Текст книги "Дар Андромеды"

Автор книги: Фред Хойл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Флеминг изо всех сил старался сохранять спокойствие. – Я полагаю, вы на самом деле не знаете, что у вас есть, – сказал он наконец. – Я дам вам лучший совет, какой только смогу: взорвите его.

– Как ты взорвал тот? – в глазах Гамбуль плясали веселые торжествующие огоньки. – Боюсь, здесь у вас не будет таких же шансов.

– Откуда вы знаете, что мы, что я…

Она подождала, прежде чем ответить, наслаждаясь удовольствием от предстоящего удара. – Профессор Дауни сказала нам.

– Дауни! – Флеминг мог только пристально смотреть на нее.

– Она пришла сюда по собственной воле, – вмешался Салим.

– С вами и леди-профессором мы чувствуем, что у нас есть необходимая обстановка. Компьютер, созданный Нилсоном, должен стать основой всех технологий, которые организация Мамзель Гамбуль разместила здесь.

Он подошел к оконной щели и выглянул наружу. Шум толпы был бессвязным сопровождением все еще бурлящей системы громкой связи. – Эти люди там, снаружи, пробуждаются от долгого сна, – искренне сказал он. – Вы человек либеральных взглядов, Флеминг. Вы поможете им пробудиться и занять свое место в современном мире.

– Где Мадлен Дауни? – требовательно спросил Флеминг.

– На исследовательской станции «Интеля», – объяснил Салим, – куда вас доставят. Это очень удобно, соответствует лучшим стандартам нефтяной компании. Может, мы и бедны, но мы не варвары.

Он гордо выпрямился. – Но, тем не менее, я должен отметить, что вы не в том положении, чтобы отказываться от сотрудничества.

Он задумчиво посмотрел на Андре, сидевшую спокойно, с полным недоумением на лице, когда она переводила взгляд с Салима на Флеминга и обратно.

– Мы оставим молодую леди здесь, чтобы обеспечить ваше сотрудничество.

Флеминг вскочил на ноги. "Нет!"

Салим колебался. Он посмотрел на Гамбуль, которая кивнула. – Хорошо, – сказал он. – Мы оставим юную леди с вами.

Жанин Гамбуль поставила свой пустой стакан. – Мы говорили достаточно долго. Я отвезу их на исследовательскую станцию, –  сказала она Салиму. – Моя машина ждет.

Когда Флеминг, положив руку на локоть Андре, проходил через вращающиеся двери компьютерного корпуса, которые Гамбуль держала открытыми, он остановился, как будто его ударили в живот.

Зал был удивительно похож на тот, что был в Торнессе, за исключением того, что одетый в хаки вооруженный охранник внутри имел смуглое лицо вместо веселого румянца часовых, которых он так хорошо знал в Шотландии.

Воздух был таким же – прохладная безжизненность кондиционера.

Через выкрашенную в серый цвет дверь в компьютерную секцию сходство подчеркивалось. Здесь был тяжелый, неопределимый запах электричества, всепроникающий гул множества активных цепей, нечеловеческая индивидуальность комнаты, полностью построенной из панелей управления.

И там, спустившись на две ступеньки, он стоял – знакомая прямоугольная масса стальных панелей с пультом управления и электронно-лучевыми экранами.

Он медленно двинулся вперед, все еще держа Андре за локоть.

Несколько молодых арабов работали над машиной. Странным, диковинным образом они напомнили ему британских техников, которыми он руководил два года назад в Торнессе. Они даже разговаривали друг с другом по-английски – как будто это был естественный язык для науки.

Гамбуль подошла к одному из них.

– Это Абу Зеки, – сказала она. – Доктор Флеминг.

Глаза Абу Зеки заблестели от удовольствия. Он казался чувствительным и симпатичным молодым человеком с тонкими арабскими чертами лица и короткой стрижкой, которая придавала ему странный вид поколения битников.

Он тоже явно был "современным человеком". – Как поживаете, сэр? – сказал он. – Конечно, я много слышал о вас. Я буду вашим старшим помощником. Надеюсь, я буду полезен; в любом случае я могу передать ваши инструкции персоналу. – Он с гордостью посмотрел на панель управления компьютера. – Мы собираемся сделать с этим великие дела.

– Вы верите в это, не так ли? – тихо спросил Флеминг.

– Я покажу вам окрестности, – перебила Гамбуль и повела их вдоль бесконечных бухт проводов.

Она удивительно хорошо знала дорогу. Она точно определила каждую секцию огромной машины, хотя Флеминг отметил, что это было знание из вторых рук непрофессионала, которого интересовало, что делают вещи, а не как они это делают. Компоновка немного отличалась от того, что он построил в Торнессе, но вход, выход и огромные схемы памяти были в основном одинаковыми.

Они вернулись к широкому проходу перед блоком управления. – Строительство было завершено некоторое время назад. Он был полностью запрограммирован. Но ничего не произошло. Вот почему вы нам нужны. Это не представляет для вас никаких проблем в том, что касается эксплуатации?

– Вероятно, нет, – признал Флеминг. – Планировка внешне отличается. Но по сути это одно и то же, – он невесело усмехнулся. – Так и должно быть. Он был построен на основе инструкций, содержащихся в том же сообщении. Вы знаете, что случилось с работой Торнесса?

Гамбуль пожала плечами. – Нас не интересует, что там пошло не так. Мы хотим, чтобы все прошло правильно. Мы хотим создать непревзойденный в мире производственный центр, свободный от политического или иного вмешательства. Эта машина должна стать мозгом «Интеля».

Флеминг был загипнотизирован зловещей тишиной. Он боялся еще раз увидеть зловещую секцию, которая делала этот компьютер непохожим на любой другой искусственный мозг, – тяжелые латунные клеммы, спрятанные в пластиковых изоляционных ограждениях.

Он повернулся к Абу, почтительно стоявшему рядом. – Где находится ваш высоковольтный выход?

Жанин Гамбуль подозрительно посмотрела на него. – Почему вы спрашиваете? Какова цель вопроса?'

– Есть два провода высокого напряжения, выходящие за пределы вашей панели управления. Или должны быть.

Абу кивнул. – Да, были, – согласился он. – Мы провели их в последний отсек. Мы не понимали их назначения.

Он повел их по коридору и сдвинул серую панель на ее гладких полозьях. Флеминг уставился на безобидные на вид металлические фигурки. Ненавистные воспоминания теснились в его мозгу. Он повернулся к Андре, но, к его облегчению, она казалась спокойной и не проявляла никакого интереса.

– Доктор Нилсон считал, что они предназначены для сенсорной связи с цепями памяти, – сказал Абу. – Чтобы оператор мог иметь прямой контакт с вычислителем компьютера. Он решил, что это должно быть сделано визуально с помощью этого дисплея. – Он кивнул в сторону батареи электронно-лучевых экранов с алюминиевым напылением, расположенных над клеммами.

– Я помню!

Флеминг обернулся на звук голоса Андре.

Ее глаза горели от возбуждения. Флеминга внезапно затошнило. Казалось, все безжалостно и неизбежно выходит из-под контроля.

Он придвинулся к ней поближе. – Ты знаешь, что это такое? – прошептал он.

– Это то, от чего мы убегали.

Она не повернулась к нему. Она казалась взволнованной, и ее глаза оставались на панели управления. – Не бойся, – прошептала она. Флеминг никак не мог решить, с кем она разговаривает.

Он резко повернулся к Гамбуль. – Просто взорвите все это. Сейчас же.

Она посмотрела на Андре, а затем на Флеминга. Она начала улыбаться, не скрывая своего презрения. – Уничтожить его? – воскликнула она.

– Мы будем контролировать это, – ее тон изменился. – А теперь я покажу вам ваши покои. Они очень удобные. Ваш старый коллега профессор Дауни очень хочет встретиться с вами.

Она вывела их из компьютерного корпуса на жестокую жару снаружи. Солдат немедленно вышел вперед и, повинуясь нескольким словам Гамбуль по-арабски, сопроводил Флеминга и Андре к ряду бунгало, затененных несколькими пальмами. Андре все еще был ошеломлен и шел молча.

Мадлен Дауни сидела в шезлонге на крошечном побуревшем клочке травы. Ее лицо уже загорело, хотя в своей тропической одежде она выглядела изможденной и худой. Она приветствовала их обоих с неподдельной радостью.

– Моя дорогая, – сказала она, взяв обе руки Андре в свои, – я так рада тебя видеть. Вашей служанке было точно сказано, как за вами ухаживать, – она повернулась к Джону. – Значит, ты здесь.

Он не поздоровался с ней. – Я здесь, потому что меня похитили, – тихо сказал он. Профессор, я еще некоторое время не буду пытаться выбраться из-за того, что мне только что показали. Но что касается тебя, Мадлен, будь я проклят, если понимаю, как ты можешь добровольно работать на эту компанию.

Дауни не стала обижаться. – Нет смысла наклеивать на них ярлыки, мой дорогой. Обстоятельства настолько разные. Должна сказать, что сначала я была встревожена. Я подозреваю, что Салим накачал меня наркотиками в Лондоне. Я не знаю, почему.

– Чтобы узнать, где я был. Вы были единственным человеком, которому я сказал, и они немедленно появились.

Она была глубоко расстроена. – Прости, – сказала она несчастным голосом, – я понятия не имела.

– Как они тебя поймали? – спросил Флеминг.

– Вежливо попросив меня. У них очень интересная сельскохозяйственная проблема. Они хотят обеспечивать себя едой. Они испробовали все обычные способы удобрения бесплодной земли. Но они понимают, что им нужна действительно новая, полностью научная концепция. Я надеюсь… я думаю… что смогу помочь.

Ее безоговорочная вера в доброту науки всегда беспокоила его. Их непринужденные дружеские отношения были натянутыми, когда она не видела никакого риска в первом успехе своих экспериментов по синтезу жизни. Теперь она была охвачена тем же неуравновешенным энтузиазмом.

– Мадлен, – мягко сказал он, – если мы не можем выбраться из этого места, не закончив внезапно смертью, то, конечно, я могу, по крайней мере, предупредить…

Она посмотрела на Андре, тихо сидевшую рядом с ними и мечтавшую в уютной пятнистой тени пальм. – Кого ты можешь предупредить, Джон? – спросила она. – Кто будет слушать тебя теперь, когда они знают, что ты сделал в Торнессе?

– Значит, мы просто останемся здесь и будем делать эту грязную работу? – с горечью спросил он.

Она нахмурилась. – Моя работа не грязная. Я пытаюсь помочь обычным смертным людям, многие из которых в данный момент голодают. Салим может быть безжалостен, но его мотивы благие. Он хочет что-то сделать для своей страны.

Флеминг потянулся за пачкой сигарет, которую санитар молча положил на столик рядом с его креслом вместе с фруктами со льдом. Обслуживание, как и обещал Гамбуль, было очень хорошим. Он закурил сигарету, а затем задумчиво наблюдал, как дым спиралью поднимается от светящегося конца. – Есть одна возможность, – сказал он наконец. – Я, вероятно, смогу довольно легко разобраться в схеме. Нилсон, очевидно, проделал довольно хорошую работу, и молодой Абу Зеки знает свое дело. Компьютер будет работать, но это будет частично зависеть от информации, которую мы в него вводим. Если я заставлю его думать, что я за это…. Он сделал паузу, чтобы сделать глоток своего напитка. – В прошлый раз это была моя ошибка.

Я атаковал его, но на самом деле не смог победить. Но если я сообщу его схемам памяти, что они – «Интель» и компания – действительно против этого, его логические процессы придумают что-нибудь, чтобы победить их.

– Возможно, уничтожив их – и всю страну?"– предположила Дауни.

Флеминг кивнул. – Это было бы лучше, чем альтернатива.

Что означало бы, что это установило бы закон оптом через Гамбуль, Салима и остальных мошенников, на которых они работают.

Дауни задумчиво посмотрела на Андре, которая расслабилась в полусне, погруженная в дневные грезы. Она выглядела очень милой и женственной.

– А девушка? – спросила она.

– Я перестал думать о ней как о ком-то, ну, за пределами этой планеты. Она практически нормальный образец человеческой химии. Опасность заключается в том, что машина получает ее и использует. Я хочу прекратить это, что бы я ни делал или не сделал. Я довольно сильно привязался к ней.

– Не говори так грустно об этом! – рассмеялась Дауни.

Он оглянулся, чтобы убедиться, что Андре не слушает. – Дело не только в этом. Ее координация ухудшается. Она проводит слишком много времени так, как сейчас. И когда она двигается, она дергается, как при легком спазме. Сначала я подумал, что это шок или последствия ее переживаний, физические последствия ее травм. Но становится все хуже. Что-то не так с тем, как она была сделана.

– Ты хочешь сказать, что я совершила ошибку…

– Не обязательно ты, – заверил он ее. – Что-то не так с программой.

Он замолчал. Андре открыла глаза, лениво потянулась и села. – Какое великолепное солнце, – сказала она, улыбаясь.

Она вышла, довольно резко, из тени и начала осматриваться. Флеминг и Дауни видели, как она подошла к дверям компьютерного корпуса. Часовой, прислонившийся к стене, шагнул вперед, передумал и пропустил ее внутрь.

Флеминг вскочил со стула. – Почему они ее не остановят?

Он хотел пойти за ней, но Дауни протянула руку, чтобы остановить его.

– С ней все будет в порядке.

– С этим? – спросил ее Флеминг. – Ты сумасшедшая.

– Я не сержусь. Оставь ее там.

Флеминг неохотно остался. Они ждали напряженные и настороженные, пока шли минуты.

Внезапно неясный вибрационный гул, который все время доносился из здания, стал громче, и раздался ритмичный щелчок.

– Что это, черт возьми? – крикнул Флеминг, вскакивая на ноги.

Восклицание Дауни – Это компьютер, он работает – было излишним. Они оба бросились к вращающимся дверям и дальше по коридору.

Абу Зеки подбежал к ним. – Что случилось? – спросил его Флеминг.

– Я не могу сказать, доктор Флеминг, – ответил Абу. – Молодая женщина вошла, постояла, оглядываясь, а затем села перед панелью управления в сенсорном отсеке.

Флеминг протиснулся мимо него. Главный экран дрожал от волнистых полос света; сумасшедшие геометрические узоры перемещались, исчезали и меняли свои формы.

В кресле за пультом сидела Андре.

– Андре, – позвал Флеминг, остановившись перед лицом какой-то силы, которую он не понимал, но которая, казалось, парализовала его ноги. Она не обернулась. – Андромеда, – крикнул он.

Очень медленно она повернула голову. Ее бледное лицо светилось радостью.

– Он говорит со мной, – воскликнула она. – Он говорит!

– Боже мой, – простонал Флеминг.

Абу кашлянул. – Я должен пойти и сообщить мамзель Гамбуль о том, что произошло, – сказал он.

Глава 6 Циклон

Флеминг с опаской наблюдал за преображением, произошедшим с Андре. Вялость и почти детская невинность исчезли. Она была настороже и жаждала деятельности, но все же казалась невозмутимой. Флеминг знал, что изменения произошли из-за компьютера, но это была другая Андре, отличная от робота Торнесса – изменения были неопределимы, но, тем не менее, они были.

Его немного успокоили откровенность и доверие, которые она проявила по отношению к нему. Он думал об этом всю ночь, попеременно то лежа на своей узкой удобной кровати, то расхаживая по маленькой, опрятной комнате с кондиционером, которую ему выделили. К утру он принял решение.

Если он хотел уничтожить зло, которое он чувствовал в машине, он должен был каким-то образом заставить ее работать так, как он хотел. Это он уже решил сделать – это был его единственный возможный союзник против его хозяев. Но он не мог обмануть ее, если это действовало через Андре; он не мог обмануть ее. Ему тоже пришлось рискнуть, сделав из нее союзника. Утром он рассказал ей все, что чувствовал по этому поводу.

Когда он закончил, она почти весело рассмеялась. – Это очень просто, – уверяла она. – Мы должны сказать ему, что делать.

Он не разделял ее уверенности. Я не понимаю, насколько это правильная политика.

Она задумалась. – Я думаю, что факты таковы. Вся реальная сложность заключается в разделах вычисления и памяти.

Память огромна. Но когда расчет сделан, он должен быть представлен для оценки в очень простом формате.

– Ты имеешь в виду, что краткий баланс компании обобщает всю сложную деятельность за год торговли?

Она кивнула. – Я так и думала. Но если баланс взвешен...

– Я понял! – перебил он. – Схемы принятия решений действуют так, как акционеры, читающие этот баланс. На основе того, что они в него вчитывают, они определяют будущую политику компании. Он нахмурился. – Но я абсолютно уверен, что наш балансовый отчет, составленный разделом памяти компьютера, прекрасно подделан с помощью программы, сформулированной в оригинальном сообщении, материале с Андромеды. Так что схемы принятия решений будут выполнять свои приказы, а не наши.

– Если мы не изменим их.

Он встал и прошелся по комнате. – Наши изменения были бы просто удалениями. В результате получилась бы прославленная счетная машина. Ни враг, ни союзник. Не было бы смысла целеустремленности.

– Но это может быть связано с нашей целью, – настойчиво сказала она. – Тот, о котором мы ему сообщим. Или, по крайней мере, тот, с которым я общалась. Я могу это сделать, Джон.

– Я подозреваю, что ты можешь. Вот почему я старался держать тебя подальше от этого.

– Ты не можешь, – тихо сказала она. – Это причина, по которой… я здесь. – Она протянула руку и коснулась его ладони. – Если вы хотите использовать компьютер, вам придется доверять мне.

Он повернулся, чтобы посмотреть на нее, его глаза впились в ее. – Я, пожалуй, пойду прогуляюсь по территории, – резко сказал он. – Тебе нужно немного отдохнуть. Ты еще не в форме. И не думай слишком много обо всем этом.

Он прошел мимо часового и принялся расхаживать взад и вперед по песчаному пустырю, раскинувшемуся вокруг зданий. Затем он направился в покои Дауни.

Мадлен была окружена картами страны, делая заметки о геологических факторах. Казалось, она была рада бросить свою работу и посплетничать.

Он рассказал ей об уверенности Андре и о том, как он верил, что она просто обманывает себя; компьютер будет доминировать над ней, как и раньше.

Она задумчиво посмотрела на него. – Я так не думаю, Джон, – сказала она. – По крайней мере, если ты не заставишь ее снова поддаться его чарам. Если вы будете враждебны и подозрительны, вы оттолкнете ее.

Между вами создались связи, между вами двумя – обычные человеческие эмоциональные связи. Это сильное влияние.

Он отвел взгляд. – Что я хочу знать, Мадлен, так это то, что с ней происходит – физически?

– То, что вы видели сами. Какое-то ухудшение мышечного контроля. Я прикажу ее осмотреть, если хотите. Но если, как я подозреваю, это какой-то двигательный дефицит в ее нервной системе, мы ничего не можем с этим поделать.

– Боже мой, – резко сказал он. – Бедный ребенок, – он на мгновение замолчал. – Возможно, это часть программы, которая ее спланировала: отбросить ее в сторону, когда ее работа закончится.

– Есть вероятность, что это моя вина, – сказала Дауни. – Я сделала ее – по-видимому, со встроенным дефектом. Она взяла себя в руки и улыбнулась. – На самом деле у тебя нет выбора, Джон. Тебе придется доверять ей так же, как она доверяла тебе все эти последние недели. Позвольте ей изменить компьютер так, как она планирует, и позвольте ей работать с ним. – Она поспешно склонилась над своими картами, чтобы он не видел ее нехарактерных слез. – Судя по тому, что я видела, по ее неуверенным движениям, это ненадолго. Пусть ее последние дни будут счастливыми и полезными. Она может даже вытащить тебя отсюда.

Флеминг пошел навестить Андре в ее каюте – еще одной маленькой, аккуратной комнате с кондиционером, такой же, как у него. Она сидела и ела еду с подноса. Он был так же потрясен тем, как она говорила о своей работе, как и тем, с каким трудом она подносила пищу ко рту; но он испытал облегчение от того, что ее речь до сих пор не стала бессвязной. Ухудшение не повлияло ни на ее голосовые мышцы, ни, слава Богу, на ее мозг.

Когда она поела, он взял ее за руку, и они прошли небольшое расстояние до компьютерного корпуса. Несмотря на то, что они шли по ровной тропинке, она раз или два споткнулась.

Оказавшись перед компьютерной консолью, она, казалось, вновь обрела все свои силы. Автоматически она взяла управление на себя, и компьютер немедленно ожил, щелчки реле сопровождали непрерывный угрюмый гул.

Вскоре осциллографы начали пульсировать, а главный экран отображал согласованную картину.

Флеминг стоял на заднем плане с Абу Зеки, наблюдая, как Андре сидит за консолью, наклонив голову, чтобы смотреть на экран над ней. Наконец, удовлетворенная, она повернулась на стуле и торжествующе улыбнулась.

– Дело сделано, – сказала она. – Компьютер полностью работоспособен.

Абу недоверчиво повернулся к Флемингу. – Эта девушка, доктор Флеминг. Она сделала это? Всего за несколько минут?

Флеминг отвел его обратно в дежурную часть. Он сел за письменный стол. – Я собираюсь попросить вас принять то, что я говорю вам сейчас, как факты, – начал он. – Девушка может общаться с компьютером, улавливая электромагнитные волны и интерпретируя их, таким же образом передавая свои приказы. – Он сделал паузу. – Вы, конечно, мне не верите?

– Возможно, я должен верить, но я не понимаю, – признался Абу. Флемингу понравился молодой арабский ученый. В нем была честность, врожденная порядочность. Он верил, что этот человек может быть союзником. Он сказал ему, что Андре была созданным человеком существом, созданным для того, чтобы установить связь с компьютером, даже если это не входило в намерения ее человеческих наставников.

Абу внимательно слушал, но вежливо возразил, что способ связи между ней и машиной все еще необъясним.

– Послушайте, – сказал Флеминг, – у нас есть глаза, уши и носы, потому что они являются лучшими инструментами для сбора информации в нашем мире. Но они не единственные, которые есть даже у обычных людей, таких как вы и я. Есть чувства, которые мы не развили, и чувства, которым мы позволили атрофироваться. У девушки есть другое чувство, которого у нас нет, – и это то, что она использует. Передавать информацию машине и получать ее.

– Как она будет ее использовать? – спросил Абу.

Флеминг пожал плечами. – Бог знает, Абу Зеки, один Бог знает.

Оба мужчины вздрогнули от легкого звука у двери. Они не заметили, что Андре тихо вошла в кабинет.

– Как ты хочешь, чтобы я его использовала? – спросила она.

Она не стала дожидаться их ответа. Неуверенными шагами, ускоряясь по мере продвижения, она вернулась к сенсорной консоли.

Абу, когда у него было время переварить информацию, которую дал ему Флеминг, сразу же захотел ее использовать.

Молодой человек, как и тысячи других в Азаране, он был более удачлив, чем большинство, в том, что его отец работал на нефтяном заводе. Компания предоставила образовательные учреждения для детей рабочих. Абу ухватился за эту возможность. Одаренный воображением учитель английского языка осознал потенциальные возможности мальчика, помогая ему в свободное от учебы время.

Когда Абу исполнилось шестнадцать, возник новый режим, и президент-идеалист объявил о государственной стипендиальной программе. Абу Зеки был в числе первых двадцати отобранных юношей. Он оказался единственным реальным успехом этой схемы. Естественно, Абу был благодарен. Он также был патриотом. Возможность поработать над созданием компьютера, превосходящего любой другой в мире, привела его в восторг. Присутствие европейцев для руководства его деятельностью казалось не чем иным, как разумным. Ему сказали, что «Интель» спонсирует это предприятие. Что это была за информация, он не знал и не интересовался. Основной факт заключался в том, что это был азаранский проект по улучшению страны. Абу верил, что не только его собственная карьера была многообещающей, но и что он работал над тем, чтобы жизнь его маленького сына была еще более замечательной. Он был в отчаянии, когда компьютер не работал, чувствуя, что он каким-то образом виноват, так как Нилсон исчез. Теперь все это было в прошлом. В сотрудничестве с этим циничным, но симпатичным англичанином и его подругой, продуктом какой-то странной и замечательной научной уловки, он мог бы отплатить за доверие, оказанное ему президентом.

Из папок в архиве Абу взял несколько листов с расчетами. Они были переданы ему Дауни для обработки компьютером. Ничего не оставалось делать, кроме как регистрировать их до тех пор, пока он не заработает.

Он упомянул, кем они были для Флеминга.

– Отдай их девушке, – устало сказал Флеминг. – Пусть она передает данные по-своему.

Абу отдал Андре листы с цифрами и занялся делами в кабинете. Он просмотрел чертежи и схемы. Его мозг не регистрировал никаких деталей. Он заставлял себя что-то делать, в то время как с тревогой прислушивался к быстрому щелчку машины.

Прошло двадцать минут, прежде чем двигатель выходного принтера зажужжал, и индикатор схемы загорелся красным. Из щели начал появляться отпечаток, медленно дергаясь влево, а затем резко вправо по мере того, как строчка за строчкой печатались уравнения.

Абу стоял как загипнотизированный, читая цифры на дергающейся бумаге. Мотор вздохнул, чтобы замолчать, и индикатор цепи погас. Расчеты были завершены. Он оторвал бумагу и бросился к Флемингу в архив.

– Некоторые расчеты профессора Дауни, – сказал Абу. – Это результат передачи проекта мисс Андре. Это совершенно невероятно!

Он подошел к другому шкафу с картотекой, запертому. Он достал объемистую папку с бумагами, просмотрел их и отправился поговорить с Андре. К тому времени, когда он вернулся, принтер вывода снова начал работать.

Флеминг, все еще развалившийся за столом, занятый своими мыслями, лениво поднял глаза. – Еще кое-что, – сказал он. – Что это?

Абу стоял спиной к Флемингу. – Боюсь, мне не позволено говорить вам, доктор Флеминг.

– Послушайте! – Флеминг сделал паузу, пытаясь обуздать свой гнев. – А что я должен здесь делать? Главный, что ли?

– Мне очень жаль, – искренне сказал Абу. – Но у меня есть приказ.

Флеминг спокойно посмотрел на него. – Что вы ей дали? – снова спросил он. Но Абу смотрел на него в ответ с мягким упрямством.

– Это работа, которую желает выполнить мамзель Гамбуль. Я не имею права обсуждать это.

– Тогда я остановлю это.

– Боюсь, что вы этого не сделаете, доктор Флеминг.

Абу кивнул в сторону ближайшего часового, который наблюдал за ними с кислым, скучающим интересом. Флеминг повернулся на каблуках и вышел.

Снаружи офиса еще один часовой прислонился к колонне, прикрываясь от яркого солнца. Солдат резко шагнул вперед и вытянулся по стойке смирно.

Флеминг оглядел территорию и увидел Жанин Гамбуль, идущую рядом с пожилым бородатым мужчиной и быстро и оживленно разговаривающую. Абу вышел и встал рядом с ним.

– Кто это там с гламурной Гамбуль? – спросил Флеминг.

– Это наш президент, – глаза Абу загорелись гордостью.

– Он, должно быть, посещал лабораторию профессора Дауни.

Ее помощник сказал мне, что она работает над чем-то совершенно новым: защитной мембраной, предотвращающей испарение воды из почвы, но пропускающей молекулы кислорода и азота, чтобы земля могла дышать. Это замечательная идея. Это заставит пустыню расцвести.

– И, без сомнения, собирается сделать рывок вперед. – Флеминг кивнул на листки записей с компьютера, которые Абу все еще держал в руках.

– Интересно, приедет ли сюда президент, – с надеждой сказал Абу.

Но Президент их не посетил. Он взглянул на компьютер. Гамбуль что-то сказала. Он кивнул и исчез в здании штаба.

Послеобеденная сиеста погрузила город в сон, когда Гамбуль поехала в резиденцию Салима. Она нашла его отдыхающим на каменном балконе, откуда открывался вид на тихую площадь и акры ветхих крыш с несколькими минаретами, которые образовывали серовато-коричневый узор в мерцающей дымке. Он был в форме, как ему нравилось.

Она сбросила широкополую шляпу и подошла к столу, на котором стояли бутылки и миска со льдом.

Салим не потрудился встать. – Выполняла свой долг? – пробормотал он.

– Я водила старого дурака по заведению, – ответила она, занятая смешиванием своего напитка. – Это заставит его немного успокоиться. Больше всего его впечатлила женщина Дауни.

Естественно, – она сухо рассмеялась, – я не повела его в компьютерный корпус, хотя он спросил, что там происходит. – Она отпила свой напиток, нахмурившись, когда Салим не сделал попытки предложить ей стул. – Я иду внутрь; там прохладнее, и, возможно, там есть где посидеть.

Он тяжело поднялся на ноги и последовал за ней через сетку из бисера в просторную комнату, которую использовал в качестве офиса. На одной стене висела подробная карта Азарана. Тут и там были приколоты маленькие флажки разных цветов. Гамбуль взглянула на него с ленивым любопытством, а затем растянулась на диване. Она начинала уставать от Салима.

Он подошел ближе, разглядывая ее тело в тонком и слишком обтягивающем платье. – Кто та девушка, которую вы привели с Флемингом? – требовательно спросил он.

Гамбуль ссутулила плечи. – Я не знаю. Абу говорит, что она очень умна. В отчете Кауфмана просто говорится, что она была связана с компьютером Торнесса. Они использовали там довольно много женщин. Дауни, например. Кауфман считает, что девушка была связана с уничтожением машины, и Флеминг защищает ее. Предположительно, они любовники.

Салим был встревожен. – Прикажите внимательно следить за ней, – приказал он. – Мы не хотим рисковать, возможен саботаж. И тебе лучше убраться от Флеминга, кто она такая. Я уверен, что ты справишься с этим.

Она улыбнулась ему, проводя рукой по своему бедру. – Я не думаю, что мне нравится доктор Флеминг. Как будто эта тема ей наскучила, она встала и подошла к карте.

– Что это за игра с маленькими флажками?

Салим засунул большие пальцы за пояс и твердо и уверенно встал перед картой. – Флаги обозначают войска, на которые я могу положиться.

Грубо говоря, пехотный батальон здесь, в Балебе, и эскадрилья броневиков. Несколько моторизованных подразделений на границах и главные армейские казармы в Каттаре. Также большинство подразделений ВВС.

– Для чего? – спросила она.

– Чтобы поддержать меня. Нас, – поправил он себя. – Компьютер должен быть в безопасности. Он принадлежит «Интелю», и «Интель» владеет концессией от президента. И я еще не президент.

Гамбуль изучала его лицо. – Ты этого хочешь? – спросила она.

Салим вернулся на балкон, чтобы посмотреть на город. Он поднял глаза на прекрасный старый дворец, стоявший на небольшом возвышении справа. – Президент – мягкий человек, – пробормотал он.

– Усталый человек. Он боролся за независимость, но теперь думает, что может отдохнуть. На него может повлиять любой либерально настроенный болван.

Гамбуль была рядом с ним, ее тело касалось его.

– Как Дауни? – предположила она.

– Дауни? Эта идея показалась ему новой, но не имеющей никакого значения.

– Любой мог бы убедить его вмешаться в вашу работу, и тогда мы с вами потеряли бы контроль. Мы должны быть готовы к такому повороту событий. Как ты думаешь, почему я вернулся?

– Вы планируете государственный переворот! – сказала она с удивлением и восхищением на лице.–  Я не знала.