Текст книги "Морская яшма"

Автор книги: Филлис Уитни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Девочка улыбнулась мне уже приветливо и дернула за поводок. Пес затрусил рядом с нею к своей конуре.

Я поплотнее закуталась в плащ Лиен и зашагала к дому. Плащ давал мне предлог нанести визит его владелице. Хотя мне была неприятна мысль о свидании с нею, больше нельзя было его откладывать. Не исключено, что китаянка поможет мне найти письмо матери. Капитан мог доверить его именно своей жене.

Я снова миновала садовую калитку, но в дом прошла не через парадное, а через старое крыльцо и постучала медным дверным молотком. Эхо гулко разнеслось по лестнице.

17.

Капитанская вдова открыла мне только на второй стук. Я протянула ей плащ, объяснив, что его без спроса одолжила Лорел. Китаянка забрала плащ с многословными изъявлениями благодарности.

– Позвольте задержать вас еще на несколько слов? – Я старалась быть такой же вежливой.

Лиен с поклоном пригласила меня войти. Мы перебрасывались вежливыми фразами, словно мячиками для китайской игры пинг-понг. Я не обманывалась насчет поведения Лиен, потому что знала: между нами идет война.

Чужеземное личико Лиен было столь же непроницаемо, сколь и всегда – мне не удалось прочесть на нем ни приветствия, ни возмущения. Перед глазами у меня стояла изуродованная статуя, и мне было по-прежнему страшно.

Сегодня она надела свою белую кофту и темные нанковые шаровары, но на белом появились пятна и потеки, словно кофту надевали для уборки или возни на кухне. Да и волосы китаянки были не так тщательно уложены, как при жизни капитана, и все свидетельствовало о том, что от отчаяния и одиночества она перестала следить за собой, как раньше. Меня перемена в ней тоже не утешила. Отчаяние легко подвигает человека на безрассудные, а то и безумные поступки. Но мне нельзя было давать волю страху. Я должна была сказать, ради чего пришла.

Самое лучшее – захватить Лиен врасплох. Усевшись по ее приглашению в кресло капитана, я заговорила спокойным и ровным, как надеялась, голосом.

– Сегодня утром миссис Маклин сообщила мне, что капитан Обадия был моим отцом. Вы не знаете, правда ли это?

– Это правда, – ответила она просто и уселась на пуфик рядом со мной.

Если у меня еще оставалась надежда на опровержение слов Сибиллы Маклин, то теперь я ее потеряла. Все, что знала Лиен, она могла знать только от самого капитана.

– Но почему капитан Обадия скрыл это от меня? Почему позвал меня, но не открыл правду?

Лиен ответила не колеблясь:

– Он был хитрым человеком. Человеком, у которого не было богов, зато была беспокойная душа. Он хотел сначала завоевать вашу любовь. Он боялся, что вы будете его презирать, если сразу обо всем узнаете, поэтому хотел, чтобы вы его сперва полюбили.

– Пожалуй, – согласилась я. – Скорее всего, я бы его презирала. Но он и Броку не сказал правды?

– Нет. Он собирался открыть вам все постепенно после вашей свадьбы, если бы все пошло так, как он задумал. Ему нужно было за многое просить у вас прощения. У него на совести было убийство отца Брока и опороченное имя Натаниэля Хита.

– Знаю, – вздохнула я. – Но я пришла сюда поговорить о письме, которое должно было храниться у вашего мужа. Письмо, которое перед смертью написала моя мать. Скажите, оно у вас?

– Я видела такое письмо давным-давно, но не знаю, где оно может храниться, – ответила Лиен. – Возможно, капитан спрятал его в письменном столе, который поставил в каюте на «Гордости». Он считал, что там его тайны в безопасности.

Этого я и боялась. Теперь я точно знала, что придется мне собраться с духом и снова наведаться в чрево корабля. Я хотела своими глазами прочесть написанное Карри Хит. И я знала, что существует что-то еще, что-то, что Сибилла Маклин от меня скрыла.

– А этот моряк, Том Хендерсон. Что вы о нем знаете? – спросила я. Лиен вроде бы оживилась, но на вопрос не ответила, и я настойчиво продолжала: – Кому нужна была его смерть?

Она ответила, хотя и уклончиво:

– Капитан боялся его, потому что этот человек много знал. После путешествия, в котором убили Эндрю Маклина, капитан хорошо заплатил своему первому помощнику и отправил его в Бирму или на Цейлон. Каждый год он посылал ему деньги, чтобы только Хендерсон держался подальше. Но капитан старел, и этот человек начал опасаться, что деньги перестанут приходить. И вернулся, чтобы получить побольше под угрозой огласки всего, что он знал. Увидев его, капитан испугался. Хендерсон мог помешать его планам. Особенно он боялся Брока, если бы тот узнал, кто на самом деле убил капитана Маклина. Как и следовало ожидать, мой муж не пережил потрясения.

Многое из того, над чем я ломала голову, прояснялось, только не происшествие в трюме "Гордости".

– Но если Тома Хендерсона, как говорят, столкнули с трапа, то сделал это не капитан, – заметила я.

– Кто знает… – Взгляд Лиен загадочно устремился вдаль. – Когда в действие вступают злые силы, где они остановятся? Зло всегда порождает зло, и так до бесконечности.

На это мне ответить было нечего, и я попробовала другой подход.

– А вы не знаете, почему вспыхнула ссора? Я хочу сказать – когда Эндрю Маклин погиб на "Морской яшме"?

– Мистер Хендерсон рассказал мне. Он пригласил меня поговорить, но не здесь, не в доме, а там, где нас никто не услышит.

Я вся напряглась, вспомнив слова Тома о том, что ему заплатили. Может быть, он имел в виду, что капитан давным-давно заплатил ему за молчание? Или подразумевал недавнюю плату, скажем, от Лиен?

А китаянка продолжала, глядя вдаль, словно рассказывала обо всем какому-то далекому призраку, видимому ей одной.

– Три капитана ушли в первый рейс вместе, потому что хотели посмотреть, как поведет себя новый корабль. Хотя капитаном считался на этот рейс только Обадия. По пути домой, возле мыса Доброй Надежды началась буря, и капитан Маклин рассердился, утверждая, что капитан Обадия не знает, как управлять таким кораблем во время шторма. Он сказал, что Обадия загубит корабль, а заодно и всю команду. Капитан Хит согласился с капитаном Маклином, потому что тот построил корабль, и предложил передать командование и штурвал Маклину. Мистер Хендерсон как раз стоял у штурвала, а они ссорились совсем рядом, и он слышал все, что говорилось. Он все слышал. Капитан Обадия выхватил пистолет и приказал всем отойти, иначе он застрелит их как бунтовщиков. Он сказал, что по закону имеет такое право. Маклин не уступал, а капитан Хит попытался остановить Обадию и схватил его за руку, чтобы спасти жизнь капитану Маклину. Но пистолет все равно выстрелил. Может быть, случайно, может быть, потому что капитан Обадия и действительно хотел убить. Хендерсон этого не знал. Потом капитан Обадия доказал свое мастерство, сквозь все штормы приведя «Морскую яшму» домой. А капитана Хита заковал в наручники и обвинил в гибели Маклина.

– Почему? – спросила я. – Зачем? Ведь капитана, застрелившего бунтовщика, никто не обвинил бы в преступлении.

Лиен выразительно пожала плечами.

– Капитан Хит был единственным, кто хоть в чем-то обошел капитана Обадию. Капитан Хит женился на женщине, которую Обадия любил. Он удочерил его дочь и не желал ее отдавать. Конечно, этого мистер Хендерсон знать не мог. Однако я и сама хорошо знала мужа. Он бы сказал так: "Я тебя вытащу, если ты отдашь мне ребенка". Но капитан Хит был хорошим человеком и отказался. В конце концов капитан Обадия вынужден был прибегнуть к новой лжи и спасти его от тюрьмы.

Я догадывалась и об этом, а Лиен подтвердила мое предположение. Но меня озадачило ее поведение. Трудно разобраться в нюансах восточной натуры.

Зная, что китайцы не отвечают на прямо и недвусмысленно поставленные вопросы, я все же спросила напрямик:

– Лиен, это вы изуродовали скульптуру?

Лиен отреагировала, как я и ожидала, – тихо рассмеялась, словно услышала что-то очень смешное или приятное.

– Я скромная иноземка из далекой страны. Это вам известно. А вы очень богатая дама, но куда более сомнительного происхождения, чем я. Кто же из нас имеет право требовать ответа?

– Я не требую, – сказала я. – Прайотт считает, что виноваты вы. Он очень сердит. Уничтожена его лучшая работа.

Мои слова не произвели на Лиен впечатления.

– Поделом ему. Он был добр и внимателен ко мне. Я всегда считала, что, когда капитан умрет, Ян возьмет меня в жены. У нас были бы богатство и власть, а все, кто унижал нас, пали бы во прах. А потом появились вы и с этой минуты все изменилось. Я поняла, что его отношение ко мне не более чем доброта. Вы завоевали его лицом – лицом женщины своего народа. И еще своим незавидным положением и тем, что вам, бедняжке, требовалась поддержка.

Я попыталась было вставить слово оправдания, но Лиен повелительно подняла руку. Должно быть, этот жест был привычен ей в прежней жизни, когда китаянка была наделена властью.

– Ай-йя, дайте мне договорить! Ян не устоял перед вашим обаянием, но в нем есть не только доброта – в нем и жестокость. Недавно он целый день расхваливал мне вас, словно я бесчувственное животное. Будто не знал, как сильно я его люблю. Слушая его, я пожелала вам смерти. Как можно было стерпеть, что он делал статую, похожую на вас?

– И вы загубили его работу? – снова спросила я.

– Да. Я это сделала. Ну вот, теперь вы все знаете – что же дальше? Думаете, я на этом остановлюсь? Как вы избежите неизбежного?

Я глянула в ее сверкающие черные глаза. Маска благовоспитанной высокородной китаянки исчезла. На меня смотрела разъяренная женщина. Женщина, которая хотела причинить мне зло.

Забыв о собственном достоинстве, я бросилась вон из комнаты, а китаянка залилась мне вдогонку презрительным смехом. И еще я услышала, как она крикнула:

– Беги, кролик, беги!

Когда я ворвалась к себе, сердце колотилось так, словно я и впрямь была загнанным кроликом. И успокоилась я, только убедившись, что никто за мной не гонится.

Я долго сидела, пытаясь осознать услышанное, живо представляла себе Лиен с пиратским клинком в руке, как она полосует лицо статуи. Представляла ее и в трюме корабля, сталкивающей с трапа Тома Хендерсона. Может, он чем-то ей угрожал? Что они не поделили? И где встречались? В трюме корабля, в день, когда он погиб?

Я встала и заперла обе двери на ключ. Я собиралась запираться только на ночь, но теперь боялась не того врага, которого ожидала раньше. Потом, сев в качалку, я долго раскачивалась, и мне становилось все страшнее.

Лорел пришлось дважды окликнуть меня через дверь, прежде чем я услышала и ответила. Я забыла, что сама просила ее зайти и обрадовалась девочке, потому что должна была утешить ее и могла забыть на время про собственные страхи.

– Вы говорили, что хотите мне что-то показать, – напомнила Лорел, войдя в комнату.

Я дала ей прочесть признание капитана и видела, как глаза ее раскрываются все шире, по мере того как она осознает его значение. Окончив чтение, она кинулась мне на шею с такой горячностью, какой я от нее и ожидать не могла.

– Теперь я могу любить вас, мисс Миранда! – воскликнула Лорел. – Ваш отец все-таки не убивал моего деда! Значит, не надо вас ненавидеть, как этого хочет бабушка.

Я прижала ее к себе.

– Погоди… Нельзя так быстро судить и так быстро прощать. Ты уверена, что теперь нужно ненавидеть капитана Обадию? За этот давний проступок?

Она отпрянула, посмотрела мне в глаза.

– Конечно нет! Я никогда не смогла бы возненавидеть капитана!

– И я не могу, – кивнула я.

Я не нашла в себе сил тогда же поведать ей другую правду – о том, что я дочь Обадии. Лорел перевела разговор на другой предмет.

– А когда вернется мой отец?

Этого я не знала и беспомощно развела руками.

– Я буду высматривать его, – пообещала Лорел. – Поднимусь завтра на башню маяка и буду высматривать. Я хочу первой увидеть паруса "Морской яшмы", когда они покажутся из-за горизонта.

– Тогда сразу же позови меня. Я тоже хочу их увидеть.

Она пристально посмотрела на меня, хотя и без прежней неприязни, но ее слова меня ошеломили.

– Вы ведь любите моего отца, мисс Миранда?

Я просто растерялась. Она так легко сказала то, что я старалась скрыть даже от себя самой. Последние дни меня нет-нет да и снедала тоска по Броку, и мне нужна была его защита. Я отдавала себе отчет в том, что должна отвергнуть любовь Яна. Но не смела думать о любви между Броком Маклином и мной.

– Я тоже его люблю, – тихо проговорила Лорел и робко взяла меня за руку. В этот редкий момент нашей тесной близости мы сидели у огня и чувствовали растущую привязанность друг к другу. Лорел широко распахнула дверь, которую я боялась даже приоткрыть. Я знала, что больше эта дверь не закроется.

Я погрузилась в мечты и больше не гнала их от себя. Девочка, сидевшая подле меня, тоже мечтала. И только раз нарушила наше зачарованное молчание:

– Мы будем высматривать "Морскую яшму" вместе, – сказала она.

Я пожала ее руку, давая обещание.

18.

Последующие дни были для меня наполнены неукротимой тоской по Броку и безудержными грезами. Но если прежде мои мечты были расплывчаты и зыбки, сейчас они сосредоточились вокруг загадочной личности Брока Маклина и моей любви к нему. Он был моим мужем, и он был нужен мне. Но как завоевать его любовь? Откуда мне знать, что ему нужно от меня, если наши отношения – сплошные бурные стычки? Но он уже держал меня в объятиях. Это было, хотя продолжалось всего миг.

Мечты согревали мне сердце, но разум тоже не дремал, поэтому я перешла от мечтаний к делу.

Я стала больше времени уделять дому, ненавязчиво помогая миссис Кроуфорд, не подрывая ее авторитет и власть на кухне. Она перестала относиться ко мне так настороженно, как раньше, и не преминула отметить перемену в Лорел, которой я добилась.

Тем не менее эти дни были полны тревоги. Мы точно ждали новых выпадов неведомой злобной силы, что притаилась во тьме. Но теперь я уверенно определяла ее источник. Последняя встреча с Лиен дала безжалостный ответ. Во всяком случае, до поры до времени мы с китаянкой избегали друг друга, и я все время держалась настороже.

Сибилла Маклин снова стала являться к столу и бросала тень мрачной задумчивости на нас с Лорел. Она тоже, должно быть, ждала возвращения "Морской яшмы", но с видимым страхом, хотя и не говорила об этом. Меня одолевало неприятное чувство, будто свекровь копит обиды и, как только увидит символ своих страданий – "Морскую яшму", взорвется какой-нибудь безумной вспышкой.

Яна Прайотта я почти не видела. Я знала, что он наблюдает за мной издали, и на сердце было тяжело. Я так и не внесла ясность в наши отношения и не могла ничем его утешить. Между нами всегда будет Брок, да я и не хотела ничего другого.

По ночам я спала, заперев двери, а днем иногда оставалась в своей комнате, размышляя над тем, кто же я на самом деле. Считать капитана Обадию своим настоящим отцом я не могла. Но и мой покойный отец, Натаниэль Хит, ускользнул в туман забвения и, казалось, навеки для меня потерян. Я чувствовала себя более одинокой, чем всегда, и со страхом ждала той неизбежной минуты, когда придется открыть Броку, кто я такая. Для него это будет ударом, потому что он был предан капитану Обадии, а теперь должен будет пересмотреть свое отношение, особенно в связи с гибелью отца.

Когда Брок вернется, мы вместе пойдем на «Гордость», чтобы поискать письмо моей матери в письменном столе капитана. С каждым днем мне все страшнее было идти на китобоец одной. Тома Хендерсона там уже не было, но его убийца остался на свободе. Вдруг он подстерегает меня в этом проклятом месте? Мне даже пришла в голову мысль, что, если письмо действительно там, это прекрасная приманка, на которую меня можно выманить из дома, подальше от людей.

Как-то за обедом, когда Лорел вышла из-за стола, Сибилла Маклин вдруг спросила:

– Вы поинтересовались у Лиен, не нашлось ли письмо среди вещей капитана?

– Лиен думает, что капитан мог держать его вместе с остальными бумагами в письменном столе на "Гордости".

– А вы уже искали его там? – спросила она.

Я мысленно подивилась ее настойчивости.

– Пока нет. Это очень неприятное место. Подожду приезда Брока, и мы поищем вместе.

Мой план ей не понравился,

– Письмо не имеет совершенно никакого значения, – заявила моя свекровь. – Вы не узнаете из него ничего нового. Не впутывайте Брока в эту грязную историю.

Она одновременно хотела знать, где находится письмо, и пыталась отпугнуть меня от него.

Ее слова придали мне решимости все-таки узнать, что же написала моя мать капитану Обадии перед кончиной. Но пока что письмо могло и подождать. Я не пойду на «Гордость» одна.

Иногда, если день был ясный, я садилась на камни у моря и смотрела на горизонт, а Лорел брала подзорную трубу капитана и забиралась на башню маяка, а иногда мы смотрели оттуда вместе. Но паруса, время от времени появлявшиеся на горизонте, никак не напоминали оснастку клипера.

И вот однажды, после ленча, когда я сидела и читала в библиотеке, туда вошел чем-то обрадованный Ян.

– Идемте! – воскликнул он. – Сегодня должна прибыть "Морская яшма". Я был в городке, и в контору "Бэском и компании" пришла телеграмма.

Я вскочила, обрадованная сильнее, чем он.

– Бежим на башню!

– Да, бежим на башню, – повторил он мои слова. В его голосе мне послышалась какая-то странная интонация. Он взял обе мои руки в свои. – Время почти пришло, Миранда. Вы готовы? Готовы выбрать? – Но не стал ждать ответа, а отпустил мои руки и просто открыл дверь библиотеки. – Поспешим, не то пропустим «Яшму». Это исторический момент для компании, да и для всех нас, как вы сами понимаете. Не каждый день домой возвращается знаменитый клипер.

Дочь капитана, я и сама это понимала, хотя сегодня гордое название «клипер» уже не звучало для меня, как раньше. Одно дело быть дочерью человека чести, каким был Натаниэль Хит, и совсем другое – Обадии Бэскома.

Мы шли вместе с Яном к маяку, и меня радовала и тревожила мысль о том, что скоро я увижу Брока. Когда он вернется, мне будет не так страшно в доме, как в его отсутствие. Но я по-прежнему с трудом представляла себя его женой, боялась, что нашу жизнь и дальше будут омрачать вспышки гнева. Желание увидеть его и тревога слились воедино, и я не знала, чего в моем ожидании больше.

Ян говорил со мной только о "Морской яшме", поэтому я успокоилась и постаралась приободриться.

Лорел привела на башню Люцифера, как будто собака тоже могла обрадоваться кораблю, на котором спешил домой ее хозяин. Пес услышал наши шаги с галереи под фонарем маяка, залаял и, лишь увидев, кто идет, притих. Он принял меня, но скорее не как друга, а как человека, навязанного его семье. Ну и ладно, теперь он хотя бы не рычал при моем приближении. Впрочем, Лорел утверждала, что рычит он от страха.

Рассказывать про телеграмму не пришлось. Лорел громко закричала, услышав на лестнице наши шаги:

– Сюда, наверх, скорее! Корабль появился! Я знаю, это "Морская яшма", без обмана!

Я, запыхавшись, добралась до площадки, Ян не отставал, и мы бросились на галерею. Я покрепче завязала под подбородком ленты капора и взяла капитанскую подзорную трубу, которую мне протянула Лорел.

Сперва я видела только пляшущие волны, потом сфокусировала трубу, а Лорел тянула и дергала меня за рукав, показывая, куда смотреть. Наконец я настроила трубу и увидела прекрасную белую птицу, которая во всем величии и блеске грациозно летела от линии горизонта к Гавани Шотландца!

Я мигом позабыла обо всем на свете, потому что знала: это одно из величайших чудес моря. Как говорил отец, не часто увидишь корабль, мчащийся на всех парусах. Для этого необходимо редкое сочетание прекрасной погоды и несильного, ровного, строго попутного ветра. Но и тогда команда не может сама насладиться видом своего корабля. Его не охватишь взглядом, стоя на палубе. Мой отец, Натаниэль Хит, еще юнгой как-то выбрался на бушприт, специально чтобы увидеть это зрелище. А теперь я сама наслаждалась им с башни старого маяка.

Грот-мачта, фок-мачта, бизань-мачта – на всех были подняты все паруса, от бом-кливеров, гротов и топселей до брам-стеньг, бом-брам-стеньг и крохотных парусов на самом верху мачт. Огромная пирамида белого холста вздымалась на фоне голубого неба. "Морская яшма" величаво плыла к нам по океану.

Лорел, изнывая от нетерпения, попросила подзорную трубу, и мы с ней стали смотреть по очереди. Она даже попыталась приставить трубу к глазу Люцифера, снова и снова объясняя ему, что Брок возвращается домой. Пес уловил имя хозяина, а может быть, заразился нашим возбуждением, потому что беспокойно забегал по галерее и наверняка удрал бы вниз, если бы Ян не привязал его к перилам.

Вскоре корабль стал прекрасно виден и невооруженным глазом. Как красиво он рассекал синие воды, а над белыми, полными ветра парусами сияло голубое небо с белыми облачками. У меня перехватило горло, на глаза навернулись слезы. После долгих лет на чужбине "Морская яшма" во всей красе и величии возвращалась домой. А вел ее Брок Маклин! Брок, чей отец создал и построил этот корабль! Если на свете есть справедливость, то в этот миг она торжествовала. Я догадалась, что сейчас на борту не найдется матроса, который не уважал бы и не бросился исполнять любое приказание временного капитана «Яшмы», ведь ими командовал настоящий мужчина! Главное в мужчине – отнюдь не грациозная походка, и теперь Брок это знает.

Ян коснулся моего плеча. Он смотрел не на корабль, а на меня…

– Миранда! – сказал он, и мне показалось, что слова даются ему с трудом. – Пойдемте на берег, Миранда!

Мне не хотелось его обижать, но я уже сделала выбор, а белые паруса окончательно расставили все по местам. Ян не занимал моих мыслей. Я не скрывала, что рада возвращению Брока, и покачала головой.

Он резко убрал руку.

Лорел устала всматриваться вдаль и принялась изучать в трубу берег и дома в городке. Вдруг она навела трубу на «Гордость», внимательно пригляделась и толкнула меня локтем.

– Посмотрите, мисс Миранда! Как по-вашему, что моей бабке понадобилось на китобойце?

Я взяла у нее трубу и навела на корабль. И верно: по трапу поднималась Сибилла Маклин, одетая в траурное платье, в которое облачилась после смерти капитана.

Ян тоже начал всматриваться и, видимо, был озадачен.

– Что это она выдумала? Я сообщил ей, что Брок прибывает сегодня, она сразу же начала готовиться к его приезду, отдавала распоряжения об обеде. Что ей нужно на корабле?

Меня вдруг осенило. Сибилла Маклин, люто ненавидевшая корабли и море, могла подняться на палубу только по одной причине. С той секунды, когда она впервые упомянула о письме моей матери, она боялась, как бы оно не выплыло на свет божий. А когда я сказала, что поищу письмо на борту «Гордости» вместе с Броком, миссис Маклин изо всех сил старалась меня отговорить. Теперь она решила сама заняться поисками, видимо собираясь забрать письмо Карри Хит, прежде чем его найдет кто-нибудь другой. Я не знала, почему она считала это столь важным делом, но должна была опередить ее, не дать ей уничтожить строки, написанные моей матерью!

– Пожалуйста, помогите мне! – обратилась я к Яну. – Пойдемте вместе на «Гордость». Миссис Маклин рассказала мне о письме, которое моя мать перед смертью написала капитану Обадии. У меня есть основания считать, что оно спрятано в письменном столе в капитанской каюте. Оно не должно попасть в руки миссис Маклин.

Ян ничего не ответил, и я поняла, что он колеблется. Окончательно отвергнув Яна, я не могла винить его за то, что он не решается выполнить мою просьбу. Но я не смела и встречаться с Сибиллой Маклин один на один.

– Прошу вас, Ян! Пожалуйста! – взмолилась я.

Он подарил мне свою прежнюю насмешливую улыбку и сжалился:

– Конечно, Миранда! Идем и выясним, за каким лешим туда понесло старуху,

К счастью, Лорел не внесла осложнений, потому что не напрашивалась пойти с нами. Ее внимание снова приковал великолепный корабль. "Морская яшма" чуть приспустила паруса, готовясь войти в гавань. Я увидела, как она немного замедлила ход у входа в залив – совсем как леди перед реверансом в дверях бального зала.

Мы с Яном бегом спустились по ступенькам лестницы. Когда мы вышли из башни, Сибилла Маклин уже скрылась.

Тревога подстегивала меня, и я мчалась, не отставая от Яна. Мы обежали дом и самым коротким путем бросились к докам. Вылетев к обрыву, я на миг замерла, потому что тут стояла Лиен. Она куталась в черный плащ, надвинув капюшон на глаза. Заслышав наши шаги, китаянка обернулась. Ее глаза на изжелта-бледном лице загорелись неукротимой яростью.

– Корабль капитана возвращается домой, – известила нас она. Одну руку Лиен прятала под плащом (позже я это вспомню), а другой трагическим жестом указывала на "Морскую яшму".

Черный плащ приподнялся, как крыло. Я поняла, что она имела в виду капитана Обадию.

Мы оставили китаянку на тропинке у обрыва. "Морская яшма" уже входила в порт. Верфь опустела – все рабочие присоединились к толпе портовых зевак, сгрудившихся на пирсе. Рыбацкие лодчонки отвалили от причала, чтобы приветствовать возвращение домой королевы морей. Радостно зазвонили колокола на маленькой колокольне, а вскоре к ним присоединились колокола всех церквей Гавани Шотландца. В этот миг история повернула вспять, и мы снова попали во времена величия клиперов.

Ни я, ни Ян Прайотт не ответили Лиен. Не задержались мы и чтобы посмотреть на триумфальное возвращение "Морской яшмы". Скатившись по склону обрыва, Ян схватил меня за руку и мы побежали, спотыкаясь о доски, огибая бочки с дегтем и развалы инструментов. Я только раз оглянулась на обрыв. Лиен уже не стояла на скале. Она спускалась на берег и спустилась почти до половины тропы. Я еще сильнее заторопилась.

Мы промчались по пирсу и взлетели по трапу, Ян первым спрыгнул на палубу и за талию опустил меня на доски настила. Я стояла в кольце его рук, а он вдруг совсем перестал спешить,

– Еще есть время, Миранда. Еще есть время спастись. Я считал, что уже поздно, но я ошибался. Оставь Брока, уедем со мной. Сейчас или никогда, Миранда, пока он не ступил на берег.

Я почувствовала, что его объятия крепнут, и начала сопротивляться. Он понял, кого я выбрала, и руки его бессильно опустились.

– Идемте, – произнес он. – Будем искать Сибиллу Маклин.

Ян первым спустился в ближайший открытый люк. Он быстро зажег фонарь, и я спустилась следом. В корме мы увидели, что дверь капитанской каюты открыта. Сибилла Маклин, как я и предполагала, стояла там, рылась в ящике письменного стола и одновременно пыталась открыть другой.

Я бросилась к ней.

– Это мое письмо! Если вы его нашли – отдайте!

– Неужели? – огрызнулась она. – Так я и позволю своему сыну прочитать вранье, написанное этой стервой!

– Вранье? Какое вранье? – потребовала я ответа.

– Обо мне! Там сплошная злобная ложь, и нечего моему сыну это читать! Если письмо здесь, я найду его, прежде чем он вернется домой!

И она продолжала яростно дергать за ручку непокорного ящика.

Ян встал в сторонке и не вмешивался.

– Опомнитесь, – воззвала я к своей свекрови. – Вы отлично знаете, что это мое письмо.

Миссис Маклин развернулась ко мне лицом и увидела, что за моей спиной стоит Ян. Ее лицо вспыхнуло такой злобой, какой я никогда прежде не видела. Словно вся ненависть и ярость, снедавшие эту женщину, нашли выход в одном убийственном взгляде,

– А-а-а! – взвыла она. – Вот кто сюда явился! Вернулся на место преступления!

Я поняла, что Сибилла перешагнула грань, отделявшую ее от безумия. Она совсем свихнулась, и я, махнув рукой на письмо, потянула Яна за рукав, чтобы поскорее уйти, но свекровь наступала.

– Погодите, – остановил меня Ян, – Давайте-ка послушаем. Будьте любезны объясниться, миссис Маклин.

– Я сегодня утром поговорила с китаянкой, – презрительно ответила она. – Я сказала, что мне нужно письмо Карри. Она заявила, что у нее нет письма, а я бросила ей в лицо кое-что еще. Я спросила, почему она оставила дверь открытой – чтобы этот негодяй, Том Хендерсон, смог проникнуть в дом и напугать капитана до смерти? А она имела наглость расхохотаться мне в лицо. Сказала, что не имеет никакого отношения к этой двери, что это был ваш план, Ян Прайотт. Это вы открыли дверь и велели Хендерсону, улучив момент, прокрасться наверх, к капитану.

Поток ядовитых слов захлестывал меня удушливой волной. Я отпрянула и снова потянула Яна за рукав.

– Не слушайте ее. Вы же видите; она обезумела. Никто не поверит ее словам.

Ян сухо улыбнулся.

– Очень даже легко поверят. Людей хлебом не корми – дай позлословить. Точно так же они были готовы поверить, что Тома Хендерсона столкнули с трапа вы, Миранда.

– Нет, Тома столкнула не Миранда! А я пока не обезумела! – закричала Сибилла Маклин. – Это вы, вы обезумели и убили его! Потому что Том собирался обо всем рассказать – как вы нарочно впустили его в дом, зная, что у капитана слабое сердце, и надеясь, что Бэском умрет, не изменив завещания. Наверное, вы заплатили бы этому мерзавцу, когда вдова унаследовала бы деньги. Но вы не знали, как знала китаянка, что капитан уже изменил завещание в пользу Миранды. Вы считали, что Лиен получит все деньги, а потом вы женитесь на ней и получите все, что полагается такому, как вы считали, умному мерзавцу!

Ее слова наполнили меня ужасом.

– Ян, скажите ей, что все это неправда!

Он ответил тусклым голосом, ничего не отрицая:

– Все было бы просто, не появись вы, Миранда. Я никогда не думал, что полюблю вас. Я разработал простой план. Но за первым отчаянным шагом неизбежно последовал второй, дальше – больше, и уже нельзя было повернуть назад. А теперь мне конец.

Он схватил фонарь и бросился вверх по трапу. Миссис Маклин вернулась к столу и возобновила свои лихорадочные поиски, я же машинально начала было подниматься по ступенькам следом за Яном.

Внезапно он крикнул сверху:

– Назад, Миранда!

Его голос прозвучал повелительно и с угрозой, и я замерла. В тот же миг вниз полетел его фонарь. Я отшатнулась, фонарь упал на место, где я только что стояла, и разбился. Брызнуло и загорелось масло, и от него немедленно занялось сухое старое дерево трапа. Я в страхе замерла, слушая потрескивание весело горевшей корабельной древесины. За спиной у меня грохнуло – это Сибилла Маклин в ужасе захлопнула дверь в капитанскую каюту, отрезав себя от огня и от выхода.

– Откройте! – крикнула я. – Немедленно откройте! Вы сгорите заживо!

Она что-то кричала, я стала дергать дверную ручку и вспомнила, как дверь заклинило в прошлый раз.

Голос Яна перекрыл треск пламени:

– Идите к носовому трапу, Миранда! Немедленно выходите, и спасетесь. Я сниму вас с корабля.

Я не обратила на его призыв внимания – оно было сосредоточено на перепуганной старухе там, в каюте. Пламя уже лизало дверь. Я не могла бросить человека погибать такой ужасной смертью, тем более что это была мать Брока.