Текст книги "Карнавал судеб"
Автор книги: Фреда Брайт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
Миранда недолго оставалась клиентом «Херши энд Кэй». Конечно, восхитительно было чувствовать себя важной персоной в глазах людей, которые ее раньше и за человека-то не считали – так, за что-то вроде червяка. Но основную выгоду – в финансовом отношении – имел тот мужлан, которому она хотела отомстить за прошлые унижения, а именно Джей Конклин: он наживал состояние на комиссионных.
Однажды она без предварительного уведомления сообщила ему, что забирает свои деньги, так как хочет распорядиться ими иначе.
– Ну почему? – удивился тот. – Ведь мы так хорошо ладили! Должна же быть какая-то причина!
Миранда усмехнулась:
– Ну, вы же знаете женщин… Большинство из нас взбалмошные и непостоянные натуры!
Но правда заключалась в том, что она просто никому не хотела платить комиссионные. За год, пошедший с того момента, как она открыла свою тайную мечту совершенно незнакомому человеку в казино Лас-Вегаса, она добилась своего: Миранда купила место на бирже.
ЛондонПервым его впечатлением от нее был смех.
Он донесся до Питера с другого конца комнаты, перекрывая звон бокалов и голоса свадебных гостей, и нашел мгновенный отклик в его душе.
Смех был заразительным и имел множество оттенков: и серебристость, и гортанность, и воздушность, и глубину, а главное – он был счастливым. Питер оставил свою рюмку и попытался найти его обладательницу, но это ему не удалось, и он снова вернулся к бару за новым бокалом шампанского.
Используя любые предлоги, Питер обычно отвергал приглашения на свадьбы: на этих церемониях он чувствовал себя неловко по той простой причине, что они вели к браку, а даже мысль о подобной перспективе для него лично обращала его в бегство.
Разумеется, Питер понимал, что когда-нибудь и ему придется жениться – скажем, лет в пятьдесят: вполне достойный возрастной рубеж для такого судьбоносного решения. А до этого рубежа его холостячество было священно.
Но только для него, не для других. В этом-то и была проблема. Свадьбы же давали родственникам и друзьям прямой повод для бесконечных упреков в его адрес, словно его одиночество являлось каким-то вселенским бедствием. Еще хуже было то, что в атмосфере свадебных торжеств даже у здравомыслящих и не слишком эмоциональных женщин глаза подергивались влажной мечтательной поволокой, а в их головах определенно начинали бродить необоснованные надежды… Короче говоря, мероприятий такого рода разумнее всего было избегать.
Питера и сегодня здесь не было бы, не будь невестой Салли Трэвис. Для нее он сделал исключение: Салли была его близким другом, коллегой по работе – как же можно было не пожелать ей счастья? Она совершила поступок, достойный самого Дон Кихота, выйдя замуж за «цивильного», как в их кругу иронически называли людей, не связанных с индустрией развлечений. Потому-то, кроме парочки парней из их труппы, Питера окружали незнакомые, чужие лица. А теперь еще и этот смех…
Через несколько минут он снова услышал его: смех зазвучал из того угла, где обосновался Тэд Нортрап. И что там происходило такого смешного?..
Идя на звук, он пересек комнату, где его приятель давал мини-представление, облокотившись на рояль. В качестве публики выступала хорошенькая молодая женщина, лицо которой порозовело от смеха.
Ну, не такая уж и хорошенькая, решил Питер. По крайней мере, по канонам классической красоты. Но привлекательная. И не такая уж молодая: скорее всего, ей около тридцати. Невысокая, смуглая, с черными струящимися волосами, лукавой улыбкой и темными глазами, в которых светилась готовность к любой выходке… На ней было платье из мягкой шерстяной материи абрикосового цвета, в ушах висели хрустальные сережки, которые позвякивали, когда она смеялась. Тэд разыгрывал перед ней сценку «Французский официант», которая была гвоздем их последнего шоу.
Питер вмешался, прервав последнюю фразу на полуслове:
– Этот официант еще не наскучил вам, мисс? Мне кажется – да. Его просто нельзя подпускать к гостям!
Она хихикнула и приложила к глазам шелковый носовой платочек. Тогда Тэд сделал то, что и должен был сделать:
– Питер, познакомься с Энн. Энн, это Питер. А теперь, если позволите, я должен найти свою жену… или с кем там я пришел… Берегитесь этого человека, юная леди! Известный совратитель детей.
– Это правда? – повернулась она к нему с сияющей улыбкой.
– Только в рабочее время, – протянул он. – А вы?
Оказалось, что она доводится жениху кузиной, приехала в Лондон специально ради его бракосочетания и прекрасно проводит время. Питер понял, что причина ее удивительного смеха кроется не столько в чувстве юмора, сколько в потрясающем умении просто радоваться жизни. Они поболтали минут десять-пятнадцать – так, о ерунде, после такой беседы и не вспомнишь, о чем шла речь, – после чего она присоединилась к остальным гостям, а Питер отправился за очередной порцией выпивки. Когда он вскоре попытался снова отыскать ее, оказалось, что она уже ушла.
Он почувствовал себя слегка обиженным, даже вроде бы брошенным, но тут же успокоил себя мыслью, что мир полон других хорошеньких женщин. Он допил свое шампанское и отправился домой.
Однако, к своему удивлению, в ту ночь он так и не смог уснуть. Хуже того: он не мог ни читать, ни думать, ни выбросить из головы ее смех… Локти чесались. В носу свербило. В животе урчало. Раз шесть он вставал, включал свет, смотрел на часы, потом снова ложился.
Он пытался считать овец, перепрыгивающих через ограду, потом гончих собак, занимающихся тем же… Он перебирал в уме названия английских графств, станций лондонского метро, песен, в названиях которых встречается слово «любовь», – все было напрасно.
К черту! У него даже не хватило соображения записать номер ее телефона или хотя бы фамилию! А теперь эта простая оплошность казалась ему почти трагедией… Она приехала в Лондон, припомнил он ее слова, но откуда? У него создалось впечатление, что в названии этого места была буква «г». Гилфорд? Гластонбери? Глазго? Джон-О-Гротс-Хаус? Да уж, если она и вправду из местности с таким названием, он может никогда больше ее не увидеть…
Но если он ее не разыщет, то велика вероятность того, что ему вообще больше не придется спать по ночам! Все-таки в этот самый Джон-О-Гротс-Хаус должны же ходить поезда!
«Я влюбился! – внезапно осенило его. – Причем даже не в женщину, а в смех… Но это же совершенный абсурд!..» Однако здравый смысл – или Оскар Уайльд? – утверждает, что единственный способ избавиться от навязчивой идеи – реализовать ее. Он позвонит девушке, пригласит ее поужинать – и все пройдет!
Это, конечно, было бы прекрасно, если бы он знал, как связаться с Энн Как-ее-там из города, в названии которого есть буква «г»…
На рассвете он заварил себе чай покрепче и дождался часа, когда, по его мнению, было прилично позвонить Тэду – в надежде, что тот сможет восстановить недостающие звенья.
– Да, ты знаешь, который час?! – взвыл Тэд.
– Семь?
– Шесть пятнадцать! А на твой вопрос я могу сказать только, что видел ту девушку впервые в жизни!
В восемь утра, не в силах оставаться дольше в подвешенном состоянии, он разбудил Салли, в девичестве Трэвис, а ныне – Флейшер, проводящую первую брачную ночь в одном из парижских отелей.
– Ушам своим не верю, Питер! У меня, между прочим, медовый месяц!
И все же после коротких переговоров с мужем, прерываемых сдавленным хихиканьем, Салли удостоила его информацией о том, что фамилия Энн – Головин, а живет она в пригороде. Местечко называется Севенокс. Разумеется, никакой буквы «г». А что касается второго вопроса – нет ли у Салли номера телефона девушки, то ответ, разумеется был отрицательным. По правде говоря, на ней и самой-то в данный момент ничего нет. Но он вполне может воспользоваться обычным телефонным справочником.
– Благослови тебя Бог, Салли! Ты подарила мне жизнь.
На другом конце провода снова хихикнули:
– А ты не хочешь узнать, замужем ли Энн? Не существует ли еще и мистер Головин?
– О Боже! – У Питера упало сердце. – А что, существует? Она…
– Нет! – воскликнула Салли, довольная своей маленькой местью. – Хотя ты можешь спросить ее о некоем Моргане, с которым она живет. Такой большой шимпанзе…
С непревзойденной выдержкой Питер дождался половины десятого, прежде чем позвонить. Значит, она с кем-то живет… Ну да, конечно… Вполне естественно: такая привлекательная женщина… Теперь понятно, почему она так рано уехала со свадьбы… Чтобы вернуться к тому самому «большому шимпанзе».
«Если к телефону подойдет мужчина, – размышлял он, – я… я…» Он не знал, что тогда сделает. Но когда трубку взяла сама Энн, первыми вырвавшимися у него словами были:
– Кто этот Морган, к дьяволу?!
– И вовсе он не шимпанзе, – говорила ему Энн в тот же вечер, когда он примчался к ней в Севенокс. – Не знаю, что Салли в голову взбрело… На самом деле это сказочный персонаж из «Приключений Моргана, орангутанга». Мой кусок хлеба с маслом… ну, может, с маргарином.
Она писала книги для детей и больше всего на свете надеялась на то, что «Морган» станет таким же нарицательным именем для обезьян, как «Пэддингтон» – для медвежат и «Бэбар» – для слонят. Хотя в настоящее время ее сочинения продавались не так чтобы нарасхват…
– Не могу передать, какой груз упал с моих плеч, – признался Питер.
– Почему? Оттого, что Морган – орангутанг, или оттого, что у меня нет денег?
– И от того, и от другого.
Она рассмеялась, довольная ответом, а потом показала ему свой маленький коттеджик, состоящий из гостиной, спального этажа и студии. Под ногтями у нее была краска, что почему-то вызвало у него чувство умиления. Было похоже, что она рада видеть его, и это доставляло ему невыразимое блаженство.
Они отправились в индийский ресторан и просидели там до закрытия, непринужденно болтая. Потом Питер отвез ее до дому, нежно поцеловал в лоб и отбыл обратно в Лондон, совершенно очарованный.
Любовь, размышлял он позднее – к тому моменту они провели вместе пять вечеров подряд, – не имеет ничего общего с логикой. И приходит тогда, когда ее совсем не ждешь. Почему именно сейчас? Питер не находил ответа. Он знал женщин и красивее, и элегантнее, у него были десятки любовных связей, но до встречи с Энн он был поражен в самое сердце только однажды…
Как-то вечером, сидя в гостиной Энн и попивая жасминовый чай с бисквитами, Питер раскрыл перед ней душу.
Она спросила его, почему он оставил психиатрию. Он уже готов был отделаться шутливым, легким ответом, но вдруг впервые ощутил, что в состоянии, наконец, выложить всю правду.
– Я сделал это потому, что влюбился в свою пациентку.
Энн никак не отреагировала на это признание, только вся обратилась в слух, широко раскрыв полные симпатии к нему глаза.
– Это была необыкновенная девушка, – начал Питер. – Американка. Бесстрашная, мужественная, с большой тягой к знаниям.
Она родилась в бедной семье, что не должно было бы способствовать развитию у девочки чрезмерных запросов. Отец, рабочий мясоконсервного завода, погиб от несчастного случая на производстве, когда она училась в старшем классе школы. Мать, не выдержав борьбы с житейскими трудностями, умерла вскоре после него.
Но у девочки оказался независимый и честолюбивый характер. В шестнадцать лет она оставила школу, чтобы начать свой собственный жизненный путь. Она верила в «американскую мечту»: в свободном мире каждый при большом желании может добиться всего, чего захочет.
Последующие четыре года она проработала клерком в чикагской торговой фирме, по шестьдесят часов в неделю, изучая бизнес, стремясь к самосовершенствованию. По вечерам она ходила на курсы стенографии, изучала делопроизводство, бухучет и основы финансовой деятельности. Но все ее усилия были напрасны: она так и оставалась у самого основания пирамиды.
Женщине и без того приходится несладко в этом мужском мире, а у нее были еще и дополнительные сложности: в так называемом «бесклассовом обществе» ее продвижению мешало именно происхождение: речь, стиль и манеры поведения, одежда – все указывало на то, что она «родилась не на той стороне улицы».
Она могла бы сдаться, устроить собственную жизнь, выйдя замуж за какого-нибудь соседского парня, и погрузиться в проблемы своей семьи. Но она не оставляла надежды на большее: ей безумно хотелось увидеть мир, встречаться с интересными людьми, постигать культурные ценности…
В двадцать лет она отправилась на год в Париж домработницей в одну обеспеченную французскую семью. Наблюдая в этом качестве за своими новыми работодателями, она научилась, как входить в комнату, как выбирать вино, какими способами завязывать шарф, как оценивать произведения искусства и как говорить по-французски. И не только по-французски: она поступила на курсы английского языка для иностранцев, где наконец-то узнала, как правильно говорить на родном языке. Когда год подошел к концу, она приобрела определенный лоск и уверенность в себе и, купив велосипед, отправилась попутешествовать по Франции в свой последний уик-энд перед отъездом в Америку.
Что произошло потом, так никто и не узнал. Питер увидел ее в «Маривале», изуродованную и желавшую только одного – умереть.
Поначалу поиски методов ее лечения, направленного на то, чтобы она отказалась от попыток самоубийства, были вопросом его профессиональной чести, но вскоре к этому примешалось и личное. Видя ее изо дня в день, пытаясь помочь ей преодолеть разлад с самой собой, он быстро потерял свою беспристрастность: это несчастное создание, мисс Никто из Ниоткуда, целиком и полностью завладело его сердцем. И хотя они даже ни разу не поцеловались, он чувствовал себя связанным с ней незримыми нитями.
– Я с трудом смог признаться самому себе, как сильно люблю ее. И, видит Бог, я никогда не мог бы признаться в этом ей.
– Но почему? – Карие глаза Энн были полны слез. – Доктора ведь женятся на своих пациентках! Это всем известно. И потом, ты же говоришь, что она хорошо шла на поправку…
– Потому что мы находились в неравном положении, разве ты не понимаешь? Что за семья была бы у нас? С моей стороны навсегда осталась бы жалость, а где гарантия, что это не выглядело бы высокомерием? А она идеализировала меня, Энн. Она воздвигла меня на пьедестал, словно божество. Было бы преступлением воспользоваться ее чувствами. Лучше было бы, чтобы она шла своим прежним путем. И я позволил ей уйти из моей жизни. Я даже не знаю, какое имя она сейчас носит. Да это и неважно! Все кончено, и это хорошо не только для нее, но и для меня. Видишь ли, она ни разу не возразила мне, не усомнилась ни в одном моем поступке! Это льстило моему самолюбию, но было очень вредно: мне нужно, чтобы кто-нибудь время от времени говорил мне, что я круглый идиот.
– Ты круглый идиот, Питер, – спокойно сказала Энн.
Он удивленно вскинул на нее глаза:
– Почему?
– Потому что сам выпускаешь из рук желаемое.
Она обвила его руками за шею и поцеловала в губы долгим чувственным поцелуем. И от ее близости призрак прошлой любви отступил прочь.
– Ты права. – Он крепче прижал Энн к себе. – И я обещаю, что больше не повторю этой ошибки.
Новый годТаймс-сквер была битком забита людьми: целое море рук, ног, бедер, плеч… Несмолкаемый гул автомобильных гудков, взрывов хлопушек, визга и смеха. Невозможно не только расслышать собственный голос, но и на миллиметр сдвинуться в сторону, чтобы не оказаться плотно, если не сказать «интимно», притиснутым к совершенно незнакомому человеку, который так же возбужден оттого, что находится сейчас здесь – словно в центре мирозданья.
Холод был зверский, но Ким почти не ощущала его: ей было тепло и весело. Морозный воздух пах обещанием счастья… А все потому, что это был необыкновенный и быстролетный новогодний праздник. Через несколько мгновений большие белые часы, установленные на площади, должны были начать традиционный отсчет, а последний, двенадцатый удар провозгласит конец целого десятилетия и рождение нового.
– Держи меня за руку! – старалась перекричать общий гам Бетт. – Тебя сметут!
А Ким чувствовала себя как в раю. Ей нравилось ощущать себя частью толпы, разделять праздничное настроение со множеством людей…
«ДЕСЯТЬ!» – ревели тысячи глоток. «ДЕВЯТЬ! ВОСЕМЬ! СЕМЬ! – кричала Ким вместе со всеми – ШЕСТЬ! ПЯТЬ! – она крепче сжала руку Бетт. – ЧЕТЫРЕ! ТРИ! ДВА! ОДИН!» – Бетт ответила ей тем же. И наконец заключительный аккорд:
«С НОВЫМ ГОДОМ!»
– С Новым годом, моя сладкая! – Бетт стиснула Ким в объятиях.
– И тебя, и тебя, и тебя!
И две женщины с малиновыми от мороза щеками стали пробираться сквозь толпу к ближайшей пиццерии, чтобы отметить там наступление новой эры. Обе сошлись на том, что в Нью-Йорке пицца самая вкусная: более острая, неожиданная по составу компонентов. Как и вообще все в этом городе, который они выбрали своим домом. Бетт слизала остатки соуса с пальцев и торжественно подняла пластмассовый стаканчик с кофе.
– Прощайте, шестидесятые! – провозгласила она. – Вы тащились слишком медленно. А семидесятые? Как говорила Бетт Дэвис в одном фильме: «Пристегните ремни!» – потому что семидесятые должны поднять нас на недосягаемую высоту!
* * *
Первым ее порывом было отказаться от приглашения Андерсенов – по той причине, что она вообще редко ходит на вечеринки. Но Миранда старалась выполнять свои обязательства перед людьми, с которыми общалась.
Джо был ее другом и наставником, тем воротилой торгового мира, который и помог ей приобрести место на бирже. Его жена Элен была мила и гостеприимна.
– Будут танцы, – пообещала она, – и придет много симпатичных молодых людей.
Подразумевалось – достойнейших молодых людей. Что ж… Почему бы и нет? Миранда сто лет уже не танцевала… Общение с достойнейшими молодыми людьми, несомненно, одобрил бы и Питер Мэйнвэринг. Он всегда внушал ей, что она должна научиться жить в «реальном мире», в котором смеются, флиртуют, влюбляются… Так что можно считать, что она всего лишь собирается выполнить предписание своего врача.
По случаю выхода в свет Миранда надела изящное платье из черного крепа, соблазнительно подчеркнувшее линии ее фигуры, а на шею повязала голубой атласный шарф – под цвет своих сапфировых глаз.
– Вам бы очень пошла накидка из соболей – самый модный мех в этом сезоне, – заметила как-то ее секретарша. Но Миранде претило носить на себе шкуры убитых животных, поэтому она решила обойтись без этой роскоши: ее праздничный наряд, в котором она прибыла к Андерсенам, и так выглядел шикарно!
Вечер удался на славу: изысканнейшие блюда, море разнообразных спиртных и прохладительных напитков (впрочем, она позволила себе всего один бокал шампанского), множество кавалеров – по большей части довольно симпатичных. Особенно привлекателен был исполнительный директор фирмы «Континентал Кэн».
– Том Верри – объект мечтаний многих женщин, они за ним прямо-таки охотятся, – поведала ей Элен, – я пригласила его специально для вас.
По тому, как Том смотрел на Миранду, как при малейшей возможности старался взять ее за руку, было ясно, что в данном случае «добыча» сама стремится в силок, даже без усилий со стороны «охотницы».
Но по мере того как старый год близился к концу, Миранду охватывало сильное беспокойство. В полночь Том Верри наверняка захочет ее поцеловать – по новогодней традиции. И в этом нет ничего особенного.
Но такая перспектива почему-то пугала ее, а то, что она сама понимала необоснованность своих страхов, ничего не меняло. Он обнимет ее, и она окажется в ловушке… Пойманная как птичка в силки. Его язык раздвинет ее губы и проникнет в рот, а она будет задыхаться и давиться…
Смутные воспоминания зашевелились в голове Миранды. Болезненные, вызывающие тошноту… У нее вспотели ладони, в ушах застучали невидимые молоточки, будто посылая сигнал бедствия: или сопротивляться изо всех сил, или бежать.
Бежать!
Незадолго до двенадцати Миранда подхватила свой шарф и принесла извинения по поводу того, что вынуждена удалиться, поскольку ее ждут в еще одном месте.
– А не мог бы я… – начал было Том.
– Нет. Простите меня.
И она сбежала.
Через двадцать минут Миранда уже въезжала в подземный гараж своего дома. Она пропустила знаменательный момент двенадцатого удара часов и не внесла лепту во встречу нового десятилетия.
Поставив машину на место, Миранда направилась к эскалатору – как всегда настороже: общеизвестно, что гаражи являются зоной повышенной опасности. Даже такие, как этот, оснащенный скрытыми камерами внутреннего наблюдения.
И вдруг она услышала шорох. Напрягшись, она вгляделась в темный угол: несомненно, там кто-то был… Кто-то живой. Он двигался, подкрадывался к ней… Кто мог находиться в пустом гараже в новогоднюю ночь?! Грабители… Насильники! «Помогите!» Крик уже готов был вырваться из ее груди, но тут же замер, когда она увидела появившегося из-за кучи мусора таинственного незваного гостя.
– Ах ты балда! – Миранда чуть не расплакалась от облегчения. Да только «балда» был напуган еще больше, чем она: уши прижаты к спинке, густая шерстка апельсинового цвета стоит дыбом…
Миранда встала на колени:
– Кис-кис-кис, иди сюда…
Она чуть подвинулась вперед, говоря тихим, ласковым голосом, стараясь завоевать его доверие. Несчастное создание, кожа да кости, к тому же основательно промерзшее… Стараясь не делать резких движений, она сняла с себя шарф и набросила его на котенка. Завернув его в шуршащий атлас, прижала к груди.
– Все хорошо, пусик! Теперь ты в безопасности. Сейчас мы поднимемся наверх, и я дам тебе тепленького молочка.
Спустя несколько минут парочка новых друзей уже с комфортом расположилась на кухне Миранды. Хозяйка квартиры наблюдала, как котенок, вылакав плошку молока, уютно устраивался на стуле у батареи, всем своим видом показывая, что намеревается остаться здесь навсегда.
– Мой самый главный новогодний кавалер… – печально произнесла Миранда.
Она подумала, что надо бы как-то назвать его, но он еще так мал, что определить пол невозможно. А потом она решила, что это не так уж и важно: она назовет его Оджи – вполне нейтральное имя.
Миранда сварила себе кофе и снова привычно подумала о Питере.
Почти два года прошло с того момента, как они попрощались, но только сегодняшний вечер расставил все по своим местам: если ей вообще суждено познать любовь, выйти замуж, иметь детей, это может произойти только с ним. Если она и доверит свою судьбу мужчине, то лишь ему.
Когда они расставались, такие мысли показались бы ей несбыточной мечтой: что она могла дать ему, кроме своих проблем и страхов?
Однако теперь ситуация изменилась.
Питер был к ней неравнодушен, она интуитивно ощущала это. Но все же она была для него – и Миранда не могла его осуждать, потому что сама чувствовала в отношении себя то же самое, – мисс Никто: ни достойного происхождения, ни должного воспитания… Вряд ли из нее вышла бы подходящая спутница жизни для окончившего Кембридж джентльмена.
А сейчас она больше не была «никем»! Она стала Мирандой Ви, имеющей определенное положение в чикагских финансовых кругах, занимающейся крупными биржевыми операциями. Женщиной состоятельной, уважаемой, вызывающей восхищение. Она теперь сама была завидной «добычей», выражаясь языком Элен Андерсен. Теперь они с Питером могли бы встретиться на равных: блестящий психиатр и преуспевающая бизнес-вумен…
С Питером ей никогда не станет страшно. Она наконец перестанет бояться, почувствует себя в полной безопасности. Питер вдохнул в нее жизнь…
«Доктор и миссис Мэйнвэринг», – осторожно произнесла она, будто пробуя слова на вкус. Это сочетание казалось чем-то самим собой разумеющимся, естественным. «Давай пригласим Мэйнвэрингов… Мэйнвэринги такая замечательная пара. Миранда и Питер. Питер и Миранда».
– А почему бы и нет, Оджи? Можешь назвать хоть одну причину? – Она почесала своего нового дружка (или подружку) за ушком.
Действительно, почему? Но для этого ей снова придется взять судьбу за шиворот: прежде всего надо выяснить, где сейчас находится Питер и как он живет. А потом действовать уже исходя из полученной информации.
В понедельник утром она наймет частного детектива, чтобы тот все разузнал. Проблема проста, решить ее можно за несколько недель… Установив же местонахождение Питера, она отправится к нему сама.
Она приедет в шикарном лимузине с шофером, фантастически одетая. И он обомлеет, увидев, какой элегантной и важной персоной она стала. Такой женой может гордиться самый почтенный джентльмен… А если он оробеет от того, насколько она изменилась, Миранда возьмет инициативу в свои руки… и сама сделает ему предложение!
Разумеется, это будет рискованный шаг… Но жизнь приучила ее к риску! Ежедневно она рисковала на бирже при заключении фьючерсных сделок на рынках скота, соевых бобов, пшеницы, ставя на карту огромные суммы, основываясь лишь на собственном опыте и интуиции. Она по натуре была игроком, и игроком азартным. Почему бы теперь не рискнуть ради собственного будущего? Разве счастье взаимной любви не стоит того, чтобы все поставить на карту ради него? Она и сейчас рискнет! И если Богу будет угодно, они поженятся…
В эту ночь Миранда убаюкивала себя мечтами о белом свадебном платье и марше Мендельсона. Доктор и миссис… или он предпочтет мистер и миссис? Миссис Питер Мэйнвэринг… Интересно, а где они поженятся? Здесь? Или в Швейцарии? А может, в Лондоне? Пышная будет свадьба или скромная? Да какое это имеет значение!
Оджи лежал рядом, прижавшись к ней, и мурлыкал.
* * *
Шум стоял ужасный – так всегда бывало на вечеринках у Адриана, но в ту ночь – особенно: ведь начиналось новое десятилетие. Старые друзья, старые шутки, глупые розыгрыши и болтовня плюс море разливанное шампанского и яичного коктейля. Последний удар Биг-Бена, прозвучавший на волне Би-Би-Си на всю страну, возвестил наступление новых времен, и все гости, взявшись за руки, пропели хором «Старые добрые времена». Затем все обменялись поздравительными поцелуями.
Спустя несколько минут подогретый яичным коктейлем Питер отвел Энн в относительно спокойный уголок. Он был настроен провести в жизнь принятое им в канун Нового года решение. Now or never. Теперь или никогда.
– Энни.
– Да, любовь моя?
– Я хочу кое о чем спросить тебя.
– Да, дорогой?
– Очень простой вопрос.
Но это было совсем не так: он вдруг почувствовал, что у него отнялся язык. И осознал свою глупость. Сколько они знакомы – несколько месяцев? Она может счесть его самонадеянным.
Или подумать, что он шутит – он ведь постоянно шутил. Вообще удивительно, что хоть кто-то мог когда-нибудь воспринимать его всерьез…
Но предположим, что она воспринимает его всерьез. В таком случае она вполне может ответить «нет»: в конце концов, кто он такой, чтобы нахально вторгаться в ее размеренную жизнь, которой она, кажется, совершенно довольна? Она независимая женщина, даже более того, и несомненно посмеется над его наглостью. Ибо чего ради такая красивая молодая женщина, как Энн… ну, пусть не умопомрачительно красивая и не такая уж молодая, но такая удивительная… В общем, с какой стати это замечательное создание вдруг захочет связать себя с таким уже немолодым и в принципе никчемным человеком, как он? Ему скоро должно исполниться тридцать четыре. Практически середина жизни. В недалеком будущем начнут скрипеть кости и выпадать волосы, одолеют старческие недуги… Его посадят в инвалидное кресло, а ее будут жалеть – хорошенькая молодая женщина прикована к такому древнему ископаемому, как он. Который к тому же слишком много пьет.
Она скажет «нет» – и это будет конец всему…
С другой стороны, она может сказать «да»… Возможность такого поворота событий повергла его в ужас.
Питер Мэйнвэринг женился! Со всеми вытекающими отсюда последствиями: волосы в раковине, йогурт в холодильнике… возможно, она и бритвой его будет пользоваться, когда он не видит. Нет, Питер не хотел бы, чтобы кто-то пользовался его бритвой! Даже она.
Но это все мелочи, которые ничто по сравнению с потерей свободы, неминуемой после вступления в брак. Что станет с его субботними шатаниями по пивнушкам в компании старых приятелей? Со спортивными состязаниями по регби в Харлингтоне бодрящим зимним утром, которые он хоть и нечасто, но позволял себе? Или с таким сугубо мужским занятием, как парусный спорт? Со всеми этими радостями жизни придется распрощаться навсегда! Они будут зачавканы трясиной супружества.
Брак… Петля. Кандалы. Пожизненное заключение. Семейные споры и раздоры. Он рожден в единственном экземпляре, для него жить в одиночестве так же естественно, как дышать. И нет никаких сомнений в том, что именно это и предназначено ему природой.
– Питер? – Энн не отрывала от него глаз с нескрываемым любопытством.
– М-м-м… а? – Он стоял, переминаясь с ноги на ногу.
– Ты, кажется, хотел о чем-то спросить меня?
У него пересохло во рту.
– Я собирался спросить, не хочешь ли ты выпить еще порцию яичного коктейля.
Она покачала головой и улыбнулась.
– Ничего подобного. Не ври. Ты собирался спросить меня, не выйду ли я за тебя замуж, и чтобы избавить тебя от дальнейшего замешательства и мук неопределенности, я отвечу прямо сейчас. Мой ответ – да.
«Да»! У него подпрыгнуло сердце, заколотилось от радости.
– Ты действительно… правда…?
– Правда! – Она обняла его за шею. – Я решила это, как только познакомилась с тобой на свадьбе Криса и Салли. Да, больше всего на свете я хочу стать миссис Питер Мэйнвэринг!
В этот момент Питер словно получил второе крещение. После всех лет метаний, раздумий, поисков смысла жизни ему наконец открылось его истинное предназначение: он послан на грешную землю для того, чтобы стать мужем Энн Головин.
