Текст книги "Шёлковая тишина (ЛП)"

Автор книги: Франсуаза о'Лик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Глава 13

– Ответь-ответь-ответь! Ну ответь же! – бормочу я себе под нос, прижимая мобильник к уху и вышагивая по своему кабинету.

Сейчас он кажется мне клеткой – слишком маленькой, чтобы нормально пройтись, но зато безопасной и надёжной. Здесь я точно не врежусь в своё прошлое, не споткнусь о воспоминания, не окунусь в забытое. И здесь же стоит кресло с той желтой подушкой, которую я подоткнула Максу под бок, когда он уснул. Я гипнотизирую эту подушку, надеясь, что он возьмёт трубку, что он ответит на мой звонок, что он спасёт меня от погружения в неизвестность.

Но вызов автоматически сбрасывается после минуты гудков, и я с недовольным стоном плюхаюсь в кресло.

– Как не вовремя, Макс, – тихо негодую я, хватаясь за голову.

Мой взгляд цепляется за ноутбук, и его закрытая крышка вызывает во мне волну разочарования. Я не пишу уже сутки – не пишу, как тогда, когда познакомилась с Антоном. Он странным образом действует на мою музу – что тогда, что сейчас – будто блокируя ее, удерживая ее крылья жестким захватом, закрывая ее глаза чёрным пыльным платком. Ей больно. Мне больно. Но я никак не могу помочь. Образы Вероники и Джеда размыты и нереальны. Сейчас они кажутся мне неестественными и скучными героями. Я не понимаю, зачем вообще начала писать о них? Мне нечего сказать больше – ни своей аудитории, ни самой себе – и я встаю и понуро бреду на кухню. В холодильнике стоит давно открытое белое вино, и я пью его залпом. На вкус оно как выдохшийся спирт, и я с отвращением морщусь, но продолжаю пить.

Мыслями я вновь возвращаюсь на утреннюю улочку и вновь вижу Антона. Он привлекателен, действительно привлекателен, и я знаю, что если он вновь попробует меня очаровать, то у него, возможно, получится. Мне сложно противостоять ему, когда он улыбается, когда радостно смотрит на меня, когда выглядит уверенным героем. Я отдаю себе в этом отчёт – я могу ему сдаться. Если он приложит усилия, если постарается, то я могу и откинуть прочь его прежние поступки и принять его…

Я давлюсь вином и ошарашено прикладываю холодную бутылку ко лбу. Что это за бредовые мысли? Я нехочу принимать Антона! Может мне и хочется отомстить ему и бросить его в ответ, но быть с ним по-настоящему я не хочу. Я хочу быть с Максом! Но он не берет трубку…

Я мотаю головой и вновь смотрю в своё сердце. Оба мужчины кажутся мне притягательными, оба – по-своему хороши, и у обоих есть сложности. Я громко проглатываю очередную порцию противного вина и заставляю признаться честно самой себе, пусть даже молчаливо, что они оба цепляют меня.

Но – я быстро добавляю это «но» – это не значит, что они равны для меня, отнюдь. Антон уже зарекомендовал себя и с хорошей стороны, и с плохой – и последняя явно перевешивает. Я не верю в то, что люди могут кардинально меняться. Они могут сделать такой вид, но в реальности… В реальности Антон был и будет тем моряком, что всегда выбирает море. Я никогда не смогу подняться выше второго места в его сердце и поэтому мне стоит призвать на помощь всю свою силу и стойкость, чтобы противостоять ему. Не даться ему, не сдаться ему, не поддаться ему.

Хотя лучше бы, конечно, призвать на помощь Макса. Я поднимаю из глубин своей души воспоминания о его темных глазах, о его крепких объятьях, о наших жарких поцелуях, и укутываю в них своё сердце. Я заставляю себя не думать о том, почему Макс не берет трубку, не размышлять о том, чем он занят, не фантазировать о том, с кем он сейчас. Он бросит Майю – возможно, уже ее бросил, и я верю ему в этом. Я только хочу, чтобы он был рядом…

И в ответ на мои мысли в комнате раздаётся звонок телефона. Дно бутылки громко ударяется о стол, когда я небрежно ставлю ее и выбегаю скорее из кухни.

– Алло? – выдыхаю я, успев принять звонок.

– Лиля? – голос Макса встревоженный и напряженный. – Ты в порядке? У меня пять твоих пропущенных.

– Так много? – смущенно удивляюсь я, не припоминая, что звонила пять раз подряд. – Да, всё в порядке. Просто…

Я опускаюсь в кресло и задумчиво перебираю короткую бахрому подушки.

– Просто? – нетерпеливо переспрашивает Макс.

Я слышу у него на фоне голоса и сигналы машин. Мне кажется, что он куда-то идёт и, вероятно, занят своими мыслями. Это явно не лучшее время для той новости, которую я хотела ему сообщить.

– Лиля? – вновь спрашивает он и чуть раздраженно добавляет. – Говори уже, Лиль.

Я вздыхаю – это точно не подходящий момент.

– Антон в городе.

Он молчит, и все мои слова, что порываются выскочить из моего рта и рассказать, объяснить, поделиться, кажутся неправильными и слишком неискренними. Как если бы я за ними хотела что-то скрыть. Как если бы я хотела оправдаться. Как если бы я чувствовала вину перед ним… Бахрома на подушке спутана от движений моих пальцев, и мои мысли сейчас в таком же состоянии.

– Антон… Ты имеешь ввиду – тот самый Антон? – уточняет Макс, и я два раза киваю.

– Ага.

– И ты по этому поводу…тревожишься? – он аккуратно подбирает слова и, кажется, заходит в тихое место, где не слышно другого шума. – Лиль, я не совсем понимаю…

– Он сказал, что хочет всё исправить, начать заново, – выпаливаю я. – Сказал, что сильно накосячил. Я не знаю, что делать, он ведь отец Тимура, но я совсем не хочу…

Я замолкаю, будучи не в состоянии выговорить мысль целиком, но мне кажется, что Макс меня понимает. Мне хочется надеяться, что он меня понимает, что он умеет читать между моих слов, что он может распознавать оттенки моих интонаций. Но я не знаю этого наверняка.

– Постой, ты говорила, что он в море постоянно уходит, – напоминает мне Макс.

– Да, так было раньше, – кисло отвечаю я. – Он сказал, что он теперь на гражданке и что море для него на замке. Не знаю, почему.

В трубке раздаётся тяжелый вздох, и я виновато поджимаю губы. Я понимаю, что эта новость для Макса – совершенно не вовремя, но я рада, что всё-таки сказала ему всё сразу.

– Послушай, прямо сейчас я занят, но вечером смогу приехать к тебе, и мы поговорим, ладно? – предлагает он и уточняет. – Обо всем поговорим.

– Ладно, – соглашаюсь я, чувствуя, как груз проблемы распределился между нашими плечами.

На моем лице появляется несмелая улыбка, а сердце обретает надежду, что всё будет хорошо.

Глава 14

Я наматываю круги во дворе в ожидании Макса, стараясь не сходить с ума напрасно и сохранять присутствие духа. Фонари освещают жёлтым светом потрескавшийся асфальт и плавные изгибы стоящих на парковке машин. Я смотрю на огоньки сигнализаций, спокойно мигающие у некоторых из них, и считаю по ним секунды. Они мигают быстрее на самом деле, но мне все равно. Я пытаюсь ускорить течение времени любым способом.

Когда во двор въезжает, ворча мощным мотором, пикап Макса, я стою под одним из фонарей и смотрю вверх, наблюдая за дерганым полетом мух рядом со светом. Они мечутся из стороны в сторону, не зная точно, что им нужно, и я боюсь уподобиться им.

Макс хлопает дверью машины, и я скидываю оцепенение, поворачиваясь к нему. Он приближается ко мне, и с каждым его шагом я всё больше чувствую радость и облегчение от того, что он приехал. Об этом я ему сразу и шепчу, оказавшись в его объятиях.

– Спасибо.

Макс нежно обнимает меня одной рукой, а пальцами второй разглаживает все напряженные морщинки на моем лице.

– Спасибо, – тихо повторяю я, прикрывая глаза.

– Ты – сама нежность, – шепчет он в ответ, обнимая уже обеими руками и скользя ими по спине.

Я таю в его руках, как мороженое на солнцепёке, и единственное, что по-прежнему не даёт мне полностью расслабиться, это мысли об Антоне и его словах. Они, как зудящие комары ночью, надоедливо кружат рядом и мешают мне раствориться в тепле Макса.

Он чувствует это, заглядывая в мои глаза и отстраняясь.

– Рассказывай, – говорит Макс и выуживает сигарету из пачки.

Щелчок зажигалки, как зелёный сигнал светофора для меня, – я вздыхаю и принимаюсь за рассказ. Я начинаю с той сцены из книги, когда Джед на мотоцикле врезался в скамейку, на которой сидела Вероника. Макс удивленно поднимает брови от того, как точно он описал обстоятельства моего знакомства с Антоном. Он затягивается сильнее, когда я описываю нашу утреннюю встречу с бывшим. Фильтр, оставшийся от сигареты, отлетает далеко в сторону, когда Макс слышит об интересе Антона к сыну. Он щурит глаза, и на его щеках гуляют желваки, когда я перехожу к неожиданным словам Антона о том, чтобы начать всё заново. В глазах Макса полыхает злость от наглых движений моего бывшего, но она сменяется весельем, когда я смущенно признаюсь в своём резком движении коленом. Я завершаю рассказ, и Макс снова хмуриться, понимая, что Антон, возможно, постоянно ошивается где-то рядом со мной.

Макс ерошит волосы на голове, задумчиво разглядывая дом за моей спиной. В его движениях нет моей нервозности – лишь сосредоточенность на проблеме и усталость. Ее я замечаю быстро, и чувство стыда накрывает меня с головой. У него и так проблем выше крыше, а тут ещё я со своей ерундой. Накрутила себя за день, а на самом деле, что может сделать Антон? Да ничего, только воздух сотрясать. Его поезд уже давно ушёл. Ну, или корабль – это ему больше подходит.

– Лиль, – мягко произносит мое имя Макс, и я поднимаю на него глаза. – Я очень хотел бы забрать вас к себе, это точно охладило бы пыл этого… Антона. Но я пока не могу.

В его глазах плещется жалость ко мне, и я высказываю свою догадку.

– Из-за Майи?

В моем голосе нет ни капли намёка вообще ни на что, я контролирую себя и говорю совершенно спокойно, но Макс ощетинивается в момент.

– Не доверяешь мне? Думаешь, я всё ещё с ней?

Я знаю, что это всё из-за усталости и проблем. На плечах моего атланта лежит так много, что он просто не в состоянии реагировать на некоторые вещи нормально. Возможно, таким нападением он прикрывает свои истинные чувства, свои страхи в моей неуверенности в нем. Будь на моем месте дипломированный психолог, разговор наверняка пошёл бы по другому руслу. Но перед Максом я – накрученная и порядком издерганная, и я просто копирую его злость в ту же секунду.

– Откуда ж мне знать! Ты же партизан тот ещё, молчишь!

Его глаза сужаются, делая лицо Макса опасным, действительно опасным в этот момент. Я понимаю, что перегнула палку, что сказала лишнее, что мои слова причинили ему боль. Но я не спешу извиняться, потому что и его слова ударили по мне не меньше. Мне горько, что он так думает обо мне, ведь я ничем не заслужила подобное. Возможно, Макс сказал на автомате, по привычке. Просто сказал то же, что обычно говорил Майе, – и эта мысль ещё больнее режет меня, усугубляя и без того разыгравшуюся злость.

– Я молчу, спасая тебя от разного дерьма, – рычит Макс. – Или ты хочешь знать, что Майя возомнила себя моей гражданской женой и теперь решила отсудить имущество? Может, ты хочешь знать, что я не могу ее выгнать из своей квартиры? – с каждым новым вопросом он наступает на меня, заставляя меня пятиться назад. – Может, ты хочешь знать, что она наняла моего друга-адвоката и наплела ему с три короба про меня? Может тебя интересует, что из-за этих слухов от меня отвернулась уже половина друзей?! Тебе это всё рассказать?!

Я упираюсь попой в тёплый бок пикапа, который сейчас кажется куда дружелюбнее хозяина. Мне хочется нырнуть в спасительную темноту салона, но я заставляю себя застыть на месте и даже выдерживаю полыхающий гневом взгляд Макса. Мой разум вопит, что сейчас мне следует обнять мужчину, следует понять его, простить эту вспышку ярости – у него есть на то причины. Его бывшая подъела Максу мозги и истрепала нервы, он сейчас просто не в лучшем состоянии. Даже не в нормальном состоянии.

Но я не могу переломить себя, не могу переключиться с ссоры на объятия. Мое тело само приподнимается на носочки, а изо рта выскакивают обвинения:

– Вот именно! Почему я узнаю всё это в такой форме? Почему ты все страдания берёшь на себя? Почему ты такой гордый и даже не даёшь себе помочь?!

– Да чем ты мне можешь помочь?! – практически взревев, восклицает Макс, а я краем глаза замечаю любопытные лица в окнах дома.

– Чем? Я сейчас покажу тебе, чем!

Я решительно хватаю Макса за руку и тяну его за собой в подъезд. Злость и ярость трясут мое тело, и я уверена, что Макс это чувствует, потому что его ладонь сжимает мою с такой силой, что я мысленно прощаюсь со своей кистью.

– Что ты делаешь?! – недовольство Макса можно разгребать лопатой, и я отвечаю ему, даже не поворачивая головы.

– То, что тебе необходимо, упрямый ты осел!

Глава 15

Мы вваливаемся в мою квартиру злые и всклокоченные. Я кидаю взгляд вперёд по коридору и вижу, что в комнате Тима темно, значит он спит. Из-под двери в комнату Киры льётся свет, но мне плевать, она уже большая девочка, перед ней негативные эмоции можно не скрывать.

Макс только успевает скинуть кроссовки и переступить через мои балетки, как я вновь с силой тащу его за собой на кухню.

– Угомонись, женщина, – рычит он мне в спину, выдергивая свою руку из моего захвата.

Я игнорирую этот выпад и заставляю его сесть за стол. На плите стоит позабытая мною паста, и я выкладываю ее всю на большую тарелку. Здесь хватит на двоих, и я решаю не церемониться. Тарелка приземляется на столе перед Максом, а следом за ней – две вилки.

– Ты серьезно?! – снова раздаётся его рык. – Ты серьезно считаешь, что сейчас самое время?..

– Молчи и ешь! – перебиваю я Макса, наставляя вилку на его грудь. – Сначала еда, потом разговор!

Макс смеряет меня испытующим взглядом, будто проверяет, не тронулась ли я умом, но внешних признаков у этой болезни нет, так что ему приходится схватить вилку и с ожесточением приняться за пасту. Своей быстрой едой он как будто пытается доказать мне, на сколько незначительна подобная помощь в его проблемах, и я с ним солидарна в этом вопросе.

Мой поступок разит глупостью за километр, но на задворках сознания маячит уверенность в своей правоте. Макс устал – и это его первоочередная проблема. Со всем остальным трудно справляться, когда нет сил. Нужно для начала поесть и поспать, и я полна решимости заставить его сделать как первое, так и второе.

Движения Макса замедляются по мере исчезновения пасты с тарелки. Теперь он жует сосредоточенно, думая о своём, и я не мешаю ему. Я и сама точно так же жую, переваривая всё то, что он выкрикнул во дворе. Значит, Майя решила не отпускать его просто так? Имела ли она право претендовать на статус гражданской жены? Я не знаю, я полный профан в юридических вопросах, хотя в одной из своих книг описывала героя-прокурора. Книги и жизнь имеют не так уж много общего – если в книге достаточно употребить слово «юрист», чтобы читатель моментально нарисовал себе нужную картинку, то в реальной жизни при столкновении с правовыми проблемами нужно погрузиться в них целиком, чтобы понимать что к чему.

Меня расстраивает предательство в рядах друзей Макса, но, возможно, не такими уж друзьями они были? Я смотрю на мужчину, вижу морщинки между сведённых бровей, и мне грустно от того, что я стала причиной таких серьезных изменений в его жизни. Друзья, женщина и, видимо, ещё и квартира – всё претерпевает невероятные изменения, и он со всем этим борется в одиночку.

Я вяло наматываю спагетти на вилку, отмечая вдруг, что тишина на кухне изменилась. Из злой и сердитой она превратилась в задумчивую и даже умиротворяющую. Я замечаю, как расслабились плечи Макса, как неспешно он орудует вилкой, как дышит глубже и спокойнее, – это и меня саму настраивает на другой лад. Я понимаю, что буря позади, и усмехаюсь, впервые отмечая про себя иронию в названии любимого кафе Макса – Штиль.

Мужчина поднимает на меня глаза, услышав мой смешок, и улыбается осторожно, будто боясь спугнуть мое хорошее настроение.

– Спасибо… за ужин, – тихо произносит он, откладывая вилку в сторону.

– На здоровье, – с кивком отвечаю я, принимая его слова как благодарность и за ужин, и за помощь, и за найденнное спокойствие.

Макс подходит к окну и рассеянно смотрит во двор, пока я подогреваю чайник с водой и разливаю горячий чай по кружкам. Мы поворачиваемся друг к другу одновременно, я – с намерением сказать, что чай готов, Макс – с намерением выслушать это сообщение. Но наши взгляды пересекаются, и горячий напиток на столе становится неважным.

Макс вытягивает ко мне руки, я шагаю в его объятия – и не знаю, кто первый, кажется, что действуем мы одновременно. Он сжимает меня в своих объятиях, и я сжимаю его в ответ. Мы нужны друг другу сейчас, в этот момент настолько сильно, настолько срочно, что превращаемся в одно целое – существо с двумя головами, четырьмя руками и четырьмя ногами. Отстранённо я думаю о мифологии и о странных существах в ней – был ли среди них кто-то похожий? Но губы Макса заставляют меня откинуть эти мысли и ответить – со всем жаром – на его поцелуй. Его руки сжимают и давят мое тело, и я стону прямо в его рот от боли и удовольствия одновременно. Его сила такова, что он практически сминает меня, как бумажку. Я догадываюсь, что за этим скрывается напряжение, усталость от происходящего и, должно быть, боль от всех проблем разом, наехавших на его душу, как каток на новый асфальт. Мне хочется освободить Макса, исцелить его, ножом разрезать все удерживающие его путы, и я сильнее прижимаюсь к нему, ногтями царапаю его спину через футболку, а животом чувствую его ответную реакцию. Он что-то порыкивает в мои волосы, а я прикусываю мочку его уха, когда мы оба слышим:

– Ой!..

Я оборачиваюсь назад и вижу мнущуюся на пороге кухни Киру. Ее длинные волосы заплетены в домашнюю косичку, а в глазах застыло смущение, приправленное любопытством. Она смотрит поверх моей головы на Макса, и краска медленно заливает ее лицо.

– Вы же… вы… – бормочет она, неосознанно оттягивая край удлиненной футболки, которая открывает соблазнительный вид на ее стройные ноги.

– Кира, это Макс. Макс, это Кира, – представляю я их друг другу и подхожу к остывающему на столе чаю, пряча за этим движением раздосадованность прерванным поцелуем.

– Приятно познакомиться, – кивает моей двоюродной сестре Макс, и она становится пунцовой.

– Макс Романов? – недоверчиво шепчет Кира, переступая по полу босыми ногами.

– Он самый, – снова кивает мужчина и с улыбкой добавляет. – Автограф?

– А можно? – в глазах Киры, как калейдоскоп, мелькают восторг, обожание и восхищение. – Я сейчас, у меня все ваши книги!

Девушка пулей срывается с места и несётся по темному коридору в свою комнату. Макс с усмешкой поворачивается ко мне и забирает чай из моих рук.

– Я понятия не имела, – шепотом оправдываюсь я, глядя, как он делает большой глоток из моей кружки.

– Ты и обо мне понятия не имела, чем знатно подорвала мою самоуверенность, – хмыкает Макс, напоминая мне наш первый телефонный разговор.

– Я гораздо больше писатель, чем читатель, – оправдываюсь я и тянусь ко второй кружке, но Макс тут же отдаёт мне мою, уже наполовину пустую.

На кухню залетает Кира, успевшая натянуть джинсовые шорты и сменить косичку на высокий хвост. Я приглядываюсь к ней и с удивлением замечаю ещё и прозрачный блеск на ее губах. Похоже, Макс – ее кумир. Как это прошло мимо меня? Впрочем, – тут же напоминаю себе я – мимо меня вообще проходит много всего. Но для писателя это привычно.

Кира дрожащими руками протягивает Максу книгу, на обложке которой изображён брутальный мачо, судя по виду – чертовски наглый. Мои глаза скользят по названию, и я фыркаю от этих слов – «Сталь не горит».

– Это что, краткий обозреватель по сталелитейной промышленности страны? – не удерживаюсь я от комментария.

Макс усмехается в ответ, раскрывая книгу для автографа и склоняясь над ней, а Кира недовольно скрещивает руки на груди.

– Вообще-то, это очень сильная книга, – негодующе сообщает она. – Главного героя ничто не может задеть или заставить его вспыхнуть. Он, как ледокол, прет и прет по жизни к своим целям, не размениваясь на мелочи и чувства…

– Пока не встречает… дай угадаю, – перебиваю я Киру и задумчиво щелкаю пальцами. – Пока не сталкивается, ну, скажем, с отвязной байкершой, которая переворачивает весь его четкий мир с ног на голову.

– Ты читала, – удивленно заключает Кира.

Макс оставляет росчерк ручки в книге, захлопывает, отдаёт ее девушке и наконец поворачивается ко мне, с интересом разглядывая мое лицо. Я позволяю ему самому выяснить правду, и он, помолчав пару секунд, качает головой.

– Нет, Лиля не читала.

– Но как же тогда?.. – удивляется Кира, прижимая книгу Макса к груди.

– Профессиональное чутьё, – пожимаю плечами я.

На самом деле, конечно, нет. Я просто припоминаю Джеда и делаю предположение наугад, но, видимо, Макс не равнодушен к героям на мотоциклах, раз уж я угадываю так легко. Мужчина как будто понимает мои мысли и снова качает головой.

– Она – мой единственный персонаж на байке. Джед будет вторым.

– Ой мамочки, – пищит Кира. – Джед – это герой новой книги? Мне уже не терпится прочитать!

Мы с Максом оба тяжело вздыхаем. Читатели должны знакомиться с героями на страницах книги, а не на кухне, иначе исчезает вся магия, пропадает интрига и тает интерес.

Но Кира делает другие выводы из нашего общего вздоха и тут же смущенно отступает.

– Я всё, ухожу. Но только… можно мне ещё селфи с вами?

Она так просительно смотрит, что Макс не выдерживает и кивает ей с улыбкой. Кира радостно вытаскивает телефон из кармана, в пару касаний включает камеру, поднимает ее повыше и делает кадр. На нем – наша кухня с грязной посудой, оставшейся от ужина на двоих, счастливая Кира, снисходительно улыбающийся Макса и я со скромной улыбкой позади них.

– Насчёт Джеда я – могила, – торжественно клянётся Кира и уносится в комнату, бормоча находу. – Девчонкам расскажу – не поверят! Макс Романов на моей кухне!