Текст книги "Многоярусный мир: Создатель Вселенных. Врата мироздания. Личный космос. За стенами Терры."

Автор книги: Филип Хосе Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 51 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

Абиру, счастливый обогащением, вышел. Вольф изучил соединенную с ошейником цепь. Она оказалась сделанной из мелких звеньев. Он сумел бы порвать ее, если бы железо не слишком высокого качества. На Земле он забавлялся, втайне, конечно, разрывая такие цепи, но сейчас решил отложить попытки до наступления ночи.

Кикаха за спиной Роберта прошептал:

– Гворлы не узнают нас в этом гриме, поэтому пускай все так и останется.

– А что насчет рога? – спросил Вольф.

Кикаха, заговорив на ранней средне-германской форме тевтонского, попытался вовлечь в разговор гворлов. После того, как ему чуть не попали в лицо сгустком слюны, он бросил эту затею. Он сумел поговорить с одним из шолкинских солдат и с несколькими рабами-людьми. По мелочам он собрал немало сведений.

Гворлы были пассажирами на «Какиржубе», плававшей под командованием некоего Раххамена. В городе капитан встретил Абиру и пригласил его на борт выпить чашу вина. Той же ночью – фактически, в ночь перед тем, как Вольф и Кикаха появились в городе, – Абиру и его люди захватили судно. Во время борьбы капитан и несколько матросов были убиты, остальные сидели теперь в ряд на цепи. Судно было отправлено вниз по реке и далее вверх по притоку для продажи экипажа речному пирату, о котором слышал Абиру.

Что касается рога, то никто из экипажа «Какиржубе» о нем не слышал. Не добавил ничего нового и солдат. Кикаха сказал Вольфу, что, по его мнению, Абиру вряд ли проболтается о своей находке.

Он, вероятно, опознал инструмент, так как все слышали про рог Властелина, который был частью универсальной религии и описывался в священных книгах.

Наступила ночь. Вошли солдаты с факелами и едой для рабов.

После еды в помещении осталось двое шолкинов, и неизвестно сколько стражников стояло снаружи. О чистоте здесь не шло и речи, стоял удушливый запах.

Абиру явно не заботился о соблюдении санитарных норм в том виде, в каком они были изложены Властелином. Однако, наверное, некоторые из более религиозных шолкинов пожаловались, потому что несколько долинзов пришли сделать уборку. На каждого раба выплеснули ведро воды, а несколько ведер оставили для питья. Гворлы завыли, когда на них попала вода, и долгое время после этого жаловались и ругались. Кикаха пополнил запас сведений Вольфа, сообщив, что гворлы, подобно сумчатым крысам и другим пустынным животным Земли, не нуждались в воде. У них имелось биологическое устройство, схожее с тем, что было у обитателей аридных зон [16]16
  Пустынь и полупустынь.


[Закрыть], превращавшее жир в окись водорода.

Взошла луна. Рабы ложились на пол или прислонялись к стене и засыпали. Вольф и Кикаха изобразили, что засыпают. Когда луна стала видна сквозь дверной проем, Вольф сказал:

– Я попробую порвать цепь. Если у меня не хватит времени порвать твою, нам придется разыграть сиамских близнецов.

– Давай, – прошептал в ответ Кикаха.

Длина цепи между их ошейниками была около шести футов.

Вольф медленно, дюйм за дюймом подкрадывался к ближайшему гворлу, чтобы иметь ненатянутый отрезок достаточной длины. Кикаха полз вместе с ним. Путешествие заняло примерно пятнадцать минут, так как они не хотели, чтобы часовые заметили их перемещение. Затем Вольф, повернувшись спиной к охранникам, взялся за цепь обеими руками. Он натянул ее и почувствовал, что звенья держатся прочно. Медленное напряжение не помогло. Значит, необходим быстрый рывок. Звенья с шумом порвались.

Двое шолкинов, громко разговаривавшие и смеявшиеся, чтобы не дать заснуть друг другу, замолкли. Вольф не смел обернуться и посмотреть на них. Он ждал, покуда шолкины обсуждали происхождение звука. Им явно не приходило в голову, что это разорвалась цепь. Они провели некоторое время, высоко держа факелы и рассматривая потолок.

Один пошутил, другой рассмеялся, и они возобновили свой разговор.

– Хочешь попробовать и вторую? – прошептал Кикаха.

– Очень даже хочу: если не попробую, мы будем в незавидном положении, – ответил Вольф.

Ему пришлось подождать, так как гворл, с которым он был скован, проснулся от звука лопнувшего звена. Он поднял голову и проворчал что-то на своем скрежещущем, как напильник по стали, языке. Вольф даже вспотел. Если гворл сядет или попробует встать, его движение откроет, что цепь повреждена.

После пронзающей сердце минуты гворл улегся и вскоре захрапел. Вольф чуть расслабился. Он даже натянуто улыбался, так как гворл ненароком подал ему идею.

– Подползай ко мне, словно тебе хочется согреться, – тихо сказал Вольф.

– Ты что, шутишь? – прошептал в ответ Кикаха. – Я чувствую себя, словно в парной бане. Ну, ладно. Вот так.

Он полз, пока его голова не очутилась у коленей Вольфа.

– Когда я порву цепь, не шевелись, – предупредил его Вольф. – У меня есть идея, как привлечь охранников сюда, не потревожив тех, что снаружи.

– Надеюсь, они не будут сменять караул как раз тогда, когда мы начнем действовать, – заметил Кикаха.

– Молись Богу, – ответил Вольф. – Земному.

– А Он помогает тем, кто сам не плошает, – усмехнулся Кикаха.

Вольф рванул изо всех сил, звенья с шумом лопнули. На этот раз часовые перестали разговаривать, а гворл внезапно проснулся. Вольф сильно укусил гворла за палец ноги. Тварь не закричала, а крякнула и начала вставать. Один из часовых приказал ему сидеть, и оба двинулись к нему. Гворл не понял их языка. Он понял тон голоса и увидел направленное на него копье. Он поднял ногу и принялся тереть, скрежеща в то же время проклятия Вольфу.

Факелы стали ярче, когда ноги часовых зашаркали по свободному от земли камню.

– Давай! – скомандовал Вольф.

Он и Кикаха одновременно поднялись и стремительно развернулись, оказавшись лицом к лицу с удивленными шолкинами. Наконечник копья находился в пределах досягаемости Вольфа. Его рука скользнула, Роберт ухватил древко как раз за наконечником и рванул на себя.

Часовой открыл было рот, чтобы заорать, но тут же резко его захлопнул, когда поднятый тупой конец копья треснул шолкина по челюсти.

Кикахе не так повезло. Другой часовой шагнул назад и поднял копье, чтобы метнуть. Кикаха бросился на него, словно полузащитник на игрока с мячом. Они упали, покатились, и копье лязгнуло о стену.

Тишина была нарушена. Часовой заорал. Гворл поднял упавшее рядом с ним оружие и бросил его. Наконечник вонзился в открытое горло часового, и острие вышло из шеи.

Кикаха рывком высвободил копье, вытащил из ножен убитого часового нож и метнул его. Первому вошедшему снаружи шолкину он вонзился в солнечное сплетение по рукоять. Увидев, что их собрат упал, другие, рвавшиеся следом, отступили. Вольф забрал нож у первого трупа, заткнул его за кушак и осведомился:

– И куда нам дальше?

Кикаха вытащил нож из солнечного сплетения другого и вытер его о волосы трупа.

– Не через эту дверь. Здесь их немало.

Вольф показал на дверной проем в противоположном конце помещения и побежал к нему. По пути он подобрал выроненный часовым факел. Кикаха сделал то же самое. Дверной проем был частично забит землей, им пришлось проползать на четвереньках. Вскоре они очутились в проходе, через который насыпалась земля.

Свет луны проникал сквозь отверстие в каменных плитах потолка.

– Они должны знать об этом, – подумал вслух Вольф. – Они не могут быть настолько беззаботными. Нам лучше пройти дальше.

Они едва прошли под брешью в потолке, когда сверху запылали факелы. Беглецы помчались вперед, слыша возбужденные голоса шолкинов.

Секунду спустя в землю врезалось копье, едва не угодив Вольфу в ногу.

– Они бросятся следом за нами. Теперь они знают, что мы покинули главное помещение, – сказал Кикаха.

Они побежали дальше по коридорам, выбирая ответвления, которые, казалось, могли привести к черному ходу. Вдруг пол под Кикахой стал проваливаться. Тот попытался переползти по плите, на которую упал, но не сумел.

Одна ее сторона поднялась, и Кикаха полетел в дыру, закричав и выпустив из рук факел, который свалился туда же.

Вольф остался стоять, уставившись на поднятую плиту и проем под ней. Из дыры не проникало никакого света: либо факел погас, либо дыра настолько глубока, что огонь пропал из виду. В тревоге он подполз к отверстию и, держа факел над краем, поглядел вниз. Шахта, выкопанная в земле, оказалась по меньшей мере в десять футов шириной и пятьдесят глубиной. На дне виднелась куча земли, но там не было ни Кикахи, ни даже вмятины, указывавшей, где он мог бы приземлиться.

Вольф окликнул его по имени, слыша выкрики шолкинов, рыскавших по коридорам.

Не получив никакого ответа, он вытянул тело, насколько сумел, за край шахты и изучил провал повнимательней. Размахивания факелом для освещения темных мест не дало ничего, кроме того, что Роберт сумел разглядеть на куче земли головешку погасшего факела.

Глядя на темные пятна по краям кучи, Вольф предположил, что в стенах у дна имелись выемки. Возможно, Кикаха свалился в одну из них.

Звук голосов стал громче, из-за угла в конце коридора появилось мерцание факелов. Роберту ничего не оставалось, кроме как бежать. Он поднялся, и, замахнувшись как можно выше, бросил свой факел в другую от дыры сторону, а сам прыгнул, оттолкнувшись ногами изо всех сил. Вольф пролетел над проемом почти горизонтально, ударился о край, оказавшийся влажной мягкой землей, и заскользил вперед, пропахав ее носом. Теперь он был в безопасности, хотя ноги его торчали над краем.

Подобрав все еще горевший факел, Роберт пополз вперед. В конце коридора он нашел одно ответвление, совершенно забитое землей. Другое частично перегораживала огромная плита из гладко обтесанного камня, лежавшая под углом в сорок пять градусов к горизонтали. Слегка ободрав кожу на груди и спине, Вольф протиснулся между землей и камнем. За плитой находилось огромное помещение, даже больше того, где держали рабов.

В противоположном конце находилась серия грубых террас, образованная обвалом камня. Он поднялся по ним к углу между потолком и стеной. Сквозь щель проникал лунный свет, и это была единственная возможность выбраться. Он погасил свой факел. Иначе если по крыше здания бродят шолкины, то увидят его свет. У проема он на некоторое время пригнулся, стоя на узком карнизе и внимательно прислушиваясь. Если факел заметили, то его поймают, когда он станет вылезать из дыры, бессильный защитить себя. Тем не менее Роберт прополз, зная, что должен воспользоваться своим единственным выходом.

Он оказался почти на вершине земляного кургана, покрывавшего заднюю часть здания. Ниже его горели факелы. В свете их стоял Абиру, крича что-то и грозя кулаком солдату.

Вольф посмотрел на землю у себя под ногами, представляя, сколько же в ней камней, и вспомнил шахту, в которой предстояло умереть Кикахе.

Он поднял копье и прошептал:

– Аве аткве вале, Кикаха!

Он хотел бы отнять еще несколько жизней у шолкинов – особенно у Абиру – в уплату за жизнь Кикахи, однако следовало оставаться благоразумным. Была еще Хрисеида, и был рог. Но Вольф чувствовал в себе пустоту и слабость, словно потерял здесь часть своей души.

Глава XI

Той ночью он спрятался в ветвях высокого дерева на некотором расстоянии от города. Он планировал последовать за работорговцами и при первом же удобном случае вызволить Хрисеиду и рог. Роберт ждал поблизости от тропы, которую должны были выбрать работорговцы: она единственная вела в Тевтонию. Наступил рассвет, а он все ждал, испытывая голод и жажду. К полудню он потерял терпение. Наверняка, они ищут его до сих пор. Вечером он решил, что должен, по крайней мере, напиться воды. Он спустился и направился к ближайшему ручью. Звериный рык заставил его тут же влезть на другое дерево. Вскоре через кустарник пробралось семейство леопардов и принялось лакать воду. К тому времени, когда они закончили и вновь скрылись в кустах, солнце приблизилось к краю монолита.

Роберт вернулся к тропе, уверенный, что находился слишком близко к ней, чтобы большой караван человеческих существ мог пройти неуслышанным. И все же никто не появился. Ночью он прокрался по развалинам к зданию, из которого сбежал. Там никого не было. Уверенный, что они ушли, он порыскал по заросшим кустами дорогам и улицам, пока не наткнулся на сидевшего у дерева человека в полубессознательном состоянии от дхиза. Вольф пробудил его, надавав сильных оплеух по щекам, и, приставив нож к горлу, допросил его. Несмотря на свое ограниченное знание хамшемского и еще меньшее владение долинзским, они сумели наладить общение. Абиру и его отряд уплыли этим утром на трех боевых каноэ с наемными долинзскими гребцами.

Вольф нокаутировал наркомана и отправился к пирсу. Причал был пустынен, словно предоставляя Роберту возможность выбирать любое нужное ему судно. Он взял узкую легкую лодку с парусом и отправился вниз по реке.

Преодолев две тысячи миль, он оказался на границах Тевтонии и цивилизованного Хамшема. Далее он следовал за работорговцами еще триста миль вниз по реке Гузирит, а затем по суше. Хотя ему давно уже полагалось бы догнать медленно двигающийся караван, он трижды терял его, и путь ему нередко преграждали тигры и топороклювы.

Постепенно местность стала пониматься. Потом из джунглей перед его глазами поднялось плато. Восхождение всего лишь в шесть тысяч футов – ничто для человека, дважды поднявшегося на тридцать тысяч. Перевалив через грань, Роберт оказался в иной стране. Хотя воздух был ничуть не прохладнее, здесь росли дубы, платаны, самшит, трехгранный тополь, орешник, сушеница и липа.

Животные, однако, тут оказались другими. Вольф прошел не более двух миль по сумраку дубового леса, прежде чем его вынудили спрятаться.

Мимо него медленно прошел дракон, взглянул на него разок, зашипел и продолжил свой путь. Он походил на общепринятые западные изображения, был около сорока футов длиной, десяти футов высотой и покрыт большими чешуйчатыми пластинами. Он не дышал огнем. Дракон остановился в ста футах от убежища Вольфа на ветвях дерева и принялся щипать высокую траву.

«Так, – подумал Вольф, – значит, драконы существуют не только одного типа». Гадая, как отличить плотоядный тип от травоядного раньше, чем возникнет опасность, Роберт слез с дерева. Дракон продолжал набивать себе брюхо, издавая слабый гром пищеварения.

Осторожнее, чем раньше, Вольф проходил под гигантскими ветвями деревьев и мхов, свисавшими со стволов зелеными водопадами. Рассвет следующего дня застал его на опушке леса. Перед ним расстилалась полого опускавшаяся земля. Роберт мог видеть на много миль вперед. Справа от него по дну долины текла река. На противоположной стороне, венчая собой колонну неровной скалы, находился замок. У подножья скалы располагалась небольшая деревня. Поднимавшийся из труб дым вызвал у него ком в горле. Ему казалось, что он не желал бы ничего большего, чем сидеть с друзьями за столом за завтраком и чашкой кофе после хорошего ночного сна в мягкой постели и болтать ни о чем. Боже! Как он тосковал по лицам и голосам истинных человеческих существ, о месте, где не все против него!

По его щеке пробежало несколько слезинок. Вольф осушил их и продолжал свой путь. Он сделал выбор и должен принимать плохое наряду с хорошим точно так же, как принимал бы на отвергнутой им Земле. А этот мир был, во всяком случае, в данный момент, не так уж и плох: свежий и зеленый, без всяких телефонных проводов, афиш, газет и усеявших сельскую местность консервных банок, без смога или угрозы атомной бомбы. Многое можно сказать в его пользу, какой бы плохой ни казалась его нынешняя ситуация. И Роберт имел здесь то, за что многие продали бы душу: молодость вместе с опытом возраста.

Всего лишь час спустя Вольф гадал, сумеет ли сохранить этот дар. Он вышел на узкую грунтовую дорогу и шагал по ней, когда из-за поворота выехал рыцарь в сопровождении двух пеших ратников. Огромный черный конь его был частично экипирован доспехами, сам же рыцарь облачен в черный пластинчато-кольчужный доспех, который, по мнению Вольфа, выглядел похожим на доспехи рыцарей Германии тринадцатого века. Поднятое забрало открывало мрачное ястребиное лицо с ярко-голубыми глазами.

Рыцарь натянул поводья коня. Он окликнул Вольфа на средне-верхне-германском наречии, с которым Вольф оказался знаком благодаря Кикахе, а также в результате своих исследований на Земле. Язык, конечно, изменился и был обременен заимствованиями из хамшемского и местного, но Вольф мог разобрать большую часть сказанного.

– Стой смирно, хам! – крикнул рыцарь. – Что ты здесь делаешь, разгуливая с луком?

– С позволения вашего августейшества, – язвительно ответил Вольф, – я – охотник, и поэтому имею королевское позволение носить лук.

– Ты лжец! Я знаю всех законных охотников на много миль вокруг. Ты мне кажешься похожим на сарацина или даже на идше, такой ты смуглый. Брось лук и сдавайся, или я зарублю тебя, как свинью, каковой ты, собственно, и являешься.

– Приди и возьми его, – посоветовал Вольф, чувствуя нараставшую ярость.

Рыцарь взял копье наперевес, и его скакун пустился в галоп. Вольф удержался от желания броситься в сторону или назад от сверкавшего наконечника копья. То, на что он надеялся, произошло в долю секунды. Рыцарь бросился вперед, копье опустилось, чтобы пронзить Роберта насквозь, но прошло меньше чем в дюйме над ним, а затем воткнулось в землю. Словно прыгун с шестом, рыцарь вылетел из седла и, все еще цепляясь за копье, описал в воздухе дугу. Шлем его ударился о землю, и падение, должно быть, оглушило рыцаря или сломало ему шею либо хребет, потому что он больше не шевелился. Ратники поспешили удалиться.

Вольф не терял времени даром. Он снял с рыцаря меч в ножнах и застегнул пояс на талии. Конь убитого – великолепный чалый – вернулся и встал рядом со своим бывшим хозяином. Вольф сел на него и поскакал дальше.

Тевтония была названа так потому, что завоевала ее группа Тевтонского ордена или Тевтонских Рыцарей Госпиталя Святой Марии в Иерусалиме. Этот орден возник во время третьего крестового похода, но позже отклонился от своей первоначальной цели. В 1229 году Немецкий Орден начал завоевание Прусии для обращения в христианство прибалтийских язычников и подготовки немецкой колонизации. Одна группа оказалась на планете Властелина, на этом ярусе, либо благодаря случайности, что маловероятно, либо потому что Властелин преднамеренно открыл врата и, возможно, силой вынудил их войти.

Что бы ни было причиной, Орден Тевтонских Рыцарей покорил аборигенов и установил общество, подобное тому, которое они оставили на Земле. Оно, конечно, изменилось как из-за естественной эволюции, так и из-за желания Властелина смоделировать его по собственному вкусу. Первоначальное единое королевство, или Гроссмейстерство, выродилось во множество независимых королевств. Эти, в свою очередь, состояли из мало связанных между собой баронетств, среди которых – множество незаконных или разбойничьих.

Еще одну часть плато занимало государство Идше. Его основатели прошли через врата немногим раньше Тевтонских Рыцарей. Опять же оставалось неизвестным, прошли они случайно либо по замыслу Властелина. Но множество говорящих на идше жителей Германии обосновалось в восточной части плато. Хотя первоначально они являлись купцами, постепенно стали хозяевами туземного населения. Они также приняли феодально-рыцарскую организацию Тевтонского Ордена, вероятно, вынужденные так поступить, чтобы выжить. Именно это-то государство и поминал рыцарь, когда обвинил Вольфа в том, что он идше.

Вольф невольно рассмеялся. Опять же, могло быть случайностью, что немцы вступили на уровень, где уже существовал архаически-семитический Хамшем, и где их современниками были презренные евреи. Но Вольфу думалось, что он видит за этим ироническое лицо Властелина, с улыбкой глядящего на созданную им ситуацию. На самом деле в Дракландии не было ни христиан, ни иудеев. Хотя две веры все еще употребляли свои первоначальные названия, обе стали извращенными. Властелин занял место Яхве и Готта, но к нему обращались, используя эти имена. Последовали и другие изменения в теологии: церемонии, ритуалы и заповеди переиначились.

Вольф отправился в путь к владениям фон Элгерса. Он не мог сделать этого столь быстро, как желал, потому что должен был избегать на пути дорог и деревень. После того, как он убил рыцаря, он не посмел срезать путь через баронетство фон Лаурентиуса, как планировал. Весь округ искал его, повсюду шныряли люди с собаками. Каменистые холмы, отмечавшие границу баронетства, были самой короткой для него дорогой.

Два дня спустя он добрался до места, где мог спуститься, не попадая в пределы сюзеренитета фон Лаурентиуса. Роберт съехал на коне с крутого, но не особенно трудного для прохождения холма. Перед ним расстилался широкий луг с речушкой. На противоположных концах его были разбиты два лагеря. Вокруг нарядных, украшенных флагами и вымпелами шатров в центре каждого располагалось множество палаток поменьше, костры и лошади.

Большинство людей разбились на две группы. Они следили за своим паладином и его противником, которые атаковали друг друга с копьями наперевес. Как раз в тот момент, когда Вольф увидел их, они со страшным лязгом встретились на середине поля. Один рыцарь полетел назад от врезавшегося в его щит копья другого. Тот, однако, потерял равновесие и с лязгом упал несколько секунд спустя.

Вольф изучал открывшуюся сцену. Это не был обыкновенный рыцарский турнир. Отсутствовали крестьяне и горожане, которым полагалось бы толпой окружать место сражения, и построенные на скорую руку скамьи для зрителей, где пестрела бы клумба ярко разодетой знати и дам. Это было одинокое место рядом с дорогой, где паладины разбивали свои шатры и вызывали на бой всех подходивших по званию проезжих.

Вольф осторожно спустился с холма. Хотя он и ехал на виду у тех, кто находился внизу, он не думал, что они проявят в такое время интерес к одинокому путешественнику. Он оказался прав. Ни из одного лагеря никто не поспешил расспросить его. Он смог подойти к краю луга и понаблюдать за происходящим, не торопясь.

Флаг под шатром слева от него представлял собой желтое поле со звездой Соломона. По этому признаку Роберт понял, что здесь разбил свой лагерь паладин идше. Под национальным флагом было зеленое знамя с рыбой и ястребом. В другом лагере реяло несколько государственных и личных вымпелов.

Один из них бросился в глаза Вольфу и заставил его вскрикнуть от удивления.

На белом поле была изображена рыжая ослиная голова и под ней кулак с выпрямленным средним пальцем. Кикаха однажды рассказал ему о таком символе, и Вольф здорово посмеялся над этим. Это было как раз похоже на Кикаху – избрать такой герб.

Тут Вольф отрезвел, понимая, что, скорее всего, его носил человек, заботившийся о территории Кикахи, пока тот отсутствовал.

Роберт изменил свое решение проехать мимо поля. Он должен был сам установить, что пользовавшийся этим знаменем человек – не Кикаха, хотя знал, что кости его друга, должно быть, гниют под кучей земли на дне шахты в разрушенном городе среди джунглей.

Никем не остановленный, он проложил себе дорогу через поле и лагерь на западном конце. Ратники и слуги уставились было на него, но только для того, чтобы отвернуться под его грозным взглядом. Кто-то пробурчал:

– Идишский пес!

Но никто не сознался в авторстве, когда Вольф обернулся. Вольф обошел ряд привязанных к столбу лошадей и приблизился к рыцарю, облаченному в сверкавшие красные доспехи с опущенным забралом и державшему огромное копье, дожидаясь своей очереди. На копье возле наконечника развевался вымпел с изображением рыжей ослиной головы и человеческой руки.

Вольф остановился около гарцевавшего коня, сделав его еще более нервозным. Он выкрикнул по-немецки:

– Барон фон Хорстманн?

Раздалось приглушенное восклицание, пауза, и рука рыцаря подняла забрало. Вольф чуть не расплакался от радости, увидев под шлемом веселое длинногубое лицо Финнегана-Кикахи-фон Хорстманна.

– Ничего не говори, – предостерег его Кикаха. – Не знаю, как ты, черт возьми, нашел меня, но я, разумеется, этому очень рад. Я увижусь с тобой через минуту. То есть, если вернусь живым. Этот Фунем Лаксфальк – крепкий парень.