Текст книги "Дар Андромеды"

Автор книги: Фред Хойл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Он вытащил лодку на галечный берег прямо напротив входа в пещеру.

Джирс пробирался сквозь прибой, в то время как Флеминг вытаскивал лодку из глубокой воды. Они вскарабкались по крутой гальке на отметке прилива и двинулись ко входу в пещеру. Чайки кружили и кричали при этом вторжении в их личное царство, но тишина внутри пещеры странно контрастировала с криками птиц и ритмичным шипением разбивающихся волн.

– Вы уверены, что пришли именно этим путем? – спросил Джирс, осторожно продвигаясь вперед в колеблющемся свете лампы и фонарика Флеминга.

– Конечно, – проворчал Флеминг. – Вы автоматически запоминаете такие вещи, просто чтобы убедиться, что не забыли выход.

Он направил луч фонарика вдоль узкого прохода, который поворачивал направо.

– Там есть путь в комнату с бассейном. Вон следы коммандос на песке.

Джирс двинулся вперед, освещая фонарем потревоженный песок. Он резко остановился, когда почувствовал, что Флеминг не следует за ним. – Куда ты идешь? – крикнул он.

Флеминг двигался влево. – Я загляну в этот проход. Здесь тоже есть еще один бассейн.

– Ты думаешь, они искали не там? – спросил Джирс.

– Нет, даже Квадринг и тот офицер морской пехоты не настолько глупы.

Джирс обернулся.

– Я не знаю, в чем заключается твоя идея, но я иду посмотреть. Потом мы посмотрим на другой бассейн.

Проход круто уходил вниз, и проход становился все ниже и уже. Флеминг низко пригнулся и уверенно двинулся вперед. Джирс, пытаясь не отстать от него, зацепился ботинком за валун и упал головой вперед. Он застонал от боли, когда зазубренный камень задел его плечо. Флеминг повернулся и посветил на него фонариком.

– Поранились? Это сложно, если ты не занимался спелеологией. Подождите здесь, пока я посмотрю на бассейн. Я ненадолго.

Джирс неловко поднялся и сделал несколько шагов назад, в более широкую часть прохода. Шаги Флеминга тихо, но отчетливо отдавались эхом вдоль стен пещеры, становясь все тише и тише.

Целую минуту стояла холодная, мертвая тишина безжизненного мира. Затем справа от него, в направлении главной пещеры, раздался резкий, чистый звук камня, движущегося по поверхности скалы. Он с глухим шлепком упал в воду. Джирс замер в неподвижности, инстинктивно задержав дыхание. Еще один камень упал в воду, а затем послышался скрежет нескольких камешков. Реакция Джирса была смесью возбуждения и страха. Страх победил. Он не смел двигаться в одиночку. Он позвал Флеминга. Его голос звучал фальцетом, и это заставило Флеминга вернуться так быстро, как только он смог взобраться по склону.

– Привет, – сказал он. – В чем дело?

– Ты что, ничего не слышал? Нашел что-нибудь? – спросил Джирс.

– Это такой же глубокий бассейн, как и тот, другой. Я думаю, что это сразу за каменной стеной главной пещеры. Когда образуются глубокие бассейны, подобные этим, в пещерных отверстиях, они иногда соединяются у основания – как U-образная труба. То, что входит в одно, может выйти из другого.

– Но ты ничего не нашел?

Флеминг покачал головой.

– Нет, но тело может быть на дне. Им лучше обыскать и второй бассейн тоже.

Джирс поежился, хотя в пещере было не так холодно, как снаружи. – Не самая приятная смерть, даже для существа, – пробормотал он. Более громко он спросил: – Ты бросал камни в бассейн?

Флеминг посветил фонариком в лицо собеседнику. – Нет, – ответил он. – Почему ты спрашиваешь?

В этот момент снова послышался слабый шум движущейся гальки. В эхе и повторном эхе тихого звука было почти невозможно определить направление шума.

– Вот оно снова. Этот шум. Камни движутся, – прошептал Джирс.

– Потревожен мной и все еще не улегся. Так всегда бывает.

Джирса это объяснение не удовлетворило. Он сделал шаг в сторону по правому проходу, свет от его лампы качался вдоль стен пещеры бассейна. Камни были влажными и серыми, кое-где на них поблескивали пириты, когда на них падал свет. Флеминг также включил свой фонарик, и луч достиг прямо через бассейн противоположной стены, где поверхность скалы плавно изгибалась в округлую поверхность у края воды. В углублении свет поймал и удержал белую каплю.

– В чем дело? – прошептал Джирс, хватая своего спутника за руку.

Флеминг стряхнул руку Джирса и двинулся вперед. Луч фонарика проник в расщелину.

– В чем дело? – настойчиво повторил Джирс.

– Она, конечно. Дай мне руку, чтобы вытащить ее.

Флеминг подался вперед, осторожно ища опору на скользком камне. Джирс не последовал за ним.

– По крайней мере, включи свет, чтобы я мог видеть, – сердито крикнул Флеминг.

Когда он добрался до Андре, то подумал, что она мертва. Ее платье промокло и прилипло к телу. Он почувствовал ледяной холод, когда просунул руки под талию и плечи, чтобы наполовину приподнять, наполовину оттащить ее назад. Какой бы трудной ни была эта работа, он понял, как мало она весила, какой хрупкой была эта искусственная femina sapiens. Он осторожно положил ее на сухой песок у ног Джирса, прислонился к скале и стал хватать ртом воздух. Джирс стоял как вкопанный.

– Она…? – прошептал он, ставя лампу на землю так, чтобы она освещала лицо девушки. Она была похожа на мертвую фигуру юной богини, стройную, белокурую и бледно-красивую.

Флеминг присел на корточки и приподнял веко. Голубая радужка казалась незрячей. Не было никакого видимого сокращения, когда свет поймал его. Он нащупал на ледяном запястье признак пульсации. Было какое-то дрожащее движение. Он не мог быть уверен, было ли это в его собственных пальцах или доказательством того, что Андре все еще жива.

– Я не врач, поэтому не могу быть уверен. Но мне кажется, что какой-то пульс есть. Однажды она сказала, что у нее сердце устроено лучше, чем у людей.

Флеминг снова положил руки ей на плечи и усадил в сидячее положение. Когда верхняя часть ее тела выпрямилась, голова упала вперед. И она застонала.

– Она жива, – ликующе крикнул Джирс.

– Просто. – Свободной рукой Флеминг порылся в кармане куртки и вытащил фляжку. – Попробуй капельку чего-нибудь покрепче, душка, – сказал он. Зубами он отвинтил крышку.

– Ты не должен заставлять ее пить алкоголь. Это заблуждение, что…

– К черту ваши правила оказания первой помощи бойскаутам! Вот, моя милая, – прошептал он девушке, – это настоящий Маккой.

Он позволил нескольким каплям виски просочиться сквозь бледные, сжатые губы Андре. Не смея пошевелиться, оба мужчины ждали реакции. Постепенно губы расслабились и слегка приоткрылись, появился кончик языка и двинулся по ним. Флеминг нежно убрал спутанные светлые волосы с ее лица. Он был вознагражден мгновенным подрагиванием век.

– Вот и все, – прошептал он ей на ухо. – А теперь попробуй проглотить глоток. – Он зажал горлышко фляжки между ее губами и прижал к зубам.

Андре сглотнула, захлебнулась, а затем проглотила. Флеминг почувствовал, как ее тело расслабилось под его обнимающей рукой.

– Как она сюда попала? – удивился Джирс.

– Между двумя бассейнами должен быть сифон. Она нырнула с одной стороны и вынырнула с другой. Одному богу известно, как ей удалось подтянуться на краю и вылезти, с такими травмами.

Он кивнул в сторону рук Андре, лежащих близко друг к другу у нее на коленях. Они были гротескно распухшими и обесцвеченными, раздутая белизна тыльной части ладони и костяшек пальцев ужасно контрастировала с обожженной плотью пальцев там, где компьютер сжег их.

Джирс вздрогнул. – Мы можем вынести ее отсюда? – с сомнением спросил он. – Мы должны доставить ее на материк как можно скорее. Тогда, возможно, мы узнаем правду об этом деле.

Нетерпение в тоне Джирса привело Флеминга в ярость.

– Оставь ее в покое! Девушка наполовину мертва, и все, о чем ты можешь думать, так это как засунуть ее обратно в тюрьму.

Он верил, что Андре наполовину понимает, что происходит. После его слов ее тело напряглось в его объятиях, и она сделала жалкую попытку отстраниться.

Флеминг неловко вылез из своего спортивного пальто, не отпуская ее, и накинул его ей на плечи. – Ты в порядке, – заверил он ее. – Теперь все кончилось. Мы уедем в хороший долгий отпуск. Ты ведь знаешь, кто я, не так ли?

Ее затуманенные глаза открылись шире и уставились на его лицо. Она почти незаметно кивнула. Он чувствовал себя до смешного довольным.

– Прекрасно! Я собираюсь поднять тебя. Держи руки там, где они есть, чтобы не было больно. Поехали!

Джирс не сделал ни малейшей попытки помочь. Он наблюдал, как Флеминг схватил Андре и поднял ее, как ребенка, перенося вес, пока она не оказалась надежно прижатой к его плечу. Довольный тем, что они наконец уходят, Джирс наклонился, чтобы поднять лампу. Флеминг был прямо за ним. Быстрым толчком ботинка он заставил Джирса растянуться на земле. Затем он отшвырнул лампу ногой. Раздался звон стекла, когда оно ударилось о скалу, и свет погас. Флеминг громко рассмеялся.

– Держись крепче, дорогая, мы взлетаем, – прошептал он Андре.

Пригнувшись, чтобы не удариться о крышу пещеры, он побежал вперед, опираясь на прерывистый, дергающийся свет своего собственного фонарика. Вопли Джирса, полные страха и ярости, эхом отдавались у него за спиной. Флеминг добрался до входа в пещеру всего с одной крупной шишкой на плече. До лодки оставалось тридцать ярдов. Он с удовлетворением отметил, что начался отлив и корма уже была на плаву. Он уже пробирался по глубокой воде, когда Джирс, спотыкаясь, вышел из пещеры, выкрикивая имя Флеминга и попеременно угрожая наказанием и умоляя его подождать. Флеминг опустил Андре на дно лодки. Она жалобно застонала, когда ее рука наткнулась на уключину. Флеминг склонился над мотором. Если бы только эта проклятая штука запустилась с первого раза. Подвесные двигатели были капризными, пока не разогревались. Он заставил себя методично проверить дроссель и контроль подачи топлива, прежде чем дернул за шнур стартера. Он дернул его изо всех сил. Двигатель заработал отрывистым звуком, зашипел, а затем перешел в устойчивый рокот. Пинком через борт, который наполнил его ботинок морской водой, Флеминг оттолкнул лодку от берега. Пара ярдов – и можно было свернуть. Он дал полный газ двигателю, и лодка развернулась в сторону моря. Джирс бессильно стоял по колено в воде, тряс руками и бормотал бессвязные проклятия. Флеминг даже не потрудился обернуться, чтобы посмотреть на него.

Море было довольно спокойным, остров защищал от океанской зыби. Он ухватился за возможность проверить запас бензина и поплотнее закутать Андре в пальто. Она либо спала, либо снова впала в беспамятство. Лодка двигалась по-крабьи из-за течения, проходящего через узкие проливы между островом и материком. На этом курсе он просто возвращался прямо к пристани в Торнессе. Его стремительное бегство не имело особой причины. Его целью было просто увести Андре подальше от Джирса и всего, что он представлял в со своей холодной, эффективной "заботе" и безжалостном допросе. Теперь у него было время придумать план. Но не так много времени. Море становилось заметно более бурным. Они попали в волну. Вода пенилась тут и там на полумесяцах вздымающихся впереди волн. Он принял решение. Повернув руль влево он направился прямо по течению. Чрезвычайная ситуация сделала его ум кристально чистым. Он мог видеть эту серую, туманную пустоту сердитой воды, какой она была в редкое затишье летнего дня. Он вспомнил беспорядочный рисунок отмелей, скал и островков, которые сделали этот район запретной территорией для любого моряка, за исключением нескольких рыбаков-краболовов, еще до того, как Адмиралтейство оцепило его как ракетный полигон.

Флеминг не слишком беспокоился о том, что лодка разобьется. Она развивала скорость не более десяти узлов и была очень маневренной. Хотя слабый свет зимнего дня уже угасал, он был уверен, что шум разбивающихся волн и вихрь пены предупредят его об опасности. То, что он хотел, было чем-то немного большим, чем россыпь камней, где-то, возможно, существовал давно заброшенный фермерский дом или укрытие для наблюдения за птицами. Такие места были построены, чтобы противостоять ветру и холоду; они были такими же прочными, как скалы, из которых они были сделаны. Они дадут ему передышку, пока он обдумает следующий шаг. Не в первый раз в своей жизни он почти пожалел о том, что поступил опрометчиво.

Шквал мокрого снега ударил ему в лицо. Порыв ветра, сопровождавший это, потряс лодку, и немного воды выплеснулось через борт, забрызгав лицо Андре. Она вскрикнула и подняла руку, чтобы откинуть спутанные волосы. Прикосновение ее руки ко лбу заставило ее снова застонать. Флеминг дал больше газу. Не было смысла экономить бензин. Он должен был вытащить ее из лодки до того, как шторм усилится или до наступления темноты. Он не знал, что произойдет первым. Целый час он мчался на север, напрягая зрение и слух в поисках признаков земли. Не было ничего, кроме воя усиливающегося ветра и простора покрытого пеной моря. Затем он услышал неровный рев воды, разбивающейся о камни и гальку. Море стало менее неспокойным, превратившись в угрюмую зеленоватую зыбь. За разорванным туманом вырисовывалась темно-серая громада – гораздо темнее, чем сумеречно-серое небо.

Он сбросил скорость и взял правее. Из-за течений и ветра, постоянно меняющего направление, он понятия не имел, где находится. Даже сейчас у него не было намерения высаживаться на материк, прямо в объятия какого-нибудь чиновника или кроткого и законопослушного гражданина. Он держал курс в добрых сорока футах от разбивающихся волн. Он пытался убедить себя, что узнал побережье как один из островов, которые он посещал для отдыха летом, но знал, что это просто самообман. В таких условиях все эти острова выглядели почти одинаково. Все, в чем он мог быть уверен, так это в том, что это был остров, маленький. Множество чаек, потревоженных шумом лодки, когда они устраивались на ночлег, кружили вокруг со своим жалобным криком. Чайки предпочитали острова.

Скала резко обрывалась вниз в том месте, где лодка поворачивала, пока не оказалась почти к востоку от берега. Там, где скалы встречались с водой, был крошечный пляж, или, скорее, крутая полоса округлых камней, не более двадцати футов шириной. Без колебаний Флеминг направился прямо к нему, наполовину вытащив лодку из воды. Раздался резкий рывок и звук ломающейся древесины. Нижняя часть лодки была пробита и затоплена.

Флеминг перепрыгнул через борт, нащупывая опору для ног. Затем он схватил Андре и вытащил ее. Он осторожно положил ее на камни выше уровня воды и вернулся в лодку. Он повернул ее в сторону моря, привязав румпель и включил мотор на полную мощность. Лодка бешено рванулась прочь, вода быстро прибывала, нос уже опустился, а винт почти вынырнул из воды. Он не стал дожидаться, пока лодка пойдет ко дну; он снова поднял Андре и так быстро, как только мог, вскарабкался на возвышенность за камнями. Там была отчетливая дорожка, где на каменистом грунте в углублении образовался тонкий слой почвы, где грубая трава и чахлый вереск боролись за жизнь. Флеминга это не удивило. Он ожидал этого. Потому что как раз в тот момент, когда лодка повернула к пляжу, он увидел тусклый желтый свет в нескольких сотнях ярдов позади и выше берега. Это была узкая вертикальная щель между какими-то узорчатыми занавесками. Ему было все равно, кто там живет. Береговая охрана, оператор радара, наблюдатель за траекторией ракеты, затворник. Главное было получить тепло и помощь для девочки. Теперь она была так же безжизненна в его объятиях, как и тогда, когда он впервые схватил ее на краю бассейна в пещере.

Глава 2 Холодный фронт

Посольство Азарана можно было легко узнать в длинном ряду домов в эдвардианском стиле, жильцы которых любили заявлять, что живут в Белгравии, в то время как на самом деле почтовый адрес был Пимлико. Это было заметно, потому что его ветхая и осыпающаяся штукатурка была отремонтирована и покрыта глянцевой кремовой краской. На нем также красовался яркий флаг и отполированная до блеска латунная табличка с названием.

Интерьер был роскошным. Кабинет посла был обставлен с тем изысканным вкусом и атмосферой роскоши, которая возможна только тогда, когда деньги почти не имеют значения. А Азаран за последние несколько лет достиг поверхностного и временного процветания на небольшом нефтяном озере, которое британские геологи обнаружили под пустыней.

Полковник Салим, аккредитованный представитель Азарана при дворе Сент-Джеймса, был военным лидером революции в своей стране. Он упорно трудился, чтобы стать незаменимым для идеалиста, которого судьба и интриги сделали президентом, и его наградой была лучшая дипломатическая должность, которую мог предложить президент. На самом деле Азаран не беспокоился о статусе посольства в какой-либо другой европейской стране, но Британия в настоящее время была хозяином экономики Азарана.

Салиму нравилось жить на Западе больше, чем переходить от силы к дипломатии. Он был суровым человеком и чем-то вроде подлинного идеалиста, но он забыл свои религиозные заповеди достаточно, для того чтобы наслаждаться алкоголем, и он умерил свои жестокие расовые убеждения достаточно, чтобы развить вкус к западным женщинам. Гораздо больше его впечатлило практическое применение, на которое европейцы направляли свое богатство.

В его стране богатство должно было быть ярко выставлено напоказ. Но на Западе это использовалось для покупки того, что было бесконечно более желанным  – власти. Именно перспектива неограниченной власти заставляла Салима беспокойно расхаживать по своему кабинету в этот серый зимний вечер. Он становился довольно мягким из-за хорошей жизни и канцелярской работы. Жир рос у него на бедрах и на скулах смуглого красивого лица, но он был еще достаточно молод. Не только тщеславие подсказывало ему, что он все еще производит впечатление. Он нетерпеливо обернулся, когда вошел слуга и с поклоном объявил, что его желает видеть герр Кауфман.

– Впусти его, – приказал Салим. Он быстро сел за свой стол и открыл папку с бумагами.

Слуга вернулся с посетителем. Кауфман был высок и крепко сложен. Салим узнал в нем солдата; вероятно, бывшего младшего офицера нацистов или унтер-офицера, возможно, в первоклассном полку СС. Салим не возражал против этого. Был случай, еще в 1943 году, когда он уверенно заверил эмиссара Роммеля, что, когда придет время, он приведет азаранскую армию на сторону Германии.

– Герр Кауфман, – воскликнул он, протягивая руку. – Присаживайтесь, пожалуйста. – Он был весьма горд своим знанием английского сленга. Это вдохновило его на дружеский тон в разговоре. Кауфман слегка поклонился и улыбнулся. Его светло-голубые глаза, увеличенные толстыми линзами золотых очков без оправы, оценивающе осматривали все на столе и в комнате. Он продолжал улыбаться и почтительно пробормотал, что его начальство приказало ему подождать посла.

– Из «Интеля», – кивнул Салим. Что еще вам сказали?

Кауфман, не мигая, уставился на него в ответ. – Больше ничего, ваше превосходительство.

Салим протянул ему шкатулку из серебра с тяжелой чеканкой. – Куришь? – спросил он.

Он достал другой футляр из внутреннего нагрудного кармана.

– Вот это, если вы не возражаете. – Он выбрал маленькую, почти черную сигару и закурил.

Салим встал и прошел через комнату к столу, на котором было выставлено несколько фотографий Азарана.

– Интересуетесь археологией, герр Кауфман? – спросил он. Мы особенно богаты реликвиями: греческими храмами, римскими аренами, турецкими мечетями, замками крестоносцев, британскими противотанковыми ловушками. Они все набросились на нас. – Он повернулся и посмотрел на Кауфмана.

– А теперь «Интель». Ваши работодатели проявляют глубокий интерес к моей маленькой и безобидной маленькой стране.

Кауфман выпустил облако дыма. Он окутал Салима, который сделал жест отвращения. "А если мои работодатели действительно обновляют свою коммерческую информацию? Как обычно, конечно. Это важно для тебя?"

Салим понизил голос. "Нет ничего неслыханного в том, что деловые круги финансируют отколовшееся государство. И мы предлагаем порвать с британскими нефтяными интересами, герр Кауфман. Их область деятельности не была очень захватывающей. Мы верим, что вы сможете предложить больше, чем нефть.

Кауфман задумчиво стряхнул пепел со своей сигареты.

– Наш залог? – спросил он.

Салим потер руки. – Давайте будем откровенны. Вы торговая организация. Вероятно, самое крупное коммерческое предприятие, когда-либо известное. Какие именно картели и группы замешаны в этом, ни одно западное правительство не смогло выяснить. Холдинговые компании, тайные договоренности, частные соглашения, патентные монополии, офисы, зарегистрированные в небольших и толерантных странах.

Но зачем мне тебе все это рассказывать? Ты это знаешь. Вы также знаете, что с Общим рынком и растущей тенденцией правительств к сотрудничеству организации «Интель» будет сложнее следовать своим частным путем. Никому особенно не нравится такое успешное предприятие.'

"Это может быть правдой", – согласился Кауфман.

– Ваши зарегистрированные офисы находятся в Швейцарии, – продолжал Салим. На днях я с интересом прочитал, что как кантонское, так и федеральное правительства проявляют нетерпение по поводу вопросов подоходного налога. Они намекают на законы, предписывающие расследование счетов и так далее. Ваши директора, похоже, обычно встречаются в Вене, столице толерантной и непредвзятой страны. Но Австрия не хотела, не могла позволить себе игнорировать давление со стороны своих могущественных соседей. Вы, по сути, организация без дома. На Кауфмана это, казалось, не произвело впечатления.

  – У нас есть офисы по меньшей мере в шестидесяти странах. И влияние в стольких же.

– Офисы – это просто торговые посты, безобидные и политически незначительные. Ваше влияние под угрозой.

Салим подошел к карте Ближнего Востока, которая занимала половину задней стены кабинета.

– Эта маленькая область, выкрашенная в красный цвет, – моя страна. Это мог бы быть дом, милый дом для штаб-квартиры «Интеля». Никакого вмешательства. Взамен просто некоторая экспертная помощь для наших собственных планов.

Салим снова сел.

– Что ты знаешь о Торнессе?

Кауфман на мгновение задумался.

– Торнесс? – повторил он, как будто это слово ничего не значило.

Салим сделал нетерпеливый жест.

– У меня есть информация, что вы давно поддерживаете связь с экспериментальной станцией британского правительства в Торнессе. Неофициально, конечно. Я полагаю, что вы могли бы даже объяснить несчастный случай с одним из тамошних ученых по имени Бриджер, но это неважно. Я упоминаю об этом, чтобы показать, что я осведомлен о вашей текущей деятельности.

– Они больше не актуальны, – проворчал Кауфман. – Станция была практически разрушена. Компьютер и все, что с ним связано, были взорваны и сожжены. Это, во всяком случае, все, что я смог выяснить.

– Взорван?

– Так точно.

Салим был в замешательстве. Его придворные манеры Сент-Джеймса исчезли, когда он отмахнулся от облака сигарного дыма Кауфмана. Как будто в нем взорвалось какое-то скрытое насилие.

– Пожалуйста, воздержитесь от сжигания этой гадости здесь. Если хотите, идите в туалет и курите там.

Его посетитель послушно затушил сигарету. Он казался невосприимчивым к оскорблениям.

– Нет, спасибо, – сказал Кауфман после того, как тщательно потушил все горящие крошки. – Но если вы хотите, чтобы интервью закончилось…?

Салим взглянул на папку на своем столе. Все внезапно изменилось, и теперь от него ожидали чего-то, чего он не понимал. Действия. Он перечитал копию оценки ситуации, которую продиктовал несколькими днями ранее. На его губах заиграла улыбка. В конце концов, боги могли бы действовать своим таинственным образом для его блага, даже несмотря на это фиаско с Торнессом.

– На станции профессор Мадлен Дауни, – сказал он. – Я хочу предложить ей пост в государственном

*** ОТСУТСТВУЕТ ТЕКСТ***

и полуразвалившееся мягкое кресло. – Мы можем остаться ненадолго? – спросил он.

Мужчина беспомощно топтался вокруг.

– Полагаю, да, – сказал он без энтузиазма. – Откуда ты пришел?

Флеминг был занят тем, что снимал пальто Андре, осторожно дергая за рукава, чтобы не касаться ее рук.

– Море, – коротко ответил он. – На лодке. Теперь ее больше нет. Разбита вдребезги.

Мужчина поворошил поленья, подняв каскад искр.

– Должен признаться, мне трудно вас понять, – заметил он.

Флеминг выпрямился и ухмыльнулся.

– Мне очень жаль. Мы немного не в себе. Плохая погода для морского путешествия.

Другой мужчина смотрел на Андре. Он слегка вздрогнул, увидев бесформенную, багровую плоть вокруг ее пальцев.

– Что случилось с руками вашей подруги? – робко спросил он, словно стыдясь своего нелюбезного любопытства.

– Она их обожгла. Коснулся какой-то высоковольтной проводки. Нет ли у тебя чего-нибудь горячего? Супа?

– Только консервы. Мужчина глубоко вздохнул, стыдясь своего отношения. – Я принесу. Вы должны простить меня, – продолжал он, почти по-мальчишески улыбаясь. – Просто ваш визит был на столько неожиданным. Меня зовут Прин. Адриан Прин. Я… э-э… пишу.

Он с тоской посмотрел на стол с листами, исписанными крупными каракулями.

– Я принесу суп. – Он вышел через заднюю дверь, осторожно закрыв ее за собой.

Андре вздрогнула, застонала и открыла глаза. Флеминг опустился на колени рядом с ней. – Как ты себя чувствуешь? – прошептал он.

Ее глаза были пустыми, но она смогла повернуть голову и посмотреть на него. Она даже улыбнулась. – Мне уже лучше, – пробормотала она.

– Мои руки пульсируют. Что случилось?

– Мы убегаем, – сказал он, гладя ее по волосам. – Мы начали работать две ночи назад, когда сломали компьютер. Помнишь?"

Она нахмурилась и покачала головой.

– Компьютер? Какой компьютер? Я ничего не могу вспомнить.

– Память вернется, – заверил он ее. – Не забивай себе голову этим. – Он встал и подошел к столу, взглянув на рукопись. "Сэр Гавейн и Зеленый рыцарь", – прочел он вслух. Это ром-ду. Я надеялся на пастуха, но мы нашли овцу. Интересно, как ему удается зарабатывать на жизнь этим барахлом?

Его прервал щелчок защелки, и он отошел от стола. Прин вернулся с парой дымящихся мисок на подносе. Он схватил табурет и поставил поднос на него рядом с Андре.

– Боюсь, это томатная паста, – извиняющимся тоном сказал он.

– Это будет прекрасно, – сказал Флеминг. Он взял ложку и начал кормить Андре, который жадно потягивал густую красную жидкость.

– Как называется этот остров? – продолжал Флеминг. Итак?

– Это недалеко от Соая и намного меньше размером.

– Значит, ты здесь один?

Прин кивнул. – И в вашей власти, – поспешно сказал он.

– Это было грубо с моей стороны. Но ты был сюрпризом, знаешь ли.

– В любом случае, я оставлю вас и вашу подругу наслаждаться супом. Могу я узнать ваше имя?

"Флеминг, Джон Флеминг". – Он не вызвался помочь Андре.

– Я спрашиваю только из вежливости, – мягко сказал Прин. – Поскольку я ваш хозяин. Естественно, вам придется остаться здесь. Больше некуда идти. Вот почему я выбрал этот остров.

– Но почему на самом деле нет ответа, не так ли? – предположил Флеминг.

Прин колебался, выглядя смущенным.

– Я здесь, потому что это безопасно, или сравнительно безопасно. Раньше я протестовал против Бомбы и так далее, но мне надоело разоблачать безумие, и я решил, что разумнее отказаться.

Флеминг проглотил остатки своего супа.

– Значит, нас трое, – ухмыльнулся он. Но когда упадут бомбы, и ты станешь последним оазисом жизни и узнаешь, как ты собираешься отгонять пиратов, всех напуганных, голодных и пораженных лучевой болезнью?

С видом заговорщицкого триумфа Прин подошел к тяжелому старому сундуку, служившему сиденьем у окна. Из него он извлек короткую автоматическую винтовку.

– Великолепно, – засмеялся Флеминг. – Сегодня мы будем спать спокойно. Я так понимаю, что мы все можем как-нибудь прилечь и немного поспать? Это был напряженный день.

У Прина неожиданно обнаружились запасы. У него была своя кровать в нише на полке рядом с камином. Из другого шкафа он достал тяжелые шерстяные ковры. Андре укрыли одеялом, развели огонь, а Флеминг завернулся в одеяло и лег на пол рядом с диваном. Прин задвинул засовы на двери и выключил керосиновую лампу. Флеминг смутно слышал неясные звуки, издаваемые хозяином дома, когда тот раздевался и ложился спать, прежде чем сон полного изнеможения охватил его мозг и тело.

Прошло три часа, прежде чем продолжающееся отсутствие Джирса и Флеминга вызвало опасения, и катер морской пехоты отправился на остров для расследования.

К тому времени, когда можно было принять меры для обнаружения беглецов, наступила ночь, и погода стала почти невыносимой.

Джирс, которому было плохо от его жалкого ожидания на острове и тошноты из-за опасений по поводу последствий в Лондоне, сидел за своим столом, пил горячий пунш и громко приказывал Кводрингу и Пеннингтону что-то сделать. Но он не мог долго откладывать неприятную задачу позвонить в Уайтхолл с новостями о последнем поражении.

Министр науки сам ответил на звонок. Он хранил полное молчание, пока Джирс болтал о неудачах всего дела в целом и непростительном предательстве Флеминга в частности. Вкрадчивые комментарии великого человека перед тем, как он повесил трубку, были хуже самого саркастического выговора.

– Весьма прискорбно, – тихо сказал он. – Я вам полностью сочувствую в ситуации, когда вы, казалось, были окружены некомпетентными людьми и предателями. Вы можете предоставить мне самому придумать для Старика наилучшую конструкцию. Он необычайно обеспокоен всем этим, что так нехарактерно для него. Не собираюсь в Шашки. Остановился в доме № 10. И ты знаешь, как он ненавидит это место с тех пор, как его отремонтировали. Я очень надеюсь, что смогу обеспечить его помощнику такую отличную защиту, когда премьер-министр в одном из своих капризных настроений. Что ж, до свидания. Оставайся на связи.

Министр действительно получил разрешение быть более откровенным с ним. – Только что звонили из Торнесса, Вилли, – сказал он. – Они нашли девушку, а потом эти чертовы дураки быстро потеряли ее. Теперь Флеминг, похоже, похитил ее. Так романтично, не правда ли? Джирс разнес бесполезные приказы по всем военно-морским базам от Карлайла до Скапы. Я полагаю, что массы кораблей, самолетов и маленьких человечков с радарами сейчас мечутся как сумасшедшие. Метеослужба сообщает о шторме силой 9 баллов да еще и с грозой.

Преследователям не очень повезет, и я не думаю, что в этой ситуации будут услышаны их молитвы о чуде.

Но официально, Вилли, я прошу тебя сказать Старику, что мы не оставляем камня на камне, исследуя все пути. Ну, знаешь, обычный папаша. О, я решил отправить Осборна обратно в Торнесс, чтобы мы получили некоторые связные факты, а также затронули кое-что еще, что всплыло. Он немного покраснел, чтобы еще больше постараться угодить. В глубине души он здравомыслящий парень.