев, которые не в состоянии потрахаться и самовыражаются, расквашивая друг другу носы на автостоянке ближайшего бара.

Насчет пива у меня есть теория: его потребление ведет к псевдомилитаристскому поведению. Только вдумайтесь – любители вина строем не ходят. Не маршируют и любители виски (правда, они иногда пишут стихи, что зачастую намного хуже).

Любители пива увлекаются вещами, которые напоминают хождение строем, например футболом.

Может, в пиве содержится химикат, побуждающий (мужской) мозг совершать насилие во время передвижения в одном направлении с другими парнями, которые так же пахнут (хождения строем): «Мы выпьем в МУЖСКОЙ компании эту бодрящую жидкость, а потом все вместе расквасим нос вон тому типу».

Видимо, пиво приводит к поведенческим реакциям, психо-химически отличным от тех, что вызваны другими алкогольными напитками.

Алкоголь (та составляющая, от которой «пьянеют») лишь один ингредиент. В пиве содержатся и другие компоненты (травяные и/или биологические), они-то и могут оказывать воздействие на (мужской) мозг, вызывая стремление к насилию.

Дальше еще смешнее. В один прекрасный день вы прочтете о некоем ученом, обнаружившем, что хмель в сочетании с некоторыми видами «продуктов брожения» оказывает таинственное воздействие на недавно открытый участок головного мозга, вызывая у людей желание убивать, но только не в одиночку. (Напившись виски, вы, может, захотите прикончить подружку, но от пива хочется, чтобы за этим наблюдали все ваши кореши. Это напиток для корешей – для деятельности корешей.)

Подумайте сами: «Кто он ТАКОЙ, этот "мистер Курс"? ОН-то чем «развлекается» в свободную минуту – и зачем владельцу пивоварни "допуск к строжайшим военным секретам"?» Вы его видели во время слушаний по делу об «Иран-контрас»? У него есть допуск к строжайшим военным секретам. А у ребят из «Анхайзер-Буш» есть такой? А когда по телевизору показывают рекламу пива, разве, помимо «дружеских прибауток», не пихают туда ура-патриотическую кутерьму с размахиванием флагами – чисто американский пивной синдром? У каждой крупной индустриальной державы есть свое ПИВО (нельзя быть Настоящей Страной без ПИВА и авиалинии – еще неплохо разжиться хоть завалящей футбольной командой или чуточкой ядерного оружия, но как минимум нужно ПИВО).

Думаю, мутантное поведение людей «под воздействием» заслуживает более пристального изучения. Скажем, любители джина – люди совсем иного толка.

Люди выбирают себе напиток и присягают ему на верность. Например, любители бурбона – они пьют бурбон, и дело с концом. А любители шотландского виски? Куда там! Эти и слышать не хотят о «розовом джине».

В противоположность мистеру Любителю Пива вообразите себе парня, который молится на «Шато-Латур». Марширует он в строю? Нет, не марширует.

ГЛАВА 13. Все о занудах

В будущем очень важен станет этикет. Не умение выбирать нужную вилку – я имею в виду элементарное уважение прав других животных (в том числе и человеческих существ) и по возможности готовность терпимо относиться к чужим завихам.

Мы живем в мире, где люди непрерывно читают нравоучения (вот сейчас, например), говорят вам, что нельзя толстеть, нельзя курить, нельзя есть масло, сахар – вообще убивает, а вам все вредно, особенно секс.

Любое естественное человеческое желание так или иначе подавляют, чтобы какой-нибудь хуесос заработал лишний доллар на вашем чувстве вины.

Кое-кто готов принять все это за чистую монету, лишь бы все было тихо-мирно. К сожалению, подобная приспособляемость требует от приспособленца добровольного разрушения собственной индивидуальности.

Если вы влачите жалкую, скучную жизнь, ибо слушались маму, папу, священника, типа из телевизора, да любого, кто учил вас управляться с вашим дерьмом, значит, вы эту жизнь заслужили. Хотите быть занудой, будьте занудой – только не ждите уважения от других – зануда, он зануда и есть.

Мне кажется, надо учиться поляризовать любое свалившееся на нас несчастье. Не горюйте из-за негатива – увернитесь от него, как в тай-ши, пускай со свистом проносится мимо. Не исключено, что при этом поднимется легкий ветерок – делов-то. (Только не путайте это, пожалуйста, с оптимизмом.)

В Техасе есть организация под названием «Церковь Субгениальности», исповедующая учение одного парня с трубкой во рту по имени «БОБ». Я в ней не состою, но их «теология» отчасти аналогична моей.

На планете становится все теснее, и пора осознать: «оттяг» драгоценен, от зануд деться некуда, столкновения бессмысленны, а в целях личной самообороны в обществе незаменим этикет оборотня.

Необходимо совершенствовать методы, позволяющие нам отгородиться от соседских бредней (сосед точно так же хочет отгородиться от наших). Судя по всему, рай – это место, где бредни проповедуются только с телеэкрана. (Аллилуйя! Мы почти в раю!)

Пускай люди заботятся о своих интересах, не навязываясь другим, особенно занудам. Те свой выбор уже сделали. Каждому зануде – по оттягу.

Пассивное курение

По-моему, вред пассивного курения целиком высосан из пальца, но, если в ресторане кто-нибудь пожалуется, что его мое курение нервирует, я при нем курить не стану.

Мне кажется, кампания против курения – затея «яппи», развитие концепции «мы вечно будем молоды, богаты и здоровы». Люди, которые не вынимали бы сигарету изо рта и наслаждались бы каждым глотком дыма, ныне питаются салатами и до опупения бегают трусцой.

Если они желают вести такую жизнь – чудесно. У меня другие приоритеты.

Я люблю табак. В детстве я вынимал из пепельниц бычки и потрошил – хотел узнать, что внутри. Мне нравилось, как табак пахнет; все равно, свежий или нет. Кто-то любит чеснок; я люблю табак. Я люблю перец, табак и кофе. Такой уж у меня обмен веществ.

До пятнадцати лет я не курил из-за астмы – мама твердила: «Будешь курить – умрешь». В один прекрасный день подвернулась возможность выкурить «Лаки Страйк», и я не умер.

Курить я бросаю только если простужен. Однажды, подхватив на гастролях бронхит, я бросил курить – и произошло нечто странное: вдруг появились запахи, которых я прежде не ощущал. Может, кого-то это страшно бы обрадовало. Мне не понравилось. Мне не нравилось, как пахнут вещи.

Я входил в гостиничный номер и унюхивал ковер и дезинфицирующие средства. Что до наслаждения «свежим воздухом», то на свежем воздухе я не живу. Для меня свежий воздух – расстояние от машины до билетного турникета в аэропорту.

Кто твой портной?

Я только что видел по «Си-Эн-Эн», как главврач рейгановской службы здравоохранения доктор Куп излагал вот что (передаю своими словами): «В фармакологическом смысле поведение курильщиков ничем не отличается от поведения героинистов и кокаинистов». Да ну? Что это за осел с фальшивыми эполетами на рубашке? С каких это пор главврач службы здравоохранения носит маскарадный костюм?

Всю дорогу, пребывая в должности, этот «доктор» только и делает, что лечит американский народ явно антинаучными сведениями (которые почерпнул, видимо, из фундаменталистских источников) по широкому кругу вопросов здравоохранения.

Скажем, в специальном выпуске кабельной сети «Эйч-Би-О» он объясняет причину эпидемии СПИДа (перефразирую): «Ее источник – африканская зеленая мартышка. Вероятно, туземец, который сдирал с нее шкуру, намереваясь съесть, случайно порезал палец, и в ранку попала зараженная кровь…»

Куда более вероятно, народ, что болезнь распространилась в Африке (и на Гаити) в результате инъекций, назначавшихся протестантскими «миссионерами-медиками», либо намеренно (согласно «Церковно-республиканскому плану наступления богатых белых американцев»), либо из-за некомпетентности (грязные, не стерилизованные иглы для многократных инъекций). Как вирус возвратился в Соединенные Штаты? А не предположить ли, что кое-кто из этих милейших миссионерчиков разделяет возвышенные сексуальные пристрастия Джима Бэккера?

Разумеется, стоит вспомнить и показанное по каналу «Си-СПЭН» выступление доктора Купа на «СИМПОЗИУМЕ РЦМР», где он официально «благословил» «научные выводы» полоумных фундаменталистов, беснующихся по поводу «сатанизма» в рок-музыке. Ну разве этот парень не заслуживает песни?

 
Главный медик доктор Куп
Должен слухам дать отлуп.
Но как только выступает.
Слухи сам и распускает.
В мундире «Бога медицины»,
Взглядом публику окинув,
Он выдает с экрана текст
Любопытного доклада
Про анальный секс.
Мол, для нас это ужасно,
Неразборчивость опасна.
Он же врач, ему видней!
Это дьявольские козни —
Бросьте, девочки, парней!
Бросьте Джимми, бросьте Бобби,
Пора искать другое хобби.
(Будь врачом хоть сам Христос,
Он так же ставил бы
Вопрос.)
Кто же Купу нынче верит?
Рейган-то – по крайней мере!
(Правда, Рон, вообще простак —
Он верит Мизу.
Как же так?)
«А-Эм-А» погрязла слишком
В непригляднейших делишках —
Там вранья у них навалом.
Купу же
И горя мало.
Главный медик! Что за вздор —
Этот твой ужасный мор!
Может, что-то ты скрываешь?
Ну, скажи нам, ты же знаешь!
Одна зеленая мартышка
Весь мир погубит?
Это слишком!
Неужели так и было?
ЦРУ все подтвердило?
Ты объяснил доходчиво?
ОНИ же
Неразборчивы!
 

«Неразборчивость» из альбома «Бродвей – тяжкий путь», 1988

«Слова на «Б», напоминающие мне о том, чем занимаются Республиканцы»

Восьмидесятые лучше всего изобразить телевизионной картинкой с раскрашенными в красно-бело-синие национальные цвета большущими партийными воздушными шарами, взмывающими в атмосферу, – незаменимая для республиканцев живописная метафора… чего? Свободы?

(Да и демократы, которой СТОЛЬ УПОРНО пытаются действовать, как республиканцы, порой заимствовали эту метафору в избирательной кампании 1988 года).

Ломясь напролом, республиканцы «запускают большущие воздушные шары». Что это за поебень? Внизу сплошь бестолковые флаги и вдруг – фьюить, взмывают шары. Кто эти шары делает? Кто их надувает? Кто делает флаги? Кто наживается на этих контрактах?

У меня в одном сомнений нет: по какой-то Космической Причине пиво «Бадвайзер», Большущие Шары и Бестолковые Флаги начинаются на букву «Б».

«Бред собачий» тоже на «Б». Если взять пиво «Бадвайзер», Большущие Шары, Бестолковые Флаги и добавить немного Собачьего Бреда, получим научное описание Особого Колдовства, каким Республиканская партия зачаровывает американских избирателей. Нет – пожалуй, добавим еще Бурбон, Блядство и Богемную Рощу.

Водород

С возрастом, изучая народы нашего земного мира,

все явственнее видишь, что всюду царит глупость.

Массы всегда хотят, чтобы кто-то отвечал за них

и о них заботился.

Пол Твитчелл, «Далекая страна»

Некоторые ученые утверждают, что водород есть основной строительный материал Вселенной, поскольку он в изобилии содержится во всем. Не согласен. Готов спорить, глупости в мире больше, чем водорода, и она-то и является основным строительным материалом Вселенной.

Тут речь не о «пессимизме» против «оптимизма» – речь о скрупулезной оценке.

Мало того, что глупость превосходит все остальное по общему количеству, вдобавок она обладает удивительным качеством. Она столь совершенна, что абсолютно перевешивает все брошенное природой на другую чашу весов.

Глупость способна самовоспроизводиться с поразительной скоростью. Она без труда плодится и самофинансируется.

Человека, что вскакивает и говорит: «Это глупо», – либо просят «вести себя прилично», либо, что еще хуже, приветствуют бодрыми возгласами: «Да-да, мы знаем! Правда же, потрясающе?»

Когда Гитлер творил свое дерьмо, куча народу и его считала потрясающим. Как они могли ошибаться? Их же было так много! Им казалось, все вместе они смотрятся великолепно, когда одновременно вскидывают руки.

На мой взгляд, в восьмидесятые годы американцы проявляют удивительную готовность принять фашизм, в особенности если получают его на телеподносе, заваленном флагами и воздушными шарами.

Легче в одночасье выплатить национальный долг, чем избавиться от затяжных последствий НАШЕЙ НАЦИОНАЛЬНОЙ ГЛУПОСТИ.

Позабудьте об иранской глупости, о китайской, русской или южноамериканской, позабудьте о глупости канадской – Первый Приз присуждается нашему родимому доморощенному невежеству.

Тут не о простом легкомыслии речь, – касаясь глупости, мы имеем в виду БОЛЬШУЮ ГЛУПОСТЬ – к примеру, людей, которые стреляют в вас на автостраде, или Рэмбо и Рэмбочек, которые без разбора косят народ автоматическим оружием в забегаловках и торговых рядах.

Народ, вот она! Смотрите, как нарастает! В один прекрасный день БОЛЬШАЯ ГЛУПОСТЬ является на собрание Родительско-преподавательской ассоциации, затопляет клуб телерелигиозной организации «Хвала Господу», держит путь к Белому Дому, коровьей лепешкой плюхается из Овального Кабинета в систему судопроизводства, по капле сочится на письменные столы БОЛЬШОГО БИЗНЕСА, и через мгновение мы уже имеем ОЧЕНЬ БОЛЬШУЮ ГЛУПОСТЬ.

ОЧЕНЬ БОЛЬШАЯ ГЛУПОСТЬ плодится, пожирая Будущее. Видали ее? Иногда она маскируется под квартальный баланс – такой симпатичный после закрытия отдела научно-конструкторских работ.

Не могу себе представить ни одну развивающуюся нацию, которая искренне питала бы «нежные чувства» к Америке. Жители таких стран видят в Америке угрозу своей национальной безопасности; в НАС они видят Империю Зла. Все, что Рейган говорил когда-то о России, с точки зрения развивающейся нации, легко узнаваемо в нашей стране.

Мы наделены ОЧЕНЬ БОЛЬШОЙ ГЛУПОСТЬЮ, и потому они не исключают вероятности того, что мы используем ее против них, – нечаянно, разумеется.

За долгие годы, народ, мы научились первыми наносить удар этим страшным оружием и уже разместили его кое-где под видом «внешней политики» рейгановской администрации.

Некоторые жители Воображаемой Американской Глубинки скажут: «А нам насрать! До нас-то не доберутся. Сюда не придут. Да у них аэропланов-то столько не наберется!»

Вот такие парни и скупили акции ОЧЕНЬ БОЛЬШОЙ ГЛУПОСТИ, получив философский дивиденд, на лицевой стороне которого утверждается, что мы как Избранная Христианская Нация имеем право нещадно попирать остальных (Историческая Миссия). Бог на Нашей Стороне, и мы обязаны это Делать, ибо мы одни достаточно искушенны, чтобы нести остальному человечеству мир и здравый смысл. Ну и нууууууу!

Похвала невежеству

Глупость обладает некоторым шармом – невежество лишено и его.

Некогда было сказано, что неведение – благо. Что-то я не уверен. Может, в этом отношении я обделен, однако, не будучи по-настоящему невежественным, я нахожу затруднительным хоть сколько-нибудь авторитетно рассуждать по поводу столь «благостного состояния».

И все-таки мне доводилось встречать многих других патентованных невежд, и я не сказал бы, что они «блаженствовали». Жизнью они были довольны, но «блаженством» я бы это не назвал.

Прославляя Невежество и превращая его в Национальный Критерий Совершенства, мы ставим себя в глупое положение.

Мы прославляем его на популярных пластинках, в комедийных телесериалах, большинстве рекламных передач и немало в наших школах.

Наши методы образования превращают детей в невежд особого типа – функциональных неучей. Их не учат иметь дело с логикой, например; не вооружают критериями, по которым можно судить, хороши или плохи продукты или ситуации. Их готовят и выпускают работать безмозглыми покупательскими машинами, потребляющими продукцию и идеи межгосударственного военно-промышленного комплекса, которому для выживания потребен Мир Кретинов.

Пока вы достаточно сообразительны, чтобы как-то работать, и достаточно тупы, чтобы верить флагам, с вами «все в порядке», но стоит отважиться на нечто большее, вам грозят таинственное расстройство желудка и невыносимые головные боли.

Судя по всему, в американских учебных заведениях существует программа «Найди и Уничтожь», выискивающая малейшие намеки на творческое мышление у студентов. Кто-то разрабатывает учебный план. Кто-то пишет учебники. Кто-то эти нормы устанавливает. Кто-то следит, чтобы все шло хорошо. Кто-то платит большие бабки за все это дерьмо.

ГЛАВА 14. Брак, как дадаистская концепция

Гражданская или церковная регистрация брака превращает ваши приятные «взаимоотношения» в деловой контракт (между партнерами, между партнерами и правительством или между партнерами, правительством и мистером Богом).

За исключением самых крайних случаев (религиозные фанатики), ни церемония, ни контракт не имеют никакого отношения к тому, что людям следует делать, дабы оставаться вместе. Я никогда не встречал человека, считавшего, что брак – это «особое занятие», в котором следует преуспеть, однако, если верить болтовне «Си-Эн-Эн», где-то в стране «яппи» подобные люди и вправду существуют – практичные мутанты, намеренные выпестовать один идеальный артефактик, помесь ребенка с мебелью.

В дальнейшем из таких детишек получатся страшные люди – вдобавок к худшим чертам ненавистных родителей, в семь лет они будут играть на скрипке, в девять – говорить на четырех языках, а к одиннадцати годам окончат юридический факультет. (Вообразите грядущую гражданскую войну между ними и детьми сегодняшних бездомных.)

Мистер папа

Какие бы иллюзии вы ни питали в отношении «собственной принадлежности ко Всей Вселенной», в условиях «супружества» и «отцовства» меняется решительно все.

Выходя в сентябре 1967 года из дома, чтобы устремиться к неразгаданным тайнам первого европейского турне, я сказал Гейл: «Если будет девочка, назови ее Мун, а если мальчик – Мотором». Недели через две мне позвонили: родилась Мун.

Ее первым словом было «верп». Она пролепетала «верп» вместо «мамы» или «папы», потому что я в гостиной корректировал запись (разговорные фрагменты «Густой подливки»). Если при корректировке диалога туда-сюда перематывать катушки, голоса задом наперед произносят нечто вроде «верп».

У нас с Гейл не было такого, чтобы кто-то из нас сказал: «Все, пора заводить еще одного ребенка». Когда родился первый, я думал, нас ждут большие трудности, – если учесть, где мы жили и сколько я зарабатывал, – однако все оказалось проще, особенно когда мы через год вернулись в Калифорнию.

Мун гордится, что родилась в Нью-Йорке, хотя необходимость расти в Городе Тесных Клетушек вряд ли сильно бы ее порадовала.

Перед рождением Дуизила Гейл решила прибегнуть к «естественным родам». В то время единственной больницей в Лос-Анджелесе, где разрешали эту процедуру в присутствии отца в родильной палате, был Голливудский Пресвитерианский госпиталь.

Когда пришло время Грандиозных Родов, нас немного задержали – прежде чем впустить, вынудили заполнять массу бумаг, огорошивших несуразными вопросами типа «Какую религию вы исповедуете?»

Гейл взглянула на меня и спросила: «Что напишем?» Я ответил: «Музыкант».

Это – первое, что вывело из душевного равновесия сестру в приемном покое. Второе событие, окончательно отравившее ей остаток дня, произошло, когда она спросила: «Как вы собираетесь назвать ребенка?» – и Гейл ответила: «Дуизил».

У Гейл на ноге смешной мизинец, который так часто становился причиной семейного веселья, что в конце концов получил «специальное имя»: он перестал быть просто пальцем – он сделался «Дуизилом». Тогда я думал – как, впрочем, и по сей день, – что Дуизил – чудесное имя. Если сестре не нравится, пусть катится ко всем чертям.

Сестра принялась уговаривать нас не называть ребенка Дуизилом. У Гейл схватки и все такое, но сестра не позволяла ей лечь, пока мы не скажем другое имя. Я не мог допустить, чтобы Гейл страдала только ради того, чтоб мы настояли на своем, и одним духом выпалил целый букет имен наших знакомых: ИЭН (Андервуд) ДОНАЛЬД (Ван Влиет) КАЛВИН (Шенкел) ЮКЛИД (Джеймс «Мотор» Шервуд). В результате в свидетельстве о рождении Дуизил значился поначалу как Иэн Дональд Калвин Юклид Заппа. Это сестра сочла нормальным.

Несмотря на все эти мучительные переживания, мы всегда звали его Дуизилом. Ему было пять лет от роду, когда он обнаружил свои настоящие имена.

(Мне это удалось лишь на третьем десятке! До тех самых пор, пока не пришлось оформлять паспорт для первого европейского турне, я считал, что меня зовут Фрэнсис, – я всегда это имя ненавидел. Чтобы получить паспорт, надо предъявить свидетельство о рождении – таинственный документ, которого я не видел никогда в жизни. Мама выслала мне его из Калифорнии, и я к величайшему своему восторгу обнаружил, что имя в нем – ВОВСЕ НЕ ФРЭНСИС; конечно, и оно не ахти какое прекрасное, «ФРЭНК» – тоже небольшое утешение, но я ведь долгие годы был уверен, что звать меня не иначе как Фрэнсис Винсент Заппа-младший, я даже ставил это имя на альбомных конвертах. Как же я так лоханулся?)

Дуизил страшно расстроился и потребовал принять меры к исправлению столь трагической ситуации. Мы наняли адвоката, и его имя было на законном основании изменено на Дуизил.

Для пятилетнего ребенка подобное требование может показаться не совсем обычным, но Дуизил был весьма необычным ребенком. В детстве его больше всего занимали автомобили. Я видел детишек, которые любят играть с машинами, но не как Дуизил. Одна из первых его полноценных фраз была такой: «Куда подевалась зеленая машина?»

Когда мы забирали его из роддома, у нас был зеленый «бьюик». Через пару лет после того, как машина исчезла, ему захотелось узнать, куда она подевалась.

Ползал Дуизил вовсе не на четвереньках; он ползал на спине. Выгибая спину, отталкивался ногами от пола и передвигался, балансируя на затылке. Ползая по полу таким манером, он даже заработал проплешину. В один прекрасный день он просто-напросто вскочил и побежал – не пошел, а сразу побежал.

Он терпеть не мог длинных штанов и отказывался надевать их в школу. В любую погоду ходил туда в шортах. Потом увлекся японской каллиграфией. В школе у него был маленький друг-японец, и они постоянно вместе играли. Видимо, этот друг на него сильно повлиял. Однажды Дуизил рассердился на Гейл и написал язвительную записку – как выяснилось, иероглифами канжи, – которую и вручил ей, не сказав ни слова.

Мун раньше хотела выучиться игре на арфе. Около года брала уроки, потом бросила это занятие. Время от времени все они думают, что хотят играть на барабанах.

Дива, наша младшая, получила свое имя, потому что кричала громче всех в роддоме. Ахмет появился на свет с помощью кесарева сечения, и, когда мы впервые встретились, особо не шумел. Я сказал сестре, катившей инкубатор из родильного отделения: «Что с ним? Он же не дышит!» Она ответила: «Наверно, просто слизь попала». Это была не слизь. У него оказалось заболевание гиалиновой оболочки; родился он преждевременно, и у него отказало одно легкое.

Не окажись я там и не заметь неладное, он бы умер. Сестра катила коляску по коридору, будто окорок пихала.

Так что первую часть жизни Ахмет провел в отделении интенсивной терапии. Я тогда писал альбом «Апостроф». Всю ночь я работал в студии и заканчивал смену в больнице. Я мог поболтать с Ахметом и немного его подбодрить, совал руку в инкубатор, брал малыша за палец и говорил: «Давай, цепляйся».

На груди у него до сих пор шрамы от иголок и трубок, которые тыкали в легкое, чтобы выкачать жидкость и заставить его дышать, но, глядя на Ахмета сейчас, и не скажешь, как серьезно он болел. Судя по всему, он намерен расти футов до одиннадцати.

Люди поднимают страшный шум по поводу якобы «странных имен» моих детей, но дело в том, что, какими бы я ни нарекал их именами, в неприятности они вляпаются только из-за фамилии.

Будучи обремененной столь жутким именем, Целомудрие Боно немало огорчает своих родителей. «С таким именем проще попасть на эстраду или вроде того, но в основном от него одни страдания», заявила она корреспонденту «Макколл». Девушка винит во всем маму Шер, которую вдохновил фильм, снятый ее бывшим мужем Сонни и озаглавленный «Целомудрие». Если дочь выражает недовольство, Сонни обычно напоминает ей о потомке Фрэнка Заппы: «Скажи спасибо, что мы не назвали тебя Дуизил».

(«Нью-Йорк Пост», 9 июня 1988 года)

Назови сам

По традиции в мои обязанности входит раздача имен и названий всему, что есть в доме. Если кто-то приносит домой кошку или собаку, все ждут, когда я придумаю кличку, и эта кличка остается за животным навсегда – за очень редким исключением. («Ступай, найди того, кто тут вечно ворчит, пускай он подыщет этой дряни имя»).

У нас была овчарка по имени Фруни. В конце концов пес превратился во Фрунобулакса, чудовище из песни «Пищалки».

Самым старым и давним обитателем нашего домашнего зоопарка был Горго (уменьшительное от Горгонзолы, одного из «Людей-Хрюшек» в оригинальном сценарии «Капитана Бифхарта»), гнуснейшего нрава сиамский кот, недавно скончавшийся.

Еще у нас жила большая птица – австралийский попугай, которого я нарек Птиц Рейнолдз. Он имел обыкновение болтать со мной, сидя у меня на плече. Кроме того, Птиц любил сидеть в гостиной на свернутом столе для пинг-понга.

Понятия не имею, как и почему Мун решила это сделать, но как-то раз мы обнаружили, что она стоит, уставившись на мистера Рейнолдза, и, размахивая руками, как птица, кричит: «Приливная волна! Приливная волна!» По неведомой причине мистер Рейнолдз от этого, пританцовывая, расхаживал из стороны в сторону по верхнему краю стола. Действовало безотказно. Мун встает перед ним, разводит руки в стороны и говорит: «Приливная волна», – после чего мы смотрим спектакль.

Принесенный в гости енот поранил мистера Рейнолдза, и пока тот поправлялся и был еще не в состоянии защищаться, его подстерегла безвременная кончина: один из котов глубокой ночью сунул лапу в клетку и его прихлопнул.

Называние вещей цвело при древних египтянах. Согласно тогдашним воззрениям, чтобы успешно одолеть все препятствия на пути в загробный мир, умерший путешественник обязан был знать имена всего, на что мог наткнуться в дороге, ибо у каждого из этих существ и неодушевленных предметов полагалось спрашивать разрешения пройти. В том числе у порогов, дверных ручек, булыжников на улице и т. д. и т. п. Другими словами, народ, один зануда в золоченом картузе должен был выдумать все названия и хранить их в тайне, чтобы впоследствии другой зануда, уже мертвый, затвердил их наизусть и был готов к египетскому варианту «Большого приключения Малыша».

Наш надомный промысел

Неприятная сторона владения собственной фирмой звукозаписи состоит в том, что финансируешь себя сам. Нормальному человеку, желающему заняться музыкальным бизнесом, наверное, все-таки лучше подписать контракт, и пускай производственные расходы оплачивает кто-нибудь другой.

«Деловая сторона» отнимает время у «пленительной стороны» – сочинения музыки, и лишь немногие музыканты по своему темпераменту склонны ею заниматься. Мне повезло; мне не приходится углубляться в земные дела, поскольку Гейл, похоже, находит их увлекательными.

И все-таки мне тоже достается часть нудной работы – отпечатать текст для обложки, написать рекламные объявления, проследить за упаковкой продукции и так далее, а все остальное – забота Гейл; она звонит торговцам насчет доставки, а также встречается с представителями банков и нашим бухгалтером, уморительным Гэри Исковицем. Она порой ворчит, но, по-моему, в глубине души ей нравится [Она только что прочла этот отрывок и сказала: «Да-да, мне нравится в такой глубине души, что почти уже вне тела!» Так может, она это занятие ненавидит? Вот ведь поебень, но у Гейл все равно здорово получается].

Лучше всего такое разделение труда функционирует, когда мы с Гейл почти не видимся. Не поймите меня превратно – вдобавок ко всему Гейл мой лучший друг. Если супруги не способны подружиться, совместная жизнь выйдет не очень-то занимательной. Дружба (сделаемся на минуту сентиментальными) очень важное измерение. Мне кажется, брак без дружбы должен быть просто невыносим.

Гейл не раз утверждала в интервью, что между нами все хорошо отчасти потому, что мы почти друг с другом не разговариваем.

Когда необходимо, мы говорим о делах, но все остальное время не разговариваем вообще. Тем интереснее, что, когда я езжу на гастроли, – а с тех пор, как мы поженились, это происходит почти ежегодно, за исключением периода с 1984 по 1987 год, – меня нет дома по шесть месяцев в году.

Даже когда я не на гастролях, мы работаем в разных режимах. Домашний Промысел – выпуск пластинок, кассет, компакт-дисков и видеоклипов, заказы по почте и все, что с этим сопряжено, – достаточно сложен, и, чтобы управиться со всей этой нелегкой работой, мне приходится трудиться в ночную смену, а Гейл – в дневную. Встречаемся мы на стыке, когда одна смена переходит в другую.

Работай я в те же часы, что и она, мы бы ничего не сделали. Днем Гейл должна бодрствовать, поскольку детям надо идти в школу, а ей – сидеть на телефоне. У меня же расписаны практически круглые сутки. Я не в состоянии вечно не спать ночами, потому что каждую ночь около часа перерабатываю, записываясь или корректируя запись, трудясь на синклавире, а сейчас над этой ебучей книгой, при этом каждую ночь я засиживаюсь немного дольше, чем накануне, но потом, ложась спать, хочу урвать свои восемь-десять часов, в результате чего «день» непрерывно съезжает. Каждые три или четыре недели я возвращаюсь к дневному свету, который страшит меня, поскольку днем невозможно работать. Постоянно звонит телефон. На все вопросы, которыми, пока я спал в дневную смену, занималась Гейл, теперь должен отвечать я – живьем, собственной персоной. Я не могу монтировать, я не могу писать, ничего не могу делать, потому что меня то и дело отрывают.