Текст книги "Шёлковая тишина (ЛП)"

Автор книги: Франсуаза о'Лик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Глава 31

Дорога до дома родителей Макса проходит как в тумане. Я соблюдаю все правила, торможу на красный, включаю поворотники – но всё это механически. Во мне буйствуют сотни эмоций одновременно, и я даже не успеваю подумать о случившемся.

Перед моим взглядом мелькают картинки настоящего и прошлого в перемешку. Как комикс, где я – главная героиня с совершенно ненужной суперспособностью к творчеству. Изломанная карикатура моей жизни могла бы быть смешной, но не вызывает и тени улыбки. Макс представляется в ней устойчивой горой, Антон – дрейфующим айсбергом. На этот белый холодный кусок льда – даже не земли – забирается пингвинчик, и ему нравится там, но я-то знаю, что стоит ему доплыть до тёплых вод, как морозная сказка закончится. А дальше… дальше одиночество, страх и суровая реальность.

Я сжимаю зубы и обещаю самой себе не забывать о сестре. Я должна быть рядом, если вдруг…

Мысли мои перескакивают на фразу Киры. Она сказала, что Антон ей всё рассказал? Зачем он это сделал? Хотел подставить меня таким странным образом? Или хотел быть с ней честным? И если так, то, возможно, его планы на Киру настоящие?

В сердце разгорается искра надежды. Конечно, я писатель, я ещё и не такое могу выдумать, но, может быть, всё-таки есть хоть малейший шанс, что Антон и впрямь серьёзен в отношении девушки? Это многое усложнит, но при этом…

Я скрещиваю пальцы, не отрывая рук от руля.

Мой телефон звонит, и на экране мои любимые цифры. Мне так нравится знать наизусть номер Макса, что я так и не добавила его в список контактов.

– Макс, ты вовремя, я должна тебе рассказать о…

– Ты зовёшь его просто Максом? – слышу звонкий голос Майи и перестаю дышать. – Поверь, милочка, это скучно. Впрочем, неважно. Приезжай в своё издательство. И поскорее.

– Что? – оторопело спрашиваю я. – Где Макс?

Но она бросает трубку.

Я буквально силой заставляю себя сконцентрироваться на дороге. Нахожу ближайший разворот и одновременно звоню на телефон Макса, но гудки идут и через минуту сбрасываются автоматически. Я звоню, наверное, раз десять подряд прежде, чем оставляю эти бесплодные попытки.

До издательства ехать минут двадцать, и я извожу себя вопросами, на которые не могу ответить. Как телефон Макса оказался у Майи? Почему она позвала меня в издательство? Почему, вообще, именно она, а не, скажем, Тамара?

Ответов нет, но зато в голову приходит идея, и я набираю Тому.

– Не могу говорить, Лиль, – раздается громкий шёпот моего литературного агента. – Перезвоню тебе.

И снова короткие гудки.

Я проезжаю Т-образный перекрёсток у ледового дворца и звоню главреду. Он не берет трубку. Что за чертовщина происходит у них?

В телефоне есть ещё номер ресепшна, и я набираю его.

– Издательство «РомПаблишинг», меня зовут Полина, чем могу помочь?

Я вздыхаю с облегчением. Хоть кто-то ещё отвечает на мои звонки.

– Полина, добрый день, – я стараюсь унять свой голос и говорить не слишком быстро. – Я – Лилия Страстная, ваш автор. Не могу дозвониться до главного редактора. Вы не могли бы соединить меня с его секретарем?

– Добрый день, Лилия. Минуту.

В трубке раздаётся отрывок какой-то мелодии, которая должна успокаивать, но меня она нервирует ещё больше.

Я проезжаю городскую центральную библиотеку, когда слышу наконец жеманное:

– Алло? Приемная Доромирова, я вас слушаю.

– Кристина Игоревна? Это Лилия Страстная, автор. Я никак не могу дозвониться до вашего шефа. С ним…

– Ой, Лилия, – перебивает меня она. – Тут такое творится! Вы не представляете.

Вот уж точно.

– Какое – такое? – настороженно уточняю я.

– Все с утра стоят на ушах, носятся туда-сюда, как будто завтра в печать номер журнала отдаём… Ах да, вы, наверное, с журналами не работали?

– Нет.

– Напрасно. Ну, так, значит, все носятся, а начальника полдня на месте не было, и я просто уже падала от усталости. Один звонок туда переведи, другой – сюда, – секретарь тяжело вздыхает и продолжает. – А с час назад приехали телевизионщики и оккупировали зал для презентаций. Шеф там, куча народу там, а меня заставили тут сидеть.

Кристина заканчивает свой монолог недовольным голосом, а я всё сильнее хмурюсь. Конечно, возможно, что Майя, Макс и журналисты в издательстве никак не связаны друг с другом, но что-то мне подсказывает, что это всё – части целого. Я крепче цепляюсь за руль и наконец приезжаю на место.

Перед высоким зданием издательства стоит несколько фургонов с названиями телевизионных каналов на них. Их водители прохаживаются рядом и что-то обсуждают, глядя по сторонам. Я выискиваю свободное место и паркую машину.

Пару минут я сижу, не двигаясь. Мысли мечутся и скачут в моей голове. Ладони предательски потеют, и я закрываю глаза. Вдох – выдох. Вдох – выдох.

Нужно просто зайти внутрь и найти там Макса. Или Майю. Я морщусь от этого «или», но других вариантов у меня нет.

Я выбираюсь на тёплый воздух, подхватываю сумку и шагаю ко входу. Уверенно, спокойно.

Сейчас я выясню, что ничего страшного не случилось, и мы вместе с Максом поедем домой.

Точно так и будет.

Глава 32

Я захожу в прохладный холл издательства и сразу иду к лифтам. Зал для презентаций на пятом этаже, и меня начинает слегка потряхивать от волнения. Что там происходит? Где Макс? Что задумала Майя?

Меня окликает девушка с ресепшн.

– Лилия? Проходите в конференц-зал, вас уже ждут.

Я механически киваю, а спустя секунду притормаживаю.

– А кто меня там ждёт?

Девушка сверяется с записью на листке и отвечает:

– Майя Стил.

Так вот каков полный творческий псевдоним у бывшей Макса. Я испытываю легкую зависть – она подошла к вопросу вымышленного имени серьезнее, чем я. Никаких страстных страстей…

Лифт везёт меня на пятый этаж и тренькает, сообщая о прибытии. В коридоре я вижу несколько толстых проводов, брошенных на пол. Они тянутся от щитка к двери в зал для презентаций. Около той же двери лежат несколько пластиковых чемоданов – возможно, из-под телевизионной аппаратуры? Если так, то они что, оборудовали в зале целую студию?

Я ускоряю шаг. Подошвы балеток негромко стучат по полу, и мое сердце им вторит. За прикрытой дверью я слышу чей-то голос и, подойдя ближе, узнаю голос главного редактора.

– Но нет, их отношения не выдержали эту проверку, – слышу я и открываю дверь. – Лилия покорила Макса, и он бросил Майю.

Моё дыхание сбивается от этих слов, и я лихорадочно обвожу взглядом помещение, чтобы скорее всё понять. В центре – ярко освещённый круглый стол, за которым я вижу главреда, двух незнакомых мне мужчин, Макса с еле сдерживаемой яростью на лице, и Майю с выражением обиженного ребёнка. У каждого на груди микрофон в петлице. Вокруг них в относительной тени стоят камеры и чуть зудящие осветительные приборы.

Я тоже стою в тени, мое появление остаётся почти никем незамеченным – только какая-то женщина тихо шикнула на меня, когда я скрипнула дверью.

– Она покорила его своими текстами или собою? – спрашивает журналист у главреда, и тот пожимает плечами.

– Спросите лучше у самого Макса, – советует он с улыбкой.

Журналист поворачивается к моему мужчине и делает вид, что не замечает эмоций писателя.

– Что скажете, Макс? Что вас очаровало в Лилии?

Меня задевает его тон, оскорбляет его вопрос, и я чувствую зарождающееся пламя гнева у себя внутри. Кто дал ему право обсуждать мою личную жизнь? И почему, почему Макс сидит с ним за одним столом?!

– Всё, – выдавливает из себя писатель не своим голосом.

Меня его ответ ни капли не трогает, вместо этого я вижу его титаническую борьбу с самим собой. Ему не нравится всё это, не нравится сидеть здесь и отвечать на вопросы, но он всё же сидит и отвечает, и я пытаюсь понять, что им движет.

– Я уверен, нашим зрителям хочется больше подробностей, Макс, – журналист подмигивает камерам, в то время как мужчина расчленяет его своим взглядом. – Ведь с Майей вы прошли через многое, и ваш союз всегда был предметом для подражания для всех творческих людей.

Макс сжимает челюсть так сильно, словно борется с тошнотой, и в какой-то момент мне хочется, чтобы его и впрямь стошнило. Желательно, прямо на журналиста.

Макс упрямо молчит, но ловит многозначительный взгляд главного редактора и выдаёт:

– А давайте лучше Доромиров нам расскажет, чем его очаровала Майя?

Глаза главного редактора лезут на лоб, впрочем, как и у меня.

– Что? Что за чушь ты несёшь, Макс?

– А ты думал, я слепой? – мужчина вскакивает на ноги, и его стул отлетает в какого-то человека в тени, но никто на это не обращает внимание. – И это, наверняка, Майя тебя подбила на идиотскую совместную акцию двух издательств, да? Втёрлась к тебе в доверие, навешала лапшу на уши. Я только не понимаю, зачем?

Я чувствую, как мое тело словно впадает в ступор от этих слов, а голова наоборот работает на повышенных скоростях. Совместная акция двух издательств? Что это означает? Они объединились ради какой-то общей цели? Они что-то задумали, и Макс стал невольным участником? И я тоже? То ТВ-шоу с Майей было частью всей этой операции?

– Макс, Макс, – мужчина, молчавший до этого, поднимается со своего места и пытается успокоить писателя.

– Ты со мной вообще отказался работать! Так что пошёл к черту!

Макс отталкивает мужчину, и по сказанным словам я понимаю, что это – его бывший редактор. Тот в ответ толкает писателя, и начинается заварушка.

– Камеры три, пять – стоп! – раздаётся чей-то четкий голос. – Успокойте их!

Несколько человек разнимают дерущихся мужчин, но Макс по-прежнему в ярости. Он вырывает руки из захвата и налетает на Доромирова.

– Какого черта?! Ты говорил, что мы обсудим только книги! – мужчина хватает главреда за лацканы пиджака и вытягивает из-за стола.

– Макс, отпусти, – испуганно блеет Доромиров, дергаясь в руках моего соавтора.

– Отпущу, если прекратишь загонять меня в рамки и ставить мне условия! – рявкает Макс, и журналист вдруг подскакивает к нему с интересом.

– Про какие условия идёт речь?

– А ты думаешь, я здесь по своей воле сижу?! – Макс отталкивает главреда и опасным зверем приближается к журналисту. – Этот проныра объявил, что, если я не приму участие в твоём дурацком шоу, то мой соавтор следующие три книжки должен будет написать бесплатно!

– Что?!

Это уже восклицаю я, и вокруг разливается немая пауза. Все лица обращаются ко мне – одно за другим, как в замедленной съёмке. Соседняя камера тоже поворачивается в мою сторону, и краем глаза я замечаю красный огонёк над объективом – значит, запись идёт.

– Лиль, он всё не так понял, – снова блеет Доромиров, первым приходя в себя от моего появления.

– Серьезно?! – Макс снова угрожающе шагает к нему. – Мне включить запись нашего телефонного разговора?!

Главред бледнеет и испуганно мотает головой.

– Если включить, будет убедительнее, – тихо замечает кто-то рядом со мной.

– Потом возьмём запись и добавим при монтаже, – так же тихо отвечают ему.

Я решительно прохожу мимо этих людей и двигаюсь к круглому столу.

– Что вообще здесь происходит? – моим голосом можно заморозить всю планету, но не журналиста.

Он радостно спешит мне на встречу, одновременно делая какие-то знаки руками своим коллегам.

– Лилия, добрый день! – в его глазах горит азарт, а от него самого пахнет потом. – Поразительно, как удачно вы выбрали время для своего появления в нашей импровизированной студии! Расскажите нам, когда вы поняли, что не ограничитесь лишь соавторством с Максом Романовым?

Я на секунду теряюсь от его напора, от его внезапного вопроса и чуть было не открываю рот для ответа, когда ловлю взгляд Макса. Он направлен на журналиста и словно обещает, что это были последние слова телевизионщика.

– Отойди от неё!

Макс буквально отшвыривает от меня журналиста и стальной хваткой сжимает мою ладонь.

– К черту ваш цирк уродов! – свирепо восклицает мой соавтор, разворачивается и с силой тащит меня прочь от яркого света телевизионных софитов, от изумленных взглядов и взбудораженных шепотков.

Последнее, что я слышу прежде, чем за нами захлопывается дверь, – это чьё-то восторженное:

– Вот это эфир!

Глава 33

Если бы у меня был выбор, я бы предпочла сесть в свою машину. Спокойно доехала бы под успокаивающую музыку до дома родителей Макса и уже там выслушала бы его рассказ.

Но выбора у меня нет – Макс распахивает передо мной пассажирскую дверь пикапа, и я послушно залезаю внутрь. Послушно – потому что рядом с огнедышащим драконом, рядом с извергающимся вулканом, рядом с разъяренным зверем это единственная рабочая тактика. А Макс сейчас – все три в одном, и я понимаю, что один неверный звук, одно неверное движение взорвет его окончательно.

Я складываю руки на колени, как прилежная школьница, откидываю голову на подголовник и прикрываю глаза. Мысли о произошедшем в издательстве я пока отбрасываю прочь – бессмысленно мусолить их сейчас – и сосредотачиваюсь на звуках. Рёв мотора пикапа, щелчки переключения поворотников, яростное дыхание Макса. Сейчас он даже дышит так, словно дерётся, словно отбивает атаки, не хватает только звука ударов. Для меня это вновь удивительно – такая драчливость у писателя. Ему бы в войска особого назначения, а не в общество литературоведов.

Его дыхание выравнивается спустя минут пять, и я открываю глаза. Мы едем мимо здания прокуратуры, и Макс с каким-то уж слишком заинтересованным взглядом осматривает его. Раздумывает об очередном судебном процессе над телевизионным каналом?

Я осторожно касаюсь рукой его плеча. Макс тормозит на красном сигнале светофора и поворачивается ко мне.

– Ты как? – спрашиваю.

Он пожимает плечами и вместо ответа говорит:

– Думаю, ты уже сто раз пожалела, что оказалась на моем пути.

– Твой путь – как американские горки, – усмехаюсь я. – Крутые виражи, и сердце пропускает удары, но каждый раз всё равно покупаешь билет.

Макс не реагирует на иронию и проводит рукой по своему лицу, словно смывает всю грязь сегодняшнего дня.

– Поехали в Штиль, а? – предлагает он. – Поедим. Посидим на камне.

– Я бы с радостью, но твои родители, наверное, уже вымотались там с Тимуром, – немного смущенно замечаю я.

Макс сразу набирает Стаса и по громкой связи узнаёт, что Тим ведёт себя прилежно, и что они с Таней запросто присмотрят за ним ещё пару часов.

Мы быстро доезжаем до кафе. Макс паркует машину, и мы вдвоём шагаем к столику на веранде.

Пока наш заказ готовится, мой соавтор задумчиво перебирает пальцы моих рук, как чётки, поглаживает их и внимательно рассматривает. Впрочем, его взгляд – пусть даже и внимательный – на самом деле обращён внутрь себя. Возможно, он заново переживает всё случившееся или анализирует причины. Мне очень хочется скорее расспросить его обо всём, потому что мое терпение на исходе, но я мужественно молчу и позволяю Максу всё обдумать.

Две тарелки пасты с креветками появляются на столе и как будто машут стартовым флагом Максу.

– Я, скорее всего, угробил твою карьеру в этом издательстве, – наконец прерывает тишину он, и я давлюсь едой. – Но, возможно, так же спас и твою писательскую честь.

– Давай по-конкретнее, а? – жалобно прошу я и откладываю вилку в сторону.

Мои глаза впиваются в Макса, чтобы разглядеть каждую дольку эмоций, а он начинает рассказ.

– Как я понял, в последнее время дела у наших издательств шли не слишком хорошо. Причем касалось это только отделов бумажных книг, где, в сравнении с электронкой, было падение в прибыли. Отдел аналитиков изучил нынешнюю ситуацию и решил, что авторов нужно приблизить к читателям, дать последним ворох сплетен и пищу для разговоров, – Макс морщится на этих словах, а мою кожу покалывает холодок догадки. – Когда я перешёл из одного издательства в другое, кого-то там озарило поэкспериментировать и раздуть из этого события мыльную оперу. Вышли на Майю, ее к этому делу привлекли. Потом и вовсе оба издательства заработали в одной упряжке. Когда мы с тобой окончательно сошлись, они провели то теле-шоу с Майей. И сегодняшний цирк устроили, чтобы выудить из нас побольше шокирующих сердечных признаний и заодно анонсировать книги.

Макс замолкает, а я шепчу:

– Книги?

Почему-то мне кажется, что это не оговорка и что за этим-то и скрывается настоящая проблема.

– Майя написала свою, – выдавливает из себя Макс. – Про твою героиню. Приквел. Почему Вероника стала такой, как в начале твоей книги. Почему она носит маски.

Мир вокруг меня трещит, как стекло на упавшем бокале. Короткие фразы Макса сильнее крушат его, до мелких осколков, которые режут до крови, стоит только задеть.

– Но откуда?.. – хриплю я.

– Тамара, – коротко отвечает он, и воздух покидает мои лёгкие.

Мой литературный агент предала меня! Как вообще это возможно? Как она могла? Тома рассказала сюжет книги – и кому? Майе! Которая никогда не могла выдумать свои сюжеты. А теперь ее книгу будут рекламировать, как первую часть моей! И это – на фоне наших отношений. И оба издательства в плюсе, каждое издаёт по книге, каждое участвует в этом омерзительном шоу!

Мой взгляд выдаёт меня с головой, потому что я вижу сострадание в глазах Макса.

– Что ещё?

Я произношу два коротких слова – потому что только такие я могу контролировать сейчас и сказать их, не проорав.

– В твоём договоре оказался пункт, который можно трактовать двояко. И по нему, если я не соглашаюсь на участие в теле-шоу, ты обязана написать три книги и бесплатно отдать все права на них своему издательству.

Я стараюсь дышать глубоко и не поддаваться эмоциям. Не хватать вилки, не швырять ножи, не переворачивать тарелки, не кидать стулья. Я заставляю себя не смотреть на окружающие предметы и цепляюсь за взгляд Макса, словно за якорь. В его темных глубинах я вижу поддержку – даже если я прямо сейчас разнесу это кафе. Даже если я прямо сейчас сделаю что-то скандальное, что-то ужасное, что-то непоправимое – всё равно Макс подставит мне своё плечо. И это осознание окутывает меня смирительной рубашкой, и я успокаиваюсь. Всего на пару процентов, на несколько делений – но этого хватает.

Я достаю из сумки ключи от Альфы и бросаю их Максу, а вместо них забираю его ключи от пикапа.

– Я одна сейчас, ладно? Забери мою машину… оттуда.

Последнее слово я произношу так, словно оно ядовитое или опасно-заразное. Или запрещённое.

В глазах Макса вспыхивает вопрос, и, ещё до того, как он успевает его озвучить, я отвечаю:

– Я буду в порядке.

Ладонь сжимает ключи от пикапа, ноги идут к машине, а мысли скачут, как горные козлы под наркотиком. Мощный мотор немного заглушает их, и я врубаю какой-то зарубежный рок на полную громкость, чтобы точно ничего не слышать сейчас.

Тишина убьёт меня.

Глава 34

Последнее, о чем я мог бы подумать, так это о том, что наберу этот чертов номер. Но вот он я – стою в одиночестве на берегу моря и нажимаю кнопку вызова.

– Слушаю.

Взвешиваю в последний раз все за и против и отвечаю.

– День добрый. Это Антон Зотов?

– Да, с кем имею честь?

– Макс Романов.

Тишина в трубке говорит сама за себя.

– Что-то с Лилей?

Этот вопрос меня удивляет. Я был готов к сарказму, ехидству, даже к сбросу звонка, но к тревоге – нет.

– С ней в целом всё в порядке, но… – я запинаюсь и не сразу добавляю. – Мне всё же нужна твоя помощь.

«Это, должно быть, такая насмешка судьбы. Когда от тебя отворачиваются давние друзья, когда в очередной раз предаёт женщина, когда ты лишаешься своих денег, своего имущества, своего статуса – всё это неспеша, вылетает одно за другим, как снаряды из тренировочного оружия – когда ты внезапно остаёшься ни с чем из прошлой жизни, но вдруг обретаешь бриллиант. И ты стоишь в ободранной одежде, с урчащим от голода животом, и грязными руками рассматриваешь это сокровище, а камень так сверкает, что, кажется, даже делает тебя чище. И ты ничего не можешь изменить и идёшь на поклон к тому, кого считал врагом, и к тому, кто внезапно помог тебе. Сделал огранку бриллианта. Дал денег. Дал кров.»

Я перечитываю написанное, и брови сами сползают к носу. Это звучит слишком пафосно, слишком не по-Джедовски и слишком лично.

Я бросаю взгляд на Лилю.

Она лежит на песке в одном купальнике. Руки раскинуты, как у звезды, на лице – спокойная улыбка, и я не удивлюсь, если узнаю, что она держит ее специально для меня. Своего рода благодарность.

Но сначала Лиля чуть не придушила меня, когда узнала, что я сделал. Впрочем, был ли у меня выбор? Пару дней после того мероприятия в издательстве она провела словно кукла – с деревянными эмоциями, фальшивой улыбкой и пустыми словами. Одной ночью она призналась мне, что чувствует себя словно изнасилованной из-за того, что ее книгу «сдали» Майе, а та – пририсовала к ней начало на свой вкус. Лиля не хотела дописывать историю, говорила, что больше не чувствует ее, не видит героев, не знает их. За дело пришлось браться мне на все сто процентов. Главы от лица Джеда давались мне с трудом, пока я не заставил его измениться. Да, я пытался вывести историю к концовке Лили, отдавал Веронику Полу, но это выглядело как надутый мыльный пузырь, который лопнет, стоит только коснуться. Поэтому я подкинул Джеду пару форс-мажоров, и парень повзрослел и прозрел. И добился Вероники.

Мне и самому досталось, одновременно с моим героем. Разборки с издательством и наш с Лилей побег из импровизированной студии прошёлся катком по нам обоим. Нам выставили огромные неустойки и требование – дописать книгу про Веронику в кратчайшие сроки пока общество бурлило и обсуждало нас и наши отношения. Я почти ничего не мог поделать в условиях, когда и так был по сути даже без крыши над головой.

Сестра Лили внезапно пришла на помощь. Как моя преданная фанатка, Кира запустила настоящую волну протеста в молодежных группах интернета. Они осудили действия издательств, которым, конечно, было все равно. Осудили, не осудили – главное, что обсудили. Книга Майи улетала с полок за считанные часы, и тоже самое ожидало нашу с Лилей.

Мне оставалась пара глав, когда я принял внезапное решение. Я хотел видеть Лилю живой, такой, какой привык уже видеть – яркой, искренней, взбаламошной, эгоистичной и решительной. Мне нужна была та Лиля, нужен был ее взгляд, ее смех, ее слова, ее мысли, ее молчание. И я позвонил Зотову.

Чуть раньше я успел узнать, за что его выгнали со флота, – за открытое неповиновение более старшему по званию. Из интереса я копнул глубже и узнал, что истинная причина была в другом, – Зотов не хотел принимать участие в переправке контрабанды, несмотря на хорошие деньги. Возможно, поэтому я и решился на этот звонок.

– Какая помощь нужна? – он явно насторожился.

– Отвезти нас с Лилей на остров неподалёку.

Там была непролазная глушь – в основном из-за того, что остров был крошечный, и его слишком рыхлая почва не позволяла строить ничего крепче соломенной хибары.

– И забрать нас оттуда через три дня. За это я отдам тебе свою старую разбитую яхту.

Я был предельно честен. Ту посудину я купил, когда был на пике своей писательской формы, но плавал всего пару раз. Мореход из меня вышел так себе, и яхта разваливалась прямо на глазах, ржавея у причала.

Зотов усмехнулся, а потом всё же задумался.

– Яхта, говоришь…

– Мне она не нужна. А ты, вроде как, морской житель.

Он не ответил ничего конкретного, но уже вечером мы встретились с ним у причала. Мои кулаки ещё помнили драку с ним, и адреналин сам собою рванул по венам. В его глазах я увидел искру такой же реакции. Мы не доверяли друг другу, как два волка, и в то же время были нужны друг другу… как те же два волка. Не стая, не дружба, но острая необходимость.

Я отдал ему ключи и документы, а он повёз нас на следующее утро.

Лиля была в ярости. Это были ее первые чувства после того мероприятия, и я чуть не кинулся ее обнимать, когда она сжала кулачки и одним убийственным взглядом обезглавила нас с Зотовым. Она игнорировала меня всё время плавания, заняв место на носу маленькой яхты, как гальюнная фигура(1).

На берег острова она спускалась, словно богиня – с небес, игнорируя руки, протянутые в попытке ей помочь. Должно быть, так же и Наполеон высаживался на берег Святой Елены – гордый, как будто приплыл туда по собственному желанию.

– Ну? – спросила Лиля, подбоченясь.

Яхта с Зотовым отплывала прочь, и мне оставалось надеяться на его честность.

– У нас есть три дня, – ответил я и сбросил с плеча спортивную сумку с едой.

– Три дня на что?

– На то, чтобы вдоволь насладиться полной тишиной. Никаких новостей, сообщений и звонков. Никаких разговоров. Никакого лишнего шума – только волны, мы с тобой и эти… кустарники, – последнее слово оказалось не слишком поэтичным, зато отлично описывало островную растительность.

Лиля поджала губы и хмуро осмотрела наше место обитания на следующие три дня. Остров был небольшим, его можно было обойти по берегу за двадцать минут, но делать этого не стоило – бессмысленная потеря времени. Зато в глубине просматривалась лачуга рыбаков, которые, должно быть укрывались здесь в непогоду. Это место однажды показал мне мой друг, и с тех пор я несколько раз бывал здесь и пару раз даже сталкивался с людьми. Но в основном тут было пусто.

– А Тим? – спросила Лиля.

– Я ему всё объяснил. И мои родители побудут с ним с удовольствием.

Это был самый скользкий момент, потому что, доверяй Лиля мне чуть меньше, – и мне пришлось бы вызывать Зотова назад. Это можно было сделать, в одной точке острова связь всё же была, но я бы хотел, чтобы она верила мне.

И она, подумав, кивнула и уронила сумку на песок. Я выдохнул. Первая часть плана прошла успешно. Но впереди – самое сложное.

1. Гальюнная фигура – украшение на носу судна.