Текст книги "Морская яшма"
Автор книги: Филлис Уитни
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
– Вы должны немедленно прийти, мисс Миранда! Там собираются читать завещание капитана. Мистер Осгуд уже приехал, и он говорит, что нам всем надо ознакомиться с условиями завещания. Он хочет, чтобы вы тоже там были, и мне разрешили остаться, потому что капитан вроде как всем понемногу оставил.
Я глянула на Яна.
– Неужели я должна идти? Миссис Маклин наверняка будет неприятно мое присутствие.
– Если мистер Осгуд считает, что вам надлежит присутствовать, значит, надо идти, – заверил меня Ян. – Идите. А потом расскажете мне.
– А вы с нами не пойдете? Если капитан оставил вам наследство…
– Мне сообщат, когда будет нужно, – спокойно отказался Ян. – Вряд ли это срочно.
Лорел дергала меня за рукав.
– Ну пойдемте же! Капитан часто говорил, – заговорщицки сообщила она по пути, – что оставит мне нечто особенное. Что-нибудь, что будет напоминать мне о нем… Но я его и так никогда не забуду, – добавила она, посерьезнев.
Лорел продолжала тащить меня за руку. Я обратила внимание, что волосы девочки уложены в некое подобие прически, правда, несколько черных прядок уже выбилось из-под ленты.
– Кто тебя причесывает? – спросила я.
Лорел досадливо мотнула головой.
– Я сама. Когда мне этого хочется. Вообще-то меня должна причесывать миссис Кроуфорд, но она так дерет волосы, что лучше уж я сама.
Ну уж это я в силах изменить, подумала я, только сейчас предлагать свои услуги было бы некстати.
Все уже собрались в гостиной и ждали нас. Миссис Маклин сидела возле мистера Осгуда на диване розового дерева. Прелестный завиток рококо на спинке дивана возвышался над головой моей свекрови, подчеркивая полное отсутствие красоты в ней самой. Мистер Осгуд был солиден и толст и едва поместился рядом. Он положил портфель с бумагами на овальный столик с перламутровой инкрустацией и придвинул столик поближе. Брока я заметила в дальнем углу комнаты, и сердце мое забилось учащенно. А мне бы не хотелось так остро чувствовать присутствие человека, который звался моим мужем.
Там же, неподалеку сидела и Лиен, чинно подобрав под стул свои ножки в шелковых шароварах и вышитых открытых туфельках. Голова китаянки была опущена, так что лицо ее было почти скрыто от меня. Я видела только накрашенные веки. Рот ее казался плотно сжатым красным бутоном. Какая она на самом деле, эта китаянка? Что она думает, что чувствует? Как найти ключ к ее душе?
Когда в комнату вошли я и Лорел, мистер Осгуд поднялся, миссис Маклин уставилась на меня со своей обычной враждебностью, Лиен вообще не подняла глаз, а Брок придвинул мне стул и вернулся к окну, откуда уставился вдаль, на дорогу, подчеркнуто равнодушный ко всему, что могло содержаться в капитанском завещании. Он явно мечтал поскорее оказаться где-нибудь в другом месте и оставался только потому, что его присутствия требовал мистер Осгуд. Мать Брока, напротив, не скрывала своей жадной заинтересованности и время от времени бросала злобные и завистливые взгляды на молчаливую китаянку.
Лорел сжалась в уголке на оттоманке, словно безбилетник, которому довелось пробраться на интересный спектакль, но не дает покоя опасение, что его вот-вот прогонят прочь. Раз или два девочка робко улыбнулась вдове капитана, может быть заранее заключая с ней союз против своих отца и бабки. Однако Лиен не подала и виду, что заметила ее улыбку.
Мистер Осгуд пребывал, очевидно, отнюдь не в радужном настроении. Он отвесил мне сухой поклон, всем своим видом показав, как недоволен, что я заставила его ждать. Когда я уселась, он снова примостился рядом с Сибиллой Маклин и начал перебирать лежавшие перед ним бумаги. Хотя адвокат и был недоволен моим опозданием, он явно оттягивал минуту, когда ему придется выполнить неприятную обязанность. Он так долго собирался с мыслями, что Брок с досадой повернулся к нему от окна.
– Давайте же наконец покончим с этим делом, сударь, – предложил он. – Меня ждет работа.
Адвокат укоризненно глянул на него.
– Мистер Маклин, и вы, миссис Бэском… – Он повернулся к китаянке, которая рассматривала свой перстенек с розовой яшмой. – Я хочу оговориться, что не одобрял шагов, предпринятых перед смертью капитаном Бэскомом. До определенной степени я понимаю, какими мотивами он руководствовался, но предупреждал его, как сильно он рискует. Я полагал – и без обиняков заявил ему об этом, – что большую часть состояния следовало бы завещать вам, мистер Маклин, поскольку изначально он намеревался поступить именно так. Но капитан настаивал на том, что сперва должны быть соблюдены некоторые условия. А именно, разумеется, ваш брак с дочерью Карри и Натаниэля Хитов. Хотя это условие было выполнено, капитан, к сожалению, умер прежде, чем завещание могло быть изменено в соответствии с его волей.
– Мы все это знаем, сэр. – Брок говорил с плохо скрываемой досадой. – Что сделано, того не исправишь. Чем скорее мы примем этот факт, тем скорее сможем изменить свои планы на жизнь.
Брок на секунду задержал взгляд на гладкой черной головке Лиен и тут же отвел глаза.
Что она будет делать, – рассеянно думала я, – это дитя Востока в недружелюбной Новой Англии, что дадут ей власть и богатство? Как поступит с обитателями дома, как поведет дела "Бэском и компании"? Но почему-то это было мне почти безразлично.
– Вы знаете далеко не все, – сухо возразил поверенный. – Я прочту вам условия завещания капитана, тогда вы поймете.
И он монотонно забубнил, глядя в свои бумаги. Начальные фразы завещания, пересыпанные юридическими оборотами, не задерживались в моей голове, и я, снова погрузившись в мысли о своих невзгодах, вновь принялась строить планы, как эти невзгоды преодолеть. Рассказ Прайотта о происшествии на борту "Морской яшмы" устраивал меня не больше ничем не подкрепленного обвинения, брошенного Броком. Я снова вспомнила о давешнем моряке, Томе Хендерсоне. Он уверял, будто знает что-то такое, что меня обязательно заинтересует. Хендерсон внушал мне страх и неприязнь, но тем не менее с ним надлежало поговорить. И как можно скорее, прежде чем ему вздумается уехать из Гавани Шотландца. В моей душе крепло решение. Сегодня же днем пойду на корабль и узнаю, о чем он хотел рассказать. Поскольку этот моряк – единственный источник сведений о тех временах, я должна немедленно с ним повидаться…
Миссис Маклин громко ахнула и своим возгласом вернула меня к действительности. Я сообразила, что мистер Осгуд только что произнес мое имя. И назвал он меня не Мирандой Маклин, а Мирандой Хит.
Я вопросительно взглянула на поверенного.
– Простите, кажется, я отвлеклась, – извинилась я.
Его раздражение было вполне оправданным. Он сердито воззрился на меня, громко высморкался в большой полотняный платок и заново прочел последний абзац завещания. На сей раз до меня дошел его поразительный смысл. Капитан Обадия завещал состояние и управление "Бэском и компанией" не своей жене Лиен. Ей переходила только вдовья часть. Все остальное – а это куда больше – он оставил мне, Миранде Хит, которая получает право распоряжаться всем по своему усмотрению.
Лорел со свистом втянула воздух и уставилась на меня точно так же, как в день моего приезда – пристальным враждебным взглядом. Как всегда в ответственный момент, мое внимание приковала мелочь. Я видела и замечала только взгляд Лорел.
Брок не выдал своего удивления, только оставил окно и, подойдя к столу, встал перед мистером Осгудом.
– Странно. Как нам известно, все должно было достаться Лиен. Почему же вдруг такое изменение?
– Все изменения были оформлены тайно, за несколько дней до приезда присутствующей здесь леди. – Мистер Осгуд не то кивнул, не то поклонился в мою сторону. – Капитан Бэском пожелал действовать именно таким образом. Как я уже упоминал, покойный собирался изменить имя главного наследника, лишь только брак вступит в законную силу. А до тех пор выполнение его желания обеспечивалось назначением основным наследником мисс Хит – теперь младшей миссис Маклин.
Я была потрясена и немного испугана. Уж к такому повороту я никак не была готова. Подобное мне и в голову не приходило.
Сибилла Маклин смотрела на меня с невыразимой злобой, а Брок – недоуменно и задумчиво. Я не могла разгадать смысла его взгляда. Я быстро посмотрела на Лиен – она, оторвавшись от кольца, открыто смотрела на меня, и по ее глазам я поняла, что она обо всем знала. В это мгновение меня осенило: китаянка была единственной, кто все знал. Она знала, что капитан изменил завещание и, несмотря на то что беспрекословно слушалась мужа и выполняла его желания, была отнюдь не рада моему приезду – и имела для этого все основания.
– Но мне не нужны эти деньги! – воскликнула я. – Я не сумею… не смогу управлять целым состоянием… большой компанией!
– К счастью, – сухо напомнил мне мистер Осгуд, – вы замужем за человеком, который прекрасно с этим справится и будет вашим советником. Именно это, как я понимаю, капитан Бэском и считал лучшим способом обеспечить будущее компании. И если бы вашему браку что-нибудь помешало, то теперь, после оглашения завещания мистер Маклин несомненно попросил бы вашей руки.
Брок зарычал не хуже Люцифера. Я собралась что-то возразить, но адвокат суровым взглядом заставил нас обоих замолчать и продолжил чтение. Я затаилась, не смея взглянуть на присутствующих, а адвокат перечислял прочие пункты завещания. Ян получил ожидаемую им сумму – плату за труд по истории "Бэском и компании" при условии его завершения. Сибилле Маклин причитался подарок за многолетние заботы по хозяйству. Лорел, услышав, что получает маленькую фигурку тигра из черной яшмы, издала радостный вопль.
– Капитан не забыл, как она мне нравится! – воскликнула девочка. – А теперь она будет моя, моя собственная! Лиен, Лиен, можно мне пойти и взять ее прямо сейчас?
– Если будет дозволено, – отозвалась Лиен и посмотрела на меня.
Лорел не видела этого взгляда. Она истолковала ответ как разрешение и помчалась на капитанскую половину за своим сокровищем. Никто не остановил ее, хотя мистер Осгуд пробормотал что-то насчет воспитания и нетерпения.
Броку не полагалось ничего. Ни упоминания о нем, ни пособия, ни даже слов благодарности за долгие годы службы. Но ведь мистер Осгуд сам сказал, что капитан считал это завещание временным. После заключения брака все, за исключением доли Лиен и небольших подарков другим, должно было отойти Броку. Теперь же он не получал ничего, разве что через меня, свою жену.
На этом чтение закончилось, миссис Маклин встала и сделала сыну знак следовать за собой. Мистер Осгуд пошелестел бумагами и поспешно добавил:
– Я надеюсь, что хозяйство останется в ваших весьма опытных руках, миссис Маклин. Собственно говоря, я настоятельно это рекомендую.
Свекровь уставилась на меня холодным вызывающим взглядом.
– Ни в коем случае. Я снимаю с себя всякую ответственность. С этой минуты любые распоряжения по дому будет отдавать особа, которую капитан поставил во главе дома. – И миссис Маклин величественно направилась к двери, бросив на ходу: – Брок, пойдем со мной.
Когда Сибилла Маклин и ее сын удалились, в комнате воцарилась тишина. Я повернулась к Лиен – она тоже исчезла. Все случившееся совершенно выбило меня из колеи.
Мистер Осгуд глянул на меня оценивающе и весьма внимательно.
– Вы в состоянии уделить мне несколько минут, миссис Маклин?
Но я заговорила о своем:
– Наверняка есть какой-нибудь способ исправить ошибку. Всем же известно, что капитан намеревался сделать совсем другие распоряжения, и мы должны позаботиться, чтобы мистер Маклин получил то, что ему полагается. Надо перевести все на его имя. Вы сумеете это сделать?
Адвокат, как мне показалось, не поверил моим намерениям, хотя я уже говорила, что такие деньги мне не нужны. На лице мистера Осгуда отразилось явное удивление, но потом он смягчился.
– Не спешите, миссис Маклин. Если же по здравом размышлении вы не придете к иному решению, то что-нибудь можно будет придумать. – Адвокат замолчал и снова стал рассматривать лежавшие перед ним бумаги так пристально, словно ему было трудно продолжать. Он явно избегал встречаться со мной взглядом. – Если вы захотите… то есть, если вы пожелаете… чтобы я вел ваши дела…
– Я очень надеюсь на ваше согласие, мистер Осгуд, – перебила я его. – Вы разбираетесь в делах лучше кого бы то ни было, недаром капитан назначил вас своим поверенным.
– В том-то и дело, – вздохнул он. – И не важно, одобряю я шаги, предпринятые клиентом, или не одобряю, ведь он был в здравом уме и твердой памяти и имел право поступать со своими деньгами как ему заблагорассудится. Капитан сообщил мне, что среди его бумаг имеется письмо, которое прояснит мотивы его поступка. Он словно намекал, что должен искупить какую-то вину. Вы знаете что-нибудь о письме?
– Капитан Обадия пытался что-то сказать мне перед смертью, – ответила я. – Но о письме он не упоминал. Он что-то говорил о китовой печати. Но не договорил и я не поняла, что он имел в виду.
Мистер Осгуд посерьезнел.
– Сегодня утром по моему требованию миссис Бэском отдала в мое распоряжение документы покойного мужа. Я надеялся отыскать письмо еще до оглашения завещания, но не нашел. По-видимому, придется поискать более тщательно.
– Тогда, пожалуйста, как можно скорее разберите бумаги.
– Я приеду завтра, если смогу. Но, возвращаясь к вашему предложению, миссис Маклин… то есть, если вы по-прежнему хотите все отдать своему мужу и с соответствующим оформлением… Могу ли я спросить… насколько отношения между вами можно назвать дружескими?
– Не знаю, о чем вы, – медленно проговорила я. – И не вижу, как это может вас касаться. Разве мое намерение противоречит закону? Или я поступаю несправедливо?
– Конечно нет, – поспешно ответил он. – Закон и справедливость – прежде всего. Но справедливость здесь следует соблюдать в смысле последней воли капитана, а не вашей или моей. Если он решил исправить некую несправедливость, допущенную по отношению к вам в прошлом, то навряд ли удовлетворился бы вашим браком, который мог бы оказаться и неудачным. Тогда ваше положение стало бы незавидным.
Я не сказала, что вряд ли можно попасть в более незавидное положение, чем то, в котором я уже оказалась. Уставясь на золотое обручальное кольцо, которое муж надел мне вместо зеленого яшмового перстня, я думала, что связана по рукам и ногам, а Брок в бешенстве.
Мистер Осгуд прочистил горло и заговорил со мной поласковее.
– Да, вот еще что. Капитан просил передать вам (хотя не упомянул об этом в завещании), чтобы вы забрали ящичек со старыми картами. На картах отмечены рейсы кораблей "Бэском и компании". Капитан хранил их как память и думал, что они заинтересуют вас, потому что некоторые из рейсов выполнял ваш отец. Наверное, ящик находится где-то среди вещей капитана.
Мне было сейчас не до карт, и я молчала, мрачно задумавшись о своем.
– Ну что ж… в конце концов все будет хорошо, я в этом уверен, – пробормотал мистер Осгуд и принялся неловко собирать свои бумаги.
Я собиралась проводить его до входной двери, но, когда адвокат вышел из комнаты, меня окликнули сзади, я с удивлением обернулась и увидела Лиен. Вдова капитана Бэскома сидела в темном углу, где ее почти скрывали шторы. Во время разговора я стояла к ней спиной и не знала, что она в комнате. Мистер Осгуд должен был это знать, но, видимо, решил, что она нам не помешает. Китаянка наверняка осталась с намерением тоже поговорить со мной, но она все слышала, и это мне не понравилось.
Во мне снова заговорило чувство недоверия, и раньше просыпавшееся в присутствии Лиен. А китаянка неслышно заскользила ко мне в своих мягких туфельках.
10.
– С вашего позволения, – начала вдова капитана, кротко опустив глаза. – Будет ли мой отъезд из этого дома соответствовать вашим желаниям?
– Зачем же вам уезжать? – спросила я, удивившись неожиданному вопросу. – Этот дом был и остается вашим.
Лиен махнула рукой.
– Я всего лишь женщина. Мои желания ничего не стоят. Мое мнение не в счет.
Она пробудила во мне досаду.
– Я тоже женщина, но мне не кажется, что с моим мнением не следует считаться. В том, как сложились обстоятельства, нет моей вины, и я не хочу менять порядки в доме. А поскольку вы вдова капитана Обадии, с вашими правами обязательно будут считаться. Это ваш дом до тех пор, пока вы сами желаете в нем жить.
Китаянка сплела руки, просунув их в рукава, словно в муфту, и, низко склонившись, проговорила:
– Я простираюсь ниц перед величием вашей доброты.
Я сильно подозревала, что в ней куда меньше смирения, чем кажется, а в словах скрыта изрядная доля насмешки. Не зная, что еще сказать, я молчала, и Лиен, еще раз вежливо поклонившись, вышла из комнаты.
Оставшись в пустой гостиной, я попыталась осознать свое новое положение и понять, какими соображениями руководствовался капитан Обадия. Но мною снова овладело чувство, которое так часто посещало меня в этом доме, – будто все происходит не со мной и не наяву. С каждым новым поворотом событий судьба обрушивала на меня новую порцию незаслуженной ненависти и недоверия окружающих.
Перед лицом новой действительности я могла обратиться за помощью и поддержкой только к одному человеку. Ян Прайотт просил, чтобы после чтения завещания я вернулась и рассказала обо всем ему. Я решила сделать это немедленно, но, когда заглянула в библиотеку, его там уже не было, и я догадалась, что он ушел работать над корабельной фигурой.
Я отправилась на маяк. Моя догадка была верна: Ян стоял в мастерской перед незаконченной скульптурой, и я сразу заметила в ней перемены. Под его резцом голова статуи стала обретать форму.
– Надумали закончить? – спросила я. – Решили уже, какое будет у нее лицо?
При моем появлении Прайотт отложил инструменты.
– Может быть. У вас такой вид, Миранда, словно небо обрушилось на землю. Что случилось?
– Ваше впечатление недалеко от истины. Мне кажется, небо и впрямь обрушилось. Кроме вдовьей части Лиен и нескольких подарков, все остальное переходит Миранде Хит. А я не знаю, что делать с такой уймой денег. Страшно подумать!
Ян негромко присвистнул от удивления. Когда он наконец заговорил, в словах его звучала озабоченность и выглядел он огорченным не меньше меня.
– Час назад вы были столь же бедны, сколь и я, а может быть, и беднее. Вы были пойманной в ловушку обстоятельств несчастной девочкой. Я даже начал верить, что вы и впрямь не виноваты в случившемся. А теперь вы наследница состояния Бэскомов – важная, богатая персона. Мы больше не относимся к одному кругу, а?
– Чушь какая! – воскликнула я. – Все от меня отвернулись – не можете же и вы меня бросить!
Прайотт молча смотрел на меня. Свет из окна падал на светлые волосы Яна и подчеркивал странные и резкие черты его лица. Он вроде бы совершенно забыл про свою работу.
– Час назад вы были моим другом. Не отвергайте же меня теперь, Ян, ну пожалуйста! – взмолилась я.
– А как иначе? – с холодным вызовом воскликнул он. – Помните, я гадал, даст ли мне Лиен работу после того, как заполучит свое состояние? Теперь выходит, что о работе я должен просить вас. Я не уверен, что это мне больше по душе.
– А мне и подавно, – откликнулась я.
Ян отвернулся и взял резец.
– Скажите, а как этот удар восприняла Лиен? – спросил он.
– Мне не кажется, что это для нее удар. По-моему, она уже знала, что получит только обязательную долю. Думаю, капитан предупредил ее о своих намерениях. Вот почему я ей с самого начала не понравилась. Я в этом уверена.
– А почему, интересно, вы считаете, что она все знала?
– Все остальные были удивлены, а Лиен приняла новость кротко, тихо и настороженно. Но совсем не была удивлена. Когда мистер Осгуд ушел, она совершенно спокойно спросила, прикажу ли я ей уехать из дома.
Ян скорчил гримасу.
– Самоунижение – испытанное оружие Лиен. Очень полезное, когда ей это нужно. Почему-то мне все время кажется, что она не вполне искренна. В своей стране она привыкла к высокому положению – Лиен ведь была женой богатого торговца… Что вы ей ответили?
– Естественно, я сказала, что она имеет полное право остаться.
– Разумеется, – согласился он. – Тем не менее – ради нее самой и ради вас – лучше было бы, если бы она отправилась домой в Китай.
Его позиция меня удивила.
– Почему вы так говорите? Мне казалось, вы здесь ее единственный друг. Вы были так добры к ней.
– Но при этом я всегда был начеку, – признался он. – Любому на моем месте было бы ее жаль, ведь у нее в Америке не было ни единой близкой души. Но я не убежден, что ей можно доверять. С ее стороны неразумно тут оставаться.
Я вспомнила его недавнее предостережение. Не Лиен ли он имел в виду, говоря об источнике возможной опасности?
Ян снова взялся намечать резцом контуры головы. Я молча наблюдала за работой. Мне не хотелось отсюда уходить. Никуда. Везде меня ждали заботы, с которыми я не знала, как справиться.
– Надеюсь, теперь вы все-таки закончите скульптуру, – произнесла я наконец.
– Чтобы вы могли увидеть ее на носу "Морской яшмы"?
Его насмешливые слова снова застали меня врасплох, и вдруг меня охватил странный восторг. Я впервые поняла значение случившегося. Ведь теперь я стала владелицей "Морской яшмы", а если корабль и впрямь находится в Салеме, мне достаточно только дать указание привести ее домой. И если уж на то пошло, теперь я имела право делать множество вещей, о которых раньше не смела и думать. Внезапное осознание собственной власти меня опьянило.
– Закончите ее! – взмолилась я. – Просите за нее что хотите!
Ян, наверное, уловил радость в моем голосе.
– Ага-а, так богатство уже ударило вам в голову? Вот что могут наделать внезапно свалившиеся деньги. Отлично. Я закончу работу – но при одном условии: вы будете мне позировать.
– Конечно, я буду позировать! – Ничто не могло доставить мне большей радости. Я закружила по комнате, опьяненная триумфом. – Мы приведем "Морскую яшму" домой и снова выпустим в море! И на ней будет фигура, вырезанная вами, для которой буду позировать я, – точно так же, как моя мать позировала для первой!
– Больно вы торопитесь, – тихо проговорил Ян. – Не так-то все просто. Сперва вам надо заручиться поддержкой Брока. Вы не можете привести «Яшму» домой, взмахнув волшебной палочкой.
– Я уговорю его! – пообещала я. Пообещала, очертя голову ринувшись на всех парусах в бурю.
Ян показал резцом на дверь.
– Тогда не упускайте возможности. Он в своей комнате. Посмотрим, что станет с вашей утлой лодчонкой, когда она напорется на этот новоанглийский кремень.
От предложения сразу поговорить с Броком паруса мои слегка поникли, и я перестала восторженно кружить по комнате. Ян бросил на меня всего один взгляд, и я вдруг сделала еще одну попытку воззвать к его сердцу.
– Мне все теперь будет даваться с огромным трудом, все тут против меня, я это прекрасно знаю. Так хоть вы, Ян, останьтесь на моей стороне, прошу вас!
– Я никогда не был против вас, Миранда. И сейчас тоже, – сказал он более мягким тоном.
Но я видела его отчуждение. Он не спешил осчастливить меня своей дружбой. У него был независимый характер, он редко делал то, чего не хотел, и теперь не спешил навстречу.
Я неохотно отправилась в большую комнату-музей, шагая все медленнее по мере того, как приближалась к двери, за которой должна была увидеть Брока. Даже Ян Прайотт не хотел играть роль штормового якоря. У меня не было якоря, не было гавани, куда можно было бы зайти и переждать непогоду.
Из-за двери Брока донесся звук падения книги. Наверное, он бежал сюда от сетований матери. А теперь навязываюсь я. Но мне нужна, наконец, поддержка. Одиночество не покидало меня после смерти отца.
Я подняла руку и постучала. Мой муж крикнул: "Войдите!" Набираясь решимости, я еще секунду помедлила, потом шагнула в комнату.
Брок Маклин сидел за письменным столом и при моем появлении даже не оглянулся. Я видела его непослушные черные кудри и спину. Он опирался на локти, разглядывая предмет, лежавший поверх книги на столе. Подойдя поближе, я увидела, что это картина, на которой была изображена "Морская яшма", со стены в большом зале маяка. Брок был поглощен созерцанием зяби и далеких гор Бампоа работы китайского художника. Я решила, что это добрый знак.
– Я бы хотела поговорить с вами, – сказала я.
Брок поднялся из-за стола, наклонил стоящий рядом стул, чтобы сбросить с него груду книг и бумаг, и все так же молча и не поворачивая головы небрежно указал мне на него рукой. Потом, словно забыв о моем присутствии, снова уставился на картину.
Я уселась на краешек стула и помедлила, не зная, как начать. Очень трудно было собраться – слишком много важного надо было обсудить – куда более важного, чем возвращение корабля. Я решила связать начало разговора с картиной.
– Том Хендерсон говорит, что "Морская яшма" стоит в доках Салема.
Но Брок пропустил упоминание о корабле мимо ушей.
– А этот тип все еще здесь? Я его не встречал. Что ему надо?
– Денег, наверное. – Я пристально смотрела на Брока. – Он обещал рассказать мне нечто интересное, если я приду на «Гордость» для разговора с ним.
– Вы не пойдете на «Гордость» ни в коем случае! – отрезал Брок.
– Почему нет? Вы не хотите, чтобы я узнала что-то новое?
Мрачный взгляд Брока говорил только о его презрении ко мне.
– Не выставляйте себя еще глупее, чем вы есть. Этот человек может быть опасен, он ведь не с добром сюда пришел. Я сам с ним разберусь, пусть только попадется мне в руки. Что он делает на борту "Гордости"?
Я очень пожалела, что упомянула старое китобойное судно. Мне обязательно надо было поскорее повидаться с Томом Хендерсоном, а Брок мог прогнать его. В любом случае, я ведь пришла сюда поговорить не о моряке, и, раз уж не удалось подойти к главной теме исподволь, я решила взять быка за рога.
– Я хочу обсудить с вами завещание капитана.
– Насколько я понял, тут совершенно нечего обсуждать.
– Если вы хотя бы выслушаете меня до конца и перестанете огрызаться всякий раз, как я с вами заговариваю, то поймете, что тут очень даже есть что обсуждать.
Впервые за два дня он вдруг немного смягчился и посмотрел на меня по-другому. В некотором смысле он словно впервые меня увидел. Я смотрела на него, не опуская глаз, и чувствовала, что краснею. Но теперь, по крайней мере, я могла продолжать.
– Мне не нужны ни эти деньги, ни управление компанией, – сказала я со всем достоинством, на какое была способна. – Это нелепая случайность, что они достались мне. Я сообщила мистеру Осгуду, что хочу отказаться от всего и передать вам. Мне ничего не надо. Ну разве что совсем чуть-чуть.
Он смотрел на меня, не веря собственным ушам.
– Вы твердо решили? По здравом размышлении, взвесив все последствия?
– Вы говорите как мистер Осгуд, – заметила я. – Мне не понадобилось много времени, чтобы прийти к такому решению. Мне нужна только свобода. Если вы позволите мне спокойно уехать в Нью-Йорк, я подпишу все документы, необходимые для передачи наследства капитана в ваши руки.
– Дорого же вы готовы заплатить за свободу, – холодно произнес Брок.
– Давайте не будем препираться. Просто отпустите меня. Вы не хотите, чтобы я была вашей женой, так же как я не хочу, чтобы вы были моим мужем. Все, что вам нужно, – это то, что капитан так опрометчиво завещал мне. Мы оба знаем, что он не собирался оставлять завещание в таком виде. Мы оба… – Я вдруг умолкла под его пристальным немигающим взглядом.
Мои слова еще отдавались эхом у меня в ушах, а Брок протянул руку и схватил меня за запястье, как уже сделал однажды. На этот раз я попыталась выдернуть руку, но он только крепче ее стиснул.
– Тихо, – велел он, и я сразу притихла, внутренне задрожав перед пугающей силой, которая одновременно отталкивала меня и притягивала. – Вы должны кое-что понять, – продолжал Брок. – Нужны вы мне или нет – трудно ожидать, чтобы вы понравились мне с первого взгляда, особенно учитывая, кем были ваши родители. Но тем не менее капитан поручил вас моим заботам. Он сознавал свою ответственность, потому что когда-то любил вашу мать; возможно, на то имелись и другие причины. И вы не заставите меня снять с себя эту ответственность. Если вы решите последовать желанию капитана и передадите компанию мне, я приму ее. Но вам не выторговать за это аннулирование брака. В этом смысле я не продаюсь. Я поступлю так, как просил капитан.
Брок недвусмысленно показал, какая судьба меня ждет. Ни при каких обстоятельствах мне не удастся заручиться его согласием на отъезд из Бэском-Пойнта. Я сидела не шевелясь. Он выпустил мою руку и вернулся к столу.
В моих ушах звучали слова капитана. Старик предупреждал, что впереди меня ждут рифы, но я крепкая лодочка и преодолею их, если захочу. Надежды отговорить Брока Маклина от того, что он считал своим долгом, не осталось, но я еще не сдалась. По крайней мере, теперь я знала, чего ждать, и от этого стало легче. Мне больше не нужно было кидаться на рифы вслепую и попусту тратить время. Намерения уехать я не оставлю, но пока и здесь найду чем заняться. Я вспомнила восторг, испытанный в мастерской Прайотта, и идею привести в родной порт таинственный корабль. Почему бы не принять ее как руководство к действию?
Я все еще сидела на стуле. Брок повернулся ко мне.
– Ну, что еще? В доме вас наверняка ждет множество дел. Моя мать передала все в ваши руки, и мне кажется, вам пора отдать распоряжения миссис Кроуфорд. Вы теперь глава семьи.
Он хотел высмеять меня и унизить, но этого я не могла ему позволить.
– Моя тетка хорошо меня воспитала, – спокойно ответила я. – Ведение домашнего хозяйства мне не в новинку. Я поговорю с миссис Кроуфорд, хотя мне и кажется, что управление домом надо оставить в руках вашей матери. Однако сперва… – Я наклонилась и коснулась картины, изображавшей "Морскую яшму". – Сперва давайте поговорим об этом корабле. Почему бы не привести его домой, в Гавань Шотландца? Отремонтировать, переоснастить, а потом снова вывести в море?
– "Морскую яшму"? Да вы рехнулись! – Брок отвернулся и положил картину лицевой стороной вниз. – Этот корабль порченый. «Яшма» не принесла нам ничего, кроме горя.
– И поэтому вы сидите тут и тайком любуетесь ее изображением?
– Это лучшее творение моего отца, – заявил он. – Я могу восхищаться красотой и изяществом, в то же время отрекаясь от зла.
– Злыми бывают только люди, – возразила я. – Корабль ни в чем не виноват. Может быть, мы сможем опровергнуть вымысел о дьявольской порче, если приведем его домой.
А может быть, подумала я, но не произнесла, когда мы ее пригоним, кто-нибудь расскажет все, что знает о случившемся на борту.
– На этой палубе кровь, – мрачно проговорил Брок, – Кровь моего отца. Которую пролил Натаниэль Хит.
Я взволнованно сказала, подавив гнев:
