Текст книги "Многоярусный мир: Создатель Вселенных. Врата мироздания. Личный космос. За стенами Терры."

Автор книги: Филип Хосе Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 51 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

Глава III

В один прекрасный день Вольф вынул серебряный рог из потайного места в дупле дерева. Пробираясь через лес, он пошел к валуну, с которого бросил рог человек, назвавшийся Кикахой. Кикаха и бугристые твари пропали из виду, словно никогда не существовали, и никто из тех, с кем он разговаривал, никогда не видел и не слышал о них.

Он вновь вступит в свой родной мир и даст ему еще один шанс. Если он сочтет, что мир Земли ближе ему, чем мир планеты-Сада, то останется там. Или, наверно, он сможет путешествовать туда-сюда и таким образом получит самое наилучшее из обоих. А когда устанет от одного, то устроит себе каникулы в другом.

По дороге он на минутку остановился по приглашению Эликопиды выпить и поболтать. Эликопида, чье имя означало «Яркоглазая», была прекрасной, великолепно сложенной дриадой. Она больше походила на «нормальное» существо, чем все, кого он пока что встречал. Если бы не темно-пурпурные волосы, то она, надлежащим образом одетая, привлекла бы к себе на Земле не больше внимания, чем обычно удостаивается очень красивая женщина.

Вдобавок, она была одной из немногих, кто мог поддерживать стоящий разговор. Она не считала, будто общение состоит из безудержной болтовни или громкого, беспричинного смеха и игнорирования тех, кто с ней общался. Вольф испытывал отвращение и депрессию, обнаружив, что большинство пляжников или лесовиков предпочитали всем видам беседы собственный монолог, какими бы общительными они ни выглядели.

Эликопида была иной, наверное, потому, что не принадлежала ни к какой «группе», хотя более вероятно, ее необычность – не следствие, а причина ее одиночества. В этом мире вдоль моря туземцы, не имея даже технологии австралийских аборигенов и не нуждаясь в ней, развили крайне сложные общественные отношения. Каждая группа владела определенными участками пляжа и леса с внутренними уровнями престижа. Каждый оказывался способен подробно разъяснять – и любил это делать – свое горизонтально-вертикальное положение по сравнению со всеми личностями в группе, численность которой обычно приближалась к тридцати. Они могли зачитать по памяти и зачитывали, достоинства и недостатки характера любого из них, атлетическую мощь или отсутствие таковой, ловкость во множестве их детских игр, и оценить сексуальные способности каждого и каждой.

Эликопида обладала чувством юмора столь же ярким, как ее глаза, но она также обладала добавочной привлекательностью: зеркалом из стекла, установленном в золотом обруче, инкрустированном бриллиантами. Оно являлось одним из немногих виденных им здесь предметов материальной культуры.

– Где ты его достала? – спросил Роберт.

– О, мне его подарил Властелин, – ответила Эликопида. – Некогда, давным-давно, я была одной из его фавориток. Когда бы он ни спускался сюда в гости с вершины мира, он проводил много времени со мной. Мы с Хрисеидой были единственными, кого он любил больше всех. Поверишь ли, другие все еще ненавидят нас за это. Вот почему я такая одинокая.

– И как же выглядел Властелин?

Она засмеялась и сказала:

– Ниже шеи он выглядел во многом так же, как любой высокий, хорошо сложенный мужчина, вроде тебя.

Она обняла его одной рукой за шею и принялась целовать в щеку. Ее губы медленно перебирались к его уху.

– А его лицо? – с усилием проговорил Вольф.

– Не знаю. Я могла его коснуться, но не могла видеть. Меня ослепляло исходившее от него сияние. Когда он приближался, мне приходилось закрывать глаза, таким оно было ярким.

Она закрыла ему рот своими поцелуями, и вскоре он позабыл свои вопросы. Но потом, пока она лежала рядом с ним в полусне на мягкой траве, он поднял зеркало и посмотрелся в него. Сердце его распахнулось от восторга. Он выглядел таким же, как тогда, когда ему было двадцать пять. Роберт это знал, но до настоящей минуты не мог осознать.

«А если я вернусь на Землю, состарюсь ли столь же быстро, как здесь обрел свою юность?»

Он поднялся и некоторое время простоял в задумчивости, затем произнес:

– Да кого я, собственно, обманываю? Я не собираюсь возвращаться.

– Если ты сейчас покинешь меня, – сонно проговорила Эликопида, – то поищи Хрисеиду. С ней что-то случилось. Она убегает всякий раз, когда к ней кто-нибудь приближается. Даже я, ее единственная подруга, не могу к ней подступиться. Она тебе понравится. Она не похожа на других. Она похожа на меня.

– Ладно, – рассеянно ответил Вольф, – поищу.

Он шел, пока не оказался совсем один. Даже если он не намеревался воспользоваться вратами, через которые прошел, то хотел поэкспериментировать с рогом. Наверное, тут существовали и другие врата. Возможно, врата открывались в любом месте, где трубили в рог.

Дерево, под которым он остановился, являлось одним из многочисленных «рогов изобилия». Оно было высотой в двести футов, тридцать футов толщиной, имело гладкую, почти маслянистую, лазурную кору и ветви толщиной в человеческое бедро и длиной примерно в шестьдесят футов, лишенные прутьев и листьев. На конце каждой из них рос цветок с твердой скорлупой, восьми футов в длину и формой точь-в-точь как рог изобилия.

Из рогов изобилия на землю лились непрерывные струйки шоколадного цвета. На вкус продукт этот походил на мед с очень легким привкусом табака – курьезная смесь, и все же она ему нравилась. Все лесные создания ели это.

Под деревом Роберт протрубил в рог. Никаких врат не появилось. Он попробовал вновь, отойдя на сто ярдов, но без успеха. Он решил, что рог действовал только в определенных районах, наверное, только у поганковидного валуна.

Затем он увидел краем глаза голову девушки, которая высовывалась из-за дерева в тот первый раз, когда открылись врата. Он узнал ее овальное лицо, огромные глаза, полные алые губы и длинные, в тигровую полосу, чернокоричневые волосы.

Он приветствовал ее, но она стремглав убежала. Незнакомка обладала прекрасным телом и самыми длинными ногами, какие он когда-либо видел у женщин. Более того, она была стройнее, чем другие, слишком фигуристые и большегрудые женщины этого мира.

Вольф погнался за ней. Девушка бросила один взгляд через плечо, издала крик отчаяния и продолжала бежать. Тут он чуть не остановился, так как не встречал такой реакции ни у кого из туземцев. Первоначальное отступление – да, но не чистая паника и предельный страх.

Девушка бежала, пока могла. Наконец, с рыданием хватая воздух открытым ртом, она прислонилась к мшистому валуну поблизости от маленького водопада. Ее окружали желтые высотой по колено цветы в форме вопросительных знаков. На вершине валуна стояла и, моргая, смотрела на них птица с совиными глазами, перьями-штопорами и длинными, согнутыми вперед ногами. Она издавала тихие крики:

– Ви-ви-ви!

Приближаясь медленно и с улыбкой, Вольф проговорил:

– Не бойся меня. Я не причиню тебе зла. Я просто хочу поговорить с тобой.

Девушка показала трясущимся пальцем на рог и дрожащим голосом произнесла:

– Где ты его взял?

– Я получил его от человека, назвавшегося Кикахой. Ты его видела? Ты знаешь его?

Огромные глаза девушки были темно-зелеными. Он счел их самыми прекрасными из всех, что он когда-либо видел. И это несмотря на кошачьи зрачки, а, может быть, именно из-за них.

Она покачала головой.

– Нет. Я не знала его. А впервые увидела, когда эти существа загнали его на валун.

Она сглотнула, побледнела и выглядела так, словно ее вот-вот стошнит.

– Я видела, как они стащили его с валуна и увели с собой.

– Значит, его не прикончили? – спросил Вольф. Он не сказал «убили», «зарезали» или «умертвили», так как эти слова были табу.

– Нет. Наверное, эти существа собирались сделать даже худшее, чем прикончить его.

– А зачем убегать от меня? – недоумевал Вольф, – Я же не одно из этих существ.

– Я не могу об этом говорить.

Вольфа покоробило ее нежелание говорить о неприятном. В жизни этих людей было так мало отталкивающих или опасных явлений, и все же они не могли встретить лицом даже их. Они чересчур привыкли к легкому и прекрасному.

– Мне наплевать, хочешь ты говорить или нет, – бросил он. – Ты должна. Это очень важно.

Она отвернула лицо.

– Не буду.

– В какую сторону они направились?

– Кто?

– Эти чудища и Кикаха.

– Я слышала, как он называл их гворлами, – сказала она. – Я никогда раньше не слышала этого слова. Они, гворлы, должно быть, пришли откуда-то оттуда.

Она показала в сторону моря и вверх.

– Они, наверное, спустились с горы. Откуда-то там.

Она вдруг повернулась и подошла близко к нему. Ее огромные глаза поднялись к его лицу, и даже в этот момент он не мог не подумать, какими прелестными были черты ее лица и какой гладкой и кремовой кожа.

– Давай скроемся отсюда! – воскликнула она. – Далеко! Эти существа все еще здесь. Может, некоторые из них и забрали Кикаху, но не все они ушли. Я видела пару несколько дней назад. Они прятались в дупле дерева. Глаза их горели, как у зверей, и они издают ужасный запах, словно сгнивший заплесневелый плод! – Она положила руку на рог. – Я думаю, они хотят заполучить его!

– А я трубил в рог, – произнес Вольф. – Если они где-то поблизости, то должны были услышать его!

Он огляделся. Примерно в сотне ярдов, за кустом, что-то блеснуло.

Он не сводил глаз с куста и увидел, что куст дрожиу, и снова появился отблеск солнечного света. Он взял узкую ладонь девушки в свою руку и сказал:

– Пошли. Но иди так, словно мы ничего не видели. Будь беспечной.

Она протянула руку и со страхом спросила:

– Что случилось?

– Не впадай в истерику. По-моему, я что-то увидел за кустом. Может, там и нет ничего, а, впрочем, опять же возможно, это гворлы. Не смотри туда! Ты нас выдашь!

Он сказал это слишком поздно, потому что она дернула головой, обернувшись, охнула и прижалась к нему.

– Они!

Он посмотрел в том направлении, куда указывал ее дрожавший палец, и увидел две темные приземистые фигуры, неуклюже выбиравшиеся из-за куста. Каждый держал в руке длинный, широкий, изогнутый стальной клинок. Они размахивали ножами и громко кричали хриплыми, резавшими слух голосами. На темных мохнатых телах не было никакой одежды, кроме широких поясов на талиях, поддерживавших ножны, из которых торчали рукоятки ножей.

– Без паники, – сказал Вольф. – Я не думаю, что они могут очень быстро бегать на таких коротких кривых ногах. Где найти такое место, куда можно скрыться и куда они не сумеют последовать за нами?

– За море, – ответила она. Голос ее дрожал. – Я не думаю, что они смогут нас найти, если мы достаточно сильно опередим их. Мы можем переправиться на гистоихтис.

Она ссылалась на одного из огромных моллюсков, которыми изобиловало море. Тела у них были покрыты тонкими, как бумага, но прочными раковинами, похожими на корпус гоночной яхты. Из спины каждого вертикально выступал узкий, но крепкий хрящеватый штырь, а из этой мачты рос треугольный парус из кожи настолько тонкой, что она просвечивала насквозь. Угол наклона паруса управлялся движением мускулов, и напор ветра на парус плюс выбрасывание водяных струй делали это существо способным быстро двигаться и при ветре, и в штиль. Русалки и другие разумные существа, жившие на пляже, часто пользовались случаем прокатиться на них, управляя с помощью надавливания на открытые нервные центры.

Он понял ее:

– Ты думаешь, что гворлам придется воспользоваться лодкой? Если так, то им не повезло, разве что они ее сами сделают. Я здесь не видал никакого морского судна.

Роберт часто оглядывался. Гворлы шли быстрым шагом, тела их качались на каждом шагу, как у пьяных матросов. Вольф и девушка подошли к ручью примерно в семьдесят футов шириной. Вода, доходившая в самом глубоком месте им до пояса, была прохладной, но не леденящей, чистой, с мелькавшими туда-сюда серебряными рыбами. Когда они добрались до другого берега, то спрятались за большим деревом. Девушка уговаривала его продолжить бегство, но он отказался.

– У нас будет преимущество, когда они окажутся посередине ручья.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она.

Роберт не ответил. Положив рог за деревом, он огляделся и нашел камень размером с полголовы, округлый и достаточно шершавый, чтобы твердо держать его в руке. Вольф поднял и взвесил в руке один из опавших «рогов изобилия».

Хотя и огромный, он был полым и весил не больше двадцати фунтов [6]6
  1 фунт – 453,6 г.


[Закрыть]. К тому времени двое гворлов оказались на противоположном берегу ручья. Вот тогда-то Роберт и открыл слабость этих отвратительных тварей. Они ходили взад-вперед вдоль берега, в ярости потрясали ножами и громко рычали. Наконец, один из них сунул в воду широкую косолапую стопу. Он почти сразу выдернул и затряс ею, как трясет мокрой лапой кошка, при этом что-то сказал другому гворлу. Тот что-то проскрежетал в ответ, а затем заорал.

Гворл с мокрой ногой покричал, но шагнул в воду и неохотно принялся переходить ручей вброд. Вольф заметил, что другой собирается болтаться на прежнем месте, пока его спутник не завершит свою переправу.

Вольф подождал, когда тварь пройдет середину ручья, затем взял в одну руку рог изобилия, в другую – камень и побежал к ручью. Позади него девушка пронзительно вскрикнула. Вольф выругался, потому что крик предупредил гворла о его приближении.

Гворл остановился по пояс в воде, заорал на Вольфу и стал размахивать ножом. Роберт поберег дыхание, так как не хотел запыхаться. Он мчался к ручью, в то время как гворл возобновил свое продвижение к берегу. Гворл на противоположной стороне замер при появлении Вольфа, но потом кинулся в ручей на помощь приятелю. Его действия совпали с планами Вольфа. Он только надеялся, что сможет разделаться с первым прежде, чем второй доберется до середины ручья.

Ближайший гворл метнул нож.

Роберт поднял перед собой рог изобилия. Нож ударил в его тонкую, но прочную скорлупу с такой силой, что чуть не вырвал рог из руки Вольфа. Гворл начал вытаскивать из ножен второй нож.

Вольф продолжал бежать, когда гворл поднял нож, собираясь ударить. Роберт выронил камень, высоко поднял колоколообразный рог и обрушил его на голову гворла.

Из-под скорлупы раздался приглушенный вопль. Рог изобилия упал вместе с гворл ом, и оба поплыли вниз по течению. Вольф выбежал из воды, подобрал камень и схватил гворла за одну из барахтавшихся ног.

Бросив поспешный взгляд на второго, Роберт увидел, что тот поднял нож для броска. Вольф схватился за рукоять того ножа, который воткнулся в скорлупу рога, вырвал его, а затем кинулся в укрытие. Он вынужден был выпустить волосатую ногу гворла, зато избежал ножа, который пролетел над краем скорлупы и зарылся по рукоять в глину берега.

В то же время гворл, накрытый рогом изобилия, выскользнул, отплевываясь. Вольф пырнул его в бок, но нож соскользнул с хрящевидногр бугра. Гворл завизжал и повернулся к нему. Вольф поднялся и изо всех сил ткнул его ножом в брюхо. Нож вошел по рукоять. Гворл схватился за него. Вольф шагнул назад. Гворл упал в воду. Роберт остался без ножа, камень в руке – вот и все оружие.

Оставшийся гворл наступал на него, держа нож поперек груди. Похоже, он больше не собирался его бросать, а решил вступить с Вольфом с ближний бой.

Вольф заставил себя задержаться, пока существо не оказалось в десяти футах от него. В то же время он пригнулся так, чтобы вода доходила до груди и скрывала камень, который он переложил из левой руки в правую. Теперь он мог ясно видеть лицо гворла. У того был очень низкий лоб, двойной карниз кости над глазами, густые мшистые брови, близко посаженные лимонно-желтые глаза, плоский нос с одной ноздрей, тонкие черные звериные губы, выдающаяся челюсть, придававшая рту лягушачий вид, никакого подбородка и острые, Щироко разделенные зубы плотоядного. Голова, лицо и тело были покрыты длинным, густым, темным мехом. Шея была очень толстая, а плечи – сутулыми. Его мокрый мех вонял, как гнилой заплесневевший плод.

Отвратительный вид существа испугал его, но Вольф не отступил. Если он сломается и побежит, то свалится с ножом в спине.

Когда гворл, попеременно шипя и скрежеща на своем наречии, оказался в пределах шести футов, Вольф выпрямилея. Он поднял камень, а гворл поднял для броска нож. Камень полетел и врезался в бугор на лбу. Существо качнулось назад, выронило нож и упало спиной в воду. Вольф подошел, поискал в воде камень, нашел его и поднялся из воды как раз вовремя, чтобы столкнуться с гворлом лицом к лицу. Тот выглядел оглушенным, глаза его косили, но он собирался драться. И – держал другой нож.

Вольф высоко поднял камень и обрушил его на макушку гворла. Раздался громкий треск. Гворл снова упал на спину, исчез под водой и появился в нескольких ярдах ниже по ручью, плывя лицом вниз.

Роберт еле стоял на ногах. Сердце его стучало так сильно, что, казалось, вот-вот разорвется. Вольфа трясло и тошнило. Но он вспомнил про воткнувшийся в глину нож и вытащил его.

Девушка все еще стояла за деревом. Она выглядела слишком потрясенной, чтобы говорить. Вольф подобрал рог, взял девушку за руку и грубо встряхнул ее.

– Выходи из этого столбняка! Подумай, как тебе повезло! Ты могла бы умереть вместо них!

Она издала долгий вой, а потом начала плакать. Он подождал, когда ее слезы иссякнут, потом сказал:

– Я даже не знаю твоего имени.

Ее огромные глаза покраснели, а лицо выглядело старше. Даже теперь он подумал, что не видел землянки, которая могла бы с ней сравниться. Ее красота заставила померкнуть ужас схватки.

– Я – Хрисеида, – представилась она. Словно гордясь этим, но в то же время робея от своей гордости, она добавила: – Я здесь единственная женщина, которой позволено носить это имя. Властелин запретил другим так называться.

– Снова Властелин, – проворчал он. – Всегда Властелин. Кто такой Властелин, черт побери?

– Неужели ты действительно не знаешь? – спросила она, словно не могла ему поверить.

– Да, не знаю.

Он с минуту помолчал, а затем произнес ее имя, словно пробуя его на вкус:

– Хрисеида, а? Оно небезызвестно на Земле, хотя боюсь, что университет, где я преподавал, полон неграмотных, никогда не слышавших этого имени. Они знают, что Гомер сочинил «Илиаду», и это примерно все.

«Хрисеида, дочь Хриса, жреца Аполлона. Она была захвачена греками в плен во время осады Трои и отдана Агамемнону. Но Агамемнона вынудили вернуть ее отцу из-за насланной Аполлоном бубонной чумы».

Хрисеида молчала так долго, что Вольф почувствовал нетерпение. Он был уверен, что им следует убираться с этого места, но не решил, какое выбрать направление и как далеко идти.

Хрисеида, нахмурившись, произнесла:

– Это же происходило давным-давно. Я едва могу вспомнить про это. Все это теперь так смутно.

– О чем ты говоришь?

– О себе, о моем отце, об Агамемноне, о войне.

– Ну, и что насчет них?

Он думал, что хотел бы отправиться к подножию гор. Там он может получить некоторое представление о восхождении.

– Я – Хрисеида, – сказала она, – та самая, о которой ты говорил. Ты разговариваешь так, словно только что явился с Земли. Ах, скажи мне, это правда?

Роберт вздохнул. Эти люди не лгали, но им самим ничто не мешало верить, будто их россказни – правда. Он слышал достаточно невероятных вещей, чтобы знать: местные жители не только неправильно информированы, они, вероятно, переделали прошлое на свой вкус. Делали они это, конечно, искренне.

– Я не хочу разбивать мир твоих маленьких грез, – сказал он. – Но та Хрисеида, если она когда-нибудь существовала, умерла по меньшей мере три тысячи лет назад. Более того, она была человеческим существом. У нее не было волос в тигровую полосу и глаз с кошачьими зрачками.

– И у меня не было... тогда. Это Властелин похитил меня, привез в эту вселенную и изменил мое тело точно так же, как похитил других, изменил сознание или же вставил их мозги в специально созданные тела.

Она показала в сторону моря и ввысь.

– Он живет теперь там, и мы не очень часто видим его. Некоторые говорят, что он давным-давно исчез, и его место занял новый Властелин.

– Давай-ка, уберемся отсюда, – предложил Вольф. – Мы можем поговорить об этом позже.

Они прошли всего лишь четверть мили, когда Хрисеида жестом велела ему спрятаться за густым кустом с пурпурными ветвями и золотыми листьями. Он пригнулся и, раздвинув ветки, увидел, что же ее встревожило. В нескольких ярдах от них стоял волосатоногий человек с тяжелыми бараньими рогами на макушке, а на низкой ветке на уровне глаз человека сидел гигантский ворон.

Он оказался таким же крупным, как золотой орел, и у него был высокий лоб. Череп выглядел так, словно мог содержать мозг размером не меньше, чем у фокстерьера.

Массивность ворона не удивила Вольфа, так как он повидал немало довольно крупных существ. Но он был потрясен, обнаружив, что птица и человек вели разговор.

– «Око» Властелина, – прошептала Хрисеида и в ответ на его озадаченный взгляд ткнула пальцем в ворона. – Это один из шпионов Властелина. Они летают над миром и смотрят, что происходит, а потом приносят новости хозяину.

Вольф вспомнил о реплике Хрисеиды, что Властелин вставлял мозги в новые тела. На его расспросы она ответила:

– Я не знаю, вставил ли он в головы воронов человеческие мозги. Властелин мог вырастить маленькие мозги по образцу больших человеческих, а затем обучить воронов. Или использовать только часть мозга человека.

К несчастью, как они ни напрягали слух, удалось уловить только несколько отдельных слов из разговора птицы и человека. Прошло несколько минут. Ворон, громко прокаркав «прощай» на искаженном, но понятном древнегреческом, сорвался с ветки. Он тяжело упал, но его громадные крылья быстро забили и унесли его вверх прежде, чем он коснулся земли.

Через минуту ворон пропал за листвой деревьев. Немного позже Вольф увидел его через разрыв в растительности. Гигантская черная птица медленно набирала высоту, направляясь к горе за морем.

Вольф заметил, что Хрисеида дрожит, и сказал:

– Что может ворон рассказать Властелину, страшного для тебя?

– Я боюсь не столько за себя, сколько за тебя. Если Властелин обнаружит, что ты здесь, он захочет убить тебя. Он не любит незваных гостей в своем мире.

Она положила руку на рог и снова затрепетала.

– Я знаю, что его дал тебе Кикаха, и ты не можешь его просто так выбросить. Но Властелин может не знать, что тут нет твоей вины. Или ему может быть все равно. Он будет ужасно разгневан, если подумает, что ты имел какое-то отношение к похищению рога. Он сделает с тобой страшные вещи. Ты легче отделаешься, прикончив себя сейчас, не дожидаясь, когда попадешь в руки Властелина.

– Кикаха похитил рог? Откуда ты знаешь?

– О, поверь мне, я знаю. Рог – Властелина. Кикаха должен был похитить его, потому что Властелин сам никогда бы никому его не отдал.

– Я сбит с толку, – признался Вольф. – Но, может, в один прекрасный день мы сумеем все уладить. Что меня беспокоит прямо сейчас, так это вопрос: где Кикаха?

Хрисеида показала на гору и сказала:

– Гворлы взяли его туда. Но прежде чем они увели его... – Она закрыла лицо руками. – Нет. Они сделали что-то с...

Вольф отнял ее руки от лица.

– Если ты не можешь об этом говорить, то, может, покажешь?

– Я не могу. Это слишком ужасно. Мне дурно.

– Все равно, покажи мне.

– Я отведу тебя к тому месту. Но не проси меня смотреть на нее снова.

Хрисеида пошла, и он последовал за ней. Время от времени она останавливалась, но он мягко заставлял ее идти дальше.

После извилистого пути свыше полумили она замерла. Рощица перед ними состояла из кустов вдвое выше Вольфа. Широкие листья одного куста напоминали формой слоновые уши, светло-зеленые, с широкими красными прожилками, кончавшимися ржавыми цветками лилий.

– Она – там, – показала Хрисеида. – Я видела, как гворлы поймали ее и уволокли в эти кусты. Я пошла следом. Я...

Она не могла больше говорить.

Вольф с ножом в руке раздвинул ветви кустов. Он оказался на поляне. Посередине ее на короткой траве лежали разбросанные кости женщины-человека. Серые, лишенные мяса кости носили следы мелких зубов, по которым Роберт понял, что до нее добрались двуногие лисицы-мусорщики.

Он не испытал ужаса, но мог себе представить, что должна была почувствовать Хрисеида. Она, наверное, увидела изнасилование, а потом убийство. И прореагировала, как все другие обитатели Сада. Смерть в этом мире являлась чем-то столь ужасным, что обозначающее ее слово давным-давно стало табу, а потом выпало из языка. Здесь нельзя было созерцать ничего, кроме приятных пейзажей и действий, от всего прочего полагалось отгораживаться.

Он вернулся к Хрисеиде, смотревшей на него огромными глазами, словно она хотела, чтобы он сказал ей, что на поляне ничего нет. Он 'же сказал:

– Она теперь – всего лишь кости и давно не испытывает никаких страданий.

– Гворлы поплатятся за это! – в ярости бросила она. – Властелин не позволяет причинять вред своим созданиям! Это его Сад, и все вторгшиеся сюда наказываются!

– Вот и хорошо, – сказал он. – Я уж начал думать, что ты могла окоченеть от шока. Ненавидь гворлов, сколько угодно: они этого заслуживают. А тебе нужно расслабиться.

Она завизжала и прыгнула на него, колотя по груди кулаками. Затем Хрисеида принялась плакать и вскоре прижалась к нему, как бы прося защиты. Он поднял ее лицо и поцеловал. Она ответила ему страстным поцелуем, хотя из глаз ее все еще лились слезы.

После она сказала:

– Я побежала на пляж рассказать о том, что видела, моему народу. Но они не слушали. Они поворачивались ко мне спиной и притворялись, будто не слышат меня. Я пыталась заставить их выслушать, но Овисандр – человек с бараньими рогами, беседовавший с вороном, – ударил меня кулаком и велел убираться вон. После этого никто не станет иметь со мной никаких дел. А я... Мне нужны друзья и любовь.

– Ты не добьешься ни дружбы, ни любви, говоря людям то, чего они не хотят слышать, – сказал он. – Ни здесь, ни на Земле. Но у тебя есть я, Хрисеида, а у меня есть ты. По-моему, я начинаю влюбляться в тебя, хотя, может, просто реагирую на одиночество и на самую странную красоту, которую когда-либо видел. И на свою новую юность.

Он сел и показал на гору.

– Если гворлы вторглись сюда, то откуда они явились? Почему они охотятся за рогом? Почему они забрали с собой Кикаху? Кто такой Кикаха?

– Он тоже приплыл оттуда. Но я думаю, что он – землянин.

– Что значит землянин? Ты же говоришь, что сама с Земли.

– Я имею в виду, что он – новоприбывший. Я не знаю. У меня такое чувство, что он здесь недавно.

Роберт встал и взял девушку за руки.

– Давай отправимся за ним.

Хрисеида втянула в себя воздух и, положив руку на грудь, отпрянула.

– Нет!

– Хрисеида, я мог бы остаться здесь с тобой и быть очень счастливым какое-то время. Но я всегда гадал бы, что значат все эти слухи насчет Властелина, и что случилось с Кикахой. Я видел его только несколько секунд, но думаю, он мне понравился. Кроме того, он бросил мне рог не просто потому, что я случайно оказался там. У меня предчувствие, что у него имелась веская причина, и я хотел бы выяснить, какая. Я не смогу успокоиться, пока он в руках этих тварей, гворлов.

Он отнял ее руку от груди и поцеловал ладонь.

– Тебе самое время покинуть этот Рай, который вовсе не Рай. Ты не можешь вечно оставаться здесь, вечно быть ребенком.

Она покачала головой.

– От меня не будет никакой помощи. Я просто встану у тебя на пути. И покинув... Я, ну я просто кончусь.

– Тебе придется научиться новому словарю, – сказал он. – Смерть будет только одним из многих новых слов, которые ты сможешь произнести без дальнейших раздумий или дрожи. Благодаря этому ты станешь лучшей женщиной. Называй ты ее или не называй, неприятность, знаешь ли, все равно происходит. Кости твоей подруги находятся там, можешь ты говорить об этом или нет.

– Это ужасно!

– Истина часто бывает такой.

Роберт отвернулся и двинулся к пляжу. Через сто ярдов он остановился и оглянулся. Она бежала за ним. Он дождался ее, заключил в объятия, поцеловал и сказал:

– Ты можешь обнаружить, что идти трудно, Хрисеида, но скучать не придется, и не нужно будет напиваться до столбняка, чтобы вынести эту жизнь.

– Надеюсь, что так, – произнесла она тихим голосом. – Но я боюсь.

– Я тоже, но мы все равно пойдем.