Текст книги "Властелин неба"

Автор книги: Франц Таурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

14

Среди скопления светло-коричневых скал, выделявшихся на фоне белой и пыльной равнины, притаилась группа вооруженных людей в пустынном камуфляже. Помимо автоматов, в боевой готовности было несколько переносных зенитно-ракетных комплексов «стингер» фирмы «Дженерал Дайнемикс», включавших в себя по шесть ракет в транспортно-пусковых контейнерах, а также некая непонятного назначения аппаратура на низких треногах.

Люди в камуфляже были палестинцами-радикалами, полагавшими, что сирийское руководство не делает того, что должно было делать, для того чтобы освободить от израильтян земли, на которых родились и выросли поколения предков палестинцев. Радикалы из бригады «Молодой фронт Иншаллах» были готовы ценой собственных и чужих жизней вернуть утраченные территории.

Их убеждения формировался годами, проведенными в лагерях для беженцев в Ливане, Иордании и Сирии. Для мальчишек дорога из такого лагеря была, по сути, одна – в ту или иную организацию, боровшуюся за освобождение Палестины.

Казалось, созданная на территории Сирии при полном согласии и финансовой поддержке властей этой страны и Ирана «Иншаллах» была самым радикальным из всех вооруженных формирований. Однако и в этой организации нашлись экстремисты, считавшие ее недостаточно агрессивной и последовательной в своих действиях. Хотя крайний экстремизм этих, в основном молодых людей мог зиждиться и на более прозаическом фундаменте – желании оттеснить старших от рычагов власти и денежных потоков.

В самом деле, борцы старшего поколения, по крайней мере, правящая верхушка, уже давно обуржуазились, имели собственные, и немалые, счета в западных банках, собственный бизнес, открытый на подставных лиц, который можно было потом, уже на законных основаниях, передать детям и внукам.

Абдалла – один из лидеров молодых – не мог рассчитывать на наследство от кого бы то ни было. Его отец и старшие братья погибли, сражаясь с врагом, да и сам Абдалла был близок к смерти после одного из неудачных террористических актов, но выжил и заслужил немалый авторитет среди сверстников.

Когда наметился раскол, он безоговорочно встал на сторону радикалов, вскоре занял один из ключевых постов уже в новой организации, а затем и возглавил бригаду «Молодой фронт Иншаллах». Но для содержания бригады нужны были деньги, и немалые. Для успешного решения этой задачи Абдалла был готов идти на любые компромиссы и даже поступаться принципами. В частности, выполнять поручения американцев, которые всегда и везде поддерживали исконного врага Палестины – Израиль.

«О вы, которые уверовали! Не заводите дружбы с иудеями и христианами: дружат они между собой. Если же кто-либо из вас дружит с ними, то он – один из них. Воистину, не поведет Господь нечестивцев путем прямым. Видишь ты, что те, чьи сердца нестойки в вере, спешат подружиться…» – сказано в Коране.

В то же время ислам, несмотря на устоявшееся мнение, довольно терпим к иноверцам, особенно к христианам: «Несомненно, убедишься ты, что больше всех дружелюбны к уверовавшим те, кто говорит: „Воистину, христиане мы“. (Коран, 5: 82).

Более того, Коран не оставляет надежды, что в один из дней может наступить примирение; в нем не провозглашается полного и окончательного разрыва. Наоборот, выражены чаяния, что верующие смогут повлиять на людей Писания – иудеев и христиан – и ситуация и отношения изменятся. В одной из сур Аллах говорит: «Быть может, решит Господь установить дружбу между вами и теми, с кем враждуете вы. Ведь Всемогущий Он, Прощающий, Всемилосердный».

Таким образом, под согласие Абдаллы на предложение резидента Центрального разведывательного управления в Дамаске Ричарда Бэрроуфильда добыть секретный вертолет россиян, можно было подвести довольно убедительную идеологическую базу даже с точки зрения самых ортодоксальных мусульман. Тем более что за выполнение задания была обещана очень крупная сумма денег. Правда, по достигнутой, в конце концов, договоренности основной транш осуществлялся в момент передачи вертолета американцам и никак не раньше.

Люди, засевшие в засаде среди светло-коричневых скал, были людьми Абдаллы и ждали появления в воздухе российской винтокрылой машины уже второй день.

– Вахид, пустыня большая! Почему русские будут летать здесь? – спросил стрелок-оператор одного из расчетов «Стингера» у своего напарника, в обязанности которого входило наблюдение за воздушным пространством.

– Абдалла сказал, он точно знает. Абдалла никогда не обманывает, – строго заметил наблюдатель.

– Но откуда он может знать, я не понимаю.

– А зачем тебе понимать? Тебе надо ждать и не промахнуться.

– Разве от меня зависит, промахнуться или не промахнуться? «Стингер» сам знает, куда лететь, – возразил любопытный стрелок-оператор. – Ты сам знаешь: если ракета видит цель, она начинает пищать, и тогда мое дело маленькое – успеть нажать пуск.

– Вот и думай, как успеть, а не забивай себе голову глупостями, – все с той же строгостью в голосе посоветовал Вахид, заросший иссиня-черной щетиной почти до самых глаз и потому очень похожий на гориллу.

– Как не забивать, как не забивать, послушай! Интересно мне, откуда все-таки Абдалла знает, где вертолет лететь будет? – не унимался стрелок.

– Слушай, но я знаю, что он знает! Тебе этого недостаточно? – не на шутку рассердился Вахид.

Стрелок поправил транспортно-пусковой контейнер ракеты, который уже успел здорово натереть ему плечо, и обиженно замолчал. Но не надолго.

– Я думаю, среди русских обязательно кто-то есть, кто помогает Абдалле. Среди них ведь и правоверные встречаются, я слышал, – задумчиво сказал стрелок как будто сам себе, но поскольку они с Вахидом были на некотором отдалении от остальной группы, то, конечно, они были адресованы прежде всего Вахиду.

– Среди них много правоверных, – согласился командир, не изменяя своему строгому тону. – Мой старший брат учился в Москве, он мне сам говорил, что половина жителей этого города – мусульмане.

– Да? – оживился стрелок, радуясь тому, что Вахид поддержал его. – Тогда мне все понятно.

Однако долгого молчания стрелок не выдержал и нашел другую тему для обсуждения:

– Вахид, Абдалла говорил, что это непростой вертолет, он может быть невидимым. С помощью шайтана, должно быть. Как думаешь?

– Я не знаю, – признался Вахид, не отрываясь от бинокля.

– И еще Абдалла говорил, что этот вертолет может защищаться от «стингера». Наверное, он все время тепловые ловушки отстреливает. Если все время отстреливать, тогда точно «стингер» не попадет. Но это сколько ловушек надо? А?

– Не знаю. Знаю, если промажешь, то тебе не поздоровится.

– Я не могу промазать – сколько раз тебе говорить? – искренне возмутился стрелок. – Это ракета может промазать, если ее обмануть. Я не могу промазать.

– Можешь. Если твоя ракета промажет, значит, это ты промазал. Когда я стреляю из «калаша», я не говорю: автомат не попал, – я говорю: Вахид не попал!

– Тоже мне: сравнил «калашникова» со «стингером». Это разные вещи. Совсем разные.

– Если промажешь, тогда только одна надежда останется – на то оружие, что добыл Абдалла, – словно не слыша аргументов стрелка, продолжал Вахид и, на мгновение оторвавшись от бинокля, кивнул на странный агрегат на невысокой треноге.

Стрелок, опустив голову, подумал, обижаться ему или нет, и решил не обижаться.

– А если мы этот вертолет собьем, что делать с ним будем? Он же большой.

– Слушай, если собьем, он уже не будет большой, понял? Соберем, что останется, и вывезем. Хватит болтать, а?!

Стрелок все-таки обиделся и замолчал, и это было очень уместно, потому что практически тотчас же необычные, негромкие, но выразительные ритмические звуки послышались в воздухе с южной стороны, почти со стороны солнца. Однако в огромном голубом небе, кое-где запятнанном редкой ватой перистых облаков, не было видно источников звука.

– Вертолет? Слушай, это вертолет русских! Шайтан! Его не видно! – заверещал стрелок.

– Тихо! – грозно крикнул Вахид, замахнувшись рукой на стрелка, который был значительно меньше его ростом. Отвернув голову, левым ухом, поросшим черным волосом, гориллоподобный командир расчета, словно локатором, слушал небо.

– Аллах всемогущий, я вижу его тень, а самого не вижу, – вновь подал голос стрелок, несмотря на приказание.

Вахид тоже заметил темное пятно, быстро перемещавшееся по серой каменистой равнине. Сопоставив движение пятна с легким стрекотом в небе, наблюдатель решительно положил правую руку на плечо, а левой показал направление.

Подчиняясь этому жесту, стрелок навел контейнер в указанный сектор небесного купола. И тотчас начала подавать звуковые сигналы головка самонаведения «Стингера» и задрожало вибрационное устройство оптического прицела. Стрелок прижался к нему щекой и нажал сначала на кнопку, приводящую в действие гироскоп ракетного комплекса, а затем на пусковую скобу.

Громко хлопнул пиропатрон и полутораметровая стальная игла, пробив оболочку транспортно-пускового контейнера, с леденящим душу шелестом ушла в небо.

– Аллах акбар! – восторженно выкрикнул стрелок ей вослед…

15

Белая однообразная равнина с редкими пучками сухой травы, видимая из кабины «Громобоя», стремительно летела назад, исчезая под ногами вертолетчиков. Этот скупой библейский пейзаж должен был бы навевать тоску и уж, во всяком случае, вызывать мысли о бренности земного существования перед лицом вечности. Однако душа старшего лейтенанта Петра Романчука пребывала в эйфории, иными словами – просто пела.

Повод для этого, казалось, был совсем незначительный: Петруха услышал в наушниках шлемофона голос Людмилы, просто голос, который сообщил кое-какие цифры, определившие теперешний курс «Громобоя». Только цифры, но произнесенные, как показалось и как хотелось думать Петрухе, с особой задушевностью и даже лаской, предназначенной только ему.

Они не виделись всего несколько дней, но для оператора «Громобоя» они были вечностью. Петька влюбился, осознавал это, и такое состояние, чего греха таить, ему очень нравилось. Да и то сказать, невозможно было устоять перед чарами этой очень красивой, озорной и временами просто бесшабашной девчонки, за белозубую улыбку которой Петруха, совсем одичавший в мужском обществе небольшого гарнизона в Таджикистане, готов был отдать и сделать все, что угодно.

Только вот Людмила ничего не просила, хотя старший лейтенант голову готов был на отсечение дать – голубоглазая блондинка, словно сошедшая с обертки шоколада «Аленка», знала о том, что запала на сердце холостого офицера, но ничем этого не выдавала, расточая свои драгоценные улыбки налево и направо, в общем, кому ни попадя. И сердце Петрухи обливалось кровью.

Но сейчас, после короткого радиоразговора, Романчук не помнил о своих терзаниях и пребывал в наилучшем состоянии духа, что проявлялось в том, что он гундосил под нос песню своего детства, в меру сил и музыкальных способностей стараясь следовать мелодическому рисунку:

– «Стюардесса по имени Жанна, обожаема ты и желанна…»

Командир экипажа несколько раз покосился на своего «правого», некоторое время терпел, но потом все-таки не выдержал:

– У нас что? Концерт по заявкам? Так я вроде ничего не заказывал.

– Извини, Жора, – повинился Петруха и объяснил: – Радостно как-то, вот и песня просится.

– И чего это тебе радостно, хотелось бы знать? – поинтересовался Иванисов, хотя очень даже догадывался о причинах, подвинувших подчиненного на лирические мелодии.

– Ну, мне всегда радостно, когда мы на «Громобое» летим, – слукавил Петруха. – А тут еще дело настоящее.

– А что говорит в таких случаях генерал?

– Знаю, – вздохнул Петька. – Не говори гоп, пока не перескочишь. Так и не говорю. Просто запел. А что, нельзя?

– Ну ты ж не Киркоров.

– Нет, конечно.

– И слава Богу! Ты классный оператор, и мне этого достаточно, чтобы относиться к тебе как к достойному, серьезному и уравновешенному человеку, – не без иронии сказал Иванисов. – А песни, так и быть, оставь Киркорову. И этому, как его? Галкину. Да, ему. Договорились?

– Договорились, – согласился Петруха и умолк на некоторое время, хотя песня про стюардессу Жанну вертелась у него на языке, и он незаметно для себя стал легонько притоптывать в такт ей по слегка подрагивающему полу вертолетной кабины. Мысли оператора витали где-то возле Людмилы, и скрыть этого, как ни старался, он не мог.

– Нам с тобой хорошо, Жора, – очень скоро нарушил молчание Петруха.

Командир вновь покосился на него:

– Ты о чем, парень?

– Ну, вдвоем все-таки. А она там одна.

– Кто? – сделал вид, что не понимает, Иванисов, хотя все прекрасно понимал.

– Я про Людку.

– А… Но не переживай. Не пропадет. Не должна.

– Да, она, конечно, боевая. И языки знает, и вообще.

– Не переживай.

– А все-таки она такая привлекательная, а вокруг одни арабы, а она одна.

– Так ты об этом! – не сдержал улыбки майор. – Об этом уж точно можешь не беспокоиться. Грех! Большой грех для правоверного посягать на чужую женщину. А мусульмане не то что мы: когда плохо – тогда до Бога. Мусульмане сильно верят.

– А ты откуда знаешь?

– Знаю. Жена рассказывала.

– Жена? Ты никогда не говорил, что у тебя есть жена.

– Не есть, а была. Поэтому и не рассказывал.

– Извини.

– За что?

– Ну я ж не знал, что у тебя такие проблемы.

– Тем более, – успокоил Петруху командир. – Тем более что нет никаких проблем, поскольку нет жены.

– А что она тебе рассказывала про арабов? Откуда она знает? – продолжал расспрашивать старший лейтенант, хотя и ощущал некоторую неловкость.

– Так она замуж вышла за араба.

– За араба? – аж поперхнулся Петруха.

– За чистокровного. Из Объединенных Арабских Эмиратов. Хвастала даже, что у него титул какой-то есть, то ли бек, то ли эмир какой-то. Но про титул, думаю, врала. А так чистокровный. Она у него третьей женой стала.

– Извини, командир, так она от тебя гуляла? – с трудом сформулировал свой очередной вопрос оператор.

– Да вроде нет. Здесь, в России, по крайней мере, вроде не гуляла.

Жена Иванисова уехала с помощью туристической фирмы на работу в Арабские Эмираты, когда он мотался в продырявленном не единожды вертолете над Чечней, в конце девяностых. Квартиры у них не было, жили у тещи, а та была еще женщиной не старой и, овдовев в тридцать девять лет, спустя три года вновь вышла замуж и родила сына новому мужу, который был на шесть лет моложе ее.

В «хрущобе» с двумя смежными комантами, где размещалось две семьи и двое маленьких детей – дочка Иванисова была не намного старше своего сводного дяди – стала нелегкой для всех, даже с учетом многомесячного пребывания вертолетчика в длительных командировках, в которые он сам и напрашивался.

Жена Иванисова взяла инициативу в свои руки и поставила мужа перед свершившимся фактом, когда уже оформила визу и подписала какой-то контракт. Как он не рвал, и не метал, она настояла на своем. Ей пообещали в турфирме, что за год она заработает такие деньги, что легко сможет купить отдельную квартиру.

Оставив дочку теще, жена улетела в Эмираты работать менеджером по продажам, а по-русски – продавцом в небольшом ювелирном магазине в Дубае. Хозяин заказывал турагентам миловидную девушку или такую же молодую женщину с хорошим знанием английского и немецкого языка, а жена Иванисова, работая после иняза в школе максимально возможное количество часов, преподавала оба этих языка, и это подкупило ювелира.

Хозяин не приставал к ней, хотя она часто замечала на себе его долгие взгляды. Однако однажды, спустя полгода работы, он официально предложил ей стать его второй (не третьей – Иванисов сгущал краски) женой. Что характерно, араб знал, что у менеджера есть маленькая дочь, но это не остановило его. Про отца девочки она, сама не зная почему, умалчивала.

Что подвинуло молодую женщину принять предложение, сказать трудно. То ли перспектива возвращения в полунищенское существование в России, то ли она и впрямь воспылала нежными чувствами к богатому, обходительному и еще совсем не старому хозяину магазина.

Конечно, Иванисов не позволил бы увезти сына ни за что на свете, но у него была только дочка, и он осознавал, что дочке будет лучше с матерью. Тем более что новый папа клятвенно пообещал дать ей не просто высшее образование, а хорошее высшее образование в одном из лучших европейских университетов. Что мог бы дать девочке ее настоящий отец, чья жизнь ничего не стоила?

Вконец истерзав себя и жену, ставшую из родного человека чужим, Иванисов все-таки дал согласие на выезд несовершеннолетней дочери на постоянное жительство в чужую страну. А сам находил горькую отраду в рискованном балансировании между жизнью и смерть, благо его профессия изобиловала такими возможностями. Со стороны могло показаться, что Иванисов едва ли не сам ищет погибели. Но это было не так. Георгий любил жизнь. Просто с некоторых пор он не боялся смерти.

Долгую паузу, повисшую в кабине «Громобоя», неожиданно прервал противный свербящий звук сигнального устройства, оповещавшего о возможности ракетной атаки.

Бортовой компьютерный комплекс отреагировал автоматически, отстрелив тепловую ловушку. В принципе, она эффективна лишь как профилактическая мера, потому что самонаводящаяся головка «стингера», найдя цель, уже не реагирует на помехи. Если оператор переносного зенитно-ракетного комплекса нажмет на пусковую скобу раньше, чем отреагирует летчик, то летательный аппарат в большинстве случаев обречен.

Однако на «Громобое» была установлена уникальная система защиты и тепловые ловушки нового поколения, которые в случае опасности отстреливались автоматически и все-таки уводили вражескую ракету от уже избранной цели.

– Это уже интересно! – прокомментировал Иванисов, бросив взгляд на приборы: система «Хамелеон», обеспечивавшая визуальное «отсутствие», была активизирована. – Нас не видят, но по нам пуляют. Похоже, нас ждали.

Энергично, но плавно отодвинув ручку управления от себя, пилот увеличил скорость винтокрылой машины и заложил правый вираж. В это время вновь сработала система защиты, отстрелив сразу четыре тепловые ловушки.

– Ого! – воскликнул Петруха. – Да тут не один ПЗРК! Несколько!

– Ну так разберись, – то ли порекомендовал, то ли приказал командир.

– Слушаюсь!

– Откуда они взялись? – пробормотал командир и принялся за дело.

Иванисов слегка увеличил тангаж: хвост вертолета задрался вверх, а кабина ушла вниз, и винтокрылая машина стала быстро скользить в пологом пике, устремляясь к скоплению светло-коричневых скал, выделявшихся на фоне белой и пыльной равнины.

Хотя террористы из «Иншаллах» были не очень заметны в своем «пустынном» камуфляже – многие из них к тому же прикрывались мешковиной, в которую были натыканы сухие стебли травы, – датчики инфракрасного излучения выводили на экран оружейного компьютера координаты мест наибольшего скопления человеческих тел.

Петруха сделал необходимые приготовления для стрельбы из автоматической пушки, ориентируясь на расчеты бортового вычислительного комплекса. Короткая пристрелочная очередь из нескольких снарядов ушла в сторону цели. По полету трассеров оператор сделал корректировку и повторным нажатием пусковой кнопки на пульте ведения огня выпустил солидную часть боекомплекта пушки. На светло-коричневых скалах густо вспухли черные разрывы снарядов, ложившихся неподалеку друг от друга.

– Неплохо, совсем неплохо поешь, товарищ оператор! Куда там Киркорову до тебя, – одобрил Иванисов.

– Жора, еще один заход, – попросил Петруха, когда вертолет взмыл вверх. – Надо бы повторить! Я тут че-то упустил, по-моему.

– Успокойся, мы ж не на войне, старлей. Мы мирные люди!

– Командир, ну, пожалуйста! – умоляющим тоном опять попросил оператор. – На нас трех «стингеров» спустили, это не война?

– Ладно тебе, Петруха! Совсем распоясался. Мы вторглись в чужое воздушное пространство. Скорее всего, против нас работает противовоздушная оборона Сирии, – размышлял вслух Иванисов. – Принимают нас за израильтян. Вот с ними сирийцы точно в состоянии войны уже много лет. Нам провоцировать международные конфликты не с руки. Не для этого мы здесь. Совсем не для этого. Успокойся.

– Не похожи они на ПВО, – упорствовал Петруха.

– А откуда знаешь, похожи или не похожи?

– Командир, ну давай хоть посмотрим, что там.

– Ладно. Уговорил.

«Громобой», сделав большой круг на высоте около трех километров, вновь вернулся на боевой курс. Видеокамеры, способные на стодвадцатикратное увеличение, выдавали на монитор картину ужаса, воцарившегося внизу на скалах. Видно было, как уносят ноги, позабыв о маскировке, уцелевшие боевики в камуфляжных костюмах песочного цвета, разбегаясь в разные стороны. Но что это? Двое чернобородых мужиков, не поддавшись общей панике, хлопотали вокруг странного сооружения на треноге, отдаленно напоминавшего очень большой миномет.

– Жора! Никак у них «Стингеры» закончились? – иронически воскликнул Петруха и рассмеялся: – Счас каким-нибудь «Касамом» пульнут! Страшно, аж жуть!.[2]2
  «Касамы» – самодельные ракеты, которые палестинские боевики используют для обстрела израильских поселений. – Прим. автора


[Закрыть] А ты говоришь ПВО. Тут банда каких-то бородатых.

Однако командир не разделял дурашливого веселья Петрухи. Шестое чувство, на уровне подсознания, подсказывало опасность, а Иванисов привык доверять своему шестому чувству.

Майор не ошибся – из жерла «миномета» навстречу «Громобою» взметнулась ракета, оставляя за собой необычный фиолетовый шлейф. С Петрухи мигом сошла дурашливость, и он немедля, скорее инстинктивно, чем осознанно, не глядя на пульт, нажал кнопку отражения ракетной атаки.

«Громобой» изрыгнул навстречу поднимавшейся с земли ракете две своих ракеты класса «воздух-воздух», и одна из них поразила вражескую буквально в сотне метров от вертолета.

Взрыв! Ракета, выпущенная с земли, мгновенно превратилась в огромный серебристый шар почти правильной формы, состоящий из множества мелких острых металлических треугольников. Турбины «Громобоя» тут же втянули их в себя, и в ушах вертолетчиков послышался странный скрежет и леденящий душу стук металлических лопаток.

Винтокрылая машина на какое-то время потеряла устойчивость, стала рыскать вправо и влево, но все же через несколько десятков, показавшихся очень долгими, секунд успокоилась и вновь стала слушаться ручки управления. Однако ручка стала чуть влажной от выступившего пота на ладони майора Иванисова.