Текст книги "Властелин неба"

Автор книги: Франц Таурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

39

В девять часов утра Дамаск уже давно проснулся и трудился в поте лица. Офисные служащие заняли места за столами и столиками, торговцы открыли большие и маленькие лавки, кассирши в супермаркетах давно сидели на своих вертких креслицах, горничные в гостиницах усердно и бесшумно убирались в коридорах отелей, в кофеварках за стойками баров и кофеен сварили уже не по одному литру кофе.

Улицы заполнялись потоком машин разнообразных марок, и в воздухе над этим потоком не умолкали казавшиеся простуженными голоса автомобильных клаксонов.

По одной из нешироких улочек, примыкавших к древней Виа Ректа – Прямой улице, которая ныне называется Мидхат Паша, брел, разглядывая вывески, невысокий, коренастый, абсолютно лысый человек с густыми черными бровями над слегка раскосыми глазами. Он был одет в мешковато сидящую на нем пиджачную пару темно-серого цвета, которая явно была скроена по лекалам прошлого века где-то далеко от европейских, и не только европейских, столиц.

Лысый человек, крепко державший в правой руке пухлый черный чемоданчик, выглядел растерянным и встревоженным. Однако выражение лица его изменилось, как у школьника, решившего трудную задачку, когда он оказался у входа в кофейню и увидел вывеску, на которой арабской вязью было выведено название, продублированное латинскими буквами, – Bushra.

Прочитав название, лысый мужчина с чемоданчиком, оглянувшись по обеим сторонам, нерешительно вошел в заведение и, потоптавшись, занял место за маленьким столиком на двоих неподалеку от входа. В кофейне было сумрачно, прохладно и немноголюдно. Сильно пахло кардамоном и кофе.

К посетителю тут же подскочил кельнер и склонился в почтительном поклоне. Лысый человек с недоумением посмотрел на него, а потом, спохватившись, сказал по-английски с жутким акцентом:

– Гив ми э джуз, плиз.[23]23
  Принесите мне сок, пожалуйста.


[Закрыть]

– Big glass?[24]24
  Большой стакан?


[Закрыть] – уточнил кельнер.

Странноватый посетитель уставился на официанта, мучительно пытаясь сообразить, чего хочет от него этот молодцеватый малый с черными усиками под большим хрящеватым носом, и сказал по-русски:

– Не понял я тебя.

– Русия? – оживился кельнер.

– А ты откуда знаешь? – удивился лысый.

– Мало-мало знаю русия, – осклабился кельнер. – Был военный сардар. Был командир русия.

– А! Так чего ты спрашивал?

– Джуз много или мало?

– Мало. А то у меня еще денег не хватит, – посетитель почему-то крепче прижал к себе черный чемоданчик.

Кельнер улыбнулся с легким поклоном и передал заказ парню в белом фартуке, строгавшему теркой кусок льда.

– Русия? – спросил тот, бросив лед в стакан, налив перед этим туда поварешкой тутовый сок, который стекал из-под горы ягод на большем блюде в медный таз.

– Русия, – подтвердил кельнер и неприметно махнул рукой, мол, с этого много не возьмешь.

Со стаканом на подносе он вернулся к столику, за которым сидел посетитель из России, и поставил сок перед ним.

Между тем на улице возле кофейни, в которую зашел лысый, остановились два крепко сложенных сирийца. Оба, несмотря на жару, тоже были в пиджаках, которые казались им чуть великоваты. Один из них достал сигарету и сунул ее в рот, второй предупредительно поднес к сигарете огонек зажигалки. Когда он поднимал руку с зажигалкой, пиджак распахнулся, и из подмышки выглянула желтая кобура пистолета.

Затянувшись, сириец бросил быстрый взгляд в открытую дверь кофейни, а второй, спрятав зажигалку в карман, посмотрел в оба конца улицы.

– Объект на месте, Сайдулла, – тихо сказал тот, который заглядывал в открытую дверь кофейни.

– Оставайся тут, Халим. Я посмотрю подходы со стороны Мидхат Паша, – ответил ему второй.

– Хорошо, – кивнул, куривший сигарету. – Буду продолжать наблюдение здесь.

Лысый человек за столиком неподалеку от входа все еще не притронулся к принесенному кельнером стакану и буквально каждую минуту вытягивал левую руку, освобождая запястье, чтобы взглянуть на наручные часы. Уточнив время, странный посетитель из России каждый раз подозрительно оглядывал кофейню и крепче прижимал к себе черный чемоданчик.

Внезапно совсем близко от входа в кофейню грохнул взрыв, заставив прохожих вздрогнуть от неожиданности. Сразу после взрыва сработала сигнализация в нескольких припаркованных на улице ближе к выходу на Мидхат Паша автомобилях, имитируя рев полицейской сирены.

Сириец, куривший у входа в кофейню, выплюнул сигарету и резким движением сунул правую руку под пиджак. Не вынимая руки из-под пиджака, он крутил головой во все стороны, стараясь увидеть сразу все, что происходило на улице и в кофейне.

Прохожие отхлынули от места взрыва в противоположный конец улицы, но через полминуты именно там потряс землю новый, еще более мощный взрыв.

Стеклянная дверь кофейни от удара взрывной волны рассыпалась на мелкие осколки. Стоявший возле двери Халим, державший правую руку под полой пиджака, присел, прикрыв ладонью левой руки коротко стриженную голову. Прохожие заметались в панике и опять отхлынули от места взрыва с криками и воплями. Толстый седой человек с выпученными от ужаса глазами натолкнулся на Халима и буквально снес его, повалив на землю, сам растянувшись рядом.

Лысый россиянин с чемоданчиком при первом взрыве вскочил со своего места и прижался к стене. Кельнер забрался под барную стойку, сочтя это место наиболее безопасным, и лишь парень в белом, местами запятнанном фартуке не потерял самообладания. Он спокойно отложил поварешку, которой разливал сок по стаканам, и в два широких шага подошел к лысому с чемоданчиком. Достав из-под фартука «браунинг», краска со ствола которого осыпалась от старости, он ткнул его в бок россиянину и сказал, улыбаясь белозубо:

– Русия! Гоу! Гоу!

Подталкивая лысого россиянина к черному ходу из кофейни, парень в фартуке оглянулся – у входа на земле, усыпанной осколками стекла, возились, пытаясь встать, двое мужчин.

– Гоу! Русия! Гоу, – энергично подтолкнул парень в фартуке россиянина, продолжая улыбаться.

Лысый с чемоданчиком, очевидно, ошеломленный происходящим, безропотно повиновался. Парень в фартуке, тыча под ребра россиянину стволом «браунинга», вывел его на задний двор кофейни, а затем в узкий глухой проулок, образованный стенами каменных домов, стоявших менее чем в двух метрах друг от друга.

– Стоп, – сказал парень в фартуке, выведя россиянина на оживленную и относительно широкую улицу и тормознув его у черного джипа с тонированными стеклами, который залез двумя колесами на тротуар.

Задняя дверца автомобиля распахнулась, и парень, не церемонясь, втолкнул лысого с чемоданчиком в машину.

Джип съехал с тротуара, поцарапав бампером борт стоявшей рядом желтой «Тойоты», и резко взял с места.

– Is you mister Vaghipov?[25]25
  Вы господин Вагипов?


[Закрыть] – спросил у лысого, оказавшегося на заднем сиденье джипа, чернобородый молодой человек с небольшим, но глубоким шрамом под левым глазом.

– Да, – едва выдавил из себя лысый.

Чернобородый ловко защелкнул на его запястьях наручники и рванул ворот его рубахи – на шее у россиянина была цепочка из желтого металла с полумесяцем.

– Оу! – удовлетворенно воскликнул чернобородый.

Водитель джипа оглянулся на этот вскрик, но тут же уставился на дорогу – в старом городе, как обычно в это время, начинался час пик. Перед джипом медленно двигался красный микроавтобус, который невозможно было обогнать из-за плотного потока машин.

Чернобородый взял с колен у не сопротивлявшегося россиянина чемоданчик, щелкнул замками и вновь воскликнул:

– Аллах акбар!

В чемоданчике в одинаковых прозрачных упаковках лежали плотно утрамбованные пачки стодолларовых купюр.

На этот раз водитель не оборачивался, но слегка приподнялся в кресле, чтобы увидеть в зеркале заднего обзора то, что происходило за его спиной, и, удовлетворив свое любопытство, вновь принял прежнюю позу.

Чернобородый взял из чемодана одну из пачек и обеими руками стал разрывать полиэтиленовую упаковку. А россиянин, испуганно забившийся в угол машины, вдруг неуловимым движением сбросил с рук металлические браслеты и несильно ткнул коротким толстым пальцем куда-то в шею чернобородому. Тот мгновенно обмяк.

Шофер джипа почувствовал прикосновение к своему затылку холодной металла и услышал голос лысого. Тот говорил теперь на хорошем арабском языке и совершенно спокойно:

– Останови машину.

Шофер послушно нажал на педаль, повернул ключи в замке, и тут же его сознание было отключено, и он провалился в какую-то вязкую слоистую темноту.

Из красного микроавтобуса, чей зад маячил перед радиатором джипа, выскочили несколько сирийцев в одинаковых светло-серых костюмах с пистолетами в руках и бросились к внедорожнику.

Первым дверцу джипа рванул подполковник Главного Управления Безопасности Мухер Хусейн. На подполковника вывалилось бесчувственное тело лидера «Молодого фронта Иншаллах» Абдаллы, который так и не пришел в себя после тычка пальцем в шею.

– Все в порядке, – сказал Хусейну по-арабски с широкой улыбкой на пол-лица лысый человек, очень похожий на главного конструктора «Громобоя» Рината Галиакбаровича Вагипова.

– Товарищ Волков, с вами все хорошо? – спросил его на русском языке Мухер Хусейн, который, будучи совсем молодым человеком, в течение двух лет проходил стажировку на высших курсах КГБ в Минске еще во времена Советского Союза.

– Как видите. Все нормально, Мухер, – успокоил его, тоже переходя на русский язык, лысый. – Спасибо за плодотворное сотрудничество, господин подполковник. Абдалла должен отойти через полчасика. Может быть, он все же прикажет выпустить российских паломников? Или хотя бы даст точные координаты их местонахождения?

– Маловероятно, – цокнул языком и помотал головой Мухер Хусейн. – Я его знаю не первый год. Такие предпочтут смерть потере влияния в своей организации. Но мы попробуем.

– Попробуйте, – согласился Волков, который благодаря усилиям опытного гримера был так похож на Вагипова, и опять улыбнулся на пол-лица: – Попытка не пытка, господин подполковник.

Мухер Хусейн невесело улыбнулся в ответ очень старой шутке своего советского преподавателя.

40

В то утро террористам было не до своих пленников. Солнечные лучи появились из полуразваленных дымоходов в дальнем конце подземелья, но воду и лепешки до сих пор не приносили. Направляемые Галиакбаром-хаджи паломники совершили утренний намаз и теперь шептали другие молитвы, чтобы заглушить чувство голода.

– Эй, Ахмед, – позвал Рафаэль подростка. – Иди спроси у них, когда принесут хлеб? Я что, с голоду умирать должен за свои полмиллиона долларов?

Мальчик послушно встал с кирпичного пола, но его остановил жестом старик Вагипов. Он сказал своему бывшему студенту:

– Ты, Рафаэль, лучше о душе подумай, чем о желудке. Если тебе не можется, иди объяснись с ними сам. Зачем подвергаешь мальчика опасности?

– Но я же не говорю по-арабски!

– Если тебе очень хочется, объяснись жестами. Они поймут.

Рафаэль сморщился, как от зубной боли, и отошел от Вагипова-старшего. Бизнесмен хорошо запомнил сокрушительный удар в пах, полученный от одного из сторожей в первые сутки пребывания в подземелье.

– Галиакбар-хаджи, я ночью опять выбирался во двор, – тихонько сказал старику мальчик.

– Зачем ты это делаешь? – старик сдвинул свои седые брови.

– А вдруг эта тетя с рыжими волосами приедет еще раз? Теперь я смогу ей больше рассказать о том, где эти прячут оружие и свои машины.

– Ты напрасно рискуешь, сынок, – с упреком, но ласково сказал Галиакбар-хаджи. – Ты совсем не думаешь о своей матери. Да и обо мне тоже. А ты ведь моя опора здесь. Надо слушать старших. Своеволие тоже большой грех.

– Простите меня, учитель, – подросток был явно опечален выговором.

Наверху тем временем в замаскированных укрытиях среди развалин античных строений боевики «Молодого фронта Иншаллах» ожидали атаки необычного вертолета, который так напугал многих из них в прошлый раз. Идеологическая обработка, которую предпринял Абудалла после первой встречи с вертолетом, конечно, дала свои результаты. Но все же далеко не все террористы смогли избавиться от ощущения, что им предстоит сразиться вовсе не с машиной – плодом человеческого разума, а с самым настоящим Ангелом Смерти, способным принимать самые неожиданные обличья.

Но огромная сумма, которую пообещал Абдулла за сбитый вертолет – целых двадцать тысяч долларов, была хорошим стимулом для подавления страха. За такие деньги можно было бы обеспечить безбедное существование большой семьи. И потому нашлось немало охотников, готовых выпустить «Стингер» в вертолет-невидимку, ориентируясь лишь на негромкий стрекот в небе.

И вот среди безмолвной тишины древней Пальмиры ровно в десять утра послышался необычный звук откуда-то сверху, из насыщенной синевы неба, еще не успевшей выцвести под лучами беспощадного солнца.

Вторые номера расчетов переносных зенитных ракетных комплексов, которые должны были указывать направление операторам, державшим на плечах контейнеры со «Стингерами», почти одновременно увидели хищный силуэт отливающей металлом птицы, которая несла что-то в когтях.

Сразу несколько наблюдателей энергично захлопали по плечам своих операторов, указывая на цель. Конечно, птица, стремительно скользившая сверху вниз, совсем не походила на вертолет, но ведь Ангел Смерти мог превратиться во что угодно!

Всякие сомнения исчезли, когда из-под брюха металлической птахи выпрыгнула ракета, оставлявшая за собой черный дымный след, и взорвалась на крыше бункера, в котором был оборудован командный пункт бригады. В воздух поднялся фонтан камней и песка.

В хищную птицу, которая, сбросив ракету, стала неторопливо уходить вверх, было выпущено сразу не менее четырех «Стингеров». И они достигли цели. Металлический хищник, блестевший на солнце своим неживым оперением, взорвался, полыхнув багряным огнем, и сверху, с неба, посыпались обломки летательного аппарата.

Их падение приветствовалось радостными воплями и выкриками осмелевших боевиков:

– «Аллах акбар»!

Один из стрелков, выпустивших «Стингер», сбросил с плеча пустой контейнер и бросился бежать к укрытию, где под толщей каменной плиты шириной в два метра пережидали воздушную атаку Вахид, назначенный Абдаллой командовать бригадой на время его отсутствия, и Ричард Бэрроуфильд. Они заблаговременно перебрались туда из бункера, в котором размещался командный пункт бригады, и наблюдали за происходящим с помощью панорамного перископа. Он был снят с подбитого израильтянами на Голанах бронетранспортера советского производства.

Перископ был один, и смотрел в его окуляры большей частью гориллообразный, заросший иссиня-черной черной бородой почти до самых глаз Вахид, лишь изредка предоставляя возможность Бэрроуфильду оценить обстановку. В тот момент, когда в небе появилась металлическая птица, место у перископа занимал командир боевиков.

Вахид не заметил необычный летательный аппарат, выпустивший ракету по пустовавшему командному пункту Абдаллы, однако по сотрясшему землю взрыву и он, и Бэрроуфильд поняли, что штурм Пальмиры с воздуха начался. И это подтверждало информацию, которую получил американец накануне.

Вахид зафиксировал исход нескольких «Стингеров», и по доносившимся через щели укрытия отголоскам выкриков боевиков понял, что цель поражена.

– Они сбили его! – гордо сказал Вахид, обернувшись к американцу.

Бэрроуфильд недоверчиво осклабился. В это трудно было поверить, но кажется, ему удалось добиться того, на что было потрачено столько сил. Уверенность возросла после того, как в укрытие вкатился один из операторов переносных зенитно-ракетных комплексов и заорал исступленно, срываясь на визг:

– Аль-ля Иллаха Иль-ла Аллах, уа анна Мухаммаду расулю Аллах!

Стрелок захлебнулся собственным криком и, захватив со всхлипом порцию воздуха, сказал уже по-другому, значительно тише:

– Это я сбил его, Вахид! Я пришел за наградой.

– Награда тебя не минует, – успокоил его Вахид, – но сначала нужно убедиться в справедливости твоих слов.

Когда командир боевиков вместе с американцем осторожно выбрались из укрытия, к ним бросились еще несколько операторов, утверждая, что именно их «Стингер» поразил воздушную цель. Дело едва не дошло до драки, но Вахид пообещал, что никто не останется без награды, если они с американцем убедятся в том, что вертолет действительно сбит.

Вахид и Бэрроуфильд вскочили в джип, стоявший под маскировочной сеткой. С ними в машину сел и стрелок, первым прибежавший с вестью о сбитом вертолете…

41

– Кажется, поверили, – констатировал Иванисов.

«Громобой», выпустив на подходе к Пальмире из бомболюка беспилотный летательный аппарат, оснащенный накануне в полевых условиях неуправляемым реактивным снарядом, входившим в штатное вооружение вертолета, совершил посадку на окраине мертвого античного города.

Пилот не отключил систему визуальной защиты «Хамелеон», хотя из-за этого при неработающих двигателях сильно садилась аккумуляторная батарея. Но, поскольку посадка нужна было только для того, чтобы спустить на землю передового авианаводчика и убедиться в том, что задумка удалась, игра, как говорится, стоила свеч.

– Ну все, Ковалева, с Богом! – напутствовал Иванисов девушку, а Петруха жалобно сказал:

– Береги себя, Люська, а? В пекло не лезь!

– Гусь не боится, товарищ старший лейтенант, и ты не бойся, – весело ответствовала Людмила, но, пожалев расстроенного Романчука, нежно добавила: – Все будет хорошо, Петечка. До встречи на «Эсмеральде»! Ты же знаешь, что я тебя люблю.

У Петьки от последних слов девушки на мгновение остановилось сердце, и он прикрыл глаза, не веря своим ушам.

Иванисов же крякнул с улыбкой, встретившись со смеющимися глазами авианаводчицы, и помахал ей указательным пальцем, сказав только одно, но очень ласковое слово:

– Коза!

Майор включил двигатели, и «Громобой» стал набирать высоту. Сверху вертолетчики убедились, что все идет по плану: в том направлении, где упали обломки беспилотника, устремился черный джип, оставляя за собой длинный пыльный след, а вслед за ним, растянувшись по широкой расчищенной улице, ограниченной с обеих сторон уцелевшими колоннадами, бежала нестройная толпа боевиков. Террористы были воодушевлены, что выражалось в треске очередей, выпускаемых в воздух просто так, от избытка чувств.

– Поднимись выше, – порекомендовал Петруха, – а то сдуру попадет кто.

– Слушаюсь, старший лейтенант, – согласился майор и, заложив крутой вираж вправо с одновременным набором высоты, поднял вертолет на высоту около двух тысяч метров. Здесь шальные пули теряли свою силу.

– Итак, ваше слово, товарищ маузер! – процитировал пролетарского поэта просвещенный командир экипажа. – Только у меня просьба, товарищ оператор.

– Весь внимание, – отозвался Романчук.

– Ты постарайся все же аккуратней. Это ж памятник мировой культуры, насколько я понимаю. Люди вон чего настроили красоты ради, а мы сейчас и то, что осталось, с землей сровняем. Ведь могем? Сровнять, в смысле?

– Могем, Жора, возможностей более чем достаточно. Но не будем. Что я, не понимаю, что ли? – убедительно заявил оператор, положив руки на пульт управления огнем.

– Молодец, это тебе зачтется. Девушки из высшего общества уважают тех, кто умеет ценить прекрасное.

– Это ты о чем? – недоуменно повернул голову в его сторону Петруха.

– Да так, к слову пришлось.

– Эй вы там, наверху! – раздался в наушниках шлемофонов знакомый голос Людмилы. – Заснули, что ли? Квадраты четырнадцать десять, четырнадцать одиннадцать.

– Не спим, Люська, не спим, щас как вдарим! – с воодушевлением пообещал Петруха.

– Бомбометание? – уточнил у оператора пилот и, получив утвердительный ответ, потянул на себя рычаг, заменявший вертолетчикам штурвал.

«Громобой» резко замедлил скорость, а оператор, нажав кнопку на пульте, отправил вниз несколько пакетов осколочных бомб.

Улица древнего города мгновенно укрылась под черными клубами разрывов коврового бомбометания.

Паломники тоже услышали взрывы бомб наверху, которые сотрясли землю так, что рассыпалась грудой кирпичей одна из дальних колонн-печей, через жерло которой в подземелье попадали лучи света. Над колонной рухнул свод, и паломникам стал виден кусок ярко-синего неба.

– Они с ума сошли! – схватился за голову Рафаэль. – Они опять штурмуют! Нас всех расстреляют!

– Всем лечь на землю! – заорал один из сторожей, угрожающе поводя стволом «калаша», и, словно подтверждая наихудшие опасения бизнесмена, перевел рычажок на стрельбу очередями.

– Не надо, не надо! – испуганно заверещал второй охранник. – Рикошетом пули могут вернуться, не вздумай стрелять!

– Ложитесь, ложитесь! – вместе закричали Ахмед и Вагипов-старший, которые поняли, что приказал боевик, и все паломники тут же попадали на землю.

Земля сотрясалась от взрывов, а потом неожиданно наступила относительная тишина, которую нарушали время от времени длинные очереди из крупнокалиберного пулемета, которые возникали откуда-то сверху, то ближе, то дальше.

– Галиакбар-хаджи, они ушли! – сказал Ахмед.

Мальчишка оторвал голову от земли, увидел, что сторожа исчезли. Старик не понял его сначала:

– Кто?

– Охранники наши ушли! – объяснил мальчишка, поднимаясь на ноги.

В это время звонкий девичий голос позвал из разлома, через который стало видно синее небо:

– Галиакбар-бабай! Дедушка Галиакбар! Вы здесь?

– Людмила? – удивился Вагипов-старший.

Он сел на землю и тут же выкрикнул из всех сил старческим голосом:

– Людочка, неужели это ты, внученька?

– Да, дедушка! Это я, Люда! У вас есть раненые? – Людино лицо, обрамленное светло-рыжими волосами, показалось на фоне яркой синевы.

– Слава Аллаху, нет!

– Надо немедленно уходить отсюда!

– Я выведу! Галиакбар-хаджи, я знаю, как! – воскликнул Ахмед. – Тетя Люда, не уходите! Мы сейчас выйдем!

– Веди, мальчик мой, – покорно согласился старик. – Выводи всех, я пойду последним, буду смотреть, чтобы никто не остался здесь, в этой яме.

* * *

… Вахид, Бэрроуфильд и незадачливый стрелок покинули джип, как только началась бомбежка, понимая, что черный джип – очень хорошая мишень для супер-вертолета. Впрочем, американец выбрался из машины последним. Он потащил с собой контейнер, несколько более громоздкий, чем тот, в которых хранятся и откуда вылетают «Стингеры».

– А ты говорил, сбил! – рявкнул Вахид на стрелка и крепко ударил его ладонью по затылку.

Боевик заверещал как резаный – наверное, подзатыльник был последней каплей, переполнившей чашу ужаса в его душе:

– Это Ангел Смерти! Его невозможно сбить! Он везде! Он прилетел за нами!

Стрелок подскочил с земли и, завывая, выпрыгнул из каменной щели. Размахивая руками, он бежал неизвестно куда, пока его не сразила пулеметная очередь, возникшая из негромкого стрекотания в абсолютно пустом и чистом, без облачка, небе.

Американец, положивший себе на плечо контейнер, похожий на переносной зенитно-ракетный комплекс, только более массивный, прицелился на это стрекотание и потянул спусковую скобу.

Выйдя из контейнера с ощутимым звуковым ударом, необычная ракета взвилась в синеву. Особенность была в том, что к ракете был прикреплен тонкий и сверхпрочный трос-леска, потянувшийся вслед за ней в небо.

Один из двух несущих винтов «Громобоя» зацепил трос и, намотав его, резко остановился. Турбины взвыли – система синхронизации вращения винтов с некоторым запозданием застопорила второй ротор, но машина уже вошла в левое вращение, к тому же лишившийся подъемной силы винтов «Громобой» начал стремительно валиться вниз. Вертолет стал практически неуправляемым.

Система визуальной защиты на «Громобое» по-прежнему была активизирована, но Бэрроуфильд понял, что его выстрел не прошел даром: корпус ракеты, к которой был прикреплен трос, исчерпав запас топлива, повис на тросе, который терялся в высоте, а затем стал кругами приближаться к земле.

– Он падает! – восторженно воскликнул Ричард и дернул Вахида за рукав: – А этот баран говорил, что его невозможно сбить. Тоже мне, Ангел Смерти!

Это были последние слова американца. Через несколько секунд противотанковая управляемая ракета, выпущенная не потерявшим самообладания оператором «Громобоя» старшим лейтенантом Романчуком, вошла в каменную щель, в которой укрывались Бэрроуфильд и Вахид, и разнесла в клочья их тела, одновременно обрушив стены укрытия.

Иванисов чудом сумел «раскачать» несущие винты почти у самой земли, не выдержавший чудовищного напряжения трос лопнул, и «Громобой» медленно, с трудом, но все же неуклонно стал набирать высоту…