Текст книги "Полночь в Париже"
Автор книги: Франсин Мандевилл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)
6
Негромкий, но настойчивый стук заставил Кендру мгновенно проснуться. Она посмотрела на циферблат дорожного будильника, стараясь разглядеть в предрассветном полумраке, который час. Пять. Она зевнула. Больше всего хотелось, не обращая внимания на стук, повернуться на другой бок и снова заснуть.
Но вместо этого она сбросила легкое одеяло, накинула батистовый халатик и, как была босиком, ринулась к двери, мысленно перебирая несчастья, которые могли случиться с девочками, и горячо надеясь, что, по крайней мере, никто из них не умер. Стараясь успокоиться и запастись терпением, она открыла тяжелую дверь.
– Доброе утро, моя красавица!
– Красавица? Джек, ты хотя бы представляешь себе, который час? – Звук ее голоса больше всего походил на визг, она и сама признавала это.
– Ты встала немножко не с той ноги? Не любишь просыпаться рано? Так и запишем на будущее.
Кендра попыталась захлопнуть дверь перед его носом.
– Не спеши. – Он одной рукой с легкостью снова открыл дверь. – На сей раз я с официальной миссией.
– В пять утра? Не иначе, мне послание от президента. И очень важное послание. – Кендра отступила, пропуская его в номер. От утреннего холодка она дрожала, и соски напряглись под тонкой тканью ночной рубашки и халатика.
Джек протянул ей свежий номер «Интернэшнл геральд трибюн» и белый бумажный кулечек, от которого исходил соблазнительный запах теплых бриошей. У нее потекли слюнки, в желудке заурчало. Она очень любила бриоши, сдобные булочки из дрожжевого теста, больше даже, чем слоеные круассаны, которые во Франции поглощала дюжинами.
– С официальной миссией? – Она непроизвольно провела рукой по волосам. Да, волосы в полном беспорядке, к тому же она не умылась и не почистила зубы. А женщина может чувствовать себя уверенно, только когда хорошо выглядит.
– Левая колонка на первой странице. – Джек удобно устроился в кресле, опершись локтями о колени.
Кендра смотрела на него, снова поражаясь тому, какое сильное воздействие оказывает на нее этот человек – витальный, телесный, мужчина до мозга костей. И красивый, очень красивый – высокие скулы, квадратная челюсть, зеленые, как море, глаза. Форма очень шла ему: легкая рубашка цвета хаки плотно облегала широкие плечи, короткие рукава открывали мощные бицепсы. Он засунул сложенную пилотку под ремень, который выгодно подчеркивал его тонкую талию и плоский живот. И даже в этот немыслимый час он был свеж, энергичен и улыбался так, что это было просто опасно для любой мало-мальски живой женщины.
Она положила газету и бриоши на кофейный столик и потуже затянула пояс халатика, чувствуя, как учащенно бьется сердце. Еще сильнее она ощущала, что под халатиком и ночной рубашкой на ней не было ничего.
– Я могу попросить, чтобы сюда принесли кофе. Хочешь кофе? Он посмотрел на часы и покачал головой.
– Не успею. Через несколько минут я должен быть на дежурстве. Но не откажусь от этой маленькой булочки.
Кендра прыснула:
– Джек, эти маленькие булочки называются бриоши.
– Как бы они ни назывались, дай мне одну… или даже две.
– Пожалуйста. – Кендра протянула ему кулечек, и, глядя, как он расправляется с булочками, по телефону заказала кофе. – Я на минутку, переодеться.
Не успев договорить, она осознала свою ошибку. До этих ее слов Джек смотрел ей в лицо, теперь его глаза начали медленное, оценивающее путешествие по всему ее телу, сверху донизу. Он изучал ее фигуру со знанием дела, как эксперт, и в то же время с нежностью любовника, и еще с бесстыдной фамильярностью, присущей в целом мире только ему.
Кендрин халатик до колен и ночная рубашка были очень скромными. Ни глубокого выреза, ни разрезов до середины бедра – только струящиеся складки бледно-голубого батиста, который обрисовывал все изгибы ее тела, ничего не скрывая. Она ощущала взгляд Джека, как интимную ласку, словно он теплой нежной рукой гладил ее обнаженную кожу. Он смотрел на нее так, что она одновременно чувствовала смущение и желание узнать, какие тайные наслаждения сулит его загадочная улыбка.
Она таяла в лучах его взгляда, тепло и сладостная размягченность разливались по телу, в душе бушевали чувства, которые она боялась назвать, но от которых уже не могла отказаться. А заметив, как он внезапно сжал челюсти, а на резко очерченной щеке вдруг запульсировала жилка, она ощутила первые робкие движения зарождающейся страсти. Он желал ее! И сумел разбудить в ней ответное желание: внезапный жар и влажность лона удивили и смутили ее.
– Не надо переодеваться. Ты прелестна и так, – голос у него стал низким и хриплым. – Читай скорее газету, мне нужно успеть уйти, пока я не сделал чего-нибудь… непозволительного.
Кендра неловко села на краешек дивана рядом с креслом Джека, натянув на голые ноги полы халатика, и стала читать статью, на которую указал Джек. Ее спокойный и ясный голос слегка подрагивал от чувственного возбуждения, внушенного им.
– «Внук промышленника спасен»… – Кендра изумленно подняла глаза. – Боже мой, это про Реми!
– Читай дальше.
– «Главную роль в спасении ребенка сыграла Кендра Мартин, служащая Калифорнийского туристического агентства, которая сопровождает группу из двенадцати американских подростков в путешествии по Франции. Благодаря подробному описанию, предоставленному мисс Мартин и ее подопечными, через четырнадцать часов после спасения Реми Буркеля похитители были схвачены. Семья Буркель утверждает, что предоставила мисс Мартин вознаграждение – два миллиона франков, которое ранее предлагалось за информацию о местонахождении мальчика».
Джек улыбнулся:
– Сходные версии этой истории появятся сегодня во всех крупных газетах. Подозреваю, что Джон Крэйг сам отвечал на звонки репортеров в посольство. Он прочел мне эту статью за час с лишним до выхода номера и велел позаботиться о том, чтобы до тебя дошла эта приятная новость.
– Мне сразу показалось, что Джон Крэйг отнюдь не так прост, как представляется.
– Умница.
– Расскажешь подробнее?
– Нет. – Лицо Джека вдруг стало замкнутым и отчужденным, и Кендра все поняла про Джона Крэйга.
– Что ж, передай ему от меня тысячу благодарностей, когда увидишь.
– А меня ты не хочешь поблагодарить – бриоши я придумал сам!
Это был вызов, глаза его смотрели по-мужски призывно. Кендра позволила себе помедлить секунды три – предложение было страшно соблазнительным.
– Джек, я с самого начала оценила утонченность твоей натуры.
– Дай мне только шанс, и ты убедишься, что меня есть за что ценить!
– Например, за скромность.
– За честность. Может быть, тебе не всегда будет нравиться то, что я скажу, но ты можешь быть уверена, что именно так я думаю и чувствую, и ты всегда будешь знать, на каком ты свете. Начиная с этого момента.
Поднявшись с места, он шагнул к ней, сильными руками взял за плечи и приблизил лицо к ее лицу так, чтобы близко-близко глядеть в глаза друг другу.
– Я увлечен. Я увлечен тобой с того момента, как мы встретились. Я так увлечен, что рискую опоздать на дежурство, что может стоить мне моего звания и должности в посольстве. Я увлечен, несмотря на исключительно неблагоприятные обстоятельства времени и места, при которых мы нашли друг друга. Но, Кендра, я хочу спросить тебя еще раз: ты поужинаешь со мной? Ты дашь нам с тобой возможность получше узнать друг друга, пока ты не улетела домой?
– Я не могу оставить девочек…
Он отпустил ее плечи, резко повернулся на каблуках и устремился к двери.
Кендра хотела удержать его за рукав, но ее пальцы соскользнули на бугор мышц, напрягшихся под теплой, гладкой кожей его руки. Не отпуская его, она поднялась на ноги.
– Но… если ты не возражаешь против кое-какой компании… если девочки пойдут с нами, ничто не помешает мне принять твое приглашение.
Напряжение мышц под ее пальцами спало, он опять повернулся к ней.
– Вывести поужинать двенадцать девочек? Нет проблем! Именно о таком романтическом свидании я так долго мечтал, – сухо сказал он.
– Ты совершенно не должен оплачивать их ужин. Все расходы, включая расходы на еду…
Джек положил два пальца поперек ее губ.
– Я оплачу ужин сотни девочек, если только ты пойдешь со мной!
От этого прикосновения губы ее дрогнули, дрожь желания пробежала вдоль позвоночника, перехватило дыхание. Кончиками пальцев он провел по ее щеке и, дойдя до уха, очертил его нежным движением, большим пальцем слегка поглаживая ей подбородок. Она потерлась щекой об его руку, не в силах сдержать тихого мурлыканья.
Он резко вздохнул и зажмурился, и долго стоял совершенно неподвижно, а от него почти осязаемыми волнами расходилось напряжение. Затем убрал руку и отступил.
– Я должен идти. Я позвоню тебе попозже насчет ужина, – хрипло проговорил он. – И не вздумай изменить свое решение!
Тут коридорный принес Кендре кофе, лишив их возможности разговаривать дальше, и, коротко улыбнувшись и помахав рукой, Джек ушел.
Коридорный поставил поднос на маленький круглый столик подле высокого окна, выходящего на сад Тюильри, поднял тяжелые парчовые шторы и открыл окно. Затем с сияющей улыбкой повернулся к ней, протягивая Кендре букетик розовых фрезий и счет.
Тонкий сладкий аромат мелких цветочков смешивался с запахом крепкого кофе, поднимавшимся из носика серебряного кофейника, стоявшего на подносе. Она подписала счет, вручила человеку десятифранковую монету и пожелала доброго утра.
В семь часов у девочек зазвонят будильники, а ровно в восемь они договорились встретиться внизу, в гостиничном кафе, чтобы позавтракать. И у нее есть еще целых два часа, чтобы побыть наедине с собой и успокоить расходившиеся нервы, – почти достаточно!
Неурочный визит Джека выбил ее из колеи. Она пытается держать его на расстоянии, он старается преодолеть ее сопротивление. Если она скажет твердое и определенное «нет», он уйдет и больше не покажется, но тогда ей всю жизнь предстоит жалеть о том, что она никогда не увидит его, не узнает немного лучше, жалеть, что не провела с ним чуть больше времени, хотя это было возможно.
Ее удивляло и приводило в замешательство их взаимное притяжение. И раньше она встречала мужчин, которые ее привлекали, волновали физически. Но никогда в жизни с ней не случалось, чтобы мужчина так взбудоражил каждый атом ее существа, как это удалось Джеку Рэндаллу. С ним она чувствовала приближение страсти, той страсти, что пожаром охватывает сердце, разрастается, зреет, не дает покоя, требуя завершения на всех уровнях – физическом, эмоциональном, духовном. Страсти, которую невозможно отринул и невозможно удовлетворить, если не затронуты самые сокровенные истоки чувств мужчины и женщины.
Страсти, которой – увы! – не суждено соединить их с Джеком.
Он слишком мужчина, чтобы удовольствоваться невинным флиртом. Она никогда не была женщиной, ищущей приключений.
Усилием воли Кендра выбросила Джека из головы. Принесла на столик оставшиеся бриоши. Налила из серебряного кофейника черного кофе в тонкую фарфоровую чашечку, добавила молока из серебряного молочника и ложечку сахара из серебряной сахарницы, затем откинулась на спинку кресла, чтобы встретить рассвет.
Париж начинал просыпаться. Солнце играло на острых блестящих шпилях, венчающих кованую ограду сада Тюильри. Внизу, по улице Риволи, потоком шли грузовые фургоны и такси. Перед экскурсионным бюро через несколько домов от гостиницы выстраивалась вереница туристических автобусов. Звук метел дворников смешивался с трелями птиц. В окно вливался стремительно теплеющий воздух, обещая еще один жаркий и душный день. Кендра откусила еще теплой бриоши и отпила кофе с молоком, наслаждаясь мгновениями тишины и покоя. Этот день был полон обещаний. Она не могла дождаться, когда же они с девочками выйдут на улицы Парижа.
Она чувствовала легкую сладкую дрожь, даже когда просто отправляла своих клиентов в разные экзотические места с тщательно подготовленными маршрутами на каждый день поездки. Но ничто, абсолютно ничто не может сравниться с головокружительно-счастливым настроением, которое возникает, когда знаешь, что целый день предстоит ходить по собственному маршруту от одной фантастической достопримечательности до другой.
Ничего, кроме еще более головокружительного счастья от того, что она увидится с Джеком до возвращения в Калифорнию.
Прекрати думать о Джеке, сурово приказала она себе, еще раз проверяя сегодняшний маршрут, вычерченный ярко-желтым фломастером на крупномасштабной карте улиц Парижа.
Почти весь вчерашний день они с девочками провели в помещении, осматривая музеи: сначала живопись импрессионистов в музее д'Орсе, потом самые разные собрания в Лувре. А сегодня они наконец выйдут на парижские улицы.
Как жаль, что у них мало времени. В Париже нужно столько всего увидеть, что она бы охотно провела здесь целый месяц, если бы могла себе это позволить.
И вдруг ее осенило, фарфоровая чашечка чуть не выпала у нее из рук, громко звякнув о блюдце, она вспомнила, осознала, что теперь, благодаря Жан-Мишелю Буркелю, она может позволить себе прожить в Париже хоть целый год, если пожелает!
Кендра позволила себе немного помечтать, дав волю воображению. Она снимет маленькую уютную квартирку на какой-нибудь тихой улочке. Она будет изучать французский, может быть, прямо в Сорбонне, и научится говорить по-французски так же бегло, как Буркели говорят по-английски, и с таким же великолепным произношением.
Она осмотрит каждый собор, каждый памятник, каждый музей в этом городе и до последней буквы прочтет все пояснительные плакаты. Она попробует каждое знаменитое блюдо в каждом ресторанчике и не оставит без внимания ни одной живописной улочки или площади.
Она отбросит осторожность и поддастся дикому влечению к Джеку Рэндаллу. Она попробует страсть на вкус, позволит смутному чувству, связывающему их, превратиться в нечто большее. Ведь единственное, что им нужно, – это время. Роскошь свободного времени… А Кендра вдруг оказалась в состоянии позволить себе немного роскоши.
Она… она просто дура.
Двенадцать пар родителей возжаждут ее крови, если она не привезет их дочерей домой. Ее собственные родители просто убьют ее, если она не вернется самолетом, который строго по расписанию приземлится в аэропорту Монтеррея поздно вечером в субботу. Ее начальник убьет ее, если она не явится на работу утром в понедельник, отдохнувшая и готовая приступить к новым обязанностям менеджера.
И Кендра направила мысли в более реалистическое русло. Дома, в Кармеле, ее ждет семья, работа… Ее жизнь там. И продлить время пребывания в Париже уже невозможно. И неважно, хочет или не хочет она остаться, и неважно, по какой причине – в субботу она должна быть дома.
Но, подумала она, одну вещь она все-таки сделает. На ее губах заиграла довольная улыбка. С двумя миллионами франков можно позволить себе немного роскоши.
Во-первых, она купит младшей сестре целую унцию ее любимых духов, пробный флакончик которых та получила в косметической секции универмага во время рекламной кампании, и теперь бережет каждую капельку, позволяя себе подушиться раз в месяц, и то не всегда.
Затем, она наберется смелости подойти к ошеломительно-шикарной продавщице бутика «Эрме» на улице Фобур Сент-Оноре и купит в подарок маме прекрасный шарф от «Эрме». Она будет стоять перед длинными витринами из стекла и красного дерева, заполненными сотнями красиво висящих, искусно расписанных шарфов, а продавщица с сияющей улыбкой будет разворачивать и встряхивать их тонкий текущий шелк, стараясь наиболее выигрышно» представить каждый дюйм.
И если она сумеет вести себя достаточно уверенно, то, возможно, ухитрится получить удовольствие от покупки.
Что до отца, то если человек три раза в неделю на ленч ест сандвичи с печеночным паштетом, то ему, безусловно, понравится паштет из гусиной печенки, несколько баночек которого она собиралась привезти домой. А может быть, побаловать его бутылочкой французского коньяка? Если в сумке останется место, она непременно купит ему коньяк в свободном от налогов магазине аэропорта.
А ее братья до смерти удивятся, когда получат не футболки, какие она обычно привозила им из своих поездок, а по бутылке хорошего французского вина. Каждому. Кендра рассмеялась, представив себе их реакцию.
Кайл будет долго дразнить приятелей из футбольной команды колледжа, а потом разопьет эту бутылку с ними. Возможно, они выпьют это вино из бумажных стаканчиков, заедая поп-корном, под какой-нибудь игривый фильм по видео.
А Кент – романтический мечтатель, наверное, он устроит вокруг этой бутылки вина идиллический вечер со своей девушкой. Зная силу воображения брата, Кендра не сомневалась, что парочка долго будет помнить этот вечер.
Мысли о семье вызвали острое желание увидеть их всех, поговорить с ними, и она решилась разориться на телефонный разговор через океан. Посмотрела на фарфоровые часики, стоящие на бюро. Отец еще на работе, а мама, должно быть, дома.
Она сняла трубку с телефонного аппарата слоновой кости, отделанного золотом, который висел над диваном. Вот мама удивится, когда узнает, что произошло за последние двадцать четыре часа!
Ей снова вспомнился Джек, его нежные пальцы, ласкающие ее щеку… Наверно, маме не стоит рассказывать все до конца, решила Кендра и дрожащими от волнения пальцами набрала номер, нетерпеливо желая услышать мамин спокойный голос, полный любви.
– Ма? Это Кендра. Угадай, что…
* * *
Усталая, Кендра расплатилась с шофером последнего такси, закинула на плечо сумку из грубого холста, сдула прядь намокших от пота волос со лба и стала догонять девочек, молча, вразброд плетущихся вверх по застеленной красным ковром лестнице. Потный швейцар в белых перчатках открыл и придерживал одну из тяжелых, окованных медью стеклянных дверей, ведущих в прохладный вестибюль гостиницы. Она с признательностью улыбнулась ему, гадая, сколько швейцаров каждое лето умирает от теплового удара.
Смотреть достопримечательности в августе – тяжелая, утомительная, жаркая и потная работа. Но Кендра наслаждалась каждой секундой этого дня. Не однажды она ловила себя на мыслях о Джеке. Все, что она видела сегодня: звуки, запахи – почему-то живо напоминало ей о нем.
Они с девочками вышли сразу после завтрака, сели в метро и доехали до Левого берега. Там углубились в маленькие улочки Латинского квартала, которые вывели их на живописный базарчик неподалеку от бульвара Сен-Жермен.
Свежий инжир, огромная красная клубника, сливы ренклод, оранжевые апельсины грудами высились на прилавках под полосатыми тентами. Они смотрели, как крестьянки сильными руками отвешивали зеленые бобы, лук-порей, мелкую морковь и множество совершенно неизвестных им овощей и фруктов.
Там были также мешки с кофейными зернами, огромные круги сыра, свежие угри и вообще все виды свежей рыбы, какие только можно вообразить.
Кендра вспомнила о Джеке, быстро улыбнувшись сама себе, и подумала, как бы отнесся он, ненавидящий морскую живность, к идее попробовать морского ежа.
Мэри Ли едва не вызвала международный инцидент, спросив безо всякой задней мысли на своем школьном французском, почему не продают кукурузу в початках, хотя лето в самом разгаре. Продавец грубо ответил ей на ломаном английском, что во Франции кочерыжками от початков кормят коров, и пусть она либо покупает овощи, либо идет дальше, а он не нанимался отвечать на вопросы.
Кендра подумала, что, будь с ними Джек, этот продавец поостерегся бы повышать голос на Мэри Ли, но не успела она и слова сказать, чтобы защитить девочку, как вмешалась другая продавщица.
Пожилая женщина, торговавшая живой птицей – квохчущими курами, утками, гусями, индейками и даже ярко окрашенными фазанами, – выкрикнула несколько оскорблений в адрес первого продавца и велела ему заткнуться, а потом угостила девочек вкусными жареными орешками, словно добрая бабушка.
Девочки, не в силах сопротивляться искушению, купили по маленькому букетику белых анютиных глазок, потом сладких груш, потом марокканских сладостей. И долго фотографировали друг друга у разных прилавков.
Немного передохнув после гомона и пестроты рынка, они пошли осматривать римские бани при музее Клюни, бывшем парижском дворце богатого и могущественного бургундского аббатства Клюни. Там они восхищались изумительными золотыми коронами и другими драгоценностями сокровищницы монастыря, а также гобеленами с единорогом, вскрикивали от восторга, рассматривая наряды дам, перед каждым из шести огромных панно. По пути к выходу девочки бросили по монетке в фонтан желаний во дворе музея.
Кендра загадала на Джека и щедрой рукой бросила в фонтан горсть мелочи.
Потом они побродили по длинным каменным коридорам Сорбонны и даже одним глазком заглянули в лекционный зал, а после Сорбонны купили в каком-то трактирчике по соседству еды, чтобы устроить ленч на свежем воздухе в Люксембургском саду.
После ленча осматривали величественный готический собор Парижской богоматери, Нотр-Дам. Девочки опять фотографировали, опять покупали открытки; Кендра заставила их преодолеть двести двадцать две ступеньки Северной башни, чтобы посмотреть на химер. А в качестве награды угостила мороженым, купленным у уличного продавца, что стоял со своей тележкой около собора.
Подумала: а как бы онотнесся к экзотическому вкусу мускусной дыни, манго и черной смородины? А потом вспомнила, что даже не знает, любит ли онвообще мороженое.
Медленно, лениво – к концу дня их энергия иссякла – они пересекли остров Ситэ и наконец приплелись к Дворцу Правосудия. Средневековое великолепие Сен-Шапель – в прошлую свою поездку в Париж Кендре не удалось ее увидеть – окружали здания, в которых располагались штаб-квартиры государственной и судебной власти Франции.
По обе стороны главных ворот высокой позолоченной ограды стояли солдаты в форме с винтовками наперевес. За воротами Кендру с девочками направили через огромный двор к турникету, где один солдат методично осмотрел их сумочки, а другой медленно и тщательно провел через электронный контроль, и только после этого им разрешили пройти во второй двор, поменьше, с двух сторон окружающий Сен-Шапель.
Здесь предпринимались прямые, строгие, не боящиеся показаться неоправданными меры безопасности. Суровые, бескомпромиссные лица солдат напомнили Кендре Джека. Как и он, они умели не просто подчиняться приказам, но отлично выполнять свои обязанности.
По темной спиральной лестнице она поднялась в верхнюю часовню. Средневековые витражи пылали на закатном солнце роскошными, удивительно чистыми и яркими цветами – изумрудным, рубиновым, голубым, золотым. Они были так прекрасны, что ей захотелось разделить эту красоту с Джеком, захотелось, чтобы он оказался рядом.
* * *
– Мадемуазель Мартин! Минутку, мадемуазель Мартин!
Кендра остановилась. Выбравшись из-за конторки, к ней спешил консьерж с охапкой чайных роз в руках. Она обратилась к Хейди, Эмбер и Лайзе, которые отстали от остальных, чтобы приникнуть к витрине известного ювелира, который открыл свой бутик в вестибюле гостиницы:
– Когда налюбуетесь на эти бриллианты, жду вас в своем номере.
Заметив цветы, девочки оживились, но не сказали ничего, просто кивнули в знак согласия и вновь повернулись к бриллиантам и жемчугам в витрине.
– Мадемуазель Мартин, капитан Рэндалл приказал вручить эти цветы вам, как только вы войдете.
– Спасибо, – сказала Кендра, принимая букет.
– После полудня капитан звонил каждый час и оставлял вам сообщение, – добавил он заговорщически, как мужчина, который понимает толк в романтических ситуациях.
Кендру охватило волнение, Джек звонил ей. И не один раз, а много. Она наклонила голову к нежным лепесткам и вдохнула тонкий аромат роз. Она уже не помнила, когда в последний раз мужчина посылал ей цветы. Столько цветов! В этом букете было не меньше трех дюжин роз.
– Это тоже для вас. – Консьерж протянул листочки с сообщениями.
– Спасибо. – Кендра быстро просмотрела листки. На всех значилось одно и то же: «Ужин в «Террас Флери». Ровно в восемь. Не вздумай изменить решение!» Она подняла брови. В саду, во внутреннем дворике отеля, был прекрасный дорогой ресторан. И если бы не отряд сопровождения из двенадцати подростков, это место можно было считать весьма романтическим.
– Если вы поспешите, вы успеете в свой номер к следующему звонку капитана.
– Спасибо, – сказала Кендра и быстро направилась к лифту. Недавней усталости как не бывало. Консьерж поспешил за ней.
– Мадемуазель!
– Да?
– К сожалению, сегодня вечером ресторан переполнен. Прошу прощения, но в восемь часов мы не сможем посадить всю вашу группу вместе. – По его лицу разлилось притворное сожаление. – Нет, но мы можем посадить ваших питомиц за три столика по четыре, а вы с капитаном… вам придется сесть отдельно… на некотором расстоянии от них. Столик в углу, очень интимно. Капитан будет доволен, правда?
– Я не могу говорить за капитана, месье, – Кендра вытащила из охапки роз одну и вставила ему в петлицу, – но мне кажется, это прекрасно!
Он принял ее дар с галльской любезностью.
Кендра несколько раз нетерпеливо нажала кнопку лифта. Ее мозг напряженно работал. Нужно принять душ и сделать прическу. Может быть, попросить у кого-нибудь из девочек лак для ногтей. Нужно решить, что надеть. Не то чтобы у нее был огромный выбор: ее дорожный гардероб не рассчитан на такой случай. Может быть, платье сапфирово-голубого цвета? Цвет подходящий, ткань – тонкий шелк, разве что немного простовато.
Нужно сообщить девочкам, что капитан Рэндалл приглашает их всех на ужин. И тут ей захотелось, чтобы все вопросы и комментарии (она понимала, их не может не быть) поскорее остались позади.
И все это нужно успеть до восьми часов. Кендра широко улыбнулась.
Нет проблем!
