Текст книги "Необычный полёт"
Автор книги: Флойд Уоллес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
Доччи помолчал и оглядел толпу.
– Каждый из вас сам должен решить, когда надо отказаться от таких методов и прибегнуть к активным формам борьбы. Мы можем, например, повредить осветительную, сканирующую и вентиляционную системы. Им придется заняться их восстановлением. Возможно, они выделят людей для охраны этих стратегических узлов. Тем лучше для нас, меньше охранников будут заниматься поисками Ноны.
– Что насчет меня? – донесся женский голос из задних рядов. – Что мне делать?
– В трудную минуту ты понадобишься, – пообещал Доччи. – Джериан здесь?
Локтями прокладывая себе дорогу, из толпы выступила женщина.
– Джериан – внешне нормальная хорошенькая женщина, – объяснил Доччи отверженным. – Однако у нее отсутствует пищеварительная система. Без инъекций пищи и воды она может прожить максимум десять часов. Поэтому оказалась здесь.
Доччи снова посмотрел на собравшихся.
– Мне нужен косметолог со всем своим снаряжением.
Вперед выдвинулась безногая женщина. Доччи переговорил с ней. Женщина сначала изумилась, потом согласилась выполнить просьбу. Под ее умелыми руками Джериан преобразилась в Нону.
– Эту Нону они найдут первой, – пояснил Доччи. – Она сумеет достаточно долго ускользать. Я думаю – и надеюсь – что, задержав Джериан, они на несколько часов прекратят поиски, пока не обследуют ее. Конечно, рано или поздно они поймут, что их провели. В случае с Джериан отпечатки пальцев и рентген выявят, кто она такая. Но дойдет до них не сразу. Как вы знаете, Нона не может отвечать на вопросы, а Джериан будет вести себя в точности, как Нона.
– Когда они поймут, что Джериан не Нона, то перестанут вести себя вежливо, если можно так выразиться. Охранникам могут даже поколотить задержанную, особенно если решат, что это поспособствует поимке Ноны. Не поможет, конечно. Но время мы выиграем, а нам только это и нужно.
Все молчали, никто не двигался. Женщины с пониманием смотрели друг на друга.
– Идем, – угрюмо скомандовал Джордан.
– Подожди, – остановил его Доччи. – У меня один доброволец на роль Ноны. А нужно полсотни. Не имеет значения, здоровы вы физически или нет – мы захватили лабораторию пластической хирургии. Если вы считаете, что вас можно загримировать под Нону, – выходите вперед.
Медленно, по одной, по двое-трое женщины начали выбираться из толпы. Очень немногие могли обойтись без серьезной работы косметолога.
Все остальные пошли за Джорданом.
Массовый выпуск отдельно взятой личности. Неидеальный в каждом случае, но в среднем вполне приемлемый. Доччи с одобрением наблюдал за процессом, подсказывал, куда положить лишний мазок.
– Она не может ни говорить, ни слышать, – подсказывал он женщинам. – Помните об этом постоянно, что бы они ни делали. Прячьтесь в самых неожиданных местах. Когда поймают Джериан, поиски прекратятся, потом их возобновят, и вот тогда позвольте им находить вас – но поодиночке. Всякий раз охранник будет уводить одну из вас для опознания, а значит, не сможет принимать участия в облаве. У них нет выбора – или поскорее найти Нону, или убираться с астероида.
Уже несколько косметологов трудились, не покладая рук. Одна из них подняла голову.
– Убираться? Почему?
– Солнце становится все меньше.
– Меньше? – воскликнула женщина.
Доччи кивнул.
– «Небеса для инвалидов» покидают Солнечную систему.
Ее пальцы порхали, лепя прелестный овал подбородка, которого вовсе не существовало. Потом она взялась прилаживать пластиковые губы.
Вскоре Нона пряталась в полусотне мест.
И в еще одном…
* * *
Орбита Нептуна осталась далеко позади, а астероид продолжал набирать скорость. В недрах «Небес для инвалидов» на полную мощность трудились две гравитационные установки. Третья зажала изолированный мирок в тиски повышенной гравитации. Накапливавшаяся физическая усталость казалась невыносимой и вела к полному истощению сил. Из часов уже набежал целый день, а установки работали без перебоев.
– Вы произвели расчеты с достаточной точностью? – ненавязчиво поинтересовался Доччи. – Мы удаляемся от Солнца на высокой скорости. Вам придется превысить ее, чтобы отправиться в обратный путь.
Генерал сделал вид, что не замечает Доччи.
– Если бы вы смогли выключить эти проклятые установки!
Инженер Фогель беспомощно пожал плечами.
– Попробуйте сами, – предложил он. – Только мне не хотелось бы находиться поблизости, когда вы станете пробовать. Легко сказать – «проклятые установки». Не забывайте, в каждой из них значительный ядерный заряд.
– Сам знаю, – огрызнулся генерал, сердито вглядываясь в черноту космоса. – С другой стороны, можно взлететь и с расстояния разнести эту скалу на куски.
– И отказаться от надежды найти ее? – поддразнил Доччи.
– Она все равно для нас потеряна, – кисло заметил Кэмерон.
– Все не так плохо, как кажется, – успокоил Доччи.
– Теперь, когда вам известно, в чем проблема, вы всегда сможете создать другой компьютер и заложить в него дополнительную информацию. Например, сведения по основам астрономии.
С осторожностью, учитывая повышенную силу тяжести, он переместил свое тело.
– Есть и другое решение, хотя оно может вам не понравиться. Я не верю, что Нона – абсолютный уникум. Должны быть другие, похожие на нее. Так называемые «прирожденные» механики, у которых понимание техники, возможно, переросло в форму эмпатии, о которой мы и не подозреваем. Поищите хорошенько и, может быть, найдете – вероятно, в самых неожиданных и, возможно, отвратительных обличиях.
– Если бы я думал, что вы знаете, где она… – устало проворчал генерал Джадд.
– Можете попробовать, – предложил Доччи, непроизвольно вспыхивая.
– Хватит истерик, генерал, – недовольно бросил Кэмерон. – Мы его тщательно допросили. В любом случае мы столкнулись бы с сопротивлением. Он несет ответственность только за то, что сделал его более эффективным, чем мы ожидали.
И, помолчав, медленно добавил:
– Похоже, в настоящий момент он пытается подорвать наш моральный дух. Зря старается. Ситуация настолько плоха, что кажется безнадежной. Не могу придумать ничего, что нам поможет.
Высоко в центре купола висело Солнце. Солнце? Оно больше походило на очень яркую звезду, которая не отбрасывала теней. А прожектора под куполом отбрасывали. Они помигивали и постоянно отключались. Генерал все время бессильно ругался, пока их чинили.
Подошел охранник с задержанной.
– Кажется, я нашел ее, сэр.
Кэмерон уныло посмотрел на него.
– Скажите, чем вы руководствуетесь?
– Приказами, сэр, – ответил тот.
– Какими приказами?
– Вашими, сэр. Вы сказали, что тело у нее здоровое. Откуда мне еще знать, она это или не она?
Кэмерон ощерился и глубоко вонзил скальпель в бедро девушки. Она повернула к нему лицо с высыхающими слезами, но ни один мускул не дрогнул на нем.
– Любой дурак способен заметить, что это пластик, – угрюмо бросил доктор.
Охранник, похоже, обиделся и повел пленницу прочь.
– Отпустите ее, – крикнул Кэмерон. – Так будет лучше для вас обоих, я думаю.
Девушка убежала. Охранник шел за ней, дрожа и пряча виноватые глаза. Кэмерон подумал, что потребуются немалые усилия психиатров, чтобы снять с бедняги стресс.
Доччи улыбнулся.
– Я хочу выдвинуть требование.
– Валяйте, выдвигайте, – фыркнул генерал. – Похоже, мы вынуждены предоставлять вам все, чего вы пожелаете.
– Вероятно, вам придется. Очевидно, вы улетите без нее. И очень скоро. Не забирайте все ваши корабли. Нам понадобятся штуки три, когда мы достигнем другой солнечной системы.
У генерала Джадда от негодования раскрылся рот.
– Не говорите ничего, о чем потом пожалеете, – предупредил Доччи. – Что вы доложите начальству, когда вернетесь? Скажете, что спокойно покинули астероид, когда еще оставалось время на поиски? Или им больше понравится, когда они узнают, что вы оставались до последнего момента? И так запоздали, что вынужденно бросили несколько кораблей?
Генерал захлопнул рот и пошел прочь, печатая шаг.
Кэмерон молча потащился за ним.
* * *
Взлетел последний корабль; в непроглядной тьме растаяли реактивные выхлопы. Солнце давно старалось затеряться среди остальных звезд, и наконец у него это получилось. Астероид больше не являлся мусорной кучей. Маленький мир превратился в быстрый космический корабль.
– Мы сможем выжить, – сказал Доччи. – Энергии и кислорода хватает, пищу будем выращивать и синтезировать.
Он сидел возле бассейна с Анти, установленного на прежнее место. Деревце качало ветками над его головой под порывами искусственного ветра. Вокруг царил относительный покой. Нона пока не появлялась.
– Мы освободим тебя от этого корыта, – пообещал Доччи. – Когда она вернется, создадим местечко без гравитации. И продолжим терапию холодом.
– Могу подождать, – ответила Анти. – В этом мире я нормальная.
Доччи окинул окрестности беззащитным взглядом. Та, которую он так ждал, все не шла.
– Если беспокоишься о Ноне, прекрати, – посоветовала Анти. – Охранники довольно грубо обращались с женщинами, но пластику не больно. Они ее не нашли.
– Откуда ты знаешь?
– Послушай, – сказала Анти. По грунту шли вибрации от работающих гравитационных установок. – Они работают, а ты все переживаешь?
– Будь я полностью уверен…
– Можешь отбросить все сомнения прямо сейчас, – сказал Джордан. – Для начала встань и обернись.
Доччи вскочил на ноги. К нему шла Нона.
Он постарался не выдать напряжения. Если не считать слегка испачканных нежных щечек, она словно только что вышла из салона красоты. Бесспорно, это была самая красивая женщина в мире. В этом мире, конечно, хотя она могла бы считаться таковой в любом из миров, умей она общаться с людьми также хорошо, как с машинами.
– Ты где пряталась? – спросил Доччи, хотя и не ждал ответа.
Она улыбнулась. В состоянии ли машина оценить эту очаровательную улыбку, подумал он, или они улыбаются друг другу как-то по-иному.
– Жалко, что не могу обнять тебя, – горько сказал он.
– Это не так трудно, как кажется, – заметила Анти, выглядывая из кислоты. – У тебя нет рук, зато у нее целых две. Ты можешь слышать и говорить, а она – нет. Вместе вы составляете полноценную пару.
– Если не считать того, что она никогда не поймет этой истины, – с горечью ответил он.
Перемещаясь на руках, Джордан подвинулся к Доччи и испытующе посмотрел снизу вверх.
– Я вроде нее. Говорят, я прирожденный механик: дай мне гаечный ключ, и я сделаю с машиной что угодно. Я словно чувствую: машина желает, чтобы с ней сделали то или другое. Естественно, не до такой степени, как это чувствует Нона. Можно сказать, у меня все наоборот: она слышит, а я только читаю по губам.
– Значит, ты бормочешь не просто так, – догадался Доччи. – У тебя в голове что-то происходит.
Джордан заколебался.
– Не знаю, глупо это или нет. Я думал о знаковом языке для общения с машинами. Понимаешь, начинать надо с чего-то очень простого, вроде часов, и наблюдать, что они для нее значат. Поскольку это простенькое устройство, то и реакции у нее будут достаточно простые. А дальше – только вопрос времени…
– Не стоит углубляться, – взволнованно перебил его Доччи. – Это отлично подойдет для выявления простейших реакций, но я не могу таскать с собой механическую мастерскую; это не практично. Требуется устройство расширенного диапазона применения, переносное и способное донести до нее различные значения.
– Электронный осциллятор?
В бассейне с кислотой нетерпеливо зашевелилась Анти, и волны с плеском ударились о борта.
– Может, два мощных разума обсудят это в лаборатории? А когда разберетесь с этой проблемой, найдется множество других, чтобы занять вас, пока мы летим к звездам. Например, Джордан и я. Какое у девушки будущее, если она не может выйти замуж?
– Правильно, – сказал Доччи. – У меня появилась уверенность, что мы добьемся большего, чем нормальные доктора. Мы сами жертвы случаев, а потому не остановимся, пока не достигнем успеха. К тому же в запасе у нас сотни лет.
Буквально сияя от радости, он наклонился, чтобы Джордан забрался к нему на спину. Потом поцеловал Нону и направился к лаборатории.
Нона улыбнулась и пошла за ним.
– Есть вещи, которые можно выразить без слов и без помощи машин, – крикнула Анти ей вслед. – Запомни это, ладно?
Она удовлетворенно погрузилась в кислоту. Над куполом ярко светились звезды, приветствуя маленький мерцающий мирок, несущийся в межзвездном пространстве.
Повторное посещение
Земля находилась так далеко, что оставалась невидимой. Даже Солнце казалось всего лишь искоркой. Но это огромное расстояние не означало, что корабль и дальше будет пребывать в изоляции. Бортовые приборы перехватили сначала радиосигнал, а через час и телевизионные передачи. Машины задействовали словари и грамматики и начали перевод с многочисленных языков. По мере накопления фактов выстраивалась картина исторического развития планеты.
Курс корабля слегка изменился; чтобы пройти поближе к Земле, больших усилий прилагать не требовалось. Несколько дней двое находившихся в корабле слушали и смотрели, почти не комментируя полученную информацию. Вскоре им пришлось принимать решение.
– Выбор простой: продолжить или прервать полет, – сказал первый инопланетянин.
– Ты знаешь, за что я проголосую, – ответил второй.
– Могу догадаться, – согласился первый; его звали Этаниель. – У них полный хаос. Они никогда ничем не занимались, кроме как воевали друг с другом и совершенствовали оружие.
– И они с этим еще не закончили, – заметил Бэл, второй инопланетянин. – Но, похоже, с этой большой бомбой скоро всему наступит конец.
– Еще одна причина, чтобы прервать полет, – сказал Этаниель. – Большая бомба их уничтожит. Без нашей помощи они способны только на это.
– Хочу напомнить, что через два месяца и двадцать девять дней мы должны высадиться на Уиллафорсе. Могу сказать, не заглядывая в карты, что нам предстоит пролететь еще сотню световых лет.
– Одна неделя. Мы проведем здесь всего неделю и успеем вовремя.
– Неделю? – воскликнул Бэл. – За одну неделю решить их проблемы? Они за одно поколение устроили две мировых войны и сейчас готовят третью и последнюю; это же видно по всему, что они делают.
– Для такого рода исхода больших усилий не требуется, – сказал Этаниель. – Один неверный дипломатический шаг, один случайно нажавший на гашетку солдат могут запустить катастрофу. И сделано это будет ненамеренно. Появится метеоритный рой, а их неуклюжая техника интерпретирует его как массированное вражеское нападение.
– Очень плохо, – подвел итог Бэл. – Нам придется просто забыть, что когда-то существовала такая планета – Земля.
– А ты сможешь? Сможешь забыть всех этих людей?
– Постараюсь, – ответил Бэл. – Только дай им немного времени – от них здесь и следа не останется, и некому будет напоминать, что у меня есть совесть.
– Моя память не такая покладистая, – возразил Этаниель. – Прошу тебя, давай посмотрим на них.
Бэл принялся листать картинки на экране.
– Очень похожи на нас, – сказал он, наконец. – Возможно, несколько ниже и, по большей части, несовершенны. Очень странно, но, если не обращать внимания на один серьезный недостаток, они выглядят в точности такими же, как мы. Ты хотел, чтобы я произнес именно эти слова?
– Да. Меня трогает то факт, что они являются несовершенной версией нас самих. Они действительно кажутся беззащитными, хотя, полагаю, это не так.
– Тяжелый случай, – вздохнул Бэл. – Мы ничего не можем поделать.
– Можем. Мы в состоянии подарить им неделю.
– За одну неделю мы не перечеркнем всю их историю. Не сумеем изменить их отношения к большой бомбе.
– Наверняка знать невозможно, – возразил Этаниель. – Мы должны ознакомиться с ситуацией.
– И что потом? Какие у нас полномочия?
– Очень небольшие, – согласился Этаниель. – Два младших чина на пути к Уиллафорсу лоб в лоб сталкиваются с проблемой, о которой никто не подозревает.
– А когда достигнем Уиллафорса, будем заняты. Пройдет много времени, пока кто-нибудь прилетит сюда снова.
– Очень много. В этом районе космоса нет ничего полезного для нашей расы. Сколько еще протянет Земля? Десять лет? Десять месяцев? Напряжение растет с каждым часом.
– Что сказать. Полагаю, мы можем сделать остановку и посмотреть, что к чему. Мы не вмешиваемся, просто наблюдаем.
Вот с такими намерениями они и направились к Земле. Целый день летали вокруг планеты, избегая излучения радаров, что не составило труда, проводя тестирования и отбирая пробы. Наконец, Этаниель оторвал взгляд от монитора.
– И к каким заключениям ты пришел?
– О чем тут говорить? Все гораздо хуже, чем я предполагал.
– В каком смысле?
– Ну, нам известно, что у них есть большая бомба. Атмосферный анализ подтверждает это, как мы и ожидали.
– Знаю.
– Еще нам известно, что они умеют доставлять ее, предположительно, с помощью самолета.
– Это почти наверняка. Они не смогут использовать бомбу без самолета.
– Что еще хуже, сейчас я обнаружил, что у них есть еще и ракеты, дальностью в тысячу миль и больше. И они уже совершают примитивные путешествия в космос или вот-вот начнут их.
– Плохо. Сидим здесь и рассуждаем, когда она рванет. У кого-нибудь из них не выдержат нервы, и начнется…
– Возможно, и ракеты только усугубят ситуацию, – согласился Бэл. – А тебе что удалось обнаружить?
– Ничего стоящего. Пока ты исследовал их вооружение, я изучал людей.
– Должно быть, что-то пришло тебе на ум.
– Не знаю, что и думать. Так мало времени, – ответил Этаниель. – Язык не проблема. Наши машины легко переводят их языки, и я уже усвоил краткий курс двух или трех из них. Но недостаточно посмотреть несколько спектаклей, послушать пару концертов или выпусков новостей. Надо бы спуститься и пожить среди них, почитать книги, поговорить с учеными, поработать с ними, поиграть.
– Можно этим заняться, и тогда мы их узнаем по-настоящему. Но это потребует времени, а его у нас нет.
– Понимаю.
– Говори прямо, согласен или нет.
– Нет, – заявил Этаниель. – Мы не можем им помочь, ничего не можем с ними поделать, но мы обязаны попробовать.
– Ну конечно, я знал это с самого начала, – сказал Бэл. – Такое уже случалось. Мы брали на себя труд узнать, как дела у той или иной расы, а когда не могли им помочь, ужасно переживали. Похоже, все повторяется. – Он встал и потянулся. – Ладно, дай мне часок подумать, как взяться за это дело.
Но, прежде чем они встретились, времени прошло гораздо больше. Корабль еще ближе подошел к Земле. Им уже не требовались приборы, чтобы разглядывать ее. Планета вращалась прямо за стеклами иллюминаторов. Зеленые южные равнины, прорезанные руслами рек, синие океаны, сверкающие снега северного полушария проплывали перед их глазами. Полюс покрывали рваные облака; над регионами, расположенными в средних широтах северного полушария, в атмосфере висела грязная пелена.
– Мне и в голову не приходило такое великолепие, – сказал Этиниель.
– Мне тоже, – согласился Бэл. – Надо приготовиться к тому, что там будет холодно. Мы замерзнем.
– Да. Это их зима.
– У меня идея, – сообщил Бэл. – Как насчет того, чтобы выдать себя за сверхъестественные существа?
– Вряд ли получится, – усомнился Этаниель. – Лет сто назад могло бы сработать. Сегодня они уже запускают спутники. Это больше не дикари.
– Думаю, ты прав, – согласился Бэл. – Я собирался использовать преимущества нашего телосложения.
– Если бы у нас получилось, я был бы только «за». Но это люди грубые и отчаянные. Их так просто не одурачишь..
– Ладно, давай свои предложения.
– Хорошо, – сказал Этаниель. – Ты берешь одну сторону планеты, а я другую. Говорим им напрямую, что надо делать, если они хотят выжить, как им сохранить планету в целости, чтобы и дальше существовать на ней.
– Слишком общо. Советы всегда страдают этим.
– Ничего не поделаешь. На большее у нас нет времени.
– Особые указания?
– Никаких. Оставляем корабль здесь и спускаемся каждый на своем посадочном катере. Ты можешь связаться со мной в любое время, но не делай этого без необходимости.
– Они не сумеют перехватить частоты, которые мы используем.
– Согласен, и даже если бы сумели, ничего не смогли бы поделать с нашим языком. Я хочу, чтобы они думали, будто нам не требуется обсуждать подобные вопросы.
– Понял. Пусть думают, что мы совершеннее, чем есть на самом деле. Они решат, что мы точно знаем, чем занимаемся, хоть это и не так.
– Если нам повезет, пусть так и думают.
Бэл посмотрел в иллюминатор на планету.
– В месте моей высадки, должно быть, холодно. И в твоем тоже. Уверен, что не нужно изменить план и высадиться где-нибудь в южном полушарии? Там сейчас лето.
– Боюсь, что нет. Великие державы расположены на севере. Мы должны оказаться там, чтобы осуществить свой замысел.
– Все так, но я подумал о празднике, о котором ты упомянул. Мы окажемся в гуще праздничной суеты. Она нам только помешает.
– Понимаю, им не понравится, если кто-то помешает празднику. Ничего не поделаешь. Мы не можем ждать, пока он кончится.
– Это мне известно, – произнес Бэл. – Расскажи про этот праздник все, что я должен знать. Возможно, первоначально он являлся религиозным? Правильно?
– Давным-давно был религиозным, – подтвердил Этаниель. – Из радио и телепередач ничего не удалось узнать наверняка. Кажется, сейчас это главным образом повод поесть, провести вечеринку в офисе и устроить распродажу.
– Ага. Он превратился в деловой праздник.
– Удачное определение. В деталях, как хотелось бы, я не разобрался. Занимался в основном изучением людей, а их трудно постичь.
– Ясно. Я подумал, нельзя ли нас как-то увязать с этим праздником. Заставить его на нас поработать.
– Если даже и можно, я об этом не подумал.
– А следовало бы. Это ты знакомился с их праздниками. – Бэл глянул вниз, на планету. Облака начали сгущаться в сумеречный полог. – Очень не хочется спускаться и оставлять корабль без присмотра.
– Им до него не добраться. Как бы развиты они ни были, в ближайшие сто лет им не проникнуть в такой корабль и не повредить его.
– Я и сам так думаю. Тогда давай спускаться.
– Я буду с тобой. Там, на другом краю Земли.
– Не слишком-то близко. Я бы предпочел, чтобы в корабле кто-то остался и быстро посадил его, если дело обернется плохо. Они не очень бережно относятся друг к другу. Не думаю, что станут вести себя лучше с инопланетянами.
– Они способны проявить враждебность, – признал Этаниель. Он включил приемник и принялся увеличивать изображение, пока на экране не появился склон горы. Шел снег, люди лазали по сугробам и срезали маленькие зеленые деревца. – Я придумал один трюк.
– Если он спасет мою шею, я – за.
– Ничего не могу гарантировать. Вот о чем я подумал: вместо того, чтобы прятать корабль напротив солнца, где его вряд ли заметят, давай сделаем так, чтобы они его видели. Отведем его на ночную сторону планеты и включим освещение.
– Это ты хорошо придумал, – согласился Бэл.
– Им и в голову не придет, что мы подсвечиваем необитаемый корабль, – продолжал Этаниель. – А если придет, то проверить они не смогут. Кроме того, они не захотят причинять нам вреда, когда корабль будет сиять прямо над ними.
– Надо думать, – проворчал Бэл, подходя к пульту управления. – Я направлю его в место, где он будет виден лучше всего, и включу все огни.
– Не трать зря энергию.
– Об этом не волнуйся. Они его заметят. Каждый житель Земли заметит.
Позже, когда корабль вышел на позицию и пульсировал световыми волнами, разгоняя тьму космоса, Бэл сказал:
– Ты знаешь, я чувствую себя гораздо уверенней. У нас может получиться. Возможно, светящийся корабль как раз то, что нам поможет.
– Это не нам нужна помощь, а людям Земли, – поправил Этаниель. – Увидимся через пять дней. – С этими словами он вошел в маленький посадочный катер, который, оставляя едва заметный светящийся след, устремился к Земле. Немного выждав из соображений безопасности, Бэл покинул корабль на другом катере, направляясь к обратной стороне планеты.
Космический корабль плыл по орбите вокруг Земли – необитаемый, сияющий и пульсирующий яркими огнями. Ни одна звезда в зимнем ночном небе планеты не могла сравниться с ним в яркости. Один раз рукотворный спутник людей оказался поблизости, но светился он тускло, и оставался невидимым для обитателей Земли. В дневное время корабль воспринимался как яркое световое пятно. По вечерам пылал, затмевая краски заката.
Корабль плыл, сверкал, сиял и казался кусочком, взятым из самой сердцевины какой-то звезды и приколотым к земному небу, чтобы осветить мир людей. Никогда – вернее, почти никогда – Земля не видала ничего похожего.
Через пять дней два маленьких космических катера поднялись с поверхности планеты и достигли орбиты, по которой плыл большой корабль. Катера скользнули внутрь корпуса, и переборки шлюзов закрылись за ними. Немного времени спустя инопланетяне встретились снова.
– Мы сделали это! – с ликованием вскричал Бэл, едва войдя в отсек. – Сам не знаю как, и мне уже казалось, что нас ждет провал, когда в самую последнюю минуту до них дошло.
Этаниель улыбнулся.
– Я устал, – признался он.
– Я тоже, но больше замерз, – сообщил Бэл, дрожа. – Снег. Там, где я оказался, нет ничего, кроме снега. Ужасный климат. И ты еще заставил меня идти на прогулку после того, первого, дня.
– Исходя из моего собственного опыта, мысль показалась мне неплохой, – объяснил Этаниель. – Я заметил, что после того, как в один из дней сходил на прогулку, власти на следующий оказались более готовыми к сотрудничеству. Я решил, что если это помогло мне, то поможет и тебе.
– Помогло. Не понимаю, почему, но помогло, – подтвердил Бэл. – Соглашение, которое они заключили, конечно, не самое лучшее, но, думаю, оно удержит их от самоуничтожения.
– Это как раз то, на что мы рассчитывали, – сказал Этаниель. – Теперь они могут устраивать маленькие войны, но большую – никогда. Лет через пятьдесят или сто надо будет вернуться и посмотреть, чему они научились.
– Не уверен, что мне захочется, – возразил Бэл. – Слушай, что такое «ангел»?
– Почему ты спрашиваешь?
– Когда я отправлялся гулять, люди начинали останавливаться и глазеть на меня. Некоторые опускались на колени прямо в снег и называли меня ангелом.
– Со мной происходило то же самое, – сообщил Этаниель.
– Я ничего не понял, но решил не подавать вида, – рассказывал Бэл. – Улыбался им и шел по своим делам. – Он снова поежился. – И всегда стоял холод. Выходил я обычно пешком, но назад иногда приходилось лететь. Надеюсь, в этом нет ничего страшного.
Бэл расправил свои огромные крылья. Художники эпохи Возрождения никогда его не видели, но точно знали, как он выглядит. Они изобразили его на своих бесчисленных полотнах.
– Не думаю, что твои полеты могут нам как-то повредить, – сказал Этаниель. – Я сам временами летал.
– Значит, ты не знаешь, что такое ангел?
– Нет. У меня не было времени узнать. Полагаю, некое существо из их фольклора. Заметь, если не считать крыльев, они очень похожи на нас. Их предания должны напоминать наши.
– Конечно, – согласился Бэл. – Так или иначе, на Земле теперь мир.
Невозможное путешествие домой
– Ожидаемая продолжительность космической жизни возросла до двадцати пяти месяцев и шести дней, – сказал Марлоу, директор подготовительного центра. – Мы прибавили целый месяц.
– Вполне здоровый мальчонка, – констатировал Итак, находившийся в миллионах миль от Земли.
Демарест повертел в руках пресс-папье в форме кораблика. Кораблик сломался.
– Это кое-что. Вы выиграли за счет блока наследственности. Каков главный фактор?
– Антирадиационная одежда. Но сделать ее достаточно эффективной пока еще не удается.
Где-то в космосе, на далеком Марсе, Аманта потянулась рукой к снимку.
– И ты еще будешь говорить, что он не чахлый? Без очков же видно.
Итан вскинулся.
– Разве он не сын Джимми? Наши дети всегда были здоровенькими, особенно младшие. Есть основания полагать, что их дети будут еще лучше.
– Опять ты со своей забывчивостью. Они постоянно время от времени болели. И именно я заботилась о них. А ты всегда находил способ уклониться. – Аманта коснулась переключателя на подлокотнике кресла.
Планеты вращались вокруг Солнца. Земля обгоняла Марс, Венера оставляла позади Землю. В зависимости от пункта назначения корабля его старт либо откладывался, либо производился в обычном или ускоренном режиме.
– Месяц выиграли, – сказал Демарест. – Но когда же это закончится? Невозможно полностью защитить человека, но даже если удастся, остаются еще воздух, которым он дышит, и пища, которую он ест. Радиация в космосе пронизывает все, в чем нуждается человеческое тело. И часть радиации найдет лазейку к репродуктивной системе.
Марлоу не требовалось смотреть на графики, он и так знал, что кривая начинает выравниваться. Можно математически определить, когда она совсем перестанет подниматься. Согласно расчетам, когда-нибудь человек сможет выносить рассеянную в космосе радиацию на протяжении трех лет, если, конечно, срок пребывания под излучением разбить интервалами на временные отрезки.
Но все это – в будущем.
– Вы еще многое можете сделать, – сказал он Демаресту. – Подумайте о защите реакторов.
– Мы работаем над этим, – возразил Демарест. – Но каждая унция, добавленная в конструкцию, уменьшает полезный груз. Наилучший вариант – осуществлять полет корабля из точки в точку как можно быстрее. В космосе негативный эффект зависит именно от времени. Чем короче период воздействия облучения, тем больше полетов совершит экипаж, прежде чем его отправят в отставку. Все сводится к одному.
На Марсе Аманта любовалась фотографией.
– Симпатичная. Но какая-то ненастоящая. – Она отложила снимок.
Итан покосился на него.
– Я тебе помогу. Пусть снимок увеличат и сделают объемную фигуру. Мягкую, размером с ребенка. И ты сможешь держать его на коленях.
– От кукол я отвыкла много лет назад. – Аманта подрегулировала выключатель на кресле, но укачивающие движения ей не понравились.
Итан перевернул снимок лицом вниз.
– Точно. Не буду спорить с тобой, Манта, это не одно и то же. Ничто не сравнится с ребенком, писающимся, орущим и смеющимся, капризным и упрямым, когда не просишь, ласковым и послушным, когда не ждешь. Роботизированной куклой не обманешь человека, который держал в руках живого ребенка.
Во временном интервале Земля уносилась вперед. Разрыв между двумя планетами увеличивался.
– Еще одно заблуждение, – возразил директор. – Тело способно вынести только определенное ускорение. Мы приближаемся к пределу. Какая польза от кораблей, которые станут летать еще быстрее?
– Это ваша проблема, – возразил Демарест. – Дайте мне экипажи повыносливее. Дайте молодых, ничего не боящихся, способных выдержать.
В это все и упиралось: дайте помоложе, повыносливее, дайте лучших представителей расы – но и они никогда не бывали достаточно хороши. А после нескольких лет подготовки они могли работать космонавтами всего двадцать пять месяцев. Полетное время дорожало и дорожало, и ученые старались сократить по возможности каждый полет.
