Текст книги "Море любви"

Автор книги: Фиона Уокер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Шпора бросился через всю кухню и обнял ее, но не успел сказать ни слова, его опередила мать:

– Весь город ничего не может говорить! В городе никто ничего не знает! Мы приняли все меры, чтобы Глэдис ничего не пронюхала. Сегодня ей специально дали выходной, чтобы она не присутствовала во время ланча. Ей сказали только то, что на своем ежегодном празднике Эли объявит о помолвке Годспелл, больше ничего.

– Значит, это правда? – Девушка не сводила глаз со Шпоры.

Он отвернулся и потер лоб побелевшими костяшками пальцев.

– Я хотел тебе сказать, но не смог. Видит бог, я хотел, но у меня не хватило сил.

– Ей-то какое дело, объясните мне? – потребовала леди Белль.

– Так это правда, Шпора? – повторила Эллен.

– Это все мама придумала. – Он втянул щеки.

– Мой сын, – изрекла леди Белль, – действительно этим летом вступит в брак с очаровательной местной девушкой из достойного семейства. Очень жаль, что вас уже не будет в городе и вы не сможете присутствовать на церемонии. Вы ведь очень скоро уезжаете, не так ли?

Эллен с недоверием посмотрела на нее.

– Неужели Годспелл согласна? – Она перевела взгляд на Шпору. Тот кивнул.

– Они будут прекрасной парой, – леди Белль произнесла это очень громко, хотя и без особого убеждения. – Вам, мисс Джемисон, конечно, не дано понять наших обычаев и правил. Вы, наверное, не имеете представления о том, что у человека есть обязанности перед семьей, что он обязан выполнять свой сыновний долг. Именно это Джаспер и намерен сделать.

Эллен переводила взгляд с матери на сына.

– Но это же средневековье какое-то! Это абсурд! Это самая дикая вещь, которая…

– Как вы смеете врываться в наш дом без приглашения и судить нас? – взорвалась леди Белль.

– Нет! – Шпора обернулся к матери. – Она права! Это действительно средневековье.

Лицо леди Белль налилось кровью:

– Неужели ты будешь прислушиваться к мнению какой-то бродяжки, с которой ты…

– Заткнись, мама! – выпалил Шпора. – Я люблю ее.

– Ты смешон, – парировала леди Белль.

– Я – люблю – ее, – повторил сын, делая ударение на каждом слове.

– Очень хорошо. – Леди Белль высоко подняла голову, развернув складки всех своих подбородков и отказываясь признать поражение. – Допустим, тебе кажется, что ты любишь эту… особу. – Она брезгливо покосилась на Эллен. – Но это не имеет и не может иметь никакого отношения к твоему сыновнему долгу.

– Ты ошибаешься. Это имеет самое прямое отношение.

– Объяснись. – Мать топнула носком туфли.

– Когда ты предложила мне это, мама, я считал, что не заслуживаю счастья, что счастье для меня невозможно, – Шпора говорил быстро и негромко. – Я подумал, что мне предоставляется шанс искупить свою вину перед тобой и папой. Я принес вам столько неприятностей, а вы, несмотря ни на что, не лишили меня наследства. Из-за меня рухнула папина карьера, я выставил нашу семью на посмешище, чуть не разорил вас, из-за меня ты стала алкоголичкой, и, может быть, этим объясняется твоя нынешняя…

– Мы сейчас говорим не обо мне, – оборвала его мать, смущенно посмотрев на большую бутылку джина, которая торчала из-за тостера.

– Так вот, в тот момент мне было все равно, что будет с моей жизнью. Если она вам нужна – возьмите ее, так я рассуждал. Я блудный сын, это моя профессия.

– Ты хороший сын, – с нажимом сказала леди Белль. – Ты преданный сын.

– В молодости мне было наплевать на чувство долга, фамильную честь и ответственность перед семьей. – Шпора обернулся к Эллен. – Я считал это пережитками прошлого. В этих драконовских школах тебе вечно твердят, кто ты такой и какую фамилию носишь, словно личность человека не имеет никакого значения по сравнению с его происхождением и родословной. Это миссия, видите ли, – даже в наше время. От имения ни черта не осталось, земли нету, управлять больше нечем, но быть Константином – высокое призвание.

– Ты же Беллинг, – пробормотала Эллен.

– Наш род – род Константинов! – гордо заявила хозяйка. – Константины владеют Оддлоудским поместьем уже триста лет.

Шпора устало посмотрел на мать.

– Прости меня, мама, но я никогда ничего этого не хотел – ни фамильной истории, ни этого дома, ни этого образа жизни. Я вернулся в этот дом, чтобы спасти его, потому что не знал, какой еще смысл можно придать моей жизни и… твоей смерти.

– Моей чему? – Она вытаращила глаза.

Сын отвел взгляд.

– Не стоит скрывать правду, мама. Я все знаю.

– Что именно?

Эллен подумала, что леди Белль прекрасная актриса. Вид у нее был совершенно обескураженный.

Шпора подошел к матери.

– У меня в руках случайно оказалось письмо. Я перечитывал его раз сто и выучил наизусть. «С большим прискорбием сообщаю Вам, что медицина бессильна в данном случае, учитывая, что процесс находится в последний стадии. Мы сделаем все возможное для облегчения страданий, но боюсь, летальный исход предрешен, и скрывать это от Вас было бы верхом непрофессионализма с моей стороны».Почему ты ничего не сказала нам с папой?

Леди Белль моргала, чтобы скрыть слезы, и пыталась удержать сдавленное рыдание.

– Это письмо от твоего врача? – спросил Шпора. – Конец был оторван.

Леди Белль прижала пальцы с перстнями к зубам и кивнула, ее полные слез глаза метались, не находя себе места. Она страдала из-за того, что ее секрет раскрыт. У Эллен сердце разрывалось от жалости к обоим – и к матери, и к сыну.

– Там почему-то советуют обратиться к Хилари Блэку. Это, кажется, известный ветеринар из Слринглоуда?

– В таком положении человек хватается за соломинку. На него была моя последняя надежда.

– Доктора ничего не могут сделать?

– Похоже, нет.

Леди Беллинг сделала шаг назад и, словно ища поддержки у своих лабрадоров, погладила их по теплой мягкой шерсти, а потом прижалась лицом к седой морде старшей собаки и что-то прошептала. Эллен послышалось что-то вроде «прости меня».

–  «Уповаю на то, что оставшиеся месяцы принесут в ваши сердца радость и примирение, которые хоть немного облегчат неизбежную боль расставания».Так заканчивалось это письмо, – сказал Шпора. – Я постарался внести свою лепту, чтобы радость и примирение стали возможны. Ты очень хотела, чтобы я женился на Годспелл, и я дал свое согласие.

– Твое согласие так много значит для меня. – Мать прижалась губами к крутому лбу собаки, потом прокашлялась, и голос ее зазвучал почти обыкновенно: – Это мое предсмертное желание.

– И ты от него не откажешься, даже если оно сделает меня несчастным на всю жизнь? – мягко спросил сын.

Леди Белль сощурила глаза и, распрямившись, метнула серебристую молнию в Эллен.

– Я не допущу, чтобы эта… тварь вмешивалась в нашу жизнь.

– Она уже вмешалась! – рассмеялся Шпора. – Если бы не Эллен, я бы не согласился на этот брак. В тот роковой вечер, она была рядом – сидела за столиком неподалеку, и с нее капало, словно она только что вышла из моря. – Он покачал головой при этом воспоминании, словно заново удивляясь. – Я все время наблюдал за ней, пока вы с Эли талдычили про великие союзы и семейные узы. Эллен не замечала, что я смотрю на нее. Мне хотелось выпрыгнуть из собственной шкуры и очутиться рядом. А вас оставить делить мою шкуру, как вам будет угодно. Ведь больше ничего ни вам, ни Годспелл от меня не надо. Душа-то моя вам только помеха, правда?

Эллен припомнила тот мучительный ужин с Ллойдом. Она и не подозревала, что Шпора за ней наблюдает. Ей казалось, что он даже не узнал ее. Вспомнила его спор с матерью и то, как побледнела леди Белль, когда Шпора отказался подчиниться ее воле. Если бы Эллен знала тогда, о чем они спорят, то она устроила бы дебош и перевернула все столики в «Утиной протоке». И еще какое-то воспоминание, связанное с тем вечером, зашевелилось в потемках ее смятенного сознания, но девушка уже не смогла его ухватить.

– Ты не представляешь себе, мама, в тот вечер я готов был плюнуть на все и навсегда уехать подальше от вашего Оддлоуда, от вашей жизни, от ваших желаний. Я прочел это письмо, и земля ушла у меня из-под ног. Затем согласился на этот дикий брак, потому что был пьян, измучен и на моих глазах девушка, которую я люблю, кокетничала с другим.

– Не будь дураком! – прорычала леди Белль.

– Это правда. – Шпоря стоял перед Эллен и смотрел на нее в упор. – Я люблю тебя с той самой минуты, когда ты вместо туалета вломилась в наш шкаф с серебром. Я всю жизнь искал тебя, и, когда потерял надежду и уже решил, что тебя на самом деле не существует, как не существует Бога и Деда Мороза, ты – вот она, передо мной. Потом я долго не мог поверить, что ты тоже любишь меня.

– Я тоже люблю тебя с самой первой минуты, – призналась Эллен.

Они не обращали внимания на возмущенное рычание леди Белль. Как во сне, Шпора бессознательно обнял Эллен и прижал к себе. Он гладил ей волосы и смотрел ей в глаза.

– Расстаться с тобой – хуже, чем умереть. А рядом с тобой я согласен даже умереть, хоть сию секунду.

Эллен схватилась за его руку, чтобы не упасть.

– Не надо умирать. Я хочу жить с тобой долго-долго. Я только начала жить.

– Я не хочу и не буду потакать этому детскому бреду! – прогремела хозяйка. – Ты женишься на дочери Гейтса, Джаспер, и хватит об этом. Эта тварь уедет из города и никогда не вернется. А умирать, вы забыли, буду я.

– Нет. Я не могу этого сделать.

– Но ты обещал мне, Джаспер! Константины никогда не нарушают своих обещаний. Ты помнишь девиз нашего рода?

– «Нарушить клятву – потерять честь», – без выражения произнес Шпора, и руки его опустились.

– Только трус и слабак не держит своего слова! Только слабак не исполняет перед смертью матери, которая всегда ему верила, ее последнего желания. Только слабак ищет в жизни одних удовольствий и следует эгоистичным порывам, зная, что кости предков не обретут из-за него покоя. Если ты нарушишь свое обещание, Джаспер, ты разрушишь нашу семью. Ты докажешь, что остался таким же жалким слабаком, каким был всю жизнь!

– Я не слабак!

– Докажи это! – Она подошла к нему и прошипела в самое ухо: – Соверши хоть раз в жизни благородный поступок и дай твоей матери умереть спокойно.

– Не заставляй меня.

– Ты. Дал. Мне. Слово.

– Тогда я был готов умереть.

– А теперь я готовлюсь умереть!

Они смотрели друг на друга, такие похожие и непохожие: из одинаковых черт получились два разных лица.

– Я люблю Эллен, – сказал Шпора.

– Значит, меня ты не любишь?

– Ты моя мать. Конечно, я люблю тебя. Но Эллен я тоже люблю и не хочу ее потерять.

– Хорошо. – Рот леди Белль исказился ненавистью. – Если эта девица будет благоразумна, мы что-нибудь придумаем. Урегулируем вопрос. Это, конечно, не лучший выход, но времени у нас мало, а ты, я вижу, ослеплен, как лунатик, и ничего не соображаешь. Когда Эли придет, поговорим с ним о том, чтобы снять этой девице жилье на какое-то время. Где-нибудь подальше, в стороне от любопытных глаз. Его племянник поможет что-нибудь подыскать.

– Только вот «девица» не согласна. – Эллен задыхалась. – «Девица» не собирается оставаться здесь и смотреть, как заключается этот безобразный брак без любви.

– Да какая там любовь! – огрызнулась леди Белль. – Любовь там и не ночевала, и слава богу! Я никогда не любила отца Шпоры, и именно поэтому у нас с ним очень хороший брак.

– Мне не нужен хороший брак, – сказал сын и взял девушку за руку. – Мне нужна Эллен.

– Этот брак должен состояться, и он состоится. – Мать щелкнула каблуками. – Иначе я умру с разбитым сердцем. Видит бог, сколько грехов я тебе простила, но эту рану я унесу с собой в могилу! Если какая-то девка тебе дороже, чем я, тогда иди с ней – иди и больше не возвращайся никогда. А я умру. – Тут ее глаза загорелись, словно ей и голову пришла удачная мысль. – И моя смерть будет уже не первой на твоей совести, не так ли, Джаспер? Мы-то с тобой это знаем.

Эллен ожидала, что Шпора возмутится, но из него словно весь дух разом вышел: он сник и больше не подавал признаков жизни.

Почувствовав победу, леди Белль сжала пальцы в кулаки и вздохнула с облегчением.

– Вам следует уйти. – Она торжествующе обернулась к Эллен. – Вы должны навсегда оставить мой дом, моего сына и мой город.

Эллен с отчаянием посмотрела на Шпору, не понимая, что произошло. Его глаза потухли и не выражали ничего, кроме смертельной муки. Она с ужасом поняла, что он сдался.

– Я думаю, вы простите меня за прямоту, – злорадствовала на прощанье леди Белль. – Мне сейчас не до церемоний. Мой сын – безрассудный идиот, но я все-таки люблю его, и несколько дольше, чем вы. Вы поплачете-поплачете и скоро утешитесь. Молодые сердца легко заживают, особенно такие, которые… отдаются легко. Надеюсь, на этом ваше кратковременное знакомство с моим сыном закончено. Ступайте же, я провожу вас.

Один за другим Эллен отпускала пальцы Шпоры – словно разрывала контакты, подключавшие ее к аппарату, который поддерживал ее жизнь.

– Я запрещаю вам встречаться впредь! – заявила леди Белль, находясь в самом прекрасном расположении духа. – Категорически запрещаю.

– Да пошла ты к черту! – пробормотал Шпора. – Через неделю она уедет из Оддлоуда.

– Из твоей жизни, Джаспер, она уходит сию минуту. До ее отъезда вы больше не увидитесь.

И снова надежда Эллен на то, что Шпора взбунтуется, не оправдалась. Он кивнул головой.

– Вы что, не понимаете, что губите своего сына, заставляя его жениться ради мамы и денег? – закричала Эллен. – Вы же душу его забираете с собой в могилу. А этот проклятый дом все равно после вашей смерти заграбастает Эли и устроит здесь гостиницу или бизнес-центр.

Леди Белль пропустила мимо ушей слова о загубленной жизни сына, но упоминание о загубленном доме вызвало у нее скорбный стон. Это переполнило чашу гнева Эллен.

– Да черти в аду уже сковородку разогревают по вашу душу! А ты… – Она повернулась к Шпоре, но у нее язык не повернулся назвать его слабаком. Эллен поняла по выражению его лица, что не слабость он проявляет сейчас, а силу, на которую ни один известный ей человек не способен.

– Останься, Эллен, – сказал он, глядя в пол. – Останься, мы что-нибудь придумаем.

Но Эллен уже бежала по коридору.

– Оставайся в своей тюрьме, – бросила она ему через плечо.

– Погоди!

Изабель Беллинг набрала номер Эли Гейтса.

– Похоже, ланч отменяется, Эли. У нас возникли осложнения. Нужна твоя помощь.

– Осложнения?

– Да, эта девица. Путает нам все карты. Я услала Шпору подальше от нее, в Спринглоуд, помогать кузену. Я предупредила всех, кого надо, и тебе советую сделать то же самое. Мне кажется, нам следует действовать по резервному плану.

– Боже правый, все настолько серьезно?

– Ты себе даже не представляешь. Никогда в жизни не видела ничего подобного. – Леди Белль покачала головой. – Они называют это словом «любовь», но, по-моему, это неизученная разновидность лунатизма.

– В таком случае мы должны предупредить нотариуса и принять еще кое-какие меры.

– Но ты ведь не собираешься… – Она задохнулась.

– Нет, Изабель, я не такой кровожадный. Шестую заповедь нарушать не будем. Я все устрою.

16

Рано утром позвонила Поппи и, задыхаясь от возбуждения, сообщила:

– Эллен! Поступило невероятное предложение! Конечно, жаль бедных Брейкспиров, но ничего не поделаешь, рынок есть рынок. Он диктует свои правила…

После двух бессонных ночей девушка плохо соображала, она потерла виски, чтобы собраться с мыслями и от бесконечных «почему», на которые не было ответа, вернуться в «здесь и сейчас».

Миссис Джемисон опередила агента своим звонком и успела сообщить дочери, что поступило совершенно фантастическое предложение, которое они с Тео уже приняли, так что Брейкспиров придется оставить с носом. Столь успешную продажу Гусиного Дома Тео и Дженнифер приписывали исключительно уму и талантам Эллен. На ее упрек, что это неэтично по отношению к Брейкспирам, мать ответила, что никакой вины за собой не чувствует.

– У этого варианта есть только один недостаток, – продолжала Поппи. – Требуют как можно скорее освободить дом.

– Это не проблема, – ответила Эллен. – Я улетаю в субботу через неделю.

– Вот и замечательно! – обрадовалась Поппи. – Мистер Гейтс будет доволен.

Эллен показалось, что она проглотила меч.

– Мистер Гейтс?

– Вы, наверное, помните его. Тот самый, который когда-то назначил дико низкую цену. Держитесь, чтобы не упасть со стула! Это и есть новый покупатель! Он изменил свое решение, утроив первоначальную цену. Он очень хочет, чтобы дом достался ему.

«А я поскорее убралась восвояси», – добавила про себя Эллен. Придерживая трубку подбородком, она села на корточки и прижалась лбом к коленям – голова кружилась. Эли согласен переплатить за Гусиный Дом, лишь бы только не упустить мечту жизни – Оддлоудское поместье.

Сквозь слезы она рассмеялась. Это было невероятно до смешного – и этот брак, придуманный честолюбивым нуворишем и разорившимся землевладельцем, и то, что их дети согласились на него, в наше-то время.

Ей было совершенно не понятно, что побуждает эксцентричную нелюдимую Годспелл участвовать в планах отца. Шпору Эллен понимала слишком хорошо – он порабощен двумя навязчивыми идеями: тем, что вину необходимо искупить, и тем, что долг следует исполнить. Эллен знала, что Шпора любит ее так же безрассудно и всепоглощающе, как она его. «Ну надо же быть такими идиотами» – обратилась Эллен к будущим молодоженам.

– Пока вы не уедете, его отослали к Рори, помогать тому заниматься с детьми в школе верховой езды, – прошептала Глэдис Эллен, встретив ее в магазине. – Его отвозят утром и вечером забирают. Пока он дома, за ним смотрят, как ястребы. Родители ему сказали: если сделаешь хоть шаг в сторону ее дома, отрубим тебе палец, а если два шага – то два пальца.

Девушка покупала первую за все это время пачку сигарет.

– Значит, Шпора дает уроки верховой езды в Верхнем Оддлоуде? – переспросила она.

Глэдис кивнула:

– Но я бы на вашем месте и не пыталась туда попасть. Проще долететь до Луны. Думаю, они приняли все меры. Я так и сказала мистеру Любовски. Вы ведь с Джаспером оба взрослые люди, правда?

– Правда, – подтвердила Эллен.

– Так какое же они имеют право творить такое? Отрубать пальцы человеку, если он приблизится к вам. Мы же не в Ливане. Может, вы и простоваты, не из аристократок, так что с того, в наше время нужно быть терпимее: на дворе двадцать первый век. Я так прямо и сказала леди Белль: если она не оставит эти штучки, я беру расчет и перехожу к Бартонам.

– Спасибо. – Эллен была тронута этой поддержкой, но и несколько напугана. Теперь не оставалось сомнений, что весь город в курсе ее дел.

Сидя на скамейке Бевиса, Эллен размышляла, без скольких пальцев она могла бы обойтись на месте Шпоры. Эллен посмотрела на свою растопыренную ладонь: та дрожала.

– Скажи мне, что с нами происходит? – спросила она у Бевиса.

Мороженое лежало у нее на коленях и таяло, оставляя пятна на шортах. Каштан над головой прошелестел ей в ответ, что собирается гроза и лучше уйти в безопасное место.

– Я не хочу в безопасное место. Безопасность – это бездействие. Бевис, мы должны что-то сделать.

Эллен подходила к Гусиному Дому – взять джип. Возле самых ворот ей преградило путь семейство Виков: по краям – Дот и Рег, как пара гоблинов, созданных фантазией и руками Фили, а в центре – Сол, с плечами, как у гориллы.

– Ты путаешься с Беллингом? – Дот нацелилась в нее сумкой.

Девушка молча кивнула.

– Эли строит козни? – продолжала допрос Дот.

Эллен снова кивнула.

– Иди поговори с этой чокнутой. Пусть расскажет все, как на духу.

– Что вы имеете в виду?

– Поговорите с Офелией Джентли, – перевел Сол слова бабушки. – Она знает, какого хрена Эли надо.

– Этот Беллинг совсем не такой мерзавец, как все они вбили себе в голову. Чокнутая знает все. Поговори с ней, слышь.

– Спасибо. – Эллен сглотнула. – А можно поинтересоваться, почему вы решили дать мне совет?

– Сол! – скомандовала Дот.

– Бабушка считает, что я должен перед вами извиниться, – сказал юноша. – За барсука.

– Извинение принимается, – удивилась Эллен.

Сол коснулся бицепса с татуировкой, и бледное лицо девы, оседлавшей единорога, показалось Эллен очень знакомым.

– Меня заставил Эли. – Сол не смотрел на нее. – Он застукал меня с этим барсуком и говорит – заявлю, мол, на тебя в полицию за травлю животных. А если я подброшу барсука вам, он никому ничего не скажет. Еще сказал, что заодно я поквитаюсь с вами за бабушку, что выгнали ее с работы.

– А записку тоже Эли написал?

– Нет, – младший Вик покачал головой. – Записку не Эли.

– Ладно, забудем об этом. – Эллен не стала вдаваться в подробности.

– А вы ничего, – сказал Сол, застенчиво глядя на нее. – Человек.

Эллен смотрела на Виков и не понимала, почему они так переменились.

– А с чокнутой вы обязательно поговорите, – повторил внук совет своей бабушки.

– Хорошо, я поговорю с ней. Спасибо.

***

Фили была в туалете, когда Эллен вошла. Гамлет радостно залаял.

– Кто там? – крикнула подруга. – Это ты, Дилли?

Эллен осмотрелась вокруг. Бюст Годспелл был практически завершен. В этом бесстрастном, аскетичном личике Фили удалось уловить и передать выражение печали, которая трогала сердце. Если сравнивать с гномами и горгульями, на этот раз она создала шедевр. Эллен заметила на втором стенде новую скульптуру, над которой Фили начала работать. Гостья хотела приподнять накрывавшую ее белую ткань, но тут раздался голос хозяйки:

– Не смотри! Нельзя! Моя работа – мое личное дело. Какое право ты имеешь подглядывать? Ты пришла извиниться?

Переход от дружбы к враждебности был таким резким, что теперь обе не могли понять, в каком тоне им общаться.

Эллен хотела накинуться на Фили с упреками и потребовать рассказать ей все как на духу, но, увидев бледное лицо бывшей подруги, спросила:

– А где Дилли?

– Если ты пришла к Дилли, то она уехала в Кент к однокласснице до конца недели. Когда вернется, я скажу ей, что ты заходила.

– Я пришла к тебе.

– Слушаю?

– Ты была права. Шпора дал согласие жениться на Годспелл.

– Разумеется, я была права, – фыркнула Фили.

– Я думаю, ты знаешь, почему он это сделал.

В огромных зеленых глазах вспыхнуло смущение, потом они снова стали холодными, как огурец.

– Наверное, потому, что они любят друг друга.

– Нет! Это ложь! – крикнула Эллен. – Они не любят друг друга. Они даже не нравятся друг другу. Леди Белль и Эли шантажируют своих детей.

– Дети могут уехать, если захотят.

– Нет, они не могут уехать. Они связаны по рукам и ногам.

– Между прочим, в прошлый раз ничто не помешало Шпоре уехать.

– Но сейчас другое дело. Он свихнулся на идее искупления грехов. К тому же его мать при… – Она хотела сказать «при смерти», но осеклась, вспомнив, что поклялась хранить тайну. – Его мать приказала не спускать с него глаз. Боюсь, он на грани срыва.

– Он никогда не славился уравновешенностью. Чего ты хочешь от меня? Чтобы я порекомендовала хорошего психотерапевта?

Эллен почувствовала, что слезы подступают к глазам.

– Я хочу, чтобы ты простила меня за ужасное легкомыслие. Я виновата перед тобой. Но я не могу уехать, потеряв и любимого, и подругу.

– Именно как подруга я и советовала тебе держаться от него подальше. Я-то выполнила свой долг. А ты? Смотри, что из этого получилось.

– Я знаю, что подвела тебя. И подвела Дилли.

– Ты себя подвела под монастырь!

– Нет! – горячо возразила Эллен и дала слезам волю. – Я не жалею о том, что полюбила его. Я снова стала живая, понимаешь? Я нашла потерянную часть себя, и ничего лучше этого в жизни быть не может. И не вздумай мне говорить, что у нас с ним не любовь! Мне все равно, сколько она продлится – дни, часы, минуты. Я прожила с Ричардом тринадцать лет, и у меня ни разу не возникло желания умереть ради него.

– Ты хочешь умереть ради Шпоры? Не думаю, что я могу помочь тебе, Эллен. Мне не знакома та область, где ты находишься. Когда я увидела вас вместе, то поняла, что впервые сподобилась узреть всамделишную любовь своими глазами. Сама я не знаю, что такое любовь. Даже материнская. – Фили всхлипнула и сделала рукой жест, который означал «сейчас я справлюсь с собой».

– Не могла бы ты снова стать моей подругой? – спросила гостья.

– Давай сядем, выпьем, – предложила хозяйка. – Поговорим.

– У тебя все в порядке?

Фили затушила сигарету и тут же зажгла следующую, направляясь к холодильнику.

– Да, все прекрасно. Я славно поработала. Дилли так восторженно реагирует на все. По стаканчику нашего белого?

Они сели на пол возле открытых дверей террасы и смотрели, как над вершинами деревьев собираются облака. Эллен рассказала подруге о своем единоборстве с леди Белль, о неожиданной капитуляции Шпоры.

– Честно говоря, я тебе завидую, – сказала Фили. – По-настоящему полюбить человека, любящего тебя, это опыт, который редко кому выпадает на долю. Именно об этом все мы мечтаем, правда же? Неужели ты думаешь, что Беллинг действительно женится на Годспелл?

– Он рассматривает это как последнюю жертву, которая примирит его со всеми.

– Наш Шпора стал почти святым! Боюсь, Эли не успокоится, пока не отправит его прямиком на небеса.

Эллен внимательно посмотрела на подругу:

– А ты, похоже, неплохо знаешь Эли?

– Не лучше и не хуже, чем любого здесь.

Когда Эллен рассказала о том, что Эли утроил цену, чтобы перехватить Гусиный Дом у Брейкспиров, Фили не выдержала и взорвалась:

– Сволочь! Сукин сын! Как он смеет? Ты не представляешь себе его коварства. Думаешь, леди Белль издевается над собственным сыном? Да она ангел по сравнению с нашим многоуважаемым Гейтсом. Свинья. Сказал, что у него не осталось ни гроша, что аукцион вытряс его подчистую.

– Он должен тебе деньги?

– И не только! Эта мерзкая крыса отказывается оплатить учебу Дилли в университете. Ты же понимаешь, у меня таких денег нет. Я боюсь ей признаться, что горшочек пуст, а девочка собирается ехать, строит планы.

– Эли Гейтс – отец Дилли?

Фили закусила губу и долго смотрела на Эллен.

– Он соблазнил меня, когда мне было шестнадцать. И я была не первой. У него всегда есть любовницы. Ты думаешь, за счет чего существует галерея Прю Хорнтон, если она не может продать ни одной вещи? Эли содержит ее. Он и меня содержал, он до сих пор меня содержит, к моему стыду.

И Фили рассказала свою историю: ночь с Эли, нежданная беременность. Это случилось вскоре после того, как он женился на толстой, но богатой Фелисити. Решение Фили оставить ребенка привело Эли в ярость. Он обещал ей помогать только в том случае, если никто никогда не узнает, от кого у нее ребенок. Он и помогает, но в строго ограниченных рамках, считая каждый фунт.

– Бедняжка Дилли была в таком горе, когда узнала, кто ее отец. Этот гад ведь ее отталкивает, не хочет с ней общаться, не хочет признать, как она хороша. Бедняжка вообразила, что мы можем уехать отсюда, чтобы никогда его не видеть. А что мы можем? Эли отказывает ей даже в образовании, а на эту проклятую свадьбу, на Гусиный Дом, на мечту завладеть когда-нибудь поместьем выкидывает деньги тоннами.

Фили встала и ходила по комнате из конца в конец – Этот святоша, который наизусть знает Писание! Не возжелай жены ближнего своего! Не возжелай осла ближнего своего! Нет ничего, чего бы он ни возжелал! И жены, и осла! И цыплят Хантера! И «астон» Жиля! Ему все надо! Ему все мало! Этот нечеловеческий аппетит меня одно время даже восхищал. Пока дочь не стала страдать из-за него. Фили спрятала лицо в ладонях. – О господи, да и я сейчас обожаю его. Если бы только он мог полюбить Дилли, я бы жизнь положила за него.

– Вы до сих пор любовники? – спросила Эллен подругу.

Та уткнулась ей в плечо.

– Сейчас нет. Он бросил меня. Я была так оскорблена.

Они стояли, обнявшись. Потом Фили сказала:

– Я не должна была тебе этого говорить. Ты, теперь, наверное, попытаешься расстроить свадьбу – пригрозишь Эли, что расскажешь про его незаконнорожденного ребенка.

– А ты хочешь, чтобы я это сделала? – Эллен понимала, что в глубине души Фили именно этого и хочет.

Но утерев нос ладошкой, та отрицательно затрясла головой.

– Если ты это сделаешь, я потеряю все. Без его пособия мы с Дилли по миру пойдем.

– Зачем же ты мне рассказала?

– Потому что ты моя подруга. Настоящая подруга. – Фили погладила Эллен по щеке. – Я это поняла сразу. И что ты полюбишь Шпору, несмотря на все мои предупреждения, я тоже сразу поняла. Ты приехала сюда мертвая, а теперь живая. И крылышки твои работают. Вот что он для тебя сделал. Теперь ты можешь лететь, куда захочешь.

– Я никуда не хочу лететь без него.

– Мы с ним здесь родились и выросли. На нас клеймо «сделано в Котсуолде». Не сомневаюсь, что он тебя любит. И все-таки Шпора пойдет на все ради своей семьи.

– А Эли отменит свадьбу, если ему пригрозить?

– Поверь мне, Гейтс найдет способ стереть нас в порошок. И будет большой удачей, если Шпора при этом уйдет из его лап живым.

Эллен почувствовала леденящий душу ужас.

– Что ты имеешь в виду?

Фили отвела глаза в сторону.

– Предоставь все мне, – неопределенно ответила она. – У меня есть одна идея. В принципе, я уже работаю над ней. Не могу ничего обещать, но попробовать стоит. Вы со Шпорой еще увидитесь?

– Его сослали в Спринглоуд, к Рори. Мобильный конфисковали. Все шпионы леди Белль начеку. Как только я выезжаю из дома, откуда ни возьмись на пути возникают непреодолимые препятствия.

– Ты шутишь?

– Нет. Сегодня утром, когда я хотела выехать, дорогу мне преградило стадо овец. Чуть поодаль стоял фургон, почему-то развернутый поперек. Когда я наконец добралась до Верхнего Оддлоуда, на ферме Рори никого не было, кроме Шерри. Она сказала, что Рори и его кузена затолкали в «лэнд-ровер» и увезли пять минут назад. Я вернулась не солоно хлебавши.

– Да, трудно себе представить, что в таком маленьком городке, как наш, можно одного человека спрятать от другого. Но если кто на это и способен, то Изабель с Эли.

– Я погибаю без него. Я должна его видеть.

– Вы встретитесь. Это неизбежно. Ты же видишь, вас сносит одним потоком.