Текст книги "Море любви"
Автор книги: Фиона Уокер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)
Девушки молча погрузились в восхищенное созерцание.
Было даже жалко, что Шпора остановился.
– Это действительно очень хорошая лошадь. Отто знает свои возможности. Хотя ему, конечно, не хватает выучки. – Он похлопал коня по шее. Судя по выражению морды, тот был на седьмом небе от счастья. Эллен поймала себя на том, что завидует Отто и хочет оказаться на его месте.
Дилли гордо подняла голову:
– У него и прыжок фантастический! Хотите попробовать?
– Думаю, на сегодня ему хватит. Да и через что тут прыгать?
– А мы построим что-нибудь! – Дилли походила на вошедшего в раж ребенка, который не умеет вовремя остановиться.
– В другой раз. – Шпора спрыгнул с лошади. – К тому же у нас с Эллен еще уйма работы на сегодня.
– Тогда давайте завтра! – не унималась Дилли. – Вы ведь будете здесь завтра?
– Возможно. – Он поправил стремена.
Эллен заметила, что в глазах Шпоры мелькнуло сомнение, когда он произнес «возможно». Наверное, ему надоело исполнять ее желания, когда можно исполнять желания Дилли.
– Я приду завтра, договорились? – радостно заявила юная красавица. Она не скрывала счастья, когда Шпора помог поставить ей ногу в стремя. Она уже влюбилась и смотрела на него с обожанием. Затем виновато взглянула на Эллен: – Можно, я ничего не скажу маме? Вы ведь знаете ее…
– Хорошо, – неохотно согласилась та.
Пока Эллен и Шпора провожали Дилли до ворот, идя по обе стороны Отто, девушка опять заговорила о Годспелл:
– Она такая зазнайка. Мама ведь необычный скульптор, это все знают. А эта Годспелл имела наглость принести бумагу от Эли, где говорится, что на бюсте ни в коем случае не должно быть: а) рогов; б) бородавок; в) усов; г) клыков. Я думаю, они только украсили бы ее физиономию, а то она похожа на покойницу. Неудивительно, что Годспелл любит гулять по кладбищу.
Эллен пыталась встретиться глазами с Беллингом, но он, идя по другую сторону лошади, упорно смотрел в землю.
– Ну пока, я в магазин. Вам, ребята, ничего там не нужно?
Эллен собралась спросить у Шпоры, не хочет ли он мороженого, но тут от стола с остатками еды мелькнула черно-белая тень и бросилась наутек.
– Финс! – И хозяйка кинулась следом.
Кот нырнул за сарай и исчез. Она облегченно засмеялась – по крайней мере, он обосновался недалеко и успел доесть ветчину, паштет и подтаявший сыр.
Эллен вернулась к Дилли и Шпоре. И тут, внезапно прозрев, она с болью увидела двух невероятно красивых людей, словно созданных друг для друга. Они с заговорщическим видом что-то обсуждали, виновато озираясь, и перешли на шепот, когда заметили ее приближение.
Это параноидальный бред, одернула себя Эллен. Я просто не готова любить. Прошло всего несколько часов после неудачи с Ллойдом. Учись, Джемисон, учись.
– До завтра! – приветливо сказала она Дилли.
Наездница весело помахала рукой и пустила Отто.
И тут Шпора посмотрел наконец на Эллен – и посмотрел весьма мрачно.
Что ж, грустно подумала она, я больше ему не интересна. Я просто потная, грязная, заурядная блондинка, которая не умеет скакать верхом, а он только что встретил восхитительную, свежую, как утренняя роса, фею с розовыми волосами, и она заливисто хохочет, сидя на розовой лошади, когда та выкамаривает фортеля по улицам городка.
Можно представить, куда он сейчас меня посылает с моими двумя оставшимися желаниями.
Цокот копыт Отто затих вдали. Эллен стала убирать со стола, отгоняя ос и поглядывая по сторонам – не покажется ли Финс.
Затем она отнесла остатки еды в холодильник, загрузила грязную посуду в посудомоечную машину и посмотрела в окно. Шпора вытащил газонокосилку на траву и установил специальные ножи для выравнивающей стрижки.
Эллен хотела найти себе занятие, которое спасло бы от невыносимой жары. Облачившись в старый мамин купальник, она решила извлечь из пруда несколько выживших лилий прежде, чем приступать к откачке воды. Зеленая пенистая жижа хлюпала вокруг нее, брызгала в лицо, прилипала к телу. Она превратилась в чудище болотное к тому моменту, когда Шпора закончил повторную стрижку газона.
– Вы даже не представляете, на кого вы сейчас похожи! – крикнул он, проезжая мимо нее к воротам с последним ящиком срезанной травы. – На садовую статую, покрытую мхом!
– Я польщена. – У Эллен не было настроения вступать в словесное состязание.
– Между прочим, очень стильно! Вам нужно стоять там, когда придут покупатели. Цена сразу вырастет втрое!
– Хорошо, только дуршлаг на голову надену.
– Уж не ради ли вашего дружка из агентства недвижимости? Вы случайно не ждете его сегодня вечером?
– Не ваше дело, – последовал остроумный ответ. Она недоумевала – откуда ему известно, чем Ллойд зарабатывает на жизнь.
– Забавная вы.
У Эллен возникло отчетливое впечатление, что эти слова относятся отнюдь не к ее блестящему остроумию.
– Почему вы это сказали?
– Ни почему. Просто вы забавная, и все.
Что Шпора имел в виду, она так и не поняла.
Под солнцем водоросли засохли, и ее лицо, руки и ноги покрылись зеленой коркой. Эллен включила насос, чтобы откачать воду из пруда. Они больше не работали сообща. Каждый теперь занимался своим делом в противоположных концах сада, время от времени бросая на другого задумчивый взгляд и торопливо отводя его в сторону.
Когда солнце опустилось довольно низко, Шпора присел на свою любимую скамейку и открыл банку пива.
– Не угодно ли? – Он протянул Эллен другую банку, словно приглашая ее возобновить разговор, полный двусмысленностей.
Услышав его жесткую интонацию, она поняла, что ему хочется подчинить ее. Даже если Шпора и поддался мимолетной слабости перед тем, как сесть на Отто, то теперь полностью совладал и с лошадью, и с собой. Этот человек был снова на коне и внушал страх.
Эллен продолжала полоть, вырывая все растения подряд и бросая их через плечо.
– Значит, вы больше не любите меня? – окликнул Шпора.
Она полола, не обращая на него внимания.
– А я по-прежнему люблю вас.
Эллен подумала, что терпеть не может заниматься садоводством. Это грязная, вонючая, неблагодарная работа, от которой болят коленки. Она стала потная и липкая и вся покрылась ссадинами и царапинами.
И тут Шпора оказался рядом – одним прыжком, словно кошка, которая дышит тебе в ухо, и ты не знаешь – в следующее мгновение лизнет она тебя в щеку или вцепится в шею. Молча и бережно он выбирал из кучи сорняков многолетние цветы, которые Эллен бесцеремонно выдергивала, и аккуратно сажал их обратно.
Сажая пятый по счету дельфиниум, Шпора заговорил – мягким, увещевающим голосом, словно успокаивая ее:
– Так что с вами случилось? Она выхватила пучок флоксов.
– Ничего.
– Вы поссорились с Ричардом?
Эллен вздрогнула от удивления и уставилась на него.
– Вы упоминали это имя. И у Джоан оно тоже встречается. – Шпора подобрал флокс и стал его сажать обратно.
Эллен фыркнула и враждебно посмотрела на него.
– Вообще-то это распространенное имя.
– Ричард – ваш муж?
Эллен решила, что Шпора затеял какую-то новую игру.
– Мы не были женаты.
– Но вы долго жили вместе?
– С чего вы взяли?
– Лошади и замужние женщины – уж в них-то я разбираюсь неплохо. – Он мягко засмеялся. – Так сколько? Лет семь? Восемь?
Он, конечно, проницателен. Но не настолько, чтоб угадать.
– Тринадцать.
– Черт подери! – Собеседник присвистнул. – А Вы прекрасно сохранились для ваших лет.
– Мы сошлись в шестом классе колледжа, когда нам было по шестнадцать.
– И все это время были вместе?
– Расстались месяц назад.
– А до него у вас было много любовников?
Эллен приподняла брови. Что ж, если это игра – пусть он выиграет, ей не жалко.
– Как-никак, я жила в Тонтоне.
Шпора помолчал, сажая обратно в клумбу полуживые люпины.
– Позвольте мне внести ясность. Вы хотите сказать, что за всю свою жизнь спали только с одним мужчиной?
Эллен поднялась.
– На сегодня с меня хватит. Мне нужно принять душ, а Сноркел погулять, пока не стемнело. Спасибо вам за помощь.
– Но я еще не выполнил вашего желания.
– Уже выполнили. – Эллен вытащила гвоздь из заднего кармана и протянула ему. – Вы подстригли газон. Три фунта и тридцать три пенса я потратила не зря. – И, отвязав собаку, она пошла в дом, не оглядываясь.
Выйдя из душа и переодевшись, Эллен увидела, что ни его, ни мини-трактора уже нет. Весь садовый инвентарь родителей, даже насос, был убран обратно в сарай. Чернело обнажившееся дно пруда, в зеленой тине запутался бумажный кораблик. Эллен подцепила его длинной палкой и развернула. К ее ногам упал маленький металлический предмет. На листе бумаги она прочитала:
Я путами опутана,
Я коконом окутана,
Как дремлющая куколка -
Но грежу я о крыльях
И о бескрайнем мире.
Эллен наморщила лоб, перечитывая эти строчки вновь и вновь, силясь припомнить, где она их слышала. То ли стихотворение, то ли песня.
И вдруг ее осенило. Джоан Митчелл. «Когда я в последний раз видела Ричарда».
Эллен втянула воздух, и слезы хлынули из глаз, а плечи затряслись от рыданий. Она скомкала бумажку и бросила ее обратно в пруд.
Посмотрев под ноги, она обнаружила то, что и ожидала: гвоздь от лошадиной подковы. Нет, она не позволит ему пригвоздить ее сердце.
Эллен подняла гвоздь, подошла к скамейке, где лежала подкова, аккуратно вставила гвоздь на место, а потом зашвырнула подкову в пруд.
6
Ни свет ни заря Эллен открыла глаза и прислушалась: к пению птиц примешивалось какое-то постороннее щелканье.
Кому это, интересно, взбрело в голову стричь живую изгородь на рассвете? Ясно, кому: конечно, Шпоре.
Эллен вылезла из постели и подошла к окну. Первое, что она увидела, – выложенное на газоне обрезками веток огромное слово: «Извините». Похоже, благодарить и извиняться с помощью флоры – местная традиция.
– За что вы извиняетесь? – спросила Эллен пять минут спустя, выйдя в сад с двумя чашками чая.
Шпора перестал щелкать секатором и оглянулся, задрав очки на макушку.
– За то, что вернулся.
– А за что вы меня благодарили с помощью розовых лепестков?
– За то, что вы купили мой лот. – Беллинг улыбнулся. – Но не думайте, что я зашел тогда без приглашения. Меня очень даже приглашали, правда? – он обратился к Сноркел и погладил ее.
– А заодно вы забрали свою игровую приставку?
Едва выговорив это, она поняла, что ошиблась. Он недоуменно склонил голову набок:
– Я не играл на игровых приставках с детства. Эллен приникла к кружке, втягивая в себя горячий пар и танин. Все клумбы были прополоты, даже бордюры сделаны. Она удивленно посмотрела на Шпору.
– Когда же вы пришли?
– Пару часов назад. Мне не спалось.
А Сноркел даже не тявкнула. Все-таки в качестве сторожевой собаки она никуда не годится.
– Простите, если я немного переборщил вчера. – Шпора снял перчатки, не глядя на нее. – Я с первого взгляда влюбился, как сумасшедший. – Он сделал паузу. – В этот сад.
И посмотрел на нее. Хоть на словах Шпора и просил прощения, но глазами играл так же, как и вчера. Они говорили совсем другое: ну же, смелее! Ты ведь знаешь, какой я. И понимаешь меня. Я плохой. И делаю людям больно. Как и ты. Давай будем плохими вместе. Давай! Решайся! Эллен протянула гостю кружку с чаем.
– Я вчера была в дурном настроении. К тому же не выспалась. Скорее уж это я должна просить прощения.
– Вы оба должны просить прощения! – раздался громовой голос, и перед ними, за подстриженной изгородью, вырос Хантер Гарднер в полосатой пижаме. – Вы хоть имеете понятие, который час?
– Довольно рано, – кашлянула Эллен.
– Без четверти шесть! Вы что, считаете, это подходящее время для садовых работ?
К большому удивлению Эллен, Шпора сразу же извинился:
– Не думал, что сейчас так рано. Я не ношу часов – видите. У нас на сегодня очень много работы, но ничего, займусь этим позже. Надеюсь, я вам не очень помешал.
Сосед смерил его взглядом и кивнул в знак того, что принимает извинение. Хантер направился к дому, бросив через плечо:
– И пусть эта псина не засматривается на моих кур!
Шпора повернулся к Эллен и улыбнулся:
– Видите, какое благотворное влияние вы на меня оказываете!
Она оценивающе прищурила глаз.
– Скажите, вы меня еще любите? – спросил он.
– Немного, – она зевнула. – А вы меня?
– Безумно! Человек, заваривший для меня такой чай, навеки стал властелином моего сердца.
– Так, значит, оно у вас все-таки есть?
Они работали вместе, собирая в большую кучу весь мусор, чтобы потом его сжечь, и тихо переговаривались. В основном мололи чепуху и шутили, не допуская, чтобы атмосфера стала враждебной и напряженной, как вчера. Попутно оба невзначай что-то рассказывали о себе – но не выковыривали эти сведения друг из друга, как жемчужины из плотно закрытых раковин, нет, жемчужины выкатывались сами собой.
Когда Хантер Гарднер вышел за утренней газетой, Эллен со Шпорой сидели на скамейке и пили кофе. Они приветливо помахали ему, сосед вздернул подбородок и презрительно улыбнулся в ответ.
– Интересно, почему он никогда не был женат? – спросила Эллен.
– Наверное, голубой! – Шпора подвинул ей печенье.
– Не похоже! Он всегда строил глазки моей маме.
– Она, наверное, очень властная личность?
– Еще бы. Мама работала учительницей в школе.
– И все-таки он сомнительный тип. Пытался лапать Рори на празднике у тетушки Трюфель, когда тому было всего восемь лет.
– Поэтому вы и сожгли его гараж?
– В том числе и поэтому. Это было так давно.
– А у вас правда есть тетушка по фамилии Трюфель?
– Да, ее зовут Патриция.
Чуть погодя мимо пробежал трусцой Жиль Хорнтон.
– Ну как, сегодня присоединитесь ко мне? – крикнул он Эллен, исподлобья посмотрев на Шпору.
– Спасибо, в другой раз. – Она помахала ему.
– Еще один поклонник? – поинтересовался Шпора.
– Что значит – еще один? – Эллен удивилась: неужели себя он тоже причисляет к ее поклонникам?
– А как же тот пижон в «Утиной протоке»?
– Ах, тот. – Эллен не хотелось вспоминать о Ллойде. – Так, всего лишь поужинали один раз. Ничего серьезного.
– Слишком мало времени прошло после Ричарда? Еще рано для серьезного? – быстро спросил собеседник.
Девушка внимательно посмотрела на него.
– Да, еще рано.
Когда, стоя на лестнице, Шпора мыл окна, Эллен прислонилась к лестнице и, задрав голову, рассматривала небо: на нем появились признаки приближающейся грозы.
– Скоро, наверное, гроза дойдет и до нас.
– Да, сегодня вечером, – пообещал Шпора.
– А где она сейчас, как вы думаете? В Корнуолле? – На Эллен упало несколько капель мыльной воды. – Мне понадобилось четыре часа, чтобы добраться сюда из Корнуолла. На джипе, между прочим.
– Гроза движется несколько быстрее, чем женщина на джипе.
– Лично я езжу очень быстро.
– В этом я не сомневаюсь. Но вы и не простая женщина.
– А кто же я?
– Вы – Эллен. – Шпора спрыгнул с лестницы, зажег сигарету и пошел полюбоваться аккуратными клумбами – творениями собственных рук.
Она тем временем вылила грязную воду из ведра.
Шпора играл в мяч со Сноркел.
– Ей нужна прогулка, – сказала Эллен, видя, как засидевшаяся собака подпрыгивает за мячом – словно пружина.
– Так в чем же дело? Пойдемте погуляем с ней.
– Дилли должна прийти, – напомнила Эллен. – Почему бы мне не погулять с ней, пока вы домываете окна?
– Потому что я хочу пойти с вами.
– Но вы можете пропустить приход Дилли. Он покачал головой, его глаза стали ледяными.
– Нет. Она придет в то же время, что и вчера. Она подросток, а подростки придерживаются одной схемы. Она будет думать обо мне до вечера.
Его самонадеянность заставила Эллен усмехнуться.
– Скажите, вы потеряли кураж после того, как сломали ногу?
– Что вы имеете в виду?
– Мне показалось вчера, что вы нервничали перед тем, как сесть на лошадь.
– Ах это. Нет, я не боялся сесть на лошадь. На меня просто подействовали слова этой девочки.
– Какие же?
– Неважно. Так, кое-что, связанное с прошлым. Иногда меня посещают призраки.
– Значит, вы не испугались лошади?
– Нет. – Он прямо посмотрел собеседнице в глаза. – Я не боюсь лошадей.
– А чего вы боитесь?
– Вас.
Эллен фыркнула:
– Неужели?
– И вы тоже боитесь меня.
– Я? Нет. – Она засмеялась. – Вы же сами сказали, что не в состоянии запугать меня до смерти, потому что я ничего не боюсь.
– Вы помните все, что я сказал. Это вас не пугает?
Эллен нечем было крыть, и она свистнула, подзывая Сноркел.
– Докажите, что ничего не боитесь, – сказал Шпора.
– Каким же образом?
– Возьмите ключи от машины. Заедем в оранжерею и выберем рассаду для клумб.
– Очень страшно! Просто поджилки трясутся!
Шпора протянул руку и погладил ее шею кончиками пальцев. Эллен почувствовала себя на седьмом небе.
И вот вместе со Сноркел они выехали из Оддлоуда и направились на запад. Эллен вела машину, следуя указаниям Шпоры, и видела в зеркале заднего вида, как удаляется городок.
– По-моему, мы едем в противоположную от оранжереи сторону.
– Просто мы подъедем к ней с другой стороны. Эта дорога проходит по чудесным местам.
Они остановились, выпустили собаку и вышли сами.
Дул предгрозовой ветер. Поднявшись на холм, они стояли над долиной, словно над волнующимся зеленым морем.
– Вы говорили, парашют у вас в багажнике? – вспомнил Шпора.
– А при чем тут мой парашют?
– Вы не хотите им воспользоваться?
– Не будьте идиотом! Это же парашют для серфинга. Он не годится для прыжков. Тут нет ни моря, ни ветра.
– Разве вы не чувствуете, какой поднялся ветер перед грозой? – Он показал на ее волосы.
Светлые пряди разлетались в воздухе. Эллен покачала головой.
– Это дурацкая идея. Слишком опасно.
– Но вы согласились доказать, что ничего не боитесь.
– Я и не боюсь. Но прыгать с этого холма не буду.
– Вы ведь прыгали с парашютом?
– Давно. И с самолета. Это совсем другое. Там масса мер безопасности. Чего вы добиваетесь? Хотите убить меняяяяяяя? – Она попала ногой в кроличью нору, лодыжка подвернулась, и девушка покатилась вниз по склону холма. Достигнув подножия, она распростерла руки и лежала, глядя в небо.
Некоторое время спустя рядом появился Шпора.
– Вы вообще-то планируете вставать? – спросил он.
– Я могла сломать шею, – ответила Эллен, сообразив, что уже довольно долго лежит на спине.
– Но ведь не сломали.
– Нет. Зато я попала в коровью лепешку. – Она села и попыталась разглядеть свою спину. – Тьфу, какое дерьмо.
– В прямом смысле слова. – Шпора протянул ей руку и сильно дернул вверх, так что Эллен оказалась в его объятиях.
– Спасибо. – Она поспешно отступила назад.
– Держите. – Шпора стянул с себя футболку и отдал ей.
Эллен взяла футболку, чувствуя сохранившееся в складках тепло его тела.
Он ждал, улыбаясь.
– Отвернитесь, – пробормотала она.
– Я уже видел, как вы переодеваетесь.
– Ладно!
Осторожно, чтобы не запачкать волос, она стянула свою футболку и надела футболку Шпоры.
– Ну что, довольны?
Он улыбнулся еще шире.
– Если уж вы такая трусиха, то можно мне воспользоваться вашим парашютом?
– Ни в коем случае! Это же профессиональное снаряжение. Да и ремни не рассчитаны на ваш размер.
Она стала подниматься на вершину холма.
– Куда вы?
– Хочу прыгнуть с парашютом.
«Черт подери, – укоряла себя Эллен, карабкаясь вверх. – Ну почему, почему это происходит? Ему как-то удается завести меня – и вот я уже готова на безумства, о которых только мечтала все эти годы в самых сумасшедших снах!»
Девушка почти бежала, на ходу продумывая свой прыжок, оценивая силу ветра – пожалуй, хватит, чтобы поддерживать ее в парении на минимальной высоте. Эллен никогда раньше не приходилось использовать свой парашют – по сути, воздушный змей – таким образом, но она несколько раз видела, как отчаянные парни прыгали с холмов и даже со скал, не причиняя себе особого вреда, – переломы конечностей случались, конечно, но не более того.
Добравшись до автомобиля, Эллен вытащила парашют с оснасткой из-под заднего сиденья.
– Вы что, в самом деле собрались прыгать? – спросил запыхавшийся от быстрого подъема Шпора.
– А почему бы и нет? – Она перебросила парашют через плечо и вручила ему ремни. – Лучше помогите.
Шпора посмотрел на нее взглядом, от которого ее сердце застучало, как метроном.
– Вы серьезно будете прыгать? – опять спросил он, следуя за ней.
– Нет, я буду притворяться до последней минуты, а потом струшу. – Она внимательно изучала линию горизонта – именно там таятся всякие неожиданности.
– Вы не должны этого делать!
– А если мне хочется.
«Я готова прыгнуть куда угодно, – думала Эллен. – Лишь бы убежать от тебя. От моей страсти к тебе». Шпора взъерошил волосы.
– Если вы сделаете это, то нам, может статься, так и не удастся получше познакомиться. Разве вас не пугает такая перспектива?
Эллен восхитилась его мужеством. Ее гораздо больше пугала перспектива быть снесенной воздушным потоком.
– Вы сами предложили мне это. – Эллен уже управлялась с ремнями.
– Я передумал.
– Почему же?
– Потому что вы можете испачкать мою футболку. Да прекратите же! Хватит пугать меня. Я не собираюсь нести ответственность, если с вами что-нибудь случится.
– Шпора, я сама хочу этого. – Она проверяла крепления. – Я давно совершеннолетняя и могу собой рисковать. Забудьте, что вы предложили это. Я подумала об этом еще до того, как вы открыли рот. И теперь не могу не прыгнуть. Я ничего не могу с собой поделать. Так уж я устроена.
Уголки его губ дрогнули:
– И вы тоже?
– И я тоже. – Эллен улыбнулась. – Я тоже.
У Ричарда никогда не было экстрим-фактора. Он был смельчак и спортсмен, человек, для которого просчитывать риски было ежедневным математическим упражнением, но при этом он был трус. Трусость, как Ричард сам любил говорить, – очень полезная вещь, если хочешь остаться в живых. В опасных видах спорта самые смелые люди финишируют на кладбище. Эллен на протяжении многих лет перенимала у Ричарда премудрость осторожности, но это качество было чуждо ее натуре.
Проверив крепления второй раз, она помахала Шпоре. Игра со смертью началась.
Эллен подставила лицо ветру, чтобы лучше почувствовать его, и разбежалась. – Уда!… – крикнул Шпора. Ветер подхватил Эллен и оторвал ее от земли раньше, чем она ожидала, раньше, чем она успела набрать скорость, необходимую, чтобы контролировать направление полета.
Через несколько секунд на высоте шести метров она со свистом пронеслась влево над стадом удивленных коров и громко лающей Сноркел.
– Черт! – Эллен потянула за левую клеванту, стараясь не врезаться в линию электропередач, столб или дерево.
Ее несло совсем в другую сторону – не к долине, а навстречу горной гряде.
Маленький парашют не предназначался для таких путешествий. На море ее ноги упирались в серфинговую доску, которая обеспечивала постоянный контакт с волной, и служили противовесом. А сейчас ноги беспомощно болтались, как соломинки, пока Эллен выписывала в воздухе причудливые пируэты, подчиняясь прихотям грозового ветра. Ситуация была неуправляемой. Ветер стремительно усиливался, неожиданно меняя направление: гроза быстро приближалась. Этого Эллен совсем не учла. В голове раздался голос Ричарда: «Жалкая тупица. Надо же учитывать погодный фактор. Вот балда». Среди серфингистов у Ричарда было прозвище «метеоролог».
– Пошел к черту, Ричард! – крикнула Эллен, снова дернула за левую клеванту и неожиданно закружилась вокруг своей оси.
– Ой! Черт подери! Ой!
Наконец, парашют выровнялся, попав в поток теплого воздуха, который поднял Эллен куда выше, чем она хотела, но зато теперь ее перестало швырять из стороны в сторону.
Вдруг девушка снова увидела Шпору и коров, ставших совсем крошечными. Она поднялась на высоту метров двадцать, не меньше, но теперь уже двигалась в нужном направлении.
Эллен наклонилась вперед и тут же потеряла высоту – скорость полета при этом резко увеличилась.
Ей удалось пролететь над каменной стеной благодаря новому теплому потоку, подхватившему ее. Теперь Эллен летела над долиной.
Наконец-то под ногами были волны, правда зеленые, – волны, о которых она мечтала, когда ее мотало над колючими зарослями и валунами.
На секунду Эллен представила, как пролетает над Оддлоудом, над Хантером Гарднером, допивающим очередную чашку кофе, и ей стало безумно весело.
«Не отвлекайся, – опять раздался знакомый голос. – Думай о том, как лучше приземлиться. В твоем распоряжении не так много времени».
– Отстань, Ричард! – крикнула Эллен. – Мне так весело! И тебе больше нет места в моей жизни!
Земля между тем стала приближаться – и очень быстро, просто угрожающе быстро. Нужно затормозить во что бы то ни стало. Но, пытаясь опуститься ниже, Эллен набирала скорость, а пытаясь набрать высоту, меняла направление, так что в результате она беспомощно крутилась в воздухе, а телеграфный столб, большое дерево и здание фермы неуклонно надвигались на нее.
– Черт! – заорала Эллен. – Так дело не пойде-еееет! Нет!
Выброс адреналина был максимальным – больше не бывает, но умирать не хотелось. Нет уж!
– Назад, – скомандовала она себе. – Теперь чуть выше. Тормози ногами.
Этот маневр почти наверняка сулит переломы обеих ног, но выбора нет. Либо сломать ноги, либо зажариться на проводах высокого напряжения.
Эллен потянула правую клеванту и описала плавный полукруг. Откинувшись назад, на ремни, подтянула колени к груди и закрыла глаза. Коснувшись твердой земли, она расслабила ремни, и ее потащило вперед, пока на пути не встретился поросший чудесной, чуть подсохшей травой пригорок. Эллен обняла его округлые бока и благодарно поцеловала, а потом вскочила и запрыгала, крича:
– Да! Да! Да!
Теперь она снова владеет собой. Самообладание вернулось! Правда, овладеть собой оказалось легче, чем своим дыханием: собирая парашют, Эллен дышала так тяжело, что не могла говорить.
Навстречу ей бежали две фигуры – Шпора и Сноркел, один кричал, а другая лаяла во всю глотку.
– Какая вы молодец! – Он обнял ее.
Эллен ткнулась носом в его голую грудь и с трудом удержалась от желания прижаться горячей щекой к веснушчатой коже. Откинув голову, она улыбнулась – говорить еще не могла.
Шпора обхватил ее лицо руками:
– Вы просто чудо! – Серебристые глаза переливались совсем рядом, и в глазах друг друга они читали «хочу тебя!».
Эллен понимала, что сейчас он поцелует ее. Внутри у нее все заполыхало огнем, но она отвернула лицо, и поцелуй пришелся ей в щеку.
– Да, ощущения удивительные, – наконец выдохнула она и направилась к машине с таким видом, будто поцелуя, попавшего мимо цели, вовсе и не было. – Словами не описать. Здорово заводит.
Итак, она одолела эту взбалмошную девчонку. Ее больше нет. Есть Эллен – победительница. Эллен – решительный парень. Эллен, которая не позволит Шпоре выбить себя из колеи, – потому что тогда она станет уязвимой. У нее нет времени на то, чтоб быть уязвимой. Она намерена объездить весь белый свет в поисках опасностей и приключений. Теперь она вполне владеет собой.
– Нам пора возвращаться. Думаю, Сноркел уже вдоволь набегалась, – бросила Эллен через плечо. – На следующей неделе у меня куча дел, так что…
Твердые руки крепко сжали ей плечи и развернули на сто восемьдесят градусов.
– Тише, тише. Все будет хорошо. Тшш…
– Что вы делаете? – Эллен попыталась вырваться, но Шпора держал ее очень крепко. Серебристые глаза впились в ее глаза.
– Успокойтесь, расслабьтесь. Отпустите себя… Тшш…
– Да о чем вы говорите? Это вы отпустите меня! Я прекрасно себя чувствую! Великолепно! Это было потрясающе!
– Отпустите себя, вам станет легче… Поверьте мне, уж я-то знаю.
– Что это такое, черт возьми? О чем вы толкуете?
– Я хорошо знаю это состояние. Ни за какие коврижки не сяду с вами в машину, пока вы в таком состоянии.
– Так идите пешком, черт возьми! – Эллен рванулась с такой силой, что чуть не вывихнула плечи. – Что вы себе вообразили? Что я брошусь на машине с обрыва?
– Не исключено. Не сдерживайте себя, Эллен. Отпустите.
– Да что отпустить-то, что? Что вы ко мне пристали?
Шпора молча смотрел на нее, на лице отразилось напряжение от усилия удержать ее. Адреналин и эндорфины перемешались в крови Эллен, она перестала вырываться и только глубоко дышала, чувствуя ненависть к нему за то, что низверг ее с пьедестала.
Затем словно какая-то стена рухнула. Эллен пронзила острая боль. Она сползла вдоль Шпоры и опустилась на колени, сжав голову руками. Ее спина тряслась от рыданий.
Шпора сидел рядом, пока Эллен плакала, и глядел вдаль, на долину, не говоря ни слова, не прикасаясь к ней, не выражая сочувствия. За это она была ему благодарна. Достаточно того, что Сноркел слизывала розовым языком слезы с ее щек, тоненько подвывая.
Наконец Эллен отважилась взглянуть на Шпору. Сквозь пелену слез, застилавших глаза, она смотрела на его кудри, взлохмаченные ветром, на морщинки, собиравшиеся вокруг глаз, когда он прищуривался.
– Как вы догадались?
– Я просто видел, и все. – Он не обернулся. – Все выходные вы были как неразорвавшаяся бомба.
– В таком случае это контролируемый взрыв, так что ли? – всхлипывая, проговорила она.
Он слегка улыбнулся.
– Ненавижу вас. Вы все видели. – Эллен утерла нос тыльной стороной ладони и постаралась удержать всхлипывания, но они накатывали одно за другим.
– Ничего, вы простите меня, и довольно быстро. Точно так же, как простите и его.
– Кого еще?
– Ричарда.
Эллен прижала ладони к мокрому лицу и глубоко вздохнула.
– Он ни в чем передо мной не провинился.
– Это за тринадцать-то лет?
– Я ни о чем не жалею. Я просто ношу траур. И испытываю облегчение.
– Как это понимать?
– Наша любовь умерла очень давно. У меня было такое чувство, что я живу рядом с покойником.
Шпора не шевелился.
– Говорят, что в тот день, когда наконец сможешь заплакать, ты начнешь все забывать.
– Где говорят?
– В одной дерьмовой книжонке, которую я читал в тюрьме.
– А что, вы много плакали в тюрьме? – вырвалось у нее.
– А как же. Уж больно дерьмовые книжки там попадались.
Они молча смотрели на долину. Над ней собирались грозовые тучи, словно черное войско готовилось к битве.
– Я плакал несколько раз в жизни, – неожиданно признался Шпора.
– А из-за женщины плакали хоть раз?
– Нет. Никогда.
– Значит, вам не понять, что я чувствую. – Эллен приподняла лицо и рассматривала его профиль, возмутительно прекрасный.
– Но я плакал из-за мальчика.
Она печально улыбнулась и снова уткнулась лицом в свои согнутые руки. Могла бы и сама догадаться. Вечно так бывает – именно с самыми привлекательными мужчинами, с теми, от кого этого совсем не ждешь.
– Вы очень его любили?
– Да. Очень. – Шпора повернулся к ней. – Но я не голубой. Мы не были любовниками. Мы были друзьями. Но я действительно его очень любил. Это была моя первая большая любовь, если хотите.
– Да, как у меня с Ричардом.
– Ну, мы все-таки не трахались с ним, да еще целых тринадцать лет.
– Ничего-то вы не понимаете! – Она всхлипнула и усмехнулась одновременно.
Шпора провел травинкой по носу.
Эллен приподняла голову.
– Мы с Ричардом вместе взрослели, и нас объединяла страсть – но вовсе не друг к другу. Мы вели очень странную жизнь, понятную только нам двоим. Всю зиму работали, а летом отрывались на полную катушку. И нам было хорошо друг с другом – мы могли болтать всю ночь до утра.