Текст книги "Многоярусный мир: Создатель Вселенных. Врата мироздания. Личный космос. За стенами Терры."

Автор книги: Филип Хосе Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 51 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

Глава XII

Грянули трубы. Кикаха выехал на указанное герольдами место. Бритоголовый священник в длиной рясе благословил его, в то время как на другом конце поля раввин что-то говорил барону Фунему Лаксфальку. Идишский паладин оказался рослым человеком в серебристых доспехах и шлеме с видом рыбьей головы. Его скакун был огромным, могучим черным жеребцом. Трубы грянули вновь. Двое соперников качнули копьями, отдавая друг другу честь.

Кикаха ненадолго переложил копье в левую руку, пока крестился правой. Он был ярым приверженцем соблюдения религиозных правил народа, среди которого ему случалось в данный момент находиться.

Раздался еще один гром длинных, с большими мундштуками труб, за которым последовал грохот копыт рыцарских коней и поощряющие крики зрителей. Противники встретились точно на середине поля, и копья обоих попали точно в середины щитов соперников. Оба упали с лязгом, вспугнувшим птиц с ближайших деревьев, как их вспугивали уже много раз в тот день. Кони покатились по земле.

Ратники обоих рыцарей выбежали на поле, чтобы подобрать своих вождей и уволочь коней, сломавших шеи. На мгновение Вольф подумал, что Идше и Кикаха тоже убиты, потому что ни тот, ни другой не шевелились. Однако, после того как его принесли обратно в лагерь, Кикаха поднялся. Он слабо усмехнулся и сказал:

– Видел бы ты другого парня.

– С ним все о’кей, – ответил Вольф, взглянув на другой лагерь.

– Очень жаль, – ответил Кикаха. – Я надеялся, что он больше не причинит нам забот. Он и так уже чересчур задержал меня.

Кикаха велел выйти из шатра всем, кроме Вольфа. Его вассалы, казалось, не хотели покидать его, но подчинились, хотя и не без предупреждающих взглядов в сторону Вольфа. Кикаха рассказал:

– Я держал путь из своего замка в замок фон Элгерса, когда проехал мимо шатра Фунема Лаксфалька. Будь я один, я показал бы ему нос в ответ на его вызов и поскакал бы дальше. Но тут присутствовали также и тевтоны, и я должен был подумать о своих собственных вассалах. Я не мог себе позволить приобрести репутацию труса. Мои же собственные ратники забросали бы меня гнилой капустой, и мне пришлось бы драться с каждым рыцарем в стране, чтобы доказать свою смелость. Я счел, что мне не потребуется много времени, чтобы втолковать этсму Идше, кто самый лучший воин, а потом я смогу отправиться дальше. Но вышло иначе. Герольды записали меня на позицию Номер Три. Это означало, что я должен был за три дня встретиться в поединке с тремя противниками, прежде чем доберусь до большой игры. Я протестовал, но бесполезно. Поэтому я выругался про себя и решил пережить все это. Ты видел мою вторую встречу с Фунемом Лаксфальком. В первый раз мы тоже вышибли друг друга из седла. Даже так – это больше, чем сделали другие. Они так и кипят, потому что Идше нанес поражение всем тевтонам, кроме меня. Помимо этого, он уже убил двоих, а одного искалечил на всю жизнь.

Слушая Кикаху, Вольф снимал с него доспехи. Кикаха вдруг сел, стеная и морщась, и осведомился:

– Эй, а как ты, черт возьми, попал сюда?

– По большей части на своих двоих. Но я думал, что ты погиб.

– Сообщение о моей смерти было не слишком преувеличенным. Когда я свалился в ту шахту, то приземлился на земляном карнизе. Он отломился и вызвал небольшой обвал, засыпавший меня после того, как я приземлился на дно. Но я недолго пробыл без сознания, и земля лишь слегка покрыла мне лицо, поэтому я не задохнулся. Некоторое время я лежал тихо, потому что шолкины заглядывали в эту яму. Они даже бросили вниз копье, но оно разминулось со мной на волосок крота. Через пару часов я откопал себя. Прямо скажу, я здорово попотел, выбираясь. Земля продолжала обваливаться, я снова и снова падал обратно. Это заняло у меня, должно быть, часов десять, но и в этом мне повезло. А как ты попал сюда?

Вольф рассказал ему. Кикаха нахмурился и произнес:

– Так значит, я был прав, считая, что Абиру зайдет по пути к фон Элгерсу. Слушай, мы должны быстрее сматываться отсюда. Как бы тебе понравилось помахаться с этим здоровяком Идше?

Вольф возразил, что он ничего не знает об изящных правилах турниров, и что на усвоение их потребуется целая жизнь.

Кикаха отмел это;

– Если бы ты собирался переломить с ним копье, ты был бы прав. Но мы вызовем его посостязаться на мечах, без щитов; фехтование на мечах – не совсем то, что поединок на рапирах или саблях. Здесь главную роль играет сила, а именно она-то у тебя имеется!

– Я же не рыцарь. Все видели, как я пришел, словно простой бродяга.

– Чепуха! Ты думаешь, эти дворяне не разгуливают все время, замаскировавшись? Я скажу им, что ты сарацин, язычник хамшем, но мой настоящий добрый друг. Я, мол, спас тебя от дракона, или наплету какую-нибудь сказку про белого бычка. Они ее проглотят. Придумал! Ты – сарацин Вольф. Есть знаменитый рыцарь с таким именем. Ты путешествовал, замаскировавшись, надеясь найти меня и отплатить за спасение тебя от дракона. Я слишком избит, чтобы переломить еще одно копье с Фунем Лаксфальком – это не ложь: я так избит, что едва могу двигаться, – и ты поднимаешь перчатку за меня.

Вольф спросил, какой ему выдвинуть предлог для неприменения копья.

– Я им расскажу какую-нибудь байку. Скажем, вороватый рыцарь спер твое копье, и ты поклялся никогда не пользоваться копьем, пока не вернешь украденное. Они это примут. Они всегда дают какой-нибудь такой глупый обет. Ведут себя точь-в-точь, как компания рыцарей Круглого Стола Короля Артура. На Земле никаких таких рыцарей никогда не существовало, но Властелину, должно быть, доставляло удовольствие заставлять этих вести себя так, словно они только что прискакали из Камелота. Он был романтиком, что там о нем ни говори.

Вольф сказал, что не горит желанием, но если это поможет ускорить их отправку к фон Элгерсу, он сделает все что угодно.

Собственные доспехи Кикахи были недостаточно велики для Вольфа, поэтому принесли доспехи идишского рыцаря, убитого в тот день Кикахой. Слуги облачили его в синие латы и кольчугу и отвели к его лошади. Это была прекрасная кобыла изабелловой масти, также принадлежавшая убитому Кикахой рыцарю, Риттеру ойф Ротфельдцу. Почти без труда Вольф сел на лошадь. Он-то ожидал, что доспехи окажутся такими тяжелыми, что его придется поднимать в седло с помощью крана. Кикаха сообщил ему, что некогда примерно так и было, но уже давно рыцари пользуются более легкими латами, а чаще просто надевают кольчугу.

Явился идишский посредник, объявивший, что Фунем Лаксфальк принял вызов, несмотря на отсутствие у Вольфа рекомендаций. Раз доблестный и почтенный барон-разбойник Хорст фон Хорстманн ручается за Вольфа, этого достаточно для Фунема Лаксфалька. Вся речь являлась просто формальностью. Идишский паладин ни на минуту не думал отвергнуть вызов.

– Сохранение лица здесь – большое дело, – пояснил Вольфу Кикаха.

Сумев, хромая, выйти из шатра, он давал своему другу последние инструкции:

– Я рад, что ты появился, старина. Я не смог бы выдержать еще одно падение, но не посмел бы и отступить.

Снова взревели трубы. Изабелловый и вороной пустились в галоп. Они на полной скорости пронеслись мимо друг друга, и в это время всадники взмахнули мечами, лязгнувшими один о другой. По руке Вольфа пробежал парализующий шок. Однако когда он развернул свою лошадь, то увидел, что меч его противника лежит на земле. Идше быстро спрыгнул с коня, чтобы добраться до своего клинка раньше Вольфа.

Он так торопился, что поскользнулся и упал головой вперед.

Вольф медленно подъехал на лошади и, не торопясь, спешился, давая ему время подняться. При виде такого рыцарского поступка оба лагеря разразились одобрительными криками. По правилам, Вольф мог остаться в седле и зарубить Фунема Лаксфалька, не разрешая ему подобрать оружие.

Оба пешие, они встали лицом друг к другу. Идишский рыцарь поднял забрало, открыв красивое лицо с густыми усами и бледно-голубыми глазами.

– Умоляю вас позволить мне увидеть ваше лицо, сударь, – сказал он. – Вы – истинный рыцарь, ибо не сразили меня, пока я был беспомощным.

Вольф на несколько секунд поднял забрало. Затем оба двинулись друг на друга и снова свели клинки вместе.

Удар Вольфа опять оказался таким мощным, что выбил меч из руки соперника. Фунем Лаксфальк вновь поднял забрало, на этот раз левой рукой.

– Я не могу пользоваться правой рукой, – сказал он. – Не разрешите ли вы мне воспользоваться левой?

Вольф мечом отдал честь и отступил.

Его противник ухватился покрепче за длинную рукоять и, шагнув вперед, изо всех сил обрушил его на Роберта сбоку. Опять шок от удара – и Вольф выбил у Идше меч.

Фунем Лаксфальк в третий раз поднял забрало.

– Вы такой паладин, какого я еще никогда не встречал. Мне крайне неприятно признавать это, но вы нанесли мне поражение, а это нечто такое, чего я никогда не говорил, да и не думал, что скажу. Вы обладаете силой самого Властелина.

– Вы можете сохранить свою жизнь, свою честь и свои доспехи и коня, – ответил Вольф. – Я только хочу, чтобы мне и моему другу фон Хорстманну позволили ехать дальше, без новых вызовов на поединок. У нас назначена одна встреча.

Идше ответил, что да будет так. Вольф вернулся в свой лагерь, радостно приветствуемый даже теми, кто считал его хамшемским псом.

Ликующий Кикаха приказал сворачивать лагерь. Вольф спросил, не думает ли он, что не связанные свитой, они смогут продвигаться намного быстрее.

– Разумеется, но это делается не очень часто, – ответил Кикаха. – Ладно, ты прав. Я отошлю их домой. И мы снимем эти проклятые локомотивные латы.

Они не успели далеко отъехать, когда услышали стук копыт. Следом за ними по дороге скакал Фунем Лаксфальк, тоже без доспехов.

– Благородные рыцари, – проговорил он, – я знаю, что вы находитесь в рыцарском поиске. – Он улыбнулся. – Не будет ли слишком бестактным с моей стороны попросить разрешения присоединиться к вам? Я бы счел это большой честью. Я также считаю, что только помогая вам, могу искупить свое поражение.

Кикаха посмотрел на Вольфа и сказал:

– Решать тебе. Но мне нравится его стиль.

– Поклянетесь ли вы помогать нам в чем бы то ни было? Конечно, до тех пор, пока это не роняет вашей чести. Мы можем в любое время освободить вас от клятвы, но вы должны поклясться всем, что для вас свято, что никогда не станете помогать нашим врагам.

– Клянусь кровью Бога и бородой Моисея.

Той ночью, когда они разбивали лагерь в чаще вдоль ручья, Кикаха заметил:

– Есть одна проблема, которую может осложнить присутствие Фунема Лаксфалька. Мы должны убрать краску с твоей кожи и удалить бороду, иначе если наткнемся на Абиру, тот опознает тебя.

– Одна ложь всегда приводит к другой, – спокойно рассудил Вольф. – Ну, скажи ему, что я – младший сын барона, который прогнал меня, поверив клевете моего ревнивого брата. С тех пор я путешествовал, переодевшись сарацином, но теперь намерен вернуться в замок отца – он уже умер, – и вызвать своего брата на поединок.

– Замечательно! Ты – второй Кикаха! Но что будет, когда он узнает про Хрисеиду и рог?

– Мы что-нибудь придумаем. Может быть, правду. Он всегда может отступить, когда узнает, что посягает на самого Властелина.

Все следующее утро они ехали, пока не добрались до деревни Этцельбранд.

Здесь Кикаха приобрел какие-то химикаты у местного белого мага, чтобы удалить краску. Едва выехав из деревни, они остановились у ручья. Фунем Лаксфальк с интересом, а затем с изумлением, а потом и с подозрением наблюдал, как сошла борода, а вслед за ней и краска.

– Божьи глаза! Вы были хамшемом, а теперь сойдете за идше!

Тут Кикаха пустился в трехчасовое, со множеством подробностей повествование, в котором Вольф был внебрачным сыном идишской незамужней дамы и тевтонского рыцаря в поиске. Рыцарь, Роберт фон Вольфрам, остановился в идишском замке после того, как покрыл себя славой во время турнира. Он и девушка полюбили друг друга, даже чересчур.

Когда рыцарь уехал, дав обет вернуться по завершении своего поиска, он оставил Ривке беременной. Но фон Вольфрам погиб; и девушка вынуждена была родить юного Роберта в бесчестии. Отец выгнал ее из дому и отправил в маленькую хамшемскую деревушку жить там до конца дней. Девушка умерла, рожая Роберта, но старый верный слуга открыл ему тайну его рождения. Юный бастард поклялся, что став мужчиной, отправится в замок родичей своего отца и предъявит права на свое законное наследство. Отец Ривке теперь умер, но замком завладел его брат, злой старик. Роберт намеревается вырвать у него баронетство, если он не отдаст его добром.

Под конец повести на глаза Фунема Лаксфалька навернулись слезы.

– Я отправлюсь с тобой, Роберт, и помогу тебе в борьбе против твоего злого дяди. Таким образом я смогу искупить свое поражение, – заявил он.

Позже Вольф упрекнул Кикаху за сочинение повести настолько детальной, что легко можно было наделать ляпов. Более того, ему не нравилось обманывать такого человека, как идишский рыцарь.

– Чепуха! Ему нельзя рассказать всей правды, легче выдумать полнейшую ложь, чем полуправду! Кроме того, посмотри, как сильно он насладился тем, что малость прослезился. И я же Кикаха, обманщик, создатель фантазий и реальностей, человек, которого не могут удержать границы. Я шныряю от одной к другой, Финнеган здесь, Финнеган там. Я кажусь погибшим, и все же снова всплываю живой, ухмыляющийся и брыкающийся! Я быстрее людей, которые сильнее меня, и сильнее тех, кто быстрее. У меня мало объектов верности, но уж они нерушимы. Я любимец женщин, куда бы ни направился, и много слез проливается, когда я ускользаю в ночи, словно рыжий призрак. Но слезы могут удержать меня не больше, чем цепи. Я исчезаю прочь, и немногие знают, где я появлюсь, и каким будет мое имя. Я – мучитель Властелина. Он не может спать по ночам оттого, что я ускользаю от его очей-воронов и охотников-гворлов.

Кикаха остановился и принялся бойко хохотать. Вольф невольно улыбнулся в ответ. Было ясно, что Кикаха смеется над собой. Однако он наполовину верил в сказанное. А почему бы и нет? Не так уж он и преувеличивает.

Эта мысль повлекла за собой цепочку рассуждений, заставив Вольфа нахмуриться. А вдруг Кикаха сам и являлся замаскированным Властелином? Он мог развлекаться, бегая вместе с зайцем и гончими. Где найти лучшую забаву для Властелина, вынужденного веками искать что-либо новое, чем можно разогнать скуку? В Кикахе было много необъяснимого.

Выискивая на лице Кикахи какой-нибудь ключ к тайне, Вольф чувствовал, как его сомнения испаряются. Это веселое лицо не могло являться маской игравшего жизнями отвратительного холодного существа. И потом, у Кикахи бесспорно был хужеровский акцент и идиомы. Мог ли Властелин овладеть ими?

Ну, а почему бы и нет? Кикаха явно столь же хорошо владел другими языками и диалектами.

Такие вот мысли приходили на ум Вольфу в тот долгий полдень, пока они ехали. Но обед, выпивка и доброе товарищество рассеяли их, так что, укладываясь спать, он забыл о своих сомнениях. Трое спутников остановились в таверне в деревне Гназелынист и с аппетитом поужинали. Вольф и Кикаха умяли вдвоем зажаренного поросенка. Фунем Лаксфальк, хотя брился и придерживался других либеральных взглядов относительно своей религии, отказался от табуированной свиньи. Он поужинал телятиной, хотя и знал, что забили теленка не а ля кошер. Все трое осушили много кружек превосходного местного темного пива, и во время разговора за ним Вольф рассказал Фунему Лаксфальку несколько отредактированную историю их розысков Хрисеиды – ив самом доле благородный поиск, согласился рыцарь; а затем все, шатаясь, отправились спать.

Утром они двинулись короткой дорогой через холмы, которая сократит им путь на три дня, если они проберутся. По этой дороге путешествовали редко, и по веской причине, ибо в этом районе кишмя кишели разбойники и драконы. Они набрали хорошую скорость и не видели никаких лесных людей – только одного дракона. Чешуйчатое страшилище вылезло из канавы в пятидесяти ярдах впереди них. Оно фыркнуло и исчезло в лесу на другой стороне дороги, ничуть не меньше их желая избежать драки.

Спускаясь с холмов на столбовую дорогу, Вольф заметил:

– За нами следует ворон.

– Да, я это знаю, но не горячись. Они кружат повсюду над этой местностью. Я сомневаюсь, что они знают, кто мы такие. Я искренне надеюсь, что не знают.

В полдень следующего дня они вступили на территорию владений Трегильна. Более чем двадцать четыре часа спустя они прибыли туда, где виднелся замок Трегильн, средоточие власти барона фон Элгерса – самый большой из всех замков, виденных пока Вольфом. Он был построен из черного камня и расположен на вершине высокого холма в миле от города Трегильна.

В полных доспехах, держа стоймя копья с вымпелами, трое спутников храбро подъехали к окружавшему замок рву. Из маленького блокгауза у рва вышел привратник и вежливо осведомился об их деле.

– Передай благородному властелинину, что трое рыцарей, пользующихся доброй славой, будут его гостями, – сказал Кикаха. – Бароны фон Хорстманн и фон Вольфрам и широко прославленный идишский барон Фунем Лаксфальк. Мы ищем благородного вельможу, который нанял бы нас или отправил в рыцарский поиск.

Сержант крикнул капралу, а тот побежал через подъемный мост. Спустя несколько минут один из сыновей фон Элгерса, роскошно одетый юноша, выехал принять их. На огромном внутреннем дворе Вольф увидел нечто, встревожившее его. Там слонялись и играли в кости несколько хамшемов и шолкинов.

– Они не знают никого из нас, – успокоил его Кикаха. – Выше нос. Если они здесь, значит, Хрисеида и рог тоже.

Убедившись, что о лошадях хорошо позаботятся, трое поднялись в отведенные им покои. Они приняли ванну и надели новые одежды яркого цвета, присланные фон Элгерсом. Вольф заметил, что они немногим отличались от одежды тринадцатого века. Как заверил его Кикаха, все новшества – следствие влияния аборигенов.

Когда они вошли в огромный пиршественный зал, ужин был в полном разгаре. Разгар – самое подходящее слово, так как рев стоял оглушающий. Половина гостей пошатывалась, а другие не двигались, потому что уже перестали шататься. Фон Элгерс сумел подняться и поздороваться с гостями. Он любезно извинился за то, что его застали в таком состоянии в столь ранний час.

– Мы несколько дней развлекали нашего хамшемского гостя. Он принес нам неожиданное богатство, и мы немного потратили его, отмечая это событие.

Он повернулся представить Абиру, сделал это слишком быстро и чуть не упал. Абиру поднялся ответить на их поклон. Его черные глаза полоснули по ним, словно острие меча, улыбка его была широкой, но механической. В отличие от других, он казался трезвым. Трое заняли свои места, находившиеся поблизости от Хамшема, так как занимавшие их прежде отправились под стол.

Абиру, казалось, не терпелось поговорить с ними.

– Если вы ищете службу, то вы нашли человека. Я плачу барону за препровождение меня в глубь страны, но я всегда могу найти применение лишним мечам. Дорога к моей цели длинная и трудная, она сопряжена со множеством опасностей.

– Ив чем же цель вашего путешествия? – спросил Кикаха.

Никто и не подумал бы, что он испытывает к Абиру нечто большее, чем праздный интерес, ибо во время вопроса он горячо рассматривал белокурую красавицу, сидевшую за столом напротив.

– В этом нет никакого секрета, – ответил Абиру. – Владыка Кранзелькрахта, говорят, очень странный человек, но говорят также, что он богаче, чем даже сам Гроссмейстер Тевтонии.

– Я это знаю наверняка, – подтвердил Кикаха. – Я бывал там и видел его сокровища. Говорят, много лет назад он дерзнул вызвать неудовольствие Властелина и поднялся по великой горе на ярус Атлантиды. Он ограбил сокровищницу самого Радаманта и смылся с целым мешком драгоценных камней. С тех пор фон Кранзелькрахт увеличивал свое богатство, завоевывая соседние государства. Говорят, Гроссмейстер этим обеспокоен и думает организовать против него крестовый поход. Гроссмейстер утверждает, что тот, мол, еретик. Но если бы он им был, разве Властелин не поразил бы его давным-давно молнией?

Абиру склонил голову и коснулся лба кончиками пальцев.

– Пути Властелина неисповедимы. Кроме того, кто, кроме Властелина, знает истину? В любом случае, я везу своих рабов и определенные предметы в Кранзелькрахт. Я ожидаю получить огромную прибыль со своего предприятия, и те рыцари, которые достаточно храбры, чтобы разделить опасности со мной, приобретут много золота, не говоря уже о славе.

Абиру замолк, чтобы отпить вина. Кикаха шепнул Вольфу:

– Этот человек такой же лжец, как и я. Он намерен использовать нас как охрану, чтобы добраться до Кранзелькрахта, который находится неподалеку от подножия монолита. Потом он заберет Хрисеиду и рог в Атлантиду, где ему должны отвалить за них целый дом золота и алмазов, если, конечно, его игра не идет дальше и глубже, чем я в данный момент полагаю.

Он поднял свою кружку и долгое время пил или делал вид, что пьет.

С треском опустив кружку на стол, он заявил:

– Будь я проклят, но Абиру мне кого-то напоминает! У меня возникло такое чувство, когда я увидел его в первый раз, но потом был слишком занят, чтобы думать об этой загадке. Теперь же просто уверен, что видел его прежде.

Вольф ответил, что в этом нет ничего удивительного. Сколько лиц он перевидел за свои двадцатилетние странствия?

– Может, ты и прав, – пробормотал Кикаха. – Но я не думаю, что было какое-то шапочное знакомство. Я, безусловно, хотел бы соскрести его бороду.

Абиру поднялся и, извинившись, вышел из-за стола, сказав, что настал час молитвы Властелину и его личному божеству Тартартару. После совершения обрядов он вернулся. Фон Элгерс жестом подозвал двух ратников, приказал им сопровождать гостя до его покоев и позаботиться о безопасности. Абиру поклонился и поблагодарил его за заботу. От Вольфа не ускользнуло намерение, стоявшее за вежливыми словами барона. Тот не доверял хамшему, и Абиру знал это. Фон Элгерс, несмотря на опьянение, отлично сознавал, что происходит, и замечал все из ряда вон выходящее.

– Да, ты прав насчет барона, – подтвердил его мнение Кикаха. – Свое положение он занял не потому, что поворачивался к врагам спиной. Постарайся скрыть свое нетерпение, Боб. У нас впереди долгое ожидание. Прикинься пьяным, сделай несколько пасов дамам. Тебя сочтут ненормальным, если ты этого не сделаешь. Но не вздумай уйти с какой-нибудь. Мы должны оставаться на виду друг у друга, чтобы суметь удалиться вместе, когда придет нужное время.