Текст книги "Властелин неба"

Автор книги: Франц Таурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

33

После того как телеканал «Аль-Джазира» выпустил в эфир полученную по почте видеозапись обращения одного из российских заложников к управляющему казанского банка «Рафанефть», ее несколько раз прокрутили на «Евроньюс», и она попала в русскоязычный Интернет.

На пленке владелец банка Рафаэль Валиахметов отдавал указание управляющему немедленно вручить полмиллиона долларов наличными сыну руководителя группы паломников Ринату Вагипову для передачи выкупа. Передача денег должна была осуществляться в Сирии.

Управляющий, как только к нему попало обращение хозяина банка, предпринял меры для обналичивания требуемой суммы, заказав ее в местном отделении Национального банка Российской Федерации. Однако он никак не мог разыскать Рината Вагипова. В базе данных мобильных телефонов всех российских операторов было обнаружено несколько номеров, записанных на это имя, но, как выяснила служба безопасности «Рафанефти», никто из владельцев этих номеров не приходился сыном Галиакбару Вагипову.

Начальник службы безопасности банка, отставной полковник милиции, попытался найти сына Галиакбара-хаджи, используя старые связи, но и это не помогло. Бывшие коллеги полковника смогли сообщить лишь домашний адрес Вагипова-старшего. По итогам наружного наблюдения, установленного банковскими секьюрити за квартирой старика, можно было сделать однозначный вывод: в квартире больше никто не живет, и за время отсутствия Галиакбара-хаджи ее никто не посещал. В то же время опрос соседей показал, что сын у старика был, но приезжал к нему крайне редко и ненадолго.

Проходили часы и сутки, а управляющий все еще никак не мог выполнить приказ своего босса, проигнорировать который было никак нельзя. Если бы Рафаэль Валиахметов погиб или даже просто исчез на длительный срок, финансовое благополучие самого управляющего оказалось бы под серьезной угрозой. Более того, он вполне мог оказаться и за тюремной решеткой, потому что нити многих рискованных, проходивших на грани фола банковских операций находились в руках хозяина.

В этой ситуации управляющий не видел иного выхода, как обратиться за помощью в Управление Федеральной службы безопасности России по Республике Татарстан. Без согласия ФСБ в любом случае не удалось бы получить разрешение на вывоз за пределы страны такой суммы наличных долларов.

По существующим таможенным правилам нельзя вывозить более десяти тысяч долларов наличными. А террористы, захватившие паломников из Казани, требовали именно наличные. Вывоз большей суммы физическим лицом возможен только в том случае, если это лицо ранее ввозило такую сумму валюты и имеется таможенная декларация на ввоз, или если валюта была переведена из-за границы, на что необходимо иметь подтверждающий документ из банка.

Деньги на выкуп заложников, которые Вагипов-младший должен был повезти в Сирию, под разрешающие пункты таможенных правил не подпадали.

Таким образом, выполнению распоряжения хозяина банка «Рафанефти» мешали как минимум два обстоятельства: отсутствовало разрешение на вывоз полумиллиона долларов и не было самого курьера.

Начальник службы безопасности, у которого были кое-какие знакомцы и в ФСБ, раздобыл номер телефона одного из руководителей Управления. Банкир позвонил этому человеку и в самых общих чертах обрисовал проблему, с которой столкнулся.

– Мы в курсе, – ответили ему на том конце провода. – Значит, деньги на выкуп вы изыскали?

– Это личные средства хозяина, Рафаэля Валиахметова, – осторожно пояснил управляющий банком.

– То есть у вас уже есть полмиллиона долларов США наличными? Хорошо. Мы приедем к вам сегодня во второй половине дня и все обсудим.

Ближе к вечеру в кабинет управляющего банком вошли трое людей стандартной внешности и в строгих костюмах одинакового покроя. Правда, у того, кто выглядел постарше, костюм был темно-серый, в отличие от его более молодых спутников, одетых в черное.

– Подполковник ФСБ Хабибуллин, – назвал себя старший, не сочтя нужным представлять своих сопровождающих, и продемонстрировал свое служебное удостоверение.

– Очень приятно, – подскочил из своего кресла управляющий банком. – Присаживайтесь. Пожалуйста.

Хабибуллин подсел к столу, а двое молодых людей, один из них был с объемным атташе-кейсом, который в народе именуют «дипломатом», сели на стульях, стоявших вдоль стены кабинета управляющего банком.

– Мы, коллеги Рафаэля Теймуровича, очень озабочены его судьбой…

– Я и мои коллеги, – пресек речь банкира подполковник ФСБ, – озабочены судьбой всех российских паломников, оказавшихся в руках террористов, и делаем все возможное для их освобождения.

– Тогда, может быть, мы напрасно торопились, заказав наличность для выкупа? – с надеждой поинтересовался управляющий «Рафанефти» и робко улыбнулся.

– Практика показывает, что выкуп далеко не всегда является действенным средством для освобождения заложников, – сурово заметил Хабибуллин. – Как правило, он лишь поощряет на новые преступления. Правительства многих стран принципиально отвергают всякие переговоры с террористами.

– И наше тоже?! Но ведь они обещали убить Рафаэля Теймуровича! – почти возмутился банкир. – И, кстати, всех остальных тоже обещали убить. Нам что, в такой ситуации сидеть сложа руки прикажете? Моя совесть приказывает мне совсем другое.

Банкир замолчал, произнеся столь пафосную фразу и ожидая ответа. Но подполковник молчал, и управляющий заерзал в кресле:

– Я что-то не так сказал?

– С вашей совестью вы разберетесь сами, – отозвался наконец Хабибуллин. – Но коль вы твердо решили выполнить распоряжение Валиахметова, то препятствовать вам не будем.

– Однако нам нужно разыскать сына руководителя группы Галиакбара Вагипова, – напомнил банкир. – Именно он должен передать выкуп. Таково требование террористов. Вы же знаете…

– Не только не будем препятствовать, но и поможем, – продолжил подполковник. – Местонахождения младшего Вагипова нам известно, однако деньги Валиахметова передадим мы ему сами. Давайте оформим необходимые документы на передачу полумиллиона долларов, остальное пусть вас не волнует.

– Я могу сообщить об этом в средства массовой информации?

– Не только можете, но и должны. Но ваше сообщение должно быть весьма лаконичным. Деньги собраны, переданы сыну Вагипова, и в ближайшее время он прибудет в Сирию с выкупом. Вы все поняли? Ничего лишнего. И никаких ссылок на ФСБ. Это чревато.

– Да, я хорошо вас понял, – согласно кивнул банкир с поспешной угодливостью. – Я все сделаю, как вы сказали.

Управляющий снял трубку внутреннего телефона и распорядился подготовить передачу полумиллиона долларов наличными.

34

На сухогрузе «Эсмеральда», который уже почти целую неделю курсировал в нейтральных водах у побережья Сирии, за это время обновили свежей краской все видимые и невидимые поверхности, но экипаж по-прежнему продолжал красить, чтобы хоть как-то мотивировать свое подозрительное для израильских «фантомов» бесцельное пребывание в этом районе.

Интерес воздушных разведчиков был отнюдь не праздным, ведь корабль под флагом Белиза без внятного повода уже достаточно долгий срок находился вблизи региона, в котором по-прежнему тлел огонь войны, способный ярко вспыхнуть в любую минуту. Однако ничего подозрительного израильские летчики во время ежедневных облетов судна так и не обнаружили.

Главный конструктор «Громобоя», не привыкший и не умевший отдыхать долго, томился от безделья в кают-компании корабля, нажимая кнопки на пульте дистанционного управления телевизора, подключенного к спутниковой антенне. В помещении кают-компании было прохладно, работал кондиционер, но, как и везде на корабле, ощущался стойкий запах краски, растворенной на ацетоне.

Генерал Острохижа, войдя в кают-компанию, аккуратно прикрыл дверь за собой.

– Развлекаешься в одиночестве? – спросил он. – Надоело небось?

– Не то слово, – угрюмо подтвердил Вагипов. – Сколько мы еще будем ждать у моря погоды? Даже «Аль-Джазира» перестала сообщать о ситуации с паломниками. Новость утратила свежесть и остроту. А люди по-прежнему находятся между жизнью и смертью. И мой старый отец – тоже.

Конструктор выключил телевизор и положил пульт на столик у дивана. Острохижа присел рядом.

– Что скажешь, Вася? Что Москва говорит? – не глядя на генерала, спросил Вагипов.

– А то, что и раньше. Их предположения, что захват российских заложников, среди которых твой отец, был организован некими недружественными структурами только для того, чтобы выманить «Громобой» и каким-то образом завладеть нашим чудо-вертолетом, становятся очень похожими на правду. Мне трудно что-либо им возразить, Ринат.

– Даже если так, надо что-то делать! Неужели государство Российское не в состоянии изыскать каких-то полмиллиона вонючих долларов для спасения жизни своих граждан? Я понимаю, в нашей большой советской стране жизнь человеческая многие годы ничего не стоила, обесценилась. Но мы живем в другой стране, в новой России, в двадцать первом веке! И у нас по-прежнему тот же подход?

– Ринат, только не надо со мной политбеседы проводить, – помрачнел генерал. – Ладно? И время другое, и подход другой. И не о деньгах речь. Ведь им другое нужно. Не деньги. Им вертолет нужен. Ты знаешь, как я отношусь к тебе и к твоему отцу. Ты знаешь, что это я настоял отправить «Громобой» на поиски паломников.

– Прости, Вася, – сбавил тон Вагипов. – Отец – единственный родной человек у меня. Кроме тебя и твоей семьи, конечно. И если он умрет из-за меня, я себе не смогу этого простить. Я просто не смогу жить с этим. Ты понимаешь?

– Ну, о чем ты говоришь? Все будет хорошо. Вот только бы разобраться, кто так хорошо информировал этих сволочей. Это кто-то из очень узкого круга людей, причастных к проекту.

– Среди нас предатель? – главный конструктор удивленно посмотрел на старого друга.

– Да, как ни печально. Он знает многое не только о технических возможностях «Громобоя», он знал о том, что твой отец собирается в хадж второй раз.

– Это ни для кого не было секретом, об этом знала вся махалля, все прихожане мечети, – возразил Вагипов.

– Но никто из прихожан не мог знать, что Галиакбар-хаджа – отец главного конструктора строго засекреченного вертолета. Или ты предполагаешь, что кто-то из наших специалистов посещает эту же мечеть?

– Я ничего не предполагаю, – упавшим голосом сказал Вагипов.

– А я предполагаю. Как не чудовищно это может выглядеть, я предполагаю, что предателем может быть только Кузнецов. Больше некому.

– Наш техник? Витька? Трофимыч? Ты что сдурел, Вася? – изумился главный конструктор «Громобоя». – Извини меня, конечно, но в равной степени можно подозревать и тебя, и меня. Мы с Трофимычем без малого тридцать лет вместе. Еще с Казанского авиазавода. Чтобы он? Да ни в жизнь!

– А кто еще мог знать тактико-технические характеристики «Гроомбоя»? – настаивал генерал. – Ведь наш вертолет ждали и, несмотря на то что аудио – и визуальная зашиты были активизированы, пытались сбить «Стингерами». А потом ракета, разорвавшаяся титановыми осколками? Явно хотели повредить, а не уничтожить. Я вчера говорил с Иванисовым. Командир экипажа убежден, что кто-то слил информацию. У меня тоже других версий нету.

– Нет, Василий, я скорее поверю, что Волга вспять потекла, чем в то, что Трофимыч предал. Кто угодно, но только не он.

Конструктор встал с дивана и стал нервно ходить по кают-компании. Генерал Острохижа некоторое время наблюдал за его перемещениями, а потом сказал:

– Кто угодно, говоришь? Ладно, согласен. Характеристики вертолета могли знать и другие. Но твоего отца и то, что он собирается во второй хадж, знали только трое: я, ты и техник Кузнецов, который знаком с тобой три десятка лет.

– Я тебе уже говорил, что нас с тобой можно подозревать точно в такой же степени, как и Трофимыча, – раздраженно ответил на это Вагипов, вновь присаживаясь на диван рядом с генералом.

Острохижа потер лоб, который из-за зачесанных назад редких волос казался очень высоким, и спросил:

– Неужели ты думаешь, что я, послав Людмилу, свою родную дочь, на смертельный риск, могу быть предателем? А ты? Разве ты мог подвергнуть такому же риску своего старого отца?

– Аллах Всемогущий, неужели нынче все можно купить? – воскликнул с отчаянием в голосе Вагипов. – Зачем это Трофимовичу? Он же дневал и ночевал на работе во время испытаний. Его же с работы неотложка забрала с инфарктом.

– И я не могу понять, – мрачно согласился генерал. – Не могу понять мотивы. И меня это сильно смущает. Поэтому от окончательного вывода воздержусь. Как говорил мой дед, не говори гоп, пока не перескочишь. Я так думаю, надо проверку устроить. Проболтаюсь невзначай при нем о том, что завтра в десять утра «Громобой» начнет атаку на позиции террористов в Пальмире. Посмотрим, что из этого выйдет…

Конструктор промолчал.

– Да, вот еще, – встрепенулся Острохижа. – В Москве рекомендовали сегодня новостной выпуск российских каналов посмотреть. Не пропусти. А то ты все «Аль-Джазиру» да Би-Би-Си смотришь. Это по поводу вонючих полумиллиона долларов. Управляющий банком, принадлежащим одному из заложников, сообщит, что собрал требуемый выкуп и даже передал тебе.

– Правда собрали?

– Правда. Но два миллиона долларов, по решению руководства, изначально были на корабле. На всякий случай. Это по поводу твоих упреков о прежних подходах к цене человеческой жизни. Изменились подходы!

– А банкир зачем деньги собирал?

– А ты хочешь, чтобы россиян везде в заложники брать стали? Если правительство будет платить, станут, конечно. Поэтому ждали, пока банкир созреет. Чтоб в телевизор попало. А ты готов передавать выкуп?

– Конечно! Какие могут быть сомнения? – вновь подскочил с дивана Вагипов и опять стал взволнованно ходить по кают-компании.

– Это не Москва, – напомнил генерал, нащупывая стеклянную трубочку с нитроглицерином в кармане брюк. – Это Дамаск. Стопроцентное прикрытие тебе наши спецслужбы гарантировать не могут.

– Меня это не волнует, – убежденно сказал Вагипов. – Если есть хоть один процент вероятности того, что моего отца и других паломников отпустят, я обязательно поеду на встречу хоть с самим чертом. Слушай, меня от запаха ацетона уже мутить начинает!

Генерал понимающе кивнул, откупорил трубочку с нитроглицерином и бросил под язык белую крошку таблетки.

35

– Люська, не мешайся под ногами! – рявкнул на вольнонаемную Ковалеву старший лейтенант Романчук, осторожно сверля дрелью отверстия в фюзеляже беспилотного летательного аппарата.

Петруха лежал на спине под беспилотником, широко раскинув ноги, и проходившая мимо девушка то ли случайно, то ли нарочно споткнулась о них.

– Ты, наверное, хотел сказать: между ног? Ой, Петенька, прости меня неловкую, – ангельским голоском извинилась Людмила, глядя сверху вниз на оператора. – Ты самолетик дырками-то не испортишь? А? По технической документации ему дырки вроде как не полагаются.

Она легонько стукнула носком кроссовка по Петькиному ботинку.

– Жора! Скажи ей! Что она под руку языком треплет! – крикнул Петруха, подбирая ногу.

– О, как ты заговорил, Петенька! – с наигранным удивлением пропела девушка. – Речь не мальчика, но мужа! Я-то, наивная, думала, ты всегда будешь таким нежным и робким, как вчера на арене. А ты вона как рычать умеешь. Прям как тигра.

– Людмила, сделаем дело, потом будешь заигрывать, – отреагировал Иванисов из открытой кабины «Громобоя». – Петруха занят, а ты пристаешь.

– Завидно, чай? – сощурилась Людмила, глядя уже на Иванисова.

– У тебя Бог знает что на уме, – неожиданно для себя смутился майор.

– А ничего у меня нет на уме, товарищ майор. Потому как ума у блондинок не бывает. Очень мне надо к вам ко всем приставать.

– Иди отсюда! – высунулся из-под беспилотника Романчук. – Обед приготовь, что ли. Делом займись!

– Вообще-то сегодня твоя очередь по кухне дневалить, – ехидно улыбнулась девушка. – Мне, как человеку раненому, пролившему, можно сказать, кровь в боях с террористами, отдыхать положено. Раны залечивать.

– Жора! Убери ее, а то я за себя не отвечаю, – завопил Петруха.

– Я тоже, – серьезно ответил Иванисов. – Людк, а Людк! Иди, а!

– Ну и пойду, – сделала вид, что обиделась девушка.

– Ну и иди! – поощрил ее майор. – Иди, иди!

– Когда проголодаетесь, мальчики, скажете, – невинно улыбнулась Людмила и спряталась за импровизированной перегородкой из пластиковых мешков с удобрениями, разделявшей сарай на краю заброшенного поля на две неравные половины. В большей, стоял «Громобой», и она принадлежала целиком и полностью экипажу, а меньшую, отвели передовому авианаводчику для ночлега и приготовления еды. Да и потом, мужики понимали, что девушке требовалось иногда уединение.

Благодаря стараниям Трофимыча на борту «Громобоя» в одном из потайных отсеков хранился весьма приличный набор инструментов и крепежных деталей. Перед вылетом техник проинструктировал экипаж, что где лежит, и теперь это «что» оказалось весьма кстати.

Петруха, после долгих совместных с Иванисовым прикидок и эскизов, выполненных тут же во время обсуждения на клочках бумаги, соорудил нечто вроде металлической корзины под брюхом беспилотника. Сооружение, походившее на металлическую авоську, которой пользуются в универмагах, конечно, выглядело довольно неуместно на фоне суперсовременных обводов беспилотного самолета, но было достаточно прочным.

Иванисов в это время колдовал над бортовым компьютерным комплексом «Громобоя», пытаясь внести некие изменения в программу дистанционного управления самолетом, и, в конце концов, это ему отчасти удалось.

Впрочем, последнее слово здесь осталось за Романчуком, который, в силу возраста и относительного недавнего штудирования различных наук в военном училище, в том числе и программирования, был с компьютером на «ты», в отличие от командира экипажа. Иванисов более-менее серьезно изучил работу бортового комплекса только во время освоения «Громобоя».

Старший лейтенант, закончив слесарничать, довольно быстро нашел оптимальное, а главное, более безопасное решение, перепрограммировав бортовой комплекс на выполнение новой и необычной задачи.

– Что б я без тебя делал, Петруха? – с чувством хлопнул Иванисов оператора по спине, так что тот даже поморщился, но поморщился с чувством законного удовлетворения. – На все руки мастер – и пилить, и стрелять, и программы менять. Да нам с таким оператором завтра никто не страшен будет.

– Подожди, командир, – скромно сказал старший лейтенант. – Как говорит наш генерал…

– Не говори гоп, пока не перескочишь, – послышался из-за мешков с удобрениями звонкий голос Людмилы, закончившей классическую фразу вместо Петрухи.

– А ты откуда знаешь? – поинтересовался Иванисов, подняв голову.

– Откуда и вы. Слышала, – не вдаваясь в подробности, ответила девушка. – Вы есть будете?

– Нет. Пока не закончим, не будем, – решил командир экипажа. – Вот летные испытания с вводной проведем, тогда и пообедаем.

– Это у вас ужин будет, вместо обеда.

– Успеем, Людка, не приставай.

– Много о себе думаете, господа офицеры. Очень надо к вам приставать. Голодайте на здоровье.

До обеда или, точнее, до ужина, как и предрекала Людмила, экипаж «Громобоя» экспериментировал с беспилотным летательным аппаратом. Вдвоем они вынесли его из сарая и с помощью пирамиды из камней придали ему положение для почти вертикального взлета.

Романчук загрузил в сооруженную им металлическую корзину под брюхом самолета пятидесятикилограммовый мешок с удобрениями, а Иванисов из кабины «Громобоя», остававшегося в сарае, включил дистанционное управление.

Беспилотник взлетел и, повинуясь командам командира экипажа, выполнил несколько фигур высшего пилотажа, в конце концов выронив мешок на заброшенное поле. Туча белой пыли взметнулась из лопнувшего мешка и долго висела над высохшей землей, постепенно прореживаясь.

– Ну что, в общем и целом неплохо, – подвел итог Иванисов после того, как аккуратно посадил самолет у ворот сарая. – Может получиться. Скорость, конечно, не та. И маневренность тоже. Но вполне управляем. Вполне. Только давай усилим крепления. Береженого Бог бережет.

Они с Романчуком втащили беспилотник в сарай и еще некоторое время провозились с корзиной под брюхом самолета, делая ее более прочной.

Когда мыли перепачканные руки – Люда поливала им из ковшика, старший лейтенант спросил у Иванисова:

– А что, начальству докладывать не будем?

– Скажем гоп, когда перескочим. Согласен, оператор?

– Логично. Если что не так – спишем на боевые потери. Мы так в Таджикистане делали.

– Это что же вы там списывали, «шило», что ли? – вытирая руки полотенцем, заботливо поданным Людмилой, уточнил Иванисов.

– И «шило» тоже. Слышь, Жора, а может? – с надеждой в голосе спросил старший лейтенант.

– Нет, «Громобой» грабить не будем, – твердо ответил Иванисов, прекрасно понимая, о чем завел речь оператор.

– Командир! Но на фронте давали ведь…

– Так то на фронте. А ты, можно сказать, на курорте.

Романчук потускнел и горестно вздохнул.

Однако его ждал приятный сюрприз, когда все расселись на глинобитном полу сарая вокруг расстеленной Людмилой клеенки. В мисках дымились разогретые мясные консервы с консервированным зеленым горошком, а Иванисов вдруг потребовал у девушки поставить на стол пластмассовые стаканчики и вытащил неведомо откуда плоскую металлическую фляжку.

– Коньяк, – пояснил майор. – Чисто символически. По пятьдесят грамм.

Петруха расцвел на глазах, несмотря на то что объявленная доза никак не соответствовала ни его ожиданиям, ни его потребностям.

– Ну, за то, что все мы еще живы. А за будущее пить не принято, – объявил Иванисов, разливая коньяк в белые стаканчики.

Они чокнулись, при этом командир приподнял свой стаканчик в направлении беспилотника и сказал ему особо:

– За твое здоровье!