Текст книги "Многоярусный мир: Создатель Вселенных. Врата мироздания. Личный космос. За стенами Терры."

Автор книги: Филип Хосе Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 51 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

Хрисеида из-за своего валуна выпустила в дикарей еще две стрелы.

Вольф повернулся к барону и обнаружил, что тот лежит на земле. Лицо его было серым, а из раны вокруг воткнувшегося ему в грудь наконечника копья хлестала кровь.

– Вы! – слабо произнес он. – Человек из другого мира. Вы видели, как я бился?

Вольф подошел к нему, чтобы изучить рану.

– Видел. Ты бился, словно один из воинов Ешуа Навина, друг мой. Такой славной битвы я никогда не видывал прежде. Ты, должно быть, убил, по меньшей мере, двадцать врагов.

Фунем Лаксфальк сумел улыбнуться.

– Двадцать пять. Я их считал.

Затем он широко улыбнулся и промолвил:

– Мы оба чуть-чуть округлили истину, как сказал бы наш друг Кикаха. Но не слишком сильно. Это был великолепный бой. Я только сожалею, что мне приходилось сражаться без друзей и без доспехов в одиноком месте, где никто никогда не узнает, что Фунем Лаксфальк прибавил чести своему имени, даже если бой этот был против оравы воющих голых дикарей.

– Узнают, – пообещал Вольф. – Настанет день, и я расскажу.

Он не давал ложных слов утешения. И он, и идше знали, что смерть за поворотом нетерпеливо выжидает жертву.

– Ты не знаешь, что случилось с Кикахой? – спросил Вольф.

– А, с этим обманщиком! Он однажды ночью выскользнул из цепей. Попытался освободить и меня тоже, но не смог. Затем он ушел, пообещав, что вернется и выручит меня. Именно так он и сделает, но прибудет слишком поздно.

Вольф посмотрел вниз. Хрисеида по склону поднималась к нему с несколькими извлеченными из трупов стрелами. Черные перегруппировались у подножия и оживленно толковали между собой. Из джунглей вышли и присоединились другие. Вместе со свежими численность дикарей возросла до сорока. Их возглавлял человек, разодетый в перья и носивший отвратительную деревянную маску. Он вращал трещеткой, прыгал и, казалось, что-то втолковывал.

Идше спросил у Вольфа, что происходит. Роберт объяснил. Лаксфальк говорил так слабо, что Роберт должен был приложить ухо чуть не к самому рту рыцаря.

– Моей самой дорогой мечтой, барон Вольф, было сражаться однажды бок о бок с вами. Ах, какую бы благородную пару рыцарей мы оба составили в доспехах и размахивая нашими... Это конец.

Губы его сомкнулись и посинели. Вольф поднялся и снова осмотрел склон. Дикари двигались вверх цепью, чтобы предотвратить бегство тех, кого собрались атаковать. Вольф взялся за работу: он стаскивал и сваливал в кучу тела, образовав из них вал. Единственной надеждой было оставить проход для атаки только для одного-двух дикарей за раз. Если они потеряют достаточно людей, то могут поостыть и задуматься: а не убраться ли восвояси? Он по-настоящему в это не верил, так как эти дикари показали замечательную настойчивость, несмотря на ошеломляющие потери. Кроме того, они могли в любой момент отступить на небольшое расстояние, чтобы подождать, когда голод и жажда выгонят Вольфа и Хрисеиду из убежища.

Дикари остановились на пол пути к вершине, чтобы дать тем, кто обходил холм, время расположиться. Затем по команде человека в деревянной маске они стали как можно быстрее взбираться на холм. Двое оборонявшихся не шелохнулись, пока брошенные копья не зазвенели о края валунов или не вонзились в баррикаду из мертвых.

Вольф выстрелил дважды, а Хрисеида – три раза. Ни одна стрела не прошла мимо цели.

Вольф выпустил свою последнюю стрелу. Она ударила по маске вождя и сшибла его спиной вниз с холма. Миг спустя он сбросил маску. Хотя лицо его кровоточило, он возглавил вторую атаку.

Из джунглей поднялось странное завывание, дикари остановились, обернулись и смолкли, уставясь на окружавшую холм зелень. Снова откуда-то из леса донесся поднимающийся и падающий крик.

Внезапно из джунглей выскочил бронзоволосый юноша, одетый только в набедренную повязку из леопардовой шкуры. В одной руке он держал копье, а в другой – длинный нож.

Вокруг плеча у него было намотано лассо, а на другом плече висели на ремне колчан и лук. За ним из леса хлынула масса громадных, длинноруких, грудастых и длиннозубых обезьян.

При их виде дикари громко закричали и хотели убежать за холм, но оттуда появились другие обезьяны. Две колонны, словно волосатые челюсти, сомкнулись на черных.

Бой был коротким. Некоторые обезьяны пали с копьями в животах, но большинство черных побросали оружие и попытались унести ноги или же стояли, согнувшись, – дрожащие, словно парализованные. Сбежали только двенадцать.

Вольф, облегченно улыбаясь, осведомился у человека в леопардовой шкуре:

– И как же тебя зовут на этом ярусе?

Кикаха усмехнулся в ответ.

– Я дам тебе шанс угадать, но, чур, с первого раза.

Улыбка его застыла, когда он увидел барона.

– Проклятье. Мне потребовалось слишком много времени, чтобы найти обезьян, а потом вас! Он был хорошим человеком, этот идше. Мне нравился его стиль. Проклятье! Так или иначе, я обещал, что если он погибнет, то отвезу его кости в замок предков, и это обещание я сдержу, однако, не сейчас. Мы должны уделить внимание одному делу.

Кикаха подозвал несколько обезьян и представил им Вольфа.

– Как ты можешь заметить, – сказал он Вольфу, – они напоминают твоего друга Ипсеваса больше, чем истинные обезьяны. Ноги у них слишком длинные, а руки слишком короткие. Подобно же Ипсевасу и в отличие от больших обезьян любимого автора моего детства, они обладают мозгами людей. И ненавидят Властелина за то, что он с ними сделал. Они хотят не только отомстить, они хотят получить шанс снова погулять в человеческих телах.

Только тут Роберт вспомнил про Абиру. Его нигде не было видно. Очевидно, он ускользнул, когда Вольф бросился на помощь Фунему Лаксфальку.

Той ночью, сидя у костра и поедая жареного оленя, Вольф и Хрисеида услышали о катаклизме, произошедшем в Атлантиде. Все началось с нового храма, который принялся строить Радамант. Внешне башня строилась во славу Властелина. Она должна была подняться выше, чем любое когда-либо известное на планете здание. Чтобы воздвигнуть храм, Радамант мобилизовал все свое государство. Он продолжал добавлять этаж к этажу, пока все не стало выглядеть так, словно он хотел добраться до самого неба.

Люди спрашивали друг друга, когда же наступит конец работе. Все были рабами, которых держали только для одной цели: строить. И все же они не смели говорить открыто, ибо солдаты Радаманта убивали всех, кто не хотел или не мог трудиться. Затем стало очевидным, что в безумной голове Радаманта храм – не самое главное: он возводил средство штурмовать сами небеса – дворец Властелина.

– Здание высотой в тридцать тысяч футов? – недоверчиво переспросил Вольф.

– Да. Это невозможно сделать, конечно, во всяком случае, с имеющейся в Атлантиде технологией. Но Радамант был безумцем. Он действительно думал, что может это сделать. Вероятно, его поощрило то, что Властелин столь много лет не появлялся, и он подумал, что слухи об исчезновении Властелина верны. Конечно, вороны, должно быть, говорили ему иное, но он мог счесть, что они лгут, чтобы защитить себя.

Кикаха сказал, что опустошительные явления природы, уничтожающие сейчас Атлантиду, свидетельствовали о чем-то большем, чем об отмщении Радаманту за гордыню. Властелин, по-видимому, раскрыл, наконец, секреты того, как управлять некоторыми устройствами во дворце.

– Исчезнувший Властелин принял меры предосторожности против манипуляции их силами. Но новый Властелин сумел-таки узнать, где находится управление бурями. Доказательства: гигантские ураганы, торнадо и непрерывный дождь, изводившие страну. Властелин, должно быть, задумал избавить этот ярус от всякой жизни.

Прежде чем достичь опушки джунглей, они встретили приливную волну беглецов. Те рассказали о разрушенных домах и больших зданиях, о людях, подхваченных, унесенных и разбитых ветрами, о потопах, лишавших землю деревьев и всякой жизни и смывавших холмы.

К тому времени отряд Кикахи двигался, сгибаясь под встречным ветром. Вокруг них смыкались тучи, их хлестал дождь, а со всех сторон трещали и ослепляли молнии.

Бывали периоды, когда дождь и молнии прекращались. Высвобожденная Арвуром энергия расходовалась, и, прежде чем опять пустить ее в ход, требовалось накопить новые силы. В эти периоды относительного затишья отряд продвигался вперед, хотя и медленно. Они переправлялись через вздувшиеся реки, несшие обломки цивилизации: дома, деревья, мебель, колесницы, трупы мужчин, женщин, детей, собак, лошадей, птиц и диких животных. Леса были выворочены с корнем или разбиты ударами молний. Все долины бурлили водой, все впадины были залиты, а воздух наполняла удущаюшая вонь.

Когда они преодолели более половины пути, тучи начали рассеиваться. Путники снова оказались под солнцем, но на безмолвной, опустошенной земле. Только рев воды да крик каким-то образом уцелевшей птицы разбивали каменную тишину. Иногда у спутников по спине пробегал холодок от воя сошедшего с ума человека, но такое случалось редко – живых почти не осталось.

Унесло последнюю тучу. Перед ними в трехстах милях на равнине без горизонта сверкал белый монолит Идаквиззурхруза. Город Атлантида – или то, что от него осталось – находился на расстоянии ста миль. Путешественникам потребовалось двадцать дней, чтобы через обломки пробиться до его окраин.

– Может ли Властелин увидеть нас? – спросил Вольф.

– Мог бы, я полагаю, с помощью какого-нибудь телескопа, – ответил Кикаха. – Однако я рад, что ты спросил, потому что теперь нам лучше бы путешествовать по ночам. Хотя он и так нас заметит.

Он показал на пролетавшего ворона.

Проходя через развалины столицы, они двигались по имперскму зоопарку Радаманта. Несколько прочных клеток все еще оставалось на месте, и в одной из них томилась орлица. На заплеванном дне валялось множество костей, перьев и клювов. Орлицы в клетках избегали голодной смерти, поедая друг друга. Единственная уцелевшая сидела истощенная, слабая и несчастная на самом высоком насесте.

Вольф открыл клетку, и вместе с Кикахой они попытались поговорить с орлицей Армонидой. Сперва Армонида хотела только одного – напасть на них, хоть и была ослабленной. Вольф бросил ей несколько кусков мяса, а затем двое друзей рассказали ей свою историю. Сначала Армонида заявила, что они – лгуны и имеют на уме какую-то человеческую и, следовательно, дурную цель. Когда же она дослушала рассказ Вольфа до конца, и он объяснил ей, что иначе им незачем было освобождать ее, орлица поверила. Когда Вольф объяснил, что придумал план, как отомстить Властелину, недавно тусклые ее глаза заблестели. Мысль напасть на Властелина, и, возможно, небезуспешно, придала ей сил больше, чем мясо. Орлица оставалась с ними три дня, отъедаясь, набираясь сил и точно запоминая, что именно она должна сообщить Подарге.

– Вы еще увидите смерть Властелина, а юные и прекрасные девичьи тела будут вашими, – пообещал Вольф, – но только если Подарга сделает так, как я ее прошу.

Армонида пустилась в путь с утеса, устремилась вниз, захлопала своими размашистыми крыльями и начала взлетать. Вскоре зеленое небо поглотило зелень ее перьев. Ее красная голова стала черной точкой, а затем и она тоже пропала.

Вольф и его отряд укрывались в буреломе до ночи, прежде чем отправиться дальше. Раньше Кикаха, с одобрения всех, держал поводья в своих руках, а затем Вольф как-то незаметно стал лидером. Произошло нечто, давшее Роберту власть, хотя Вольф и не понимал, что именно. Он не стремился к власти. Все выглядело так, словно Кикаха дождался, когда можно будет передать ему бразды правления. Сам Кикаха оставался все таким же шумливым и энергичным, как и прежде.

Они путешествовали только в ночное время, в те часы, когда видели очень мало воронов. Очевидно, этот район находился под пристальным наблюдением самого Властелина. Кроме того, именно здесь Властелин недвусмысленно продемонстрировал силу своего гнева.

Прибыв к огромной опрокинутой башне Радаманта, путники укрылись в развалинах. Тут нашлось более чем достаточно металла, необходимого для плана Вольфа. Зато добывание пищи и попытки скрыть шум и свет, когда они пилили и ковали в маленьких кузницах, превратилось в проблему. Затем они обнаружили склад зерна и сушеного мяса. Много припасов уничтожили огонь и вода, но осталось вполне достаточно, чтобы путники могли протянуть несколько недель. С работой они управлялись, уходя глубоко в подземные помещения.

Чтобы прорыть туннель, понадобилось пять дней. Вольф не спешил, потому что знал: Армонида не скоро доберется до Подарги, если вообще достигнет своей цели. Многое могло случиться с ней по пути, особенно опасны вороны.

– Что, если она не сумеет долететь? – спросила Хрисеида.

– Тогда нам придется придумать что-нибудь еще, – ответил Вольф. Он погладил рог и нажал на его семь кнопок. – Кикаха знает врата, через которые он прошел, когда покинул дворец. Мы можем вернуться через них. Но это было бы беззрассудством. Нынешний Властелин не так глуп, чтобы оставить проход без охраны.

Прошло три недели. Запас пищи настолько уменьшился, что приходилось отправлять за дичью охотников. Это было опасно даже ночью, так как легко было напороться на воронов. Более того, у Властелина могли быть приборы, позволявшие видеть ночью столь же легко, как и днем.

В конце четвертой недели Вольфу пришлось отказаться от расчетов на Подаргу. Либо Армонида не добралась до нее, либо Подарга отказалась ее слушать.

Той самой ночью, когда он сидел под прикрытием огромной пластины из стали и глядел на луну, он услышал шорох крыльев. Он взглянул во тьму. Вдруг лунный свет блеснул на чем-то бледном, и перед ним опутилась Подарга. За ней виднелось множество крылатых силуэтов, луна блестела на желтых клювах и отражалась в красных глазах.

Вольф провел их вниз по туннелям в большое помещение. В свете костров он снова посмотрел на трагически прекрасное лицо гарпии. Теперь, когда она думала, что сможет нанести Властелину ответный удар, она действительно выглядела счастливой. Ее стая принесла с собой пищу; пока все ели, Вольф объяснил ей свой план. Когда они обсуждали детали, одна из обезьян – часовой – привела человека, пойманного ею, когда тот крался по руинам.

Это был хамшем Абиру.

– Это несчастье для тебя и огорчительное событие для меня, – сказал Вольф. – Я не могу просто связать тебя и оставить здесь. Если ты сбежишь и вступишь в контакт с вороном, Властелин будет заблаговременно предупрежден. Ты должен умереть, если не сможешь убедить меня в обратном.

Абиру огляделся и увидел в глазах окружающих только смерть.

– Отлично, – сказал он. – Я не хотел и не стану говорить при всех, если смогу избежать этого. Поверь мне, я должен поговорить с тобой наедине. Речь идет как о твоей жизни, так и о моей.

– Ты не можешь сообщить ничего такого, чего нельзя сказать всем, – ответил Вольф. – Говори.

Кикаха приблизил рот к уху Вольфа и прошептал:

– Лучше сделай, как он просит.

Вольф был поражен. К нему вернулись сомнения насчет истинного лица Кикахи. Обе просьбы были такими странными и неожиданными, что у него на миг возникло странное чувство, словно уплывает от своих спутников.

– Если никто не возражает, я выслушаю его наедине, – сказал Вольф.

Подарга нахмурилась и открыла рот, но прежде чем она смогла что-либо сказать, ее перебил Кикаха.

– Великая птица, теперь настало время для доверия. Ты должна верить в нас, доверять нам. Неужели ты хочешь упустить свой единственный шанс отомстить и получить обратно свое человеческое тело? Ты должна содействовать нам. Если ты вмешаешься – все потеряно.

– Я не знаю о чем тут, собственно, речь, – сказала Подарга, – но чувствую, что меня каким-то образом предают. Но я сделаю, как ты говоришь, Кикаха, потому что знаю тебя и знаю, что ты злейший враг Властелина. Но не испытывай слишком долго моего терпения.

Затем Кикаха прошептал Вольфу нечто еще более странное:

– Теперь я узнаю Абиру. Меня одурачили эта борода и краска на коже, и то, что я двадцать лет не слышал его голоса.

Сердце Вольфа часто забилось от неопределенного опасения. Он взял ятаган и проводил Абиру, чьи руки были связаны за спиной, в маленькую комнату. И здесь Вольф выслушал пленника.

Глава XVI

Час спустя он вернулся. Он выглядел ошеломленным.

– Абиру отправится с нами, – заявил он. – Он может оказаться очень полезным. Нам понадобится каждый, кого мы сможем заполучить, и каждый человек, обладающий знанием.

– Ты не хотел бы объяснить? – осведомилась Подарга.

Она сузила глаза, на лице ее проступила маска безумия.

– Нет, не хотел бы, не буду и не могу, – ответил он. – Но я чувствую сильнее, чем когда-либо, что у нас неплохие шансы на победу. Теперь, Подарга, насколько сильны твои орлицы? Они летели так далеко сегодня ночью, что мы должны подождать до завтрашней ночи, чтобы дать им отдохнуть.

Подарга ответила, что они готовы к предстоящей задаче. Она не хотела задерживаться.

Вольф отдал приказ, который Кикаха передал обезьянам, поскольку те подчинялись только ему. Обезьяны вынесли наружу большие поперечины и веревки.

В ярком свете луны они подняли тонкие, но прочные поперечины. Затем люди и обезьяны забрались в паутинообразные люльки под поперечинами и для страховки привязались ремнями. По четыре орлицы хватали веревки, прикрепленные к концам поперечин, а еще одна – привязанную в центре креста. Вольф подал сигнал. Безо всяких тренировок все птицы одновременно подпрыгнули в воздух, захлопали крыльями и медленно поднялись. Канаты были вытравлены больше чем на пятьдесят футов, чтобы дать орлицам шанс набрать высоту, прежде чем поднимать поперечины вместе с привязанными к ним пассажирами.

Вольф почувствовал внезапный рывок и резко выпрямил согнутые ноги, чтобы придать добавочный толчок.

Поперечина накренилась. По команде Подарги, летевшей выше стаи, орлицы подтянули канаты или выпустили отрезок, чтобы восстановить равновесие. Через несколько секунд поперечины выровнялись.

На Земле бы этот план не сработал. Птицы размером с орлицу, вероятно, смогли бы подняться в воздух, только спланировав с высокого утеса. Но даже тогда полет был бы очень медленным, может быть, слишком медленным, чтобы удержаться в воздухе. Однако Властелин дал орлицам мускулы с силой, соответствовавшей их весу.

Они поднимались все выше и выше. Бледные стены монолита мерцали в лунном свете в миле от них. Вольф вцепился в ремни своей люльки и осмотрелся. Хрисеида и Кикаха помахали ему в ответ, а Абиру остался неподвижен. Разбросанные внизу обломки башни Радаманта уменьшились. Ни одного ворона не оказалось рядом, чтобы поразиться увиденному и предупредить Властелина. Те орлицы, которые не несли груза, кружили поблизости, высматривая возможных соглядатаев. Воздух был заполнен шумом армады, биение птичьих крыльев барабанило в уши Вольфа настолько громко, что он не понимал, почему этот шум не разносится на много миль.

Настал момент, когда перед ним развернулась охватываемая одним взглядом сторона опустошенной Атлантиды. Затем появилась грань и часть яруса ниже ее. Дракландия стала видимой как огромный полудиск. Тянулись часы. Появилась масса Индеи, словно обрубленная на грани. Сад Океаноса ниже Индеи увидеть было нельзя.

Теперь и луна, и солнце стали видны из-за сравнительной узости монолита. Тем не менее, орлицы и их ноша все еще оставались в темноте, в тени Идаквиззурхруза. Такое положение продлится недолго. Скоро эту сторону зальет дневной свет. Любой из воронов сможет увидеть их за много миль. Эскадра, однако, подлетела поближе к монолиту, чтобы птиц было сложенее заметить с вершины. Прошло свыше четырех часов, когда в солнечном свете они оказались на уровне вершины. Рядом находился Сад Властелина, место пламенеющей красоты. За ним поднимались башни, минареты, арочные контрфорсы [17]17
  Поперечная стенка, вертикальный выступ, укрепляющий наружную стену.


[Закрыть]и паутина архитектуры дворца Властелина. Он воспарял на двести футов и занимал, по словам Кикахи, больше трехсот акров.

У них не было времени оценить его чудо, потому что вороны в саду подняли крик. Сотни пташек Подарги уже налетели на них, убивая, другие устемились к многочисленным окнам, чтобы ворваться и отыскать Властелина.

Вольф увидел, что многие попали внутрь прежде, чем успели активироваться ловушки Властелина. Те, кто не успел сразу прорваться через отверстия, исчезали в ударе грома и вспышке молнии. Обугленные до костей, они падали с карнизов на землю или на крыши и контрфорсы.

Люди и обезьяны опустились на землю перед ромбовидной дверью из выложенного рубинами розового камня. Орлицы отпустили канаты и собрались около Подарги, ожидая приказаний.

Вольф отвязал канаты от металлических колец. Затем он поднял поперечину над головой. Остановившись в нескольких футах от ромбовидного дверного проема, он бросил в него стальной крест. Одна штанга прошла через вход, две перпендикулярные зацепились за дверные косяки. Наружу вырвались языки огня.

Пламя вырывалось вновь и вновь. Гром оглушал Роберта. Вдруг из дворца повалил дым и молния пропала. Пламенное устройство разрушилось либо временно разрядилось.

Вольф бросил взгляд по сторонам. Другие входы тоже изрыгали вспышки огня, и их защита сгорала. Орлицы брали поперечины и бросали их под углом в окна наверху. Вольф перепрыгнул через добела раскаленную жидкость, оставшуюся от его поперечины, и оказался за дверью. Хрисеида и Кикаха присоединились к нему с другого входа. За Кикахой ввалилась орда гигантских обезьян. Все держали в руках мечи или боевые топоры.

– Она возвращается к тебе? – спросил Кикаха, имея ввиду память.

Вольф кивнул.

– Не все, но, я надеюсь, достаточно. Где Абиру?

– Подарга и пара обезьян не сводят с него глаз. Он может попытаться сделать что-нибудь ради собственных целей.

С Вольфом во главе они шли по коридору, стены были разрисованы фресками, которые привели бы в восторг и благоговейный ужас самых критичных землян. В противоположном конце находились низкие ворота из сложной ажурной сетки, мерцавшей голубоватым металлом. Они остановились, когда их обогнал ворон, спасая свою жизнь. За ним гналась орлица.

Ворон пронесся над воротами и с разгона налетел на невидимый экран. Внезапно он превратился в россыпь тонких срезов из мяса, костей и перьев. Преследовавшая его орлица пронзительно закричала и попыталась остановить свой полет, но слишком поздно. Ее тоже разрезало на полосы.

Вольф потянул к себе левую секцию ворот, вместо того чтобы толкнуть их, что казалось более естественным.

– Теперь они должны быть о’кей, – сказал он. – Но я рад, что ворон первым активизировал экран. Я бы этого и не вспомнил.

Он все же ткнул мечом для проверки, а затем к нему вернулось воспоминание, что эту ловушку активировала только живая материя.

Оставалось только довериться тому, что он смог вспомнить правильно. Он прошел вперед, не почувствовав ничего, кроме воздуха, – другие последовали за ним.

– Властелин прячется в центре дворца, там, где находится главный пульт управления обороной, – сказал он. – Часть обороны автоматическая, но другой он может управлять сам, если, конечно, выяснил, как ею управлять. У него, надо думать, времени было достаточно.

Они прошагали милю коридоров и комнат, и каждая могла бы на много дней задержать любого, обладавшего чувством прекрасного. Время от времени грохот или вопль объявляли о сработавшей где-то ловушке.

Иногда Вольф останавливал отряд. Каждый раз он на какое-то время замирал, нахмурясь, пока вдруг не расцветал улыбкой. Затем он сдвигал картину под каким-то углом или касался какого-то места на фресках: глаза нарисованного человека, рога буйвола на индейских равнинах, рукоятки меча в ножнах рыцаря на панораме Тевтонии, – а затем шел вперед.

Наконец он вызвал орлицу.

– Приведи Подаргу и остальных, – проинструктировал он. – Им больше нет смысла жертвовать собой. Я покажу дорогу. – Потом он обратился к Кикахе. – Чувство «дежа вю» с каждой минутой становится все сильнее. Но я не помню всего, только определенные детали.

– Пока они – значительные детали: это все, что в данный момент имеет смысл, – отозвался Кикаха. Усмешка его была широкой, а лицо светилось предвкушением битвы. – Теперь ты видишь, почему я не смел войти один. У меня достаточно пороху, но не хватает знаний.

– Я не понимаю, – проговорила Хрисеида.

Вольф привлек ее к себе и сжал в объятиях.

– Скоро узнаешь, если мы сумеем победить. Мне придется многое тебе рассказать, а тебе – многое мне простить.

Дверь ушла в стену, и к ним двинулся, гремя, человек в доспехах. В одной руке он держал огромный топор, размахивая им, словно перышком.

– Это не человек, – сказал Вольф. – Это один из талосов Властелина.

– Робот! – воскликнул Кикаха.

Вольф подумал, что это не совсем так.

Робот состоял не только из стали, пластика и электрических проводов. Половина его была протеиновой, выращенной в биобанках Властелина. Робот обладал волей к выживанию, какой не могла обладать машина, состоящая из одних неодушевленных частей. Это являлось его силой, а также слабостью.

Вольф быстро растолковал все Кикахе, который приказал обезьянам позади него подчиняться Роберту. Дюжина их шагнула вперед бок о бок и одновременно швырнула свои топоры. Робот уклонялся, но не мог избежать всех. Топоры ударили сильно и точно и разрубили бы пополам, не будь он покрыт доспехами. Робот опрокинулся и покатился, а затем поднялся на ноги. Пока он валялся, Вольф подбежал к нему и ударил его ятаганом по соединению плеча и шеи. Клинок сломался, не врубившись в металл. Однако сила удара снова сшибла талоса.

Роберт бросил оружие, обхватил талоса за талию и поднял его. Молча, ибо у него не было голосовых связок, бронированное существо лягалось и тянулось вниз, чтобы схватить Вольфа. Тот швырнул его об стену, и талое с грохотом свалился на пол. Когда он опять начал подниматься, Роберт выхватил кинжал и вонзил его в одно из глазных отверстий. Кончик ножа обломился, и удар бронированного кулака отшвырнул Роберта. Вольф ухватился за этот кулак и перебросил талоса через плечо. Прежде чем тот сумел встать, Вольф поднял его, подбежал к окну и выбросил головой вперед.

Талое несколько раз перевернулся и шмякнулся оземь четырьмя этажами ниже. Какой-то миг он лежал, словно сломанный, а затем снова начал подниматься. Роберт крикнул нескольким орлицам, сидящим снаружи на контрфорсе. Они сорвались, спланировали вниз, и одна пара схватила тал оса за руки.

Они поднялись вверх, нашли груз слишком тяжелым и снова опустились. Но они были способны удержать его в нескольких дюймах над землей. Орлицы полетели между контрфорсами и причудливыми резными колоннами. Добрались до края монолита, откуда и сбросили талоса. Даже его доспехи не смогут выдержать падения с высоты тридцать тысяч футов.

Где бы там ни прятался Властелин, он, должно быть, увидел, что случилось с роботом. Панель снова ушла в стену, и вышли двадцать талосов, все как один с топорами в руках. Вольф проинструктировал обезьян, и те снова швырнули топоры, сшибя большинство врагов. Затем антропоиды бросились в атаку по двое на каждого талоса. Хотя механическая сила роботов была большей, чем у обезьян, те вдвое превосходили их численностью. Пока одна обезьяна боролась с роботом, другая хватала голову-шлем и вывертывала ее. Металл трещал под напряжением, а потом шейные механизмы со щелчком ломались. Шлемы катились по полу, заливая его ихоровидной жидкостью. Других талосов поднимали и передавали из рук в руки, чтобы выбросить из окна. Орлицы уносили всех роботов к грани.

Несколько обезьян погибли под ударами топоров или из-за того, что им самим открутили головы. Протеиновые мозги полуавтоматов просто имитировали действия своих противников.

Когда схватка была закончена, наступавшие двинулись дальше, но в коридоре впереди и позади них сверху упали толстые листы металла, преграждая путь и к наступлению, и к отступлению. Вольф не помнил об этой ловушке до самой последней секунды, пока не начали опускаться плиты. Тем не менее, он успел опрокинуть мраморный пьедестал вместе со статуей. Конец упавшей колонны лег под плиту и помешал ей полностью закрыться. Однако силы были настолько мощны, что край плиты начал дробить камень. Отряд проскользнул через уменьшавшуюся щель, когда хлынула вода. Если бы Роберт не успел задержать плиту, их бы утопило.

Бредя по колено в воде, они прошли коридор и поднялись на один лестничный пролет. Вольф остановил их у окна и бросил топор. Убедившись, что это не вызвало ни грома, ни молнии, он высунулся и позвал к себе Подаргу и ее орлиц.

Отряд выбрался наружу, чтобы найти другой маршрут.

– Мы находимся поблизости от центра дворца, от помещения, где должен скрываться Властелин, – сказал Вольф. – Дальше во всех коридорах в стенах укрыты лазеры. Лучи их могут образовать сеть, через которую никто не проникнет живым.

Он помолчал, затем добавил:

– Властелин может сидеть там вечно. Энергия для его лазеров не иссякнет, и у него хватит воды и питья, чтобы выдержать самую долгую осаду. Но есть одна старая военная аксиома, гласящая, что любую оборону, какой бы внушительной она ни была, можно прорвать, если организовать правильное нападение.

Затем он обратился к Кикахе:

– Когда ты отправился через врата на ярус Атлантиды, ты оставил полумесяц здесь. А помнишь, где?

Кикаха усмехнулся:

– Да. Я засунул его за статую в комнате поблизости от плавательного бассейна. Но что, если гворлы нашли его?

– Тогда придумаем что-нибудь еще. Давай посмотрим, нельзя ли найти полумесяц.

– Что у тебя за идея? – тихо осведомился Кикаха.

Вольф объяснил, что Арвур должен иметь хоть какой-то путь для бегства из центра управления. Насколько помнил Вольф, там находится полумесяц, вделанный в пол, а также несколько свободных. Каждый из них в контакте с неподвижным полумесяцем открывал врата во вселенную, с которой был срезонирован, но ни один не давал доступа на другие уровни планеты в этой вселенной. Только рог мог воздействовать на врата между ярусами.

– Разумеется, – согласился Кикаха. – Но какая польза от полумесяца, даже если мы его найдем? Его нужно будет совместить с другим. А где другой? И всякий, воспользовавшийся им, будет просто отправлен на Землю.

Вольф ткнул большим пальцем через плечо, указывая на свой длинный кожаный мешок, висевший у него на ремне.

– У меня есть рог.

Они тронулись по коридору. Подарга шла следом.

– Что вы затеяли? – свирепо спросила она.

Вольф ответил, что они ищут средство попасть в центр управления. Подарге следовало остаться, чтобы управиться с любой возможной неожиданностью.

Она отказалась, заявив, что теперь, когда они так близко подошли к Властелину, ей хочется держать их в поле зрения. Кроме того, если они проберутся к Властелину, им придется взять с собой и ее. Она напомнила про обещание Вольфа, что Властелин достанется ей, чтобы делать с ним все, что она пожелает. Роберт пожал плечами и пошел дальше.