Текст книги "Цена счастья"

Автор книги: Франси Старк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Глава 12

Брайен со злостью смотрел на компилированный финансовый отчет, который он изучал. Он ввел последнюю группу чисел в калькулятор, нажал кнопку суммы. Не сходилось. Он потер воспаленные глаза и уставился на сплошную колонку цифр, не зная, какую цифру он прочел неправильно. Сара была левша и писала как курица лапой, что всегда раздражало его. Но если разгадать все цифры, ее отчеты всегда были сбалансированы. А иногда только она могла расшифровать свои каракули. Машинально он включил микрофон и набрал ее внутренний номер.

Он вздрогнул, услышав хриплый голос Карен Линдсторм.

– Извини, Карен, – быстро сказал он, пораженный своим действием. Это было похоже на то, как лезешь в карман за сигаретой, после того как бросил курить. Сара была привычкой со стажем в 25 лет. – Я с трудом понимал цифры, написанные Сарой, но теперь все в порядке.

– Я понимаю. Ее рабочие документы по «Мебель от Сарде» почти невозможно прочесть.

Он нахмурился, услышав язвительные слова, сказанные таким милым тоном. Вдруг он услышал слабый зуммер.

– Звонят по другому телефону. Принесли их, если тебе нужна помощь.

– Я буду весьма признательна, – сказала Карен, голос ее действовал, как угарный газ. Без запаха, без цвета, без вкуса и смертельный.

– Я не могу отличить четверку от семерки, от девятки. Удивляюсь, как она что-то еще выполняла.

– Будем надеяться, что ты сможешь сделать хотя бы половину.

Брайен выключил ее, не дав ей ответить, и нажал горящую кнопку на консоли. Враждебность Карен по отношению к Саре начинала раздражать его. В субботу вечером, когда он дал понять, что она должна относиться к Саре с уважением, как к клиенту, ему следовало добавить, что свое личное мнение она должна держать при себе.

– Брайен Ватсон, – ответил он грубее, чем хотел.

– Брайен, это Сара.

Он застыл при звуке ее голоса. Предчувствие и осторожность сдавили ему грудь.

– Чем могу служить? – спросил он, услышав в своем голосе двойственное к ней отношение. Но он ничего не мог с собой сделать. Он чувствовал себя разведенным. Она оставила его. И не один раз, а дважды.

Наступила пауза. Микрофон усиливал тишину. Наконец она заговорила:

– Я знаю, ты любишь пользоваться микрофоном, но я была бы благодарна, если бы ты взял трубку.

Просьба не была необычной для Сары. Она редко пользовалась микрофоном в разговорах с клиентами. Она придерживалась того мнения, что это увеличивало дистанцию между нею и клиентом. Неохотно он потянулся к трубке. Как только он поднес трубку к уху, она сразу же перешла к делу.

– Извини, что беспокою, но Касс попросил меня позвонить тебе. «Комик Бейс» намеревается приобрести несколько магазинов по продаже комиксов в Калифорнии.

Не говоря уже о краткости сообщения Сары, Брайен почувствовал, словно ему на колени бросили маленькую бомбу. Но такая манера («как гром с ясного неба») была типичной для Сары. Словно время от времени он клал карты и говорил: «Джин».

– Думаю, он уже связался с владельцем, – сказл он.

– Да, и получил финансовые отчеты. Ты можешь прийти на встречу в пятницу в три часа? Он хотел бы как можно скорее просмотреть их.

Брайен перелистал календарь.

– В пятницу в три я свободен, – сказал он, делая пометку карандашом. – Я хотел бы перед встречей ознакомиться с копиями.

– Я передам их сегодня.

– Чудесно, – сказал Брайен и нахмурился. Голос ее зазвучал мягче, более напряженно. Она нервничала.

Он понял, что тоже нервничает.

Он глубоко вздохнул, заставил себя расслабиться и действовать естественно.

Она не могла сожалеть о случившемся больше, чем он, а теперь, с этим приобретением, необходимо, чтобы они оба забыли недавнее прошлое. Того, что случилось между ними, уже не изменить. Ей понадобится его поддержка и помощь на время заключения сделки.

– Похоже, твой первый рабочий день начался блестяще.

– Было интересно. Спасибо, что уделил время.

Брайен не понял, что ее уже нет, пока не услышал гудок в трубке. Ярость поднялась откуда-то изнутри.

Опять ее штучки. Она хотела сделать вид, что той ночи не было. Но она была, а если нет – то это самый натуральный, глупый сон в его жизни. Но у него есть доказательство этому – пропавшие трусы. Интересно, нашла она их или нет. Он надеялся, что нашла; он вдруг обрадовался, что у нее осталось хоть что-то, что напомнит ей о нем. Бог свидетель, ему ничего не надо напоминать.

Сара опустила голову на стол и облегченно вздохнула. Дыхание ее затуманило стеклянную столешницу. Она вытерла влагу пальцем. Разговор с Брайеном был для нее хуже, чем она воображала, но она надеялась, что говорила вежливо и профессионально. Она удивилась, что вообще могла что-то сказать. Язык отказывался повиноваться ей. И сейчас он был какой-то распухший и сухой. Кофе поможет. Выпрямившись, она повернулась в кресле и открыла ящик в серванте. Порылась в сумке и вытащила свою чашку. Слова, написанные на чашке, бросились ей в глаза. И она вдруг по-новому их прочла. Стефани считала ее супер-мамой, а Касс – Чудо-Женщиной. Интересно, а какой ее считал Брайен. Наверное, Микки Маус или Олив ойл. «Когда люди начнут думать о ней просто как о Саре?» – подумала она с горечью, глядя на пустую чашку.

Интересно, где располагалась комната отдыха для служащих?

И вдруг ее поразило то, что никто не удосужился показать ей, где что располагалось. С географической точки зрения, кроме офисов Касса и Донны, а также дамского туалета, она ничего не знала и могла заблудиться. Касс, вероятно, думал, что она автоматически узнает план здания, как при осмосе [1]1
  Осмос – ( физ.)явление медленного проникновения (просачивания) растворителя в раствор через тонкую перегородку, разделяющую их. (прим. пер.)


[Закрыть]. Если бы она не знала, что жалость к себе вызвана ее состоянием, она могла бы поверить, что мужчины в ее жизни принимали ее как само собой разумеющееся. Ну да ладно, она привыкла сама преодолевать маленькие жизненные препятствия. Самостоятельно разнюхать, что где находится – это семечки. Расправив плечи, она встала и твердо шагнула в холл.

Глава 13

– Вот ты где, – сказала Донна Гибсон, врываясь в отдел бухгалтерии с пылающим лицом. – Уходя, Касс попросил меня показать тебе все здесь и познакомить со всеми. Я совсем забыла. Мне так неловко.

– Ничего, – сказала Сара, прервав разговор с Дебби Шор, счетоводом. – Я почти всех здесь знаю, а новым лицам я сама себя представила.

Цвет лица Донны постепенно стал нормальным, когда Дебби кивнула, подтверждая слова Сары.

– Не удивительно, что я забыла. Ты так хорошо вписалась, словно всегда здесь была. Хочешь, я проведу тебя по всему зданию и расскажу, как пользоваться связью?

– Пожалуйста, – сказала Сара и повернулась к Дебби, – еще вопросы есть?

– Нет, я поняла. Спасибо, Сара, я рада, что ты здесь.

Сара улыбнулась и вышла вслед за Донной, незаметно взглянув на часы. Обед еще не наступил. Ей было скучно.

После такого же скучного обеда Сара послала Брайену копии финансовых отчетов по «Юпитер Комикс». Она провела остаток дня, сама изучая их. Они были составлены основательно, но она хотела посмотреть налоговые декларации корпорации и личные налоговые декларации владельца. Финансовые отчеты полезны, но если вы хотите иметь четкую картину, без воды, ничто не может сравниться с налоговой декларацией. Она сделала пометку спросить у Касса, сможет ли владелец их предоставить. У нее начались спазмы.

В три часа она уступила и приняла обезболивающее. После того как оно подействовало, она подумала: и ради чего она терпела весь день? Может быть, у нее было такое настроение – пострадать.

Но никто не мог страдать, если рядом находилась Дори Саката. Секретарша по приему посетителей просунула голову в дверь и спросила:

– Тебе скучно?

Сара откинулась в кресле и улыбнулась:

– Есть немного.

Дори неторопливо вошла и закрыла за собой дверь.

– Первые дни выматывают. Ты должна делать вид, что занята, а на самом деле, не знаешь, чем заняться. – С видом заговорщика она мотнула головой в сторону двери. – Это заставляет всех думать, что ты по горло занята тем, как сэкономить миллионы для компании. – Дори села на диван, скинув туфли на высоченных каблуках, словно устраивалась здесь надолго. – Итак, скажи мне, Сара, ты знаешь какую-нибудь хорошую сплетню?

Настроение Сары мгновенно поднялось. Ей нравился сильный южный акцент Дори. Он звучал еще обворожительней из ее дерзкого, маленького японского ротика.

Она была, как сама однажды объявила, «грузинский персик без пушка».

– Ну? – ждала Дори.

Вспомнив вопрос, Сара беспомощно посмотрела на Дори. Сплетня? Уже много лет как она ими не интересовалась. Уже много времени прошло с тех пор, когда кто-то звал ее поболтать или просто пофилософствовать ни о чем.

– Я так и думала, – сказала Дори, вытаскивая пилочку из кармана и начиная подпиливать ногти. – Ты не умеешь общаться с людьми.

Сару это задело, потому что было правдой и потому что вдруг она почувствовала себя лишенной этого умения. Она даже не уверена, знала ли она, как разговаривать с другой женщиной, если ей было больше девятнадцати лет.

Сара несмело улыбнулась:

– Виновата.

– Черт с ним, Сара, у нас есть несколько минут. О чем ты хочешь поговорить? О любовных похождениях Мэри? Какими консервами мы не должны кормить наших детей?

– У тебя есть дети? – спросила Сара. Эта тема казалась безопасной. Дети были нейтральной территорией, не требующего ничего, кроме ахов, охов и сочувствия по поводу мук и страданий, пока они повзрослеют.

– Двое. – Дори усмехнулась. – В наши дни – это необходимое число.

– Два с половиной, – поправила Сара, разглядывая миниатюрную секретаршу.

Трудно поверить, что такая изящная женщина могла иметь что-то земное, например, рыхлый живот со следами растяжек.

– Так что же делать с половиной – доносить до четырех с половиной месяцев, а потом сказать «О'кей», забудем все? Нет, спасибо. Я лучше не доберу квоты.

– У тебя, наверное, по одному экземпляру каждого?

– Ага. Слава Богу. Иначе я рискнула бы на эту половину.

Беседа остановилась. Сара не знала, о чем дальше говорить. Вдруг ее осенило:

– У тебя есть фотографии?

– Вот этого уж нет. Я ненавижу женщин, которые ставят фотографии своих чад на каждом углу. – Дори поморщилась, увидев единственную фотографию в рамке на серванте Сары. – Ну, вот. Твоя?

– Да. Стефани, девятнадцать лет, скорее несносна, чем умна.

– Не знаю. С того места, где я сижу, она выглядит довольно умной.

– Спасибо.

– О'кей, поговорили о детях. О чем теперь поговорим?

Дори внимательно посмотрела на свой аккуратно подпиленный ноготь.

Сара не имела понятия. Если тема не касалась работы или, как растить и чем кормить юную девушку, тонкое искусство вести пустой разговор было ей чуждо.

К счастью, Дори вызвала, очевидно, раздраженная секретарша, которая сидела на телефонах. Слегка махнув пальцами, она выплыла из комнаты, совершенно равнодушная к срочности, прозвучавшей в голосе секретарши.

Последние полчаса рабочего дня Сара посвятила тому, что сидела и неотрывно смотрела на часы. Не могла же она выйти из здания ровно в пять. Она надеялась, что завтра будет поинтереснее.

Как только она перешагнула через порог дома, она скинула с себя первый слой одежды. Колготки сдавливали ее пополам. Когда она подошла к спальне, на ней оставались только бюстгальтер и трусы. Завтра она наденет брюки, гольфы и туфли без каблуков.

Когда она надевала тренировочные брюки, раздались три коротких звонка в дверь. «Стефани», – подумала она, потянувшись за просторной тенниской. Ее дочь, наверное, умирает от любопытства, желая узнать, как прошел ее первый день на новой работе. Она ждала, когда услышит поворот ключа в замке. Прошла минута – тишина. Значит, это не Стефани.

Рывком надев тенниску, она быстро прошла к двери. Может быть, кто-то из соседских ребятишек, продающих сахарные палочки. Она не отказалась бы от шоколадки. Она посмотрела в глазок и нахмурилась.

Там стояла Стефани, у ног лежала битком набитая спортивная сумка. Сара открыла дверь.

– Почему ты не открыла своим ключом? Стефани двусмысленно пожала плечами и вошла:

– Ты не против, если я постираю?

– Конечно, нет, – осторожно ответила Сара. Что-то не так. Непохоже было на Стефани позвонить, а потом спросить разрешения воспользоваться стиральной машиной.

– С тобой все в порядке?

– Все хорошо, – сказала Стефани, глядя на свою сумку. – Я лучше начну стирать. Не хочу поздно возвращаться в школу.

«Со Стефани было не все в порядке», – подумала Сара, глядя, как дочь исчезла в комнате для стирки. Она выглядела печальной и несчастной, плечи уныло опущены. Последний раз, когда Стефани выглядела так, было, когда ее отец забыл ее день семнадцатилетия.

Сара хотела броситься за ней и потребовать, чтобы она сказала, может быть, Чак что-нибудь сделал или сказал, что обидело ее, но не стала. Чак любил Стефани, но иногда между ними вспыхивали ссоры. Тогда Сара выступала в роли миротворца. Хитрость заключалась в том, чтобы заставить Стефани саму заговорить.

Она ждала, потом услышала шум воды, льющейся в стиральную машину. Тогда она пошла. Остановилась на пороге.

– Что ты думаешь по поводу гамбургера на ужин?

Стефани оторвала взгляд от белья, которое она сортировала. Тень улыбки коснулась ее губ, потом вдруг исчезла.

– Я не голодна.

Это было хуже, чем Сара думала. Стефани никогда не отказывалась от запеканки из всякой всячины, вкус которой никогда не повторялся.

– Ну, а я умираю с голоду. Может быть, передумаешь. – Сара отошла от двери. – Ты потрешь сыр для меня?

– Ладно, – сказала Стефани. – Через минуту я приду.

Сара уже закончила поджаривать мелко нарезанное мясо и ставила кастрюлю с водой на конфорку, когда вошла Стефани. Не говоря ни слова, она прошла к столу и стала тереть кусок чеддера, который Сара только что положила.

Сара больше не могла терпеть этого молчания. Она должна разговорить Стефани.

– Как дела в школе сегодня?

– Хорошо, – ответила Стефани, сосредоточенно разглядывая холм сыра.

– У меня тоже хорошо прошел день, если не считать, что Аллен оказался больным, а Касс весь день отсутствовал.

– Так хватит? – протянула миску Стефани.

– Да.

Вода на плите закипела. Сара уменьшила огонь и положила варить полпакета макарон. Мешая их, она заметила:

– «Комик Бейс» собирается приобрести несколько магазинов по продаже комиксов в Калифорнии.

Скрипнула дверь большой кладовой. Стефани ушла. Почти сразу же вышла с банкой протертого грибного супа. Молча она прошла к электрической открывалке, прикрепленной к навесному шкафчику возле холодильника. Она казалась такой отдаленной и такой занятой, что не слышала, наверное, ни слова.

– Ты давно говорила с папой?

– Он звонил вчера.

– Есть проблемы с твоей поездкой к нему в следующем месяце?

– Он пришлет билеты на этой неделе. Может быть, Стефани не хотела ехать в Калифорнию.

– Разве ты не хочешь ехать?

– Конечно, хочу. А разве ты не хочешь, чтобы я поехала?

Вопрос прозвучал, как выстрел ружья. Стефани смотрела, не отрываясь на Сару. Губы ее были плотно сжаты в одну белую линию. Она ждала ответа.

Сара потеряла дар речи. Одно только слово – и вопрос превратился в намек, который Сара не поняла. Но стало совершенно ясно, что настроение Стефани не имело ничего общего с возможной стычкой с отцом и полностью имеет отношение к Саре.

Вдруг Стефани повернулась к раковине и стала мыть руки. Сара прислонилась к полке рядом со Стефани.

– Стеф, ты знаешь, как я скучаю по тебе во время летних каникул, но я знаю, что ты не дождешься, когда увидишь отца. Почему ты задаешь такой вопрос?

Стефани судорожно глотнула воздух, продолжая держать руки под струей воды, глядя, как стекает с рук пена. Тоненьким детским голоском она сказала:

– Вчера за завтраком ты вела себя так, словно не могла дождаться, когда я уйду.

– Стефани, ты же знаешь, что я плохо себя чувствовала. Это не имеет никакого отношения к тебе.

– И еще, мама, – сказала она, тщательно вытирая руки бумажным полотенцем. – Ты никогда больше со мной не разговариваешь. А раньше мы все обсуждали вместе.

– Это неправда.

– Да, это правда. Например, когда ты ушла из «Ватсон и К». Я все узнала только от секретарши и вынуждена была искать тебя на Мауи, чтобы узнать подробности.

– Извини, – сказала Сара. – Мне нужно было несколько дней, чтобы разобраться.

– Поэтому ты мне не рассказала ничего про вечеринку в субботу, когда мы вчера завтракали?

Сигнальный звонок прозвучал в голове Сары. Вот, значит, в чем было дело. Стефани чувствовала какой-то секрет и знала, что ее не допускали к нему. Сара сказала, тщательно подбирая слова:

– Больше тебе ничего не надо знать.

Стефани закусила губу:

– Мне нужно положить белье в сушилку. Сара быстро закончила готовить ужин, пока отсутствовала Стефани. У нее заболела голова, шея напряглась. Она знала, что ничего не объяснила и Стефани не удовлетворилась, она и не намерена ничего объяснять. И все же казалось странным, что вдруг ее личная жизнь оказалась такой личной, что она не могла говорить о ней даже со своей дочерью. Она судорожно вздохнула, поняв, как давно уже у нее ничего не было, хоть отдаленно напоминающего настоящую, добросовестную личную проблему. Она даже не могла объяснить, каким образом Брайен Ватсон стал ее личной проблемой после двадцатипятилетнего мирного сосуществования с ним. Она никак не могла объяснить этого своей дочери.

К тому времени, как Стефани вернулась на кухню, Сара приготовила салат и накрыла стол. Они молча поели и убрали за собой.

После ужина Сара посмотрела телевизор, почитала книгу и понаблюдала за Стефани, которая сидела на полу посредине комнаты, аккуратно складывая свои джинсы шов ко шву, хватая полотенце и вообще выказывая свое неудовольствие тем, что создавала как можно больше шума, ничего не говоря при этом.

Удивительно, как красноречивы могут быть сердитые подростки, хранящие молчание. Давно уже не возникало между ними таких напряженных отношений. Последний раз так происходило, когда Стефани было шестнадцать лет, и она ночью убежала из дома через окно своей спальни. Когда Сара обнаружила, что ее нет, она закрыла окно и стала ждать. В пять часов утра Стефани пришлось стучаться в дверь. Стефани заплакала и призналась, что была со своим другом. Долго после этого Сара не доверяла дочери.

Каким-то образом можно извлечь урок из той ситуации, размышляла Сара, глядя как Стефани заканчивает складывать выстиранное белье в свою сумку. И вдруг до нее дошло. Она тогда не стала спрашивать у Стефани страшные подробности ее свидания с мальчиком, а если бы она спросила, Стефани не рассказала бы.

Первое место в словаре подростка занимали фразы: «Это не твое дело», «Сделаю потом», «Это несправедливо».

С тех пор, как Стефани переехала учиться в Боулдер, Сара забыла, что дети всегда безапелляционно считали, что для них существует совсем другой свод правил.

Интересно, сколько дочь собирается ее наказывать за то, что она не все рассказала. Есть только один способ узнать.

– Почему бы не пойти куда-нибудь поужинать в пятницу вечером?

– Я дам тебе знать, – неопределенно ответила Стефани, поднимаясь на ноги. Не поднимая головы, она перекинула сумку через плечо.

– Будь внимательна по дороге в Боулдер. Я люблю тебя.

Стефани кивнула. Когда она дошла до двери, она тихо сказала:

– Я тоже тебя люблю, мама. В пятницу сходим поужинаем.

Сара улыбнулась. Они смогли это преодолеть. Сара должна понять, что не все аспекты их жизни можно переживать вместе, что родители имели такие же права, в том числе и право на тайны. Жизнь полна горьких уроков, сожалений и противоречий. Она горько пожалела о своем поступке с Брайеном, но хранила в памяти каждую минуту их ночи. Она не знала, какой урок ей следовало извлечь. Может быть, к пятнице она разберется и сможет посмотреть ему в глаза, не представляя его при этом голым. У нее было целых три дня, чтобы найти в себе подходящее место для Брайена. Три дня, чтобы заново научиться, как вести себя в ее возрасте.

Глава 14

Время летит быстро. Сара не могла поверить, что уже вечер четверга. Она посмотрела на отчет о расходах, который держала в руках, внутренне содрогнулась и улыбнулась, потому что она пообещала Дебби Шор немедленно его просмотреть, чтобы можно было сегодня же закончить проверку.

Лучше сделать уборку в ванной комнате.

Она последний раз оглядела отдел бухгалтерии, прежде чем возвратиться в свой офис. Все было тихо, кроме стрекотания калькуляторов и стука клавиш компьютера. Последние полчаса она потратила, отвечая на многочисленные вопросы счетоводов. Конечно, она не против, но это была прерогатива Аллена.

Она беспокоилась о нем. Во вторник он вышел на работу, очевидно, оправившись от кратковременной болезни. Он провел утро с Сарой, вводя ее в курс дела. После того, как она целый час слушала, как он перескакивает с одного предмета на другой, говорит все время повторяясь, она решила, что он нуждался в ориентации больше, чем она. И она решила дать ему одну такую ориентацию.

Помимо другой работы, он будет продолжать готовить ежемесячные сметы движения наличности и справку по коллективным страховым премиям, которые, как она мягко напомнила ему, должны быть готовы к концу недели. Круг его обязанностей останется прежним, за небольшим исключением.

Сара теперь будет отвечать за займы в пределах лимита кредитования «Комик Бейс», если понадобятся наличные деньги, и следить за краткосрочными помещениями капитала. Короче говоря, она отвечает за деньги, а остальное они будут выполнять вдвоем в ходе работы.

Аллен вышел из ее кабинета счастливым, как жаворонок, радуясь, что освободился от некоторых обязанностей. Единственная сложность заключалось в том, что два дня подряд дверь в его кабинет была закрыта. Казалось, он забыл про свои ежедневные обязанности, в которые входило и руководство счетоводами. Из реплик, которые Сара услышала за последние два дня, было ясно, что такое поведение типично для Аллена.

Он редко выходил из своего кабинета, и то только для того, чтобы вновь налить себе кофе. Каждый раз, когда она замечала его проходящим мимо ее двери, он выглядел все более измученным и взбешенным. Не удивительно, что счетоводы не хотели идти к нему со своими вопросами.

Когда в четыре часа он ворвался в ее кабинет, она убедилась, что он еще болен. Темные круги под покрасневшими глазами. Меловая бледность кожи убедительно свидетельствовали о болезни. Он был похож на ожившую смерть.

– В чем дело Аллен? – участливо спросила она.

– У меня заело компьютерную систему, – с отчаянием сообщил он, не подозревая, что она имеет в виду его здоровье. – Я все попробовал, только что не выключил совсем. Я не хочу уничтожать всю работу, которую сегодня сделал. Может, ты посмотришь?

В течение двадцати минут Сара пыталась развязать серию аллогичных команд, а Аллен висел над ее плечом, сопел и тер свой нос, пока он не заблестел. Поняв, что ее компетенции здесь не хватает, она попросила Ларри, программиста компании, посмотреть. Он еще полчаса провозился, наконец, поднял руки вверх, сдаваясь. Машину надо выключать.

– Нет! – заорал Аллен.

Сара с удивлением посмотрела на него. Он смотрел на экран компьютера, не веря, теребил волосы, потом сжал кулаки и резко опустил руки. Ларри бросил на Сару быстрый сочувствующий взгляд и поспешил из кабинета Аллена.

Аллен плюхнулся в кресло и злобно стукнул по клавиатуре, тихо ругнувшись. Из носа его потекла кровь, но он не заметил этого.

Медленно Сара двинулась к двери. В его поступках нет логики. Она спиной наткнулась на Касса и поняла, что это Ларри позвал его.

– Эй, малыш, – обратился Касс, попутно обняв Сару за плечи, останавливая ее, – как дела сегодня?

Аллен засопел и потер нос, размазав кровь по щеке.

– Слушай, этот ненормальный компьютер решил выдать ложный сигнал. Теперь я должен снова составлять смету движения наличных средств. Надо сидеть всю ночь. – Он слабо улыбнулся Саре. – Наш новый вице-президент требует работу в срок. Я должен положить смету ей на стол завтра утром.

– Я думаю, Сара, наверно, продлит тебе срок, ну, скажем, до утра понедельника. Ты переживешь это, Сара? – спросил Касс, потом спокойно подошел к Аллену и вынул салфетку из ящика на столе. – У тебя кровь идет из носа.

– Конечно. Можно в понедельник, – согласилась Сара, глядя, как Аллен широко открыл глаза, трогая свой нос.

Он отвернулся смущенно, принимая салфетку от Касса. Комок встал в горле Сары. Что-то с ним совсем не так, только она не представляла, что это могло быть. Очевидно, что Касс знал и принимал во внимание его болезнь. С каждым днем он все больше ей нравился.

– Хорошо, – сказал Касс, – давай уйдем отсюда. Уже шестой час, а у Сары и у меня завтра важная встреча.

Сара чуть не застонала при напоминании. Она намеревалась на этой неделе уделить некоторое время подготовке к встрече с Брайеном, а получилось так, что она даже и не подумала. Правда заключалась в том, что она просто не могла думать о встрече.