Текст книги "Священная Римская империя германской нации: от Оттона Великого до Карла V"

Автор книги: Франсис Рапп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

Все эти ресурсы были тщательно описаны и учтены. В «Новой Богемии» – «малый оброчник» ( Saalbuchleiri), в Бранденбургской марке – Landbuchфиксировали подробные результаты сбора информации. Эти документы (и прежде всего Landbuch) продемонстрировали серьезность проблемы бесчинств рыцарей-разбойников. Реакция правителя была быстрой и беспощадной: логова грабителей были разрушены, а количество королевских замков значительно увеличено. Самые безопасные служили резиденцией Карлу во время путешествий, например Лауф, зал приемов которого был украшен оружием родственников и представителей городов Богемии, или Тангемунд, на берегах Эльбы, которую «царственный торговец» мечтал превратить в главную артерию своих земель.

Карл, который провел восемь лет в Париже и знал Авиньон, понимал, как важна для государства столица. Он задумал сделать из Праги второй Рим. Архитекторов, которым он поручил перестроить Градчаны, вдохновило здание Лувра, а Матье д’Аррас, начавший строительство собора Святого Вита, равнялся на французскую архитектуру. Правда, его преемник Петер Парле коренным образом изменил стиль здания. Как французская монархия и Папский престол, «корона Богемии» должна была обладать административными службами, канцелярии которых находились под присмотром правителя. Два человека, Дитрих из Портиц, монах-цистерцианец, которого Карл сделал своим финансистом, прежде чем поручить ему архиепископство Магдебургское, и Ян из Неумаркта, канцлер, любитель красноречия, искусно управляли людьми, штат которых всегда оставался меньшим, чем штат папы или короля Франции. Возможно, чтобы облегчить набор служащих, в 1348 г. Карл основал университет, который до сих пор носит его имя. Этот пражский studium generale, заимствуя некоторые черты своей организации в Париже и Болонье, имел свои особенности, например колледж, где жили преподаватели, содержание которых освобождало их от материальных забот. Наличие преподавателей и студентов весьма способствовало оживлению городка. Внутри изгиба, образованного Влтавой, вырос «новый город», который планомерно расположился вокруг трех рынков. Подобное городское расположение стало считаться одним наиболее из удачных на Западе. Насчитывавшая почти тридцать тысяч жителей Прага далеко обогнала другие восточноевропейские города. Как и папы в Авиньоне, Карл смог вскоре создать образцовую столицу.

Между тем успех не был полным. Пристрастие Карла к праздникам, которые страстно любила знать, было намного меньшим, чем у его отца. Поэтому его окружало лишь небольшое число аристократов. Император часто сам отправлялся в Карлштайн, воплощавший его мечтания в камне, более подходивший для хранения чаши Грааля, нежели для «судов любви», служивший местом хранения императорских регалий. Там была темная спокойная комната, где монарх любил подолгу предаваться размышлениям. Ему не удалось ни завоевать любовь высшей аристократии, ни уменьшить права дворянства в Богемии. Устав, называемый Maiestas Carolina, лишал его и статуса последней инстанции правосудия (эту функцию должен был осуществлять Верховный суд), и его обязанностей хранителя традиций, которые теперь были окончательно зафиксированы в письменном виде. Сопротивление было столь сильным, что Карл вынужден был уступить. Чтобы спасти свое положение, он стал утверждать, будто бы Maiestasпогиб при пожаре. Ему удалось достигнуть лишь одной договоренности с дворянами: выборы короля могли произойти только в случае, если бы род Люксембургов угас. Эти несколько штрихов только полнее обрисовывают сложившуюся ситуацию. Действительно, Карл заслуживал называться отцом Богемии.

Прозванный «Отцом Богемии» своим далеким преемником, Максимилианом, Карл IV был пожалован этой похвалой только для того, чтобы тотчас же стать vitricus imperii, отчимом империи. Был ли этот упрек так же заслужен, как и комплимент? Безусловно, нет.

Сначала давайте отметим, что Карл не оставался в заточении в своей дорогой Богемии. Здесь он провел половину из тридцати двух лет своего правления, другая половина прошла в остальных частях империи. На пути своих поездок он останавливался в пятистах местах к востоку от Эльбы и в четырехстах к западу от реки. Иными словами, пребывая в Богемии, он не забывал про империю в целом. Здесь он предавался размышлениям о Карле Великом.

В Праге находился коллегиальный собор Карлсхоф, посвященный императору, канонизированному Барбароссой. В Карлсштайне хранились меч, держава и корона, принадлежность которых традиция приписывала самому известному из франков, и эти предметы выставлялись как реликвии для почитания их приверженцами, собиравшимися у подножия башни Святого Таинства раз в год, в день празднования воинства Христова. В доказательство того, что Богемия и империя неразрывно связаны, святые Вацлав и Карл Великий оба были признаны покровителями часовни, основанной в древнем дворце Каролингов, Ингельхейме. Частые посещения и строительство красивейших готических хоров в придворной часовне Ахена ясно показывали, как сильно Карл дорожил столицей своего предшественника.

В одинаковой мере просвещенный и набожный, император поддерживал регулярные отношения с представителями итальянского гуманизма, например с Петраркой, а также менее известным автором Никколо деи Беккари, который выступал в пользу восстановления империи в самой Италии. Его идеи не имели большого успеха, так как Карл был реалистом, очень ревностно относившимся к правилам веры, с недоверием воспринимал идеи с оттенком авероизма и йоахимизма. Но он был не против поддержать этих соперников Вергилия. Он заимствовал у них также высказывания, которые вставлял в канву некоторых своих актов. Таким образом он напоминал, что только правитель империи мог быть назван Августом, потому что в его обязанности входило нести народам справедливость. В письме к князю Литовскому он именует себя monarcha mundi. Это послание, призывавшее его получателя принять крещение, приравнивало монарха к череде правителей-миссионеров, Константину, Карлу Великому и Оттону Великому. Признанный Церковью, недавний Pfaffenkoenigне забыл, какие задачи несло это звание. Вместе с папой он думал, что освободил христианство от великих походов, послав их навстречу туркам. Эти случайно собранные крестоносцы дошли только до Эльзаса и разграбили его в 1365 г. Тремя годами позже он присоединился к Урбану V в Риме, где этот папа намеревался устроить свою резиденцию. В течение двух месяцев две самые высокие власти христианского мира проявляли совершеннейшее согласие. Этот поворот не переставал поражать современников. Каносса канула в лету!

Император, приказавший выборщикам обучать своих сыновей итальянскому и славянскому языкам, должен был заботиться о том, чтобы империя сохраняла свой наднациональный характер. Связи с Италией были очень редкими, но Карл позаботился об этом; он был коронован в 1354 г. Позже он назначил наместников в этот «сад империи», которым в его глазах являлась Ломбардия. Висконти, который походя был отстранен от власти, должен был вернуть свой викариат. Ощутимым преимуществом было то, что эти титулы предоставлялись или возвращались посредством денег. Королевство Бургундии не пыталось вернуться к независимости, но оно подвергалось посягательствам французской монархии, которая уже давно увеличивала и усиливала вассальные отношения с домами, находившимися на востоке Роны. Карл старался показать, что сложившееся положение ему не безразлично. В 1365 г. в монастыре Св. Трофимия он получил корону Арелатского королевства, как некогда Барбаросса. Он основал два университета в Оранже и Женеве. Без сомнения, он также понимал, что, несмотря на его усилия, ослабление императорской власти продолжилось бы. Значимым решением стал отрыв графства Савойи, контролировавшего важнейшие стратегические пункты, от Бургундии и присоединение его напрямую к империи. Викариат целого королевства был передан сначала будущему Карлу V, а затем будущему Карлу VI. Поскольку владение Дофине делало их в принципе вассалами императора, почему бы им было не стать представителями государства, которое, казалось, все больше стремилось к западу. Франция за Маасом вела себя не менее предприимчиво, чем за Роной. В Лотарингии Карл располагал небольшими средствами воздействия, однако он попытался приостановить там нарушение императорского суверенитета. Опираясь на договор о превращении Бара в ленные земли, он сделал графа Бара князем империи, а правителя Понт-а-Муссона – маркграфом. Неслучайны были и торжественное принятие Золотой буллы в Меце, и тем более выбор человека, ответственного за проведение этой церемонии, – королевского чиновника Шомона, находившегося в изгнании. Тот факт, что дофина Карла, избежавшего участи своего отца и брата, взятых в плен англичанами после поражения при Пуатье, пригласили присутствовать при этой демонстрации императорской власти, также не был лишен смысла. Эти действия имели тем большее значение, что Карл IV был вассалом Христианнейшего короля и выполнил свой долг, сражаясь при Креси. Необходимо было защитить права империи, даже если союзник, тем более родственник, пытался действовать им в ущерб.

На востоке Карл не сделал ничего, чтобы помешать королю Польши Казимиру готовить завоевание Померании, принадлежавшей в то время тевтонским рыцарям, так как император считал, что Пруссия в действительности не является частью империи. Поскольку князь Литовский в 1359 г. оставил без ответа посланное ему Карлом приглашение креститься, Тевтонский орден считал себя в праве вести борьбу с этим язычником и усиливаться за их счет. Император решил в начале своего правления обратиться к Вальдемару Датскому, но когда Ганза доказала свою силу и Штралсундский договор скрепил ее победу в 1370 г., он изменил свое мнение и отправился в Любек, где стал льстить членам городского совета, называя их «господами». Он назначил бургомистра своим наместником и передал ему широкие полномочия для борьбы с разбойниками. По большому счету, Карл никогда не устранялся от участия в делах отдельных областей империи, на которые с аппетитом заглядывались предприимчивые соседи, но его вмешательство всегда было дипломатичным, точно знающим соотношение сил и их распределение на международной арене.

Внутри границ империи всегда существовала опасность, что кто-нибудь воспользуется «правом сильного», которое Золотая булла ограничила, но не отменила. Кроме того, ограничения, которые она зафиксировала, не соблюдались всеми. Итак, Карл, прозванный amator pacis et justitiae, ревнителем мира и справедливости, не имел возможности предаваться этому похвальному пристрастию.

Старался ли он создать систему, подчиняющуюся контролю и наказанию? Маловероятно. Он слишком реально смотрел на вещи, чтобы задумать создать структуру, заранее обреченную на провал. Он довольствовался тем, что поощрял учреждение Landfriedenseinigungen, обществ, выступавших за общественный мир, во главе которых стояли представители короля. Их члены были призваны обуздывать и наказывать нарушителей Landfrieden. Численность этих союзов менялась в зависимости от обстоятельств. Однако их сеть была распространена на больших территориях. Карл очень ценил эти организации, создание которых было обязательным в некоторых регионах. Они ему казались тем полезнее, что в некотором смысле не только боролись против многочисленных Fehde, но и сокращали разрыв между социальными группами, объединяя во имя мира, князей, сеньоров и горожан. Это происходило потому, что он опасался разобщения этих слоев общества и противодействия Золотой булле, запретившей создание союзов в городах или среди рыцарей.

Финансы империи пришли в такой упадок, что Карл даже не пытался их привести в порядок. В то время как Англия выплачивала своему королю сумму, равную 770 000 флоринов, Франция – более двух с половиной миллионов, в распоряжении императора находилось лишь 150 000; некоторые историки считают, что он едва использовал треть этой суммы. Он мог бы собрать огромный капитал – в семьдесят раз превосходивший сумму его годового дохода, если бы захотел вернуть имущество, отданное в залог его предшественниками или им самим, иначе ему бы не удалось покрыть своих обычных расходов. Хронический дефицит денег в казне заставлял его делать то, что противоречило хорошему управлению: он распродал по низким ценам Landvogteien, судебные округи, созданные именно для того, чтобы вернуть земли империи в конце XIII века, так как он не мог иначе оплатить услуги, которые ему оказывали князья; таким же образом он лишился налогов, выплачиваемых городами. Так, Любек выплатил 12 000 флоринов, которые империя была должна маркграфу Бранденбургскому, затем выборщику Саксонии и даже королю Дании. Карл был виновен в преступлении против евреев, выплачивавших ему крупные суммы, и это преступление было также крупной ошибкой: он не стал препятствовать погромам 1349 г., чувствуя их неизбежность. Конечно, он наложил взыскания на города, подданные которых были убиты, но городские общины при этом значительно ослабли и были не в состоянии выплачивать такие же значительные суммы, как прежде. Карл вновь пожертвовал будущим ради настоящего. Подобное обращение с ресурсами империи приводило лишь к их постоянному истощению, и финансовое положение правителя непрерывно ухудшалось.

Каким образом правитель, столь сильно нуждавшийся в средствах, мог бы создать новые учреждения? Те, что уже существовали, работали медленно, даже канцелярия, сотрудники которой были высокой квалификации; Верховный суд рассматривал в тридцать раз меньше дел, чем Парижский парламент. Правда, князья передавали лишь малое количество документов на рассмотрение императора. Не имея возможности выплачивать залог своим верным подданным, Карл вынужден был льстить их тщеславию. Те, кого он называл своими друзьями, своими Gesellen(соратниками), одевались, как он. Этот круг сторонников расширялся за счет прелатов, которые были обязаны ему своими должностями, его двоюродный брат Иоанн де Люксембург-Линьи, например, которого он смог назначить епископом Страсбургским. Это влияние, проводником которого служили люди различного социального происхождения – вельможи, рыцари или горожане, – осуществлялось в регионах, соседних с наследными землями, где местное население было расположено его принять. Однако территории, удаленные от королевских владений ( koenigsferri), не затронула эта форма власти. В итоге во внешних и внутренних делах империи, Карл придерживался одной линии – он вел переговоры. Будучи хорошим дипломатом, он полагался на силы других, используя в собственных интересах эффект, произведенный противоположной стороной. Эта тонкая игра была чрезвычайно рискованной. Он точно выбрал момент, когда следовало сломить сопротивление сил, препятствующих выборам его сына Вацлава, которого он старался сделать королем римлян, дабы обеспечить столь важное для него продолжение династии. Вначале он решил отказаться от своего сводного брата, также носившего имя Вацлав, чьи амбиции беспокоили князей: он собирался создать от Брабанта, доставшегося ему от жены, до Эльзаса, бальи которого он был, единую территорию, включавшую и Люксембург, помимо того что Карл создал вокруг Богемии. Однако у него не было детей. Его наследство перешло бы рано или поздно к старшей ветви, владения которой зажали бы тогда, как между двумя прямыми чертами гигантской буквы «Н», большую часть немецких княжеств. Если бы его сын Вацлав, получил это наследство, а кроме того надел императорскую корону, его могущество стало бы несокрушимым. Против Вацлава, сводного брата, под влиянием герцога Баварского и выборщика Майнца была создана сильная коалиция, объединившая других сеньоров и охватившая даже Польшу и Венгрию. Вацлав был побежден и взят в плен. Император выплатил свою долю и забрал у него в 1371 г. должность королевского чиновника в Швабии и Эльзасе. Успокоившись, выборщики не собирались, между тем, отдать свои голоса сыну Карла, не получив огромных денежных выплат. 1 июня 1376 г. они пришли к соглашению по поводу кандидатуры Вацлава. Тогда начал протестовать папа, считая выборы сына при живом отце неуместными. Он потребовал от сына и отца не прибегать впредь к этой процедуре. Карл ответил неопределенно; папа повысил тон, считая недопустимым коронацию короля без согласия суверенного понтифика. Этот строгий выговор вывел из себя выборщиков, которые подтвердили свое решение и поспешили короновать Вацлава в Ахене 5 июля. Карл старался успокоить Авиньон; Григорий XI умер прежде, чем смог отправить буллы со своим согласием, весной 1378 г. в Риме, куда он только что вернул Курию. Тем временем возникли другие затруднения, также вызванные выборами Вацлава. Королевские города были обложены налогом, чтобы немного пополнить казну, опустошенную 120 000 флоринами, выплаченными выборщикам. Тогда Карл, имевший неосторожность назначить во главе союза за общественный мир в Швабии графа Вюртембергского, заклятого врага этих городов, пошел на то, чтобы оставить в залог четыре из них герцогу Баварскому. Четырнадцать городов объединились и отказались подчиняться. Императорские войска безуспешно пытались взять Ульм в октябре 1376 г., а войска графа Вюртембергского были разбиты весной следующего года. Одержав победу, союз распространил свои действия из Баварии на Франконию, охватив и Эльзас, и объединил около сотни членов. Вацлав, которому Карл поручил это дело, вынужден был подтвердить отмененные свободы муниципалитетов. Что касается вюртембергцев, император сам приказал им прекратить военные действия в 1377 г. Из всех уступок, которых потребовали выборы Вацлава, последняя имела самые тяжелые последствия: города запомнили урок, вынесенный ими из этого опыта. В будущем они объединились и таким образом заставляли прислушиваться к ним. Политическая игра теперь не могла вестись без них.

У Карла не было больше силы занимать этой новой проблемой. Бремя возраста давило на него, никогда не отличавшегося крепким здоровьем короля мучила подагра. Возможно, отправляясь в Сент-Мор-де-Фосс, он молил небеса об освобождении от этой напасти. Эта поездка была, по-видимому, своеобразным паломничеством в Париж. Старик, вернувшись мыслями в свою юность, вспоминал прошлое с глубоким волнением. Увидев сестру своей первой супруги, он разрыдался. Без сомнения, не без горечи констатировал он, что его племянник Карл V был действительно «императором в своем королевстве», и старался продемонстрировать это: в день приезда в Париж он взял себе белую лошадь, чей цвет символизировал независимость, предоставив своему гостю черную. Содержание бесед обоих Карлов остается тайной. Вероятно, они затрагивали тему возвращения папы в Рим. Вернувшись домой летом 1378 г., император узнал, что кардиналы считали выборы Урбана VI недействительными. Он тотчас написал королеве Неаполя и попросил ее вразумить Священную Коллегию. Он умер 29 сентября, прежде чем новость о расколе достигла его. Его искренняя набожность была бы серьезно задета, если бы он узнал, что «бесшовная туника» порвана, и если бы мог предвидеть, что она останется таковой примерно в течение сорока лет.

Как и положено, надгробные речи вознесли покойного до небес. Потомство повело себя менее доброжелательно. Никогда он не был воспет легендами, и если чехи испытывали к нему благодарность за то, что он был «отцом Богемии», немцы проявили себя намного более сдержанными. История в любом случае должна отдать ему должное за Золотую буллу. Карл решительно перевернул страницу ужасных конфликтов, противопоставлявших «две половинки Бога». Этот тонкий политик, безусловно, чувствовал, что ссылка в Авиньон ослабляла папство и вынуждала его смягчить свои претензии. Настало время освободить назначение императора от любых вмешательств епископской власти. Назначение отныне осуществлялось так, чтобы в будущем не вызывать больше споров и гражданских войн. Правитель, часто размышлявший о Карле Великом, не хотел, чтобы империя была такой же монархией, как и другие, но «несомненного сияния, охватившего ее», было недостаточно, чтобы вернуть ей силу, утраченную уже давно. Учреждения не работали; финансы были истощены. Итак, император был не только президентом федерации; ему надо было помешать мощным аппетитам соседей разрушить империю. Он должен был заботиться главным образом о сохранении мира внутри единого организма, состоявшего из совершенно различных элементов, взаимоотношения между которыми были зачастую неспокойными. Простонародье, стремясь к независимости, попираемой знатью, не колеблясь вставало на ее защиту с оружием в руках. Мелкие помещики, главным образом рыцари империи, чувствовали себя ненужными и сеяли беспорядок. Чтобы установить во всем этом мире взаимную гармонию здоровых отношений, были необходимы значительные средства, которыми Карл не располагал. Ему как мастеру дипломатии удавалось обходить подводные камни: гибкий, когда нельзя было иначе, жесткий, когда положение это ему позволяло, однако глубинные проблемы оставались неразрешенными. Что же сделали наследники Карла, чтобы их решить?