Текст книги "Шёлковая тишина (ЛП)"
Автор книги: Франсуаза о'Лик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)
Глава 7
– Мамуль! Мамулечка!
Я с трудом выныриваю из событий в книге и поворачиваю голову к сыну. Он теребит в руках большую спортивную сумку и неуверенно смотрит на меня.
– Мамуль, ты передумала, да?
– Ты о чем, милый? – не понимаю я.
– Ты обещала отвезти меня на отборочное занятие по хоккею, – Тимур опускает взгляд на пол, а я мысленно костерю себя последними словами за то, что опять забыла. – Ты решила, что я плох для хоккея?
– Нет-нет! – я вскакиваю с места и краем глаза замечаю раскрытый ежедневник и красную надпись «Хоккей» в сегодняшнем дне. – Что ты, Тим! Я просто… немного засиделась. Сейчас я мигом соберусь! И ты одевайся!
Последнее предложение я уже кричу из своей комнаты, стягивая домашнюю пижаму и ныряя в короткий комбез. В коридоре хватаю сумку и выбегаю на улицу вместе с радостным Тимуром. Он тащит спортивную сумку сам и не даёт мне помочь.
Мы садимся в машину, и я поворачиваю ключ в замке зажигания, но машина только фыркает и не заводится. Я начинаю чертыхаться себе под нос и пробую завести машину снова и снова.
– Машина сломалась, мам? – разочаровано спрашивает Тим, и я с преувеличенной бодростью отвечаю.
– Не проблема, сейчас вызову такси!
Я выхожу из машины и открываю капот, одновременно загружая приложение с такси. Под капотом мне ничего не понятно, а ближайший таксист слишком далеко от нас.
– Да что за дерьмо-то такое, – раздраженно бросаю я, пиная колесо своей машины.
– Ты встречаешь меня прямо во дворе? Польщен, – я слышу насмешливый голос Макса и резко оборачиваюсь к нему.
Он идёт от своего пикапа, как всегда в мятых джинсовых брюках и в футболке с мультяшками. На этот раз там нарисованы Симпсоны.
– Только не говори, что я и тебе что-то пообещала на сегодня, – сокрушенно запускаю руки в волосы я.
– Обещала. Встречу у тебя дома, – кивает Макс, и я вспоминаю, что мы действительно договорились вчера всё-таки обсудить ту главу про Джеда.
– Черт, я не могу. Мне надо срочно отвезти сына на хоккей, – поясняю я. – А тут ещё машина сломалась.
– Давай я отвезу, – предлагает он, и я хочу отказаться, потому что не хочу его напрягать и не хочу быть ему должна, но вижу поникшее лицо сына и пересиливаю себя.
– Если не сложно.
– Никаких проблем.
Макс быстро перетаскивает детское автокресло в свою здоровенную тачку, и вскоре мы уже едем в ледовый дворец. Тимур восторженно оглядывает салон большого пикапа, крутя головой и нажимая на все доступные ему кнопки на двери.
– Можно заблокировать его дверь? – спрашиваю я Макса, после того как окно Тима в сотый раз опускается вниз.
– Пусть играет, – с улыбкой отвечает Макс. – Дверь изнутри не откроет, а остальное неважно.
Я молча качаю головой, про себя удивляясь такому отношению мужчины к действиям ребёнка.
Мы приезжаем к ледовому дворцу одними из последних. Тимка опять сам тащит свою сумку и не разрешает ему помочь. Он быстро переодевается прямо на трибуне у входа на лёд – надевает штаны, кофту и коньки – и оставляет сумку нам. Мы с Максом поднимаемся чуть выше и садимся в пластиковые кресла зрителей. Кроме нас на трибунах сидят другие родители и с тревогой смотрят на своих детей.
На льду два тренера и чуть больше десяти детей разминаются, катаясь по кругу. Я обхватывая себя руками, когда чувствую, как по коже пробирается холод. Одевая по привычке легкий и короткий комбинезон, я совершенно не подумала, что в ледовом дворце будет так холодно. Я закидываю ногу на ногу и скручиваю их сильнее, чтобы не тратить тепло по-напрасну.
– Я отойду, – бросает мне Макс, вставая с места.
Он покидает трибуны, и я понимаю, что у него наверняка есть свои дела, и что он, возможно, не будет ждать нас. Я вздыхаю, понимая, что забыла даже поблагодарить мужчину.
На льду дети продолжают кататься, а я кошусь на свою сумку. Мне отчаянно хочется достать телефон, открыть приложение для авторов и продолжить писать. Тимка ведь отвлёк меня прямо посреди предложения, и у меня пальцы чешутся дописать его, пока не забыла. Удивительно, что я все ещё помню слова, которые собиралась написать – обычно они быстро вылетают из головы. Я тянусь рукой к сумке, но тут же одёргиваю себя. Это важный момент в жизни сына, и я должна быть сейчас с ним на сто процентов. Но если я всего лишь допишу предложение, то ничего ведь не случится? Я чувствую насмешку Вероники в своей голове, которая забавляется тем, как я пытаюсь разорваться пополам на два важных дела. Эта манипуляторша в итоге побеждает, и в моей руке появляется телефон. Пальцы быстро перескакивают с кнопки на кнопку, создавая текст, и я успеваю погрузиться в книгу, когда слышу:
– Держи.
Я на автомате сохраняю текст и блокирую экран телефона, поднимая голову. Передо мной стоит Макс и протягивает мне толстовку, которая как брат-близнец той, что уже надета на нем.
– Спасибо, – отвечаю я и надеваю тёплую кофту.
Она мягкая и пахнет солью и морем, и я невольно глубоко и громко вдыхаю этот запах.
– Где ты их нашёл? – спрашиваю я.
Теперь мы выглядим, как команда. Или как пара – смущенно подмечаю я.
– В машине лежали на всякий случай.
– В моей машине на всякий случай лежит купальник, – замечаю я.
– Твой «всякий случай» мне нравится больше, чем мой, – усмехается Макс.
Во второй руке он держит бумажный пакет, из которого появляются хот-доги.
– Традиционная еда для ледового дворца, – пожимает он плечами в ответ на мой удивлённый взгляд.
Мы едим горячие булочки с сосисками, и я чувствую, что согреваюсь. Соус из хот-дога стекает по руке, и я успеваю слизнуть его прежде, чем он коснулся рукава толстовки. Краем глаза я замечаю неоднозначный взгляд Макса, и смущенно краснею, стараясь внимательно следить за происходящим на льду.
Тимуру выдали клюшку, и он пытается одновременно катиться на коньках и вести шайбу к воротам. У него неплохо получается, хотя в один момент он почти падает, попав коньком в борозду во льду.
– Кто его учил кататься? – спрашивает Макс, тоже с интересом следя за юным хоккеистом.
– Я немного. Потом няня. Потом сам.
Я отвечаю рвано, смущаясь сразу от нескольких вещей. От того, что Тимура не учил кататься его отец. От того, что именно Макс сидит сейчас рядом и внимательно следит за движениями Тима. От того, что вокруг сидят родители других детей, которые наверняка и нас принимают за родителей. Мне неловко перед Максом, перед Тимом, перед самой собой, и я ерзаю на месте, пытаясь отогнать все сложные мысли из своей головы. Я зову на помощь Веронику и начинаю придумывать сюжет своей книги. Но вместо привычного спасения я делаю всё ещё хуже, думая о том, что Вероника и Джед ещё не целовались, и вспоминая наш с Максом поцелуй в моей спальне. По коже бегут мурашки, и мне хочется прикрыть глаза, чтобы отдаться во власть этих чувств. Чтобы снова как наяву ощутить его дыхание, вдохнуть его запах, почувствовать тепло его рук. Чтобы его ладони обжигали и, лаская, скользили по телу. Я судорожно вздыхаю и чувствую жар на своей коленке. Скосив глаза вниз, я вижу, что мое желание сбылось, его ладонь уже прикасается к моей коже, такая горячая, как я и думала.
– Ты в порядке? – слышу голос Макса, и мой взгляд скользит к его лицу.
Он спокоен и расслаблен, но когда наши глаза встречаются, Макс будто считывает все мои мысли разом и сильно стискивает ладонью мое колено в ответ. Я облизываю пересохшие губы и вижу, как опасно расширяются его зрачки. Мне хочется вдохнуть поглубже, чтобы успокоиться, но вместо этого получаются лишь быстрые и рваные вдохи.
Макс срывает свою ладонь с моей коленки и, приобнимая меня за плечи, притягивает к себе.
– Черт, Лиля, прекрати сжигать нас обоих, – горячо шепчет он мне в ухо, но я не слышу его слов и реагирую только на его будоражащую близость.
Я поворачиваю к нему своё лицо, и мои губы оказываются совсем рядом с его губами. Мы оба взволнованно дышим, гоняя один и тот же воздух между собой, и смотрим, не отрываясь, друг другу в глаза. Тишина между нами пронизана высоковольтным напряжением. Кажется, чуть шевельнёшься – и убьёт. И мы не шевелимся, не двигаемся, проникая друг другу в душу одними глазами и только сильнее распаляя этим свои тела. Мой язык вновь скользит по сухим губам и случайно задевает и губы Макса. Он ловит его губами в самый последний момент и яростно набрасывается с поцелуем на меня. Я отвечаю ему не меньшей страстью, руками залезая под его толстовку. В этот момент мне хочется стать с ним одним целым, пустить его в свой мир и заявиться в его. Хочется стать его женщиной, принадлежать ему, быть с ним. Я вкладываю все свои эмоции в поцелуй, и Макс низко рычит, почувствовав мой напор. Он мгновенно забирает инициативу и буквально вжимает меня в мое кресло, заставляя подчиниться и откинуть голову назад, признавая его власть над собой. И я послушно поддаюсь ему, млея от его ладоней, которые крепко держат мои плечи и мою талию, не желая отпускать. Я тихо стону от этого шквала чувств, когда раздается пронзительный свисток.
Мы с Максом резко разрываем поцелуй и слегка ошалевшими глазами пытаемся понять, что происходит на льду и кому свистят. Оказалось, что разминка окончена и сейчас начинается серия испытаний. Мальчики разъезжают по одному и выполняют то, что требуют тренеры. Тимур пока ещё ждёт своей очереди, и я перевожу взгляд на Макса. Он рукой ерошит свои волосы и тоже поворачивается ко мне. Его губы растягиваются в усмешке, и он снова склоняется к моему уху.
– Ты такая горячая, Лиля, – шепчет он. – Черт, я подожду снаружи. Иначе не сдержусь.
Макс порывисто встаёт и, чуть поправив джинсы, уходит из ледового дворца, не оглядываясь. Я снова провожаю его спину взглядом, любуясь его фигурой и походкой, и тихо вздыхаю, улыбаясь сама себе.
Глава 8
Тимур подъезжает на коньках к бортику, где его уже жду я, и радостно начинает:
– Ты видела? Ты видела, как я отправил шайбу к воротам? Как она летела? Я сначала ужасно боялся не попасть, а потом, когда ударил по шайбе клюшкой, то сразу понял, что попаду! Она ещё летела, а я уже точно знал!
Сын подпрыгивает на месте, от переполняющих его душу эмоций. Он приехал переодеваться самым последним, предварительно накатавшись по льду вдоволь. Его взяли в команду, и от счастья он долго катался от ворот к воротам. Тим снимает коньки и одежду, не глядя, и продолжает делиться эмоциями:
– Тренер мне сказал, что я молодец! Что у меня потенциал! У меня, мам, потенциал! Макс-Макс, ты видел, как я забил? – вопит он за мою спину, и я понимаю, что мы уже не одни.
– Видел, – отвечает с улыбкой Макс, и я кошусь на него опасливо, потому что он ведь уходил из зала и не мог видеть, а значит теперь он обманывает Тимура, и это не здорово.
– Как шайба-то летела! – восторгается Тим.
– Через весь каток, – подтверждает Макс и опускает взгляд на меня. – Я вышел сначала, но потом вернулся, хотел посмотреть. Я стоял у входа, но все видел.
Я с благодарностью ему киваю и поворачиваюсь к Тиму, пряча глаза. Я складываю вещи сына в сумку и испытываю странное удовольствие от того, что мы втроём, и от того, что Макс всё видел. От того, что он вернулся специально, чтобы посмотреть. Это так много значит для меня – его внимание моему ребёнку и его поддержка – что я теряюсь в этих необычных для меня ощущениях. Тимур и Макс идут бок о бок вверх по лестнице к выходу и обсуждают эту отборочную тренировку, а я иду следом за ними, спотыкаясь почти на каждой ступеньке, сжимая в кулаке горло толстовки и пытаясь успокоится.
На улице мы сразу окунаемся в пекло, и я стягиваю толстовку через голову. Макс тоже избавляется от кофты и закидывает обе толстовки и спортивную сумку Тима на заднее сидение пикапа.
– Как насчёт пиццы? – мужчина поворачивается к нам, и я хочу отказаться, но Тим оглушает нас воплем.
– Да-а! Ура! Пицца!
Макс усмехается, и мы рассаживаемся по местам. В машине Тимур продолжает снова и снова делиться своими ощущениями, а я испытываю нереальное чувство будто мы семья. Я отворачиваюсь в сторону и выпадаю из общей беседы, пытаясь справиться с собой, выбросить эти фантазии из головы, напомнить себе, что это невозможно. И все мои попытки проваливаются, когда мою левую ладонь накрывает рука Макса. Я кошусь на заднее сиденье, но Тимур ничего не замечает, возможно из-за водительского подлокотника, и продолжает радостно болтать. Я улыбаюсь ему и перевожу взгляд на Макса, который крутит руль одной рукой и поглядывает на Тима в зеркало заднего вида, поддерживая разговор с ним. На светофоре, пока мы стоим в ожидании зелёного, Макс переплетает наши пальцы и подмигивает мне. Я сжимаю его ладонь и улыбаюсь. Тепло разливается во мне, и я чувствую радостное предвкушение чего-то хорошего, как на Новый Год. Я снова участвую в общей беседе, и все мы трое выглядим и ощущаемся до боли гармонично. Я наслаждаюсь этой поездкой, и пытаюсь впитать ее, как губка, чтобы никогда не забыть этот момент.
Макс паркуется у пиццерии, и мы дружно выходим из машины. Тим скачет впереди нас, первым забегая в кафе и выбирая столик у окна. Я сажусь рядом с сыном, а Макс размещается напротив меня. Официант приносит меню, и Тимур выбирает для нас всех круг гавайской пиццы и банановые коктейли. Мы ждём наш заказ, когда к столику подходит красивая девушка и сходу садится рядом с Максом, прерывая наш разговор.
– Максик, привет, дорогой! – мило произносит она, целуя его в щеку, и это ласковое приветствие царапает мое сердце.
Макс ошарашен настолько, что даже забывает пододвинуться на диванчике, и девушка неловко ерзает на самом краю. Она очень красива, изящна и буквально светится изнутри. Ее хрупкость напоминает мне фею, и я внутренне холодею, начиная догадываться, кто она.
– Я Майя, – представляется она и добавляет. – Ну же, дорогой, подвинься, я сейчас упаду отсюда.
Макс молча двигается, всё ещё слишком шокированный, чтобы говорить. Он переводит свой взгляд на меня, и я понимаю, что эта ситуация для него неожиданна и неприятна.
– Я Тимур, – между тем сообщает мой сын. – Мы с Максом друзья. Я только что с тренировки по хоккею.
В его голосе сквозит гордость, и Майя искренне улыбается ему.
– Ты играешь в хоккей? Это очень круто. Ты большой молодец!
– Ага, – соглашается с ней Тим. – А это моя мама. Она писательница.
– Вот как? – Майя переводит на меня заинтересованный взгляд.
– Привет, – наконец выдавливаю из себя я и забываю представиться.
Я вижу, что взгляд Майи перелетает с меня на Макса, и понимаю, что ей интересно, что мы тут делаем и что нас связывает. Она ждёт объяснений, но я решаю предоставить эту часть Максу, потому что «это его девушка, а не моя». Пришедшие на ум слова Джеда – или самого Макса? – заставляют меня вспомнить, что сердце этого мужчины несвободно и что с моей стороны было большой глупостью видеть нас троих в романтически-семейном свете. Я набираю побольше воздуха в грудь и стараюсь не дышать, чтобы не чувствовать расплывающуюся боль в груди и чтобы продержаться остаток разговора.
– Майя, выйдем на минуту, – неожиданно сухо бросает Макс, поднимаясь на ноги.
– Было приятно познакомиться, – вежливо прощается его девушка, по тону мужчины понимая, что они уходят.
– Взаимно, – бормочу я.
– Пока, – добавляет обескураженный Тим и вопросительно смотрит на меня.
Перед тем как ответить ему, я ловлю напряженный взгляд Макса, по которому ничего не могу понять.
С их уходом мой внутренний стержень вдруг с треском распадается на тысячи частей, воздух с шумом покидает лёгкие, и я отчетливо осознаю то, что сейчас произошло. Что у Макса есть девушка, что он ее любит, что ко мне он, конечно, испытывает что-то, но это «что-то» слишком мало и несерьёзно. Мне кажется, что в мою грудь воткнут деревянный кол, кажется, что если я опущу глаза вниз, то увижу лужу крови под собой. И я невероятным усилием воли не смотрю туда, а поворачиваю голову к Тиму и заставляю себя сконцентрироваться сейчас на нем. На своём сыне. На своей звезде. На своём якоре.
– Мам, почему эта Майя увела Макса? – задаёт он тот вопрос, который я уже прочитала в его недовольном взгляде.
– Макс и Майя встречаются, милый, и им нужно поговорить наедине, – отвечаю я как можно спокойнее.
– Но Макс же вернётся? – спрашивает Тим и хмурит брови, глядя в окно через мое плечо.
Я кошусь туда же и вижу, как эти двое о чём-то эмоционально спорят и жестикулируют. Макс недоволен, Майя тоже гневно сверкает глазами. Она что-то доказывает ему, а потом, топнув ногой, садится на пассажирское сидение и оглушительно хлопает дверью. Лицо Макса перекашивается от злости, и он с минуту стоит, сжимая кулаки. Наконец он достаёт телефон, набирает кого-то, и в моей сумке начинает играть знакомый рингтон.
Я не сразу реагирую на звук. Только после того, как Макс поворачивается к нам и выразительно смотрит на меня, я спохватываюсь и выуживаю мобильник из сумки.
– Да?
– Лиль, непредвиденные обстоятельства, – коротко сообщает он. – Вы сможете доехать сами на такси?
– Да, конечно, не переживай.
Макс тяжело вздыхает и разглядывает нас исподлобья. Я чувствую, что ему неловко и неприятно от происходящего, и хочу его поддержать. Ведь забота о своей девушке – забота первоочерёдная. А мы – мы можем и сами.
От последней мысли мне хочется разрыдаться, но я сжимаю руку в кулак, впиваясь ногтями в ладонь, и произношу ровным голосом:
– Всё в порядке, Макс. Правда.
Мне кажется, я слышу скрежет его зубов, но не могу понять точно, будучи сосредоточенной на том, чтобы держаться спокойно ещё хотя бы пару минут. Пока он стоит напротив и смотрит.
– Извини, – сдавлено говорит Макс. – И… и перед Тимом за меня извинись.
Он резко сбрасывает вызов, садится в машину и, взвизгнув колёсами, срывается с места.
– А как же мои коньки? – расстроено замечает Тим, провожая взглядом пикап, и я чертыхаюсь про себя.
– Когда у тебя тренировка? – спрашиваю я, надеясь, что не скоро.
– Послезавтра.
– Я заберу коньки у Макса к этому времени, – обещаю я и прошу. – Но ты мне завтра ещё об этом напомни. Ладно?
Тим кивает и, помолчав, тихо спрашивает:
– Почему Макс уехал?
– Не знаю, милый. Наверное, что-то срочное, – отвечаю я и обнимаю сына. – Он просил передать тебе извинения.
Тимур грустно вздыхает, но быстро отвлекается, увидев, что нам принесли пиццу и коктейли. Он легко забывает об уехавшем Максе и с удовольствием поглощает еду, тогда как я не могу оторвать взгляд от третьего коктейля, который стоит одиноко напротив нас. Я чувствую себя ровно так же – одинокой и ненужной мужчине. Опять.
Глава 9
Я стою на парковке ледового дворца и нервно прокручиваю в руках телефон. Тимур убежал уже внутрь, а я всё жду Макса, который должен привезти спортивную сумку Тима.
Я набралась смелости позвонить своему соавтору вчера вечером. Он отвечал как-то слишком отстранённо, голос его будто подернулся коркой льда, и, что ни слово, то мне чудился тонкий треск. Я в ответ тоже с заботливой мягкости перешла на нервную грубость. Мы условились, что встретимся на парковке перед тренировкой Тима, и оба бросили трубки. Почему-то мне кажется, что мы в разводе, и напряжение распадающейся семьи острыми иглами ранит сердце. Я заставляю себя смотреть на ситуацию спокойнее – ведь не девчонка уже давно и влюблялась не раз – но даже техника глубокого дыхания (вдох на четыре счета и выдох на два) меня не спасает.
А ещё это автокресло. Я не могла приехать сюда с Тимом без кресла на своей машине, и потому мы приехали на такси. А значит автокресло останется в пикапе и нужно будет снова где-то встречаться с Максом, чтобы забрать его. Ну настоящий делёж имущества, честно!
Я поправляю ремешок сумки, в очередной раз соскользнувший с плеча по шёлковой ткани платья и застываю на месте, разглядев, наконец, пикап. Макс едет быстро и крутит рулем резко. Я закусываю губу, издалека чувствуя его раздражение. Он с визгом останавливается в считанных сантиметрах от меня и сразу выходит из машины. Макс хлопает дверьми, доставая с заднего сидения спортивную сумку, и широкими шагами идёт ко мне, наконец пересекаясь со мной взглядами. Если бы у грозы было человеческое лицо, то оно было бы именно таким, как сейчас у Макса – хмурый лоб, сжатые в тонкую полоску губы, глаза, со сверкающими в них молниями ярости.
Я сглатываю слюну. Я ощущаю себя полевым цветочком, на который прет огромный железный танк – и он сметёт цветок в два счета.
– Опоздал? – вместо приветствия кидает мне Макс таким тоном, что мне хочется извиниться перед ним неизвестно за что.
– Нет, – слишком тихо отвечаю я, испытывая дурацкое смятение, и протягиваю руку к сумке.
– Я сам, – качает головой Макс и бросает, проходя мимо. – Жди здесь.
Я нерешительно смотрю ему в спину и вздыхаю. Макс был зол, но почему? Я оторвала его от важных дел, наверное. Возможно, он хотел заняться чем-то более интересным, чем доставка спортивной сумки. Ну, так ведь это не моя вина, не так ли?
Я хмуро прохаживаюсь вдоль чистого бока пикапа и поддавшись необъяснимому порыву пару раз пинаю туфлей его колесо. Машине плевать, а я освобождаюсь от липкой паутины подчинения Максу и наконец чувствую нарастающую злость. Я улыбаюсь самой холодной улыбкой из своего арсенала и настраиваюсь на глупую перепалку, которая – у меня нет в этом сомнений – вскоре произойдёт между мной и Максом. Я готовлю пару дерзких и колких фраз и ловлю своё отражение в окне пикапа.
Волосы лежат в легком беспорядке из-за ветра, синее шелковое платье осторожно касается моей кожи. Оно достаточно короткое, но вполне приличное, и я чувствую себя в нем уверенно. Вновь поправив ремешок сумки на плече, я замечаю боковым зрением Макса и резко поворачиваюсь к нему.
Он идёт стремительно и не моргая смотрит на меня. Я не замечаю в нем признаков раздражения, будто общение с Тимом успокоило его, но мне уже все равно. Я подогреваю в себе кастрюльку злости, не давая ей остыть.
– Привет, – Макс останавливается в шаге от меня и опирается рукой о капот машины.
– Привет, – с вызовом отвечаю я.
– Сумку Тимуру я отдал, у него уже началась тренировка.
Я киваю, не находя подходящих слов, и несколько враждебно смотрю на стоящего напротив мужчину. Макс разглядывает меня в упор, а затем выносит своё заключение:
– Обиделась.
Я презрительно фыркаю и ядовито произношу совсем не то, что он ожидает услышать, но то, что давно надо было сказать:
– Просто не нужно морочить мне голову, ясно? На двух стульях не усидишь. Разберись сначала с одним домом, – я угрожающе наставляю свой палец на Макса. – А потом уже лезь в другой.
– Серьезно? Вот как ты теперь заговорила? – мужчина недобро усмехается и придвигается ближе, от чего мой палец упирается ему в грудь, как пистолет. – Не ты ли совсем недавно умоляла меня не уходить? Не ты ли совсем недавно с жаром отвечала на мои поцелуи и сжимала мою руку в своей?
Он склоняется ближе ко мне, и я чувствую его запах – смесь туалетной воды и сигарет. Мне хочется притянуть мужчину ещё ближе к себе, хочется наполнить легкие и всю себя этим ароматом, но я заставляю себя просто стоять и лишь щурю глаза.
– Не ты ли сам совсем недавно жадно целовал меня и просил не сжигать нас обоих? Не ты ли разыгрывал друга семьи, а потом умчался с подружкой в закат? И не ты ли привёз эту чёртову спортивную сумку с таким раздражением, будто я как минимум выдернула тебя из постели с этой самой подружкой?
Я отчаянно сжимаю кулаки на последних словах, чтобы голос не дрогнул, чтобы не выдал меня уж слишком сильно – что мне больно только представлять их рядом, а уж если в постели, то хочется взвыть в голос от тоски и необоснованной ревности. Ведь Макс встречается с Майей, а я так, принесённый ветром листок – пусть красивый, но случайный и, по большому счету, ненужный ему.
– Выдернула меня из постели с ней? – саркастически повторяет Макс. – Да какая, к чертям, постель? Как я могу с ней, если перед глазами стоишь ты?! – он хватает руками мои плечи и сжимает их так сильно, что я пищу от боли. – Куда ни посмотри – везде ты! Твои глаза, твои волосы, твои губы! Твоё тепло, твой смех! Твои ладони, твоя кожа! Черт возьми, везде, Лиля, слышишь? Везде!
Он трясёт меня за плечи, прижимая спиной к пикапу и нависая сверху. Его лицо искажено гримасой боли, как если бы видеть меня везде было для него физически неприятно. Я цепляюсь своими руками за его запястья – чтобы удержаться самой и сдержать его. Мои глаза неотрывно следят за ним, запоминая, впитывая. Мне хочется ликовать от его слов и хочется броситься в реку от его интонаций. Меня настигает понимание – он не рад своим чувствам ко мне, он не готов к ним, но в то же время удержать весь этот снежный ком он уже не в состоянии.
– Лиля, Лиля, – шепчет вдруг он и ныряет руками за мою спину, обнимая и прижимая к себе.
Я утыкаюсь носом в его плечо и нежно обнимаю в ответ. Мы стоим в этой внезапной оглушающей тишине, которая, кажется, нас и породнила, и дышим в унисон. Близость Макса лечит меня, облегчая ту боль, что он сам и причинил. Мне кажется, я могу так простоять целую вечность, забывая свою злость, свою обиду, свой гнев. Они, как фейерверк, взорвались и распались, озаряя миг чем-то добрым и ласковым. И я наслаждаюсь этим маленьким кусочком счастья, находясь в объятьях дорогого мне человека.
