Текст книги "Гибель «Русалки»"

Автор книги: Фрэнк Йерби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 28 страниц)

Уж ему-то, проведшему большую часть жизни на плантации, где приплод цветных ребятишек обычно превышал по весу урожай хлопка, было хорошо известно, что ребенок никогда не бывает смуглее более темнокожего из родителей. Но необходимо сказать в его оправдание: большинство людей верит в нечто противоположное тому, что они видят собственными глазами. Наиболее сильный аргумент, на который он рассчитывал, – ее действительно большая привязанность к Ханту, был использован Гаем в полной мере. Он нарисовал мрачную картину горя, постигшего его сына, красноречиво расписывал ожидающее их счастье. Не так уж трудно было это сделать: у восемнадцатилетней девушки отзывчивое сердце.

Он не знал, что Хант в Натчезе, но догадывался. Его богатый жизненный опыт подсказывал ему: первое, что сделает юноша, сердце которого разбито, – отправится в злачные места и прибежища порока, а найти их можно было в Натчезе и Нью-Орлеане. Следуя этой логике, Гай решил ехать в Натчез, расположенный ближе.

Им не потребовалось и десяти минут, чтобы разыскать Ханта. Та часть города, что расположена ниже Холма, очень мала. Там они и повстречали Ханта, который шел по грязной улице, обнимая за талию Розу Мелтон.

– Так-так, парень, – спокойно сказал Гай. – Ты можешь отпустить эту лошадку. Мы приехали забрать тебя домой.

– О, Хант! – воскликнула Трилби. – Неужели тебе не стыдно?

– Не тебе об этом говорить! – сердито сказал Хант. – Ты же помолвлена с этим хвастуном из Нью-Йорка…

– Я с ним больше не помолвлена, Хант, – сказала Трилби. – Поэтому я и приехала, чтобы разыскать тебя…

– Ты разорвала помолвку? – прошептал Хант. – О, Трилби! Моя малышка! Ангел мой!

– Хант Фолкс! – выпалила Роза Мелтон. – Тебе не кажется, что ты кое-что забыл? Или тебе надо напомнить, что ты официально помолвлен со мной и что мы собираемся жениться?

– Ты… ты обручен с этой?.. – задохнулась Трилби.

– Трил… – умоляюще начал Хант.

Гай, сохраняя полное спокойствие, вытащил кошелек.

– Ладно, ладно, сестричка, – решительно сказал он. – Сколько?

И в этот миг Роза Мелтон достигла подлинного величия.

– Ни цента, мистер Фолкс, – тихо сказала она. – Я никогда не торговала своими привязанностями. Деньги не смягчат боль моего сердца. И ничто другое тоже. Хант…

– Да, Роза? – пробормотал Хант.

– Собираешься ли ты сдержать свое слово, как подобает джентльмену, или хочешь уйти с этой глупой фарфоровой куколкой?

– Роза, – Хант почти плакал, – прости меня, но я…

– Ладно, – решительно сказала Роза, – но я вам скажу обоим: прежде чем вы поженитесь, перед вами откроется ад!

И она повернулась и очень тихо ушла.

«Не нравится мне это, – подумал Гай. – Эта девка из тех, кому палец в рот не клади. Такие на все способны…» И тут же отбросил эту мысль.

– Пойдем-ка, – сказал он Ханту и Трилби. – Нам еще многое нужно уладить.

Свадьба состоялась той же весной и была великолепна. Фэроукс утопал в цветах. Все ближние и дальние родственники от Нью-Орлеана до дельты Миссисипи были здесь. Гай не забыл посадить на цепь больших мастиффов как раз накануне прибытия первых гостей. И это оказалось столь же серьезной ошибкой, как и та, которую совершила Роза Мелтон. Но все же она была неизбежна: если бы кто-то из гостей был съеден собаками, то все событие едва ли получило бы надлежащее общественное звучание…

Преподобный Шварцкопф стоял перед алтарем в полной готовности. Хантер настоял, чтобы венчание совершалось по католическому обряду, и Гай, чьи религиозные предрассудки были близки к нулю, дал на это свое согласие. Он с такой же легкостью согласился бы на свадьбу по синтоистскому обряду, уж очень хотел он видеть Ханта женатым.

Трилби прошла к алтарю, опираясь на руку отца, очаровательная и трогательная в своем белом подвенечном платье. Все женщины плакали, да и у Фитца глаза подозрительно увлажнились. Среди мужчин стоял Нат Джеймс, словно приговоренный, ожидающий появления палача, он даже не чувствовал слез, струящихся по его круглому лицу. Плакала и Джуди – уж этого Гай никак не ожидал.

«Такой слезливой свадьбы мне еще не доводилось видеть», – подумал он, когда они с Джо присоединились к Грейс и Фитцхью, встав позади жениха с невестой.

Трилби и Хант опустились на колени перед алтарем недалеко от большого окна. Брачная месса началась.

И вдруг Гай услышал звук, поразивший его, – это был звон разбиваемого стекла. Он обернулся, ясно понимая, что и головы всех находившихся в церкви повернулись на этот звук.

– Хант! – раздался пронзительный крик. – Посмотри, понравится ли она тебе!

И слова смолкли, все слова, все звуки, все надежды исчезли, потому что внезапно грянул ружейный выстрел. Трилби не успела даже вскрикнуть. Она просто подалась вперед, как будто кланялась своему Богу, белоснежная, прекрасная, невыразимо грациозная, и начала падать.

Гай сорвался с места, едва до его потрясенного сознания дошло, что случилось. Но ему было все-таки шестьдесят шесть – Хант оказался намного проворнее. Он был уже у самого окна, когда Роза Мелтон выстрелила вновь. Весь заряд угодил в грудь Ханта, справа. Удар отбросил его назад. И тогда Гай Фолкс одним прыжком выскочил через разбитое окно наружу.

Она не пыталась бежать. Она стояла как вкопанная, когда мужчины, готовые к расправе, схватили ее. Позади них, в доме, так пронзительно кричали женщины, что, казалось, небеса оглохнут.

– Не бейте ее, ребята, – тихо сказал Гай. – Просто свяжите. Пусть с ней разбирается правосудие, а не мы…

– Вздернуть ее! – выкрикнул кто-то.

– Нет! – взревел Гай. – Это мой сын, и я говорю – «нет»! Проклятье, разве того, что уже случилось, не достаточно?

Он вернулся в церковь тем же путем. Доктор Хартли, стоя на коленях, хлопотал подле Ханта. Пьер Терребон, старший сын доктора Люсьена, столь же самозабвенно трудился над Трилби. Она лежала рядом с алтарем, бледная как смерть, голова ее покоилась в больших руках Ната Джеймса. Нат истерически плакал, причитая:

– Трилби! О, пожалуйста, милостивый Боже!

А отец Мартин Шварцкопф, исполненный печали, готовился соборовать их обоих.

Гай беспомощно стоял рядом, переводя взор с Трилби на сына.

Он в жизни не видел ничего более яркого, чем эта кровь на свадебном платье. Женщины сгрудились вокруг пронзительно кричавшей Грейс Мэллори, крепко держа ее. Еще одна женщина брызгала водой в лицо Джо Энн Фолкс, пытаясь привести ее в чувство.

Наконец Джим Хартли выпрямился и встретил немой вопрос в глазах Гая.

– Не знаю, – сказал он тихо. – Его правое легкое полно ржавым железом, Гай. Левое тоже немного задето. Она зарядила это старое ружье гвоздями, кнопками, кусками металлического лома. У мальчика крепкий организм, может быть, он и справится. Но для этого потребуется очень много усилий и молитв. Я бы на твоем месте попросил падре прочесть молитву прямо сейчас.

– Скажи честно, Джим: есть ли шанс выжить у моего мальчика?

– Есть, но он мал. Очень мал. Если он дотянет до завтрашнего дня, я приду и извлеку часть этого мусора из его легких. Но, как я уже сказал, все в руках Божьих…

Гай в каком-то отуплении подошел к доктору Терребону.

– Как она, док? – выдавил он.

– Почти в порядке. Большая часть заряда попала в алтарь. Не пройдет и месяца, как она выздоровеет. Но нельзя ее сейчас тревожить и пытаться отнести домой. Я бы посоветовал приготовить им постели прямо здесь…

Доктора дали Грейс и Джо Энн успокоительное и велели идти спать. Джуди всю ночь напролет просидела у постели матери.

Гай Фолкс заметно постарел за эти долгие ночные часы. Вдвоем с Фитцхью Мэллори они ходили взад и вперед, и губы их шевелились в беззвучной молитве. А в саду до самого утра ходил взад и вперед Натан Джеймс, не отрывая глаз от окна, за которым лежала Трилби.

– Не убивайся так, Гай, – сказал Фитц. – С Трилби все будет хорошо, держу пари, что и с мальчиком тоже. Ведь они еще совсем невинные дети…

– Хант виноват. Если бы он не спутался с этой кровожадной потаскухой…

– Ты не прав. Следуя твоей логике, можно сказать: «Если бы Трилби не связалась с Тернером…» В конечном итоге так и до Господа Бога дойдешь… Нет, Гай, я не согласен с тем, что Хант виноват в случившемся. Он хороший мальчик, и вся его вина в том, что раз в жизни он проявил чисто человеческую слабость… Кто из нас не совершал подобных ошибок?

– Спасибо, Фитц, – прошептал Гай. – Я очень рад, что Трилби выздоровеет…

На следующий день Джим Хартли, которому помогал молодой Терребон, оперировал Ханта на столе в гостиной. То, что при этом пережил Гай Фолкс, с трудом выдержал бы даже человек вдвое его моложе. Для самого Ханта, который крепко спал под действием эфира, операция была куда менее мучительна. Нат Джеймс и братья Мэллори дали свою кровь для переливания Ханту – врачи категорически отказались брать кровь у немолодых уже Гая и Фитцхью.

Джо Энн находилась в состоянии глубокого шока и держалась с помощью успокоительных лекарств, предоставив Гаю пройти через это испытание одному, если, конечно, не считать Фитца, нервничавшего больше, чем сам Гай, и отца Шварцкопфа, который в течение всей операции, длившейся целых три часа, стоя на коленях, просил Бога направлять руки хирурга.

Наконец Джим Хартли вышел из дома.

– Он не… – только и сумел выговорить Гай.

– Нет, – сказал доктор печально. – Если ему повезет, он выживет. Но у меня есть для тебя и плохие новости. В Фэроуксе больше не будет Фолксов, старина, после того как ты и твой сын предстанут перед Богом…

– Но ведь ты сказал… – начал Гай.

– …что он не умрет. Если не будет послеоперационого шока, если он затем избежит пневмонии, то доживет до старости. Но станет инвалидом. О женитьбе не может быть и речи. У тебя есть знакомые в Аризоне или Калифорнии, Гай?

– Нет, – сказал Гай. – А что?

– Его правое легкое изорвано в лохмотья. Я бы его удалил полностью, если бы у меня хватило на это духу. Левое тоже немного задето. В течение нескольких ближайших месяцев, даже лет, первая же сильная простуда может иметь для него роковой исход. Климат Миссисипи слишком сырой, а ему надо жить в сухом климате. Солнце и сухой воздух сделают его почти здоровым. Но здесь ему оставаться нельзя, старина…

– У меня есть предложение, – произнес отец Мартин своим глубоким печальным голосом. – Мой друг, преподобный Энрике Баско, преподает в колледже Санта-Клара, в Калифорнии. Я познакомился с ним в Риме. Судя по тому, что он мне рассказывал, климат там идеальный. Хант – юноша выдающихся способностей и прекрасно образован. Они будут счастливы иметь такого преподавателя. Если хотите, мистер Фолкс, я безотлагательно напишу отцу Баско… Как скоро Хант сможет совершить путешествие, доктор?

– Не знаю, – ответил Джим Хартли, – но я бы посоветовал не оставлять его здесь до осени, даже если бы его пришлось нести на носилках. Что ты на это скажешь, Гай?

– Почему, черт возьми, ты думаешь, что мне нужно задавать подобные вопросы?

Гай сразу понял, что надо делать, когда в конце декабря они получили первое письмо от Ханта. Это было чудесное письмо: Хант сообщал, что его здоровье улучшилось, писал о радости, которую доставляет ему работа, о том, что ему очень нравится Калифорния и его новая жизнь. Письмо было полно покоя и умиротворения. В то же утро в Фэроукс пришла Трилби и со слезами на глазах просила разрешения на помолвку с Натаном Джеймсом.

– О, дядя Гай! – рыдала она. – Мне так стыдно! Это вовсе не значит, что мне теперь безразличен Хант, вовсе нет. Но я… я…

– Но ты молода и имеешь право на собственную жизнь, – сказал Гай, целуя ее. – Да и не мне разрешать или запрещать тебе что-либо. Нат – славный мальчик. Благословляю вас обоих!

И как только она ушла, он кликнул слуг и приказал паковать вещи – свои, Джо Энн и Джуди. Потом велел одному из негров бежать в Мэллори-хилл с запиской: он просил Фитцхью и Уилла Джеймса приглядеть за Фэроуксом, пока они не вернутся.

Когда Джо Энн и Джуди спустились вниз, недоумевая, что все-таки происходит, Гай решительно объявил:

– Мы едем за границу. Думаю, нам надо на время сменить обстановку. У Ханта все в порядке. Вот письмо от него, прочтите. Надо написать ответ до нашего отъезда.

Джо Энн пыталась было возражать, но, увидев выражение его лица, поняла, что все протесты сейчас бесполезны.

– Хорошо, Гай, – сказала она. – Думаю, путешествие развлечет меня немного…

Прогуливаясь верхом с Лансом Фолксом в Хантеркресте в ясный апрельский день 1885 года, Джуди слышала, как поют в ее сердце голоса радости.

– Расскажи о Фэроуксе, Джуди, – попросил Ланс. – Правда, что ты ездишь на лошадях голубовато-серой масти, а когда идешь гулять, тебя сопровождают мастиффы величиной с шотландских пони?

– Да, – ответила Джуди. – А что, Ланс?

– Это похоже на сказку. Я сгораю от нетерпения стать частью этой жизни. Отец согласен, ты ведь знаешь. Его нетрудно было упросить. Я ему ужасно надоел…

У Джуди, восседавшей на гнедом жеребце, глаза светились любовью и озорством.

– Меня интересует только одно, Ланс, – сказала она с притворной серьезностью. – Ты что же, женишься на мне из-за Фэроукса?

– Конечно, из-за Фэроукса, – поддразнил он ее. – Такими девчонками, как ты, хоть пруд пруди. Не знаю, стоит ли даже Фэроукс этого…

– Еще как стоит! – сказала она серьезно, словно не замечая насмешки. – Погоди немного, сам увидишь. И теперь в Фэроуксе будут жить Фолксы долгие-долгие годы…

Она не знала, да и не могла знать, что Ланс окажется первым подлинным Фолксом, ступавшим когда-либо на землю Фэроукса, а вся история ее семьи – долгая и великолепная ложь. И так ли уж это важно? Если вера сильна, даже ложь становится правдой…

Она подняла свою темноволосую голову и рассмеялась звонко, как колокольчик.

– Послушай, Джуди, – удивился Ланс, – что с тобой творится?

– Мы ведем себя безобразно, милый, – сказала она сквозь смех. – Все романы, прочитанные мной, полны историями юных влюбленных, которых разлучают и заставляют вступать в брак против их воли. У нас – наоборот. Папа проявляет чудеса изобретательности, пытаясь во что бы то ни стало свести нас, чтобы знать наверняка: Фолксы в Фэроуксе не переведутся… Так что нам делать?

– У твоего отца, – сказал Ланс, – бывают очень неплохие идеи. Думаю, нам стоит поддержать его.

Джуди натянула вожжи, так что ее жеребец вплотную приблизился к лошади Ланса.

– Тогда, любовь моя, тебе неплохо бы для начала поддержать его дочь, – сказала она.