Текст книги "Священная Римская империя германской нации: от Оттона Великого до Карла V"
Автор книги: Франсис Рапп
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)
Действительно ли Фридрих III был настолько безвольным, что на протяжении доброго полувека, пока длилось его правление, забросил дела империи и не прилагал серьезных усилий, чтобы урегулировать проблемы? Безусловно, нет! Конечно, не стоит без оглядки подписываться под тем, что говорил о нем Максимилиан, относившийся к нему недоброжелательно. Мы видели, что порой он был медлителен, когда должен был противостоять сложным и драматическим ситуациям. Он не мог, без сомнения, заниматься одновременно несколькими сложными делами. Одна проблема могла поглотить его полностью. Расположение земель, которые он унаследовал, почти до самой смерти было его главной заботой. Богемия и Венгрия, попавшие под власть Люксембургов и которые Габсбурги унаследовали благодаря браку Альбрехта II, ускользнули от него. Кроме того, ему досталась только часть земель, некогда объединенных Рудольфом I, на которые так и сыпались несчастья. Он не смог вернуть Хофбург, венский замок, который у него забрал Матиаш Корвин в 1490 г. за три до своей смерти. Какое испытание для автора замечательного девиза Austriae imperare orbi universeA E I О U (в Австрию возвращается правительство мира)! Было ли чему удивляться, что он посвятил столько времени и сил борьбе с прямыми врагами своего дома?
Также не удивительны и его разочарованные высказывания. Однажды в присутствии Энео Сильвио Пикколини, будущего Пия II, он сказал: «Без денег я не могу ничего сделать. Зачем нужна империя, если подданные не повинуются?» Но и самым деятельным правителям случалось чувствовать усталость. Фридрих не устранился от участия в делах империи. Если он провел тридцать три года между Грацом, Линцем, Веной и Вьенером Нейштадским, семь прошли в долинах Рейна и Майна, вдалеке от доставшихся ему по наследству земель. Он всегда стремился защищать общественное спокойствие и по возможности укреплять его. Сразу же после коронации королем римлян в 1442 г. он издал «Reformatio», в котором изложил важное решение: законом разрешалось прибегнуть к Fehdeтолько после безуспешной попытки урегулировать конфликт путем судебного разбирательства. В 1467 г. междоусобицы были в принципе полностью запрещены сроком на пять лет, и этот запрет возобновлялся дважды, в 1471 и 1486 гг. В 1467 г. было объявлено, что нарушение этого закона считается оскорблением Его Величества. Безостановочно растущее количество споров рассматривалось Kammergericht, судом Палаты, ответственной за то, чтобы защищать интересы правителя, чья привилегия non evocandoкнязей не препятствовала его работе. С 1451 г. стал назначаться налоговый прокурор, ответственный за возбуждение дел и, в крайнем случае, за их ускорение. Количество процессов настолько возросло, что в 1464 г. оказалась необходима полная реорганизация этой судебной инстанции. В окружении Фридриха III росло число ученых юристов. Священники меркли перед мирянами, которые заняли чуть ли не большинство мест советников. Половина из них была выходцами не из родных земель короля, а из других регионов империи, куда их привлекал естественный интерес. Увеличение числа решений и постановлений влекло за собой увеличение количества уставов и грамот; никогда отделы канцелярии не работали так напряженно; они выпустили около 40 000 актов, в три раза больше, чем во время правления Сигизмунда, в четыре раза больше, чем во времена Карла IV.
Но издать закон, это одно, а ввести его в действие – другое, чтобы добиться повиновения, прежде всего требовались значительные средства. Денег у Фридриха было не многим больше, чем у Сигизмунда: 10 000 флоринов обычных доходов – практически ничто! Денег, взятых взаймы на транспортные расходы, у городов и евреев, едва хватало, чтобы залатать дыру. И то не всегда: в 1474 г. аугсбургцы забросали грязью свиту императора, которая во время своего пребывания наделала долгов. Дошло до того, что налогами стали облагаться пожалование привилегий и взятки. В 1470 г. канцелярия была отдана императором на откуп выборщику Майнца. Не прошло и четырех лет, как у архиепископа накопилось больше долгов, чем было получено прибыли. Следует, однако, признать, что он улучшил функционирование этой важной службы, но эти изменения усугубили расходы. Таким образом, реформы совершенствовали учреждения империи, но при этом они оставались неполными и слабыми. Империя нуждалась в кардинальных изменениях, а не в залатывании дыр.
Парадоксально, но продолжительные и частые отъезды императора способствовали образованию одной структуры, которая в будущей организации империи призвана была сыграть решающую роль – Reichstag, собрание выборных. До середины XV века, существовали только Hoftage, то есть собрания, которые правитель не мог созывать, но которыми он руководил; это ясно было отражено в названии: они представляли собой расширенный двор ( Hof). Отсутствие Фридриха из-за разных государственных дел в местах проведения этих торжественных заседаний не препятствовало работе, однако в этом случае они могли считаться только собранием придворных. Поскольку на повестке дня ставились вопросы о сохранении империи, они стали называться «советами королевства или империи» ( Reiches Gemeiner Rat), и, возможно, потому, что в то же время начали созываться советы в княжествах ( Landtage), те, кто принимал участие в заседаниях, считались уполномоченными сообщества ( Stand), к которому они принадлежали, или Land, из которого они происходили. Это осознание происходило постепенно. Подобный Gemeiner Ratне сразу превратился в совет представителей нации, а его членам понадобилось много времени, чтобы свыкнуться с правилами парламентской работы. Энео Сильвио, досконально изучивший принцип их работы, поскольку настойчиво посещал их, злорадно высмеивал этих делегированных учеников, которые, по его словам, были способны принять одно-единственное решение – собраться снова. Начиная с 1484 г. проведение дебатов быстро и кардинально изменилось под влиянием Бертольда де Хеннеберга, выборщика Майнца. У него были все качества лидера, живой ум, большие амбиции и задатки государственного деятеля. За вопросами настоящего времени он видел большие проблемы. Он очень быстро понял, что совет должен проходить в установленном порядке. Следует создать комиссии и обсуждение отдельных вопросов проводить внутри них. Эти нововведения немедленно улучшили деятельность Gemeiner Ratи увеличить роль экспертов. У него хватило смелости в 1487 г. исключить из заседаний Фридриха III и его сына Максимилиана, ставшего Римским королем годом ранее. Это было не простое оскорбление, а поступок, имевший большое конституционное значение, который как нельзя лучше показал, что следует отличать монарха и сообщество, представленное Gemeiner Rat. Таким образом, Kaiserи Reich, император и империя, не были одним целым. Stände, сословия, представленные в общем совете, видели свою цель в защите интересов королевства, если правитель пренебрегал ими.
Князья и особенно выборщики, которые уже давно изучали положение империи во время заседаний, называемых Kurtage, хотели, чтобы учреждения в массе своей были выведены из-под власти императора и помещены под ответственность представителей империи. Они имели в виду преимущественно Kammergericht, судебный орган, растущую значимость которого мы отмечали выше, но который изначально был призван только решать конфликты между приближенными императора. Превратить его в суд империи, а не императора, означало поменять его суть. Понятно, что Фридрих III не согласился бы также уступить значительную часть своих полномочий. Это напоминало диалог глухих. Император полагал, что у него уже слишком мало полномочий, и не был готов жертвовать теми крохами, которые еще сохранял. Князья, со своей стороны, высказывали расположение к реформе империи при условии, что она не усилит власть правителя. Пусть он довольствуется руководством, вот то, чего, они более или менее ясно желали. Необходимая реформа понималась настолько по-разному главными заинтересованными лицами, что могла показаться невыполнимой, когда 19 августа 1493 г. Фридрих умер. Но мог ли Максимилиан, которого отец старался держать на расстоянии, несмотря на избрание королем римлян семью годами ранее, проявить себя более покладистым? Облегчил ли его приход к власти проведение реформ, которым противоположные позиции, защищаемые с равным упорством правителем и князьями, казалось бы, должны были воспрепятствовать? Одно было точно; приход к власти человека молодого, активного и полного великолепных планов очень ощутимо изменило параметры проблемы, которую надо было решить, чтобы снабжать империю новыми структурами.
Последний рыцарь и отец ландскнехтов, Максимилиан одновременно был средневековым и современным. Мало императоров предстают в таком количестве различных свидетельств. Картины и гравюры, оставленные нам художниками, обладавшими иногда недюжинным талантом, позволяют нам увидеть в его чертах следы времени, трудов и испытаний; самое трогательное произведение показывает нам изможденное лицо старого борца, наконец сраженного смертью. До нас дошли впечатления о Максимилиане таких проницательных наблюдателей, как Макиавелли.
Необыкновенный расцвет эпистолярного жанра, радующий историков, исследующих XVI век, сохранил до нашего времени ворох писем, тщательно составленных или наспех неразборчиво написанных этой экспансивной личностью, желающей высказаться как словами, так и делами. Он донес до нас даже представление о его собственной жизни, продиктовав своим штатным историографам биографию, в которой мы его видим скорее таким, каким он хотел бы быть, нежели каким он был в действительности. Добавим к этим и так уже богатым источникам массу архивных документов, и мы представим весь размах задачи, которая история его правления поставила перед Клио.
Тем не менее, попробуем набросать портрет человека, прежде чем судить о его делах. Будучи крепкого телосложения, Максимилиан не щадил своих сил, ни когда сражался с врагами во главе своей конницы, ни когда забирался в горы, охотясь на серн. Он не боялся ни работы, ни битв; он доводил своих секретарей до изнеможения. Живой ум заставлял его интересоваться самыми различными сторонами жизни, он был и тонким ценителем гастрономического искусства, и искусным артиллеристом, способным навести крупное орудие. Охотно консультируясь с опытными людьми или столь же охотно болтая, он, однако, не выдавал своих намерений, как собирался использовать их советы. Превосходный актер, он мог быть приветливым с простыми людьми и поставить на место «знать», которая считала возможным заговорить без должного почтения. Неравнодушный к славе, как и большинство представителей эпохи Возрождения, он созвал, чтобы ему сплели лавровый венок, писателей и художников, предлагая им смешать выдумку с подлинной историей: три труда, «Freydal», «Theuerdank»и «Weisskunig»превозносят высокие стремления и грандиозные планы «Цезаря, который на земле был подобен солнцу на небесном своде». Вокруг мавзолея, где должны были упокоиться его останки в Хофкирх Инсбрука, он назначил встречу своим предкам, а также императорам Древнего Рима и германским королям Теодориху и Хлодвигу. Аккуратные ежедневные записи изобилуют указаниями, которые, не смотря на краткость, очень ценны. Его иногда посещали романтические мечты; он видел себя новым крестоносцем, разбивающим турок; он даже серьезно подумывал, что мог бы взойти на трон Святого Петра. Ясность мыслей не покидала его полностью: ему случалось шутить над своими странными фантазиями; но у него не достаточно было чувства реальности, чтобы строить планы в соответствии со своими средствами. Кроме того, у него был такое живое воображение, что оно рождало в нем новые идеи, прежде чем предыдущие успевали реализовываться. Он рисковал прослыть непостоянным и сбить с толку весь мир, принимая своих приверженцев за противников.
Эта изменчивость оживляла только поверхность событий; в глубине, политика Максимилиана следовала трем основным направлениям: он хотел осуществить мечту своего отца, А Е I О U, и сначала сделать Австрийский дом самым мощным в мире, а также восстановить мощь империи и поднять, таким образом, престиж германской нации. Прежде всего посмотрим, каким образом он стремился возвеличить свою семью. Он заставил переписать генеалогию Габсбургов, родством с которыми так гордился, погрузив корни дерева так глубоко в историю, что они достигли Трои, родины Приама и Гектора. В его ветвях было так много святых, что был приглашен ученый гуманист Брант, чтобы составить их список. Но Максимилиан понимал, что к Австрии, еле спасенной от иностранного порабощения Фридрихом III, следовало прочно присоединить бургундские государства: брак с дочерью Карла Смелого позволил ему обрести и изобилие, и крепкую организацию. Если бы сплав обеих основных частей его наследства, австрийской и бургундской имел успех, его владения стали бы поистине обширными, может, даже большими, чем те, что в свое время смог объединить Рудольф I.
Ценное наследство Карла Смелого не упало, как зрелый плод, в руки его зятя. Король Франции слишком долго ждал возможности отыграться, чтобы растрогаться судьбою Марии; он пожелал оставить ее ни с чем. Едва Максимилиан сочетался браком с сиротой, как ему пришлось защищать свои права. Он с жаром бросился в бой, и французы были разбиты при Гинегате в 1479 г. Счастье супругов было недолгим. Мария умерла в 1482 г. в результате несчастного случая. Без нее Максимилиан был чужаком, против которого восстали фламандские города, жители Брюгге даже взяли его в плен в 1488 г. Возобновилась война с Францией, которую король римлян раздражал: сочетавшись браком по доверенности с Анной Бретанской, он сделал вид, что собирается окружить королевство Лилии. В конечном итоге именно за Карла VIII герцогиня вышла замуж, но мир, который прекратил военные действия в 1493 г., принес Максимилиану Артуа, Шароле и Комте, недавние владения великого герцога Запада. Габсбурги могли бы расположить свои войска лагерем в нескольких переходах от Парижа, и впредь Австрийский дом был бы таким же противником Франции, как и Англии. К тому же возобновились брачные дела и военные действия: Максимилиан, женившись на Бланке Сфорца, не забыл, что Италия являлась «плодоносным садом империи», он отправился туда, чтобы там встретиться с французами, завоевавшими королевство Неаполя, но, на этот раз в 1495 г. судьба не была благосклонна к королю римлян, солдат которого оплатили венецианцы и миланцы. Он вынужден был отступить и не испытал большего счастья, как в 1498 г. напав на французскую Бургундию. Десять лет спустя его постигла новая неудача: Камбрийский союз Камбре, выступивший в поход против Венеции, побудил Максимилиана угрожать городу Дожей, который его жестоко разбил и отнял Истрию. Его дочь Маргарита, назначенная им правительницей Нидерландов, сблизила его с Генрихом VIII в 1513 г. При поддержке католических королей и швейцарцев папы союз англичан и австрийцев, казалось, представлял угрозу для Людовика; но его молодой преемник, Франциск I, с блеском доказал французское превосходство в 1515 г. при Мариньяне. Нуайонский мир в 1516 г. стал только передышкой.
Максимилиан не должен был сражаться только против французов; ему нужно было защищать также то, что ему досталось от его отца. В 1490 он смог восстановить единство владений Габсбургов: эрцгерцог Сигизмунд, не имея наследников, оставил ему свою часть земель, Тиролию и переднюю Австрию, то есть Сундго в Верхнем Эльзасе и Брисго близ Фрайбурга. Так как Швабский союз, созданный в 1487 г. приближенными императора, сохранял ему верность, и Конте находился поблизости Сундго, владения Максимилиана составляли так сказать единое целое от Вены до Безансона. Но на юге они соседствовали со швейцарскими Кантонами, которым не нравилось иметь в качестве соседа князя, чьи предки безуспешно пытались завладеть их землями, его тестя они ни во что не ставили. Кроме того, швабские ландскнехты конкурировали со швейцарцами. При поддержке Франции Швейцария начала военные действия и разбила своих противников в 1499 г. под стенами Базеля, где был подписан мирный договор, признающий самостоятельность кантонов. Несколькими годами позже Максимилиан смог в ущерб Баварии одержать победу, которая компенсировала этот провал. В 1503 г. герцог Баварский-Ландшутский завещал свои земли наместнику, его двоюродному брату. Это завещание беспокоило помещиков, которых образование территориальной совокупности, соединяющей Рейн с Дунаем, зажало бы в тиски. К тому же оно ущемляло права других наследников; наконец, оно ударяло по королю римлян, который считал себя единственным вправе располагать выморочными ленными владениями. На этот раз опять Франция подлила масла в огонь; наместник опять был втянут в войну и проиграл ее. Победа при Регенсбурге в 1505 г., значимость которой признал выборщик Кельна, позволила Максимилиану усилить свои владения. Наконец, стоит вспомнить о брачных союзах, заключенных в 1515 г.: было ли это гениально рассчитанным ходом или внезапным везением? Внук Максимилиана Фердинанд женился на дочери короля Богемии Ягеллона, а Людовик, наследный принц Венгрии, взял в жены сестру Фердинанда Марию. Потерпев поражение от турок при Моаке в 1526 г., Людовик погиб в сражении. Вместе с Богемией Венгрия входила в число земель Габсбургов; им она будет принадлежать последующие четыреста лет. Итак, Максимилиан заложил основы «двойной монархии». Перед смертью он застал Карла, старшего из своих внуков, сменившим католических королей и воцарившимся над империей, где никогда не заходит солнце. Австрия меньше чем за полвека выдвинулась в первый ряд великих держав!
Этот колосс не выстоял бы, если бы держался на глиняных ногах. Нужно было срочно укрепить его основание. Максимилиан, на которого бургундская организация произвела большое впечатление, хотел бы внедрить ее во все свои государства, но это было невозможно. Народы, управление которыми досталось ему от отца, слишком отличались друг от друга, и эти региональные особенности были глубоко укорены в силу традиций, затронуть которые было бы большой неосторожностью. Не имея возможности унифицировать эти элементы, он старался их упорядочить. Он создал центральные учреждения, существование которых обосновывал своими императорскими обязанностями и частыми отлучками. Коллегия регентов, Regiment, помогала наместнику, выполнявшему его обязанности. Совет придворных, Hofrat, был последней инстанцией в решении тяжб, которые время от времени доходили до правителя. В канцелярии ( Hofkanzlei) работали служащие, которыми руководили опытные юристы, опиравшиеся на помощь гуманистов, посвятивших свои знания и талант службе императору. Субординация всего этого мира была определена знаниями человека в большей степени, нежели его происхождением: Матиаш Ланг происходил из горожан, Флориан Вольдоф родился в крестьянской семье.
Деньги – нерв войны, как гласит пословица. Максимилиан знал это лучше, чем кто бы то ни было, поскольку проводил большую часть времени на полях сражений. Ресурсы его австрийских владений, неодинаково, конечно, распределяемые, но в общей сложности дающие ощутимый доход, должны были постоянно использоваться. Финансовые службы были восстановлены, в значительной степени на основе бургундской модели. Они были сосредоточены в Инсбруке. Казначей руководил Generalschatzkammer, главным казначейством; счета контролировались Rechnenkammer. По стране работали Reformirerer, собиравшие жалобы; они также готовили новые постановления и переделывали старые. Сборщики налогов занимались взиманием задолженностей и, в крайнем случае, задержанием неплательщиков. Эта реорганизация дала хороший результат. Вскоре доходы из Тироля увеличились более чем в два раза. На заре XVI в. Эрбланд, наследная вотчина Габсбургов, приносила почти 400 000 флоринов, в сорок раз больше, чем доходы империи, в четыре раза больше, чем доходы герцога Баварского. «Сокровища, хранящиеся в недрах земли», то есть соль, медь и серебро, были значительны; Максимилиан признавал это, и банкиры также об этом думали. Один из них, Госсемброт Аугсбургский, взял на откуп доходы, которые обеспечивали Верхняя и Нижняя Австрия. Иными словами, положение ему не внушало опасений. Но Максимилиан был из тех правителей, который пользовался финансами, не заботясь о том, есть ли для этого необходимые ресурсы. О нем говорили, что он управлял финансами, как музыкант играет на флейте: открывая одну дыру, чтобы заткнуть другую. Чтобы заделать брешь, он был вынужден закладывать ценное имущество: шахты и литейные цеха побывали, таким образом, в руках самого сильного предпринимателя того времени, Огсбурга Фуггера. Офицеры были обязаны подписываться на огромные принудительные займы. Выплата процентов по задолженностям поглощала 100 000 флоринов, составлявшую четверть обычных доходов. Бремя налогов толкнуло налогоплательщиков Карниола и Каринтии последовать примеру венгерской жакерии 1515 г. Тогда, в 1518 г. представители всех земель Эрбланда были приглашены в Инсбрук. Это общее собрание ( Generallandtag) согласилось обсудить заем, чтобы освободить отданные в залог доходы, но взамен оно получило право создать комиссию, наблюдающую за реформами, ближайшую реорганизацию канцелярии и право назначать некоторых членов двора, придворных. В итоге в финансовой области успех Максимилиана был не полнее, чем в дипломатии или на войне. Следует, однако, признать, что он не занял бы достойного места среди европейских политиков, если бы не располагал, возможно, недостаточными, но вовсе не незначительными средствами, которые ему давали наследственные земли.
Реорганизуя финансовую сторону Эрбланда, Максимилиан прежде всего думал об армии, чему есть масса доказательств. По расчетам австрийского ведомства, налоговая сумма соответствовала месячному жалованью 5000 пехотинцев, то есть 20 000 флоринам. Документы, которые должны были оценивать состояние стран, как в людях, так и деньгах составляли Defensivordnung; что-то вроде военного министерства, Kriegskammer, объединял отделы, ответственные за военные дела. Максимилиан сильно интересовался техническими нововведениями; в арсенале Инсбрука, по модели которого организовывались и другие города, насчитывались сотни артиллерийских орудий. Этот рыцарь, гордившийся тем, что участвовал в кавалерийских атаках, смог понять, что пехота готова стать королевой сражений; он старался некоторым образом пожаловать ей дворянские грамоты, когда он прошел, раненный в плечо, пешком по улицам Брюсселя, рядом с сапожником из Аугсбурга, ставшим военачальником. Ландскнехты не были больше презираемой пехотой; понятно, что они восхищались правителем, который их считал своими братьями по оружию и допустил в общество Святого Георгия, созданное, чтобы заботиться о мужественных солдатах, вне зависимости от того, голубая у них кровь или нет.
Благодаря тому, что ему завещал отец и тому, что ему принес его брак с дочерью Карла Смелого, Максимилиан построил здание, которое очень хорошо смотрелось. Конечно, у него были свои недостатки; и прежде всего, их финансовое управление было не лишено их, возможно, потому, что оно возникло совсем недавно и не могло вернуть в государственную казну столько денег, сколько было нужно. Но можно ли упрекнуть Максимилиана в чрезмерных тратах? Он не был князем, равным другим. Его дом сохранял стратегическое положение особого значения; он этого хотел, он не мог оставаться вне этого поприща. Действительно, с тех пор как Франция поправила свое положение, ухудшившееся в результате недавней Столетней войны и гражданской войны арманьяков против бургундцев, дипломатические игры усложнились. Всехреистианнейший, казалось, был способен укрепить свое господство; его повторявшиеся походы за Альпы, в «грозовую область Европы», показывали, что у него было много сил, чтобы не чувствовать себя замкнутым у себя на родине. Его противники боялись его в достаточной мере, чтобы соединить свои силы против него, но настолько не доверяли друг другу, что эти союзы часто бывали разбиты. Великий турок не наводил больше такого ужаса, чтобы после поражения в Константинополе в 1453 г. остатки христиан не могли ему противиться общими силами. Немыслимо было не принимать участия в этих переговорах и этих кампаниях, но противиться им, не имея соответствующих средств, это значило подвергнуться унижению. Максимилиан, король римлян, не мог так рисковать. То, что ему давали земли Эрбланд, вынуждало его участвовать во всем этом; таким образом, он пытался получить от империи дополнительные средства, в которых очень нуждался.
Максимилиан, которого его отец заставил избрать Римским королем в 1486 г., имел право после смерти Фридриха отправиться в Рим, чтобы получить там и корону и звание императора. Но политическое положение на полуострове было таким, что без армии, способной преодолеть множество преград, было невозможно войти в Вечный город. Максимилиан никогда не проходил вдоль течения реки По. В 1508 г. убедившись еще раз в намерении венецианцев его остановить, он провозгласил себя imperator electus, [29]29
Лат.Избранный император. (Прим. пер.)
[Закрыть]подчеркивая тем самым, что он придет принять обряд коронации, когда у него на это найдется время. Времени у него так и не нашлось. Это решение, обусловленное обстоятельствами, окончательно определило условия получения империи. Карл V короновался в Болонье в 1530, г., но его случай был исключением, которое лишь подтверждает правило; все его преемники последовали примеру Максимилиана: они брали титул императора, не обращаясь к святому отцу с просьбой их короновать. Выбор, который в свое время сделал Карл IV, был подтвержден: драматические взаимоотношения былых времен, существовавшие между империей и папством, в достаточной мере поутихли. Тем более удивительно видеть Максимилиана, посвящающего много времени подготовке небывалого действа. В пять этапов он вознамерился взойти на трон Святого Петра. Таким образом, правитель, который решительно и полностью отнял титул императора из власти папы, мечтал соединить обе функции в одном человеке – в себе! В 1511 г. болезнь Юлия II и французские амбиции, которые обнаружил «тайный совет» Пизы, подтолкнули Максимилиана разработать вплоть до финансирования процедуру, в конце которой он увенчал бы себя тиарой. Но он единственный принимал это дело всерьез; Фуггер, который должен был оплатить церемонию, был увлечен этой экстравагантной идеей не больше, чем епископы.
Императорского достоинства было достаточно, чтобы воспринимать Максимилиана как партнера, с которым другие короли Европы могли разговаривать на равных; в принципе, по крайней мере, так как от них не ускользнуло, что этот титул приносил больше почестей, чем полномочий. Максимилиан совсем не пренебрегал этими почестями; он стремился поднять свой престиж и заявлял где только можно и как можно чаще, что империя своим существованием обязана ему. Он широко пользовался услугами типографии, которая в стране Гутенберга явилась очень эффективным средством для распространения информации. «Белая книга» оправдала войну, объявленную императором Венеции. На отдельных страницах распространялись тексты популярных песен, которые по-своему комментировали предписания правителя. В то время, когда триумф гуманизма распространился и среди правящих кругов, Максимилиан, по примеру Карла IV, принялся раздавать лавры знаменитостям, известным изысканностью или научной значимостью своих работ. Он убедил писателей в своей набожности, не потратив практически ничего. Искусство использовалось так же, как и литература. «Триумф», иллюстрированный прекрасными рисунками Дюрера и других талантливых граверов, сделал то, на что у Максимилиана в действительности не было средств – он мог оплатить только памятник на бумаге. Музыка также была включена в эту культурную политику. Генрих Исаак написал мотет, который должны были сыграть перед делегатами съезда в Констанце в 1507 г. и который призывал немцев сражаться против турок. Максимилиан использовал темы, которые ему казались способны затронуть общественное мнение; он нагнетал страх оттоманского или французского вторжения и, чтобы подчеркнуть необходимость реформ, внушал, что прежнее положение вещей неизбежно спровоцировало бы восстание. Таким образом, в эту эпоху первые еще редкие заговоры, предваряющие крестьянское восстание 1525 г., уже беспокоили дворян и именитых граждан. Максимилиан мог использовать современные методы не только в военной сфере.
Он использовал печать, чтобы познакомить с программой, которая, думал он, могла понравиться только немцам, какое бы место в обществе они ни занимали. «Сновидение Ганса Германсгрюна», появившееся до весны 1495 г., представляет собой перечисление целей, которых правитель намеревался достичь. Это произведение было написано приближенными короля римлян, которые, без сомнения, верно доносили его мысли. Чтобы тронуть сердца читателей, они напоминали о прошлом величие империи, о славе, осиявшей ее во времена правления Карла Великого, Оттона Великого и Фридриха II, но они подчеркивали также серьезность угроз, нависших над империей, ослабленной нападениями турок и французов, и сожалели, что внутри ее границ царит беспорядок. Пришло время вручить его главе армию и деньги, в которых он нуждался, чтобы исправить тревожное положение. Должны создаваться налоговые учреждения, реорганизовываться армия, унифицироваться законодательство, сдерживаться амбиции князей.
Все это Максимилиан попытался осуществить, не спрашивая согласия сословий, пользуясь тем, что он свободен в своих решениях на территории своих земель. Для управления наследственными государствами у него был Hofrat, совет придворных; почему ему было бы не передать членам этой службы дела, которые касались империи? Хофканцлеру не запрещалось заводить дела, касавшиеся внешних проблем Эрбланда. Все эти слуги были доверенными лицами в делах то Максимилиана императора, то Максимилиана эрцгерцога. Раздвоение этих служб требовало увеличения количества служащих и, одновременно, увеличения расходов; кроме того, поскольку правитель был постоянно в разъездах, не стоило еще более отягощать бремя забот и усложнять работу каптернамусов. Таким образом, понемногу, правительство наследственных государств слилось с правительством империи, и в 1498 г. король римлян полагал, что он практически достиг своей цели: «Мне остается только возвести крышу здания». Но когда он произносил эти оптимистичные слова, он уже мог видеть, что князья не позволят действовать, не считаясь со своими условиями. То, что он вначале думал осуществить самостоятельно, он был вынужден сделать предметом хитроумных сделок, можно сказать торга, с сословиями.
