Текст книги "Полночь в Париже"

Автор книги: Франсин Мандевилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

12

Кендра и Джек долго кружили по узеньким, мощенным булыжником улочкам, спускаясь по бесконечным ступенькам, прежде чем вышли на площадь Тертр. В знаменитом скверике все еще трудились многочисленные уличные художники, которых не смущали наступившие сумерки. Джек отмахнулся от двух наиболее назойливых, и они с Кендрой вошли в «крестьянское бистро».

Хозяин, приветствовав их кивком, отдал распоряжение на кухню, а затем усадил за столик у выбеленной известкой стены. Потолок нависал низко, из-под штукатурки местами выглядывали неструганые балки. Сидевший у стойки бара на высоком стуле аккордеонист наигрывал народные мелодии. Аппетитные запахи традиционной французской кухни заполняли небольшой зальчик, а среди завсегдатаев было на удивление мало курильщиков.

Хозяин протянул им написанное от руки меню, затянутое в прозрачную пленку, и на ломаном английском спросил, что они желают пить. Джек заказал бутылку минеральной воды и графин столового вина.

Он стал изучать меню, слегка сдвинув брови.

– Просто невероятно. Только я научился понимать некоторые слова, обозначающие еду, как угодил в ресторанчик, где не могу разобрать каракули. А ты еще расхваливала этот город…

Он передал ей меню:

– Вот это что означает?

– Устрицы. Шесть сортов.

– Изумительно!

Сделав гримасу, он ткнул пальцем в следующую строчку:

– А вот это?

– Улитки.

– О Господи, нет! – воскликнул он, передернувшись.

– Может быть, возьмешь что-нибудь поплотнее, – предложила Кендра, сглотнув слюну. – Что скажешь о мясе по-бургундски?

Он поднял брови.

– Тушеное мясо? С морковью? Фантастика! Закажи.

– Пожалуй, я возьму и себе тоже.

Кендра передала заказ хозяину, когда тот принес вино, а затем пригубила темно-красную жидкость.

– Хорошее. Немного терпкое, но хорошее.

Джек, отхлебнув из своего стакана, кивнул и подался вперед, положив локти на стол.

– Когда я позвонил тебе вечером, ты намекнула, что тебе не нужно больше сопровождать туристов. Не хочешь рассказать, в чем дело?

– Все очень просто. Я ушла с работы.

Джек выглядел озадаченным.

– А я думал, ты получишь повышение.

– Я тоже надеялась. Но когда вышла на работу, в первый же день узнала, что мой босс повысил служащего из другого отдела. Это назначение состоялось в тот самый день, когда я повезла во Францию его дочь и ее подружек.

– Вот это да!

– И это еще не все. Босс совершенно ясно дал мне понять, что на повышение я могу надеяться лишь в том случае, если вложу свои деньги в его бизнес.

– Сразу видно, сволочной малый.

Кендра рассмеялась.

– Папа готов был ему морду набить.

– Мы бы сошлись с твоим папой. У тебя уже есть что-то на примете?

– Нет, я хочу немного отдохнуть.

– А когда вернешься домой, опять займешься туристическим бизнесом или подыщешь что-то другое?

– Я еще не решила… Деньги у меня есть – удалось немного отложить, поэтому могу не торопиться.

– Значит, ты путешествуешь как свободный человек? И с работой это никак не связано?

– Ну, если считать работой тяжкую обязанность обойти все лавчонки «без этикетки»…

– Это еще что такое?

– Распродажа со скидкой. Одна из моих клиенток рассказала мне об этом. Самые известные модельеры передают в лавочки «без этикетки» вещи прошлых сезонов. Торговцы обязаны спороть этикетку, зато имеют право резко снизить цену. И если не слишком волноваться о фирменном знаке, то одеваться там фантастически выгодно.

– Правда?

– Я никогдав жизни не носила модельные вещи. Не могу сказать, что совсем равнодушна к фирменному знаку, но нельзя упускать такую возможность.

– Не забывай, что у меня две сестры, – сказал он, щуря глаза. – Уж я-то знаю, как тяжело ходить по магазинам. Мне столько раз приходилось таскать их сумки!

– Значит, тебя лучше не приглашать пробежаться со мной по этим лавчонкам?

– Ну, это зависит от тебя… если бы ты надела короткое платье или мини-юбку…

Она чопорно выпрямилась.

– Я всегда предпочитала деловой и практичный стиль!

– Кендра…

– Да?

– Поменяй свой стиль.

– Оставь, Джек. Уж слишком вкрадчиво ты просишь.

Он лениво усмехнулся.

– А что еще ты собираешься делать здесь, во Франции?

– Поеду в Довиль. Буркели пригласили меня к себе на виллу на пару недель.

– Я хотел спросить тебя об этом, когда звонил, но отвлекся… представил, как целую тебя, желая спокойной ночи.

Кендра почувствовала, что краснеет: жар поднимался от шеи к щекам.

– Слушай, мы же договорились не затрагивать пока такую опасную тему, как поцелуи.

– Гм, мы решили, что это слишком горячая тема. Настолько горячая, что нам пора бы снова обсудить это.

При одной мысли о поцелуях Джека во рту у нее появилось уже испытанное приятное ощущение.

– Ты хочешь узнать о моей поездке к Буркелям или тебе приятнее мучить меня?

– Я хочу узнать о поездке… и хочу поцеловатьтебя.

– Сначала я ответила Буркелям, что не смогу поехать к ним, – продолжала она, сознательно пропустив мимо ушей его последнюю реплику. – Когда мне пришлось бросить работу, я позвонила им и спросила, остается ли приглашение в силе. Они подтвердили, и вот я еду.

Джек помолчал, крутя в пальцах свой бокал.

– Если бы я не позвонил тебе, ты попыталась бы связаться со мной?

В его вопросе ощущалось такое сильное чувство, таким тревожным ожиданием застыло его угловатое мужественное лицо, что Кендра и не подумала увильнуть от ответа.

– Да, – сказала она тихо. – Я сто раз спрашивала себя, надо ли мне видеться с тобой, но в конце концов набралась бы духа позвонить в посольство.

– Я очень рад.

К их столику подошел официант с медной кастрюлей, двумя глиняными чашками и серебряной ложкой. Сняв крышку с кастрюли, он стал щедрой рукой накладывать в чашки «мясо по-бургундски». Пар вился вверх тонкой струйкой, наполняя воздух изумительным запахом.

– Я успела немного поспать, а затем и перекусить, но сейчас чувствую, что жутко хочу есть, – сказала Кендра, опуская ложку в густую подливку.

Джек подхватил кусок нежного мяса и принялся жевать с очевидным одобрением.

– Господи, как же вкусно французы готовят!

Несколько минут они ели молча, слушая негромкие звуки аккордеона и французскую речь, поглядывая на вездесущего официанта, сновавшего между столиками.

Джек вытер рот салфеткой в бело-красную клетку и откинулся на спинку стула.

– Когда ты едешь в Довиль?

– В понедельник.

– Прекрасно. Значит, мы сможем провести этот уик-энд вместе. Как ты поедешь?

– Я еще не решила. Я взяла напрокат машину, но надо еще позвонить Надин Буркель, чтобы окончательно обсудить все детали моего приезда на виллу.

Он усмехнулся.

– Для безработной ты живешь на широкую ногу.

– Бросаю деньги на ветер, правда? Я сама не могу в это поверить, а мои родные думают, что я сошла с ума. Им хотелось бы, чтобы я приползла к своему боссу проситься на прежнее место. И они неодобрительно отнеслись к приглашению Буркелей и вообще к этому путешествию во Францию.

– Из-за меня?

– Они… они о тебе не знают.

– Ты боялась, что они будут против?

Кендра смело встретила его взгляд.

– Я не сочла нужным советоваться с ними. Это мое личное дело. Мы сами должны во всем разобраться.

– И у тебя уже есть какой-нибудь ответ?

– Пока нет.

– У меня тоже. Ты захватила меня врасплох, Кендра. Как и чувство, вспыхнувшее после нашей встречи.

Он наклонился вперед, взяв ее левую руку в свои ладони.

– Ради тебя я нарушил свое железное правило.

– Что же это за правило?

– Оно гласит: «Никогда не затевай романа с теми, кто живет далеко от тебя». Жизнь военного человека способна превратить в ад даже самый лучший брак. Что уж говорить о далекой связи… Никогда я не любил женщину настолько, чтобы рискнуть. Я не хотел бы никому причинить такую боль, не хотел бы и сам испытать что-либо подобное.

– Джек, худшее в нашем положении – это разделяющие нас пять тысяч миль. Быть может, мы совершили ошибку, встретившись вновь, и нам не следует поддаваться возникшему между нами чувству, – сказала Кендра, внезапно испугавшись, что им никогда не удастся преодолеть враждебные обстоятельства.

Он просто отмахнулся от ее доводов:

– Мы неизбежно должны были встретиться вновь, вопрос состоял лишь в том, где и когда. Отступать нам некуда. Наши чувства решают за нас. Мы можем только идти вперед и смотреть, куда они нас заведут.

– Встреча с тобой, Джек, была таким потрясением… Меня словно подхватило ураганом. Я не жалею ни о чем, но мне хотелось бы, чтобы все это не было столь… бурным.

Она растерянно улыбнулась и быстро взглянула на него.

– Черт возьми, я ведь даже не знаю, нравишьсяли ты мне!

– Без сомнения, я тебе нравлюсь. Как и ты мне. Просто у нас совсем не было времени понять, почемуэто так.

– Я все же предпочла бы нечто более традиционное.

– Знаю. Знаю.

Он отпустил руку Кендры и нетерпеливо взъерошил себе волосы.

– В этом-то и состоит неприятная сторона романа с тем, кто далеко от тебя. Все происходит слишком… стремительно. Нет возможности действовать размеренно и неторопливо… одним словом, «нормально». Это вызывает постоянное напряжение…

– А что, если я не смогу выдержать такого эмоционального напряжения?

– А что, если я не смогу!Джек залпом допил вино.

– Вот почему нам нужно время. Я отправил рапорт своему командиру с просьбой предоставить мне отпуск сейчас,когда ты во Франции, а не в День благодарения, как обычно. Если мне пойдут навстречу, то после твоего возвращения из Довиля мы проведем вместе две недели и выясним, что по силам выдержать каждому из нас.

– Твоя семья, наверное, будет недовольна тем, что ты не приедешь на День благодарения? – спросила Кендра.

В голосе ее прозвучало не совсем искреннее сочувствие. При мысли о том, что ей предстоит провести несколько дней вместе с Джеком, она испытывала восторг и одновременно замирала от страха. Как-то сложатся их отношения?

– Я в любом случае не собирался домой. Мы же договорились, что я приеду к тебе, – напомнил он. – Кроме того, после семнадцати лет, проведенных мной в морской пехоте, моя семья должна была бы привыкнуть, что не следует ожидать меня на каждые праздники.

– Им будет недоставать тебя.

– Мне тоже будет их недоставать. Но я приезжаю домой, когда это возможно. Так уж сложилось.

– Мне самой трудно поверить, что я до сих пор этого не знаю, но… Где твой дом?

– В Грэди, штат Оклахома.

– Что это за место?

– Вполне типичное для Среднего Запада. Ранчо и фермы, небольшой бизнес только для местных. Отец работает механиком в гараже. Мама освоила бухгалтерское дело, когда мы с сестрами выросли.

– Что за сестры у тебя?

Он внезапно хмыкнул.

– Замужние. Порой, когда я приезжаю и вижу, как они возятся со своими детишками, меня оторопь берет: неужели это те самые девочки, с которыми я вырос?

Он говорил о своей семье легко и непринужденно, с искренним чувством привязанности, и Кендра поняла, что его нисколько не тяготит более чем скромное происхождение. Ей хотелось узнать больше об этой семье, о детстве Джека, о годах, проведенных им в морской пехоте.

Ей хотелось знать о нем все. По-настоящему узнать его. Не второстепенные детали – типа того, какие блюда ему нравятся или какие книги он предпочитает. Ей хотелось знать о нем вещи гораздо более важные, чтобы понять, как сформировался этот человек. Ей хотелось знать, о чем он думает, что чувствует, что видит во сне. Ей хотелось знать его сердце и его ум.

Нет, ей не только хотелось этого. Она вдруг осознала, что ей необходимоузнать его как можно ближе. Это стало потребностью ее души. Ибо в ней нарастала уверенность, что они с Джеком станут любовниками. А когда это произойдет, нельзя будет ограничиться простой констатацией, что они любят друг друга.

Ей необходимо будет понять, отчего это произошло.

* * *

На следующее утро Кендра вышла из гостиницы рано, держа в руках список Вивиан и ощущая непреодолимое желание приобрести хотя бы одно короткое платье с глубоким вырезом. Она направилась к ближайшей от гостиницы станции метро, любуясь знаменитой церковью Сен-Жермен-де-Пре.

Рядом был шумный живописный рынок. Здесь они бродили с девочками несколько недель назад. Хотя некоторые лавчонки и киоски уже успели закрыться в связи с ежегодными августовскими каникулами, улица выглядела оживленной – парижане, переговариваясь и поглядывая по сторонам, спешили на работу. Торговцы поднимали железные жалюзи витрин и подметали тротуар перед входом. Деловитые служащие шли, помахивая своими кейсами или разворачивая на ходу свежий номер «Ле Монд».

Кендра еще раз взглянула на свою карту, чтобы уточнить направление, и свернула на узенькую улицу, которая вела к первому магазинчику из списка Вивиан. Булыжная мостовая прекрасно смотрелась, но была довольно опасной для каблуков, и она порадовалась, что надела туфли с плоской рубчатой подошвой. Пройдя два квартала, она оказалась перед дверью «Карины».

– Если ты войдешь с таким видом, будто хочешь скупить всю лавку, куколка, то минут через десять вылетишь оттуда, как ошпаренная, – говорила Вивиан. – Постарайся понравиться злющей хозяйке. Она бывает иногда настоящей стервой, но лучшего выбора, чем у нее, нет на всей улице, а цены гораздо ниже. Она отлично разбирается в моде, поэтому доверься ей целиком и полностью. Когда выйдешь оттуда, будешь выглядеть на миллион долларов.

Кендру ужаснуло это описание, и она даже подумывала вычеркнуть лавку из списка, но уж слишком заманчивыми казались посулы Вивиан относительно красивых вещей по баснословно дешевой цене. А Вивиан надавала ей массу советов, снабдив всеми необходимыми сведениями и инструкциями.

– К одежде не притрагивайся. Подожди, пока тобой займется продавщица. Парижане очень чувствительны к хорошим манерам. Можешь не сомневаться: едва ты появишься на пороге, к тебе подойдет либо хозяин, либо кто-то из персонала. Не забудь сказать что-нибудь приятное по поводу самого магазина. Не говори, что ты сейчас «быстренько проглядишь» товар, лучше даже забудь эти слова! Продавщица скорее уберет все платья в подсобку и скажет, что для тебя ничего подходящегонет, чем позволит тебе самой подойти к вешалкам.

– Ты шутишь! – воскликнула Кендра.

– Нисколько, куколка. Поверь мне, там очень серьезно относятся к приобретению одежды. Француженки покупают мало вещей, но выбирают придирчиво. И в этих магазинчиках хотят обслужить клиента. Если ты не даешь продавщицам заняться делом, они смотрят на тебя с презрением. Вдобавок ты лишаешь их возможности отличиться.

– Похоже, это совсем другая система.

– Разумеется. Но если ты в этом разобралась, действуй смело. Едва начинается примерка, они расцветают буквально на глазах, хотя ты и купишь-то, возможно, всего пару платьев. Тебе принесут кофе, бутерброд, все, что хочешь. Впрочем, будь внимательна, если действительно решишь что-то приобрести. У французов нет такой гибкой системы обмена и возврата, как у нас. Но не отказывайся от хорошей вещи, если она не совсем подходит – тебе могут ее переделать, и это входит в цену. Требуй, чтобы все купленные вещи принесли в гостиницу – в большинстве лавочек и это входит в цену. Нет ничего хуже, чем таскаться с сумками, правда?

– А цены там какие? – спросила Кендра.

– Все потрясающе дешево, особенно если взглянуть на вещи. Умереть можно, говорю тебе. Ты увидишь изумительные лавчонки, они завалены продукцией модельеров, о которых ты даже не слыхала. Не забудь о приличном нижнем белье и вообще оденься получше, если хочешь, чтобы к тебе отнеслись уважительно. Слово «detaxe» тебе о чем-нибудь говорит? Это экспортная скидка.

– Я знаю.

– Тогда ты готова ко всему. Удачи тебе!

* * *

Кендра неторопливо прохаживалась перед витриной «Карины», притворяясь, будто ее чрезвычайно интересуют выставленные товары, а на самом деле пытаясь унять нервную дрожь. Сжав в руках, словно талисман, черную сумочку, подаренную Буркелями, она набрала в грудь побольше воздуха и вошла.

Привыкшая к американским магазинам с их огромными залами, ярким освещением, полами из линолеума, толпами народа у забитых одеждой вешалок, Кендра была почти разочарована приглушенным светом и крошечными размерами французской лавчонки. Зато вещи «без этикетки» были потрясающими.

Хозяйка же выглядела сущей стервой, как и обещала Вивиан, – маленькая, худющая, вся в черном. Она смерила Кендру опытным, оценивающим взглядом, и выражение ее лица чуть смягчилось при виде черной сумочки.

– Добрый день, мадам, – сказала Кендра, скрывая смятение за широкой улыбкой.

– Добрый день, мадемуазель.

– Меня зовут Кендра Мартин. Моя подруга, Вивиан Соулис, сказала, что нельзя уехать из Парижа, не побывав в вашем магазинчике. Теперь я хорошо понимаю, почему она так настойчиво об этом говорила – у вас просто замечательно. Мне хотелось бы кое-что купить для поездки в Довиль. Вы мне не подскажете, что выбрать? Я целиком полагаюсь на ваш вкус.

Ледяная настороженность француженки постепенно растаяла, сменившись доброжелательным интересом, и она ответила Кендре по-английски, что, по словам Вивиан, было хорошим знаком, – хозяйка ее приняла и одобрила.

– Мадам Соулис уже много лет одевается у меня. Я сделаю для вас все, что смогу. Меня зовут мадам Оливье.

Хозяйка оглядела Кендру с ног до головы, а затем сказала:

– У вас восьмой размер. Мы начнем с повседневной одежды.

Подойдя к двойному ряду вешалок, стоявших у стены, она начала перебирать брюки и блузки, рубахи и пиджаки – здесь были даже комбинезоны до колен. Кендра смиренно стояла рядом, чувствуя себя впервые допущенной к священнодействию. Занося руку над очередной вещью, мадам Оливье действовала с быстротой и решимостью хищной птицы, нацелившейся на полевую мышку.

Ткани поражали воображение: чистый хлопок, ирландское полотно, шелк всех цветов радуги и всех сортов – о некоторых Кендра понятия не имела, поскольку никогда в жизни не видела. Каждая модель, мелькавшая в руках мадам Оливье, отличалась оригинальностью, но без всякой вычурности, а покрой был просто изумительным. Пиджаки, брюки и даже шорты были посажены на подкладку, но настолько мастерски, что, как понимала Кендра, это не прибавляло ни единой унции к женской фигуре.

– О, подождите-ка! – воскликнула Кендра, углядев брюки из плотного шелка ярко-розового цвета, который ей всегда нравился. – Вот это мне хотелось бы примерить.

– Non, – отрывисто бросила мадам Оливье.

– Но я очень люблю этот цвет.

И Кендра уже потянулась было к вешалке, но, вспомнив инструкции Вивиан, отдернула руку.

– Да, этот цвет вам подойдет, если речь идет о белье или блузке. Но брюки? Нет, у вас… hanches un peu trop fortes.

Толстые бедра!Кендра хотела возразить, но прикусила язык. Вивиан сказала, что на вкус этой женщины можно положиться, однако пока это выглядело не слишком приятным испытанием. Ей в жизни никто не говорил, будто у нее толстые бедра. Конечно, если сравнить ее с этой… с этой щепкой,то она может показаться слоном. И чем пристальнее поглядывала на нее эта мадам Оливье с тонкими, поджатыми губами, тем более толстыми казались ей собственные бедра.

Мадам Оливье повернулась и сняла с вешалки еще одни брюки.

– Voila!

– Какие красивые!

Кендре пришлось признать, что эта женщина знает толк в цветах. Выбранные мадам Оливье брюки были из мягкого шелка с едва заметной набивкой. А оттенок темной камелии можно было определить только одним словом – сладостный.

К этому мадам Оливье добавила полотняную блузку бледно-розового цвета с длинными рукавами, белую рубашку из чистого хлопка с короткими рукавами и маленьким кружевным воротничком, шелковый топ того же оттенка, что и брюки. Кендра, отметив глубокий вырез топа, поняла, что комплект чрезвычайно ей пойдет.

– Ну вот… с этими брюками вы можете по вечерам надевать топ, а блузка годится на каждый день, – пояснила мадам Оливье. – Подходящий пиджак у меня есть только десятого размера, но я могу переделать его для вас. Есть еще и юбка. Очень короткая, но с вашими ногами это можно себе позволить.

Она отвела Кендру в примерочную, которая была удивительно просторной в сравнении с самим помещением магазинчика.

– Я сейчас принесу несколько платьев. Вы собираетесь посетить казино в Довиле?

– Я еще не знаю, – сказала Кендра. – А что?

– Для этого, разумеется, нужен вечерний туалет.

– Понятно.

Посмотрев на лежавшие вокруг вещи, она с тревогой подумала о том, сколько все это может стоить. Но, в конце концов, может женщина хоть раз по-настоящему посмотреть и прикинуть на себя вещи из парижского магазина? Что дурного, если она просто убедится, какие понятия у мадам Оливье о вечернем туалете?

– Принесите мне пару платьев. Вероятно, мне понадобится и выходной наряд. Я еще сама не знаю.

– Конечно.

Едва мадам Оливье вышла, Кендра быстро взглянула на ярлычки с ценой, приколотые к подкладке или к воротничку, на месте срезанного фирменного знака – и вздохнула с облегчением. Для нее все это было не слишком дешево, однако чрезмерными эти цены назвать было нельзя. Она выложила бы примерно такую же сумму, если бы приобрела подобный комплект в магазине средней руки у себя дома.

Правда, в последний раз она покупала платье по случаю окончания колледжа. Но она вовсе не желала появиться в Довиле с таким более чем скромным гардеробом, и она обещала самой себе,что займется своей одеждой, причем – странная вещь! – и возможности у нее имелись. Она была в состоянии купить все, что подобрала ей мадам Оливье, и кое-что даже осталось бы. Просто неприличное количество денег.

Кендра начала раздеваться, предвкушая, с каким удовольствием примерит на себя эти красивые вещи. Мадам Оливье с ворохом платьев в руках вошла как раз в тот момент, когда она натянула брюки цвета темной камелии.

– Очень хорошо. На талии нужно будет заложить небольшую складочку, а все остальное в порядке.

Хозяйка магазинчика подогнала пояс брюк и одарила Кендру хмурой улыбкой.

– Не хотите ли чашечку кофе, мадемуазель? Или бутербродик? Нам предстоит поработать.

Кендра с трудом удержалась от смеха, но одновременно ощутила некоторую гордость. Ей удалось покорить эту вершину – она завоевала расположение владелицы парижской модной лавки.

* * *

Через пять часов Кендра с некоторым смущением разглядывала груды разнообразных коробок и свертков, доставленных из бесчисленных лавчонок в ее номер. В комнате негде было повернуться. Она положительно свихнулась. Здесь было больше одежды, обуви и предметов туалета, нежели осталось дома. А это белье… Она зажмурилась и замотала головой. Все бюстгальтеры, трусики, комбинации, ночные рубашки утопали в кружевах и поражали своей откровенной женственностью.

И что на нее нашло, когда она покупала эти подвязки и чулочки пастельных тонов, как у кинозвезды? Она в жизни не надевала ничего подобного. Конечно, покупая белье прежде, она не грезила днем и ночью о Джеке Рэндолле. Но чем же еще оправдаться за такое безрассудство? Никогда у нее не хватит духу показаться ему в этих сексуальных нарядах. Даже смотретьна них – и то неловко.

И ничего уже нельзя вернуть в магазин.

Она достала калькулятор и стала суммировать ценники. Затем долго смотрела на цифру, застывшую в прозрачном окошечке. Восемь тысяч долларов. Она потратила восемь тысяч долларов. На одежду. За обучение в колледже она заплатила меньшую сумму.

В дверь резко постучали. Кендра открыла – хозяйка гостиницы с усмешкой протянула ей еще одну коробку.

– Как вы думаете, уже последняя, мадемуазель?

– Горячо на это надеюсь, мадам. Женщина рассмеялась и широким жестом обвела заваленную свертками комнату:

– Очень хочется увидеть мужчину, виновного во всем этом, мадемуазель.

– Он зайдет за мной в семь, – сказала Кендра.

– Уже почти шесть. Вам надо бы выбрать, что вы наденете… хотя у меня,честно говоря, глаза разбежались бы.

Серебристый заливистый смех женщины звучал дружелюбно. И Кендра тоже засмеялась. Что ей еще оставалось? Сделанного не вернешь.

– Поверьте, мадам, такое мотовство мне совершенно не свойственно. Я очень практичная, рассудительная женщина.

– О-ла-ла! Знаете, я самасяду за стойку, чтобы получше разглядеть вашего кавалера.

Женщина закрыла за собой дверь, все еще продолжая смеяться.

Кендра склонилась над грудой своих покупок. Некоторые вещи, нуждавшиеся в небольшой переделке, должны были принести до ее отъезда в Довиль. Платье, которое она искала, было совершенно великолепным и… подходящим. Она погладила блестящую ярко-красную коробку от «Карины» и сняла крышку.

В коробке лежало завернутое в белую прозрачную бумагу платье, в котором она намеревалась выйти сегодня вечером с Джеком. На губах у нее появилась самодовольная улыбка.

Сегодня днем она совершенно потеряла голову.

Вечером настанет его очередь.