Текст книги "Необычный полёт"
Автор книги: Флойд Уоллес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
– Подумываете о том, чтобы уйти? Очень многие так и делают. – Щелкнув замком, Вэл Боргенезе раскрыл папку. – У вас имелись деньги, средняя по размеру сумма. Бизнес вы с ней не начнете, если думаете об этом.
– Я не думал. Каким образом?
– Вот и правильно. – Советник сделал себе еще одну пометку. – Я распоряжусь, чтобы касса выдала; можете получить в любое время. Кстати, вам выдадут полную сумму, без всяких вычетов.
Новость звучала приятно, особенно если учесть, что его ждало впереди.
Боргенезе тем временем продолжил:
– Чем бы вы ни занялись, держите нас в курсе. Понадобится время, чтобы зарегистрировать ваше имя, и, скорее всего, мы выпишем вам пропуск. Возможно, мы выясним нечто, имеющее значение. Если вы настроены серьезно, а я думаю, что это так, то в ваших интересах справляться о расследовании ежедневно.
– Я настроен серьезно, – заверил Луис. – Буду держать вас в курсе.
Собирать оказалось нечего. Одежду, которую он носил, предоставила полиция. Вполне нормальная, на улице никто не обратит внимания. Сойдет, пока он не сумеет позволить себе что-то лучше.
Он спустился в кассу и забрал деньги. Оказалось больше, чем он ожидал; рядовой гражданин не носит такой суммы в кармане. Эта мысль мелькнула в голове, пока он расписывался в получении и выходил из отделения ретротерапии. Советник сказал, что сумма средняя, но оказалось совсем не так.
Он стоял на вечерней улице и пытался сориентироваться.
Может, в количестве денег и нет ничего удивительного. Может, для попадающих в отделение ретротерапии оно среднее. Боргенезе говорил о большой доле самоубийц. Эти люди хотели бы начать заново без страхов и тревог, но не полностью безденежными. Если раньше у него водились деньги, то он захотел бы забрать их с собой, пусть и не такую большую сумму, которую можно отследить – иначе весь замысел пошел бы насмарку.
Выстраивалась логичная модель: самоубийство совершали люди, имевшие при себе значительные суммы денег. Этот факт объяснял точку зрения, которой явно придерживался Боргенезе.
Луис Обиспо стоял в нерешительности. Хочет ли он знать? Он сжал губы – да, хочет. Что бы там ни говорил Боргенезе, существовали другие способы объяснить происхождение его денег. И один из них такой: он являлся важным человеком, привычным к обращению с крупными денежными суммами.
И он пошел. Небольшой город с населением в несколько сотен тысяч человек располагался на крайнем юге побережья Калифорнии. За последние дни он изучил карты города и знал, куда идет.
* * *
Когда он добрался до места, Приюты окутывала тьма. Мужчина сам не знал, что ожидал увидеть, но только не это. Поразмыслив, он понял, что не имеет ясного представления, зачем пришел. Возможно, его привлекал сам факт существования Приютов, обозначавший достижение экономического уровня, на котором совсем немногие люди по прихоти или по нужде могли прийти сюда и воспользоваться благами, которые предоставлялись бесплатно.
Он обошел район. Его обнаружили в одном из приютов – в котором, он не знал. Возможно, следовало ознакомиться с записями, прежде чем идти сюда.
Нет, лучше так. Он был уверен, что зацепка вряд ли существует. Приходилось полагаться на тело и разум, но не в обычном смысле. Он обладал особой чувствительностью к впечатлениям, полученным ранее, переобучение в ходе терапии подтвердило это; но если он пытался принуждать себя, то мог впасть в заблуждение. Самый мудрый путь – реагировать естественно, почти безвольно. Он без труда узнает приют, в котором его нашли. И оттуда начнет возвращение назад.
Так он рассчитывал, но ничего не происходило. Он обогнул район по кругу, и ничто не вызвало даже смутного воспоминания.
Придется подойти поближе.
Мужчина пересек улицу. Планировка Приютов была проста: район длиной в два квартала и шириной в один, густо засаженный кустами и невысокими деревьями. В центре располагалось длинное строение, в плане напоминавшее букву «S» и поделенное на множество небольших жилых помещений.
Луис прошел вдоль одного крыла здания, повернул за угол, снова повернул. Стояла почти полная тьма. Он подумал, что из-за нее, наверное, ничего не чувствует. Но чувства его обострились сильнее, чем он осознавал. За спиной что-то хрустнуло, и он инстинктивно прыгнул вперед и прильнул к земле.
Рядом с ним низко на стене появилась розовая точка. Кто-то целился ему в ноги. Краска негромко потрескивала, потом точка исчезла. Он быстро откатился в сторону.
Мимо него мелькнуло и обрушилось на то место, где он только что лежал, темное тело. Послышался возглас удивления. Это мог быть только грабитель, но он явно не ожидал, что жертва окажется такой шустрой. Луис протянул руку, ухватил нападавшего за ногу и потащил на себя. В боковую часть головы тут же уперся твердый предмет; он схватил и его.
На ощупь предмет оказался знакомым – пистолет. Он вырвал его у противника. Никакое это не ограбление! Нет уж, хватит регрессий, он свое уже получил. Пусть теперь кто-нибудь другой. Он оказался физически сильнее нападавшего. Скрутил его и прижал сопротивлявшуюся фигуру к земле.
Именно фигуру, лучше слова не найдешь. Женщину, да еще какую; даже в темноте он ощущал все ее тело.
Теперь она старалась высвободиться, и он навалился на нее всем своим весом. Одежда ее порвалась, и он лицом чувствовал женскую плоть. Замахнулся было рукоятью пистолета, но передумал и принялся шарить в поисках фонарика. Трудно оказалось и искать, и удерживать.
– Успокойся, а то я тебя вырублю, – прорычал он.
Женщина затихла.
Обнаружив фонарик, он посветил ей в лицо. Оно оказалось приятным, но совершенно незнакомым. Он не мог оторвать от него глаз. Верхняя одежда изорвана, то, что под ней – тоже.
– Насмотрелся? – холодно спросила она.
– Скажем так – еще нет. – Ему не удалось придать голосу равнодушную интонацию – не справился с собой.
Она сердито косилась на фонарик, светивший прямо в глаза.
– Я знала, что ты вернешься, – сказала женщина. – Думала, что подстерегу тебя прежде, чем заметишь, но ты слишком быстрый. – У нее задрожали губы. – На этот раз сделай это навсегда. Я не хочу больше так мучиться.
Он отпустил ее и сел, выпрямившись. Луис тоже дрожал, но по другой причине. Убрал луч фонарика от ее глаз.
– Никогда не задумывалась, что можешь ошибаться? – спросил он. – Ты не единственная, с кем это случилось.
Женщина лежала и, журясь, смотрела на него – глаза привыкали к измененному освещению. Повозилась с обрывками платья, которые не желали оставаться там, куда она пыталась их приладить.
– Ты тоже? – спросила она, почти не удивляясь. – Когда?
– Они нашли меня здесь две недели назад. Сегодня я впервые сюда вернулся.
– Шаблоны, – произнесла она. – В том, что мы делаем, всегда присутствуют шаблоны. – По лицу женщины он видел, что ее отношение к нему резко переменилось. – Я отсутствовала на три недели дольше. – Она тоже села и оказалась близко к нему. Не похоже было, что она думает о том же, что и несколько минут назад.
Луис встал и помог ей подняться на ноги. Женщина стояла так близко и совсем не пыталась отстраниться. Как раз этой темы Боргенезе не касался, и в курсе переобучения не содержалось ничего, что могло подготовить его к таким ощущениям, но они ему нравились. Он различал ее не очень хорошо, тем более, что фонарик светил в сторону, но женщина почти касалась его.
– Получается, мы в одинаковой ситуации, – вздохнула она. – Я одинока и немного напугана. Пойдем ко мне и поговорим.
Он последовал за женщиной. Она свернула к помещению, которое наружно ничем не отличалось от других. Но внутри все оказалось иначе. Луис не смог бы сказать, что в нем особенного, знал только, что нашли его не здесь.
Изорванное платье волновало его, хотя ему вовсе не хотелось, чтобы она подколола лоскуты на место. Пленки в отделении ретротерапии не слишком откровенничали насчет женских прелестей, но, казалось, он знает, о чем там умалчивалось.
Женщина поняла его взгляд и улыбнулась. В улыбке читалось не приглашение, а требовательный призыв, и он, не задумываясь, подчинился. Она скользнула в объятия и поцеловала его. А Луис радовался упущениям системы переобучения. Есть вещи, которые мужчина должен постичь самостоятельно.
Посмотрев ему в лицо, женщина спросила:
– Может, назовешь свое имя? Хотя в нашем случае это ничего не значит.
– Луис Обиспо, – сказал он, не разжимая объятий.
– Мне труднее пришлось, я смогла выбрать только два дня назад. – Она снова поцеловала его, крепко и страстно. Это дало ей достаточно времени, чтобы выхватить пистолет у него из кармана.
Ствол уперся ему в ребра.
– Назад, – велела она и оттолкнула Луиса.
Луис ошеломленно уставился на нее. По разным причинам эта женщина оказалась такой желанной, что он и представить себе не мог. Он был уверен, что ее чувства настоящие, а не притворство с целью завладеть пистолетом. Но за какую-то долю секунды она снова изменилась. Лицо исказилось от усилия держать себя в руках.
– Что случилось? – спросил Луис. Он старался говорить мягко, но получалось не очень. Регрессивный процесс обострил все его чувства – и это чувство тоже.
– Имя, на котором я в конце концов остановилась – Луиза Обиспо, – сообщила она.
Он вздрогнул. То же самое имя, только женское! Он и не смел на такое надеяться. Зацепка, ключ – вот эта девушка, к которой он сразу почувствовал любовь с первого взгляда, и это чувство очень многое значило для него, потому что пленки его не называли и ничего о нем не рассказывали.
– Может, ты моя жена? – робко предположил Луис.
– Не надейся. – Голос ее звучал устало. – Лучше бы нам оставаться чужими, тогда не будет иметь значения, что мы делали. А теперь слишком много факторов, и я не могу выбрать.
– Должен быть выбор, – возразил он. – Смотри: одно и то же имя, близость времени и места событий, и нас сразу потянуло…
– Уходи прочь, – потребовала она, и пистолет не дрогнул в ее руке. Подобные просьбы опасно игнорировать. И Луис ушел.
Она совершила ошибку, грубую ошибку, прогнав его. Он не мог объяснить, откуда это знал, но знал наверняка. Не мог предоставить доказательств, а она, судя по всему, не хотела верить неподтвержденным словам.
Луис обессилено прислонился к двери. Вот как бывает. Регрессия оставила его со взрослым телом и обостренным восприятием. Потом наступила жажда полной жизни. Он обладал массой знаний, но они не затрагивали эту сферу человеческих отношений.
Слушая, как женщина двигается внутри дома, Луис испытывал эмоциональное разочарование. Здесь присутствовало не только растревоженное сексуальное желание, хотя и оно играло свою роль. Они знали друг друга раньше – подтверждением служило немедленное влечение, не говоря уже об именах. Господи, он отдал бы свою неведомую личность, только чтобы обладать ею. Ну почему он не выбрал другое имя – любое другое имя, и все было бы в порядке.
Дело не в том, что она стала первой женщиной, которую Луис увидел или повстречал снова. В отделении служили медсестры, и некоторые из них хорошенькие, но он не обращал на них внимания. А Луиза Обиспо являлась частью его прошлой жизни, хотя он не знал, какой частью. Взаимное влечение возникло сразу, но пока он не выяснит, почему, ему отказано в удовлетворении желаний.
С очень острого угла и только со строго определенного места он сумел увидеть, что в ее жилище еще горит свет. Лампа светила тускло, и если человек не знал, что внутри кто-то есть, то мог пройти мимо и ничего не заметить.
Его недавние наблюдения за Приютами оказались неверны. Каждое жилище могло быть занято, и выяснить наверняка удалось бы только путем поквартирного осмотра.
Луис размял ноги. Женщина являлась ключом к его ситуации, но сам ключ оказался еще более волнующей загадкой. Хотя его идентичность важна, он может построить другую жизнь, без нее, и эта новая жизнь будет ничуть не хуже той, из которой его насильно удалили.
Может, он и преувеличивал, хотя сам так не считал. В его новой жизни должно быть место для этой женщины.
Луиса не обучили справляться с эмоциями. Оступаясь, он побрел прочь от двери, нашел себе незанятое жилище, вошел, и, не включая свет, лег на кровать.
Утром он уже знал, что бывал здесь раньше. Сам о том не подозревая, он в темноте безошибочно выбрал нужное помещение. В этой комнате его регрессировали.
Именно здесь его нашла полиция.
* * *
С экрана на него сонно смотрел советник.
– Хотел бы я, чтобы люди не проявляли столько энергии, – пожаловался он. Потом присмотрелся внимательнее, и всю сонливость как рукой сняло. – Вижу, вы его сразу нашли.
Луис и сам про это знал, потому что существовало отличие от помещения, в котором жила Луиза, пусть и не очень заметное, но ощутимое, во всяком случае, для него. Советник наверняка обладал феноменальной памятью, раз отличил его Приют от сотен других, почти таких же.
Боргенезе заметил выражение его лица и улыбнулся.
– У меня нет фотографической памяти, если вы об этом подумали. Просто на приемнике, через который вы со мной связались, есть номер, и он высвечивается на моем экране. Вам этого не видно.
Луис подумал, что полиция должна располагать чем-то похожим.
– Почему вы мне сразу не сказали, до того, как я ушел?
– Мы решили, что вы наверняка найдете это место самостоятельно. Обычно регрессированные с этим справляются. Лучше самому сделать это. Наша цель – заставить вас восстановить свою личность. Если бы мы знали, кто вы, то могли бы разработать программу, которая позволит вам быстрей достичь цели. Но пока, если мы начнем чрезмерно помогать вам, вы станете марионеткой того человека, который дает вам советы.
Луис кивнул. Оставить человека с его взрослым телом и разумом один на один с проблемами, тревожащими его, и пусть придет ко взрослым решениям. Может, так и лучше.
Но он связался с советником не для этого.
– Здесь, в Приютах, еще кое-кто живет, – сообщил Луис. – Вы ее нашли на три недели раньше, чем меня.
– Значит, вы с ней уже встретились? Прекрасно! Мы на это рассчитывали. – Боргенезе ухмыльнулся. – Дайте-ка я попробую описать ее. На вид около двадцати трех лет; это значит, первоначально ей было от двадцати шести до тридцати восьми, и ростом, возможно, пониже. Красивое тело, как вы, наверное, заметили, и потрясающее лицо. В настоящий момент она сексуально озабочена, но страшного ничего нет – с вами то же самое.
Взглянув на лицо Луиса, советник поспешил добавить:
– Вам не стоит беспокоиться. Проведите параллель с вашим собственным опытом. В отделении ретротерапии вокруг вас вилась целая стая хорошеньких медсестер, но я сомневаюсь, что вы обратили на них внимание, как на женщин. Для человека в вашем положении это нормально, и для нее тоже.
– Работает это так: вы оба не уверены в себе и не можете реагировать на тех, кто контролирует свои эмоции. Когда вы встречаете друг друга, то чувствуете, что здесь никакие ограничения не нужны, и вы можете свободно проявить свои истинные чувства.
Боргенезе широко улыбнулся.
– В настоящий момент вы двое – единственные, кто подвергся регрессии сравнительно недавно. У вас не будет конкурентов месяцев шесть или около того, пока вы не начнете чувствовать себя комфортно в новой жизни. А потом разберетесь, насколько вы действительно нравитесь друг другу. Само собой, завтра или уже сегодня мы можем обнаружить в Приютах еще кого-то. Если это будет мужчина, то вам придется проявить бдительность; если женщина – то у вас образуется избыток подружек. Как бы там ни было, я думаю, что вам повезло.
Да, ему повезло – если дела обстояли именно так. Еще вчера он отверг бы подобную перспективу, но сегодня уже готовился ее принять, если она возникнет.
– Кажется, вы не понимаете, – сказал он. – Она выбрала такое же имя, как у меня.
Улыбка быстро исчезла с лица Боргенезе, и он нахмурился. Долго сидел, мрачно уставившись с экрана.
– Напрасно вы сказали мне про это перед завтраком, – наконец проворчал он. – Вы уверены? Когда она уходила, то имени себе еще не выбрала.
– Уверен, – ответил Луис и детально рассказал о минувшей ночи.
Не говоря ни слова, советник сидел по ту сторону экрана.
Луис ждал, пока терпение не кончилось.
– Теперь вы можете отследить нас, – сказал он. – Одного человека найти трудно, но двоих с почти одинаковыми именами наверняка можно, даже среди шестнадцати миллиардов. Где-то пропали два человека. Вы сумеете с этим разобраться.
Лицо советника не изменилось.
– Понимаете, если бы вас убили, то мы смогли бы найти того, кто сделал это. Не стану рассказывать, как, но будьте уверены, ему не удалось бы спрятаться. За последнюю сотню лет не случилось ни одного нераскрытого убийства.
Он закашлялся и отвернулся от экрана. Когда советник снова посмотрел на Луиса, лицо его уже стало спокойным.
– Я не обязан объяснять вам так много. Нарушаю правила только потому, что ваш случай и случай с этой девушкой не похожи ни на один, известный мне ранее. – Он осторожно подбирал слова. – Слушайте. Я скажу один раз и повторять не буду. Если вы попробуете уличить меня, то я стану все отрицать, а полицейское управление – все до последнего человека – подтвердит мои слова.
Советник закрыл глаза, словно хотел внутренним взором увидеть те тезисы, которые собирался изложить.
– Если мы можем схватить убийцу, как бы умен он ни был, то это облегчает установление личности жертвы, оставшейся в живых. Это так. Но мы никогда этого не делаем. Хотя, если жертва сама находит преступника, мы не возражаем.
Если я попрошу о помощи другие департаменты полиции, они не станут помогать. Если решение лежит в области, в которой я обладаю юрисдикцией, и я выясню, кто несет ответственность, то меня уволят еще до того, как я возбужу преследование этого человека.
Онемевший от изумления Луис уставился на советника.
– Значит, вы ничем не занимаетесь, – неуверенно проговорил он. – Вы мне лгали. Вы не намерены ничего делать.
– Вы переутомлены, – мягко заметил Боргенезе. – Если бы вы только знали, сколько усилий мы ради вас предпринимаем… – Он вздохнул. – Мой вам совет: если не можете уговорить девушку, забудьте ее. Если ситуация станет эмоционально невыносимой, дайте мне знать, и я смогу устроить перевод в другой город, где, вероятно, найдутся другие, более… гм, совместимые.
– Но она – моя жена, – упрямо возразил Луис.
– Вы уверены?
На самом деле Луис не был уверен, но ему хотелось, чтобы она стала женой или согласилась на один из близких вариантов. Он объяснил советнику.
– Как она сама говорит, существует множество факторов, – прокомментировал Боргенезе. – Я бы предложил обследование. Это сможет отмести некоторые из ее возражений.
Об этом Луис не задумывался, но охотно поддержал идею.
– Что это даст?
– К сожалению, немного. Оно подтвердит, сможете ли вы двое иметь нормальных здоровых детей, но не даст сведений о том, не являетесь ли вы членом ее генетической семьи. И, конечно, обследование не касается вопросов правовой семьи – двоюродные братья, сестры и все такое. Я не думаю, что она согласится на это.
Вряд ли согласится. Он видел ее совсем недолго, но все же узнал достаточно. Луис находился в двусмысленном положении: мог принимать внезапные решения, по его убеждению, правильные, но о фактах ему приходилось только догадываться. Они с девушкой являлись жертвами, а полиция отказывалась помочь им тем единственным способом, который только и мог дать ощутимый результат. И у полиции имелись официальные причины для такой позиции, или ей так казалось.
Луис в точности изложил советнику все, что думал по этому вопросу.
– Достаточно тяжелое положение, – согласился советник. – В таких делах, если уж они случаются, часто наблюдаешь невероятную степень сложности.
Если они случаются! Луис протянул руку и выключил экран. Тот прерывисто замигал – советник пытался возобновить сеанс связи. Луису не хотелось больше говорить с этим человеком; беседа стала для него мучительной, а Боргенезе не мог добавить ничего, кроме пошлостей, разжигающих его гнев. Он раскрыл заднюю панель на приемнике, выдрал кабель, и экран погас.
В открывшемся углублении лежал спрятанный предмет. Изящный, небольшой, зловещего вида регрессионный пистолет.
Достав его, он осторожно взвесил оружие на ладони. Теперь у него есть еще кое-что, чтобы продолжить! Конечно, это тот самый пистолет. Его использовали против него, Луиса, а потом спрятали в панель позади экрана.
Хорошее место для тайника. Экран никогда не ломался, не требовал регулировки, роботы-уборщики, появлявшиеся из стен, никогда за ним не убирали. Полиции полагалось его найти, но она туда не заглянула. Он горько усмехнулся. Полиция не заинтересована в раскрытии преступлений, она только смягчает их последствия.
Полиция найти не сумела, а он нашел. Оружие приведет его к человеку, который им владел, и этот человек даст ему информацию. Луис медленно повернул пистолет другой стороной – обычное оружие, таких бесчисленное множество.
Закончив одеваться, он опустил пистолет в карман. Вышел наружу и посмотрел через двор. Поколебавшись, подошел к двери и постучал.
– Занято, – ответила дверь. – Но жилец вышел. Точное время возвращения не заявлено, но он вернется вечером. Оставите сообщение?
– Нет, – ответил Луис. – Я приду еще раз, когда она будет дома.
Он надеялся, что Луиза не откажется поговорить с ним. Она прошла ретротерапию раньше него и, возможно, проводит собственное расследование – очень похоже, что сейчас этим и занята. Что бы там ей ни удалось узнать, это поможет ему, и наоборот. Человек, регрессировавший ее, сделал то же самое и с ним. Они подбираются к проблеме с разных концов и неизбежно сойдутся, найдя правильное решение.
Отойдя от Приютов, он шагнул на ленту транспортера до центра города; путешествие не заняло много времени. Сойдя с ленты, прогулялся под ярким солнцем, причем не бесцельно. Вскоре он нашел магазин электронного оружия и зашел внутрь.
* * *
К нему направился робот и замер в ожидании.
– Я бы хотел поговорить с менеджером, – сказал Луис, и робот удалился.
Тут же явился менеджер, сонный мужчина средних лет.
– Чем я могу вам помочь?
Луис положил на стол регрессионный пистолет.
– Мне хотелось бы знать, кому это продали.
Менеджер откашлялся.
– Но таких миллионы, сотни миллионов.
– Знаю, но мне нужно выяснить.
Менеджер взял оружие в руки.
– Это изделие конкурентов, – с сомнением сказал он. – Конечно, из вежливости к покупателю… – Он задумчиво вертел пистолет в руках. – Вы в самом деле хотите знать? Это замораживатель, фризер, совсем не опасный.
Луис обеспокоенно посмотрел на пистолет. Всего лишь фризер, никакой не регрессионый пистолет! Значит, это не может быть оружием, примененным против него.
Он уже собирался забрать пистолет, но менеджер, со щелчком переломив изделие, раскрыл его. Вся его сонливость сразу улетучилась.
– Что же вы сразу не сказали? – воскликнул он, осматривая устройство. – Это незаконно переделанное оружие. – Он склонился над раскрывшимися проводами и микросхемами, потом весело, снизу вверх, посмотрел на Луиса. – Идемте, я покажу.
Луис проследовал за ним в маленькую мастерскую в задней части магазина. Менеджер запер за собой дверь и принялся копаться в инструментах. Потом надежно закрепил пистолет в станине и нажал на кнопку, проецирующую внутреннее устройство изделия на экран.
Менеджер явно гордился собой.
– Каждый имеет право на самозащиту, – заявил он.
– Вот почему мы продаем так много подобных вещиц. Они безвредны, не нанесут ущерба даже ребенку. На полной мощности выведут человека из строя на полчаса, перегрузив его нервную систему. Самый слабый заряд обездвиживает на десять минут. Ниже этого уровня оружие вообще не работает. – Он посмотрел на Луиса.
– Вы меня понимаете, не так ли?
Все это входило в его программу переобучения, но никогда не всплывало в голове.
– Будет лучше, если вы мне подоходчивее объясните.
Менеджер закивал.
– Как я уже сказал, фризер – легальная вещь, он безвреден. Он остановит хоть человека, хоть слона, лишит возможности двигаться, но в остальном ваш оппонент будет в порядке. Когда он выйдет из этого состояния, ничего в нем не изменится, будет такой, как и прежде. – Он навел курсор и настроил прибор так, чтобы увеличить изображение на экране. – Если вот этот провод присоединен не так, как сейчас, а сюда и сюда, то полярность меняется. Кроме того, если эти четыре провода поменять местами, то фризер превратится в регрессор. Как я уже говорил, делать так – незаконно.
* * *
Менеджер тщательно рассмотрел соединения проводов с близкого расстояния и недовольно хмыкнул.
– Кто бы это ни сделал, он работал небрежно. Смотрите. – Он склонился над пистолетом и начал манипулировать микроинструментами. Работал он быстро и уверенно. Минуту спустя он со щелчком закрыл оружие и выпрямился, протягивая его Луису. – Вот, – с гордостью сказал менеджер. – Теперь это куда более эффективный регрессор, чем прежде. И меньше энергии потребляет.
Луис растерянно сглотнул. Или он сошел с ума, или этот человек. А может, общество, к которому он пытается приспособиться?
– Вы пользуетесь редкой возможностью, делая это для меня?
Менеджер улыбнулся.
– Вы шутите. Каждый десятый фризер, который мы продаем, немедленно переделывается в регрессор. Кому какое дело? – Он стал серьезным. – Все еще хотите узнать, кто его купил?
Луис просто кивнул – в этот момент он совсем не доверял своему голосу.
– На это уйдет несколько часов. Никакой платы. Это обслуживание клиента. Скажите, где вас найти.
Набросав номер своего телеприемника в Приютах, Луис передал его менеджеру. Прежде чем Луис покинул магазин, менеджер шепнул:
– Когда в следующий раз будете покупать фризер, помните: нашу модель легче переделать, чем ту, что у вас.
Луис снова вышел на солнечную улицу. Она уже не казалась прежней. В каком обществе он живет? Реальность не совпадала с тем, чему его обучали. Пленки рассказывали об упорядоченной и разумной цивилизации с минимумом насилия и повсеместным уважением к закону.
Но факт заключался в том, что любой школьник – кроме, пожалуй, совсем желторотого – мог купить себе фризер. А его до нелепости просто переделывали в нечто гораздо более зловещее. Конечно, это незаконно, но никто на это не обращает внимания.
Это неправильно; насколько он помнил, все было не так…
Он поправил себя: на самом деле он не может ничего помнить. Все его знания взяты с пленок, и все они явно неадекватны действительности. Некоторые вещи он вообще не мог себе объяснить.
Луис хотел поговорить с кем-нибудь, но с кем? Советник предоставил ему всю информацию, которую счел возможной. Менеджер в магазине добавил откровений, но они только смутили его. Луиза в данный момент относилась к нему с подозрением.
Все, что ему оставалось – быть внимательным и наблюдать. Луис побродил по городу, просто посматривая по сторонам. Ничего знакомого не увидел. Результат, конечно, отрицательный, но он означал, что прежде в этом городе Луис не жил.
Прежде чего? Прежде, чем был регрессирован. Его сюда откуда-то привезли, так же, как и Луизу.
Он посетил космопорт. И опять безрезультатно; Луис не нашел корабля, который расшевелил бы его воспоминания. Конечно, он рассчитывал на слишком многое. Если его сюда и доставили на космическом корабле, то, конечно же, сразу убрали корабль, чтобы Луис его не опознал.
Ближе к вечеру снова направился к центру города. Он ехал на ленте, когда заметил Луизу, выходившую из высокого офисного здания.
Соскочил с ленты, подождал, пока она на нее ступит, потом на некотором удалении от девушки снова шагнул на транспортер. Когда они оказались за пределами делового района, Луис начал пробираться поближе к ней.
В нескольких кварталах от Приютов Луиза сошла с ленты и, призывно улыбаясь, повернулась к нему. Насколько Луис мог судить, ее отношение к нему снова кардинально поменялось, причем в лучшую сторону. Он не мог и не хотел игнорировать призыв и тоже сошел на тротуар.
– Привет, – сказала она. – Кажется, ты следил за мной.
– Так и есть. Ты не против?
– Думаю, что нет. – Девушка пошла рядом с ним. – Другие тоже за мной ходили, но я их отшила.
Она явно стоила того, чтобы за ней ходить, но кое-что показалось ему странным. Сейчас она вела себя благожелательно и дружелюбно – полная противоположность той девушке, с которой он столкнулся прошлой ночью. Или за день она узнала нечто, что изменило ее мнение о Луисе? Он очень на это надеялся.
Луиза остановилась на самом подходе к Приютам.
– Ты здесь живешь?
Узнала? Нет, похоже, забыла.
Он кивнул.
– По той же причине?
У него сжалось горло. Он ведь ночью ей все рассказал. Неужели не помнит?
– Да, – подтвердил Луис.
– Я так и думала. Поэтому и не волновалась, что следуешь за мной.
Действовал фактор влечения, о котором говорил Боргенезе; он снова давал о себе знать, и Луис чувствовал благодарность за это. И все же, почему? И почему она не помнит минувшую ночь?
Они шагали рядом, пока не подошли к ее жилищу. У двери Луиза помедлила.
– У меня такое чувство, словно я тебя давно знаю, просто не могу вспомнить, кто ты. Это не страшно?
Нет, это не страшно; это пугающе, подумал Луис. Ее личность, по всей видимости, не устоялась полностью, она продолжала соскальзывать назад, в то время, когда еще не встретила его. На таком основании он не мог построить ничего долговечного; каждую встречу с ней пришлось бы начинать так, словно накануне ничего не произошло.
Неужели то же самое ждет и его?
Он посмотрел на Луизу. Изорванное платье вовсе не починили, как ему показалось сначала; его заменили роботы, выходившие из стен по ночам. Они проделали хорошую работу, подобрав одежду по фигуре, но с ее комплекцией это было не трудно.
Все это пугало, но не только. По крайней мере, в этот раз он не встретит препятствий. Луис открыл рот, собираясь назвать себя, и тут же закрыл. Не хотелось повторять одну и ту же ошибку дважды.
– Я еще не выбрал имя, – сказал он.
– И со мной то же самое. – Она взглянула на него, и Луис почувствовал, что у него все замерло внутри. – Ну, мужчина без имени, хочешь войти? Мы можем вместе поужинать.
Луис вошел. Но ужин в тот вечер оказался поздним. Он знал, что так будет.
При свете утра он сел и коснулся ее ладонью. Она улыбнулась во сне и подвинулась ближе. Он подумал, что безымянным полагаются компенсации, и это – одна из них. Луис тихо оделся, стараясь не разбудить ее. Хотелось обсудить множество вещей, но ночью времени как-то не хватило. Он обязательно поговорит с ней, но позже.
Выскользнув из помещения, Луис прошел к своему жилищу. Экран, из которого он вырвал кабель, оказался уже отремонтирован и установлен на место. Как только Луис вошел, раздался голос:
– Пока вас не было, поступил вызов.
