Текст книги "Священная Римская империя германской нации: от Оттона Великого до Карла V"
Автор книги: Франсис Рапп
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)
Зарождение империи и первые осложнения
Оттон Великий, преемник Карла Великого (962–973)Победитель язычников, инициатор миссионерской деятельности, Оттон представлялся, по примеру Карла Великого, защитником и проповедником христианства. Но мог ли и он также добиться императорской короны? Случай осуществить это представился, когда в 960 г. папа, преемник того понтифика, который в недавнем прошлом и вовсе отказывался признавать короля, обратился к нему с просьбой о помощи. Иоанн XII не был образцом добродетели, однако был избран на этот пост по завету своего отца Альбериха, принцепса Рима, чтобы объединить церковную и административную власть в одних руках. Беренгарий, король Италии, которому Оттон доверял, захватил земли Папского престола. Иоанн XII, как это некогда сделал Лев III, короновавший Карла Великого, дал обещание, что коронует Оттона, если тот ему поможет. Предложение было принято. Перед отъездом будущий император предпринял меры предосторожности. Он велел избрать королем сына Аделаиды Оттона и на правах воспитателя этого пятилетнего ребенка, а также как регент королевства распорядился включить в епископское служение Майнца ритуал коронации. Затем в конце 961 г. он преодолел Альпы и, хотя Беренгарий уже успел скрыться, сместил его и занял его место, не отменив, однако, автономии королевства лангобардов, права которого были соблюдены.
Затем армия немедленно направилась на юг. Вперед был послан аббат Фульды, который должен был подготовить церемонию и урегулировать проблемы, связанные со снабжением армии. Около ворот Вечного города Оттон остановился, чтобы принести папе «клятву безопасности», обязуясь, к тому же, возвратить ему то, что принадлежало святому Петру. 2 февраля 962 г. в Ватиканском соборе он был коронован Иоанном XII. После периода упадка, длившегося тридцать восемь лет, империя возродилась. Ей суждено было просуществовать более восьми веков.
Территория государства действительно была огромной; оба короля методично подчинили ее жестким структурам управления, успех которых обеспечивал статус империи. Впервые с 843 г. этот титул принадлежал не слабому правителю или князьку. Империя основывалась на крепкой базе. Оттон благодаря своему новому титулу увеличил свое влияние. Он оказался на полпути между духовенством и мирянами; в любом случае, он занимал в священном мире особенное место. Представители знати не могли больше расценивать его как первого среди равных. Сам папа вынужден был признать его власть; он пал ниц перед императором, коронуя его. Официальный документ, называемый «Ottonianum», обнародованный императором 13 февраля 962 г., предоставлял святому отцу те же привилегии, что Каролинги признавали за папством, однако, в отличие от грамоты Лотаря, он предписывал любому новому папе приносить клятву верности правителю или его посланнику перед получением сана. Оттон начал пользоваться своей властью с 963 г.; Иоанн XII, который, без сомнения, счел, что плата за помощь оказалась слишком высока, начал плести интриги против императора с его врагами. Реакция последовала незамедлительно и неотвратимо: церковный собор, созванный Оттоном, сместил папу, против которого выдвигались серьезные обвинения, и заменил его нотариусом епископской канцелярии. Воспользовавшись своим сильным положением, Оттон потребовал от римлян клятвы, в соответствии с которой «они не изберут, не рукоположат никакого папу без согласия правителя Оттона либо его сына». Император, таким образом, в своем указе по меньшей мере сравнялся с папой, выборы которого он контролировал. Преимущества, которые ему предоставило это положение, были значительны. Мы уже говорили, что в его системе правления Церковь играла первостепенную роль. Рассчитывать на поддержку епископа, который считал себя лицом, достигшим «высочайшего поста и обладающим повсеместной властью», – в этом заключалась гарантия фактической власти над местными церквами и церквами империи в особенности. Оттон неоднократно в 962, 965 и 967 гг. использовал свое право вмешаться в синод Равенны, проводимый в его присутствии. Была торжественно утверждена реорганизация церковных структур в славянских странах в соответствии с желанием императора. Если Магдебург ограничивал поле своей миссионерской деятельности до территорий, действительно подвластных императору, то папе там было нечего делать. Христианизация Польши повлекла за собой создание польских епископств, а впоследствии и признание их самостоятельности.
Но Оттон быстро обнаружил, что новое положение давало ему не только преимущества. Римляне смотрели на него как на чужака, которого аристократы, убежденные в том, что они ведут свой род от Сципионов или Фабиев, воспринимали с презрением и даже неприязнью. Даже если их положение изменилось с приходом этого варвара, они его не принимали. Они неоднократно восставали, а провалы их мятежей лишь усиливали их горечь. Для императора не было спокойной жизни в Риме. У Оттона возникли серьезные проблемы не только в отношениях с римским населением. Как и Карл Великий, он встретил враждебность со стороны Византии, правитель которой, несмотря на то что он был греком, считал себя единственным, кто имеет право носить титул римского императора. Верный каролингским обычаям, Оттон принял в качестве титула только imperator Romanorum et Francorum, тогда как в этой формуле обычно содержались слова imperator augustus.Между тем он нанес удар по претензиям Константинополя, когда получил клятву верности от лангобардских князей Беневента и Капуи, заявив, что забирает их из-под власти императора Востока. Никифор Фока, однако, придерживался принципа, что Римская, то есть Византийская, империя была единственной, тогда как все другие князья являются простыми королями. Он дошел до того, что потребовал себе Рим и Равенну. Подобная позиция не смутила Оттона, не отчаявшегося получить для своего сына руку принцессы «родившейся в пурпуре», дочери императора. Чтобы составить более красивую партию, в 967 г. он заставил Иоанна XII короновать императором своего сына, будущего Оттона II. Воинственный Никифор ответил подготовкой военного похода. Оттон I вместо ответа предпринял поход на Апулию и Калабрию, правда, без особого успеха. Переговоры, напряженность которых описал епископ Лиутпранд Кремонский, закончились только после убийства Никифора. Его преемник, Иоанн Цимисхий, согласился на компромисс: он сохранил Калабрию и Апулию, а лангобардские княжества остались в подчинении Оттона. В 972 г. Оттон II сочетался браком с Феофано, не с «порфироносной» принцессой, но княжной из рода басилевса. Ей, несмотря на свое менее знатное происхождение, которого так добивался ее тесть, суждено будет сыграть важную роль при дворе Западной Римской империи, она привнесет туда культуру и политическое мышление Востока.
Оттон I, проведя шесть лет в Италии, вернулся за пределы Альп осенью 972 г. Длительное отсутствие правителя ослабило его власть. В окружении королевы-матери, умершей в 968 г., неодобрение римской политики, проводимой императором, которого не любила Матильда, было ясно заметно. Архиепископ Магдебургский Адальберт, который сделал карьеру благодаря Оттону, подлил масла в огонь тем, что при встрече оказал маркграфу Биллунгу почести, достойные разве что короля. Таким образом, у Оттона I появилась проблема, которую напрасно старались решить его преемники: как одновременно править к северу и к югу от Альп? Хотя Оттон I уже перешагнул шестидесятилетний рубеж, он сделал все возможное, чтобы громко заявить о своих правах на власть. Он собрал синод прелатов империи в своей резиденции в Ингельхейме и распределил епархии. Затем, торжественно поручив епископу Регенсбургскому совместно с епископом Пассау подтвердить христианизацию Венгрии, он предложил архиепископу Магдебургскому исправить свою ошибку и подготовить его вступление во всем блеске, приличествующем правителю. Наконец, перед Пасхой он собрал в Кведлинбурге весенний съезд представителей знати своего королевства. Туда прибыли князья Польский и Богемский, магнаты Венгрии, представители Дании, король которых недавно принял христианство, болгарская, русская, беневентская и византийская делегации. Весь христианский мир, который своим недавним расширением был отчасти обязан энергии Оттона I, почтил таким образом «превосходство» императора, его духовное господство. Это была слава заходящего солнца, окутавшего ореолом изможденного человека, которому предстояло умереть несколькими неделями позже, 7 мая 973 г. В соответствии с его желанием, он был похоронен в соборе Магдебурга, которым он дорожил так же, как некогда Карл Великий придворной часовней в Эксе.
Первая немецкая поэтесса, писавшая на латыни, канонисса Хротсвита Гандершейм, воспела его в эпопее «Деяния Оттона». Она относила в прошлое прежнюю империю, столицей которой в свое время был Рим, и восхваляла своего героя, создавшего новую империю. В свою очередь монах Корвеи Видукинд заранее назвал Оттона II rex gentium, королем народов, хранящим гегемонию мира. Конечно, наследство, которое Оттон Великий оставил своему сыну, было блестяще, но наполнено грузом сомнений. Чтобы найти решение этих вопросов и выполнить миссию, в равной степени были необходимы сила и удача. А были ли они у Оттона II?
Империя, спасенная дамами: первый кризис империи: Оттон II (973–983), регенты (983–994)Затруднения появились, как только император испустил последний вздох. Его сын, присутствовавший при его смерти, вдруг понял, что знать не придавала большого значения ни его коронации в Эксе в 961 г., ни его коронации в Риме, произошедшей шестью годами позже. Они принесли ему клятву верности, показав таким образом, что в их глазах обряды, которые Оттон I в свое время считал необходимыми, были хороши, только чтобы назначить преемника, но он не мог вступить в должность, пока высокая аристократия не высказала бы своего желания. Часть верховной власти, которую умерший правитель приобрел, исчезла вместе с ним.
Двоюродный брат Оттона II Генрих, прозванный Сварливым, сын того, кто в 936 г. пытался сместить Оттона I, последовал отцовскому примеру, найдя сообщников. Обуздать его было нелегко. Это заняло пять лет. Бавария, герцогом которой был Генрих, лишилась Каринтии; герцог Богемский, который присоединился к мятежникам, также вынужден был сдаться. Утихшие было беспокойства внутри королевства вновь возникли на его западной границе. Король Франции Лотарь счел возможным извлечь выгоду из неприятностей своего кузена. В 978 г. он захватил Лотарингию и Ахен и, чтобы показать свои намерения, развернул на восток орла, венчавшего придворную часовню. Ответ не заставил себя ждать. Оттон II приказал своим воинам спеть «Аллилуйю» на холме Монмартра, и Лотарь в 980 г. отказался от своих претензий. В то же время королева-мать Аделаида, не смирившись, что ей пришлось оставить ведущие позиции, согласилась примириться с императором, лишь когда аббат Клуни Майоль убедил ее в этом.
Наконец, смута, на первый взгляд, была преодолена. Оттон II думал, что сможет заняться Италией. Смерть герцога Пандольфа Железной Головы в Беневенте обнаружила те слабые места, которыми отважились воспользоваться грозные соседи. Сарацины участили вторжения на юг полуострова. Византия казалась неспособной их остановить. Оттон II подумывал о том, чтобы заменить слабеющего басилевса. Он собрал армию из двух тысяч бронированных всадников, большинство из которых предоставили епископства и монастыри империи. Уверенный в своем могуществе, Оттон думал, что может не бояться императора Востока. Отказавшись от предосторожностей своего отца, он назвал себя «великим императором римлян», затем он практически молниеносно переправился из Тарента в Котрон, где 13 августа 982 г. сарацины нанесли ему ужасное поражение, в последний момент ему удалось избежать плена. Эта неудача серьезно не отразилась на власти императора. Представители знати, прибывшие из Германии и Италии, не стали рассматривать его политику на съезде, состоявшемся в Вероне в мае 983 г. Они избрали королем его сына Оттона, которому исполнилось только три года. Было принято решение, короновать его в Ахене, и с этой целью пригласить одновременно архиепископов Майнцского и Равеннского, чтобы ясно показать союз обоих королевств юга и севера. Церемония состоялась только 25 декабря. 7 декабря внезапный приступ горячки унес жизнь императора. Ему исполнилось лишь двадцать восемь лет.
Его смерть была трагична не только для его близких родственников, еще очень молодой супруги и сына, маленького мальчика, который был коронован в соответствии с принятым решением в Вероне, около трех недель спустя после того, как его отец испустил последний вздох, но прежде, чем новость достигла Ахена. Империя была полностью потрясена этой неожиданной кончиной.
Части стройного здания, возведенного Оттоном I и его соратниками на востоке королевства, стали рушиться. Славяне, с 980 г. начавшие свои восстания, почувствовали прилив новых сил после поражения при Котроне, эхо которого докатилось и до них. Они начали восстание против Саксонской династии и навязываемого им христианства. Они разрушили Бранденбургское и Хавельбургское епископства и угрожали Магдебургу. Когда они узнали, что король – это просто ребенок, их набеги возобновились с новой силой; епископства Шлезвиг и Ольденбург были также уничтожены. Благодаря датчанам лужицкие сербы продвинулись вплоть до Гамбурга. За Эльбой не существовало больше немецкого присутствия, за исключением форпоста в Мейсене.
Внутри королевства снова был оспорен принцип наследования по прямой линии. Герцог баварский Генрих Спорщик заставил вверить его попечению маленького Оттона. Он начал с того, что провозгласил себя регентом, а затем, настаивая на том, что он был внуком Генриха I и королевы Матильды, стал претендовать на королевскую власть. И он действительно был избран знатью, пораженной масштабом бедствия за Эльбой, считавшей необходимым, чтобы во главе королевства стоял зрелый человек. Выборы прошли у истоков династии, в Кведлинбурге около могилы Генриха I и Матильды. Но Генрих Сварливый не был коронован. Епископы, также полагавшие вначале, что выбор главы государства, способного сразу же действовать, был необходим, впоследствии пришли к выводу, что даже если Оттон III и не может самостоятельно принимать решения, то у его матери и бабушки есть качества, необходимые для управления государством за него.
Обе дамы не испугались опасностей, пришедших как извне, так и изнутри империи. Они обе возвратились из Италии в Германию и сумели заручиться поддержкой влиятельных прелатов, в особенности архиепископа Майнцского Виллигиза. Они могли рассчитывать на Адальберона, архиепископа Реймского, а также преподавателя в епископской школе Герберта, аббата Боббио, который смог убедить действовать в пользу Оттона III: с одной стороны, они привлекли на сторону короля часть лотарингской аристократии, а с другой стороны, попросили Гуго Французского помешать Лотарю, который, по-видимому, собирался повторить свой поход 976 года. Генрих Сварливый понял, что ему не удастся сломить столь сильное сопротивление. Он предоставил венценосного ребенка на попечение его матери в конце июня 984 г. Празднование коронации, которое обычно являлось частью церемонии, состоялось двумя годами позже в Кведлинбурге. Присутствие герцогов Баварского, Саксонского, Швабского и Каринтского доказало законность прав Оттона III, которому также принес клятву верности князь Польский Мешко I. Генрих Сварливый также еще годом ранее смирился с правлением Оттона и его ближайших родственниц.
Итак, в делах правления настала ясность, но Оттону III едва исполнилось шесть лет; следовательно, регентство было неизбежно. Кому его поручат? Два человека могли претендовать на него, и оба обладали для этого рядом незаурядных качеств. Бабушка Оттона Аделаида обладала большим и богатым опытом королевского правления. Став сначала в шестнадцать лет королевой Италии, затем, овдовев в 951 г., королевой Восточной Франкии и, наконец, императрицей в 962 г., она никогда не оставалась в тени своего супруга. Большая часть указов, изданных канцелярией Оттона I, несет отпечаток воли той женщины, которая была далеко не только «любимой супругой», но и consors imperii, соправительницей империи. В пятидесятилетнем возрасте она сохранила всю свою жизненную активность. Однако она согласилась уступить дорогу своей невестке и передать ей права на правление Италией, страной, в возможностях и особенностях которой она хорошо разбиралась.
Феофано, мать правителя, смогла подтвердить свое право на первое место в королевстве благодаря своим исключительным личным качествам. Немцы недоверчиво относились к ней, византийке по происхождению. Тем не менее, она не отказалась от своих корней и воспитанных в ней принципов. Она навсегда осталась верной греческой форме христианства. И хотя она не была рождена в королевской семье, ее принадлежность к высшей константинопольской аристократии дала ей возможность получить очень хорошее образование, которое она стремилась передать своему сыну. Кажется, по поводу расстановки политических сил она имела намерения, которые слишком очевидно совпадали с намерениями греков, чтобы быть реализованными. Что не менее важно, у этой принцессы ум сочетался с душой, без которой вся ее рассудительность была бы ни к чему.
Она поселилась на севере Альп и управляла королевством при поддержке Виллингза и канцлера Хильдебальда Вормского. Воспитание Оттона было поручено, с одной стороны, саксонскому графу, который взял его с собой, едва ему исполнилось шесть лет, в поход против славян – так как было необходимо как можно лучше обучить его военному делу, а с другой стороны, саксонскому клирику Бернварду, чтобы, в отличие от своего отца и деда, он получил образование. Решение срочных вопросов не откладывалось. На западе, возможно, с помощью Герберта и Адальберона, Феофано способствовала выборам Гуго Капета, добиваясь, чтобы во Франции каролингская династия также прервалась, и потомки Оттонов были не единственными, кто не происходил из рода Карла Великого. На востоке, были установлены отношения с Богемией, вопреки недовольству Польши.
Наконец, Феофано преодолела Альпы, где, поскольку ее не сопровождал Оттон, она приняла титул imperator augustusи придала своему имени мужское окончание, Theophanius, чтобы была признана законность ее действий. Она отправилась в Рим, получила там подтверждение имперских прав и провела беседу с Адальбертом, опальным епископом Пражским о возможностях миссионерской деятельности в странах Восточной Европы в 989 г. Ей было немногим более тридцати лет, когда она умерла, 15 июня 991 г. В течение семи лет, пока длилось ее регентство, благодаря своему политическому чутью, в котором чувствовалась незаурядная энергия, вдова Оттона II сумела сохранить целостность империи.
Но в 991 г. Оттон III оставался все еще ребенком. Место регента пустовало; нужно было, чтобы кто-то исполнял эту роль. Аделаида взяла ее на себя. Возможно, она не огорчилась, что заменила Феофано, которая вызывала в ней больше зависти, чем симпатии. Итак, она пересекла Альпы и, как это сделала ее невестка, приняла на службу епископов Вормского и Майнцского. В течение трех лет императрица-мать исполняла свои обязанности, совершенно уверенная, что она продолжает дело своего супруга. В 994 г. Оттон III, достигший четырнадцатилетнего возраста, взял управление в свои руки. Аделаида вернулась в Эльзас в монастырь Зельц, который она основала. Испытания возвеличили ее; в эпитафии, посвященной ей Одилоном Клюнийским, перечисляются заслуги, благодаря которым ее следовало причислить к лику святых. Наряду с Матильдой, своей тещей, она воплотила «супружескую святость, сопутствовавшую служению делу государства». [6]6
P. Corbet, Les Saints ottoniens. Sainteté dynastique, sainteté royale et sainteté féminine autour de l’an mil, Sigmaringen, 1986, p.231.
[Закрыть]Оттонская империя, спасенная женщинами на земле, могла теперь положиться на их заступничество и на небе.
Оттон III перенял от своей матери намного больше, чем от бабушки. Она доверила Бернварду, видному деятелю своей эпохи, научить его грамоте и, оставаясь верной своим греческим корням, просила калабрийца Филогата обучить его языку Гомера. Она также воспитала в будущем императоре практичного человека. Вместе они путешествовали по Саксонии и Рейнской области. Еще будучи совсем маленьким, Оттон принимал участие в походах против славян, а во время регентства Аделаиды руководил взятием Бранденбурга. Итак, его образование было закончено, когда смерть лишила его присутствия той, что дарила не только ласку, но и освещала ему путь. Его манера правления несет на себе отпечаток материнского влияния. Безусловно, он придерживался основного направления властвования своих предшественников. Строгий и твердый, он порой проявлял жестокость; но у него был сложный характер, свойственный полукровкам. Он предпочитал греческую изысканность саксонской неотесанности. Его волновали интеллектуальные проблемы. Познав глубины духовного мира, он не был чужд тяге к мистическому. Наконец, «быстро повзрослев в связи с событиями, произошедшими в детстве», он остался открыт сердцем. [7]7
E. R. Labande, «Mirabilia Mundi. Essai sur la personnalité d’Otton III», in Cahiers de civilisation médiévale, 1963, p. 462.
[Закрыть]Он нуждался в друзьях; пристально выбирал их и ревностно сохранял дружеские отношения. Обладая такой богатой, без сомнения, слишком богатой натурой, он еще более утяжелил груз наследства, которое получил от своих предков, что для него выразилось в честолюбии, которого не знали первые императоры.
Сложность его задачи стала ясна очень быстро. Мольбы папы Иоанна XV, которого Кресценции, одна из аристократических семей Рима, вынудили бежать, достигли Оттона III весной 995 г. Прежде, чем отправиться на помощь суверенному понтифику, он усилил позиции королевства на востоке. Польские и чешские наемники помогли ему победить ободритов и лютичей. Чтобы разделить Богемию и Польшу, отношения между которыми часто были напряженными, он действовал из Миснии, своеобразной нейтральной зоны. Наконец, в марте 996 г. он отправился в Италию. В Павии он узнал о смерти Иоанна XV и тут же назначил его преемником Бруно, своего капеллана и двоюродного брата, как если бы речь шла о назначении простого епископа. Бруно, ставший Григорием V, короновал Оттона на управление римской империей 21 мая 996 г. С тех пор римляне, как и саксы, баварцы, франки, швабы, эльзасцы и жители Лотарингии, являлись частью народа, которому провидение поручило империю, о чем свидетельствуют документы, изданные канцелярией правителя.
На такую чувствительную натуру, как у молодого правителя (ему было шестнадцать лет), церемония коронования должна была непременно произвести большое впечатление. Рим вошел в его жизнь, он влюбился в него; величие прежних дней сохранялось там во всем, а римляне «оплакивали попранный город, могущественную прародительницу, превратившуюся в нищенку». За первым озарением должно было последовать впечатление Оттона от встречи двух очень разных, но удивительных людей. Адальберт, епископ Пражский, которому Пржемысловичи, влиятельное оппозиционно настроенное семейство, помешали выполнять его миссию, открыл в Риме свое настоящее призвание – миссионерство. Император познакомился с ним и в бесконечных беседах поддерживал дружбу, которую не могло нарушить их расставание. Мистические нотки во всех проектах Оттона III дают возможность нам услышать отголосок мощного духовного влияния Адальберта. Герберт Орильякский, вероятно, по-другому затронувший сердце Оттона, поразил его главным образом своим умом. Будучи архиепископом Реймсским, он явился в Рим, чтобы узаконить свои права, попранные на месте его служения. Он слыл самым высокообразованным человеком своего времени. Взаймы дают только богатым; безусловно, ему слишком многое было дано, и он стал легендой, страшной легендой. Неизвестно, он ли изобрел новые математические средства исчисления, но он прекрасно умел пользоваться уже существующими. Его интересовали музыка, астрономия, арифметика, геометрия. Прекрасный преподаватель, он обучался ораторскому мастерству в школе Цицерона. Отнюдь не витая в облаках, этот человек низкого происхождения охотно посещал представителей знати, которые пользовались его дипломатическими способностями. Когда они познакомились, Оттон сначала попросил его смягчить ему разум, освободив от «саксонской неотесанности» и развив «греческую изысканность», воспринятую им от матери. Но Герберт решил, что он мог бы стать Аристотелем нового Александра, Боэцием цивилизованного Теодора. Он, не колеблясь, предложил правителю фантастическую программу политических реформ. «Римская Империя наша, наша», сделал он ему надпись в книге о «рассудительности и умении рассуждать». «Италия, Галлия и Германия вверяют ему свои силы, и Скифские королевства не обделяют его вниманием. Ты один из нас, Цезарь, августейший император римлян, рожденный от самой почитаемой крови греков, превосходящий греков размерами империи, управляющий римлянам по праву наследства, превосходящий и тех, и других своим талантом и красноречием».
Оттона переполняло такое количество великих идей, что он постоянно обдумывал их. Даже когда он покинул Рим всего после нескольких недель своего пребывания, он постоянно размышлял над проблемами, над которыми Адальберт и Герберт заставили его задуматься. Вечный город очаровал его, но он не забывал про то, что его предшественники следовали каролингской модели управления государством. Поэтому он старался подчеркнуть значимость Ахена, который должен был сохраняться в пределах империи, и требовал от папы воспитывать священников и дьяконов, которые бы поддерживали в часовне дух, приличествующий кардинальскому положению. Однако Карл Великий, чью могилу Оттон должен был вскрыть в тысячном году, почтив память покоящихся останков, следовал девизу «обновления Римской империи». Его далекий потомок использовал подобную надпись на печати, скреплявшей документы, заменив все-таки прилагательное «римской» именем существительным «римлян», чтобы показать, что империя, которую он намеревался возродить, была действительно империей Рима и его жителей. Итак, истинная столица не располагалась больше на севере Альп, а излюбленное местопребывание Карла Великого стало вторым пристанищем императорской власти.
Оттон III вынужден был вернуться скорее, чем сам того ожидал, вновь преодолев горный массив. Григорий V был изгнан римлянами, которые возвели на его место того Филогата, который еще недавно преподавал греческий язык сыну Феофано. Зачинщиком этих событий оказался посланец Византии, который попытался восстановить в октябре 996 г. власть басилевса в Риме. Западный император, задержанный немецкими делами, смог присоединиться к своему кузену Григорию V в Павии только через год. Он позаботился о том, чтобы поручать регентство своей тете Матильде, аббатисе Кведлинбургской, принявшей новый титул matricia, кальку слова «патриций». Вновь женщина оказалась наделена высокими полномочиями. Наказание римского мятежа было безжалостным и жестоким. Филогат, ужасно изуродованный людьми Оттона, был низвержен. Предводитель римской аристократии Кресценций был изгнан из замка Св. Ангела и обезглавлен. Расставив все по местам, правитель все тут же поменял. Хотя «Константинов дар» запрещал императору находиться в городе, где жил преемник Петра, Оттон приказал устроить себе жилище на Палантине, древней обители Цезарей. Обычно запросто встречавший друзей или провожавший их по окончании беседы, император установил правила церемониала, в котором переплелись византийские и античные представления об этикете. Он принимал пищу отделено от других гостей. Был обновлен штат придворных: В него вошли немецкие дворяне наряду с римскими аристократами, зачастую находившиеся в родстве с оппозиционерами Кресценциями. Титулы были эллинизированы, таким образом, щитоносец, Truchsess, стал discoforus. Городские должности, находившиеся до сих пор в юрисдикции папы, были перераспределены императором, а самые важные, префектура города и командование милицией, переданы доверенным лицам. Наконец, после смерти Григория V в 999 г. Оттон III на его место возвел Герберта, который взял себе имя Сильвестра II.
Выбор этого имени ясно означал, что Оттон играет роль Константина, современником которого он был, тогда как суверенный понтифик был Сильвестром I. Но если актеры и хотели остаться теми же персонажами, это уже была другая пьеса. Наоборот, новый Константин пообещал себе исполнить то, что некогда было предложено прежнему Сильвестру. В торжественной речи в январе 1001 г. отношения между папой и императором были ясно определены. Там было сказано, что «Константинов дар» был подделан; бесхозяйственность пап ее полностью обесценила. Что касается привилегии, которую передавал его дедушка Папскому престолу, Ottonianum, Оттон III всегда отказывался ее подтверждать. Конечно, Оттон передавал преемнику Петра восемь графств Пентаполя, но, как уточнялось в документе, речь шла лишь об имуществе, принадлежащем императору, то есть о передаче в дар, а не о возвращении. «Раб апостолов», император являлся прямым наследником Петра и нес ответственность за свое имущество. Вместе с папой, практически также как он, он стал управлять христианским миром, возглавляя синоды со своей стороны. Рим был столицей мира, прародительницей всех церквей, но Оттон желал быть настоящим правителем. В Риме Сильвестр так же зависел от Оттона, как патриарх в Константинополе от басилевса. Эта программа была плодом сотрудничества императора, папы и одного из советников, Льва Верчеллийского, к которому больше всех прислушивался Оттон. На пороге второго тысячелетия император мог сказать, что был преодолен значительный этап. Была утверждена новая печать, надпись на которой своей краткостью напоминала трубный глас: Aurea Roma.Вновь луч славы позолотил лик Рима.
Поскольку Константин называл себя isapostolos, равноапостольным, Оттон III провозгласил себя servus Apostolorum(рабом апостолов) либо servus Jesu Christi(рабом Иисуса Христа). Вторая версия титула означала, что Христос напрямую дал ему право расширять и укреплять свое господство. Империя и христианство стали для него единым понятием. Это предназначение миссионера и реформатора он воспринял от Адальберта, своего дорогого друга, встретившего свою смерть среди язычников Нижней Вислы, воспоминание о котором Оттон всегда бережно хранил.
Религиозные стремления, не так давно обуявшие епископа Пражского, были усилены двумя другими духовными наставниками, Нилом Россанским, который упрекал императора за безжалостность по отношению к Филогатаму, и будущим основателем монашеского ордена, Ромуальдом, которого Оттон сделал своим доверенным лицом и советником. Правитель, убежденный, что Рим стал гнездом порока, был полон решимости его очистить. Дело было срочным, поскольку, никто не знал ни день, ни год наступления страшного суда, а Господь мог прийти неожиданно; горе тому слуге, которого он застал бы спящим! Поэтому следовало действовать быстро, чтобы помешать христианству увязнуть в обыденных заботах. Не был ли это лучший способ возродить его силу, осуществляя великое дело христианизации? Оттон, стремившийся возглавить эту миссию с должным пылом, попытался избавиться от всего греховного в нем самом. Он вновь спустился в подземелье близ монастыря Св. Климента, возможно, бывшего когда-то алтарем Митры. Это место заключало в огромный смысл, в двух шагах от него покоился прах Святого Кирилла, апостола славянского мира, посланного вместе со своим братом Мефодием в эти края басилевсом. Таким образом, миссионерские приемы Византии и сына Феофано оказались поразительно схожи. Он быстро признал самостоятельность церковных структур по отношению к новым христианским объединениям. Он также не касался независимости государств, правители которых приняли крещение. Они вошли в семью христианских государей благодаря связям, которые создавало между ними крестничество: император охотно становился крестным отцом нового крестившегося. Однако такая политика не нравилась немецким прелатам Майнца, Магдебурга и Зальцбурга, которые намеревались подчинить своей власти новые церкви.
