Текст книги "Скажи ее имя"

Автор книги: Франсиско Голдман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

Мы забронировали и оплатили билеты на ночной автобус первого класса до Пуэрто-Эскондидо на понедельник, 23 июля; сиденья автобуса раскладывались в почти полноценную кровать. Мы решили не лететь, поскольку Фабис была ограничена в средствах; в любом случае, они с Аурой всю жизнь ездили на пляж на автобусе. Это было новшеством – заранее спланировать недорогую поездку, я был счастлив сэкономить на авиабилетах. Хуанка должен был работать в первую неделю нашего отпуска и собирался приехать в следующие выходные. Примерно за неделю до отъезда я пошел к семейному врачу Ауры, чтобы пройти обследование и сдать первый в моей жизни анализ на холестерин и все такое. Аура весь год изводила меня, заставляя это сделать, а я отговаривался тем, что у меня нет времени. Я должен был получить результаты в субботу и показать их доктору в понедельник. По интернету мы следили за погодой в Пуэрто-Эскондидо: каждый день там было облачно и шел дождь; про Масунте мы ничего не нашли. В пятницу утром Аура показала мне черновик рассказа «Жизнь в другом месте» о своенравном учителе. Я многое похвалил, но сказал, что финал показался мне смазанным. На следующий день, в субботу, 21-го, в час дня, я как раз выходил из спортзала, когда мне на смартфон пришло сообщение от Ауры:

Фабиола у нас разговаривает по телефону а я делаю ей яичницу и кофе на завтрак. Я еще пью кофе и колдую над рассказом, который уже сильно изменился. Ты действительно считаешь меня художником, как сказал вчера вечером? Или ты просто флиртовал и подлизывался???… когда вернешься, тебе нужно будет забрать результаты анализов.

Я ответил: Конечно же ты художник, любовь моя; причем очень глубокий и тонко чувствующий.

Она ответила: Спасибо, mi amor, а когда ты вернешься?

Я ответил: Уже иду…

В 13:29 она написала: Иди скорее, мы выясняем, нельзя ли уехать сегодня! А то пропустим всю хорошую погоду.

Это было последнее письмо, полученное мной от Ауры.

Вернувшись домой, я застал Ауру и Фабис в состоянии крайнего возбуждения. Фабис поговорила по телефону с кем-то, кто только что вернулся из Масунте и утверждал, что погода великолепная и прогнозы в интернете врут. Нам лучше уехать прямо сегодня, потому что, по словам этого же друга, в конце недели точно начнутся дожди. Наши автобусные билеты не подлежали обмену, поскольку свободных мест не было, но Аура и Фабис придумали одну хитрость. Мы на автобусе доедем до Оахаки, переночуем и рано утром полетим в Пуэрто-Эскондидо на самолете маленькой авиакомпании «Аэровега», нам всего-то нужно перемахнуть через горы. Мы потеряем билеты на автобус, зато окажемся на пляже, пока погода еще не испортилась. Мое запястье почти зажило; к доктору я мог пойти и после возвращения. Быстрее собираться!

Должен ли я был восстать против этого нового плана? Нет, Оуррра, мы же оплатили билеты на автобус, нам пора прекратить транжирить деньги! А как же мой визит к врачу? Я мог и должен был это сказать; и я сказал, но не слишком убедительно. (Хуанита всегда ругала меня, что я с легкостью сдаюсь на милость Ауры.) Женщина, у которой мы собирались снять пляжный домик, отдала мне ключи. Мы уже были в дверях, когда Аура вспомнила, что забыла захватить кофейник. Он же нам пригодится, правда? Он не влез в ее чемодан, поэтому она сунула его в черный полиэтиленовый пакет, и мы спустились к такси.

На автобусной станции Эль Тапо у нас было достаточно времени, чтобы съесть в местной столовой по вкуснейшему жирному пирогу. Предполагалось, что до Оахаки около пяти часов езды. Когда мы доберемся, то успеем еще выпить в «Эль Сентраль». Но путь занял гораздо больше пяти часов. Когда мы прибыли в Оахаку, ее улицы были темны и пустынны, а нам предстоял подъем в полшестого утра, чтобы успеть в аэропорт. Мы переносили вещи из такси в хостел, когда Аура обнаружила, что забыла пакет с кофейником в автобусе. Еще в Эль Тапо, когда она засунула кофейник на полку над нашим сиденьем, где он вскоре был погребен под остальными вещами, я подумал, что мы запросто можем его забыть, и старался держать это в голове, но не удержал.

Что ж, зато теперь можно купить тот бирюзовый, сказал я.

Но этот кофейник у меня со времен Остина, расстроенно ответила Аура.

Я был не в восторге от перспективы провести ночь в хостеле. В мужской спальне на кушетках уже спало несколько других туристов, и я старался перемещаться как можно тише, не зажигая света. Это был просто хостел или молодежный хостел? – размышлял я. У меня было только одно тоненькое одеяло, поэтому я лег в майке и джинсах. Я лежал на узкой, жесткой кровати и злился на себя за то, что так легко поддался на уговоры срочно ехать кружным и дорогостоящим путем. Почему Ауре так не терпелось?

В эту ночь, пока мы спали, где была волна Ауры в своем долгом путешествии до Масунте? С тех пор я многое узнал о волнах и убежден: тогда эта волна уже существовала. Большинство поверхностных волн крупного размера, и даже средних, ежедневно накатывающих на побережье Масунте, проделывают тысячи километров. Ветер вызывает рябь на глади моря, и эта рябь дает ветру возможность зацепиться, сбивается в волны, и когда они начинают расти, ветер толкает их с еще большей силой, разгоняя и увеличивая высоту. Конечно, это не вода путешествует по свету, а энергия ветра; в турбулентном пространстве между небом и океаном частицы воды движутся кругами, как педали велосипеда, постоянно передавая энергию – от подножия до вершины, снова к подножию волны и вперед. Короткие, похожие на зыбь волны, какие часто бывают на озерах, приходят не издалека. Огромные волны черпают и накапливают энергию от сильных ветров, дующих над просторами морей, и проходят тысячи миль за много дней; это волны, которые мы лицезреем на побережье Тихого океана: приближаясь к берегу, они вздымаются, обретают кривой, изогнутый гребень, обрушиваются и рассыпаются пеной. Волна Ауры запросто могла зародиться за неделю или раньше во время шторма в теплых морях Индийского океана, где сильные ветра постоянно дуют в одном направлении. Чем старше волна, тем она опаснее; высота и крутизна волны, вычитал я, зависят от ее возраста. «Чем старше волна, тем она выше и длиннее, а соответственно, и быстрее». Где была волна Ауры в ту ночь, что мы провели на жестких кушетках хостела в Оахаке? Была ли это старая волна-убийца или относительно молодая, зародившаяся после тропического шторма всего в какой-нибудь тысяче миль от берега? У Борхеса есть стихотворение, заканчивающееся словами:

¿

Quién es el mar, quién soy? Lo sabré el día

Ulterior que sucede a la agonía

^[48]

.

«Кто море, а кто я? Я узнаю это в день, что придет после агонии» – «агония» в этом случае означает скорее «предсмертные судороги».

А может, я волна?

Около полудня следующего дня мы наконец добрались до дома в Масунте. У меня был нарисованный от руки план, разобраться в котором было трудно даже таксисту, но мы все-таки нашли длинный, узкий, окаймленный деревьями проход позади ресторанчика, примостившегося на крутом склоне; открыв расположенную в конце прохода калитку, мы начали взбираться к дому по крутой, растянувшейся на несколько уровней лестнице. Дом напоминал жилище швейцарской семьи Робинзонов^[49], построившей хижину в ветвях раскидистого тропического дерева. Здесь было несколько крытых двориков, Аура выбрала самый большой и быстро переставила мебель так, что у нее получилось отдельное, замкнутое пространство для работы. Я занял маленькую тенистую веранду уровнем ниже. Фабис – графический дизайнер – была в настоящем отпуске, поэтому рабочего пространства ей не требовалось. Здесь было несколько спален с зашторенными окнами и кроватями, затянутыми москитными сетками, кругом висело множество гамаков, но лучшее спальное место располагалось на плоской крыше: оттуда открывался потрясающий вид на джунгли, залив и океан. Мы затащили наверх два тонких хлопчатобумажных матраса. Фабис тоже будет спать с нами вплоть до приезда Хуанки.

Тем вечером мы плавали в океане. Было пасмурно, накануне прошел ливень с ураганным ветром – первый дождь за несколько последних недель. Никто из тех, с кем нам удалось поговорить, не слышал, чтобы в ближайшие дни ожидались осадки. Но из-за шторма вода стала мутной, в ней плавали поломанные ветки, ошметки травы. Хотя Аура часто бывала на этом побережье и любила воду, она всегда очень боялась волн; в тот день они не были особенно высокими. Аура, вцепившись в мою руку, останавливалась у кромки воды; поджидая удобного момента, она наблюдала за чередой волн, а потом мы с разбегу залетали в воду. Уже в воде она обвивала руками мою шею и держалась так до тех пор, пока не чувствовала, что готова отплыть. Она ныряла под каждую волну, пока наконец не добиралась до открытой воды, где волны еще не пенились, а море было более тихим и будто качало ее на огромных качелях, поднимая на острые гребни. Ауре нравилось без устали плавать взад и вперед по этим могучим волнам, мне всегда казалось, что в такие моменты она делалась похожей на добродушного тюленя.

Море сегодня словно взбесилось, сказала Аура. Между гигантскими волнами пробегало множество небольших барашков: казалось, кто-то кидает в нас с неба камешки. Люди вокруг нас тоже занимались бодисерфингом, в основном молодые мужчины, подростки и мальчишки. Стремясь поймать волну, я держался ближе к берегу. Сначала, пропустив несколько, я удачно подгадал, рванул вперед и быстро поплыл к пенящемуся гребню, позволив подхватить и понести себя, вытянутого в струнку, с головой, торчащей над поверхностью воды, прямо перед ревущим переломом; в итоге, опрокинутый волной, я был захвачен силой и скоростью стихии, меня вынесло практически на самый берег. Но возвращаясь к Ауре, я улыбался от распиравшей меня гордости.

Это опасно? – спросила Аура. Она определенно спрашивала меня об этом. Ее интерес к бодисерфингу рос не по дням, а по часам. Она была куда лучшим пловцом, чем ее пятидесятилетний муж. И если уж у него получалось, то почему не получится у нее?

Опасно, сказал я, если врезаться в песок головой. Поэтому всегда нужно держать ее высоко. Так я ответил на вопрос Ауры, я уверен, что сказал ей не меньше, но и не больше.

Вылезая из воды, Аура тоже держалась за меня, пока небольшая волна, которую она поджидала, не уносила к берегу; она вскакивала и резво выбегала на песок, разбрызгивая морскую пену. Иногда выбраться было не так легко, поскольку волны неумолимо тянули назад. Море затягивало тебя, пока следующая волна снова не толкала вперед.

Тем вечером мы поужинали в ресторане «Армадилло», взгромоздившемся на склоне нашего холма. Проведя до этого практически бессонную ночь, мы улеглись рано, взобравшись на нашу крышу-спальню и включив фумигатор. Прилетевший с океана ветер играл листьями окружавших нас деревьев, и казалось, что где-то рядом шумит юное, неутомимое море. Утром нас разбудила какофония пронзительных птичьих криков, перед глазами открылся захватывающий вид на дугу залива, упиравшуюся одним краем в Пунта Комета, а другим – в холмы, разделявшие Сан-Агустинильо и Масунте. Тихий океан раскинулся перед нами, сливаясь на горизонте с голубой дымкой неба, по воде скользили рыбацкие шлюпки и грузовые суда. Мы спустились, оставив на крыше все еще спавшую Фабис. Ауре не терпелось сесть за компьютер. На кухне была кофеварка; кофе и кое-какие продукты мы купили накануне. Аура нарезала немного папайи. Когда я вспоминаю тот день, единственный день, который мы целиком провели на пляже, он кажется мне бесконечным, как два или даже три дня: время тянулось так медленно, как оно и должно тянуться на побережье.

Над чем я тогда работал? Я не помню. Возможно, пытался начать новую книгу. Мне также нужно было написать рецензию на новый перевод с португальского шестисотстраничного романа XIX века «Семейство Майа» Эсы де Кейроша. Я дочитал до того, как у молодого образованного лоботряса Карлоса Майа в декадентском Лиссабоне конца столетия завязываются романтические отношения с мадам Гомес. Я сидел в тени за грубо сколоченным деревянным столом и слушал птиц, наблюдал за мельтешащими над цветами колибри, вставал, прохаживался, снова садился и слегка завидовал Ауре, которая сосредоточенно стучала по клавишам, выбрав себе куда более комфортное рабочее место, чем я. Примерно в половине одиннадцатого мы все отправились завтракать в «Армадилло». Затем пошли на пляж. Бывший парень Ауры, X., теперь был владельцем популярного в Масунте бара, где по вечерам иногда играла живая музыка. Для меня этот парень был загадочной фигурой из прошлого Ауры. Я лишь знал, что, когда Ауре было восемнадцать или девятнадцать лет, X. разбил ей сердце. Он стал хиппи, бросил университет и уехал в Масунте. Я уже встречался с ним прошлым летом, когда мы смотрели в его баре финальный матч чемпионата мира между Францией и Италией. X. был плотного телосложения, с короткой стрижкой и военной выправкой, очевидно завязавший с безалаберным прошлым. Теперь он был женат, и у него был ребенок. В тот вечер они с Аурой разговаривали впервые за много лет.

В какой-то момент, пока я читал «Семейство Майа», Аура и Фабис пошли прогуляться, вероятнее всего, в местное интернет-кафе. Но когда Аура вернулась, она выглядела очень расстроенной. Ты не поверишь, сказала она, опускаясь на свое полотенце. Только этого мне не хватало. Она рассказала, что, зайдя в бар, чтобы поздороваться с X., они узнали от его жены, что тот в Мехико. И знаешь, что он там делает? – спросила Аура. И когда я сказал, что представления не имею, чем он там занимается, Аура ответила, что X. поехал в город, чтобы проследить за оформлением своей книги. У X. выходит книга. Сборник рассказов о Масунте.

Даже бездельник-хиппи, владелец бара, мой бывший парень, сказала Аура, выпустил книгу раньше меня.

Но он же пока не получил премию Хуана Рульфо? Рассказы об итальянских хиппи и наркоманах в Масунте? Да кто вообще захочет это читать?

Дело не в этом, сказала Аура, может, они прекрасны. Не важно, о чем они. Просто я неудачница.

Ох, Аура, прекрати, ты не неудачница. Прямо сейчас ты пишешь прекрасный рассказ. Я успокаивал ее в своей обычной многословной манере. Но я чувствовал раздражение. Не надо портить себе день, думал я, ты ведь так долго ждала этого отпуска. Но, согласитесь, странное невезение – в первый же день по приезде на побережье узнать, что у ее бывшего скоро выходит книга. Естественно, с тех пор я постоянно искал этот сборник в магазинах, но так нигде и не увидел, не нашел о нем ни единого упоминания.

У Ауры было одно несомненное достоинство: она очень быстро оправлялась от таких небольших стрессов и потрясений. Мы пошли плавать. Она проводила в воде много времени. Уже очень скоро мы резвились и целовались в океане. Я не помню, чтобы я занимался бодисерфингом в тот день; а если и занимался, то вряд ли удачно. Масунте не пользовался особой популярностью у серферов, но в волнах всегда кто-то был. Несколько спортсменов обычно приходили под вечер. Красный матерчатый флаг, предостерегающий от купания, развивался на шесте, он всегда был красный, каждый день. Но даже официант на пляже, которого я периодически спрашивал об этом флаге, не мог ответить, почему он красный и кто вообще его поднимает.

В тот вечер мы ужинали на берегу. По привычке я глянул на смартфон, весь день он не мог найти сеть, но теперь, к ночи, появился слабый сигнал. Мне пришло письмо от моей подруги Барбары, сотрудницы издательства; она писала, что моя книга об убийстве получила восторженную рецензию на одном из сайтов предварительных продаж. Класс! Это была чудесная ночь: густое синее сияющее небо, яркие переливающиеся гирлянды вокруг уличных ресторанчиков, оранжевый мерцающий жар бутановых факелов. Небо постепенно становилось фиолетовым и наконец поглотило океан. Роковые композиции лились из динамиков и смешивались с мерным шумом волн, куда более нежным, чем в Пуэрто-Эскондидо. Мы съели две небольшие пиццы, выпили два кувшина разбавленной Маргариты и были очень счастливы. Мне казалось, что нам досталось удивительное сокровище, настоящий клад, состоящий из таких вот томных ночей у океана.

Утром Фабис отправилась по каким-то делам, ненадолго оставив нас наедине, и мы с Аурой занялись любовью, быстро, но нежно и слегка тревожно: Аура боялась, что Фабис вернется. Когда мы оделись и спустились на кухню, она ухватила меня между ног, прижала губы к моему уху и прошептала, что скоро мы будем безостановочно заниматься любовью для продолжения рода. Я хочу ребенка! – воскликнула она. Я словно одурел от счастья. Скоро, впервые в моей и ее жизни, мы будем заниматься сексом, чтобы зачать!

Ауре хорошо работалось тем утром. Поднявшись наверх, я обнаружил ее за компьютером, печатающей, в наушниках. Чуть позже, около десяти, мы снова пошли завтракать в «Армадилло», сели за застеленный бело-голубой клетчатой скатертью стол перед двумя деревянными статуями: головой грифона и раскрашенной Девой Гваделупской. Я заказал кукурузную лепешку в соусе ярко-красного цвета, яичницу и фасоль. Аура, как и накануне, взяла фрукты и йогурт и разделила с Фабис одну лепешку. Каждый получил по стакану фирменного апельсинового сока с добавлением морковного и свекольного, чашку крепкого кофе, а также, поскольку это было очень вкусно, мы заказали на всех тосты из домашнего хлеба, подававшиеся с местным медом.

Мы шли на пляж, когда Аура сказала: у меня получается просто отличный рассказ.

Это было совершенно не похоже на Ауру, и она ни разу не говорила ничего подобного, но в ее голосе звучала робкая убежденность. Кто знает, назавтра она снова могла пасть духом, но с ней определенно что-то происходило. Я понял это только потом, когда обнаружил, насколько преобразился и стал лучше ее рассказ про учителя всего за несколько дней; к ее последнему утру рассказ был практически готов – практически, поскольку перед публикацией потребовал лишь небольшой редакторской правки. Она так напряженно работала весь этот год, так почему бы этому не случиться: щелчок, и ты чувствуешь, как открывается некогда запертая дверь, слова и предложения неожиданно видоизменяются и начинают жить в новом измерении, где-то между твоим разумом и экраном компьютера, они ведут тебя сквозь лабиринт комнат странных геометрических форм, которых ты никогда раньше не видел, но ты все равно каким-то непостижимым образом знаешь, где выход. Совсем недавно у нас состоялся довольно неуклюжий разговор, когда мы пытались описать подобную метаморфозу.

Подумать только, у нее впереди были еще целые две недели восхитительных длинных дней на пляже. Наверное, сказала она, иногда после обеда я буду оставаться дома и работать, вместо того чтобы идти купаться.

Разумно, сказал я. Я был счастлив, что мы решили приехать на несколько дней раньше. Если бы мы поехали на автобусе в понедельник ночью, то теперь только бы добрались до Масунте, измочаленные, с единственным желанием – выпить холодного пива и заснуть.

Совершенно незабываемым событием этого солнечного, почти безоблачного дня стал удивительный наплыв людей, большинство из которых купались, включая маленьких детей, не только плавающих, но и пробующих бодисерфинг. Вероятно, волны выглядели маняще. Умеренные волны, скорее всего, не такие старые. Волны перемещаются по океану сериями, и никогда не бывает так, чтобы на пляж прибыла только одна группа; на всем своем пути серии волн встречаются, сталкиваются или поглощают друг друга и перемешиваются, старые с молодыми. Но как я узнал впоследствии, даже средняя волна налетает и ударяется о берег с силой небольшого автомобиля, несущегося на полной скорости.

Сидя на лежаках, мы наблюдали за бодисерферами. Аура выглядела особенно заинтересованной, она постоянно комментировала их движения. Я помню, там была парочка молодых людей, с легким загаром, хорошо сложенные, они показались мне братьями, и очевидно, были лучшими на пляже: скользя по поверхности океана, с профессиональной точностью оседлав волну, с вытянутыми руками, они походили на летящих супергероев. Мы уже как минимум дважды побывали в воде, и оба раза каждый пытался поймать волну. Не думаю, что Ауре или Фабис удалось поймать хоть одну; в основном они вставали наизготовку и, когда волна нависала над ними, просто подныривали под нее. Мне удалось разок прокатиться; я не очень удачно выбирал момент, как правило, слишком рано стартовал, и волна опрокидывалась на меня.

Мне не понравился неприятного вида молодой человек с длинными волосами, худой, как борзая, испещренный татуировками, с пирсингом под нижней губой, устроившийся на лежаке прямо рядом с нами. Зачем садиться так близко? Потом появился его приятель и расстелил свое полотенце прямо перед ним. Аура сказала, что снова хочет в воду. Снова? Это будет уже третий заход! Мне хотелось почитать. «Семейство Майа» начало увлекать меня: читатель понимает, задолго до того, как это становится очевидно самим героям, что Карлос Майа вступил в любовную связь со своей давно потерянной сестрой, мадам Гомес, – прекрасное пляжное чтиво. Аура закончила сборник рассказов Фабио Морабито – ей понравилось – и теперь металась между Сильвией Окампо и Бруно Шульцем, одновременно болтая с Фабис.

Но посмотри, сколько народу в воде, сказал я. Я до сих пор не могу оправиться от удивления, что Ауру не оттолкнуло такое скопление людей. Поверхность океана выглядела нашпигованной головами купающихся, и обычно Аура была до странности к этому чувствительна: без непроизвольной дрожи она не могла даже смотреть на кишащую, бородавчатую, бурлящую от бултыхающихся людей воду, мурашки бегали у нее по рукам, и иногда она, морщась, показывала их мне. Мне казалось, что в тот день вода выглядела как гусиная кожа – зрелище, которое Аура не выносила.

Я шепнул ей, что не хочу идти купаться и оставлять вещи рядом с этих подозрительными типами. Аура прошептала в ответ, что уверена: они ничего не украдут. Это обычные пляжные хиппи.

Идите вдвоем, сказал я.

Ну пойдем, умоляли меня Аура и Фабис, вода сегодня такая чудесная. Пойдем с нами!

Нет, сказал я. Я пропущу одно купание. Хочу почитать.

На Ауре были резиновые тапки от гидрокостюма, купленные специально для этой поездки, делавшие ее походку несколько неуклюжей, из-за них она едва поспевала за более высокой и стремительной Фабис; на пути к кромке воды Аура размахивала руками, чтобы придать себе скорости, ее шея то вытягивалась, то наклонялась, пока она возбужденно и радостно говорила что-то кузине. В голубом слитном купальнике она со спины выглядела чуть более полной в бедрах, чем на самом деле. И я подумал про себя: какая же моя Аура восхитительная, забавная и красивая! Этот момент предрешил все: если я был волной, то именно тогда я начал вздыматься одновременно с болезненным всплеском любви в моей груди; но даже если бы все это было прелюдией к рядовому купанию, я уверен, что все равно запомнил бы этот миг. Я подумал: клянусь, что перестану раздражаться из-за ее неуверенности в себе, из-за ее постоянной потребности в ободрении и что, черт побери, буду любить еще сильнее, чем когда бы то ни было и, конечно же, немедленно пойду с ней купаться. Затем я постарался обезопасить свои вещи от воров так, чтобы не привлекать лишнего внимания и никого не оскорбить. Я убрал бумажник, майку, сандалии и книгу, которую не собирался открывать (и не открыл), в матерчатую сумку из книжного «Ганди», обвязал ручки сумки вокруг ножки лежака, сначала приподняв его, а затем крепко вбив в песок. Я видел, как Аура и Фабис все еще разговаривают, стоя по плечи в воде лицом друг к другу, исчезая и появляясь, подныривая под набегающие волны. Я встал и побежал по пляжу, по обжигающему песку прямо в океан.

Если вы зайдете на Ютуб и наберете «Масунте волны», то найдете целый ряд коротких видеоклипов с волнами, накатывающими на пляж. На туристических видео они мало отличаются от тех, в которых мы плавали, хотя наши, судя по количеству купавшихся в тот день, были несколько меньше. Если вы введете «Зиполите», то увидите, что волны там куда круче и непреодолимее. До этого я не знал, что существует классификация волн: есть так называемые «разливные», считающиеся наиболее безопасными для серфинга – обычно они обнаруживаются в «относительно закрытых местах»; есть «навесные», «опрокидывающие», которые образуются либо от сильного ветра, либо если прямо перед берегом у морского дна есть резкий выступ – они считаются более опасными, чем «разливные»; и есть самые грозные – «вздымающиеся» – волны. Даже прочитав все это, я так и не смог определить, какие именно волны в Масунте. Пляж был достаточно укромным, однако морское дно резко поднималось и переходило в прибрежные холмы. На сайте Океанического просветительского центра друзей моря в Новой Зеландии было много полезной информации о волнах, так что я отправил им письмо со ссылкой на два видео волн в Масунте и просьбой высказать свое мнение об их природе. Директор центра ответил мне:

Эти видео определенно указывают на «опрокидывающий» тип, даже несмотря на то что море здесь относительно спокойное. «Опрокидывающие» волны столь опасны потому, что несут большое количество песчаной взвеси, от которой очень сложно уберечься. Также, проходя короткую дистанцию, они очень резко высвобождают всю свою энергию за счет неимоверной скорости потока. Думаю, что Ауре очень не повезло, и она приземлилась на голову. Вероятно, она изо всех сил старалась выбраться и была в отчаянии. Кто знает? Я очень сочувствую вашему горю. Но мы все еще можем предупредить других о вероломной природе «опрокидывающих» волн.

Очевидно, директор считал, что Аура утонула, но это было не так. Волны действительно были относительно спокойными. Купающиеся, даже маленькие дети, в тот день не испытывали заметных трудностей при выходе из воды, по крайней мере мне так казалось. «Волны высвобождают всю свою энергию» – а вот это было похоже на правду, как и «она приземлилась на голову».

Когда я добрался до Ауры и Фабис, плескавшихся в воде, мы будто прочли мысли друг друга и решили заняться бодисерфингом. Я быстро оседлал одну из лучших в своей жизни волн и вынырнул в двадцати или пятнадцати ярдах, победоносно вскинув руки к небу. Ну разве не был я равен, или почти равен по своей чистой, задиристой энергии любому, куда более молодому мужчине на этом пляже? Фабис попыталась последовать моему примеру, но промахнулась. Следующая волна вырастала над нами, словно гонимая невидимым бульдозером, и я услышал крик Ауры:

Эта моя!

Эта моя! – ее решительный, веселый голос зазвенел в своем последнем восторженном порыве.

Мне было неудобно ловить эту волну, поэтому, поднырнув под нее и увидев, как стартовала Аура, я подумал: эта волна почему-то кажется больше, тяжелее и неповоротливее других, – и я почувствовал укол страха (или это всего лишь игра моего воображения, проделки памяти?). Я вынырнул посреди широкой пенной ленты, вода словно кипела. Фабис была рядом со мной. Ты ее поймала? – спросил я, и она ответила: нет, а ты? – но я уже оглядывался в поисках Ауры. Где Аура? Я не вижу Ауры. Мой взгляд метался по кишащей людьми воде, ожидая, что вот-вот где-то появится ее голова, ловя воздух, она поднимет руки и откинет с лица мокрые волосы. Я испытал невероятное удивление, а потом страх… В воде ее не было. Затем я увидел ее. Убегающая пена сползала с нее, как белое кружевное одеяло: ее гладкая сутулая спина и плечи лежали на поверхности океана; она лежала, абсолютно неподвижная, лицом вниз. Я добрался до Ауры на мгновение раньше, чем три или четыре других пловца, мы подняли ее и перенесли на берег. Какой же она была тяжелой. Мы опустили ее на песок. Она была без сознания, из ноздрей лилась вода. Но затем она открыла глаза. Люди вокруг кричали: не двигайте ее! Она прохрипела, что не может дышать. Кто-то закричал, что нужно сделать дыхание рот в рот, я наклонился и прижался к ее губам. Я выдохнул в нее и почувствовал, как теплое дыхание вернулось ко мне. Меня поразила крутизна берега; мы будто были на дне оврага. (Всегда ли он был таким? Не было ли это связано с приливной волной?) Волна налетела и практически целиком накрыла Ауру. Ее подняли несколько пар рук, но она ускользнула от них, и мы снова подхватили ее и перенесли на сухой горячий песок. Врача, скорую, кричал я. Я должен был оставаться рядом с ней. Она сказала: помоги мне дышать, – и я снова прижался к ее губам. Она прошептала: слишком сильно, – а после следующего вдоха сказала: вот так. Кто-то, возможно Фабис, объяснила, что это шок, из-за него она не может вдохнуть, что как только она успокоится, все пройдет, я повторил ей это: Аура, у тебя шок, поэтому ты не можешь дышать, когда ты успокоишься, то снова сможешь. Я думал, что Фабис пошла вызывать скорую, но позже оказалось, что она отправилась на поиски врача. Как раз перед тем как она ушла, Аура сказала мне: quiéreme mucho, mi amor. Люби меня сильно, любовь моя. Она не могла пошевелить ни руками, ни ногами и не чувствовала их. Она сказала мне об этом с выдающимся самообладанием, будто веря, что, оставаясь предельно спокойной и уравновешенной, сможет прогнать этот ужас, натравить его на другую жертву. Я сказал ей, что это временно, что скоро чувствительность начнет возвращаться. Я держал Ауру за руку, сжимал ее, но она не чувствовала моих пальцев. Она вся была измазана сохнущим песком. Один из склонившихся над ней ткнул ее ногу и спросил, почувствовала ли она что-нибудь. Где же эта чертова скорая! Кто-то, судя по речи, немец, продолжал авторитетно настаивать, что Ауру нельзя передвигать. Воздух, говорила Аура каждый раз, когда хотела, чтобы я помог ей сделать вдох. Слово слетало с ее губ и лопалось, как мыльный пузырь.

No quiero morir, сказала она. Я не хочу умирать.

Конечно, ты не умрешь, любовь моя, не говори глупостей. Я сжимал ее руку, убирал волосы с ее лба. Мои губы у ее губ, вдох, выдох, пауза, вдох, выдох, пауза…

Фабис так и не нашла врача. Каким-то образом он сам нашел нас. Это был молодой жилистый мексиканец, похожий на серфера. Возможно, он был не врачом, а всего лишь студентом-медиком. Теперь Фабис пыталась вызвать скорую, но у нее опять что-то не получалось. Сначала хозяева ресторана не давали ей воспользоваться телефоном, или не могли сказать, куда звонить, чтобы вызвать скорую. В конце концов она вернулась с известием, что здесь нет скорой. На всем этом побережье есть только одна машина скорой помощи, и в данный момент она в двух часах езды от нас. Так что скорой нет.

Воздух, прошептала Аура.

Молодой доктор взял дело в свои руки. Мы не можем ждать два часа, нужно отвезти Ауру в ближайшую больницу в Почутле, что в двадцати милях от берега. Кто-то предложил отвезти Ауру в больницу на своем внедорожнике. Мы используем доску для серфинга как носилки и устроим Ауру на заднем сиденье. Когда врач попросил ему помочь, некоторые стоявшие вокруг нас юноши отпрянули так, словно к их ступням приложили паяльную лампу, но остальные подошли ближе, чтобы осторожно приподнять Ауру и аккуратно подсунуть под нее доску, на которой мы перенесли ее в машину. Я держал передний край доски. На заднем сиденье внедорожника я изогнулся над ее головой и держал ее обеими руками так, чтобы уберечь шею от малейшего толчка, периодически наклоняясь, чтобы помочь ей сделать вдох. Машину медленно мотало на неровной грунтовой дороге, каждая рытвина казалась или горой, или оврагом, и у меня не получалось держать Ауру совершенно неподвижной. Второй парень скрючился с другой стороны доски, пытаясь не дать ей выпасть на дорогу и стараясь зафиксировать ноги Ауры. У него в руках откуда-то оказалось зеленое перышко, и он поглаживал им ее ступню, спрашивая, чувствует ли она что-нибудь. Она прошептала, что чувствует, и я стал говорить ей, что раз так, то все будет в порядке. Парень с перышком молился за Ауру. Ты похож на ангела, сказал я ему. Наконец-то мы добрались до мощеной дороги. Дорога от Масунте до больницы в Почутле заняла примерно сорок пять минут. Когда мы доехали, было около трех часов дня.